Текст книги "Всем спокойной ночи"

Автор книги: Дженнифер Вайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Глава 9

– Как уже сказал, мисс, я не собираюсь ее допрашивать, – терпеливо объяснял Стэн Берджерон, стоя перед дверью на следующее утро, пока я спускалась вниз в банном халате. – Это не официально, я лишь заглянул, чтобы проверить, как дела.

– Только в присутствии адвоката, – заявила моя лучшая подруга, стоя на пороге, с руками, скрещенными на груди.

Ее боевая стойка могла бы выглядеть еще более устрашающей, если бы она не была в розовой шелковой пижаме и огромных тапочках в виде енотов. И если бы из-за ее ног не выглядывали мои дети.

Я зевнула. Было десять часов утра, на целых четыре часа позже моего обычного времени подъема, но накануне я не могла заснуть до двух часов ночи.

Я хотела перезвонить Эвану, но никак не могла найти предлог, чтобы выскочить из дома без детей. И ни при каких обстоятельствах я не должна набирать номер бывшей любви всей моей жизни под супружеским кровом. Когда я наконец задремала, мне снились кошмары, будто я потерялась в библиотеке, где все книги были написаны в соавторстве с Китти Кавано, и, когда я раскрывала эти тома, страницы медленно набухали кровью.

«Я хотела бы почитать что-нибудь другое», – обратилась я к библиотекарше, которой оказалась миссис Дитль из нашей «Красной тачки».

Та постучала по циферблату своих часов и протянула руки к книгам.

«Вы опять опоздали», – заявила она.

Я протерла глаза. В общем, Джейни справлялась неплохо, за мелкими исключениями: дети были все еще в пижамках (судя по тому, как выглядели их руки и мордашки, завтрак состоял целиком из варенья), и перед домом была припаркована полицейская патрульная машина.

– Здравствуйте, Стэн!

Он с опаской кивнул, когда я протиснулась мимо Джейни.

– Доброе утро, Кейт. Я просто заскочил сообщить, как идут дела.

– Только с ад-во-ка-том! Вы что-то не поняли? – воскликнула Джейни.

– Все в порядке, – произнесла я.

– Вовсе нет, – возразила она. – Если говоришь с полицией, то нужен адвокат. – Она закатила глаза и повернулась к Софи. – Что я, зря смотрела десять сезонов «Полиции Нью-Йорка»?

– Конечно, нет! – сказала Софи.

Страшила, одетый сегодня в полицейскую форму, был зажат у нее под мышкой («Глава 108. Я пошел в армию»).

– Вам не нужно ничего говорить. Можете просто кивать, – промолвил Стэн.

Я кивнула.

– Что происходит? – спросила я. – Вы нашли того, кто это сделал?

– Нет.

Лицо его оживилось.

– Но мы нашли Эвана Маккейна!

При звуке этого имени мое сердце трепыхнулось, как глупая рыбка.

– Хорошо! – ухитрилась я произнести. – Повезло вам!

– Он под подозрением? – с надеждой поинтересовалась Джейни.

– Мы пока не допросили его. Он находился в Майами.

– Это он так говорит, – пробормотала Джейни и добавила громче: – А муж?

– Что муж?

– Его вы подозреваете?

– Нет, у него алиби. Весь день он провел в городе.

Джейни разметала волосы по плечам.

– Вот видите. Похоже, вы исключили всех подозреваемых.

– Мистер Маккейн пытался с вами связаться? – спросил Стэн.

Я хотела ответить, но заметила, как Джейни чиркнула пальцем по шее и покачала головой. Стэн проницательно посмотрел на меня.

– Дайте знать, если он объявится, – произнес он и зашагал к своей патрульной машине.

Я проследила взглядом за тем, как он огибал мои гортензии.

– Ну вот! – воскликнула Джейни. – Если это лучшие из лучших представителей правоохранительных сил Коннектикута во всем своем блеске, могу ли я предложить тебе несколько риелторских фирм на выбор?

Мы отослали детей наверх одеваться. Вернувшись в кухню, я занялась мытьем посуды, а Джейни налила себе кофе.

– Итак, Шерлок, что дальше? – усмехнулась она.

Я пожала плечами, насколько это было возможно, учитывая, что руки у меня были заняты посудой.

– Думаю, позвоню Эвану.

– В моем присутствии и не из дома. Найдем поблизости милый, спокойный телефон-автомат.

– Почему телефон-автомат?

– Чтобы после того, как его арестуют, не осталось никаких следов, что ты вступала в контакт с преступником.

– А почему ты хочешь при этом присутствовать?

– Здрасьте вам! – закатила глаза Джейни. – Чтобы ты не начала клясться ему в своей вечной любви – что, если ты помнишь, не очень тебе помогло в прошлый раз. А то еще убежишь и бросишь меня с детьми.

– Не прикидывайся, ты без ума от них, просто скрываешь, – заметила я, хотя от воспоминания о том, как я признавалась Эвану в любви, сердце мое заболело, будто в нем засела распрямленная канцелярская скрепка.

Я наклонилась к посудомоечной машине, чтобы поставить туда ложки с вилками, а Джейни взяла газету.

– Китти дружила здесь с кем-нибудь? – спросила она.

Я задумалась. Я знала, с кем общалась Китти, но не была уверена, что они были настоящими подругами. Я никогда не слышала, чтобы они беседовали о своих замужествах, о родителях, о своей жизни до рождения детей. Практически все их разговоры сводились к таким потрясающе интересным темам, как, например, является ли натуральное молоко из местного круглосуточного магазина действительно натуральным.

– Не знаю, – протянула я.

– Неужели?

– Я не знаю, были ли у нее настоящие друзья. Наверное, все ее просто побаивались. Я – точно.

Я засыпала порошок в посудомоечную машину.

– Может, мне поговорить с няней? Если Китти работала, значит, у нее была няня. Кто-то постоянно находился в доме. Кто-то, кто видел ее, и мужа, и детей.

– Няня. Прекрасно. – Джейни перебросила мне телефон, и я позвонила Сьюки Сазерленд, знавшей все и обо всех, чтобы спросить, известно ли ей, как зовут няню.

– Лайза де Анджелис. – И Сьюки отбарабанила номера ее домашнего и мобильного телефонов. – А в чем дело?

– Ну…

– Не стесняйся, ты всего лишь третья, кто позвонил мне и спросил, как с ней связаться. Поверь, найти хорошую няньку нелегко.

Я увидела спасательный круг и уцепилась за него.

– Как ты думаешь, у нее есть свободное время? Мне очень нужна помощь.

– На твоем месте я бы не стала откладывать звонок.

– Спасибо. Увидимся в парке!

– До встречи, – сказала Сьюки и положила трубку.

– Здорово! – одобрительно кивнула Джейни из-за страницы с бизнес-информацией. – Позвони ей. Узнай, свободна ли она. Я побуду с детьми.

– А тебе не надо обратно в город? На работу?

Она отмахнулась от моих слов, как от мухи.

– От меня ждут статьи о новых направлениях в моде. Серое – это новое черное, черное – новое розовое, пупки – новые соски. – Постучав ногтями по столу, она добавила: – А ложбинка между ягодицами – теперь декольте по-новому?

– По мне, так сойдет, – ответила я, закрыла посудомойку, нажала кнопки интенсивного мытья и вытерла руки о халат.

– Прекрасно. Не обижайся, но, вероятно, прежде чем ты уйдешь, ты захочешь разрешить мне помочь выбрать прикид.

Глава 10

Во многих городах Америки открытие сетевого кафе не такое уж важное событие. Когда «Старбакс» решил обосноваться в Апчерче, это повлекло за собой три заседания городского совета, причем каждый раз зал в ратуше был полон. Целый месяц в редакцию газеты «Вести Апчерча» приходили возмущенные письма, обличающие «деградацию нашего центра», была даже демонстрация на Мэйн-стрит, где протестанты держали плакаты, на которых под словами «Нет сетевому кофе!» изображались кофейные чашки, крест-накрест перечеркнутые красным. Похоже, городу вполне хватало «Ти энд симпати», где можно было купить китайский чай, четыре доллара за чашку, крошащееся печенье и слоеные пирожные, вполне годные вместо ограничителей дверей.

Выборные лица города в конце концов решили, что «Старбакс» может открыться. Но у заведения не должно быть наружных вывесок, потому что их наличие способно испортить патриархальный характер Мэйн-стрит. И возникло «секретное» кафе на углу Мэйпл и Мэйн-стрит, его присутствие выдавал лишь запах свежепрожаренного фирменного кофе. Все это смахивало на нелегальный притон, не хватало только пароля для прохода через двери из стекла и металла безо всякой вывески.

Я вплыла в зал. На мне были замшевые сапоги Джейни на шпильках и ее же светло-голубой кашемировый свитер. В нем я не могла бы чувствовать себя удобно даже до того, как выкормила грудью троих детей. Чистые брюки карго, слегка переделанные так, чтобы подчеркнуть мою задницу и показать сантиметров пять от того места, где, собственно, она и начинается.

– Мне нужно проверить свою теорию, – сказала Джейни.

Я согласно кивнула и тихонечко скрылась в ванной, чтобы поменять белье. Так что теперь из штанов выглядывала моя попа и сантиметров пять полинявших застиранных трусов вполне пристойного фасона.

Джейни ехала за моим минивэном в своем «Порше». Мы миновали три сломанных телефона-автомата, прежде чем обнаружили работающий, но телефон Эвана не отвечал, в трубке долго раздавался гудок, потом сработала голосовая почта, и Джейни нажала на рычаг.

– Нельзя оставлять улики, – объяснила она.

Она пересела за руль минивэна, чтобы отвезти детей домой, бросила мне ключи от своей машины и велела позвонить, когда я закончу допрашивать няню.

Я сделала заказ и осмотрела зал, ожидая увидеть грудастую блондинку, потому что именно этот образ навевали слова «няня, двадцати четырех лет»: ночной кошмар каждой мамочки из пригорода; счастливая мечта каждого папочки.

При иных обстоятельствах Лайза де Анджелис, с ее большими голубыми глазами и светлыми желтыми волосами, могла бы подойти под это описание. Но когда она вяло взмахнула рукой от своего столика в углу, она меньше всего походила на блондинку, которую вот буквально на днях будут умолять позировать в нижнем белье.

– Кейт? – осведомилась она безучастным голосом.

– Привет! – откликнулась я и заковыляла в сапогах Джейни к ее столику. – Могу я заказать что-нибудь для вас?

Лайза указала на стоявшую перед ней пластиковую чашку, которая, судя по внешнему виду, была заполнена исключительно взбитыми сливками. Ее взгляд казался остекленевшим то ли от недосыпа, то ли от химических препаратов. Волосы были стянуты на затылке в поникший хвостик. Простуда пламенела в уголке губ; прыщик расцвел посередине лба; кожа, окружающая маленький золотой гвоздик в левой ноздре, выглядела вспухшей и инфицированной. Вполне возможно, мужчины падали бы замертво при виде ее фигуры, но сказать это наверняка было нельзя, поскольку на ней были мешковатые серые тренировочные брюки и свитер цвета овсяной каши.

– Спасибо, что согласились встретиться со мной, – произнесла я.

– У меня теперь есть свободное время? – Лайза пожала плечами. Это была привычка, хорошо знакомая мне с времен юности – превращать любое утверждение в вопрос. – Теперь, когда…

Она вздохнула и уставилась в стаканчик с кофе. Я была благодарна ей за то, что она уставилась не на меня. Чего нельзя было сказать о трех девушках, готовивших кофе, и шестерых завсегдатаях. Свитер и сапоги были ошибкой, подумала я печально.

– Ну, если вы ищете детей, то у меня они как раз есть! Прежде всего, это Софи, ей четыре года – всего четыре, а по уму ближе к сорока, – и мои близнецы, Сэм и Джек, им по три… – Я захлопнула рот, заметив, что по щеке Лайзы медленно поползла слеза. – Вы в порядке?

Я протянула ей салфетку. Она вытерла глаза и высморкалась. Одним щелчком я перебросила через стол еще несколько салфеток.

Лайза моргнула, вытерла щеки, потом откинула голову назад и помахала рукой перед ресницами.

– Я все еще не могу в это поверить, – пробормотала она.

Именно та благоприятная возможность, которую я ждала.

– Невероятно, – кивнула я.

– Она была хорошей, – сказала Лайза. – Разговаривала со мной. И никогда не позволяла себе: «Ах, не могли бы достать посуду из посудомоечной машины?» Или: «Ох, пока дети спят, не могли бы вы разложить белье?» У них было цифровое кабельное телевидение, и цифровой видик, и настоящее мороженое в холодильнике. Только для меня. Девочкам давали из цельных фруктов и без сахара.

Все сходилось. Я помню, как Китти чистила своим детям свежие мандарины на игровой площадке. А когда мои попросили поесть, я с чувством глубокого унижения могла предложить им только мятную жвачку.

– Я должна была… – Лайза помолчала и вытерла глаза. – Я должна была больше ценить ее.

– Как давно вы были знакомы?

– Три года. – Она шмыгнула носом. – Как только девочки пошли в садик. Я приходила три раза в неделю, по понедельникам, средам и пятницам, и сидела у нее с часу до половины седьмого. Когда она уезжала в город, то садилась в поезд на час двадцать две и к шести уже была дома, практически всегда. И звонила предупредить, если задерживалась.

– Как часто она ездила в Нью-Йорк?

– По-разному. – Лайза снова повозила чашку по столу. – Иногда не выходила из дома. У нее в спальне был компьютер. Там она и работала.

Я взглянула на ее руки и увидела, что ногти были безжалостно обкусаны, кутикулы в заусенцах и ссадинах.

– Вы знаете, что она делала в городе?

– Она мне не сообщала, а я не спрашивала.

По словам Лоры Линн Бэйд, Китти работала дома. Они общались по телефону и по электронной почте – дивная халтура с гибким графиком на неполный рабочий день. Что могло быть лучше для матери семейства, сидящей дома, которая сказала мне, что никогда не оставит своих детей? Значит, если Китти ездила в город не по работе, тогда чем она там занималась?

У меня появилась версия. Точнее, догадка.

– А как она одевалась? Как будто собиралась работать или…

Вопрос повис в воздухе, а в голове пронеслось: «Или встретиться с таинственным мужчиной в тихом отеле и провести там часы, предаваясь незаконной страсти и попивая спиртное по завышенной цене из мини-бара».

– Или заниматься чем-нибудь иным?

– Не помню – ответила Лайза, внимательно осмотрев мой наряд, выставляющий напоказ нижнее белье. – Просто одевалась. Юбки, свитера…

Да, конечно. Одевалась как всегда.

– Бьюсь об заклад, у вас хорошо развита интуиция, – заметила я, используя один из приемов Джейни: если сомневаешься, начинай льстить. – Человек, который хорош с детьми – а я слышала о вас очень хорошие отзывы, – наверняка хорошо разбирается в людях.

Лайза пожала плечами, но по слабому румянцу на ее щеках я догадалась, что она польщена. А может, у нее просто аллергия на нижнее белье.

– Какой вам казалась Китти? Была ли она счастлива, обеспокоена, скучала? Как вы думаете, у нее… – Я помолчала, собираясь с силами. – У нее был любовник?

Румянец Лайзы усилился.

– Не знаю, – тихо произнесла она.

Она теребила заусенец на левом большом пальце, пока не пошла кровь, а потом спросила:

– Сколько часов в неделю вам нужно?

Я не сразу вспомнила, под каким предлогом пригласила ее в кафе.

– Трудно сказать. Может десять? Или пятнадцать? Это для начала. Вам надо будет только присматривать за детьми. Никакой домашней работы, и на звонки отвечать не нужно.

Я отхлебнула из чашки и снова сосредоточилась, прежде чем спросить самым безразличным тоном:

– А вы когда-нибудь отвечали на звонки в доме Китти?

«Хороший вопрос, Кейт, – мысленно сказала я. – Тонкий. Все равно, что пукнуть в лифте».

Она покачала головой… и я увидела, что на ее лице появляется озадаченное выражение.

– Она велела, чтобы все звонки поступали на автоответчик. Я так и делала. У вас нет автоответчика?

– Конечно же, есть. Но иногда, знаете ли, неплохо услышать голос живого человека.

Да что же это такое? Подобными темпами я никуда не доберусь. Вот и конец карьере Кейт Кляйн, блестящего детектива, специалиста по расследованию правонарушений в пригороде с восьми тридцати до без четверти двенадцать по понедельникам, средам и пятницам.

Я уставилась Лайзе в глаза, стараясь пригвоздить ее своим взглядом так, чтобы она не сбежала или, что еще хуже, не начала снова договариваться о работе нянькой.

– Когда мне было столько же лет, сколько вам сейчас, я тоже сидела с детьми, – продолжила я.

Лесть не сработала, попробуем сыграть на сопереживании.

– Мне очень нравилось, за исключением того, что отцы иногда думали, ну вы понимаете, что это их конституционное право попытаться приставать ко мне.

Разумеется, это была выдумка. Когда училась в старших классах, я подрабатывала бебиситтером, но никто из отцов не пытался хотя бы задержать мою руку в своей во время рукопожатия. Скорее всего, все они были музыканты, и Рейна могла поломать их карьеру одним взглядом. Однако я сомневаюсь, что моя плохая кожа, плюс мешковатые футболки вкупе с сутулостью могли кого-либо привлечь.

– Надеюсь, времена изменились, – произнесла я, потом внимательно посмотрела на Лайзу и заметила, что ее румянец стал еще интенсивнее, а губы задрожали.

– Я… – прошептала она.

«У нее в спальне был компьютер», – сказала она о Китти. Как могла она об этом знать, если хозяйка сама не показала ей? Хозяйка или хозяин?

Я перегнулась через полированный деревянный стол и понизила голос:

– У вас с мужем Китти было…

Она покачала головой и сжала губы. По щекам покатились две большие слезы и упали на ее серую рубашку.

– Полиция с вами беседовала?

Лайза кивнула, хлюпая носом.

– Вам нужен адвокат?

– Фил – мистер Кавано – нашел мне адвоката.

Кевин Долан? Их друг?

Она высморкалась в экологически чистую салфетку.

– Не надо было мне…

– Что не надо?

Лайза уронила голову на руки, ее шея казалась гибким белым стебельком под вздрагивающим хвостиком волос. Я перегнулась через стол и ухитрилась правой грудью сшибить чашку на пол.

– Что не надо? – переспросила я, не обращая внимания на то, что раскрошившийся лед медленно просачивался сквозь замшу сапога Джейни.

Она вновь затрясла головой и вскочила так быстро, что стул перевернулся и ударился о пол с грохотом, перепугавшим всех трех официанток. Потом бросилась к двери.

«Ну, что ж, – подумала я, залпом допивая свой кофе, – Кейт, все прошло замечательно».

Глава 11

– Вопрос к тебе, мой друг, – однажды Джейни обратилась к Эвану за ужином.

Мы жили в нашей квартире на Джейн-стрит уже шесть месяцев и поставили себе цель попробовать все кухни мира, по крайней мере те из них, что можно было заказать на дом в Нью-Йорке.

Сегодня у нас была греческая еда, и мы пировали, наслаждаясь сулваки, виноградными листьями, приготовленными на гриле, заедая тармасалатом, запеченным в теплой пите. Джейни положила себе еще оливок и феты и спросила:

– А ты, вообще-то, работаешь?

Эван улыбнулся и проглотил последний кусочек мусаки.

– Она думает, я пустышка, – сценическим шепотом пояснил он.

– Разве это не птичка? – усмехнулась Джейни.

– Птичку зовут пустельга, – подсказала я.

Джейни свирепо посмотрела на нас.

– Пожалуйста, не учите меня. И не уходите от темы.

– Даже и в мыслях не было, – произнес Эван, вставая, чтобы собрать остатки еды с тарелок и аккуратно поставить контейнер в холодильник.

– А ты знаешь, что глагол от слова «слуга» будет «прислуживать»?

– А ты знаешь, что глагол от слова «жених» будет «пожениться»? – сладким тоном поинтересовалась Джейни. – Кстати, вы с Мишель уже назначили дату свадьбы?

Эван покачал головой.

– Мы не можем договориться даже о месте. Или даже о времени года. Она хочет летом на Малибу, а я хочу осенью в Нью-Джерси, – улыбнулся он.

Мишель как раз находилась в Майами, на съемках для каталога купальников, и на выходные Эван был мой – ну наш. Это уже вошло в привычку. Мишель уезжает, и Эван нас удочеряет. Мы возвращались домой с работы с кучей материалов (бульварной прессы) для изучения и сталкивались с ним у почтовых ящиков.

– Приветствую, дамы, – говорил он. – Что новенького?

Джейни закатывала глаза и корчила мне рожи, пока я сообщала ему последние новости из мира звезд – кого арестовали, посадили, отправили на реабилитацию, и что они сотворили для того, чтобы заработать все это.

Эван шел следом за нами до лифта, изображая мальчика на побегушках.

– Поднести сумки, мэм? Почистить ботинки, начальник? Взять этот пакет? Принять для вас сообщение? Помочь вам?

Как только мы доползали до квартиры, он плюхался на пол или на любой свободный предмет мебели – кушетку, мою кровать – и самым волшебным образом забывал о своей роли.

– Итак, что у нас на ужин? – восклицал он.

Мы заказывали еду на дом, иногда готовили сами. Эван специализировался на жареном мясе, я делала пасты и макароны, Джейни была верна своим старым, надежным сырным тостам. Мы с Эваном старались удивить друг друга все более редкими и неизвестными блюзами, менялись пленками и компакт-дисками и спорили о причине добровольной ссылки Нины Симоне, и правда ли, что ее версия «Need a Little Sugar in My Bowl» действительно самая достойная.

В полночь Джейни гнала Эвана прочь, за исключением тех редких, драгоценных вечеров, когда он засыпал прямо на кушетке и я уговаривала подругу позволить поспать. После того как она уходила в свою комнату, я нежно набрасывала плед ему на плечи, убирая волосы со лба.

Однажды я отважилась наклониться и прикоснуться губами к его щеке, зная, что мои чувства в этот момент соответствуют значению выражения «безответная любовь». Как только возвращалась Мишель, она забирала Эвана, как простой чемодан, оставленный на багажной ленте. Он легкой походкой шел по коридору и дружески махал рукой со словами: «Пока, ребята».

В тот вечер Эван вернулся к столу с возгласом: «Ромовые бабы!» Джейни скептически потыкала свою порцию.

– Не думай, что так просто от меня отделаешься. Я все-таки хочу знать, чем ты зарабатываешь на жизнь, и пирожным от меня не откупишься.

– А от меня запросто, – сказала я и откусила кусок.

Эван раздал чистые салфетки и загадочно посмотрел на Джейни, по крайней мере, он так считал.

– Я муж многих скорбей, – заявил он, держа в руке стакан вина.

– И что, многия скорби помогают оплачивать счета?

– Я человек многих талантов, – продолжил Эван. – Мастер на все руки.

– Мастер с трастовым фондом? Собственно, в этом нет ничего дурного, – утешила она. – Вот у меня, например, есть трастовый фонд.

Можно подумать, он об этом не догадывался.

– Но я работаю, – заявила Джейни и повторила: – Я работаю.

Как будто мы с ней целыми днями пахали в соляных шахтах, а не сидели в эргономических креслах в офисе с кондиционером, вводя запросы вроде «Крис Фарли и проститутки. И кокаин» в базу данных.

– Я тоже работаю, – непринужденно отозвался Эван. – Я фрилансер.

– Фрилансер писатель, фрилансер музыкант, фрилансер корректор… – пробормотала Джейни.

– А вот кто я, дорогие дамы? – с усмешкой спросил Эван. – Я-то знаю, а вы попробуйте угадайте.

Он закончил десерт, шикарно чмокнул Джейни в щечку, потом быстро наклонился и поцеловал меня в лоб. На мгновение я ощутила мимолетное прикосновение его губ. Он пахнет чистотой, подумала я.

– Пора бежать, – сказал Эван, поставил стакан в раковину и двинулся к двери.

Джейни проводила его пристальным взглядом, потерла пальцем свою урезанную переносицу и безапелляционно заявила:

– Наркоторговец!

– Нет! – воскликнула я. – Не может быть!

– Ну а как еще ты можешь все это объяснить? Мы приходим вечером, он здесь. Мы уходим утром, он здесь. На прошлой неделе я зашла домой перекусить днем…

– Перекусить?

– Ну хорошо, перепихнуться. Мы идем обратно к лифту, и кто выглядывает из-за двери? Он вечно торчит здесь, за исключением тех случаев, когда пропадает дня на три и говорит, что у него отпуск. Или мы играем в «Эрудит», и у него срабатывает пейджер, и он не просто выходит из комнаты или квартиры, а покидает здание, чтобы ответить на звонок. У него всегда в кармане есть деньги, и я точно знаю, что ни в какой офис он не ходит.

– То есть ты вот просто решила, что он торгует наркотиками?

– Это многое объясняет. Хотя я могу рассмотреть еще один вариант.

– Какой же? – поинтересовалась я.

По моему личному мнению, Эван был очаровательным, милым, смешным, чистосердечным и, что самое важное, относился ко мне с вниманием. Ну и плюс ко всему, он снабжал меня пиратскими записями Дианы Кралл. С моей точки зрения, Эван был безупречен, если не считать той мелочи, что был помолвлен с другой…

– Может, он не торгует наркотиками, – продолжила Джейни. – Может, он торгует… – Она сделала театральную паузу и широко раскрыла глаза. – Собой!

– Да ладно тебе, – вякнула я и начала протирать идеально чистый стол.

– Бывает, – вздохнула Джейни.

– Я уверена, что есть другое объяснение. Рациональное.

Я швырнула губку в раковину. А тем временем в уме мгновенно нарисовалось объявление, какое Эван мог бы поместить на последней странице «Виллидж войс»: «Красивый, обаятельный, хорошо сложенный мужчина двадцати восьми лет, готов к развлечениям, играм и, может, к большему…»

– Тогда к чему вся эта таинственность? Если он занимается легальным бизнесом, почему об этом не говорит? – произнесла Джейни.

Я включила воду, чтобы заглушить ее вопросы, потому что я знала, что она права. Если у Эвана имелась легальная работа, то не было причин молчать о ней.

На следующий день Мишель вернулась домой, и Эван исчез. И я старалась как можно быстрее прошмыгнуть мимо их двери, полагая, что если замедлю шаги, то услышу то, что мне не хотелось бы слышать.

Через два дня к нам постучали. Когда я открыла дверь, там стояла ослепительная Мишель, в кожаных брюках и бюстье на косточках. «Вот он, тот самый прикид, в котором я обычно нежусь дома», – мрачно подумала я.

– Привет, Мишель, – сказала Джейни.

Она нахмурилась. В последнее время Мишель произносила свое имя с ударением на первом слоге. Однако Джейни настойчиво произносила ее имя старым американским способом или, что было еще хуже, называла ее Мики.

– У меня будет вечеринка на Хеллоуин.

– Прикольно! – воскликнула Джейни.

– Здорово, – добавила я.

– Около восьми часов вечера в субботу. В костюмах. Прихватите с собой пиво? И поесть? И еще чего-нибудь?

– Вообще-то ты можешь кого-нибудь нанять, – заметила Джейни.

– Мы поможем, – сказала я.

– Спасибо, значит, около восьми. Я уже сказала?

Она тряхнула длинными серебряными серьгами с бирюзой и удалилась.

– Вот наглая сука, – хмуро проворчала Джейни.

Я отложила книгу Рут Рендэлл и задала вопрос, который мучил меня с момента самой первой встречи с Мишель:

– Почему он с ней? Только потому, что она красивая?

Джейни одернула блузку, пригладила волосы и нацепила на лицо профессиональное выражение.

– Не только потому, что она красивая. Она умная.

– Неужели? – удивилась я.

Я не проводила в их квартире так много времени, как Эван в нашей, но единственный печатный текст, который явно принадлежал Мишель, был ежемесячник «Прически». По телевизору Мишель смотрела только клипы Мадонны, не слушала никакой музыки, кроме песен все той же Мадонны, и говорила исключительно о себе, о своей прическе, своей коже и, в самое последнее время, о кислородной косметике, которую открыла для себя вслед за своим кумиром.

– Да она провела три недели в Париже и все еще думает, что по-французски Bain de Soleile пишется точно так же, как произносится, – возмутилась я.

– Не вообще умна, а умная с мужиками, – продолжила Джейни. – Она никогда не дает Эвану повода думать, что она никуда не денется. Она от него постоянно ускользает. А он все время гонится за ней. И пока она остается недосягаемой, он будет стремиться поймать ее.

– Даже если она скучная?

– Даже если скучная сама по себе, погоня будоражит, – пояснила Джейни и потерла носик. – И, кроме того, вероятно, она очень гибкая.

Я застонала и бросила в Джейни книжкой. Она поймала ее и строго посмотрела на меня.

– Забудь его, – посоветовала подруга.

– Да я и не…

– Кейт, я вижу, как ты на него смотришь. Твое сердце будет разбито. Он у нее на крючке и не собирается срываться. Найди кого-нибудь, кто будет достоин тебя.

– Это она его недостойна, – пробормотала я, хотя понимала, что Джейни права.

– Вероятно. Но, как справедливо отмечали четыре экс-жены моего отца, выступая в суде, жизнь – штука несправедливая.

Она обняла меня за плечи и повела к себе в комнату, чтобы подобрать мне костюм.

– Расскажи мне, – Мишель повернула тонкое изящное лицо под фотогеничным углом и манерно выпятила губы, – как у тебя было в университете?

На своей вечеринке она была в костюме сексуальной ведьмы – много темно-красной губной помады, черные сапоги на высоком каблуке со шнуровкой, выше – черное шелковое платье с кружевами и рваным подолом. Голову украшала остроконечная шляпа, чуть сбитая набок для большего соблазна.

Принимая во внимание то, что комната была набита манекенщицами, подружками Мишель, и все они нацепили костюмы сексуального толка – секси-медсестра в коротенькой белой униформе; секси-полицейская, наручники на поясе коротеньких облегающих шортиков; французская секси-горничная в чулках сеточкой и накрахмаленном крошечном фартучке, – я решила даже не пытаться конкурировать. Отвергла мольбы Джейни и нарядилась пиратом.

Совсем не секси, просто пиратом. Правда, казалось, что сапоги, повязка на глазу, пластиковый крюк и плюшевое чучело попугая, которое я скотчем присобачила к плечу, просто кричали: «Трахни меня!»

– Это было прекрасное время, – сказала я. – Мне очень нравилось учиться и много читать.

Мои слова не произвели большого впечатления на Мишель. Впрочем, не уверена, что я когда-либо видела на лице Мишель какие-либо эмоции, помимо скуки. Скучающая и, конечно же, прелестная.

– Вероятно, и я когда-нибудь поступлю, – промолвила она, пытаясь снять кусочек засохшей туши с одной из длинных ресниц. – Когда стану старой для работы моделью. А ты в каком университете училась?

– В Колумбийском.

Она уставилась на меня.

– А ты можешь позвонить там кому-нибудь, чтобы я тоже поступила?

– Ну, обычно так не делается. Тебе нужно поговорить с кем-то из приемной комиссии.

Мишель улыбнулась кокетливо и сыто.

– Если этот кто-то окажется мужчиной, у меня не возникнет проблем. – Она похлопала меня по руке. – Кстати, а что у тебя за костюм?

Но прежде чем я ответила, Мишель заметила кого-то более интересного, помахала мне рукой и ускользнула. Я глотнула из своего стакана яблочного сока, сдобренного ромом, вздохнула и осмотрелась вокруг. Квартира была набита гостями, и все они были более красивые, чем я. Слева от меня потрясающая блондинка в мини психоделической расцветки и в белых модных сапогах жестикулировала своей сигаретой «Мальборо» и жаловалась, что агент снова щипал ее за задницу. Справа великолепная брюнетка с кожей цвета кофе с молоком, копной блестящих черных завитков и тату в виде паутины на щеке рассказывала всем в пределах слышимости, что последние десять дней ела только пустые щи.

Я осторожно пробралась мимо нее с наветренной стороны и посмотрела на дверь. Думала, как бы мне удрать, но еще две длинноногие красотки с шестью спутниками в кильватере появились на пороге. Они сняли пальто и оказались в похожих прикидах – малюсенькие обрезанные джинсовые шортики, рубашки без рукавов, завязанные узлом и обнажающие безукоризненные животики, больше на них, собственно, ничего и не было. Свои пальто они сгрузили мне на руки.

Я протиснулась через толпу к спальне, собираясь сбросить их на постель Эвана и Мишель.