Текст книги "Всем спокойной ночи"

Автор книги: Дженнифер Вайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Глава 30

Когда в семь часов вечера подъехала машина Бена, в доме было тихо.

Я отправила Джейни с детьми поужинать и в кино, а сама устроилась в гостиной, ожидая его возвращения. Я все еще была в аккуратном синем костюме, оставшемся со времени моей работы репортером. Волосы убраны с лица, а на коленях стопка проклятущих бумаг о Теде Фитче.

– Могу я поговорить с тобой? – вежливо обратилась я к мужу, пока он вешал пальто.

Когда я хорошенько разглядела то, что он держал в руках, мое сердце упало. «Друзья вспоминают женщину из Апчерча» – гласил заголовок «Газеты». И моя фотография – рот открыт, волосы торчат вокруг головы, и сама голова размером со спутник Юпитера.

– На заправке я встретил Стэна Берджерона, – сообщил Бен.

Я замерла.

– Он интересовался, отошла ли ты от недавних ночных волнений. Естественно, я поинтересовался, о каких волнениях идет речь…

Я с трудом сглотнула.

– Я собиралась тебе рассказать…

– И таким образом мне довелось узнать о том, что кто-то угрожает твоей жизни.

– Но ты фактически не бываешь дома! И я никак не могла сообразить, как бы это сделать.

Мы замолчали, чтобы перевести дыхание, и злобно посмотрели друг на друга. Бен ущипнул себя за переносицу и начал тереть покрасневшую там кожу. После переезда он отпустил небольшой животик и теперь, когда дышал, этот животик толкался в черный кожаный ремень.

– Хорошо, начнем сначала. – Бен махнул газетой перед моим носом. – Ты была на поминальной службе Китти Кавано – ах, нет, прошу прощения. Ты произнесла речь на поминальной службе Китти Кавано.

– Это получилось не нарочно, – промямлила я.

Его черные брови сошлись на переносице.

– Что, кто-то приставил пистолет тебе к голове и сказал: «Будешь говорить, или я стреляю»?

– В некотором роде, да. Только без пистолета.

– Ты ходишь и задаешь вопросы?

У меня напряглись мышцы шеи, когда я яростно уставилась на него.

– Я была репортером, припоминаешь? Я этим зарабатывала себе на жизнь!

– Чем? Задавая вопросы рок-звездам – есть ли у них генитальные бородавки?

Я вздернула подбородок.

– Никогда не писала о генитальных бородавках, – ответила я со всем чувством собственного достоинства. – Иногда упоминала герпес! Но и это к делу не относится. Что бы ты ни думал о содержании моих публикаций, я все равно была репортером.

– Но ты больше не репортер! – крикнул Бен. – Во имя всего святого, Кейт, ты не журналист, не следователь, не частный детектив, ты просто домохозяйка!

Я швырнула бумаги на стол и гордой поступью направилась в кухню, где начала вытаскивать еду из холодильника: упаковку с яйцами, банку бобов, гроздь винограда. Бен двинулся за мной.

– Я не то хотел сказать.

Я проигнорировала его.

– Хочешь пообедать? – спросила я, вытаскивая горчицу, майонез, индейку и сыр. И только в этот момент вспомнила, что в доме нет хлеба, значит, мечтам о бутерброде не суждено сбыться.

– Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. Поэтому мы сюда и переехали! Помнишь? Ты не можешь подвергать себя опасности.

Я круто повернулась к нему, пылая от негодования и умирая со стыда, понимая, что Бен прав и я не могу в этом признаться. Потому что как только я это сделаю, мое расследование закончится. Придет конец и ощущению полноты жизни – после семи лет и троих детей – как и тогда, когда я все еще надеялась, что Эван Маккейн когда-нибудь полюбит меня.

И я снова вернусь к своей жизни, скучной жизни, в которую никак не вписывалась, в которой у меня не было друзей, где время от дня сегодняшнего и до дня, когда дети пойду в школу, казалось бесконечным. Нет, я не могла с этим смириться.

– Как, по-твоему, я способна сделать что-нибудь такое, что могло бы повредить детям?

– Что ж, давай подумаем, – сказал Бен. – У тебя есть подружка, которая подбрасывает наркотики в напитки нашим гостям…

– Но это несправедливо! – взвилась я.

Бен загнул два пальца. Прямо прокурор, зачитывающий обвинительное заключение.

– Ты носишься по городу и задаешь людям вопросы по делу, которое их вовсе не касается.

– Мою подругу убили, – напомнила я, указывая на место перед своим холодильником. – Зарезали насмерть, в ее собственной кухне, в нашем городке. Разве это не мое дело?

– Она не была твоей подругой! – возразил Бен. – Вы были едва знакомы. Почему бы тебе не держаться от этого всего подальше? Заботиться о детях. О себе самой. Найди себе хобби, если нечем занять время.

В глазах у меня сгустился красный туман.

– Нечем занять время? – повторила я. – У тебя есть хоть малейшее представление о том, чем я занимаюсь весь день? У тебя есть хоть малейшее представление о том, чем занимаются дети весь день?

Бен свирепо уставился на меня. Я обогнула его, схватила сковороду с плиты, кинула на нее кусок масла и включила плиту на максимум.

– А пока ты обдумываешь то, что я сказала, вот тебе еще один вопрос, – произнесла я, разбивая два яйца и выливая их на сковороду. – Почему ты работаешь на насильника?

Лицо у Бена задергалось.

– О чем ты?

– Сам знаешь о чем. А если нет, то посмотри эти страницы, что я распечатала. – Я потянулась за лопаткой. – Они освежат твою память.

Бен отправился в гостиную, а я положила яичницу на тарелку и шлепнула ее на стол.

Он сел напротив меня, просмотрел бумаги, потом пристально уставился на меня, качая головой. Я не видела мужа в ярости с той самой четвертой ночи нашего медового месяца, когда выпила шесть порций водки с клюквенным соком, а потом согласилась на его предложение попробовать что-нибудь новенькое в постели. Я поняла предложение, как приглашение засунуть мизинчик ему в анус, он же, как выяснилось, думал о том, что я могла бы занять позицию сверху.

– Это конфиденциальная информация, – пробормотал Бен, теребя себя за переносицу большим и указательным пальцами.

– Я всегда верила в твою добропорядочность. Верила в тебя.

– Он сказал, что это было с согласия потерпевшего лица, – устало произнес Бен.

Когда он закрыл глаза, стали заметны синяки под глазами.

– Он душил ее! – возразила я. – О каком согласии может идти речь?

– Это она так говорила. Свидетельских показаний не было. Полицейского расследования не было. Медицинского освидетельствования не было.

– И ты считаешь, что эта женщина… эта Сандра Уиллис все придумала? Врала?

Бен задрал голову и посмотрел на потолок, словно лепной карниз вдруг обрел способность говорить.

– Я думаю, что бы ни случилось тогда, все это было давно. Существует такое понятие, как ошибки молодости.

Я удивленно уставилась на него.

– Ты шутишь? Ошибка молодости – это когда Сэм забудет убрать «Лего»! Ошибка молодости не означает, что, когда тебе двадцать лет, можно изнасиловать сокурсницу в Вассаре,[36]36
  Привилегированный частный колледж в городе Покипси, штат Нью-Йорк.


[Закрыть] а потом твоему отцу придется всем заплатить, чтобы история не попала в газеты.

– Остановись! – загремел Бен. – Замолчи сейчас же, Кейт! Ты не все знаешь.

– Что же я не знаю? Что там еще может быть? Продолжение?

Его губы так побелели, что стали практически невидимы, а голос зазвучал сдержанно:

– Эдвард Фитч – герой войны. Его работа в качестве генерального прокурора безупречна, и когда его выберут сенатором, он будет служить населению Нью-Йорка с честью.

– Еще бы, – усмехнулась я, тыкая вилкой в яичницу. – Только держите его подальше от Покипси. А жена его об этом знает?

– Понятия не имею. Хочешь позвонить и просветить ее?

Бен поднял трубку переносного телефона и швырнул мне на колени.

– Почему бы и нет?

Он заговорил писклявым хамским сюсюкающим голосом, произнося фразы с вопросительной интонацией:

– Привет, вы меня не знаете? Меня зовут Кейт Кляйн, мой муж работает на вашего мужа. Неважно, я была в городе, ходила по магазинам. И случайно оказалась неподалеку от офиса моего мужа. – Он понизил голос. – Кстати, я удивлен, что ты смогла отыскать его.

– Что ты хочешь этим сказать?

– То, что ты не самая внимательная супруга, когда дело касается моей профессиональной жизни.

– Мы сейчас говорим не об этом.

– Другие жены заглядывают к мужьям на работу. Они интересуются. Жена Эла даже приносит ему ужин, когда он задерживается допоздна.

– Эл живет в Трайбеке. А у его жены было столько подтяжек, что глаза уже на затылок переехали.

– Это к делу не относится! – рявкнул Бен. – Она приносит ему ужин.

– Ах, прости, пожалуйста, что я не мчусь, как молния, на Манхэттен, чтобы принести тебе проклятый пирог с мясом!

Я встала из-за стола, грохнула тарелку в раковину и включила воду.

– Итак, допустим, что ты явилась ко мне в офис не для того, чтобы принести мясной пирог. А что ты там делала? Откуда этот внезапный интерес к Теду Фитчу?

Я поставила грязную сковородку на сушилку.

– Тед Фитч и Китти Кавано были знакомы.

Бен оттолкнул свой стул от стола.

– Великолепно, – усмехнулся он. – Просто великолепно. Тебе недостаточно того, что ты носишься по городу, наводя справки у наших соседей, так теперь ты собираешься преследовать и моих клиентов?

– Сьюки Сазерленд видела, что они разговаривали в баре перед тем, как ее убили. Китти плакала.

Я помахала пачкой листов перед его носом.

– Спорим, я знаю почему?

Его костяшки пальцев побелели, когда он ухватился за край кухонного стола.

– Кейт, ты серьезно?

– У него есть алиби?

Бен поднял подбородок.

– Я не собираюсь даже удостаивать это заявление ответом.

– Прекрасно, – сказала я и пинком закрыла посудомойку. – Я сама это выясню.

Я схватила телефон и запищала фальцетом, передразнивая голос, который он использовал так эффективно:

– Привет, это Кейт Кляйн! Принимая во внимание вашу привычку душить женщин, которые не хотят заниматься с вами сексом, я подумала, а где же вы были в тот самый день, когда убили Китти Кавано?

Пальцы Бена впились мне в руку повыше локтя.

– Если ты скажешь хотя бы одно слово моему клиенту, – прорычал он, – хотя бы одно слово, кроме «Здравствуйте», «До свидания» и «Поздравляю, сенатор»…

– То что? – Я высвободила руку. – Изнасилуешь меня?

– Кейт!

Я собрала бумаги и сунула в сумку.

– Ложись спать в комнате для гостей, – произнесла я.

Наверху я захлопнула дверь спальни, сбросила одежду, натянула ночную рубашку и нырнула под одеяло со своими распечатками, посвященными увлекательному жизнеописанию Эдварда Фитча, пятидесяти семи лет, выпускника Йеля и юридического факультета Гарварда, награжденного «Бронзовой звездой» во Вьетнаме, помощника окружного прокурора, окружного прокурора, главного прокурора штата и, если мой муж добьется своего, будущего сенатора от демократов штата Нью-Йорк.

«Он сделал это?» – подумала я, глядя на лицо, подготовленное к съемке, рядом со статьей в «Таймс», сообщавшей, что он выставил свою кандидатуру. Он воткнул нож в спину Китти Кавано? Неужели Бен постарается выяснить это для меня? Да ему безразлично, какой будет ответ, до тех пор, пока это не влияет на его шансы быть избранным.

Я укрылась одеялом до самых ушей и слушала, как сначала хлопнула дверца машины, потом боковая дверь в дом, и как мой муж и лучшая подруга укладывали детей спать.

– Мамочка, – хныкала Софи. – Хочу к маме.

В девять часов Джейни тихо постучала в мою дверь.

– Все в порядке? – прошептала она.

Я открыла дверь и рухнула на постель, лицом в подушки.

– Да. Нет. Не знаю.

– Ну ладно, – вздохнула подруга и плюхнулась рядом со мной.

Ее мелированные волосы были затянуты в «хвостик», она позаимствовала мои брюки, свободно висевшие у нее на талии.

– Хорошо, что хоть это ясно.

Я протянула ей папку с бумагами Фитча и изложила пятнадцатисекундный синопсис. Глаза Джейни открывались все шире и шире.

– Ого! – воскликнула она. – Ничего себе! И что теперь?

– Мы выясним, есть ли алиби у Теда Финча.

Я перевернулась на спину, думая: «А потом я попытаюсь понять, как же это я оказалась замужем за человеком, который работает на такого типа».

Глава 31

Когда на следующее утро я встала, Бена нигде не было.

Его пальто исчезло с вешалки, кейс пропал с пола в кладовке, место в гараже было пусто. Однако на холодильнике под магнитом с надписью: «Мамочка номер один» нашлась записка: «Кейт, ничего не предпринимай. Никому не звони. Я постараюсь дать ответы на твои вопросы в течение следующей недели». Без подписи. Без слова «люблю».

«Нет, спасибо», – подумала я, скомкав записку и сунув в карман халата, вспоминая сюсюкающий голос маленькой девочки, которым он говорил вчера вечером. Все, что мне нужно, я раздобуду сама.

Затем я позвонила в «Красную тачку», предупредила, что дети не придут, и сообщила Джейни, что мы отправляемся в местную командировку.

Просто удивительно, что происходит с боковым зрением людей, когда в переполненном вагоне появляются две женщины с тремя детьми. Вдруг получается так, что все эти деловые люди с их кейсами и ноутбуками теряют возможность видеть что-либо за пределами страниц «Уолл-стрит джорнал» и не в состоянии уступить место детям.

Прошлым летом я ехала с детьми в Бостон на встречу с мамой. Мы собирались отправиться в Танглвуд. Софи уже ходила, мальчики были в двойной коляске, и мы не могли найти два свободных места рядом. Меня бросало из стороны в сторону, пока я пробиралась через три вагона и наконец пристроилась с тремя детьми и их портативным плеером на полу у багажного закутка. И когда я уже вытащила мальчиков из коляски и на экране возник «Мир Элмо», женщина, чей плащ и кейс лежали на свободном месте рядом с ней, подарила нам бодрую улыбку.

– Какие сладкие! – захлебнулась она от восторга.

Я улыбнулась в ответ, придушив слова, которые так и рвались в ответ: «А знаете, что сделало бы их еще слаще? Место, чтобы присесть!»

Но век живи, век учись. В то утро мы с Джейни сели в поезд и узрели привычную картину – множество деловых людей, каждый занимал два места.

– Да, – усмехнулась Джейни, обозревая ряды занятых мест, держа в руках бумажный стаканчик с кофе и балансируя при этом на восьмисантиметровых каблуках.

Волосы у нее были подняты в шиньон, и за собой она тащила маленький чемоданчик на колесах.

– Простите! – обратилась она к сидевшему слева от прохода бизнесмену, уставившемуся в свой карманный компьютер, и женщине, болтавшей по телефону справа от прохода. – Мы едем с тремя маленькими детьми, и у меня очень высокие каблуки. Не могли бы вы подвинуться, чтобы и мы могли сесть?

Они посмотрели на нее, потом друг на друга. Мужчина вернулся к своему компьютеру, а женщина продолжила разговор.

– Эй! – воскликнула Джейни. – Вы не говорите по-английски? Женщины! Дети! Очень высокие каблуки!

– Не волнуйся, – прошептала я ей через плечо. – Слушай меня и подыгрывай.

Я был одета так, чтобы выглядеть внушительно или, по крайней мере, насколько для меня это возможно. Джейни выпрямила мне волосы, на мне были мои лучшие шерстяные черные брюки и черный свитер размера XL.

– Ну вот, Софи! – бодро сказала я, плюхая свою дочь на место, задрапированное плащом краснолицего пассажира в темно-синем костюме. – Посиди здесь. – Я широко улыбнулась. – А мамочка пойдет поищет место для Сэма и Джека!

Мистер Синий Костюм настолько испугался, что даже перестал разговаривать по телефону.

– Мадам, – произнес он со страхом в глазах. – Вы же не оставите ее здесь одну?

– О нет, не совсем одну! – ответила я, доставая из мешка с памперсами пакет сока. – Держи, Софи, это тебе. И постарайся не пролить сок на пассажиров, как в прошлый раз.

Издав странный звук, Синий Костюм собрал свои газеты, кейс, плащ, телефон и сел рядом с кем-то из попутчиков. Джейни сообразила, в чем дело.

– Хорошо, хорошо, Сэм, – проворковала она, паркуя коляску рядом с парнем в серой фланели.

Она протянула Сэму маркеры, книжку-раскраску и радостно подмигнула ему.

– Я знаю, что тебе очень нравятся твои новенькие трусики, совсем как у большого мальчика, так что не забудь позвать меня, когда тебе захочется. Я буду сидеть где-нибудь там… сзади…

– Иисусе, – пробормотал парень в серой фланели и сбежал в вагон-ресторан.

Джейни улыбнулась мне, и уже через минуту у нас были два ряда свободных мест.

– Не могу поверить, – произнесла она, качая головой. – Что случилось с этими людьми? – Она поднялась. – Люди! Женщины и дети! Женщины и дети занимаю места первыми!

– Джейни!

– Вы что, «Титаник» не смотрели?

Она села, глубоко вздохнула, отпила свой двойной эспрессо и снова вскочила.

– Как вам не стыдно! – крикнула Джейни.

Пассажиры заерзали и еще глубже погрузили свои носы в утренние газеты. Я потянула Джейни за полу и усадила рядом.

– Да ладно! Спасибо, конечно, но сейчас нам нужно сосредоточиться.

Я дала Софи свою пудру, румяна, айпод и вытащила из сумки файл Фитча.

– Итак, – проговорила Джейни, отхлебывая кофе. – Мы можем опустить весь тот список имен потому, что мы думаем – это сделал Тед Фитч.

– Очевидный вариант. У него был мотив. По крайней мере известно, что Китти и Тед были знакомы, а это означает, что она могла открыть дверь и впустить его. У Фитча была возможность, – продолжила я. – Я проверила его расписание. В день смерти Китти у него был только ужин. Сто долларов за место, сбор средств для Киванис[37]37
  Международная организация волонтеров, направленная на помощь детям и молодежи.


[Закрыть] в Уэстчестере.

– Прыг-скок, и он в двух шагах от Апчерча, – сказала Джейни.

– В его биографии уже было насилие. Та самая Сандра Уиллис, которую он…

Я посмотрела на своих детей. Мальчики склонили кудрявые головы над раскраской. Софи сидела в наушниках и мазала щеки пудрой с блестками.

– Покушался.

– Да, – кивнула Джейни и сжала губы. – Голосовать за него не стану.

Поезд грохотал по рельсам.

– Мотив, – проговорила она. – Например, его огорчило нечто, что опубликовала Лора Линн Бэйд, а написала Китти. Неважно, насколько сильно он был расстроен… – Джейни полюбовалась на свое отражение в поцарапанном пластиковом окне. – Я хочу сказать, он бы покусился на нее или просто написал статью?

– Наверное, кто-то из его сотрудников написал бы такую статью. Может, это было не связано с ее сочинениями.

– Убийство в состоянии аффекта? – Глаза у Джейни загорелись. – Вот это классно!

Она достала из сумки блокнот – официальный блокнот репортера, заметила я с болью – и начала писать.

– У них был роман!

Я понизила голос, надеясь, что Джейни последует моему примеру.

– Давай не будем забегать вперед.

– Мы знаем, что ей нравились мужчины постарше. Значит, у них был роман! И он обещал ей, что уйдет от жены, а потом передумал. Китти расстроилась, плакала в ресторане, а Тед заявил: «Давай подождем до конца выборов». Китти ответила: «Нет, не хочу ждать, не могу больше лгать, у меня твой ребенок, Тед…»

– Джейни, тут дети, – прошептала я.

– Маленький Фитч! Фитчелюшечка!

– Спорим, аутопсия показала бы это?

Бесполезно. Джейни понесло.

– «Я не позволю себя игнорировать, Тед, – сказала она ему. – У нашего ребенка должно быть имя». И когда он понял, что Китти не шутит, что отдаст историю в таблоиды…

– Или в «Контент», – добавила я, подхватывая ее фантастическую историю. – Ей не нужно было идти в таблоиды. Она могла написать свой собственный материал для «Контента».

– Или, – произнесла Джейни после паузы, – Китти хотела рассказать все тебе. Вот почему она тогда тебе позвонила! Хотела встретиться с тобой. Знала, что ты пишешь и дружишь со мной.

– Откуда она могла это знать?

Джейни наморщила носик.

– А разве ты обо мне не говоришь постоянно?

– Я говорю, – пропищала Софи.

Я уставилась на дочь, внезапно осознав, что она, вероятно, слышала каждое слово. Я посмотрела на Джейни и прижала палец к губам. Она кивнула и продолжила строчить в блокноте.

– Он убил ее, – прошептала Джейни, когда Софи снова занялась своим макияжем. – И их нерожденный сын…

– Или дочь.

– И он решил, что тайна умерла вместе с ней…

– И тут появляется Кейт Кляйн, первоклассный детектив, раскрывает дело и посылает Фитча на электрический стул!

Мы с Джейни хлопнули в ладоши, но потом она наморщила носик.

– Разумеется, если он отправится в тюрьму, Бен потеряет своего самого крупного клиента. Но зато я получу потрясающий материал.

Публичное зализывание ран после выборов, известное как «Митинг в поддержку Америки», состоялось на площади напротив мэрии. Оно было проспонсировано двумя крупнейшими профсоюзами Нью-Йорка и демократическим комитетом штата Нью-Йорк.

Такси-минивэн доставило нас пятерых в гущу истинных сплоченных сторонников, многие из них держали красные, белые и голубые плакаты с лозунгом «Голосуем за перемены» и были, видимо, готовы с энтузиазмом провести следующие одиннадцать месяцев, делая все, чтобы демократов снова не схватили за задницу.

День был холодным, но ясным. Небо было бледно-голубого цвета, улицы заполнены рабочим людом, вышедшим перекусить, и просто свободным народом, отправившимся за покупками на предрождественские распродажи. Воздух пах жареным арахисом в меду и хот-догами. Джейни вдохнула с наслаждением, и дети последовали ее примеру.

Я взглянула на платформу и сразу заметила там Теда Фитча. Он смотрелся очень даже неплохо в цветовой гамме значков и патриотических знамен: нос – красный, шевелюра – белая, а пальто – хорошего, солидного синего цвета, наверняка отобранное и одобренное моим мужем с помощью фокус-группы избирательниц в возрасте от тридцати четырех до пятидесяти четырех лет.

Тед был третьим в списке выступающих, после вице-мэра Микаэля Суареса и финансового инспектора штата.

Вице-мэр, по моему мнению, был слишком красив для того, чтобы тратить себя на проблемы других людей. Ему следовало пойти в актеры. Финансистке было шестьдесят с хвостиком, профессиональный политик, сорок лет жизни провела в Олбани и в результате выглядела и говорила как полуживая.

Мы с Джейни поставили детей на бетонную плиту, а дружелюбный руководитель одного из избирательных участков вручил им по воздушному шарику. Джейни привязала шарики к детским запястьям, я вытащила свой блокнот и ручку, а Тед Фитч начал стандартную агитационную речь.

– Меня зовут Тед Фитч, и я буду следующим сенатором от великого штата Нью-Йорк! – прогремел он под непродолжительные аплодисменты.

Пока Тед легко расправлялся с основными тезисами своей речи: разнообразие нашей нации, гнетущий характер нынешнего режима, заря занимается над Америкой, ему нужна поддержка истинных сторонников – истинных американцев, по всей стране – чтобы воплотить мечту в реальность, – я изучала его длинное, костлявое лицо, орлиный нос и тонкие губы.

В заключение он произнес: «Спасибо вам всем за поддержку, и, Боже, храни Америку!» Снова прозвучали аплодисменты, на сей раз более оживленные, он собрал дань рукопожатий и поцелуев в щеку от других официальных лиц, по-отцовски потрепал десятилетнего юнца, которого привели, чтобы спел национальный гимн, и спустился с трибуны.

– Оставайся здесь, – скомандовала я Джейни.

Я сунула блокнот в карман своей черной шерстяной куртки и продралась через толпу к ряду лимузинов позади трибуны. Шоферы курили и разговаривали, прислонившись к дверям. Первые трое опрошенных лишь покачали головами. Но нужную информацию я нарыла у четвертого. Когда Фитч, пожимая руки, спустился со ступенек, и команда повела его к машине, я уже поджидала его там.

– Надо же, какой приятный сюрприз! – воскликнул он, обнимая меня за плечи и целуя в щеку бесстрастным холодным поцелуем.

Вблизи Тед выглядел не так хорошо, как на предвыборных плакатах, и не таким отдохнувшим, как на нашей вечеринке. Под глазами набрякли мешки, а в уголках губ скопился белый налет.

– Могу я похитить вас на минутку? – спросила я.

– Разумеется! – откликнулся он грубовато-добродушным, сердечным тоном человека, готовящегося провести следующий год, пожимая руки, целуя младенцев и делая вид, будто чрезвычайно заинтересован в каждом, кого встречает.

– Что я могу для вас сделать?

Я приблизилась к нему и тихо произнесла, чтобы его сотрудники со свежими лицами не слышали:

– Можем мы поговорить где-нибудь наедине?

Тед Фитч кивнул, на лице его отразилось удивление.

– В машине?

У меня не было времени пожалеть о том, что я согласилась, до того момента, когда я неловко уселась на длинное заднее сиденье, и дверца, тяжело лязгнув, закрылась за мной. Я хотела конфиденциальности, но затемненные стекла и черный кожаный салон создали впечатление, что я оказалась в запертом склепе.

– Воды? – спросил Тед.

Я покачала головой, тогда он открыл бутылку для себя и проглотил пригоршню таблеток.

– Эхинацея, цинк, витамин С, гингко билоба, – пояснил он. – Приходится быть сильным!

Я кивнула. Он запил водой и добавил еще таблеток.

– Итак, Кейт! Все в порядке? Вы по поводу Бена?

Я расправила брюки на коленях, внезапно пожелав, чтобы мы были на улице, на свежем холодном воздухе.

– Я хотела спросить вас о Китти Кавано.

Я внимательно наблюдала за ним, может, он моргнет, или вздрогнет, или почешет нос, или выкрикнет: «Да! Я убил ее!» На его лице не отразилось ничего.

– Писательница. Такая трагедия, – вздохнул Фитч. – Она была вашей соседкой?

– Да. А еще – вашим другом.

Он опустил веки движением, усредненным между затянувшимся морганием и коротким вздрагиванием.

– Бывает, что мы знакомы с одними и теми же людьми, – осторожно заметил он.

Я подвинулась на сиденье, чувствуя, как капля пота пробирается вниз и вот-вот намочит пояс. Кондиционер гнал мне в лицо затхлый теплый воздух, его шум создавал впечатление, что я кричу.

– Я знаю, как вы заняты…

– Да уж, этот ваш муженек, – сказал Тед Фитч с грубоватой финальной шуткой наготове. – Он заставляет меня прыгать!

– Китти убили, – быстро произнесла я, чувствуя, что вся вспотела, зная, что должна выговориться, прежде чем потеряю присутствие духа. – Полиция никого не арестовала. Я знаю, что вы с Китти были в ресторане перед тем, как ее убили. Я просто хочу знать…

Держись, Кейт. Спокойно!

– Я хочу знать, в каких вы находились отношениях.

Тед Фитч резко выдохнул, запахло мятой.

– Вы полагаете, я каким-то образом связан с ее гибелью? – Он свирепо уставился на меня.

Все следы хорошего-отношения-к-мамочкам стерлись с его лица, а вместо этого появилась почти карикатура на раздражение.

– По какому праву? Вы что, стали детективом?

Я покачала головой.

– Просто домохозяйка.

Тед Фитч издал недовольное рычание и потянулся к ручке дверцы со своей стороны.

– У меня нет времени для подобной чепухи.

Я вытерла руки о колени.

– Сандра Уиллис, – сказала я.

Фитч отпустил ручку и осел на сиденье. Кровь окрасила кончики его ушей в ярко-красный цвет, а щеки и нос – в воспаленный темно-бордовый.

– Черт возьми! Вы с Беном мои дела в постели обсуждаете?

– Информация не от Бена, – возразила я, что было правдой. – Я ведь работала репортером.

Что тоже было правдой.

Он вздохнул:

– Значит, все это уже в газетах. Этот случай с мисс…

– Сандрой Уиллис. Вряд ли прессе что-либо известно. Это не моя забота. Я просто хочу знать о Китти.

Фитч отвинтил крышечку бутылки с водой и завинтил ее.

– Не думаю, что нам следует обсуждать это, – сказал он.

– Ну да, Сандра Уиллис не хотела заниматься с вами сексом, однако вас это не остановило.

Как только слова вылетели изо рта, я поняла, что совершила ошибку. Его лицо снова искривилось.

– Сейчас же убирайтесь из моей машины!

Он перегнулся через меня, твердым и неподатливым предплечьем уперся в мою грудь и ухватился за ручку дверцы с моей стороны. Распахнул ее, но я захлопнула.

– Вы были вместе перед ее гибелью. О чем вы говорили? Почему Китти плакала? У вас был роман? Она…

Я уже собиралась спросить, не была ли Китти беременна. Вопреки моим лучшим намерениям, история Джейни засела у меня в памяти.

Тед Фитч, тяжело дыша и с багровой физиономией, снова сел на место.

– Вы желаете знать? – спросил он придушенным голосом. – Желаете знать, чего она хотела? – Он сунул руку в карман брюк.

Я ухватилась за дверцу.

– Может, мы продолжим как-нибудь в другой раз…

Фитч схватил меня за руку и дернул обратно на сиденье.

– Вы этого хотели? – прошипел он.

Его лицо исказилось, когда он швырнул мне бумажку.

– Вот. Получите. А теперь убирайтесь.

И только после того, как я наконец открыла дверцу и вышла из автомобиля, я поняла, что он швырнул мне на колени. Деньги. Трясущимися руками я развернула скомканную двадцатку. В этот момент дверца захлопнулась, и лимузин отъехал.

– Эй!

Джейни хлопотала над детьми и их воздушными шариками.

– Ну что, дружеские связи оправдали себя? – осведомилась она и, заметив выражение моего лица, спросила: – Что случилось? Ты в порядке?

Я потрясла головой, и Джейни заговорила тише, положив руку мне на плечо:

– Ну, что теперь?

– А теперь, – я глубоко вдохнула и обняла троих детей, – мы отправляемся обедать и за покупками.

Мы провели день, гуляя по нашим любимым местам в Нью-Йорке, притворяясь, будто все в полном порядке – я никогда не переезжала в Коннектикут, никого не убили, меня не вышвырнули из машины после того, как политик швырнул мне на колени двадцать баксов.

Мы съели мороженое ассорти с горячим сиропом в кафе, где Джейни и я решили жить вместе, и позволили детям потратить двадцатку, полученную от Теда Фитча. После похода в Музей естественной истории – поглазеть на кита – и остановки в Рокфеллер-центре – посмотреть на конькобежцев – дети устали и захотели спать.

Джейни оставила нас на железнодорожной станции.

– Я займусь списком, – пообещала она, передавая мне липкого Сэма и спящего Джека. – Позвони, когда доберетесь до Плезантвилла.[38]38
  Город в одноименном кинофильме; антиутопия.


[Закрыть]

Четырехчасовой поезд до Апчерча был практически пуст. Я устроила мальчиков поспать в гнездышке из наших пальто и приткнула Софи, закутанную в мой шарф, на сиденье у окна с моей шапкой вместо подушки. Она все еще сжимала в липкой ручонке конфету на палочке. Я отобрала у нее конфету так нежно, как только могла, и поцеловала в сладкую, как конфета, щечку.

– Отвали, – пробормотала Софи, тяжело навалившись на меня.

Я вытащила блокнот, пытаясь привести в порядок впечатления от этого дня.

«Желаете знать, чего она хотела?» – спросил он и швырнул мне деньги. «Китти хотела денег» – записала я и добавила вопросительный знак. Я вспомнила мягкий южный носовой выговор Дори Стивенсон. «Пара жемчужных сережек. Она носила их каждый день…»

Я бешено строчила, все версии казались в равной степени и привлекательными, и несостоятельными. Может, Китти занималась сексом за деньги? Это было то, чего не могли ей дать мальчики из колледжа? И если Филипп работал с ленцой, как говорил мне Бен, наверное, ей нужны были деньги.

Я почувствовала, как пульс участился, когда я представила: Китти складывает плату за частную школу и ипотеку из шести цифр, прибавляет машины, одежду, отпуска на море и в горах, множество всех тех вещей, что необходимы для выживания в Апчерче…

И понимает при этом, что единственный способ получить это – писать под чужим именем, плюс случайные таинственные дневные свидания, заканчивающиеся парой сотен долларов на столике.

Интересно, знала ли Дори, или, может, подозревала, чем занимается ее старая соседка по комнате? Что подумает Тара Сингх, узнав, что писатель-невидимка для ее смертельного врага была колоссом на глиняных ногах и сдавала различные части своего тела во временное пользование.