Текст книги "Гражданин Винс"

Автор книги: Джесс Уолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

Глава V
Нью-Йорк, штат Нью-Йорк
1 ноября 1980 г., суббота, 1:38

Никто не отвечает в квартире Бенни Девриса. Дюпри вешает трубку телефона-автомата и возвращается к машине Чарлза. Садится.

– Тишина, – говорит Дюпри. – Слушай, поезжай домой. Нет смысла вдвоем тут торчать.

Чарлз качает головой, пожевывая зубочистку и глядя в пространство.

– Я в порядке.

Их машина стоит у дома Бенни, который вполне по сердцу Дюпри. Однако Чарлз заявил, что это весьма опасный район. Адвокат не ночевал дома. Дюпри понимает: самонадеянно предполагать, что он встречался с Винсом Камденом, иначе говоря Марти Хейгеном, но решает подождать его на всякий случай. Он уже неоднократно пытался уговорить Чарлза отправиться домой. Но тот всякий раз отмахивается и говорит, что не хочет нажить себе неприятностей, когда Дюпри нарвется на пулю.

Все же Дюпри рад видеть, что здоровяк постепенно трезвеет и выходит из того состояния, в котором встретил его в аэропорту, – взбешенный и раздраженный, с влажными затуманенными глазами. Сейчас Чарлз, не моргая, смотрит в окно.

– Я вообще люблю сидеть в наблюдении, – говорит он. – Хорошо. Спокойно.

Улица блестит от пара, поднимающегося из коллектора. Количество машин поражает. Мимо проносятся такси. Парочки, пошатываясь, бредут по тротуарам.

– Утром я первым делом достану тебе данные по Хейгену, которые у нас есть, – обещает Чарлз. – В выходные у нас бардак, но я достану.

– Спасибо. – Дюпри устраивается на сиденье «Краун-Вика» Чарлза. Сидеть у дома подозреваемого и ждать – это неплохо, наводит на новые мысли, как дети, собирающие угощения на Хэллоуин. Он даже ловит себя на том, что думает о Чарлзе с некоторым участием, как о любом другом напарнике. – Так у тебя проблемы?

Чарлз переводит взгляд на него, потом обратно в ветровое стекло.

– Ага. – Он трет свою мощную шею. – Херня, конечно, но то, о чем мы с Майком говорили… все было не так. Я ту девицу ни к чему не принуждал. Так, пошутили, поржали. Она захотела сесть в мою машину. Это была ее идея. Она на меня набросилась, буквально умоляла. Мамой клянусь, я дал ей шанс. Спас от тюряги. Подумаешь, всего-то один минет. Кому от этого хуже?

Дюпри смотрит в окно на дом Бенни Девриса.

– Сейчас я тебе кое-что покажу. – Чарлз открывает бумажник и вытаскивает листок с номером. – Смотри. У меня и телефон ее есть. Мне показалось, я ей понравился. Я даже, бля, собирался позвонить ей. Думал, у нас все на мази. – Чарлз пожимает плечами, отмахиваясь от собственных объяснений. – Оказалось, номер не ее. – Однако Дюпри замечает, что, несмотря на это, Чарлз убирает листок назад в бумажник.

Оба смотрят в окно. Молчат. Вскоре к дому Девриса подъезжает такси. Выходят двое. Один – кудрявый блондин. Второй крупный седой мужчина, старше и тучнее первого, с бесстрастным хмурым взглядом. Даже Дюпри догадывается: этот человек под кайфом. Они стоят перед домом, разговаривают и озираются. Такси ждет.

– Кудрявый. – Чарлз выпрямляется. – Не твой ли клиент?

– Это не Камден, нет. Может, Бенни.

– Второго-то я знаю. Пит Джардано. Ростовщик, ставки принимает.

Чарлз, похоже, искренне заинтригован происходящим. Дюпри задается вопросом, как давно Чарлз не занимался прямым делом полицейского. Двое стоят у дома, на расстоянии всего нескольких шагов от машины, разговаривают и кивают. Наконец, они обмениваются рукопожатием, и Пит Джардано садится в такси. Кудрявый наклоняется и говорит что-то в открытое окно задней дверцы. Потом провожает взглядом удаляющуюся машину. Как только он поворачивается и идет к дому, Дюпри открывает дверцу и окликает:

– Бенни?

Бенни Деврис оглядывается, сначала с любопытством – кто это там его зовет, – потом с тревогой. Он делает вид, что не расслышал, и торопливо идет к двери.

Дюпри пересекает улицу, держа в руке свой значок.

– Задержитесь, Бенни. Я полицейский. У меня к вам пара вопросов.

Деврис смотрит на него неуверенно, но ждет, когда Дюпри дойдет до тротуара и покажет значок.

– Я Алан Дюпри. Из Спокана, штат Вашингтон. Ищу вашего друга. Ви… – он осекается. – Марти Хейгена.

– Марти? – Деврис улыбается. – Господи, да я не видел Марти Хейгена лет… – он присвистывает и поднимает глаза к небу. – Боже, не помню, сколько. У него что, неприятности, да?

– Все может быть, – отвечает Дюпри. – Я так понял, вы представляли его интересы.

– Да. Воровство. Пару раз мошенничество.

– Несколько лет назад он попал под программу защиты свидетелей, так?

– Ага. Марти влип. Задолжал кое-кому некоторую сумму.

– Питу Джардано? – Дюпри надеется, что точно запомнил имя и фамилию.

Деврис смеется и смотрит в направлении, в котором только что уехало такси.

– Питу? Нет. Я адвокат Пита. Деловой разговор перерос в дружескую попойку. – Он усмехается. – Послушайте, я понятия не имею, что стряслось с Марти после того, как его забрали федералы. Он исчез. Вам известно, что они не разрешают этим ребятам даже с адвокатами общаться?

– Мне это неизвестно, – отзывается Дюпри.

– Да. Они просто… пропадают. – Он пожимает плечами. – Послушайте, если я больше ничем… сил нет.

– Я говорил с вашей сестрой.

Дюпри замечает первый проблеск беспокойства на лице адвоката.

– Он ей звонил?

– Нет, – отвечает Дюпри.

Бенни явно рад.

– Так что вы можете рассказать мне о его деле?

– Не многое, – говорит Бенни.

– Может быть, хотя бы то, что я прочту в досье в понедельник утром? Против кого он давал показания, – Дюпри улыбается. – Где похоронены тела.

– Какие еще тела? Не было никаких тел. Марти арестовали за мошенничество с кредитными карточками. И все. Ему пришлось взять в долг у одного парня из Квинса, чтобы выпутаться. А семья того парня захотела получить большой кусок его бизнеса. Чтобы возвратить долг, он провернул одно рискованное дело, его снова взяли, и стало еще хуже, чем было.

– Он не смог выплатить заем? – спрашивает Дюпри.

Бенни кивает.

– А ребята испугались, что он заговорит. Парни из ФБР узнали, что кое-кто собирается убрать его, чтобы этого не случилось. Тогда мы согласились на сделку: если он дает показания, его включают в программу защиты свидетелей. Старая песня. Всякий раз одно и то же.

– Его включили в программу защиты свидетелей из-за махинаций с кредитками?

– Они нацеливались на эту банду. Надеялись, что возьмут того, кто стоял за Марти. И того, кто стоял за ним. Сами знаете.

Как костяшки домино, – объясняет Бенни. – Вся затея провалилась. Закончилось все какими-то судебными соглашениями.

– То есть за ним нет мокрых дел?

– За Марти? Нет. Марти вор. Но не убийца. Марти… – Бенни смотрит на горящие фонари, осветляющие ночное небо. – Марти забавный. Толковый парень. Родись он в другом районе, с деньгами и возможностями… кто знает…

– Если он вернется в Нью-Йорк, куда направится?

Бенни отворачивается.

– Марти? Не думаю, что он вернется. Но если все же приедет, то искать его можно где угодно. Он будет бродить по улицам, пялясь на здания, торчать в книжных магазинах… сидеть на пирсе, свесив ноги в воду. Да откуда мне знать?

– Другие друзья у него есть?

– Я единственный друг. О прочих мне неизвестно.

– Девушки?

– Единственная, о которой я знал, моя сестра.

Они говорят еще с минуту, потом Дюпри благодарит Бенни и берет с него столь же бессмысленное обещание, что и с его сестры:

– Если Винс с вами свяжется, позвоните мне, ладно?

– Конечно, – заверяет Бенни и берет визитку полицейского, даже не взглянув на нее. Дюпри идет назад к машине, пытаясь подвести итог. На часах почти два пополуночи.

Чарлз сидит, опершись на руль.

– Ну и?

– Они виделись.

– Он сам тебе сказал?

– Нет. – Дюпри поводит плечами. – Но он говорит о нем в грамматическом настоящем времени. Разве не странно? Если не видел кого-то три года, станешь говорить о нем в настоящем времени?

– Точно, точно, – соглашается Чарлз. Он переводит взгляд на дом Девриса, потом обратно. – А что это за хрень такая, грамматическое настоящее время?

* * *

Когда один день сменяет другой? Часы и календари утверждают, что в полночь. Но человек, ориентирующийся на часы, все равно что робот. На дневной свет? Позволить солнцу определять твою жизнь не намного лучше. Тогда чему верить? Сознанию? Значит, день начинается, когда ты встаешь с постели и вступаешь в него? Есть какой-то неизменный момент, когда переходишь из одного дня в другой? Даже не ложась спать, Винс всегда ощущал, когда один день кончается и начинается другой. Нет правила, описывающего, когда это происходит. Но ты всякий раз чувствуешь. Если бы его заставили определить этот миг, он назвал бы закрытие – когда бары закрываются. Именно тогда и заканчивается день для Винса. В два часа ночи в Спокане, в три здесь, в Нью-Йорке. В это время Винс чаще всего ощущает, что переходит из одного дня в следующий, когда мир меняется, и он освобождается от прошедшего.

Винс сидит за покерным столом, под низким потолком сигарного и сигаретного дыма. Стаканы с виски прилипают к сукну стола. Андж, Кармин и Бинз, захваченные рассказом, отрывают взгляды от своих карт и ждут продолжения. Джонни как будто не интересно. Хотя именно он притащил Винса обратно к столу, узнав всю историю до конца и не прореагировав на объяснения Винса о долге, программе по защите свидетелей и чудесном спасении от Рея-Прута. Теперь он слушает терпеливо, словно присяжный, пока остальные забрасывают Винса вопросами.

– И что потом? – спрашивает Андж.

– Ну. Маршалы сажают тебя за стол. И ты рассказываешь о тех местах, где жил, работал или был проездом. Где у тебя есть друзья или родственники. Они вычеркивают эти города и штаты. И штаты, граничащие с ними. Потом рассматривают оставшиеся и ищут такой город, который достаточно велик, чтобы ты мог в нем затеряться и чтобы там был офис федералов, но не настолько велик, чтобы ты вклинивался в местные дела.

Бинз качает головой.

– То есть тебе там слова не дают?

– Поначалу нет, – отвечает Винс. – Поначалу ты просто просыпаешься в этом городишке, и все вокруг другое. Не только здания и люди, а вообще все: язык, запахи… небо в том городе, где я теперь живу, – огромное. Оно ниже, чем здесь. Рукой можно достать. – Винс поднимает руку, иллюстрируя свои слова. – Большое, голубое, белое по краям. Ни тебе дыма, ни тебе транспорта. А деревья! Когда едешь по улицам, ни за что не поверишь, что попал в большой город, потому что все дома стоят среди деревьев.

– Без балды? – Кармин опирается о стол, улыбаясь. – И их не видно?

– Вроде того. И люди забавные… живут в своем идеальном городке, но больше нигде не бывают и думают, что где-то там должно быть лучше.

– Я слышал, в Монтане есть город, где рыбу можно ловить прямо с крыльца.

Все поворачиваются к Бинзу.

– В Спокане есть река. В ней живут в основном донные рыбки. Пиявки. Никому и в голову не придет ловить там рыбу, потому что течение быстрое, много водопадов и стремнин. Да и вообще там куда ни плюнь одни озера. Холодные горные озера по двадцать-тридцать миль в длину и такие глубокие, что в некоторых до сих пор не нашли дна.

– Без балды?

– Вода поступает из ледников. Есть одно озеро в Британской Колумбии, пара часов к северу на машине, там можно увидеть лед на поверхности воды. А на юге есть реки, где можно поймать столетнего осетра длиной до шести метров.

Все качают головами.

– А женщины? Шлюх там много?

– Немного, но те, что есть… – Винс начинает описывать Келли и удивляется тому, что в голове всплывает Бет. – Милые, – тихо добавляет он.

– Правительство тебе много денег дает? – спрашивает Андж.

– Поначалу получаешь мало. Но тебя переучивают. Предполагается, что ты сам почешешься и станешь зарабатывать честным способом. Вот я и пошел на курсы пекарей.

Бинз, Андж и Кармин сосредоточенно кивают. Джонни потягивает виски и изучающе смотрит на Винса неопределенным, непроницаемым взглядом.

– Мне всегда хотелось открыть ресторан, – продолжает Винс. – Поэтому я пошел печь пончики, полагая, что в будущем попробую открыть собственное заведение.

– Итальянский ресторан? У вас там есть хорошие итальянские рестораны?

– Нет, – отвечает Винс. – Забегаловки с макаронами и кетчупом. В любом случае я не умею готовить итальянские блюда.

Андж пожимает плечами.

– Я бы дал тебе пару рецептов.

Бинз ищет, куда сунуть окурок в своей переполненной пепельнице, потом щелчком отправляет его в пепельницу Кармина.

– А чем еще можно заниматься? Можно стать… ну там… врачом?

Винс пожимает плечами.

– Сомневаюсь, что можно стать врачом, хотя кто его знает. В смысле… теоретически, наверное, можешь стать кем угодно, как любой другой человек. Надо начать все заново.

– Эх! – На лице Кармина появляется что-то вроде ухмылки. – Знаете, кем бы я стал? Морским биологом. Видели когда-нибудь, как они плавают с дельфинами? Вот это по мне. Переехал бы на Гавайи и целыми днями плавал с дельфинами. – Он поворачивается к Готти. – Они способны общаться друг с другом, Джон.

Кармин издает резкий звук, похожий на клекот. Остальные молча тянут свои напитки и как будто представляют себе свои новые профессии. Кроме Джона, который смотрит в одну точку. Не на Винса, а куда-то в пространство.

– Ты должен выбрать новые фамилию и имя? – спрашивает Андж.

– Вроде того. С этим тоже помогают. Подбирают такие, чтобы ты запомнил. Вот как у меня – Винсом звали моего отца.

– Без балды? – Андж поворачивается к Джону. – Здорово, да, Джон? Он выбрал гребаное имя папаши. Разве не славно?

Джон пьет виски.

– Знаете, какое я бы взял? – спрашивает Бинз, приземистый и лысый, с длинным шрамом, что тянется от глаза к губе. – Реджинальд Уортингтон Иденфилд Третий.

– Временами случаются неожиданности, – говорит Винс. – Приходится начинать все с нуля. Никаких данных в полиции. Никаких долгов. Как будто… заново родился.

Он лезет в бумажник и через секунду общего возбуждения достает регистрационную карточку избирателя.

– Вот что я получил.

Андж разглядывает карточку и передает Кармину, который крутит ее в руках, словно она написана по-французски, потом протягивает Бинзу, а тот – Джонни.

Джонни вертит ее и бросает на стол.

– Подумаешь, – замечает он. – Ты и еще сто миллионов других слабоумных.

Все замолкают.

– Так, – наконец говорит Винс, – как ты меня нашел?

Остальные смотрят на Готти, тот пожимает плечами.

– А с чего ты взял, что мы тебя потеряли?

Курит. Молчит.

– Ну, давай. – Джонни-Малыш допивает виски, наклоняет голову влево, вправо и назад, словно она крепится на заржавевшем шарнире. – Раздавай гребаные карты.

Кармин раздает себе, Бинзу, Анджу и Джону.

– И до сих пор ты ни разу не приезжал сюда, Винс?

– Ни разу.

Винс рад, что его называют этим именем, и надеется, что они понимают разницу между Винсом, раскаявшимся пекарем, и Марти, доносчиком. Он наблюдает за тем, как карты разлетаются к другим игрокам, и жалеет, что не играет. Ему неприятно видеть, как карты проходят мимо него. Ему не нравится быть «вне», в этом есть что-то символичное.

– Узнав, что за мной охотится Рей-Прут, я понял, что надо валить из города. Я хотел убежать, даже несколько минут назад размышлял об этом. Но решил, что гораздо важнее разобраться со своим прошлым. Заплатить по счетам.

Бинз удивленно качает головой.

– А я-то все думал, куда пропал Прут. Ты его на полную ставку нанял, босс?

Джонн поднимает глаза, но не отвечает.

Бинз поворачивается к Винсу.

– Парень, ты, небось, обосрался от страха.

– Слегка.

– И все же у тебя кишка не тонка, раз пришел обратно, – с надеждой в голосе говорит Андж, косясь на Джона, который как будто не слышит их. – Ведь так, Джон?

У Винса появляется ощущение, что Андж в этом случае взялся поработать его бесплатным адвокатом, защищая перед Джоном.

Винс переводит взгляд с Джона на Анджа и обратно.

– Вчера я ходил к старому Дому Колетти и вернул ему долг.

Бинз улыбается.

– Без балды? Старина Хладнокровный? Как он поживает? Говорят, у него был инфаркт или что-то в этом роде. И он переехал в крошечную квартирку в Бей-Ридж.

– Да, – отвечает Винс. – Инсульт. Он совсем плох. Отдал ему, сколько смог, и договорился, что верну остальное. Так что по крайней мере с ним мы в расчете. – Он бросает взгляд на Джонни, по лицу которого ничего понять нельзя. – Я надеялся, что и с вами смогу договориться, мистер Готти. Надеялся, что смогу вернуть долг.

Джонни делает глоток виски и смотрит на Винса глазами, в которых не отражается ничего, кроме их собственной непроницаемости.

Детектив Чарлз притормаживает у гостиницы Дюпри, заводит машину на стоянку и поворачивает ключ. Говорит, что передаст Дюпри досье Марти Хейгена утром, и тогда можно будет пройтись по фамилиям. Чарлз зевает.

– Слушай, а ты женат, Сиэтл?

Дюпри крутит кольцо на безымянном пальце.

– Да. Пару лет уже.

– А дети?

– Пока нет. Жена еще учится. Вот получит диплом, и заведем ребенка.

– Да? А кем она будет?

– Логопедом.

– Без балды? – Чарлз поднимает голову. Веки его закрываются. – Так она будет заниматься… ну… как это называется?

– Логопедией. Будет заниматься с людьми, у которых проблемы с дикцией.

– Разумно.

Дюпри берется за ручку двери.

– Значит, ты поможешь мне завтра достать досье Хейгена? Потому что мне не хочется обманывать службу маршалов. Это может затянуться на несколько недель.

– Ох да, гребаные федералы. Достану я тебе досье.

– Я с ним сам разберусь. Тебе не стоит тратить на меня воскресенье.

– Да ладно, раз уж ты меня втянул, хочу посмотреть, чем дело кончится.

– В этом нет необходимости, – возражает Дюпри.

– Мне нужны сверхурочные.

– Ты отметься. И я скажу твоему лейтенанту, что ты все выходные провел со мной.

– Не-а. Я тебе уйму времени сэкономлю, ты же города не знаешь. А может статься, я окажусь знаком с кем-то, вот как с Питом Джардано. – Чарлз тянется к ключу. – К тому же, ну оставлю я тебя одного, тебя шлепнут, а мне потом по жопе дадут. Так что я за тобой заеду в районе двенадцати. Лады?

– Нет, – продолжает настаивать Дюпри со всей твердостью, на какую способен. – Спасибо.

– Что? – Чарлз поворачивается к нему и смеется. – Ты что, шутишь что ли, мать твою? – Потом его лицо багровеет и суровеет. – Тебе моя помощь не нужна?

– Нет.

Чарлз долго смотрит в молчании. Дюпри хочет уйти, но чувствует в его взгляде вызов и не отводит глаз.

– Знаешь, что мне нравится в таких, как ты? – наконец спрашивает Чарлз. – Вам кажется, что вы все про все знаете.

Вы думаете, что вам все ясно в вашей работе и в вашей жизни. И вы можете идти вперед, вслепую, ни хера не оглядываясь. И знаешь что? Когда-нибудь, лет через десять, до тебя дойдет… дело не в том, кто, бля, милый парень, а кому и поделом. Дело в том, что есть мы… – Он обводит рукой город. – И есть они. И однажды вечером, когда ты будешь идти по темному, воняющему дерьмом коридору, полному наркоманов, и услышишь щелчок пушки сорок пятого калибра у своего гребаного уха, вот тут-то тебе станет ясно, до тебя допрет: единственное, что ценно в нашем мире, это все те люди, что за тобой. Поэтому они одели нас в одинаковую форму, поэтому дали нам одинаковые значки. Потому что это – прежде всего, Сиэтл! Мы все братья. Как родные. Если бы твоему гребаному братцу нужна была помощь, если бы он заболел, что ты стал бы делать?

– Позвонил бы маме и спросил, почему она скрыла, что у меня есть брат.

– Да пошел ты на хер, Сиэтл, – огрызнулся Чарлз.

Дюпри открывает рот, чтобы что-нибудь ответить, но решает не испытывать судьбу. Он встает на тротуар у гостиницы перед вереницей такси, в которых, откинувшись на сиденья, спят шоферы. Дюпри серьезно обдумывает то, что сказал здоровяк-полицейский («…если бы твой брат заболел…»), и замечает полицейскую машину без номера, отъехавшую от бордюра. Он оглядывается на такси.

Джонни отводит глаза от карт, словно принял решение.

– Рубашку подними.

Винс поднимает рубашку и поворачивается из стороны в сторону.

– Штаны.

Винс медлит секунду, потом расстегивает брюки и отпускает их, они падают до щиколоток. Все сидящие за столом подчеркнуто не поднимают глаз – все, кроме Джонни.

Убедившись, что на Винсе нет подслушивающих жучков, Джонни спрашивает:

– Так что делать будешь?

Винс одевается.

– Что, простите?

– Если… – он выдвигает подбородок и подавляет отрыжку, не давая ей вырваться наружу. – Если я аннулирую заказ, что станешь делать?

– Не знаю, – Винс удивлен, что даже не задумывался над будущим, не представлял, что случится потом, после. Он не может определить по лицу Джонни, важен ли тому ответ. Но, задав этот вопрос себе, Винс сразу находит ответ… и надеется, что он верный. – Наверное, вернусь в Спокан. Отправлю вам по почте оставшуюся сумму… и буду просто жить.

Джон безмолвно смотрит.

– Я там снимаю небольшой дом. Работа моя мне нравится. И друзья. – Он снова ловит себя на мыслях о Бет. – Я был бы не против наладить там жизнь. Ну, знаете, не противозаконную.

Джонни допивает виски. Смотрит в карты, потом на Анджи, который сидит справа.

– Какая ставка?

– Пять под тебя, Джон.

Джон осматривает свои фишки. У него ровно пять сотен. Он снова поднимает глаза на Винса, сужая их до щелок. Его голова описывает маленькую восьмерку. Он медленно облизывает языком губы.

– Сколько у тебя?

– Ну, я отдал четыре Колетти сегодня и…

Джон отмахивается.

– Сколько у тебя гребаного бабла?

– С собой? Еще шесть тысяч, но это все мои деньги. Я уже говорил, что коплю на собственный ресторан, но как только вернусь, я думаю…

Джон поднимает руку.

– Я надеялся, что верну вам долг, когда…

Рука Готти остается в воздухе, качаясь, словно лодка на волнах.

Винс лезет в карман, достает толстый рулончик и бросает его на ладонь Джонни.

Тот роняет ее в банк.

– Ваши пять штук, поднимаю… сколько ты сказал?

– Шесть тысяч.

Кармин и Бинз переглядываются, потом поворачиваются к Анджу.

– Отвечайте, – брызжет слюной Джон. – Отвечай на мою гребаную ставку, Андж.

Все молчат. Наконец Джон перегибается через стол, хватает фишки Анджа и бросает их на середину стола.

– Отвечайте на мою ставку, бля!

Он тянется к Бинзу и Кармину, сгребает фишки обеими руками. Теперь рулончик Винса окружен горками фишек.

– Вот! – орет Джон. – Теперь банк нормальный!

Остальные не знают, что делать дальше, поэтому один за другим открывают свои карты. У Бинза дамы. У Кармина стрит до дамы. У Анджа две пары. Все смотрят на Готти, чей взгляд устремлен мимо карт на двадцать пять тысяч в центре стола. Он поднимает глаза на Винса.

– Завтра садись на гребаный самолет, – говорит Джонни.

Винс смотрит на банк, где лежат его деньги.

Джон ловит его взгляд.

– Мне насрать, хоть угони его, но только сядь на этот долбаный самолет к полудню.

– Хорошо, – соглашается Винс.

– У тебя две недели, чтобы выслать оставшуюся сумму.

– Ладно.

Все глазеют на карты, сдавленные в руках Джона.

– И если когда-нибудь вернешься сюда, я тебя сам шлепну, сукин сын ты долбаный.

Винс кивает.

Секунду все молчат, не сводя глаз с карт Джона – даже Винс, которому только что вернули жизнь.

Наконец Андж откашливается.

– Э, Джон?

Джонни вздыхает и бросает карты на стол. Шестерка и двойка. Никаких комбинаций. Даже пары нет. Остальные не понимают, что делать. Джон поднимается и отходит к окну, смотрит на улицу. Винс пользуется возможностью встать из-за стола и отступить к двери. Он оборачивается на мгновенье и видит, что игроки за столом по-прежнему не сводят глаз с банка, а Готти стоит у окна, сгорбив округлые плечи, как старик. Закрывая за собой дверь, Винс замечает, что Джонни обернулся к столу, словно у него родилась идея – или изменилось настроение.

Детектив Чарлз сворачивает с Шестой на авеню В, медленно едет с квартал, держась близко от тротуара. Он притормаживает возле проститутки, которая стоит прямо на бровке, держа в руках туфли на высоком каблуке. Она улыбается, наклоняется и заводит разговор:

– Приветец, Чарли. Продаешь или покупаешь?

– Ни то, ни другое. – Он протягивает ей бутылку, предлагая выпить. – Марио не видела?

– Да был он вон там некоторое время назад, – отвечает она, указывая на здание. Девушка выпрямляется. Чарлз трогается, проезжает еще два дома и паркуется у старой копчено-коричневой многоэтажки с проржавевшим скелетом пожарной лестницы. Он делает большой глоток виски из бутылки, завинчивает крышку и выходит из машины. Берет с заднего сиденья две обувные коробки. Два доминиканца сидят на крыльце и пьют пиво из бутылок.

– Пацаны, – приветствует Чарлз, – как поживаете?

Они отвечают, что все в порядке, с одним из них Чарлз обменивается замысловатым рукопожатием.

– Марио не видели?

Парни кивают в сторону дома.

– Наверху с каким-то кентом, которого он из центра привез. Хош, притащу его сюда за жопу, Чарли?

– Давай, – соглашается Чарлз. – Только не говори, что я пришел. Скажи, его ждет внизу человек, хочет прикупить наркоты. – Чарлз протягивает каждому по коробке. Парни достают кроссовки и улыбаются. – Надеюсь, с размером угадал?

– Да, в точку, Чарли.

Один из парней переобувается, поднимается и уходит в дом. Мелькает на лестнице новенькими кроссовками. Чарлз возвращается к машине, открывает багажник и вытаскивает монтировку. Закрывает багажник.

Ушедший доминиканец спускается по ступенькам с другим парнем – пониже ростом, в очках в черной оправе, волосы собраны в хвост. Коротышка улыбается, пока не натыкается взглядом на Чарлза. Он вытягивает руки перед собой, потом бросается бежать. Но преимущество на стороне Чарлза, и не успевает коротышка сделать и пяти шагов, как полицейский догоняет его.

– Я ничего не сказал, Чарли! Клянусь, я никому ничего не говорил!

Чарлз не слушает, держит парня за хвост волос и размахивает монтировкой. Она глухо ударяет по рукам и голове коротышки. Очки скачут по тротуару и звякают о парковочный счетчик.

– Я же предупреждал, не вздумай нагреть меня, Марио.

Марио вырывается и карабкается на крыльцо. Один из доминиканцев пинком отправляет его обратно к Чарлзу. Марио обманчиво дергается влево, кидается вправо, а Чарлз бросает монтировку, чтобы догнать его. Он хватает Марио за ноги, и они врезаются в кирпичную стену здания. Длинные тени мечутся в свете редких фонарей. Чарлзу достаточно секунды, чтобы одолеть коротышку.

– Клянусь, Чарли! Я никому ни слова не сказал! Пожалуйста, Чарли!

Согнувшись пополам, Чарлз тащит Марио за волосы назад к крыльцу. Оборачивается, чтобы подобрать оброненную монтировку. Но ее нет там, где она упала. Он ищет рядом, потом выпрямляется и оглядывается через плечо на парней на крыльце.

– Какого хера? – Но у парней ничего нет в руках. Они смотрят куда-то за спину полицейского.

Чарлз изо всей силы бьет Марио кулаком по лицу и в бок.

– Где моя гребаная монтировка? – Но и у Марио ничего нет в руках. Он закрывает голову руками и всхлипывает. Только повернув голову чуть в сторону, Чарлз замечает Дюпри, выходящего из тени с монтировкой.

– Пердюпри?

– Так нельзя.

– Как? Я тут допрашиваю долбаного свидетеля. – Чарлз отпускает Марио, улыбается, внезапно делает выпад, крепко ухватывает Алана за рубашку, но тут монтировка опускается на его голову.

Чарлза отбрасывает на несколько шагов, он выпускает рубашку, но, ко всеобщему удивлению, не падает. Доминиканцы пятятся с крыльца в дом. Чарлз смотрит им вслед, потом оборачивается через плечо и видит такси с открытой задней дверцей.

– Ты ехал за мной в гребаном такси? – Он смеется и щупает растущую на виске шишку. – Отдай монтировку. – Чарлз медленно идет к Дюпри, но тот поднимает монтировку и делает шаг назад.

– Марио! – кричит Алан. Парень смотрит на него. – У тебя родственники есть где-нибудь?

Марио медлит с ответом. Чарлз переводит взгляд с Дюпри на Марио и обратно.

– Марио, – рычит он. – Не вздумай шевельнуться, мать твою!

– Марио, – снова кричит Дюпри. – Беги!

Наконец Марио поднимается, подбирает очки и пускается наутек. Дюпри и Чарлз провожают его взглядом.

Чарлз улыбается, спокойно и хладнокровно.

– Ну и что ты делаешь, мать твою?

– Ты прав, – отзывается Дюпри. – Тебе действительно нужна моя помощь.

Чарлз смеется и трет шишку на виске.

– Ты только что отпустил крупного наркодилера, Сиэтл. Какой же ты мудак. – Его голос слегка подрагивает. – Ну-ка, верни мне мою монтировку. – Чарлз снова хохочет, и Дюпри удивляется тому, как легко он переносит боль. – Давай я подвезу тебя.

Он трет голову, поворачивается, идет к машине, но вдруг… с быстротой, не вяжущейся с его размерами, сует руку за пазуху, вынимает револьвер и наставляет его на Алана. За это время Дюпри успевает сделать шаг вперед и молниеносно ударить Чарлза монтировкой по лицу.

Слышится треск зубов, брызжет кровь, голова Чарлза дергается вправо, будто ее дернули за ниточку. Револьвер падает на тротуар. Чарлз, шатаясь и косолапя, плетется к дому, стараясь не упасть и клонясь вперед.

– Погофи, – говорит он. – Погофи.

С каждым словом с его губ брызжет кровь. Пораженный тем, что Чарлз еще может держаться на ногах, Дюпри восхищается им, пока тот, пытаясь совладать с непослушными ногами, тащится, накренившись, по тротуару и наконец падает, как поваленное дерево, ударившись о тротуар сразу лицом, грудью и руками.

Винс стоит на тротуаре. Вдыхает влажный воздух. Вот и все. Ты свободен. Можешь идти, куда захочешь, быть кем угодно. И все же… разве ты не был до некоторой степени свободным всегда? Вопрос в том, можешь ли ты делать то, что позволяет тебе свобода… озеро и вороны.

Нет, это еще не конец. Винс смотрит, как грузовичок подъезжает задом к подвальному люку ресторана, владелец машины руками показывает ему «два шага», потом «один шаг». Как будто предупреждает его о… приближающейся опасности.

Это напоминает Винсу то состояние, в каком он просыпается за секунду до того, как сработает будильник, – приступ интуитивной тревоги охватывает его за мгновенье до того, как на его плечо опускается чья-то рука. Он оборачивается и видит круглое улыбающееся лицо Анджа, одетого все в ту же бежевую парашютную экипировку.

– Эй, пончик! Хорошие новости. Джон попросил доставить тебя в аэропорт.

– Доставить? – повторяет Винс. «Покататься собрался?» – Ты… э… знаешь что, Андж? Это ни к чему. Я сам доберусь.

– О, я вынужден настаивать. – Андж выдвигает вперед нижнюю губу. – Джон велел проследить, чтобы ты добрался туда невредимым. А еще велел перетереть с тобой кое-что. Лады?

– Лады.

У Винса пересыхает во рту. Конечно. Они так просто не отпустят. Нельзя дать показания против них и просто уйти. Вся система полетит к чертям, если они позволят какому-то доносчику упорхнуть, извинившись за то, что нарушил единственный закон, который есть у этих козлов.

Андж протягивает рулончик купюр.

– Еще Джон сказал, чтобы я купил тебе билет на самолет. Он же у тебя все бабло забрал.

– В этом нет необходимости, – отвечает Винс. – Я мог бы занять.

Андж отмахивается.

– Джон настаивает. Слушай, он на самом деле неплохой парень. – Андж подается к Винсу. – Но тебе правда надо убраться из города. Строго между нами, пончик, мне кажется, Джону неприятно, когда ты поблизости.