Текст книги "Всем спокойной ночи"

Автор книги: Дженнифер Вайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 27

Мэрибет Коэ с мужем принесли шампанское. Кэрол и Роб Гвиннелл пришли с бутылкой вина и видео «Доры-путешественницы» для детей.

Джереми и Эл, партнеры Бена, явились с женами, большой коробкой швейцарского шоколада и сплетнями об удручающих результатах работы демократов в день выборов.

Тед Фитч, главный прокурор штата Нью-Йорк и клиент моего мужа за номером первым на следующий предвыборный цикл, прибыл с носом, покрасневшим то ли от простуды, то ли, судя по запаху, от кофе по-ирландски, выпитого на предыдущей вечеринке.

– Привет, Кейт, – сказал он, обнимая Джейни.

Она деликатно высвободилась и указала на меня.

– Ах да, конечно же, Кейт, – улыбнулся он и профессионально чмокнул меня в щеку, прежде чем отойти, чтобы обменяться рукопожатиями и найти бар.

Кевин Долан представил меня своей жене, Дельфине, которая пробормотала «Bonsoir» гортанным голосом и высвободилась из пальто. Под ним обнаружилось маленькое черное платье, открывавшее как верхнюю ложбинку спереди, так и нижнюю ложбинку сзади.

Я с изумлением наблюдала за тем, как глаза всех мужчин в комнате повернулись к ней, будто это были не глаза, а шарикоподшипники, а ложбинка на заднице была намагничена.

«Ничего себе!» – подумала я, и в этот момент в проеме двери возникла моя мать.

– Кейт, дорогая! – воскликнула Рейна, машинально поправляя мою шаль. – Ты прелестно выглядишь.

– Спасибо, мам, – ответила я, зная, что должна испытывать благодарность. По крайней мере она не полезла с объятиями к Джейни.

– Привет, пап!

– Здравствуй, птичка, – сказал он, поцеловал меня в щеку и вручил букет красных гвоздик.

Рейна прошла из холла в гостиную, где зажженные свечи мерцали на каминной полке. Свой плащ она бросила в кресло.

– А где же дети? – требовательным тоном произнесла она, словно я держала их взаперти специально, чтобы спрятать от нее. – Я привезла им подарки!

– Прекрасно! Я только…

Мы с мамой ненадолго схватились врукопашную над завернутым пакетом, который она держала в руках.

Рейна хотела как лучше – по крайней мере, так говорила я себе, – но ее представление о том, какие подарки подходят детям определенного возраста, было, мягко говоря, странным. Обычно она покупала моим детям дорогие подарки, которыми они могли или подавиться, или убить друг друга. На сей раз все было не так уж плохо. Рейна купила фарфоровые французские куклы с нарумяненными щеками и крашеными волосами. Сэм получил хозяина цирка, Джек – укротителя львов, а кукла Софи была одета в розовое шелковое трико и балансировала на проволоке.

– Какие красивые! – воскликнула я, передавая их обратно Рейне.

Ее брови негодующе взлетели, еще минуту она здоровалась с другими мамашами и наконец обнаружила лестницу. Тогда она крикнула, подзывая внуков, с такой силой, что все замолчали, а местные собаки завыли.

Когда я повесила на вешалку ее плащ и другие вещи гостей, поставила цветы отца в вазу, разобралась с кризисом места в холодильнике, холл снова наполнился гостями.

Щеки Лекси Хагенхольдт румянились над свободным черным бархатным платьем мешковатого фасона, а ее муж Денни с собственническим видом держал ее за локоть. Денни был здоровенный мужчина с рыжевато-блондинистыми волосами и рукопожатием сокрушительной силы. Он владел фирмой по продаже машин в Дариене и Дэнбери, продавая «Рейнджроверы» людям, чей реальный опыт езды по бездорожью сводился к излишней выпивке за обедом и после этого к промашке мимо подъезда к домам за четыре миллиона долларов.

– Тебе следует быть осторожнее с этими светильниками, – прошептала Сьюки Сазерленд, хватая меня за руку. – Я слышала, из-за них может начаться пожар.

За окнами, покрытыми морозными узорами, окаймляя нашу подъездную дорожку изогнутой линией света, сияли теплым оранжевым золотом светильники с бумажными абажурами. Мы с детьми расставили их днем.

Синоптики обещали холод и снежные шквалы совсем не по сезону. Я выглянула из окна и увидела несколько больших жирных снежинок, лениво опускавшихся на землю.

– Все выглядит просто замечательно, – сказал Бен, сжимая мои плечи.

Он очень обрадовался, когда я согласилась устроить вечеринку. Помимо возможности списать налоги, он, как мне показалось, видел в этом возможность обелить себя перед местным обществом после провала праздника по случаю дня рождения мальчиков.

Дверной колокольчик звенел, двери открывались и закрывались. И вот, наконец, держа в руках шляпу, появился не такой уж и веселый вдовец, закутанный в шарф, с которого капал таявший снег.

– Филипп! – воскликнула я. – Рада, что вы пришли!

– Спасибо за приглашение.

Его светлые волосы были зачесаны от висков на затылок, и от него пахло сандаловым деревом и лаймом. Я протянула руки, чтобы взять у него темно-синее шерстяное пальто, а его взгляд опустился от лица к груди – в этом топике, я поняла, вырез был устрашающе глубоким – и остался там.

– Как поживаете? – улыбнулась я.

Он пожал плечами и произнес:

– Отправляю девочек на время во Флориду. У моих родителей там дом, и я думаю, что смена впечатлений…

Я кивнула, взяла его пальто и объяснила, где найти бар.

– Я бы хотела представить вам мою маму, – сказала я, поскольку у моего левого локтя возникла Рейна. – Филипп Кавано, Рейна Данхаузер.

Филипп развернулся так, что теперь уставился на ее грудь вместо моей и слегка поклонился.

– Та самая Рейна? – уточнил он.

Мать похлопала фальшивыми ресницами и протяжно пропела: «Хэл-лоу…»

– Польщен, – ответствовал Филипп, склоняясь над ее рукой, словно собирался поцеловать ее. – Для меня быть представленным вам большая честь.

Моя мать жеманно улыбнулась и, казалось, не замечала, что поклон Филиппа обеспечил ему великолепный обзор ее декольте, и он этой возможностью пользовался.

Надо отдать Рейне должное: даже в пятьдесят семь лет на лбу у нее не было морщин (благодаря регулярным инъекциям овечьих эмбрионов, плюс ботокс или коллаген), губы полные, кожа цвета слоновой кости безукоризненная и туго натянута на широких скулах и высоком лбу. Волосы, выкрашенные в черный цвет, казались лакированными.

Она выглядела на сорок пять, и ни днем больше. Вероятно, так же она будет выглядеть, пока не умрет – очень может быть, что на сцене.

– Что принести вам выпить? – улыбнулся ей Филипп и повернулся к бару.

Как только он удалился за пределы слышимости, Рейна схватила меня за плечи.

– Ты видела этого мужчину? – требовательно спросила она. – Ты его видела?

Я высвободилась.

– Он муж Китти Кавано.

– Погибшей женщины? – выдохнула Рейна, рука ее с алыми ногтями порхала над бархатистым обширным пространством декольте.

Я не могла угадать, информация о том, что Филипп – вдовец жертвы преступления, усилила его привлекательность или оттолкнула от него.

– Погибшей женщины, – подтвердила я. – И не очень-то увлекайся. Он источает очарование, как слизень…

Мать поджала губы.

– А мне показалось, он приятный человек.

Я кивнула, извинилась и удалилась, думая, что моя мать сочла бы очаровательным и Джеффри Дамера.[33]33
  Серийный убийца.


[Закрыть] Если бы он купил ее последний CD.

Джейни стояла в гостиной, прислонившись к камину, и болтала с Филиппом. Одна рука небрежно покоилась на каминной полке. Когда я посмотрела в ту сторону, он приподнял ее локон, держа его между пальцами, и они оба рассмеялись.

Я заметила, как мускулы на икрах Лекси Хагенхольдт напряглись и сократились. Наша Лекси найдет как потренировать мускулы, даже сидя на месте.

В восемь тридцать я была готова поздравить себя с хорошо выполненной работой. Дом был полон, оба бармена заняты, официанты сновали в толпе с подносами, полными закусок.

И соседи, и политики вроде бы нашли общий язык, невзирая на то что все политики были демократами, а наши соседи, по моему мнению, таковыми не являлись.

В восемь пятнадцать торжественно вошли дети. Бен подхватил Сэма на левую руку, Джека – на правую и обходил гостей, уделяя мальчикам больше внимания, чем те видели от него за целый месяц. Софи попросила, чтобы ей налили газированную воду в бокал для шампанского, и отказалась возвращаться наверх.

– Здесь так весело! – заявила она, сидя на коленях у дедушки. Затем дочь откинула голову назад и хихикнула, явно подражая тете Джейни. Она даже обвязала ленты для волос вокруг щиколоток.

– Я знаю, милая, и все так рады видеть тебя, но уже поздно…

Софи отмахнулась от меня величественным жестом.

– Рейна говорит, что все самое интересное всегда происходит после десяти часов вечера.

– Ну, что ж, это интересная точка зрения, но твоя мамочка полагает, что половина девятого очень хорошее время для чистки зубов и подготовки ко сну.

– Ах, Кейт, ну пусть она останется еще немного, – вмешался мой папа.

Рядом с его стулом была лампа, и в ее свете я заметила, как поредели его волосы.

– Я подержу ее, а вы спокойно веселитесь, – сказал он, держа Софи на коленях.

Я вздохнула, проинформировала Грейси об изменениях в программе и отправилась общаться с гостями, прихлебывая красное вино из бокала, пробуя закуски с подносов, которые проносили мимо, наблюдая краем глаза за Дельфиной Долан и поджидая, когда она окажется в одиночестве. Правда, принимая во внимание ее наряд и то мужское внимание, которое он ей обеспечил, я не была уверена, что Дельфина окажется в одиночестве хотя бы на минуту.

Еда была вкусная, правда, немного тяжеловата. После того как я съела кусочек копченой лососины, немного паштета, несколько крошечных оладушек и три порции грибного супа с шерри, меня затошнило.

Но у меня было свое боевое задание. Когда Кевин поцеловал жену в щечку и направился к бару, я начала действовать.

Дельфина сидела у огня в кресле с мягкими подлокотниками, скрестив статные ноги. Ее темные волосы были начесаны, глаза сильно подведены, и она выглядела слишком изысканной для нашего консервативного, чистенького пригорода. Я понаблюдала, как она играет с ломтиком лимона в своем напитке, потом оперлась на руку заостренным подбородком.

– Привет, – сказала я.

– Привет, – ответила она.

– Могу я принести вам что-нибудь?

– Нет, спасибо, – произнесла Дельфина, покачав головой и вежливо улыбаясь. – Все замечательно.

Я облизала губы, надеясь, что на них осталось хотя бы немного блеска, который я почти весь стерла, и наклонилась к ней:

– Я знаю, что вы с мужем дружили с Китти.

Она кивнула. Ее лицо в форме сердечка было симпатичным, даже когда она хмурилась, но взгляд был встревоженным.

– Вы с Китти много времени проводили вместе?

Она с любопытством посмотрела на меня.

– Я хочу сказать, что мы с Джейни, моей лучшей подругой, каждое лето стараемся съездить куда-нибудь вместе.

Вру. Каждое лето мы планируем совместную поездку, но всегда что-нибудь случается – или кто-то из детей заболевает, или Бен занят на работе, – и в конце концов ничего у меня не получается.

– Пусть даже у меня уже дети, а у нее нет, мы стараемся поехать вместе. Отправляемся в горы или на пляж… Но я знаю, что Китти не любила оставлять своих девочек.

Дельфина постучала бокалом для вина по безукоризненно белоснежным маленьким передним зубам. Этот звук, этот еле слышный звон, прозвучал во внезапно затихшей гостиной чистым звуком колокольчика. Глаза ее наполнились слезами.

– Все говорят, что Китти была очень хорошей матерью. Но она была еще лучше, – произнесла Дельфина.

Но я так и не узнала, что Дельфина думала о Китти, поскольку одна из официанток, хорошенькая девушка с рыжими волосами, затянутыми в «хвостик», тронула меня за плечо.

– Миссис Боровиц, ваш телефон звонил.

Я извинилась и подоткнула телефон под ухо.

– Алло?

– Я послал тебе подарок.

Я заспешила вдоль по коридору, мимо ванной комнаты, к двери в подвал, которую плотно закрыла за собой, и в темноте со свистом пронеслась вниз по ступенькам.

– Ты не должен звонить мне сюда, – прошипела я.

– Я попытался связаться с тобой телепатическим способом, но он не сработал. Как вечеринка? – спросил Эван Маккейн.

Я пошарила по стене в поисках выключателя и услышала хлопок – две из трех лампочек перегорели.

– Нормально.

Его голос был низким и интимным.

– Жаль, что меня там нет.

– Да, тебе бы понравилось. Просто самая крутая гулянка века. И мне пора возвращаться к гостям.

Я потуже обернулась шалью.

– Прекрасно, – произнес он. – Твой подарок прибудет завтра.

Я втянула воздух, воображая, что же такое Эван Маккейн пришлет мне.

– Ежегодные альбомы выпускников Хэнфилда. Два для тебя и два для меня. Я подумал, что мы можем посмотреть, не встретим ли там знакомых.

– Ну что ж.

«Здорово!» – хотела воскликнуть я, но решила не поощрять Эвана.

– Можешь сделать мне одолжение?

– Проси что хочешь, – отозвался он.

– Дельфина Долан, – проговорила я.

– Жена юриста? – уточнил Эван. – Та самая, с фотографии в спальне Китти?

– Дельфина здесь, и она… – Я помолчала, смакуя словечко, которое собиралась произнести, одно из моих любимых в те дни, когда я была помощником детектива Эвана. – Подозрительна.

– Подозрительна, – повторил он.

Судя по голосу, я его позабавила.

– Я займусь твоим делом. А ты иди, развлекайся.

Я отключила телефон и попыталась собраться с мыслями.

Подвал был забит старыми детскими вещами, автомобильными сиденьями, зимними комбинезонами, мешками для мусора, заполненными детской одеждой и одеяльцами, которые я все собиралась отдать на благотворительность. В слабом свете единственной работающей лампочки высокие стульчики и надувные сиденья отбрасывали на стены бесформенные тени.

Я взбила волосы и поднялась по ступеням. Сердце громко стучало, и дверная ручка на ощупь показалась холодной. Я повернула ручку, но она не поворачивалась. Я попыталась снова. Безуспешно. Кто-то закрыл за мной дверь? Я постучала, сначала тихо, потом громче.

– Эй!

Я покрутила ручку туда-сюда и бабахнула кулаком по двери.

– Джейни? Бен?! Эй!

Что-то пробежало по полу подвала на маленьких скребущихся лапках и исчезло под стеной. Я подавила вопль и снова забарабанила в дверь.

– Бен?!

Наконец дверная ручка повернулась, и я вылетела в коридор.

– Что случилось? – спросила рыжеволосая официантка.

– Не знаю.

Сердце глухо стучало в груди, и я чувствовала, что близка к обмороку.

– Похоже, кто-то случайно запер меня.

Я заверила ее, что все в порядке, положила телефонную трубку на место, проглотила полстакана вина и вернулась в гостиную с намерением отловить мужа и сказать ему, что нам нужно найти крысолова, желательно работающего по выходным.

Джейни затащила меня в угол и прошептала на ухо:

– Не падай в обморок, но у нас маленькая проблема.

– Что? С туалетом?

Она мрачно покачала головой.

– Дети в порядке?

– С детьми все прекрасно, – заверила она, взяла меня за руку и потащила в кухню, где официанты снимали пластиковую упаковку с подносов с крошечными эклерами, птифурами и ломтиками засахаренных фруктов.

Кончик розового язычка Джейни высунулся и быстрым движением облизал губы. Она крутила свои сережки.

– Ну вот, – сказала подруга. – Ты велела мне не пользоваться экстази, но Филипп попросил номер моего телефона, а потом попросил меня показать ему остальную часть дома, и тут я подумала…

– Ты дала Филиппу экстази.

Джейни принялась заламывать руки.

– Я раскрошила одну таблетку и бросила ее в бокал, который стоял на каминной полке, и не успела я опомниться…

– Ты дала Филиппу экстази. – Мне казалось, что повторение этой фразы сделает ее более реальной и даст мне хоть какое-то представление о том, что же делать дальше. Но ничего подобного.

Плечи Джейни тряслись, и почти минута прошла, прежде чем я догадалась, что она не плачет, а смеется.

– Джейни, что произошло?

– Твоя… твоя мама… – выдохнула она.

Меня охватила ледяная дрожь.

– О нет! Нет, нет, нет, нет…

– Она схватила стакан, прежде чем я могла остановить ее. И я сказала, что, по-моему, это стакан Филиппа, а она посмотрела на меня так, будто я пыталась украсть его, и произнесла что-то по-итальянски, а ты знаешь, что по-итальянски я ни бум-бум… – Тут Джейни подняла руки и жестом изобразила, что сдается.

– О боже!

Я с трудом сглотнула и понеслась обратно по коридору.

В панике я как при вспышке фотокамеры замечала отдельные моменты – серебряный поднос, заваленный скомканными салфетками и заставленный полупустыми бокалами из-под вина, черная полоса на стене, где Софи врезалась на самокате, Сьюки Сазерленд и Мэрибет Коэ, уютно устроившиеся перед дамской туалетной комнатой и перешептывающиеся с довольным видом.

В гостиной стоял Денни, заложив руки за спину и изучая гостей Бена – политиков и консультантов, – столпившихся перед телевизором. Гвиннеллы сидели на диване перед камином вместе с моим отцом и Софи. Лекси, обхватив бокал с вином, явно стремилась снова начать двигаться. А в середине комнаты…

– Что это за ткань? – спрашивала Рейна. Красные губы сложены, как для поцелуя, один алый ноготок трогает глубокое декольте.

Пальцами другой руки она защемила пиджак Филиппа, и я с ужасом увидела, как она прижала ладонь к его груди и погладила, будто приласкала большую и смирную собаку.

– Полагаю, это просто шерсть, – сказал Филипп. – Может, шерсть с чем-нибудь еще…

– Восхитительно, – мечтательно протянула Рейна.

«Спокойствие, Кейт. Только спокойствие».

– Мама, поможешь мне в кухне?

– Я? – удивилась она.

– Нужно вытащить ее отсюда, – прошептала Джейни мне на ухо.

– Пошли наверх, уложим детей.

Я схватила маму под локоть и попыталась сдвинуть с места. Безуспешно. Все равно что стараться передвинуть глыбу гранита. Будто в замедленной съемке я наблюдала, как свободная рука Рейны плывет по воздуху и опускается на щеку Филиппа.

– Вы красивый мужчина, – объявила она.

– Вы очень любезны, – кивнул Филипп, отступая.

Лацкан пиджака все еще был зажат ее цепкими пальчиками, и когда он отступил, Рейна двинулась за ним, улыбаясь ему рассеянной улыбкой.

– Мама! – воскликнула я.

– Миссис Кляйн, – произнесла Джейни.

– Вы напоминаете мне одного тенора, которого я когда-то знала в Барселоне.

Папа поднялся с дивана, нахмурившись.

– Рейна!

– Он был красивым молодым человеком. Пел как ангел. После спектаклей провожал меня до отеля…

Пальцы Рейны скользнули по кремовой коже ее декольте.

Мой отец побледнел.

– Мама, – прошипела я.

Она проигнорировала меня, глядя только на Филиппа.

– Вы хотите послушать, как я пою? – спросила она, хлопая ресницами.

– Я… эээ…

Этого поощрения было достаточно для того, чтобы Рейна разразилась одной из своих любимых арий. Она глубоко задышала, при этом грудь вздымалась так сильно, что угрожала вывалиться из декольте.

– Боже, – выдохнула я и съежилась у стены.

Все гости уставились на мою мать. Голос Рейны звучал, как всегда, прекрасно. Хрустальная безупречность. И так громко, что я боялась за свои люстры.

Я поймала взгляд отца и отчаянным жестом указала наверх. Он кивнул, подхватил близнецов на руки и направился к лестнице.

Тем временем Рейна продолжала петь и цепляться за пиджак Филиппа. Я с ужасом увидела, как ее рука поблуждала по лацкану и остановилась на его груди.

Я промаршировала через всю гостиную, схватила мать за другую руку, оборвав пение на полуслове, и вывела ее оттуда под жидкие нестройные аплодисменты и просьбу Софи спеть на бис «O Mio Babbino Caro».

– Выпей это! – скомандовала я, наполняя стакан над кухонной раковиной.

Рейна растерянно уставилась на меня.

– Пойди, сделай что-нибудь, – прошептала я Джейни.

– Что? – спросила подруга, вытирая слезы. – Сплясать под техномузыку в шляпе кота?

– Кейт, – прощебетала Рейна, – ты зачем притащила меня сюда?

– Пей воду, мама, – сказала я и небрежно поинтересовалась: – А ты принимаешь какие-нибудь лекарства?

Она моргнула.

– А что такое?

– Да так, просто спрашиваю.

– Рейна!

Я обернулась и увидела, что в кухню вошли Бен и мой отец. Роджер выглядел озабоченным. Бен был просто в ярости.

– Все в порядке? – спросил мой муж.

В идеальном мире наверняка существует какой-то легкий способ объяснить мужу и отцу, что твоя лучшая подружка случайно дала твоей матери нелегальный модный наркотик. В реальной жизни я просто не знала, как начать, поэтому попыталась отделаться самой общей фразой: «Рейна плохо себя почувствовала».

– Я прекрасно себя чувствую, – возразила мама. – Я разговаривала с этим красивым мужчиной, Филиппом.

Мы с отцом посмотрели друг на друга. Одними губами отец спросил меня:

– Она пьяная?

Рейна швырнула стакан с водой в раковину, и он разбился. Она, казалось, этого не заметила, лишь поправила золотой бархатный шарф с бахромой вокруг обнаженных плеч.

– Я не хочу пить! – заявила Рейна.

– Рейна… – сказал Бен.

– У меня такое ощущение, будто я наелась болеутоляющих таблеток! – объявила она.

Я передала мать с рук на руки ошарашенному отцу и затащила Бена в кладовку.

– Слушай, – прошептала я, – ты только не волнуйся, но, похоже, Рейна приняла экстази.

– Что?! – прогремел мой муж. – Где она могла достать экстази?

– Долгая история, но…

Гневный взгляд Бена жег меня, как кислота, а я сгорала от стыда, понимая, что, помимо всего прочего, загубила еще одну вечеринку. Запрещенные наркотики хуже, чем пунш с сахаром и игра в «пришпиль хвост ослику».

А тем временем Рейна распахнула дверь в кладовку и крикнула:

– Я приняла экстази?

Губы Бена поджались.

– Наверное, нужно отвезти ее в больницу!

Он схватил Рейну за руку, кивнул отцу, и они вдвоем повели ее к выходу.

Остальные гости, высовываясь из гостиной, со стаканами в руках, провожали их удивленными взглядами.

– Все в порядке? – спросила Кэрол Гвиннелл.

– Нормально, – ответил Бен, просовывая руки в рукава пальто и проверяя ключи в кармане. – Кейт, я позвоню, когда смогу. Всем желаю приятно провести остаток вечера! – крикнул мой муж, и все в комнате снова затихли, прислушиваясь к визгу шин, когда машина пронеслась по подъездной дорожке, освещенной фонариками, и выехала на улицу.

Если ваш муж и родители исчезают в середине праздничного веселья и мчатся в ближайшее отделение «Скорой помощи», это гасит веселье и кладет конец всем вашим планам провести расследование.

Гости торопливо поставили бокалы и принялись искать пальто, шляпы и шарфы, пожимать руки, целоваться и вылетать из моего дома к своим безопасным автомобилям. Где, предположительно, тут же включили мобильники и начали обсуждать все произошедшее.

Пока официанты собирали со столов полупустые бокалы и скомканные салфетки, я рухнула на диван, скинула туфли и пожалела, что не умерла.

Когда я подняла голову, Джейни подвела ко мне Сьюки Сазерленд и Мэрибет Коэ.

– Между нами девочками! – сказала она. – Кейт, прекрати переживать. – Джейни повернулась к Сьюки и Мэрибет. – Девочки, расскажите Кейт то, что вы рассказали мне.

Они обменялись виноватыми взглядами. Мэрибет покачивалась на каблуках, Сьюки крутила пуговицу на пальто.

– Это просто сплетня, – произнесла она. – Я не думаю, что вправе…

– Обещаю, все, что вы здесь скажете, будет сугубо конфиденциально, – торжественно проговорила Джейни, и ее слова заставили Сьюки и Мэрибет занервничать еще больше.

– Это не для публикации, – напомнила Сьюки, глядя на Джейни, и та кивнула.

– Этот человек… Тот, на которого работает твой муж…

Мне потребовалось какое-то время, чтобы понять, о ком она говорит.

– Тед Фитч?

Сьюки кивнула.

– Он сразу показался мне знакомым, но я не могла сообразить, откуда его знаю.

Я наклонилась вперед, ловя каждое слово.

– Я видела его в городе, – продолжила Сьюки. – С Китти Кавано. Днем, в ресторане в Нью-Йорке. – Она с несчастным видом потерла руки о пальто. – И Китти плакала.