Текст книги "Том, Дик и Дебби Харри"

Автор книги: Джессика Адамс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– С ума сойти, – поддакнул Ричард, подумав, что папаше Сары пора бы и угомониться на этот счет.

У себя в Англии родичи Сары производили впечатление вполне вменяемых людей. Может, на них жара так действует? – подумал Ричард. С самого приезда в Тасманию они вели себя как дикари.

Слава богу, хоть Том здесь. Хорошо, что он согласился быть свидетелем. Родители не одобрили этот выбор из-за вечной нерешительности Тома, но сегодня один лишь вид друга привел Ричарда в чувство.

– Ты уверен, что мы весь сад обыскали? – бубнил папаша Сары. – Вдруг она где-нибудь в обмороке лежит? От жары.

Родители Ричарда, только что прочесавшие всю дорогу, покачали головой.

– Везде уже смотрели, – ответила миссис Гилби.

– А может, она после парикмахерской поднялась наверх переодеться, пока мы ее в саду искали?.. – предположил мистер Гилби.

– У нее дверь с самого утра заперта, – вздохнула мать. – Мы стучали-стучали – все без толку. Ну и решили ее не беспокоить.

Ричард раздраженно сунул руки в карманы и поджал губы, с трудом удержавшись от едкости.

– Понимаешь, мы думали, она тебя предупредила, – продолжала мать.

Ричард со вздохом покачал головой:

– Ну а я на вас положился. Я же по всему городу носился, гостей собирал.

– А туалетные кабинки в саду проверили? Голубые такие, – подала голос мать Сары. – Ну знаете, они еще на полицейскую будку Доктора Кто смахивают. В такой и застрять недолго.

– Тардис [11]11
  TARDIS – машина времени из фантастического сериала «Доктор Кто».


[Закрыть], – уточнил ее супруг. – По-моему, Доктор Кто ее так называл.

Ричард заметил, как мать с отцом переглянулись. У родителей Сары, похоже, совсем крыша поехала. Улучив подходящий момент, мистер Гилби подмигнул жене и засучил руками, словно кенгуру лапами, – на языке семейства Гилби это означало «у них не все кенгурята дома».

– Наверное, миссис Кеннеди имеет в виду туалетные кабинки, которые вы напрокат взяли, – пояснил Ричард. – Там, за дальним садом. Около парковки.

А что, не такая уж плохая мысль. Чем черт не шутит? Вдруг она и правда там. По крайней мере, больше ее нигде нет. Туалеты были не близко, но, если постараться, минут за пятнадцать обернешься. Все лучше, чем торчать на жаре, умиляясь разнице во времени.

– Я сбегаю.

– Сходить с тобой? – с готовностью вызвался Том, откинув челку с глаз.

– Нет, ты лучше за гостями присмотри, – ответил Ричард, смутно представляя себе Тома присматривающим за кем бы то ни было.

– А если она вернется? – встряла мать.

– Я мигом, – отмахнулся Ричард. – Предложи пока гостям что-нибудь прохладительное. Том, мне тут мыслишка в голову пришла – посмотри, как там Гарри с музыкой справляется, ладно?

Ричард наконец собрался с духом и взглянул на часы. Почти час. Страшно подумать – гости уже черт знает сколько маринуются в душном шатре. А тут этот Гарри со своими дурацкими «Блонди» столетней давности! Кошмар какой-то. Надо же было именно Гарри музыку поручить! Еще и опоздал, хотя живет в минуте ходьбы.

Дебби Харри вовсю наяривала «Стеклянное сердце»:

 
Раз была любовь – разлетелась в прах,
Оказалось вновь – правды нет в словах,
Как вода в песок, радость утекла…
Жаль, досталось мне сердце из стекла.
 

Ну не идиот ли!Ричард скрипнул зубами от злости. Ему просто необходимо было сорвать на ком-то зло – сердиться на Сару не хватало духа. При мысли о невесте у него тут же сжималось сердце – а что, если ей плохо или она заблудилась?!

Он пожалел, что в свое время не настоял на свидетельнице – было бы кому за ней приглядеть. Но Сара прилетела одна – сказала, что с друзей и видео хватит. От ее родителей толку ждать не приходилось.

За спиной Ричарда раздался шорох, и он обернулся.

– Сара?

Но это оказался Макс. Ричард обрадовался. Сейчас присутствие пса внушало какую-то надежду. Кто знает, может, он след возьмет.

Дальше они отправились вместе. Еще немного, думал Ричард, раздадутся радостные крики и все встанет на свои места. Он изо всех сил старался сохранять самообладание. А вдруг… вдруг Бронте позвонила Саре и закатила сцену из разряда «привет от бывшей жены»? Он с содроганием представил Сару с чемоданами в аэропорту, спешащей на первый рейс в Англию.

Глава вторая

Скорчившись на полу, Сара прижала колени к подбородку, стараясь глубже дышать, чтобы избежать очередного приступа тошноты. На подоле свадебного платья четко отпечатались следы коленок, – похоже, она собрала всю пыль с пола туалетной кабинки из голубого пластика, служившей ей убежищем. Рано или поздно, подумала она, все равно придется покинуть это гостеприимное заведение и переместиться в нормальный домашний туалет. Зубы почистить точно не мешало бы – за это время ее вырвало три раза, изо рта несло, как из обезьянника. Причем с дохлыми обезьянами.

Сара ощутила страшное одиночество – многое бы она отдала, чтобы Лиз оказалась рядом. Если бы не беременность, Лиз стала бы ее свидетельницей, но по правилам Британских авиалиний беременные не имели права летать. Сара горестно вздохнула. Были, конечно, и другие друзья, которые вполне могли бы раскошелиться на билет из Лондона в Тасманию, но когда год назад она рассталась со своим последним парнем, большинство друзей приняли не ее, а его сторону. Теперь было неловко приглашать на свадьбу тех немногих, с кем она еще хоть как-то поддерживала отношения. После той истории половину из них и на чашку кофе было не затащить – не то что в Австралию. Раз уж придворные интриги не позволяли им проехать пару станций метро до ее лондонской квартиры, то стоило ли ожидать, что кто-то ради нее помчится на другой конец света, угробив на дорогу целые сутки.

Сейчас и прежний роман, и квартира в Баттерси казались ей далеким прошлым. Ричард и новая жизнь в Комптоне занимали все ее мысли, хотя она и двух месяцев здесь не прожила.

Они познакомились на какой-то скучной лондонской конференции. В руках у нее была папка со страховыми документами и рулетка – ей нужно было измерить оконную раму. Ричард показался ей милым воспитанным австралийцем, и не более того, – это Лиз уговорила ее позвонить ему пару дней спустя и предложить показать Лондон, а заодно и пообедать вместе.

Но меньше всего можно было ожидать, что все закончится свадьбой.

– Уж кого-кого, а рыцаря на белом коне я за версту чую, – сказала тогда Лиз.

– Уйми гормоны, – съязвила Сара, – это в тебе беременность говорит. И потом, он герой не моего романа, ему в Австралию возвращаться надо.

Тут-то ей и сорвало крышу, опомниться не успела. Странно было вот так, ни с того ни с сего, потерять голову, но уже через несколько дней она часами млела над путеводителями Австралии, разглядывая живописные пляжи и стада кенгуру и примеряя на себя новую страну.

Поскольку Ричард был австралийцем до мозга костей, вплоть до пустячных словечек и жестов, Сара приняла скорый переезд как неизбежность. Их отношения и перспектива новой жизни на другом конце света довольно быстро сплавились в ее сознании воедино.

И вот она здесь. Она уже успела свыкнуться с особенностями тасманского захолустья вроде одной – единственной обувной лавки с грудами резиновых сапог и шлепанцев на прилавках или нескончаемых разговоров о погоде. Смирилась с комарами, мухами и невыносимой жарой. Не удивлялась вывернутым наизнанку словам – безрукавку здесь почему-то называли фуфайкой, а жилет – безрукавкой. Ее больше не пугали местные кулинарные изыски вроде мяса буревестника, чико-роллов – эдаких колбасок из теста с жирным крошевом в качестве начинки, – ванильных десертов и мороженого в лимонаде.

При мысли о жирной поджарке и ванильном суфле с черничным соусом ее снова чуть не вывернуло. Сара уткнула голову в колени. Не то чтобы это помогало, но ее так учили.

Она сделала глубокий вдох и тут же об этом пожалела. И без того затхлый, раскаленный воздух кабинки был пропитан запахом дешевого дезинфектора. Сара потерла глаза, размазывая тушь по лицу. А, плевать. Все равно макияж безнадежно испорчен, и если она соберется показаться людям на глаза, надо все переделывать. То, что она все еще допускала мысль о свадьбе, безусловно, обнадеживало. Может, еще не все потеряно. Может, все еще образуется.

Никогда в жизни она не испытывала такого раздвоения личности. Правда, когда только-только бросила курить, ей чудилось, что в ней уживаются два разных человека, но те ощущения были бледной тенью сегодняшних.

Сара взглянула сквозь слезы на серебряное обручальное кольцо, о котором так долго мечтала. Боже, ну и наваждение. А ведь еще недавно все было как в сказке. Больше всего ее тревожило, что даже самые романтические воспоминания – будь то июнь, когда они впервые оказались в одной постели, или июль, когда их отношения приняли серьезный оборот, – не вызывали теперь никаких эмоций.

– Но я же не думала… – выдавила она и снова разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Казалось, никогда в жизни она так не плакала – по-детски, взахлеб.

Стоя на парковке, Ричард из-под козырька ладони оглядывал все вокруг. Взмыленный Макс плелся к нему. Ричард думал только о Саре. До сих пор его беспокоили мысли о родителях и толпах гостей в душном шатре, по сто раз выслушивающих одну и ту же музыку в ожидании невесты, но сейчас все это было неважно. Сознание приобрело предельную ясность, словно кто-то навел резкость, и вместо мутной картинки перед глазами стояло только лицо Сары.

Откуда-то доносились странные всхлипы, заглушаемые пением птиц.

Ричард устремился к дверям туалета. Там кого-то явно рвало.

– Сара?

У Сары внутри все так и затряслось, тело обмякло. Странно – сейчас платье казалось жутко тесным, хотя еще утром было в самый раз.

Может, это ее от жары раздуло, как воздушный шарик?

– М-мм, – ответила она.

Переминаясь у кабинки, Ричард слышал шорохи, потом раздалось журчание воды. Интересно, куда в таких туалетах все спускается? Наверное, сразу растворяется в этой ядовито – синей дряни.

Макс в нетерпении колотил хвостом по земле.

Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появилась Сара. Бледная и несчастная. Да, не такой он ее представлял себе в этот день – посиневшие губы, круги под глазами, растрепанные волосы.

– Как же я тебя люблю! – Никогда еще он не был так уверен в этом.

– О господи, – выдохнула Сара и зарыдала. Ричард обнял ее. За последние несколько недель она сильно похудела, и он еще не успел к этому привыкнуть. А духи были чудными. Всегда одни и те же – «Шанель». Она зарылась лицом ему в шею, а Макс нетерпеливо выплясывал вокруг них.

– Прости меня, – всхлипнула Сара.

– Ничего. Ты как, в порядке?

– Нет. – Уткнувшись ему в плечо, она продолжала мотать головой, пока не успокоилась.

– Что с тобой? – Он заглянул ей в лицо.

– Просто дура, – выговорила она с трудом.

– Никакая ты не дура.

Он тихонько потянул ее за руку, они опустились на траву и какое-то время так и сидели рядком: Ричард, Сара, а посередине – пес. В последние дни это превратилось в ходячую шутку – даже в постели Макс так и норовил затесаться между ними.

– Я смогу, я знаю, что смогу, – сказала наконец Сара, и Ричард впервые испытал острый приступ страха. Нет, это было больше чем страх. Что же? Сердце его ухнуло куда-то вниз и вернулось на место. Он прислушался к собственным ощущениям. Вожделение, никогда не покидавшее его в присутствии Сары, смешанное с ужасом. Именно так.

Сара схватила его за руку. Хоть маникюр в порядке – лак слезами не смоешь, порадовалась она, глядя на свои розовые ногти. И повторила:

– Я смогу.

Взгляд ее напоминал взгляд бездомной собаки, которую подобрали на улице, – Ричарду не раз приходилось такое видеть. Он едва не расплакался, но за него это с готовностью сделала Сара.

– Я совсем с ума сошла. Дура несчастная. Прости.

– Это нервы, – предположил он.

Как было бы просто, если бы все можно было объяснить с точки зрения медицины! В медицине Ричард кое-что смыслил. И в физиологии тоже. Зато другие, более тонкие материи приводили его в замешательство.

– Где ты была все это время? – осторожно спросил он. – Не здесь же?

Сара вздохнула и покачала головой:

– Пряталась. Когда-нибудь я тебе обязательно все расскажу, – попробовала отшутиться она.

– Очень на это надеюсь.

Высмотрев поблизости кроличью нору, Макс наконец оставил их наедине.

– Который час? – спросила она со вздохом.

– Неважно.

– Они до сих пор меня ждут? Как родители?

– Нормально.

Чтобы показать, что спешить некуда, Ричард небрежно откинулся на траву и принял непринужденную позу.

– Кстати, платье – просто чудо!

Сара улыбнулась. Она и думать забыла, что это то самое загадочное платье, ее свадебный секрет, сплошные тайны и недомолвки.

Она вдруг вспомнила о запахе изо рта:

– О-о…

Ричард подался к ней, чтобы помочь.

– Нет-нет, уже не тошнит. Я хотела сказать, от меня, наверное, ужасно воняет.

– Просто тебе надо почистить зубы.

– Это точно.

– И ни о чем не волнуйся. Ты замечательно выглядишь. Ты просто…

Ричард на мгновение замер, глядя на Сару. Солнечное сияние светлым нимбом обрамляло белокурую голову, и даже ее туфельки повергали его в священный трепет – было что-то неуловимо чарующее в этих крошечных бантиках. Сара была воплощением бесконечной женственности – всегда и во всем, даже тогда, в необъятном конференц – зале на берегу Темзы, облаченная в строгий костюм.

– Ты прекрасна.

Сара взяла его за руку.

– Только запах как из помойки, – пошутила она. – Ты прав, мне надо привести себя в порядок. Макс, домой!

И они зашагали в сторону сада – мужчина, женщина и собака. А ведь еще немного – и они станут «мужем, женой и собакой». Сара опять похолодела. Ну и пусть. Чем скорее, тем лучше.

Родителей они застали в саду за чаем.

Сара заговорила первой:

– Я готова. Ради бога извините, мне так стыдно. Мне стало плохо… – она махнула рукой в сторону кабинок.

– Отравление, – констатировал отец Ричарда, – так и есть. Это всё вчерашние устрицы.

– Наверняка устрицы, – поддакнул Ричард.

– А мы уж беспокоились – вдруг это из-за контактных линз? Обычно Сара очки носит, а сегодня линзы надела ради свадьбы. На некоторых это плохо сказывается.

Сара лишь вздохнула:

– Простите, мне нужно в ванную. Ричард покосился на родителей. Судя по всему, эти четверо успели выпить не одну чашку чая за пересудами и пришли к выводу, что Сара вполне могла просто – напросто сбежать. Он сделал вид, что не замечает их многозначительных взглядов.

– Я тебя жду, – произнес он ей вслед, и четыре пары глаз обратились на Сару, бредущую в сторону дома.

Повисла неловкая пауза, потом все вдруг загалдели разом.

– Пойду, пожалуй, в дом, – сказал отец Ричарда.

– Отнесу пока чашки, – подхватила мать Сары.

– Увидимся, – ответил Ричард.

– Да-а, – в очередной раз поразился мистер Кеннеди, поглядывая на часы, – а в Англии глубокая ночь. Храпели бы сейчас без задних ног с грелкой под мышкой.

А Сара в ванной беседовала с собственным отражением, хотя раньше ей для этого потребовалось бы напиться до чертиков.

– Сейчас лицо нарисуем, – сообщила она своему отражению.

Она подушилась духами «Шанель» из беспошлинного магазина в Гэтвике, немного подумала и вылила на платье чуть ли не весь флакон.

– Ричарду понравится: вечно жалуется, что я жадничаю, – объяснила она зеркалу.

Это были первые слова, в которых улавливался намек на семейную жизнь, пусть даже они были обращены к зеркалу, стене и обмылку.

Сара оправила платье, стараясь не замечать коричневые пятна, вышла из дома и решительно направилась через лужайку на свою чуть было не сорвавшуюся свадьбу.

Только возле шатра до нее вдруг дошло, что кто-то поставил «Стеклянное сердце».

 
Раз была любовь – разлетелась в прах,
Оказалось вновь – правды нет в словах.
И остались мне только пыль и боль,
Словно в страшном сне, как на раны соль.
 

Песню Сара знала с детских лет – ее постоянно крутили на уроках аэробики в школе, но никогда по-настоящему не вслушивалась в слова. Сейчас же они прямо-таки огромными буквами плыли в воздухе. И кому только в голову пришло такое поставить? И тут же догадалась.

Гарри. Ну конечно. Он же у них за музыку отвечает.

Ее отец стоял у входа в шатер и пристально разглядывал свои ботинки, делая вид, что не обращает внимания на вьющегося вокруг пса. Саре захотелось схватить его за руку и припустить бегом к алтарю, лишь бы избавить родителя от мучений. Но она чинно взяла его под руку, как ее учили, и торжественно направилась вдоль рядов в глубину шатра.

Она не раз репетировала свой выход, но, как выяснилось, смехотворное дефиле под Моцарта в ее лондонской гостиной не имело ничего общего с реальностью.

Краем глаза Сара заметила, что гости обмахиваются программками. И как же матери Ричарда удалось уговорить ее на эти пошлые блестки? Сейчас, в самый ответственный момент, казалось, все идет наперекосяк. Как странно, думала Сара, каких только грандиозных планов она не строила на собственную свадьбу, а все случилось так быстро, что даже опомниться не успела. Сосредоточенно глядя перед собой, она старалась не замечать ни дрожи в руке отца, ни шушуканья гостей.

И вдруг…

Никого она так не хотела видеть, как его, и в то же время никого так не страшилась.

Господи, это же он! Сара почувствовала, как при виде белобрысого затылка у нее сжимается сердце.

Хочу его, хочу, хочу, хочу! – завопило все ее существо.

Она опомнилась. Заткнись, глупая ты корова, он же свидетель!

Глава третья

Несколько месяцев спустя единственное, что вспоминалось Саре о свадьбе, – это поразительное сходство священника с Хилари Клинтон. В каком-то смысле оно стало для нее подарком судьбы. Под размеренное чтение выбранного ими шекспировского сонета Сара отвлеченно разглядывала крепкие ноги святого отца, похожие на ноги Хилари, а при обмене кольцами с интересом отметила, что мохнатые брови также роднят его с супругой Клинтона.

Сначала предполагалось, что во время службы Том прочтет свои стихи, но в конце концов решили отложить декламацию до торжественного банкета. Сара была несказанно этому рада – выслушивать поэтическое поздравление из уст Тома на собственной свадьбе… нет, это свыше ее сил. У нее и так ноги подкашивались.

Он стоял так близко, что не смотреть на него было сущей мукой, но Сара упорно не сводила глаз с цветов. Цветы были потрясающими – никогда в жизни она не видела таких тигровых лилий. Однако не прошло и нескольких минут, как взгляд ее невольно скользнул в сторону затылка Тома. Господи, когда же все успело так далеко зайти? – беспомощно вопрошала она себя, пока священник бубнил положенные на брачной церемонии слова.

Как и все важные события в ее жизни, началось это тихо и незаметно, в ее квартире в Баттерси. Лиз только что узнала, что беременна, и они с Ричардом пригласили ее на ужин. После кофе Ричард извлек из бумажника листок голубой писчей бумаги. Это было письмо Тома с его новым стихотворением. Лиз как раз жаловалась на занудство одной телевизионной поэтической программы, и Ричарду пришло в голову привести стихи друга в качестве аргумента.

– Интересно, ты и после этого скажешь, что не любишь поэзию? – спросил он, вручая Саре листок.

Сара закатила глаза и с тяжелым вздохом принялась читать. Когда она опустила письмо, на глазах ее блестели слезы.

– Это здорово. – Ничего другого ей просто не пришло в голову.

– На тебе лица не было, когда ты читала, – заметила Лиз.

Стихотворение было про кенгурят, в сумерках пробуждающихся в зарослях Тасмании, и Саре оно показалось пронзительно – печальным и в то же время невыразимо трогательным. От стихов веяло Австралией, словно она сама там побывала, хотя единственное, что связывало ее с этой страной, – ночь с сиднейским барменом и пристрастие к сериалу «Соседи» в далеком детстве.

Сара понимала, что Ричарду хочется ее поразить, – во-первых, он считал поэзию материей, достойной ее внимания, а во-вторых, стихи написал его друг. Но она не ожидала, что они настолько ее тронут. Для нее это было равносильно шоку.

А потом Ричард показал Саре фотографию двухлетней давности – он, Том и Гарри в костюмах для крикета в преддверии матча между Комптоном и каким-то тасманским городком.

– Это Том? – спросила она, ткнув в Гарри.

– Да нет, это мой брат. По прическе видно. Глядя на Гарри с его бачками, коричневым пиджаком и оранжевой рубашкой, Сара подумала, что о нем, наверное, всю жизнь только так и отзывались: «По прическе видно».

Фотография Тома заняла свое законное место в бумажнике Ричарда, но Сара и по сей день помнила ее до мелочей. Это была одна из тех фотографий, на которых Том выглядел не просто «ну а-а-балденно» красивым, как выразились бы ее друзья, а прямо – таки светился небесной красотой. Не от мира сего – совершенно не от мира сего.

Когда она два месяца назад прилетела в Тасманию, Ричард устроил ей помпезную встречу, притащив в аэропорт толпу друзей и родных. Том тоже приехал, и ей наконец выдалась возможность сопоставить стихи и фотографию с реальностью. Исход оказался фатальным. Чем больше Сара противилась мыслям о Томе, тем больше они ее одолевали, каждый день, каждую минуту.

И сейчас, стоя с Ричардом у алтаря, она попыталась сравнить свою страсть с простудой или лихорадкой, но тут же безнадежно махнула рукой. В глубине души ей хотелось броситься с головой в этот омут, так что на простуду с лихорадкой это не особо походило.

После той суетливой встречи в аэропорту Сара довольно долго не видела Тома, пока однажды утром не столкнулась с ним в центре города. Он выходил из магазина рыболовных снастей, а она спешила в аптеку за очередной бутылкой репеллента. Они поговорили о рыбной ловле и комарах – вполне благопристойная беседа, но за ней последовала куда более рискованная чашечка кофе. Рискованная для Сары, поскольку она взглянула в лицо Тома, с трудом проглотила комок в горле и впервые усомнилась относительно свадьбы с Ричардом.

Они выпили по три чашки кофе. «И с каждой чашкой я все сильнее увязала», – думала теперь Сара, беспомощно оглядывая скопище гостей. Да, надо посмотреть правде в глаза – тогда, в Лондоне, это было просто наваждение, с Ричардом она испытала неизведанные и восхитительные чувства, но Том… он словно возвращение к теплу домашнего очага. И неважно, что она его почти не знает.

Сара уже потеряла надежду разобраться в себе – убила на это дело не одну неделю. И незачем искать оправданий поспешной помолвке с Ричардом. Том все равно свел бы ее с ума – где и когда угодно.

Священник дочитывал последние слова, а Сара смаковала пьянящие воспоминания о тех посиделках в кафе. Они торчали там до тех пор, пока официантки не начали на них косо поглядывать. Кофе к тому времени остыл, а ситуация становилась довольно щекотливой. И только тогда Том рассказал ей об Анни.

Сара вздрогнула и тревожно оглядела гостей, выискивая Анни, но той нигде не было видно. Ну и ладно, с облегчением вздохнула Сара.

Анни шел шестой десяток, она была старше Тома на двадцать с лишним лет, и тем не менее Сара просто умирала от ревности. Анни и Том жили вместе вот уже три года. Том признался, что когда-то Анни вытащила его из пропасти, куда он неудержимо катился, – играл в карты, пьянствовал, потерял водительские права, а заодно и счет в банке.

Когда они познакомились, Анни вообще не нуждалась в мужчинах – в ее поместье водилось столько денег, собак и лошадей, что можно было обойтись и без человеческого общения. Но между ними тут же вспыхнула страсть, и неспроста: Анни была неотразима. Тогда в кафе Том показал Саре ее фотографию: Анни в старой коричневой юбке из хлопка; волосы собраны в хвост; потрясающие зеленые глаза (это оттого, что она вегетарианка, пояснил Том).

Анни оказалась не только вегетарианкой, но и скульптором. Имя она сделала себе на лошадях – продавала в Америку по паре бронзовых коняк в год и жила на вырученные деньги. Скульптуры поменьше, вроде статуй собак, украшали ее сад. Том рассказывал с упоением. А еще Анни ваяла с одних и тех же животных – с трех лошадей, размещавшихся в дальнем загоне, и с многочисленных ретриверов, хилеров и лабрадоров, шнырявших по ее ферме.

Родители Ричарда и раньше упоминали, что Анни Арчер – нечастый гость на комптоновских свадьбах, так что неудивительно, что Том пришел один, решила Сара. И все же ей стало легче. Намного легче, подумала она под монотонный бубнеж двойника Хилари Клинтон.

А потом «Зима» в исполнении Найджела Кеннеди вдруг в очередной раз сменилась «Весной», и служба была окончена. Вот и все. Впоследствии, сколько бы Сара ни вспоминала свою свадьбу, она не могла избавиться от ощущения, что больше времени потратила на рыдания в туалете, чем на произнесение слов брачной клятвы.

В соседнем шатре подготовка к торжеству шла полным ходом, и когда новобрачные наконец перефотографировались со всеми желающими – многочисленными собачками, детьми и родителями, – на столах уже громоздились огромные блюда с тасманскими раками, тихоокеанскими устрицами и сыром бри с острова Кинг.

Едва дождавшись конца этой муки мученической, Гарри рванул к первому попавшемуся официанту, ухватил сразу два бокала шампанского и залпом осушил их. Затем вновь отыскал официанта и цапнул последний бокал рислинга, пролив добрую половину на свою чудную оранжевую рубашку.

Тем временем новобрачный расшаркивался с толпой пациентов и их хозяев, жаждущих обменяться с ним лапо– или рукопожатием. С другой стороны жениха домогались собратья по крикету.

– Поздравляю, Дик! – заорал официант.

– Местные его всегда так зовут, – объяснил Гарри, заметив удивление Сары.

– Ну прямо «Том, Дик и все-все-все» – ну и Гарри, конечно.

Сару поразило, как это она осмелилась произнести вслух имя Тома, да еще с такой легкостью. Но еще удивительнее, что у нее остались силы шутить. Наверное, все объяснялось тем, что самое страшное позади.

Гарри ухмыльнулся:

– А с чувством юмора у тебя ничего. Особенно для лондонской леди.

Сара поморщилась. Она уже начинала привыкать к его неизменному паясничеству. Правда, раздражал он от этого не меньше, но сейчас она была рада любому, кто отвлек бы от тягостных мыслей.

Официант испарился, оставив Ричарда и Сару в относительном одиночестве, если не считать Гарри, который по-прежнему болтался поблизости.

– Ты неотразима, – произнес Ричард и поцеловал ее. Затем повернулся к брату: – Гарри, музыка была…

– Я всегда говорил, что «Времена года» – редкое занудство, – согласился тот. – Хорошо, что у меня в загашнике нашлась кассета «Блонди», а то бы совсем труба. Кстати, Сара, платьице что надо, в «Харродз» [12]12
  Дорогой универмаг в центре Лондона.


[Закрыть]отхватила?

– Ну почему все считают, что раз я живу в Лондоне, то обязательно одеваюсь в «Харродз»? – возмутилась Сара.

Гарри пожал плечами:

– Ну, по-моему, вполне в твоем стиле.

– Вот спасибо. К твоему сведению, мне его сшили на заказ. Это так – кстати.

– Просто обожаю, как эти миленькие англичаночки произносят «кстати». Ну всегда кстати, – сказал Гарри.

– Ты аппаратуру к выступлению подготовил? – деликатно сменил тему Ричард.

Гарри кивнул:

– Ага, все на мази. Только Пиппин не хватает, опять хрен знает где шляется. И почему женщины вечно опаздывают? – Увидев выражение лица Сары, он закатил глаза: – Ладно – ладно, извини. Ну извини, я правда не хотел.

– Пиппин – это твоя барабанщица, да? – спросила Сара, пропуская слова Гарри мимо ушей. На прошлой неделе ей уже посчастливилось лицезреть Пиппин – та, в своем знаменитом кепи, подпирала стойку местного бара.

– Барабаны, бубен, вокал, – ответил Гарри.

– Вас что, всего двое?

– Ага, как Сонни и Шер. Или нет, как Рене и Рената. Ну и фанера, конечно.

– А кто такое название придумал – «Барабанные палочки «Блонди» в наших надежных руках»? – вежливо поинтересовалась она.

– Пиппин. Наклюкалась как-то и придумала. А про барабанные палочки – чистая правда. Я их на концерте в штаны спрятал, когда мне восемь лет было. Спроси мою мамочку – она подтвердит.

– А Пиппин… – Сара замялась. – Ну, я имею в виду, она… того?

– Женским полом увлекается? Ну да. И мужским. И нашим, и вашим… Вообще-то, чувак, – Гарри хлопнул брата по плечу, – ты мне нужен на пару слов. Как мужчина мужчине. Ничего? – повернулся он к Саре.

Она кивнула и неторопливо направилась к своим родителям.

– У нас тут кое-что наклевывается с нашими «Барабанными палками».

– Ага, сегодня, значит, «Барабанные палки»? – съязвил Ричард.

– Да! – Гарри выпятил челюсть и театрально взвыл: – Барабанные палки! Волшебные палки! Всем палкам палки!.. Ладно, я, собственно, вот о чем. Нам тут предложили пару выступлений – в пабе и на комптоновской ярмарке. Только и то и другое в будни. Выступление в Комптоне никак нельзя пропустить, а оно в пятницу днем…

Ричард вздохнул:

– И тебе нужна справка.

– Сам знаю, что обещал больше не клянчить, но это вопрос жизни и смерти.

– Как ты думаешь, каково мне все время просить своих друзей об одолжении только потому, что они врачи?

Гарри пожал плечами.

– Гарри, – вздохнул Ричард, – у меня свадьба. Ну почему я здесь с тобой стою и обсуждаю какие-то дурацкие поддельные справки? Можешь мне ответить?

– Потому что я твой брат. – Гарри смачно отхлебнул из очередного бокала. На сей раз это оказалось пиво.

– Исключительно потому, что это в последний раз. И только поэтому. А если ты когда-нибудь переплюнешь Элтона Джона, я в доле.

– Элтон Джон, – проворчал Гарри. – Господи, какой же ты пижон, Ричард! Ты меня убиваешь!

Тут он разглядел ковылявшую к ним Пиппин – одной рукой она волокла барабаны, а другой почесывала нос. Гарри оставил брата, ринувшись на спасение женского состава своей группы.

К Ричарду подошел Том:

– Жарковато сегодня.

А где же Анни? – подумал Ричард, глядя на друга. В последнее время она все реже и реже появлялась с Томом на людях. Даже на свадьбу не пришла, что, признаться, слегка задело Ричарда. Хотя Анни всегда чудила. Много лет назад Бронте все уговаривала ее сваять Микки, их жеребца, – так Анни прямо на улице так ее отбрила… Впрочем, она всегда славилась грубостью, а горбатого, как известно, могила исправит.

– Похоже, Гарри нам концерт устроит? – улыбнулся Том.

– Угу, и похоже, родители Сары не шибко в восторге.

– Что поделаешь, – пожал плечами Том, – некоторым нравится.

– Гарри говорит, им тут пару выступлений предлагают.

– Вот и хорошо. Сдается мне, работа в банке ему надоела. Он тут недавно мой чек заполнял, потом смотрю – весь оборот исписан новыми названиями группы, и все перечеркнуты.

– Любимое его занятие – новые названия выдумывать, – усмехнулся Ричард. – Иногда мне кажется, что он только ради этого музыкой занимается.

Тут появился и сам Гарри:

– Еще минутка – и все готово. Там у Пиппин с малым барабаном что-то не заладилось.

– Ты же знаешь, мне это абсолютно ни о чем не говорит, – ответил Ричард.

– Пойду-ка туалет поищу, – сказал Том. Гарри помахал руками, как крыльями, и пожаловался:

– Пот течет рекой. Как тебе в пиджаке?

– Жарко, – вздохнул Ричард. – Теперь понятно, почему мы в прошлый раз в церкви свадьбу устроили.