Текст книги "Вуаль лжи"
Автор книги: Джери Уэстерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)
Глава 27
– Знаю-знаю, я вас обманул, но на это была веская причина.
Криспин уставился на человека, которого раньше знал под именем Джона Гуда. С того напрочь слетела маска трусости; он держал себя совсем иначе – высокий, подтянутый, уверенный. В его голосе слышался мягкий «средиземноморский» акцент. Не осталось и следа от хрипоты и невнятной звуковой каши чадного Саутуорка.
– Так вы не англичанин?
– О нет, и зовут меня отнюдь не Джон Гуд, а… Впрочем, не важно.
– А этот синдикат?..
– Я на него работаю. Среди многих прочих. Мы трудимся на благо человека, который управляет всем и вся. Думаю, вы знаете, о ком идет речь.
– Висконти. Я всегда думал о нем как о лукавом и хитром генерале, а не как о главаре преступной шайки.
– За такие слова вас надо бы хорошенько проучить, – последовал ответ, хотя в голосе не прозвучало угрозы. – Иного отношения хозяин бы не потерпел.
– Висконти всегда удавалось выйти сухим из воды, даже после убийств. В конце концов, «ликует зло, назвавшись доблестью».
– Цитируете Сенеку?[28]28
Сенека Л.А. Геркулес в безумье.
[Закрыть] Да, я знал, что вы мне понравитесь.
– Однако сейчас ваш план провалился. Я узнал о заговоре и поставил в известность власти. Висконти не может повлиять на конфликт с Францией. Франция принадлежит Англии, и рано или поздно корона заберет ее себе обратно. Никакой сделки насчет Кале не состоится.
Джон Гуд нахмурился:
– Это обескураживающая новость. Похоже, вам многое ведомо. Хозяин будет очень недоволен. Впрочем, я хотя бы смогу преподнести ему мандилион. Утешительный приз.
– Да, мандилион. Извилистый же путь вам пришлось проделать, чтобы до него добраться.
– О, далеко ехать не пришлось. Мандилион был в Риме. Пока его не похитил наш воришка лет пять тому назад. Должен признать, поиск его следов дался нам с трудом.
– Каким же образом мандилион очутился в Риме?
– Криспин! Вы что же, не знаете историю? Рим взял Константинополь еще столетие назад.
– Понятно. И чувства до сих пор не остыли. Именно поэтому Махмуд пытается вернуть его в Константинополь?
– Это у него вряд ли получится – со дна Темзы.
Филиппа посмотрела на Джона.
– Так он мертв?
– Si, синьорина. Мертвее не бывает.
– Я. готова вас расцеловать.
Джон Гуд улыбнулся, поворачиваясь к Криспину.
– Она мне нравится. Сначала кусается, теперь целуется. Я еще в особняке оценил ее манеру поведения.
– Зачем вы убили Адама Бектона?
Глаза Гуда вспыхнули триумфом.
– Да вы и впрямь умны! Бедный Адам. Он застал меня в мезонине, когда я обнаружил там тайный ход. Что и говорить, в итальянских домах подобные секреты не редкость, искать я наловчился… Я хотел купить его молчание, но он очень уж подозрительно на меня смотрел…
– Ясно. – Криспин вскинул лицо.
Рука зудела от желания схватиться за кинжал. Один из арбалетов Махмуда тоже не помешал бы.
– Вы таможенный чиновник. И, конечно же, счетовод. Именно вы ставили инициалы своего хозяина под записями в счетных книгах: «БВ» – то есть Бернабо Висконти. Или они все же ваши собственные?
Гуд уважительно покачал головой:
– Вы очень скрупулезны. Из вас вышел бы отличный полководец.
– А почему ушло столь много времени на розыски вора? Если он внешне так напоминал Уолкота…
– Так ведь не сразу удалось выяснить, что он взял себе личину Николаса. Мы не знали, когда он ускользнул от нас в Англию, к тому же он не выходил из дому…
Криспин фыркнул:
– Понятно. Ну что ж, реликвия у вас. Теперь отпустите девушку.
Гуд взглянул на Филиппу и толкнул ее к Криспину. Тот схватил ее за руку и подтянул к себе.
Гуд ступил ближе и взял полотнище из ларца.
– Джек! – прошипел Криспин наугад в сторону.
Из тени вынырнул паренек. Гуд обернулся и остановил на нем свой взгляд.
– Отведи ее к мастеру Кларенсу. Только к мастеру Кларенсу! – прошептал Криспин Джеку.
– Да, хозяин.
– И еще, Джек… Что там с Элеонорой и Гилбертом? Они в порядке?
– Да, хозяин, – недоуменно ответил тот. – Насколько я знаю, с ними ничего плохого не случилось.
– Мистрис Филиппа ничуть не удивилась и не обеспокоилась, что за ней пришел ее бывший слуга, – пояснил Гуд. – Не было ничего проще проследить за вашим мальчишкой от особняка Уолкотов.
Джек на это сердито фыркнул, схватил Филиппу за руку и повлек прочь. У нее хватило ума повиноваться молча, хотя, когда она обернулась, Криспин прочел в ее лице множество недосказанных слов.
– Наконец-то мы одни, – промолвил Гуд. – Криспин, с вашего разрешения, я хотел бы поговорить без обиняков.
Криспин кивнул, краешком глаза подмечая, что люди Гуда подтянулись еще ближе.
– Причина существования нашего сообщества в том, что мы умеем выявлять благоприятные возможности и пускать их себе на пользу. Нам бы не помешал столь умный человек, как вы. Никогда не хотели стать вольной птицей?
– Я принадлежу Англии. Нанять меня во вред моим соотечественникам не получится.
– Как насчет просто устранить того-другого? Знаете, за такую работу хорошо платят.
– К этому я расположен еще меньше.
– Да вы, оказывается, не честолюбивы. Какая жалость.
– Честолюбие мало чем помогло мне в прошлом… А теперь моя очередь быть откровенным.
– Разумеется. Рядом с мандилионом по-другому не получится.
Криспин кивнул на полотнище в руках Гуда.
– Все за ним охотятся, да вот только никто, похоже, его не получит.
Гуд помрачнел и сильнее вцепился в ткань.
– То есть?
Криспин помолчал, прислушиваясь к стихающим шагам Джека и Филиппы, и расплылся в улыбке, потому что издалека донесся новый звук. Тяжелый топот множества ног, цокот копыт… Не он один услышал его. Люди Гуда поспешили прочь с моста.
– Синьор! Это стража!
– Что?
Гуд вихрем обернулся. Поверх скрипа судов, плеска волн, омывающих каменистый берег Темзы, поднимался шум, который невозможно спутать ни с чем: бряцанье оружия о доспехи. Он приближался с каждым мигом, и Гуд шагнул назад с округлившимися глазами. Крыши домов в конце улицы отразили пламя факелов. Множества факелов.
Из-за угла выдвинулась цепь вооруженных людей со всадником во главе. Никогда еще Криспин не испытывал такой радости от сухого баритона Уинкома.
– Всем ни с места! – скомандовал шериф, подтягивая удила своего норовистого жеребца. – Именем короля!
Пехотинцы рассыпались полукругом, не сбавляя шага, пока не очутились на расстоянии броска камнем от Гуда. Тот извлек меч, попятился от стражи, и ткань выпала из его пальцев.
Криспин нырнул, подхватил с мостовой фальшивый мандилирн и спрятался в гуще солдат.
Растерянных итальянцев загнали на мост. Сигнала к атаке не последовало. Ночь разорвали крики – трудно было сказать, чьи именно, – загремели мечи, и Криспин еле успел увернуться от разящей дубины. Он попал в самую гущу свалки.
К подножию моста итальянцы ринулись подобно муравьям, но их встретили боевые кличи людей шерифа и звон стали о сталь.
Рассеянный, туманный свет луны и мерцающие огни факелов не позволяли разглядеть детали, однако Криспин видел, как солдаты кинулись вперед, пробивая себе брешь на широком пролете моста. Даже Уинком послал своего темного скакуна в самую середину, обрушивая меч на противника. Его зубы сияли особой белизной под черными усами. Похоже, шерифу нравилась рубка.
Во многих домах на мосту вспыхнули свечи; жившие там торговцы прилипали к окнам, распахивали ставни, высовывались из окон прямо в ночных рубашках, подбадривая бойцов криками. Кое-кто даже выскочил на улицу и присоединился к битве, прихватив первое попавшееся под руку оружие. В отличие от солдат, которые рубили и кололи врага с привычной сноровкой, торговцы напоминали скорее разъяренную толпу, размахивали дубинками и мечами – пусть неумело и бестолково, но все же наносили урон.
Люди короля попробовали было согнать итальянцев в кучку и арестовать, однако вскоре обнаружили, что отбиваться приходится и от торговцев, которые, надо полагать, усмотрели для себя шанс поквитаться со стражниками, а заодно и всеми теми, кто – по их мнению – нанес им обиды в прошлом. Словно прибой, обрушились они на людей короля. Кругом слышались хрипы, стоны; на вскинутые мечи солдат торговцы отвечали кулаками, кровь брызнула на булыжную мостовую. О камни звенело оружие, и немало тел повалилось через парапет моста в мрачную Темзу.
Криспин, вооруженный лишь кинжалом, стоял как истукан, хотя звон стали и терпкий запах чужой крови заставляли его собственную кровь кипеть в жилах.
Крик смертельно раненного зверя взрезал ночь, перекрыв шум битвы. Чье-то копье вонзилось в брюхо скакуна Уинкома, и конь вместе со всадником рухнули на землю. Криспин выхватил из грязи окровавленную гизарму[29]29
Гизарма (гвизарма или бизарма) – разновидность алебарды с серповидным лезвием (для подрезания лошадиных сухожилий) и штыком на древке.
[Закрыть] и одним взмахом снес полчерепа повинному в этом итальянцу. Брызнула кровь, испещрив алыми пятнами лицо Криспина. Агонизирующая лошадь упала на бок, придавив ногу шерифа.
– Саймон! – Криспин протянул руку, и Уинком за нее ухватился.
Напрягая силы и чертыхаясь на громоздкое оружие, Криспин выдернул шерифа из-под крупа жеребца. Мужчина встал покачиваясь, похоже, он не пострадал. Саймон невозмутимо взглянул Криспину в глаза:
– Премного благодарен.
– Пустяки, милорд шериф.
Уинком притопнул ногой, проверяя, нет ли растяжения или вывиха.
– Проклятые итальянцы!
Он смахнул пот с лица и угрюмо посмотрел на бившуюся в предсмертных судорогах лошадь. Выхватил меч. В тот же миг к нему бросился какой-то человек, издавая душераздирающий вопль, и Уинком ударом наискосок вниз навсегда закрыл ему рот. Криспин тем временем встал с шерифом спиной к спине, размахивая гизармой. Неудобное оружие, малознакомое, однако было радостно вновь очутиться в пылу битвы: уж очень много лет минуло с тех пор, как он в последний раз принимал участие в сражении. Выброс адреналина; напряжение мускулов при работе с мечом или топором; леденящие кровь кличи товарищей, побуждающих к победе… Вот здесь его истинное место. Не на грязных улицах Шамблз.
Уинком с трудом перевел дыхание и взглянул на Криспина.
– В жизни бы не поверил, если б не увидел собственными глазами.
Криспин сделал очередной взмах, затем нанес тычковый удар в попятившегося противника.
– Вы о чем, милорд шериф?
– Протянули мне руку помощи, помните?
– Так ведь мы на одной стороне. Разве не так, Саймон? – выпалил Криспин, размахивая гизармой и не подпуская врагов.
– Иногда я в этом не уверен. – Уинком шагнул вперед, фехтуя с очередным нападавшим и проговаривая слова в такт движениям клинка. – И сколько… раз… надо… говорить… не смейте… звать… меня… Саймон!
На выдохе он наконец-то поразил неприятеля.
– Простите, милорд шериф, – сказал Криспин, нацеливая свое оружие на человека с дубиной, который тут же передумал и предпочел обойти Криспина стороной. – Должно быть, я отвлекся.
– Гест, вы меня раздражаете.
– Да? И что же я натворил на сей раз?
Уинком рукавом смахнул пот со лба.
– Вы слишком многого требуете от лорда шерифа. Я, видите ли, должен немедленно выступить со своей армией и это лишь по голословному заявлению одного из ваших уличных попрошаек.
– Ленни… – удовлетворенно прошептал Криспин.
– Безымянные нищие, головорезы, воры, – продолжал Уинком. – Следующими, наверное, пожалуют шакалы и стервятники.
Криспин сдержался, чтобы не расхохотаться, и ограничился слабой улыбкой в ответ на подшучивание. Приятно было вновь держать в руках оружие, быть полезным.
– Так почему же вы пришли?
Шериф покачал растрепанной головой:
– Сам не понимаю!
Он махнул двуручным мечом, и один из врагов с топором улегся на землю. Каждый удар шерифа отдавался в лопатках Криспина, который стоял спиной к спине с Уинкомом.
– А может быть, вы начинаете мне верить, милорд шериф?
Затянутый в перчатку кулак тут же угодил ему в ухо. Криспин поморщился от боли и бросил гневный взгляд через плечо.
– Не будьте глупцом.
Криспин молча согласился, что это мудрый совет, и принялся в мешанине безумного сражения отыскивать Гуда.
– Работа еще далеко не закончена, – заявил Уинком, оценивая силы обеих сторон.
– Согласен, – кивнул Криспин и собрался еще что-то добавить, но в ту же секунду увидел… Склаво и его раздражительный приятель Беспалый пробивались с того конца моста.
Они явно хотели добраться до своего хозяина, однако Гуд к этому моменту очутился среди толпы сердитых торговцев и бился с ними не на жизнь, а на смерть, размахивая сверкавшим в лунном свете мечом. Его свирепые взмахи с легкостью отбивали любые атаки короткими шпажками или кинжалами.
– Мастер меча… – пробормотал Криспин.
Он бы с удовольствием померился силами с Гудом, но – увы! – своего меча у него не было.
Гуд тем временем пробил себе путь к будке часового на мосту. Там ему уже никто не оказал сопротивления, и он без дальнейших проволочек скрылся в тени.
– Я должен идти! – прокричал Уинкому Криспин и бросился вперед, сбивая людей со своего пути и покрепче перехватив древко гизармы.
Нет, ему вовсе не нужен меч, чтобы остановить Гуда. Криспин пронесся под аркой возле сторожки и увидел Гуда, который уже мчался по мосту, направляясь в сторону Саутуорка. Криспин нагнал его и крюком гизармы подсек его под ноги. Гуд повалился на землю, однако меча из рук не выпустил. Вскочив, он уставился на Криспина. Лицо его потемнело от чужой крови, он злорадно усмехнулся.
– Ну-ну. И какие же у вас намерения, мастер Криспин? Сражаться? Пусть мое худощавое телосложение вас не обманывает. Мой хозяин, его светлость герцог, никогда не доверяет поручения неженкам. Я убил больше людей, чем вы встречали в своей жизни.
– Выходит, самая пора поменять счет в мою пользу.
С этими словами Криспин махнул гизармой, надеясь, что лезвие рассечет Гуду поясницу, но тот увидел угрозу и отскочил назад.
– Так дело не пойдет. Вам потребуется куда большее.
Тогда Криспин решил ударить врага длинным шипом, однако Гуд заблокировал его мечом. Перехватив гизарму обеими руками подобно боевому посоху, Криспин нанес удар тупой стороной в голову… но и тут меч Гуда отразил атаку. Сверкнула сталь. Не успел Криспин увернуться, как острие клинка проткнуло ему плечо.
Пошатнувшись, Криспин отступил назад.
– Проклятое отродье!
Боль пронзила все его тело сверху вниз. Побелели кулаки, сжимающие древко. Раненая рука онемела, к горлу подкатила тошнота.
Гуд вскинул оружие, нанося скользящий удар по грудной клетке. Криспин подставил гизарму, отражая атаку, и почувствовал, как вздрогнуло дерево от впившегося клинка.
Не теряя ни секунды, Гуд ответил обратными взмахами, рассекавшими воздух с отчетливым свистом. На это Криспин мог лишь подставлять древко, блокируя меч, и с каждым ударом ему приходилось на шаг отступать. Гуд, оказывается, ничуть не преувеличивал, когда бахвалился своим искусством несколькими минутами ранее.
Криспин не упустил момент и вбил тупой конец гизармы в грудь врага. Сейчас отступить пришлось уже Гуду. Впрочем, он быстро оправился и вновь атаковал Криспина двуручным взмахом. Тот опять закрылся блоком, однако на сей раз дерево не выдержало и треснуло пополам.
Криспин уставился на куски, оставшиеся в руках. «Проклятие!» Не задумываясь, он кинулся в нападение, используя обломки как короткие дубинки, и хватил Гуда по шее. Тот задохнулся от боли, а Криспин уже атаковал незащищенный череп противника – но тот, пусть и оглушенный и полуслепой, все же сумел отбиться мечом.
Гуд вскинул голову. Его лицо было искажено злобой.
– Вы умрете в боли. И при этом будете знать, что той девчонке уже не жить.
– А вы умрете, зная, что мандилиона на свете больше нет, и что вы подвели своего хозяина. Вы получили копию, подделку. Настоящий мандилион я сжег.
– Сожгли?! Вы что, спятили? Такое сокровище!
– Которое надо держать как можно дальше от людей вроде вас.
Мысли Гуда можно было прочесть по его глазам.
– Вот именно. Наконец-то до вас дошло. Да, Висконти вряд ли будет вами доволен. Отсюда вопрос: как герцог поступает с теми слугами, которые навлекли на себя его гнев?
Ответ Криспин увидел на лице врага. Своей жестокостью высшая итальянская аристократия во многих отношениях даже побивала нравы английского королевского двора. Герцоги и принцы Италии походили скорее на бандитов, следующих своим собственными кодексам и законам.
Гуд бросил взгляд на людей шерифа.
Криспин правильно понял этот взгляд – Гуд взвешивал имевшиеся у него возможности. Что лучше: остаться в английской тюрьме или же вернуться к ломбардскому двору? Наконец Гуд принял решение. Он кинулся с моста, не выпуская меча из рук.
Криспин поудобнее перехватил обломок, замахнулся и метнул его вслед. С глухим звуком шип гизармы пронзил икру Гуда. Когда Гуд вскинул лицо, то перед глазами увидел острие меча и застыл.
– Предлагаю свой вариант, – сказал запыхавшийся Криспин. – Я арестовываю вас именем короля.
Криспин вздернул Гуда на ноги и повлек в сторону Бридж-стрит, где находился шериф со своими людьми. К этой минуте солдаты и местные торговцы успели взять сильно поредевших итальянцев в кольцо. Они не давали им пощады, пока Уинком наконец через своих офицеров не потребовал капитуляции. Торговцы с крайней неохотой складывали оружие, однако их окончательно убедил свежий отряд лучников, поднимавшийся по береговой насыпи. Громким голосом, который разносился далеко за пределы моста, Уинком предупредил торговцев, что с большим удовольствием готов отдать приказ лучникам открыть беглый огонь на поражение. Торговцы оттянулись назад, позволяя шерифу довести дело до конца.
Ноги Гуда волочились по мостовой, из раненой икры торчал кусок импровизированного дротика. Он не кричал, не выражал протеста, вообще не издавал звуков. Наконец они добрались до отдающего приказания шерифа.
Пот катился по лицу Уинкома; разорванный во многих местах камзол усеивали кровавые пятна. Он обернулся к Криспину.
– Что это?
– Последний штрих всей этой картины, милорд шериф. «Правая рука» Висконти, его верный помощник в Лондоне. И убийца Адама Бектона.
Он швырнул Гуда на землю, и тот лежал, не предпринимая попыток подняться. Итальянец извивался от боли, поминутно хватая торчавший из ноги обломок, но так и не решился извлечь его самостоятельно. Криспин приставил кончик трофейного меча к спине Гуда.
– Вот как? – Уинком обернулся к окровавленному Уильяму. – Заковать его, – приказал он, затем кивнул в сторону Криспина. – А вы-то сюда пожаловали разве не ради спасения своей горничной? Ну и где же она?
– Уже спасена. Оставалось лишь покончить с итальянцами, что, собственно, и проделали вы с вашими людьми. И я весьма благодарен Ленни.
Уинком сунул меч в ножны.
– Чтоб вам провалиться, Криспин! Я у вас что, на побегушках?
Впрочем, в словах шерифа отсутствовала прежняя злость.
– Ни в коем случае, милорд. Нынешней ночью вы вырвали клыки у итальянского картеля, арестовали подручных герцога… Я совершенно убежден, что его величество будет доволен.
Уинком перестал хмуриться. Он ухмыльнулся и бросил взгляд на площадь перед мостом, на своих солдат, окруживших остатки итальянцев…
– Да, я тоже так считаю. Может статься, настолько доволен, что позабудет про злосчастную реликвию, как вы полагаете?
В ответ Криспин прижал ладонь к раненому плечу.
– Э, да вам бы лучше лекарю показаться.
– Нет времени. Мне еще надо арестовать убийцу Уолкота.
– Вы не забыли о нашем уговоре?
– Пока о нем помните вы, помню и я. Вы получаете все почести, я же получаю свободу. И вы возвращаете мой залог.
– Ха! Я уже говорил: только половину.
– Милорд…
– Ну ладно, ладно. – Уинком пренебрежительно махнул рукой. – Эта битва привела меня в доброе расположение духа. Хорошо, я согласен вернуть весь ваш залог. А теперь убирайтесь, пока я не передумал… Кстати… – В его глазах блеснул огонек искренности. – Удачи!
Криспин похлопал себя по груди, где за пазухой прятался фальшивый мандилион.
– Да, она мне не помешает.
Глава 28
Свет в окнах еще горел в особняке Уолкотов. На стук Криспина дверь открыл заспанный Мэттью, одетый в помятое платье. Слуга выставил свечу вперед, бросив желтый отсвет на лицо Криспина, впустил его внутрь, не сказав ни слова, и отвел в гостиную, однако Криспин тут же направился к лестнице.
– Передайте мастеру Лайонелу, что я жду его в мезонине. Сопровождать не надо, дорогу я найду сам.
Слуга встревожено посмотрел на Криспина, затем мотнул головой, словно отгоняя тяжелые мысли, поспешил выполнять приказание.
Криспин неторопливо поднялся по неосвещенной лестнице. Прогулочным шагом дошел до мезонина и поежился от холода. В очаге еще тлели угли, поэтому Криспин помешал их кочергой, подбросил несколько поленьев. Когда огонь занялся, он взял лучину и зажег свечи: одну на столе и две другие, что размещались в напольных светильниках. Рассеянно задался вопросом, где сейчас могла находиться Филиппа, и принялся греть ладони, поглядывая на пламя, лижущее почерневшую каминную кладку. Наконец со стороны лестницы донеслись чьи-то шаги. Криспин повернулся, сложил было руки на груди, но тут же дернулся от боли в плече. Тогда он просто ухватил левую руку за запястье.
Лайонел, багроволицый и негодующий, вошел в комнату. Одет он был с торопливой небрежностью, в одну лишь ночную рубаху, зато успел препоясаться мечом. С подола рубахи свисала бахрома посекшейся каймы. Криспин усмехнулся, заметив, что торговец все же не забыл пришпилить к одному из рукавов пилигримские знаки отличия.
Лайонел оттолкнул Криспина с дороги и поежился перед огнем.
– Это как понимать? Вы что думаете, я встаю до рассвета, как презренный булочник? Надеюсь, ваша наглость обоснована.
– Уверяю вас, так оно и есть. – Криспин встал бок о бок с Лайонелом и тоже принялся греть руки. – Я закончил расследование убийства.
– В самом деле? Что ж, отлично. В этом доме и так слишком часто умирают. Наверное, он проклят. – Лайонел отвернулся от огня и потянулся за винным кувшином на серванте. – Так вы… нашли убийцу?
– Полагаю, что да.
Криспин дождался, пока Лайонел нальет себе вина и сделает пару глотков. Торговец не предложил посетителю вина. Он выжидательно смотрел в свой кубок, однако, убедившись, что Криспин упорно хранит молчание, обернулся к нему и нахмурился:
– Ну так и что?
Лайонел наконец-то обратил внимание на разодранную одежду Криспина, кровь возле ключицы, ссадины на лице…
– Одну секундочку. Для начала я хотел бы вам кое-что показать. – Криспин расстегнул верхние пуговицы, вынул из-за пазухи материю и осторожно встряхнул ее перед огнем, чтобы глаз мог различить слабое изображение на светлом фоне. – Вы знаете, что это такое?
Лайонел потряс головой и сделал очередной глоток.
– Разумеется, нет.
– Эта вещь называется мандилион. Крайне ценная реликвия. Вот видите? Лик Иисуса Христа?
Лайонел отставил вино в сторону и шагнул вперед, вытягивая руку, чтобы коснуться материи. Криспин тут же убрал плат и укоризненно покачал головой, словно имел дело с ребенком.
– Нет, нет. Трогать нельзя. Это очень ценный и ветхий предмет.
– Продается? – выдохнул Лайонел.
Криспин нахмурился.
– У вас одно на уме… Нет, не продается. К таким вещам ценник не пришпилишь. Слишком многие его вожделеют. Слишком многие погибли, пытаясь завладеть им. К примеру, наш самозванец Уолкот. Он привез его из Рима. Хранил в этой самой комнате.
– Да что вы? Прямо здесь?
– Вот именно. – Криспин развернул полотнище перед собой, посмотрел на него, затем скосил глаз на Лайонела. – Реликвии обладают особыми свойствами. – Он кивнул на многочисленные пилигримские значки Лайонела. – Впрочем, вам это известно.
Лайонел коснулся мощевика, что висел на золотой цепи у него на шее. Криспин подумал, что это волосы какого-то святого, которые были словно запрессованы в стекло.
– Они защищают наши бедные души.
– Да. Некоторые из них на это способны. А у некоторых имеются совсем иные свойства. Взять, к примеру, мандилион. Вы знаете, почему он столь ценен?
– Так ведь на нем лик Христа!
Лайонел шагнул вперед. Криспин тут же отступил к стене.
– Согласен, это тоже можно считать одной из причин. Однако и короли, и принцы дорожат им потому, что никто не может лгать в его присутствии. Любопытно, не находите?
На лице Лайонела выступили капельки пота.
– Никто не может лгать, э? Ха! – Некоторое замешательство. – Да, очень интересно…
– Вот-вот. Например, а что, если я прямо сейчас задам…
Лайонел вскинул влажную ладонь.
– Нет-нет, секунду! Так несправедливо. Предлагаю сначала опробовать на вас. Скажем, я задам вопрос насчет вашего прошлого…
Криспин выпрямился, насколько позволяло раненое плечо, и надменно посмотрел на торговца сверху вниз.
– Задавайте.
Лайонел подошел чуть ближе к Криспину и с вызовом взглянул ему в глаза.
– Я тут кое-что про вас узнал… Вы не тот, за кого пытаетесь себя выдать. Говорят, на самом деле вы рыцарь. Верно?
Криспин прищурился и помедлил с ответом.
– Да, – ответил он.
– А правда, что вы повинны в государственной измене?
Криспин выхватил кинжал.
Лайонел съежился и поднял в воздух руки, ища пощады. Спустя миг Криспин опомнился и скрежетнул зубами. В лице Лайонела безраздельно царствовал страх, и одно это дало Криспину чувство достаточного удовлетворения… хотя клинок в кишках мерзавца еще больше поднял бы настроение. Криспин смерил торговца презрительным взглядом и лишь затем резким движением сунул кинжал обратно в ножны.
– Итак? – спросил Лайонел, приходя в себя. На него напала одышка. – Я задал вам вопрос. Если ваша ткань и впрямь чудесная, полагается говорить правду. А между тем, как я вижу, вы не очень-то расположены…
– Я… В ту пору… – Криспин закусил губу, прежде чем выпалить: – Да, это правда.
– Господи, помилуй!
Лайонел стер пот, выступивший у него на верхней губе.
– А теперь у меня есть вопрос! – Криспин поднял плат напротив груди Лайонела. – Это вы убили самозваного Николаса?
В первый миг ему показалось, что Лайонел вот-вот пустится наутек. Торговец сжал кулаки и чуть присел в коленях. Криспин стоял в дверях, загораживая проход, к тому же отлично знал, что в любом случае способен догнать тяжеловесного Лайонела… однако время было позднее, он сильно устал, был ранен, к тому же никто так и не удосужился предложить ему вина. Он чуть ли не надеялся на попытку побега, тогда будет повод хорошенько наподдать Лайонелу. При взгляде на его потное лицо и поросячьи глазки, при воспоминании о хладнокровном убийстве Криспин решил, что немножко насилия в данном случае совсем не помешает.
Впрочем, торговец разжал кулаки и выпрямился.
– Ха! – выпалил он, однако не вполне уверенно. Впрочем, звук собственного голоса, казалось, придал ему решимости. – Какая разница, что я скажу человеку вроде вас? Пусть даже проклятая тряпка заставляет меня, кто возьмется выслушивать бывшего предателя? Уж разумеется, не шериф. Я же видел, как он с вами разговаривает. Да и не верит он вам.
– Так это вы убили или нет? – вновь спросил Криспин.
Лайонел надулся, выпятил грудь подобно петуху и сунул руки за пояс.
– Да. Я убил. – Он жестом показал на материю в руках Криспина. – Ничего себе платочек, а? Хотя, конечно, признания полезны для души… – Лайонел медленно шагнул к Криспину. – Я-то ведь думал, что это был Ник, мы же вон сколько лет не виделись. А потом вдруг смотрю – не он… Поначалу решил было, что его смерть все усложнит, затем понял, что дело обстоит ровно наоборот.
– Вы это совершили из-за денег?
– О да. Мое предприятие развалилось. А у Ника всегда было все самое лучшее. Лучший дом, лучшее платье, лучшие заказчики… Настоящая скотина. Потом я сообразил, что он наверняка уже умер, иначе этот самозванец не смог бы занять его место. И ладно: дурная трава с поля вон. Так что теперь я один все унаследую.
– Не вполне. Есть ведь еще и Кларенс. Или его вы тоже замыслили убить?
Криспин потряс тканью.
– Говоря по правде… – промолвил Лайонел, разглядывая плат, – об этом я не задумывался. А впрочем… да, есть такая возможность.
– Так вот когда выяснилось, кто настоящая скотина, не так ли?
– Пусть даже и я. Зато при деньгах. И кое-что еще… – Не успел Криспин отреагировать, как он выхватил меч. – Я забираю ваш нож и эту тряпку.
Криспин посмотрел на ткань – и кинул ее Лайонелу. Затем извлек кинжал из ножен, но отдавать не стал.
– Без шуток! – приказал торговец. – Живо бросайте на пол!
Криспин повиновался, и лезвие загремело по дощатым половицам.
Лайонел хмыкнул, уперся кончиком меча Криспину в грудь и заставил отойти от дверного проема. Захлопнув и заперев дверь на ключ, он вынудил Криспина затем отступить к окну.
– Ну и что мне теперь с вами делать? Вряд ли вас кто-то хватится, если вы вдруг исчезнете. К тому же я знаю отличное местечко, где мог бы вас спрятать. Ни много ни мало, а из этой комнаты ведет тайный ход в сад, в котором очень удобно похоронить ваши останки. Нет больше Николаса Уолкота, нет больше и Криспина Геста.
– Я вижу, у вас совсем нет совести!
– Ни капли.
– Вас повесят, знаете ли!..
– Только если поймают за руку. Ясное дело, у вас нет доказательств, иначе бы вы не стали прибегать к мандилиону. – Лайонел на секунду прижал ткань к груди и триумфально вздохнул, прежде чем убрать плат к себе в кошель. – С этим надо быть поосторожнее. А то вдруг вы исхитритесь заставить меня во всем признаться перед кем-то важным?
Тут раздался скрип в стене, и тайная дверь скользнула в сторону. Лайонел отпрыгнул назад. Его и без того красное лицо приняло багровый оттенок, а дрожащий двойной подбородок вроде бы даже еще удвоился.
На пороге стоял шериф Саймон Уинком.
– Я для вас достаточно важен?
Кларенс резко обернулся к Криспину и нахмурился.
– Ах, сукин ты сын!
Кларенс вскинул меч и ринулся вперед, однако Уинком тут же ударил его по затылку усыпанной самоцветами рукоятью своего меча. Лайонел по инерции пролетел еще вперед и ничком рухнул на пол. Меч вылетел у него из руки, загромыхал по половицам и, наконец, со звоном ударился о стену.
– Двух убийств за глаза хватит, – проворчал шериф.
