Текст книги "Вуаль лжи"
Автор книги: Джери Уэстерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Глава 25
Недоумевающая Элеонора согласилась все же принести кусок муслина, и Криспин углем набросал несколько легких штрихов. При правильном освещении результат выглядел очень похожим на уничтоженный оригинал.
Стоило только подумать про настоящий мандилион, о том, как он съеживался и чернел в огне, и живот Криспина словно обручем стягивало. Вряд ли он когда-нибудь узнает, был ли его поступок правильным. И пусть даже он не верил в силу этой реликвии, воспоминание о ее уничтожении вызывало серьезное беспокойство. Своенравный и, пожалуй, немного капризный, он все же знал, что никогда не отдал бы мандилион в руки короля.
Надо попасть в особняк Уолкотов и забрать оттуда ларец, в котором хранился мандилион. Это придаст необходимую достоверность. Предстоит изловить немало рыбешек, а посему наживка должна быть как можно более аппетитной.
Криспин добрался до укутанного туманом двора и подошел к парадному входу. Задерганный Мэттью его признал, проворчал приветствие и сопроводил в гостиную.
Криспин повернулся к серванту, налил себе кубок вина – и в этот миг в комнату вошел Кларенс.
– Да-да, не стесняйтесь, – кисло промолвил он. – Ведите себя как вздумается. Будьте как дома.
Криспин не стал оборачиваться, а просто опрокинул кубок в рот. То, что надо. Налил себе еще и лишь затем посмотрел на Кларенса.
– Я же предупреждал, что еще вернусь.
– Но не предупреждали, что собираетесь у нас поселиться, – фыркнул Кларенс. – А почему бы и нет? Так веселее. – Он присоединился к Криспину и показал на пустой кубок. – Никогда не пейте в одиночку, дружище. Давайте наливайте.
Криспин повиновался и щедро плеснул из графина.
– А потом, – добавил Кларенс, прикончив порцию, которая сделала бы честь и самому Криспину, – судя по вашему избитому лицу, вино вовсе не помешает. – Он отрыгнул и плечом подтолкнул Криспина, показывая, что хочет еще. – Жаль только, посуда маловата…
Криспин тем временем прислушивался, пытаясь уловить шум обычной суеты челяди, сновавшей по дому, голоса и смех богатых владельцев, однако особняк был объят жутковатой тишиной.
– Как у вас тут дела?
Кларенс искоса взглянул на Криспина, отпив вина.
– Слишком много людей. И зябко. А вообще возникает впечатление, что на один этот дом приходится слишком много родственников.
– Вот как? Отчего же?
– Мой дражайший братец со своей женой, похоже, решили здесь обосноваться, а не возвращаться к себе в Уиттлси. И даже успели упаковать мои вещи.
– Так вы уезжаете?
– Чтобы позволить Лайонелу заграбастать себе все наследство? Вот уж вряд ли! – Кларенс переместился к креслу и сел, вытянув ноги. – Боюсь, я начинаю даже сочувствовать той служанке, которую мы отсюда выгнали. Представляю, что она чувствовала. – Он задумчиво лизнул ободок кубка. – К тому же хорошенькая. Не приходится удивляться, что самозванец положил на нее глаз.
Криспин стоял возле серванта, нервно сжимая и разжимая кулаки.
– Надо отдать ей должное, – продолжал Кларенс. – Она умела держать этот дом в узде. А Мод… та и понятия не имеет, как вести хозяйство. – Кларенс ладонью обтер губы и взглянул на Криспина, словно лишь сейчас вспомнил, по какой причине тот вернулся. – А вы, значит, до сих пор расследуете те убийства? Пришли кого-то арестовать?
– Все может быть, но сначала хотел бы задать вопрос… и попросить об одолжении.
Кларенс напрягся и пристально уставился на гостя.
– Ах вот как? Насчет чего?
– Тот ларец, что был найден в мезонине… когда мы нашли тело Адама. Что с ним сталось?
– Его забрала к себе Мод. Устроила шкатулку для своих побрякушек.
Криспин смерил Кларенса взглядом, после чего вновь повернулся к своему кубку.
– А вы, сдается мне, не очень-то жалуете брата с его супругой.
– Да с какой стати я должен их обожать? Два сапога пара. Одного поля ягода. Он шакал, а она его сучка. Две гадюки. Отравляют своим ядом все, чего ни коснутся. – Он поднес кубок ко рту. – Пожалуй, действительно стоит унести ноги, пока со мной чего не случилось…
– Вы считаете, вам грозит опасность?
Кларенс хмыкнул:
– Не цепляйтесь к словам. Постойте-ка… Вы что же, в самом деле считаете, что Лайонел причастен к тем убийствам?..
– А вы сами как думаете?
– Матерь Божья! – Кларенс прикусил губу. – А знаете, – зашептал он, взмахнув рукой и расплескав вино, – он и вправду на такое способен.
– Вы оба знали о существовании тайного хода. Совершенно очевидно, что убийца попал в мезонин и затем покинул его именно этим путем. К тому же Лайонел в то время находился в Лондоне… Или прикажете заподозрить вас?
– Раны Господни! Что вы за наглец такой?! – Рука Кларенса дернулась было к кинжалу, но затем безвольно повисла. Он нахмурился. – А что вы от меня теперь хотите? Чтобы я возопил о своей невиновности? Что ж, пожалуйста! Я не убивал самозваного негодяя. Более того, я восхищен его дерзостью.
Кларенс кубком отсалютовал потолку, махом опрокинул в рот и проглотил вино.
– Никто на ту пору и не подозревал, что он самозванец. Вплоть до вашего с братом появления.
– Верно. Никто об этом не знал. Так почему… если Лайонел…
– Он принял его за Николаса, а собственную ошибку обнаружил, когда было уже поздно.
– М-м… Он думал, что это был Ник… – Кларенс обеспокоено уставился перед собой. – Ах, как бы им гордился отец. Не семья, а волчье логово…
Он встал, подошел к серванту, потянулся было к графину, но передумал. Разжал пальцы, кубок выскользнул и загремел на серванте, раскачиваясь. Лицо вытянулось, и, хотя глаза Кларенса выглядели осоловевшими от вина, Криспин уловил смену настроения и проблески искренности, что его сильно удивило.
– Наверное, мы, Уолкоты, заслуживаем друг друга…
– Мне необходим этот ларец, мастер Кларенс. Вы можете его каким-то образом достать?
Кларенс обернулся к Криспину и медленно всплыл из пучин меланхолии.
– Мод раскудахтается, как я не знаю что… – Он усмехнулся. – Так что сделаю с большим удовольствием. – Он шагнул было к двери, однако на пороге обернулся. – Кстати, что с ней сталось? С этой горничной?
Криспин надменно выпрямился и нахмурился.
– Она нашла себе временную работу. Хотя меня беспокоит ее безопасность.
– Что? Как? У нее же ничего нет!
– Она всего лишь пешка в игре с огромными ставками. И этот ларец мог бы ей помочь.
– Но он же пустой!
– Просто доверьтесь мне, мастер Кларенс. Я знаю, она причинила неприятности вашей семье. Способствовала наглому обману. Но я не думаю, что вам будет приятно узнать, что ее убили из-за дела, в котором она совершенно не повинна.
Кларенс скорчил гримасу и поиграл рукоятью кинжала. Затем кивнул и покинул гостиную.
Криспину не сиделось на месте, так что он описал несколько кругов по комнате. Филиппа. Ему надо бы сосредоточиться на Махмуде и итальянцах, однако все подобные мысли вдребезги разбивались о ее образ, который неотступно стоял перед глазами.
Когда он оставил ее в «Кабаньем клыке», Филиппа выглядела такой потерянной… Ну почему он не заключил ее в объятия на прощание? Почему устроил сценку насчет поцелуя? Да сколько угодно мужчин целуют своих женщин на улицах! Простые, трудолюбивые мужчины…
И рыцари целуют женщин при всем народе. Хотя, конечно, тут речь идет вовсе не о благородных леди, а о дамах полусвета, если не сказать жестче.
Он посмотрел на стену, чья фреска изображала веселое семейное празднество в каком-то саду. На заднем плане нарисованные работники укладывали бунты тканей в красильные чаны. Богатое же семейство было разряжено в лучшие меха и алые одежды. Рядом сновали босоногие служанки, чьи поддернутые юбки открывали взору белые лодыжки и колени. Породистые собаки прыгали возле довольных хозяев, а дворовые шавки тем временем хватали за пятки нетрезвых красильщиков, нагруженных рулонами материи. Крестьяне отчаянно тянули упрямых ослов, впряженных в телеги и повозки; зажиточные торговцы небрежно придерживали за поводья гладких белых скакунов…
Нет. Пожалуй, сколько ни старайся, Криспин никогда не сумеет найти удовольствие в развлечениях низкородных сословий, выписанных на стене. Он чувствовал, что принадлежит только к тем, кто почище и побогаче; к тем, чьи надменно-томные лица столь прилежно выписаны вот на этой штукатурке…
Мигнул огонек свечи, и в то же мгновение скрипнула половица. Криспин вдруг сообразил, что сзади кто-то есть. Он скосил глаза, увидел Кларенса и встрепенулся, испытывая неловкость, словно его мысли разбрызгали по стене для всеобщего обозрения.
– Ох как она орала… – фыркнул Кларенс, передавая ларец. – Я знал, что овчинка того стоит. Понятное дело, я ничего ей не сказал, для какой надобности хочу забрать этот ящик. Она бы его скорее в огонь бросила. Просто из чистой вредности.
– Да. Глупо сжигать вещи назло другим людям.
Кларенс подошел к серванту, однако тут же остановился.
– Меня разбирает любопытство. Насчет вас.
– О?
– Да-да. В смысле… ваша одежда. И этот странный титул… как там бишь вас прозвали?..
– Следопыт?
– Вот-вот. Следопыт… Так кто же вы?
– Человек со множеством дарований, хотя ни одно из них не ведет к богатству и успеху.
Кларенс расхохотался:
– Мы с вами братья по духу!
– Разве вы не удачливый торговец тканями?
– Ну отчего же? Дела идут хорошо! Хотя и не столь удачно, как у Николаса, упокой Господь его душу. – Он осмотрелся по сторонам. – Или как у этого мошенника, что присвоил себе его имя. Впрочем… да, пожалуй. Я не создан для торговли. Тут Лайонел прав. Я быстро бы разорился.
– А я слышал, у него положение ничуть не лучше.
Кларенс резко вскинул лицо.
– Да? И где же это вы слышали?
Криспин отмолчался. Усмехнувшись, Кларенс покачал головой:
– Ясно. Одна из ваших пресловутых способностей, как я понимаю? – Кларенс задумался, покачивая в руке графин. – Если Лайонел повинен в этом убийстве, – медленно проговорил он, – то что с ним будет?
– Скорее всего повесят.
Кларенса передернуло.
– Чтоб мне провалиться… – Он застыл, блуждая по комнате рассеянным взглядом и, по-видимому, напрочь забыв про вино. – Вот, значит, как достаются наследства…
– По крайней мере это будет законно. Куда лучше убийства.
– Да, – медленно кивнул Кларенс. – Куда лучше… – Он посмотрел на графин в руке, словно видел его впервые в жизни, и решительно отставил в сторону. Вытерев руки об одежду, он проковылял к арке, не сводя глаз с Криспи-на. – А ему… его… – Он зажмурился. – Мастер Криспин, я совершенно не представляю, как работает закон. Это произойдет быстро? Или ему придется долго мучиться в тюрьме?
– Если бы он был высокопоставленным дворянином, то наверняка очень долгое время провел бы за решеткой. С другой стороны, он богатый торговец, и это многое меняет… Хотя лично я считаю, что затягивать не следует. Ваше наследство также воспоследует в скором времени.
– Да нет же, я не об этом. Просто… жаль мне его.
Криспин шагнул чуть ближе.
– Мастер Кларенс, не следует что-либо говорить Лайонелу. Или кому бы то ни было. Шериф будет крайне раздосадован, если виновника заранее предупредят. Да и не нужно его жалеть. Помните, вам может угрожать опасность.
Кларенс вскинул голову и мрачно покивал:
– Да, об этом я уже думал. Что ж, храни вас Бог.
– И вас. На вашем месте, мастер Кларенс, я бы запирал дверь.
У Кларенса кровь отхлынула от лица. Он невольно оглянулся на темную лестницу, скрывающую более темные тайны. Придерживая рукой ножны, поплелся наверх, словно взбирался на эшафот.
Кларенс. Криспин призадумался: а каким был настоящий Николас Уолкот? Грубый сухарь вроде Лайонела? Или же он обладал и чувствительной стороной, как у Кларенса, который только что продемонстрировал неожиданную мягкость и сострадание? Криспин обвел гостиную взглядом. Каждый угол, каждый предмет обстановки словно похвалялись роскошью этого дома. Пожалуй, Николас был столь же беспощаден, как и любой вельможа. Никто не стяжает себе богатство милосердными поступками.
Ему до чертиков надоели Уолкоты со своими вечными распрями. С Лайонелом он разберется очень скоро, однако дело Висконти так и продолжало тянуться, а время поджимало. Повернувшись на выход, Криспин едва не столкнулся с мальчишкой, тем самым поваренком, с которым давеча уже разговаривал.
– Мастер Криспин…
– Да?
– Мастер Гуд хотел бы с вами поговорить. Он ждет в кухне. Говорит, что очень срочное дело.
– Хорошо. Спасибо.
Криспин проследовал за пареньком в поварскую и вновь нырнул под низкую притолоку.
Джон Гуд стоял в мерцающем свете от громадного очага. Выглядел он даже бледнее обычного, а светлые редкие волосы словно горели в отраженных лучах факелов. Все остальные, надо полагать, отправились на покой, потому что в кухне оставался еще только один поваренок, спавший на груде соломы возле кладовой.
– Что у вас, Джон?
– Криспин! Мне кажется, что-то случилось! Прибежал ваш Джек и рассказал, что мистрис Уол… то есть Филиппа исчезла. Ее похитили сарацины! И теперь они хотят с вами встретиться… На Лондонском мосту, чтобы совершить обмен. Джек так и сказал, дескать, «обмен». Я уже ничего не понимаю, а вы?
Криспина в один миг покинула вся бравада, ноги стали ватными… Вот оно. То самое, чего он боялся. Думал, что в «Кабаньем клыке» она будет в безопасности. Да и как могли ее… похитить?! У всех из-под носа? И куда смотрели Элеонора с Гилбертом?
Криспин наконец заметил расстроенного Гуда и, собравшись с мыслями, решительно заявил:
– Да, Джон, я знаю, о чем идет речь. Не откажите в любезности: передайте Джеку, что я буду ждать его на мосту.
Глава 26
Со всей поспешностью покинув негостеприимный дом Уолкотов, Криспин направился к «Чертополоху», что находился как раз в стороне Лондонского моста. По дороге заметил знакомый силуэт и возблагодарил Бога за такую встречу. Тщедушный горбун тихонько стоял за спинами мужчин, гревшихся возле уличной жаровни, и, по-видимому, надеялся отхватить себе толику тепла. А может, что-нибудь и посущественнее.
– Ленни! – окликнул Криспин горбуна.
Тот съежился и постарался стать еще незаметнее. Мужчины обернулись, кинули на него взгляд и, не сговариваясь, отодвинулись подальше.
– Ну что же вы, мастер Криспин, – укоризненно заметил Ленни, не повышая голоса. – Зачем же кричать на всю улицу? Они про меня и думать забыли, а тут вы…
– Мне нужна твоя помощь.
Криспин решительно ухватил горбуна за локоть и потащил в тень.
– Что угодно, мастер Криспин. Вы знаете старика Ленни. Он всегда готов помочь хорошему человеку.
– Отнесешь мою записку шерифу.
– Шерифу?! – Ленни прищурился и зорким глазом обшарил пустой переулок. – Ох, мастер Криспин! – произнес он шепотом, который скорее был бы уместен где-нибудь в церкви! – Да я и близко не подойду к Ньюгейту. Боже упаси! Придется вам кого-то другого посылать.
– Ленни, ты ведь знаешь, я не стал бы просить, кабы не крайняя необходимость.
Тот отчаянно замотал головой:
– Вот и не просите, мастер Криспин, ни за что не пойду я опять в эту проклятую тюрьму, и точка!
– Скажи шерифу, пусть поднимает караул и встречает меня на Лондонском мосту. Ленни, Господом Богом прошу!
Ленни сбросил с плеча руку Криспина.
– И не надо таких нежностей. Сказал не пойду – значит, не пойду!
Криспин выпрямился.
– Понятно. Ты попросту трус.
На это уже Ленни выпрямился – насколько позволяла ему скрюченная спина.
– Считайте как хотите, а мне то место уже вот по сюда. Я там знаете сколько времени провел?
– Также, как и я.
– Да-да. Вы опять об этом?
– Какая разница? Не хочешь идти, значит, не хочешь.
Отчаяние накрыло его, словно горячей волной. Что теперь делать? Денег на подкуп Ленни нет, да и запросит он, судя по всему, немало… Так бы и задушил мерзавца. Криспин сжал кулаки и затрясся от бессильного гнева.
– Все тогда. Дел с тобой больше иметь не желаю.
– Мастер Криспин, попробуйте встать на мое место…
– У меня нет на это времени. На кону жизнь женщины.
Он пронзил Ленни жгучим взглядом и решительно развернулся. Черт побери! Сплошные трусы. Неужели в Лондоне не осталось ни одного настоящего мужчины? Он гневно устремился прочь, не обращая внимания на жалобные всхлипы за спиной. Возможно, у Ленни еще взыграет совесть, хотя вряд ли. Вот вам и воровской кодекс чести.
Итак, теперь все зависит от него самого. Хорошо бы иметь еще и некий план…
Оставив Ленни далеко за спиной, Криспин добрался до Уотлинг-стрит, а там свернул к Темзе, следуя указаниям собственного носа. Черепичные крыши глянцево отливали моросью и в лучах полумесяца выглядели как зубы, выбитые у пьянчужки.
Город накрыло плотной пеленой тумана. Криспин мог различать лишь силуэты зданий, нависающие по обе стороны. Где-то вдалеке показался прыгающий огонек. Криспин немедленно свернул в переулок и вжался спиной в мокрую кладку стены. Ночной дозор. Он знал, что уже давно действует комендантский час, а задержка совсем не входила в его планы.
Огонек наконец скрылся. Криспин подождал еще несколько секунд, после чего вновь нырнул в туманную мглу улицы.
Вскоре донеслись приглушенный плеск воды и мягкое шипение волн, облизывавших каменистый берег. Вот и Темза. Он вскинул голову. Из серого тумана вырастали крыши домов, стоявших вдоль Лондонского моста. Крошечный город внутри города. Лавочки и жилые здания теснились на каменных остовах моста, порой даже опасно свешивались над водой. Кое-где виднелись размытые туманом прямоугольники светящихся окон, хотя подавляющая часть местных обитателей уже спала, позабыв о дневных заботах.
Осталось пройти еще одну улицу. Криспин прибавил шагу. Свернув на Бридж-стрит, он остановился. Напрягая слух, попытался уловить хоть какие-нибудь звуки, кроме несмолкающего бормотания Темзы, хлопков парусины на ветру и скрежета обшивки судов о причал.
И тут он кожей почувствовал, что позади кто-то есть.
Он бесшумно повернулся и схватил злополучного преследователя за глотку.
– Хозяин! – раздался сдавленный хрип.
Криспин отпустил Джека Такера и попытался разглядеть в темноте его лицо. Факелы сторожевой будки у въезда на мост почти не рассеивали туманный мрак, разве что на несколько шагов от подъемной решетки. Все, что Криспин мог видеть перед собой, были два широко распахнутых глаза.
– Ну, Джек? – негромко спросил он.
Глаза – словно крошечные свечные огоньки – мигнули и вспыхнули вновь.
– Трое. Возле моста. Кто такие, я не разобрал. И еще много человек на самом мосту. Три дюжины, наверное. Они смогли поднять решетку. Или подкупили сторожа, или…
Криспин осмотрелся по сторонам: Ничего: ни звука, ни шороха. Где Уинком? Он вообще появится?
– Пожалуй, ждать больше нельзя.
Криспин расправил плечи и направился к серому силуэту сторожевой будки. Двигался он неторопливо и уверенно, отлично зная, что его либо уже заметили, либо это вот-вот произойдет.
– Хватит, дальше нельзя, – раздался чей-то голос.
Криспин остановился. Пальцы, сжимающие ларец, побелели. В этом голосе чувствовался намек на иностранный акцент. Кажется, итальянский. Стало быть, не Махмуд? И тут Криспин вспомнил: тот же самый голос он давеча слышал в конюшне. Атаман шпионской шайки Висконти на английской земле.
Напротив сторожевой будки маячили три темные фигуры.
– Положите ковчежец на мостовую и отойдите в сторону, – приказал голос.
– Где девушка?
– Криспин! Я здесь!
Одна из фигур попыталась вырваться, и над ней тут же взметнулась рука. Криспин услышал шлепок, кинулся было вперед…
– Нет! – предостерег голос.
Криспин сжал кулак. Вот когда бы меч не помешал… Четырех прыжков, четырех взмахов хватило бы за глаза…
– Делайте, как вам говорят, и никто не пострадает.
Медленно, не сводя глаз с фигуры в центре, Криспин нагнулся и аккуратно поставил ларец на землю. Отступил назад, но не очень далеко.
Тот, кто был слева, подошел ближе. Лицо было скрыто капюшоном длинного плаща, чьи полы шелестели при каждом шаге и, наконец, накрыли мостовую широкими складками, когда он присел возле ларца. Человек тут же вскинул лицо на Криспина, и на сей раз тот его узнал. Беспалый. Криспин не стал ждать и ногой ударил итальянца в челюсть. Мужчина в беспамятстве отвалился назад, не издав ни звука.
Атаман рассмеялся:
– Не очень-то благородно.
– Зато сейчас мы с ним квиты. Отпустите девушку, и ларец ваш.
– Он мне ни к чему. Откройте крышку.
Присев на корточки, Криспин повиновался.
– Достаньте оттуда мандилион.
– А где мои восемьсот фунтов?
Вновь раздался смех.
– Рано или поздно терпение подходит к концу. Боюсь, сейчас уже слишком поздно. Только девушка. Я ошибся, она совершенно бесполезна и не стоила всех тех усилий. Впрочем, спасибо Махмуду: он любезно просветил нас, объяснив, как много она для вас значит.
Криспин тихо выругался. Затем поднялся на ноги, извлекая ткань. В мутном свете она отливала костяной белизной.
– Кидайте сюда.
– Вам надо – вот сами подойдите и возьмите.
Мужчина снова рассмеялся.
– Почему бы и нет?
Он потянул Филиппу за собой. Когда расстояние между ними сократилось, Криспин смог разглядеть слабый блеск лезвия, прижатого к горлу девушки. Он выпрямился и встал над ящиком. Сейчас они подошли достаточно близко, и Криспин напряженно всмотрелся в лицо Филиппы. Она держалась молодцом.
Что же касается мужчины, то его лицо по-прежнему скрывал капюшон, из тени высовывался лишь кончик носа. С уверенностью можно было сказать одно: незнакомец был высок и худощав.
Криспин мрачно показал на нож:
– Это ни к чему.
– Напротив. Выяснилось, что она настоящая дикарка. Вы бы видели, как она меня искусала! Хотя, пожалуй, в этом я не одинок.
Криспин не поддался на провокацию. Он вглядывался в туман на мосту, откуда в их сторону уже шли люди. Кажется, вон тот верзила – Склаво.
– Все, выговорились? Здесь холодно, и мне уже надоело возиться с вами.
– Надо же, какое нахальство… Хотя я держу все козыри. Вы дерзки, Криспин Гест. Это мне нравится. Вы удивляете меня. – Он покачал головой. – О, если б только мои подручные были столь же умны… Впрочем, советую воздержаться от скороспелых суждений. Мы – одна семья. Порой, однако, приходится нанимать людей со стороны, и вот они-то, к сожалению, не так сообразительны.
– Людей вроде Махмуда? Я ожидал, что увижу его здесь.
– Боюсь, он слишком увлекся. Мы действительно как-то раз прибегли к его услугам, однако теперь выяснилось, что он работал и на наших соперников. В Константинополе. Они хотят заполучить мандилион обратно.
Криспин тем временем изо всех сил пытался уловить хоть какие-нибудь звуки, свидетельствующие, что помощь на подходе. Придется потянуть время.
– Из Константинополя, говорите? Что-то я не припомню, чтобы там имелся какой-то мандилион.
– Да и я о нем не слышал, пока наконец один из торговцев с Востока не рассказал мне легенду. Я должен был увидеть все собственными глазами. А когда мой хозяин услышал эту историю, то захотел обладать реликвией.
– И что это за легенда?
– Говорят, много столетий тому назад в городе Эдессе правил царь Абгар, страдавший проказой. Даже в своей дальней провинции он был наслышан о чудесах Иисуса Назаретянина. Абгар послал личного писца по имени Ханнан, чтобы тот привел с собой Господа нашего и вылечил царя… Писец обошел всю Иудею, попал наконец в Иерусалим и нашел там Иисуса. Однако Господь наш не мог оставить своих учеников, чтобы помочь Абгару, и тогда отчаявшийся писец решил нарисовать портрет Спасителя, чтобы царь, поклоняясь ему, излечился. Однако Христос, тронутый искренностью писца, взял убрус-полотенце и обтер им лик Свой – и вот так на ткани остался образ нерукотворный. Он-то и называется «мандилион».
Итальянец подтолкнул Филиппу вперед, и Криспин отступил точно на такое же число шагов. Сейчас мужчина и его пленница стояли над ларцом.
– Вместе с этим платом писец вернулся в Эдессу, – продолжал мужчина. – После первого же взгляда на образ Господень царь чудесным образом исцелился и стал ревностным христианином. Все жители его владений прошли таинство крещения. На мандилион молились многие годы, а затем старый монарх умер, и страной стал править его сын. Этот неверный не желал почитать ни Господа нашего, ни его нерукотворный лик, вернувшись к старым, нечестивым обычаям своего народа. Епископ Эдесский, опасаясь за судьбу мандилиона, спрятал его в церкви, а тайник наглухо замуровал… Впрочем, сокровище потом отыскали, и сам император Константин купил его за двести сарацинских пленников и двенадцать тысяч серебряных монет. Император ценил его больше всего на свете, поскольку чудотворный плат не только обладал исцеляющими свойствами, как и большинство священных реликвий, но и потому, что никто не мог лгать в его присутствии. Так гласит легенда.
– А вы сами-то в нее верите?
– Si. Я видел, как это все работает.
Он шагнул ближе и снял капюшон.
Криспин замер от неожиданности.
– Джон Гуд?! Черт возьми, а вы что здесь де…
