Текст книги "Птица-хохотунтья."

Автор книги: Джеральд Даррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

 Она подошла к своему супругу и слегка поправила перья у него на груди – так чрезмерно заботливая жена поправляет галстук своего благоверного. Сидя и наблюдая за происходящим, Питер чувствовал, как все его существо переполняется необычайным волнением. Перед ним ласково кокетничала пара птиц, – птиц, которые считались давным-давно вымершими.

Самец издал глубокий вибрирующий звук, как будто кто-то в погребе бросал картошку в виолончель. Самка, поправлявшая свое оперение так же раздраженно, как пожилая леди свое платье, прижатое дверьми лифта в «Хэрродс»[43]43
   «Хэрродс» – Самый известный универмаг Лондона. Считается одним из самых больших и модных универмагов мира.


[Закрыть], ответила несколькими невнятными мурлыканьями.  Обе птицы ласково поглядели друг на друга и, столь же благожелательно, на Питера. Затем они двинулись навстречу друг другу, изящно скрестили клювы, как фехтовальщики, начинающие поединок, и внезапно застучали ими друг о друга, как будто кто-то провел палкой по деревянному забору. Сделав это, они воздели клювы к небу, закрыли глаза и затянули свою песню:

– Ха! Ха! Ха! – Их горлышки вибрировали. – Ха! Ха! Ха!

Птицы замолкли, а затем самка исполнила короткий, но сложный танец, при этом чуть не уткнувшись клювом в землю. Закончив этот ритуал, птицы взглянули друг на друга с видимым выражением привязанности, стукнулись клювом о клюв,  и принялись бродить по лужайке, нежно поглядывая друг на друга и вороша листья в поисках насекомых.

Питер отряхнул с себя мох и землю. Птицы лукаво поглядели на него, и подошли ближе. Они стояли почти рядом и смотрели на Питера с нескрываемым интересом. Наконец самец с видом гурмана, пробующего новый деликатес, ущипнул Питера за брюки, в ответ Питер протянул руку, и птицы стали нежно хватать его клювами за пальцы, нежно мурлыкая. Затем переглянулись, и тихо и мелодично прокомментировали:

– Ха-ха… ха-ха!

Они осматривали и клевали его брюки и рубашку и пристально вглядывались в его лицо, моргая длинными ресницами над темными глазами. Затем, убедившись, что он безвреден и желанен в их мире, они двинулись прочь в кустарник, переговариваясь между собой глубокими вибрирующими звуками.

Питер лег на спину, пытаясь переварить произошедшее с ним невероятное событие. Он снова услышал, как Одри зовет его, но остался молча лежать, уставившись в небо. Его переживания были сродни чувствам человека, который зашел в знакомую писчебумажную лавку купить поздравительную открытку, а там ему ни с того ни с сего предлагают чудом сохранившуюся Библию Иоганна Гутенберга. Или чувствам счастливца, который неожиданно обнаружил среди чердачного хлама скрипку Страдивари. Нет, случившееся с ним куда значительнее! Ведь люди в принципе могут создать еще одну такую Библию, и скрипку неотличимую от скрипки Страдивари, но птицы, которых он только что видел, – уникальны. Исчезнут они – и никто никогда их не вернет.

– Питер, Питер… С тобой все в порядке?! – В голосе Одри звучало отчаяние.

Питер сел, его мысли все еще были в смятении… – но ведь Одри волнуется:

– Одри… Ты слышишь меня?

– Да… С тобой все в порядке?

– Да, да, не волнуйся! Возьми еще одну веревку, привяжи покрепче к дереву и скорей сюда. Я нашел кое-что невероятное.

– У тебя очень странный голос. Ты уверен, что с тобой все в порядке?!

– Ну да, да, – ответил он нетерпеливо. – Скорее сюда!

Несколько минут спустя Одри, словно богиня с неба, опустилась на землю рядом с ним.

– Ты меня чертовски напугал! – напустилась она на своего друга. – Почему ты не отвечал? Я звала, звала! Уже думала, что ты сломал себе шею.

– Я вел беседу с парой птиц.

Одри удивленно уставилась на него:

– С… парой птиц?

 – Да. Это были Птицы-Хохотуньи!

– Птицы-Хохотуньи?!

– Именно так. Настоящие, живые, полностью покрытые перьями  Птицы-Хохотуньи. Они даже клевали мне брюки.

Девушка обеспокоенно посмотрела на него:

– А ты случайно… не ударился головой? Тебе не померещилось?

– Вовсе нет. Пойдем, я тебе покажу.

Он схватил ее за руку и потащил через кустарник туда, где скрылись птицы. Птицы нашлись, примерно, в  пятнадцати метрах – гуляют себе по небольшой поляне, ищут насекомых, кокетничают друг с другом. Одри смотрела, не веря глазам своим:

– Вот это да!.. Святой Петр и все апостолы – Тебе действительно не привиделось!

– Вот именно. Настоящие, натуральные Птицы-Хохотуньи, – из Питера гордость прямо сочилась.

– Питер… Это невероятно!

Птиц заинтересовала Одри. Питер был уже тщательно осмотрен, теперь настал черед его спутницы. Птицы нежно пощупали клювами джинсы и пальцы рук девушки, чтобы выяснить, являются ли они съедобными. Очевидно, сочтя, что полученной таким путем информации вполне достаточно, они скрестили клювы и застучали ими друг о друга, как будто кто-то провел палкой по деревянному забору. Сделав это, они воздели клювы к небу, закрыли глаза, и затянули свое «Ха! Ха!.. Ха! Ха!».

Одри присела на корточки и стала подзывать птиц, щелкая пальцами. Когда птицы подошли к ней вплотную, она ласково погладила им головы. От наслаждения пернатые закрыли глаза и заворковали.

– Разве они не очаровательны? – Орди радостно улыбнулась Питеру. – Они такие ручные… Прямо как домашние цыплята.

– Вот потому-то их и перебили к чертовой матери, – сказал Питер. – Интересно, сколько их тут может быть?

– Это совсем небольшая долина. Не думаю, чтобы в ней может жить много. Может быть, это единственная оставшаяся пара. – Предположила Одри.

– Надеюсь, что нет, – Питер огляделся вокруг.

– Ну, так облазим все вокруг и выясним, – предложила девушка.

– Боже мой… Вот это да! – неожиданно выпалил Питер с такой горячностью, что испугал и Одри и птиц-хохотушек.

– В чем дело?

– Да ты только посмотри… – в волнении пробормотал Питер. – Вон там, все те деревья – деревья омбу…

– Боже милостивый, это действительно так! Фантастика, Питер! Да их тут десятки. Должно быть в долине их полно. То-то Феллугона будет рад!

– Не говоря уже о Стелле, – добавил Питер. – Да, все это вызовет  некоторое волнение, когда мы вернемся и обо всем расскажем!

– Думаю, первым делом нужно сообщить Ганнибалу, – сказала Одри. – Но прежде исследуем долину и выясним,  есть ли там еще птицы.

Долина оказалась около двух километров в длину и метров пятьсот, шестьсот в ширину. Вниз по ней, извиваясь, тек поток, который в одном месте расширялся, образуя небольшое озеро. По берегам озера в грязи и песке, то тут то там попадались отпечатки лап хохотушек. Но потребовалось некоторое время, чтобы отыскать и самих птиц. За три часа они насчитали четыреста деревьев омбу и пятнадцать пар Птиц-Хохотуний.

Питер и Одри пошли вниз по течению реки. С обеих сторон возвышались отвесные скалы высотой около пятнадцати метров. Долина становилась все уже и уже, пока не стала просто расщелиной в скале, и дальше идти было не возможно. Стал слышен шум водопада. – Очевидно поток впадал в реку Матакама. Было ясно, что как только главная долина реки Матакама будет затоплена, долина Птиц-Хохотуний будет затоплена тоже.

– Что теперь будет? – рассуждала Одри, когда они направлялись к утесу, с которого спустились. – Я полагаю, придется ловить птиц и перевозить их в другое место, не так ли?

– Возможно. Я надеюсь, им будет хорошо в любой долине. Хотя, в любую нельзя. Тут следует проявить большую осторожность, иначе может возникнуть хорошенькая заварушка на религиозной почве.

– Как на религиозной? Почему на религиозной? – удивилась Одри.

– Видишь ли, эта птица – считавшееся утраченным божество фангуасов, – пояснил Питер. – Хотя не исключено, конечно, что все они сделались завзятыми христианами и теперь им на это наплевать.

– У меня такое чувство, что наше открытие вызовет массу проблем, – подумав, предположила Одри.

Дальнейшие события подтвердили ее правоту, но в тот момент они и представить себе не могли,  всю серьезность проблем, которые вызовет воскрешение Птицы-Хохотуньи.

Они добрались до дома Ганнибала в сумерках. Ганнибал сидел ужинал. Когда они, грязные и растрепанные, ворвались к нему в столовую, он отложил вилку и уставился на них:

– Так-так. Судя по вашему внешнему виду, у вас за плечами масса славных подвигов и похождений, как у настоящих бойскаутов, – произнес он. – Отлично. Значит, вам нужен хороший, плотный ужин. Слава Богу, мой повар всякий раз готовит столько, чтобы накормить не только меня, но и, как я подозреваю, всех  восьмидесяти четырех его ныне здравствующих родственников, так что голодными не останетесь. Эй, Томба! Будь любезен, поставь еще два прибора.

– Ганнибал, мы сделали величайшее открытие… – начал Питер.

– Мы нашли долину на Матакаме… – взволнованно включилась Одри.

– Полную деревьев Омбу и Птиц-Хохотуний, – продолжил Питер.

– Да, да. Их там полно… Они просто замечательные, – закончила девушка.

Ганнибал с сомнением уставился на них:

– Из этого я могу только предположить, что вы малость перебрали «Нектара Зенкали». Вы ведь прекрасно знаете, к чему приводит неумеренное употребление этой лучезарной жидкости.

– Ганнибал, мы серьезно, – сказал Питер. – Это правда. Мы нашли около четырехсот деревьев омбу и пятнадцать пар Птиц-Хохотуний.

Ганнибал посмотрел собеседникам прямо в глаза и понял, что они его не разыгрывают:

– Боже… Вот это да!  Давайте, рассказывайте подробнее.

Питер и Одри принялись наперебой рассказывать, а ужин нетронутым остывал на столе. Когда они закончили, Ганнибал повел их в гостиную и расстелил на полу крупномасштабную карту. Вглядевшись в нее, наша взволнованная парочка отыскала-таки долину, за которой с их легкой руки навсегда закрепилось название «Долина Хохотуний».

Ганнибал осмотрел местность на карте через большое увеличительное стекло:

– Все дело в том, что остров в последний раз обследовался давно и, вероятно, довольно поверхностно. Впрочем, и нельзя ожидать, что этим пьяным геодезистам было что-нибудь известно о дереве омбу и вымерших птицах. И если вы не ошибаетесь насчет того, где находится эта долина, значит, она будет затоплена. Да, знаете, вы похоже открыли ящик Пандоры. Прежде всего нужно связаться с Кинги и сообщить ему обо всем.

Ганнибал направился к телефону:

– О Боже. Это ты, Наполеон Ватерлоо?

– Да, сахиб, масса Ганнибал, – из трубки раздался хриплый пронзительный голос.

– Соедини меня с домом Кинги, да поживей, – приказал Ганнибал.

– Да,  сахиб – донесся из трубки, словно кваканье лягушки из колодца, полный сомнения голос Наполеона Ватерлоо. Ганнибалу сначала ответил порт, потом Дом правительства, затем пожарная часть и вновь порт.

– Боже! И ты, Питер, удивляешься, что король изобрел трость-письмоноску?

Наконец, после взрыва, который чуть не разнес телефонный аппарат вдребезги, до Дворца дозвонились, на линии оказался Кинги, и Ганнибал почтительно произнес:

– Извините, что беспокою вас так поздно, но Питер Фоксглав и Одри Дэмиэн сделали экстраординарное открытие, и я думаю, что вы должны узнать об этом первыми. Мы можем приехать к вам сейчас?

– Разумеется, – ответил Кинги, – если это так важно.

– Боюсь, это произведет эффект разорвавшейся бомбы, – серьезно сказал Ганнибал. – Но это не телефонный разговор. Сейчас подъедем.

Когда они добрались до дворца, он был весь ярко освещен. Прошли длинными мраморными коридорами, наконец, перед ними распахнулись шикарные двустворчатые двери, и они оказались в огромной гостиной, полной мягких диванов и странной викторианской мебели неуклюжей формы.

На одном из диванов, занимая его почти полностью, возлежал Кинги со своим сыном-наследником, принцем Талибутом двух лет от роду. Мальчуган прыгал у отца на животе и визжал от радости, – Кинги щекотал мальчишку.

На другом сидела жена Кинги, – высокая стройная зенкалийка редкостной красоты. – Королева Матисса. Она встала, поприветствовала гостей, предложила им напитки, а затем взяла за руку своего, не в меру расшалившегося отпрыска, и грациозно удалилась.

– Ну что ж, – спросил Кинги, когда жена ушла, – что за открытие? Надеюсь, это не очередная ранее неизвестная науке медуза. В мою честь нельзя назвать больше одной.

– Нет, это не медуза, – покачал головой Ганнибал. – Это кое-что посущественней. Вот эта парочка исследовала долины на Матакаме и обнаружила в одной из них множество деревьев омбу и Птиц-Хохотуний.

В гостиной воцарилось долгое молчание. Король широко раскрытыми глазами смотрел на собеседников.

– Да вы что… вы, должно быть, разыгрываете меня. – Выдавил он наконец.

– Нет, нет, это правда, – подключился к разговору Питер. – В это невозможно поверить, но это правда.

– Пятнадцать пар, – добавила Одри, – и все такие ручные! Они вам понравятся, Кинги!

– И приблизительно четыре сотни деревьев омбу, – подчеркнул Питер.

Кинги и Ганнибал обменялись долгими многозначительными взглядами, и молчали.

– Так что же… Вы не считаете, что это замечательное открытие? – изумленно спросила Одри.

Ганнибал и Кинги, как по команде, встали со своих мест и принялись ходить взад-вперед по гостиной, идя на встречу друг другу, проходя мимо, разворачиваясь, и встречаясь вновь. Хоть Ганнибал и не был коротышкой, но по сравнению с Кинги он выглядел карликом. При встречах, они  по очереди обменивались репликами, каждый по очереди, казалось, играл роль адвоката дьявола.

Ганнибал:

– Великое, грандиозное событие. Твой старый бог возвращается.

Кинги:

– Будут проблемы с миссионерами.

Ганнибал:

–  Будут проблемы с затоплением долины.

Кинги:

– Проблемы не будет. Затопление отменяется.  Мировое общественное мнение не позволит.

Ганнибал:

– Птиц можно переловить и переселить в другое место.

Кинги:

– А деревья омбу? Невозможно же все их выкопать и пересадить.

Ганнибал:

– Если затопление отменяется, весь проект с англичанами проект летит к черту.

Кинги, с явной радостью:

– Точно. Луже не позавидуешь. А в Лондоне будут недовольны, они попытаются оказать на нас давление.

Некоторое время они продолжали шагать молча. Затем Кинги произнес:

– Но, есть способ избежать всех неприятностей.

– А именно? – спросил Ганнибал.

– А именно – затопить долину, не сказав никому ни слова, о том, что там нашли.

– Точно, – сказал Ганнибал.

Услышав такое, Питер и Одри, потрясенные, посмотрели друг на друга.

– Но, с другой стороны, – продолжил Кинги, – имеем ли мы право лишать мир части его биологического наследия, а мой народ – его бога?

– По мне, так нет ни малейшего оправдания этому, – заметил Ганнибал.

– Кажется, нам придется наступить на горло собственной песне, и пожертвовать интересами Лужи, – Кинги глубоко с сожалением вздохнул. Говорил он это с печалью в голосе, но при этом находился спиной ко всем присутствующим, а когда повернулся, его лицо так и сияло от удовольствия.

– Так вы за то, чтобы похоронить проект аэродрома? – уточнил Ганнибал.

– Ну, конечно за! – Возмутился Кинги, подумав, что его могли подозревать в обратном.

– Вот и прекрасно, – с облегчением выдохнул Ганнибал.

– Но! – Кинги, предупреждающе поднял огромный шоколадного цвета палец. – События могут принять нежелательный оборот. Лужа не смирится с этим, ты же знаешь. Придется действовать с большой предусмотрительностью, иначе при голосовании я окажусь в меньшинстве, и тогда возникнут трудности.

– А что, нельзя издать специальный указ? – спросила Одри. – Вы же король, как-никак!

– Так это и будут трудности, – пояснил Кинги. – Придется действовать, как диктатору, но право же, лучше решить вопрос демократическим путем.

– Нужно застать их врасплох, – предложил Ганнибал. – Завтра с утра, опубликовать эту историю в местной и мировой прессе, и я гарантирую, что поднимется такой шум, что никто не сможет выступать за продолжение строительства плотины.

– Ты  недооцениваешь  Лужу, – возразил король.

В течение следующего часа Кинги и Ганнибал расхаживали по гостиной, споря и соглашаясь. Когда все, что нужно сделать, было оговорено до мелочей, пришло время действий:

Одри отправили уговорить отца не спать всю ночь и к утру выпустить специальный выпуск «Голоса Зенкали».

Личному секретарю Кинги, Эймосу Гумбалу было приказано, игнорируя телефонную связь, созвать всех членов законодательного совета на специальное заседание на завтра в полдень.

В фотоателье Дзамандзара (единственное на острове) был послан мальчик-грамотей, чтобы там проявили все отснятые Питером пленки. Посланца сопровождал королевский гвардеец – для гарантии, что все будет сделано должным образом.

Между тем Ганнибал и Питер в спешном порядке сочиняли пресс-релиз, который поутру собирались отправить по телеграфу корреспонденту агентства «Рейтер» в Джакарте.

Сделав это, они отправились в офис «Голоса Зенкали», чтобы поинтересоваться, не могут ли они чем-нибудь помочь, и застали весь штат (в основном это были фангуасы) в состоянии сильного возбуждения. Дэмиен и Одри, перепачканные типографской краской, уже верстали первую полосу. Около десяти вечера заработала печатная машина, и вскоре все собравшиеся с гордостью разглядывали оттиснутый жирной-прежирной краской сигнальный экземпляр «Голоса Зенкали» с алым грифом «Спецвыпуск» и под ним заголовок, который Дэмиен в порыве дикого ирландского энтузиазма разработал ни с кем не посоветовавшись. Заголовок был незамысловат,  непонятен и мистичен. Над огромной фотографией Птицы-Хохотуньи было написано:

БОГ ОБРЕТЕН ВНОВЬ!

ПТИЦА НЕ КАНУЛА В НЕБЫТИЕ!

Этот заголовок должен был приковать к Зенкали внимание всего мира.

Конечно, обнаружение дерева омбу и птицы-хохотуньи, считавшихся исчезнувшими, – событие само по себе достойное, чтобы быть освещенным в прессе.  Но если прибавить к этому, что их нашли в долине, которая вот-вот будет затоплена при строительстве плотины, а птица является утраченным божеством аборигенов, – то любой газетчик вам скажет, что эта история вполне сопоставима с сообщением о начале действительно хорошей войны. А если учесть тот факт, что через два дня в порту Дзамандзара должна пришвартоваться «Императрица Индии» с войсками, оркестрами и «Очень Важными Персонами» на борту, то объективно описать ситуацию, которая складывалась на Зенкали, можно было только словом сенсационная.

На следующее утро Одри, ее отец, Ганнибал и Питер направились в здание парламента. Парламент располагался в большом красивом зале. Кресла с алыми, обитыми кожей сиденьями, располагались в нем в один ряд, в виде двух полумесяцев. Там, где полумесяцы соединялись, стоял огромный деревянный трон, над ним нависал балдахин с изображениями дельфина и птицы-хохотуньи. Беломраморный пол был устлан малиновыми коврами. На огромных окнах, сквозь которые в залу струился солнечный свет, висели малиновые шторы. Вся четверка расселась на деревянных скамеечках на небольшой галерее, которая, как большое ласточкино гнездо, висела под потолком в конце зала. Это были места для «Очень Важных Персон» и прессы.

Эймос Гумбалу, секретарь Кинга, блестяще справился с заданием, и законодательный совет  собрался в полном составе. Слева места занимали фангуасы, справа – гинкасы. Большинство племенных вождей носили традиционные белые или пестрые одеяния и тюбетейки, украшенные богатой вышивкой, но несколько были одеты по-европейски. Среди этих последних выделялся Лужа, в изысканном темно-синем костюме, бледно-розовой рубашке, темно-синем шелковом галстуке и в бледно-розовых гетрах.

Ровно в полдень фанфары во дворе парламента возвестили о прибытии Его Величества. Большая повозка, которую тянули двое рикш,  очень богато украшенная, остановилась у крыльца. Из нее вышел Кинги, вошел в зал и пошел по алому ковру к трону. Высокий, величественный, в бледно-сиреневой мантии и элегантных черных сандалиях с золотыми пряжками. На голове маленькая расшитая золотом тюбетейка. На одной руке красуется кольцо с квадратным аметистом размером с почтовую марку. В другой он держит свиток. Его лицо невозмутимо спокойно, так что нельзя догадаться, что у него на уме.

Питер, видя каким расслабленным и отдохнувшим выглядит владыка, подумал: «Трудно поверить в то,  что Кинги и Ганнибал целую ночь трудились над заявлением, которое Кинги сейчас огласит».

Все присутствующие встали и поклонились. Направляясь к трону, Кинги слегка наклонял голову то направо, то налево. Каждый дюйм его почти двухметрового тела был исполнен величия, а походка, несмотря на огромные габариты и массу, была мягкой и скользящей. Поднявшись по ступеням к трону, он повернулся, поприветствовал собравшихся в зале кивком головы и сел. Тут же по всему залу раздались шум и скрип – это вслед за монархом садились все присутствующие.

Питер увидел Лужу, тот нежно постукивал себя пальчиком по коленке, его глаза ничего не выражали, – ну совсем как у рептилии. Интересно, как он воспримет эту новость?

Кинги медленно, неторопливо достал футляр, вынул из него очки и водрузил их на нос, после чего медленно, с достоинством развернул свиток.

– Он знает свою роль, старый черт, – прошептал Ганнибал.

Кинги еще раз поправил очки, и мгновение-другое проглядывал текст, который должен был зачитать. В зале воцарилась напряженная тишина.

Прокашлявшись, владыка начал говорить, вглядываясь в собравшихся поверх очков:

– Друзья! Мы собрались здесь сегодня внепланово, чтобы я мог сообщить вам о произошедших событиях, имеющих для Зенкали первостепенное значение. Значение этих событий едва ли можно преувеличить. Такого не происходило за всю историю Зенкали. Я бы даже сказал, вполне возможно, что ничего подобного не имело места за всю мировую историю.

На этом месте Кинги прокашлялся, вынул носовой платок и тщательно протер им стекла очков. Тишина в зале стояла такая, что ее вполне можно было потрогать рукой. Оратор снова надел очки, посмотрел поверх них  в зал, и загремел:

– Как всем вам известно, в тот печальный период, когда мы находились под французским владычеством, фангуасы понесли тяжелую утрату: они лишились своего старинного и самого почитаемого божества Тио-Намала – «Птицы бога Тиомала», которую французы назвали хохотуньей. Тяга французов к изысканной кухне взяла верх над французской учтивостью. Они не пощадили хохотунью, не взирая на ее святость в глазах фангуасов. Бедная птица исчезла с лица Земли.

Оратор вновь достал носовой платок, снова протер очки и после этой паузы продолжил:

– В то же время, когда исчезла Птица-Хохотунья, пропало и дерево Омбу, нигде кроме Зенкали не встречающееся. Зенкали потерял два вида, имевших большое биологическое значение и для всей Земли. Но, что еще более важно, – фангуасы потеряли свое божество. Это привело, к сожалению, к значительной вражде  между фангуасами и гинкасами, поскольку у Гинкасов их бог-то остался. – Бог-рыба Тамбака, принимающий вид дельфина.

В этом месте Кинги вновь сделал паузу и пристально, и довольно свирепо посмотрел в ту сторону, где сидели представители племени гинкасов. А затем включил свою огромную улыбку, ослепил ею собравшихся, поднял огромную ручищу ладонью наружу, как бы одаривая всех чем-то:

– Однако произошло чудо! Ни дерево Омбу, ни Птица-хохотунья не канули в небытие. Они снова с нами!

В зале тут же поднялся невообразимый шум. Фангуасы вскакивали, кричали недоверчиво, возбужденно, истерично. Гинкасы свистели, сбивались в группы, жестикулировали. Кинги позволил какофонии продолжаться в течение минуты. Затем успокаивающе  поднял вверх руки, и дождался, когда воцарилась тишина:

– Позвольте теперь рассказать о том, что произошло. Питер Фоксглав и Одри Дэмиэн, всем вам знакомые, исследуя долины на Матакаме, в одной из них нашли не менее пятнадцати пар птиц-хохотуний и около четырехсот деревьев омбу.

Фангуасы, которые слушали затаив дыхание, одномоментно сделали полный выдох. Питер, все это время не сводивший взгляд с Лужи, обратил внимание на то, что его и без того маленькие глазки уменьшились до бесконечно малого размера, а пальчик престал стучать по коленке.

Кинги снял очки, и продолжил говорить, помахивая ими в воздухе:

– Однако, хотя эта новость обладает чрезвычайной важностью, как с биологической, так и с религиозной точки зрения, я не вправе скрывать от вас тот факт, что это событие влечет за собой осложнения. И весьма серьезные осложнения.

Оратор вновь сделал паузу. Лужа подался вперед  на своем кресле, чтобы не пропустить ни слова.

– Проблема заключается в следующем. Если будет сооружена плотина, строительство которой планируется, то при этом долина, где обитают и птица-хохотунья – символ божества, и дерево омбу, будет затоплена.

Лужа держался невозмутимо, насколько его обеспокоило сообщение понять было невозможно.

– В настоящее время на пути к нам для участия в церемонии подписания нашего договора с правительством Соединенного Королевства о самоуправлении находится немало высокопоставленных друзей Зенкали. Запланированы большие торжества. Я предлагаю совместить эти торжества с празднованием возвращения нашего божества Тиомала. Вопрос с плотиной будем решать после окончания празднеств, и тщательного, всестороннего изучения возникшей проблемы. Лично я считаю, что строительство ее не возможно.

Кинги сделал очередную паузу и блаженно улыбнулся. Лужа выглядел собранным, как маленькая черная змея, готовая к атаке.

– И вот теперь, триста лет спустя, – Кинги могучим рывком встал с трона, – я могу благословить вас, как встарь. – Он сделал паузу, оглядел зал и прогремел:

– Да пребудет Тиомала с вами!

Затем он спустился по ступенькам вниз и величественно выплыл из зала сквозь кланяющихся, взволнованных, обменивающихся репликами.