Текст книги "Всем спокойной ночи"

Автор книги: Дженнифер Вайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

Через десять минут Джоэл Эш и я сидели за столиком в кафе – домике под серой черепицей с тентами в желтую и белую полоску и полудюжиной круглых деревянных столиков на двоих, где за шесть баксов можно было получить чашку жидкого кофе и теплый, пухлый багель,[18]18
  Традиционный еврейский хлеб.


[Закрыть] рецепт которого в точности воспроизводил спрессованный «Чудо-Хлеб».[19]19
  Популярная марка белого хлеба с витаминами и минералами.


[Закрыть]

Джоэл Эш откусил кусочек, скривился и отложил багель в сторону.

– Да, – кивнула я, понизив голос. – Они в самом деле ужасны.

– Не очень вкусно, – признался он.

Эш выглядел так, словно принимал решение – то ли заставить себя проглотить тот кусочек багеля, что уже был у него во рту, то ли выплюнуть его в салфетку. В итоге он решил дожевать.

– Так объясните же мне, – произнесла я, – как могла мамочка из Апчерча, сидя дома, оказаться в числе авторов одного из самых влиятельных журналов Америки?

Мой комплимент, преисполненный грубой лести, все еще висел в теплом воздухе, пахнущем дрожжами, а я уже полезла в сумку за блокнотом. Джоэл Эш снисходительно улыбнулся:

– Вы не закидываете сейчас удочку насчет ее работы?

– Нет. У меня и тут хватает дел.

– Ну что ж, – сказал он. – Я был профессором у Китти в колледже, и все эти годы мы поддерживали связь. Ведь это Китти обратила мое внимание на Лору Линн Бэйд. Я посмотрел ее несколько раз по Си-эн-эн. Ее идеи меня заинтриговали. Битва между матерями, сидящими дома, и работающими матерями. Спорная основа самого понятия материнства в Америке.

Я кивнула и записала: «спорная основа».

– Поскольку я сама мать, должна сказать, что это интереснейшая тема.

Поскольку я сама мать, то весьма сомнительно, могла ли я найти время, чтобы почитать об этом. Но лести никогда не бывает много.

– И я позвонил Лоре Линн Бэйд, а она просто жаждала, чтобы ее имя ассоциировалось с «Контентом».

– Разумеется, – произнесла я тоном, подразумевающим, что нужно быть педерастом или космическим пришельцем, чтобы не хотеть этого.

– Но она была занята. Спрос на ее время был велик, и скоро стало ясно, что ей понадобится… – Он покрутил золотое обручальное кольцо вокруг тонкого пальца. – Некая помощь. А я читал много работ Китти в колледже.

Я записала: «Читал ее работы». Интрига усиливалась. По крайней мере я на это надеялась.

– А какой предмет вы вели в Хэнфилде? – спросила я.

– Меня приглашали на семестр читать лекции по политике и прессе.

Он аккуратно свернул пустой пакетик из-под сливочного сыра.

– Китти произвела на меня впечатление: ее ум, ясность стиля, самобытность точки зрения.

– Да, – кивнула я, соображая, не является ли профессорское выражение «самобытность точки зрения» синонимом для «классные сиськи».

Китти-студентка наверняка была лакомым кусочком – волосы цвета горького шоколада, убранные назад под обруч, свежее личико и безупречное тело в джинсах и футболке с эмблемой Хэнфилда.

– Она была большой умницей, много трудилась и вовремя сдавала работы. Я помог ей найти первую работу, писать для больничного вестника в больнице Святого Франциска в Нью-Йорке. Когда выяснилось, что Лоре Линн Бэйд нужна помощь, я позвонил Китти и спросил, заинтересует ли ее это предложение. Потом пригласил их обеих на ленч, чтобы они встретились.

Сердце у меня колотилось. Эш встретил Китти в колледже, восхищался ее умом, не терял связи с ней все эти годы, нашел для нее не одну, а две работы в Нью-Йорке, с его очень жесткой конкуренцией. Если все это не означало, что речь идет о любовных отношениях, то я уж и не знаю, что еще для этого нужно… В общем, Лора Линн Бэйд попала в точку.

– Я был весьма удивлен, что она находила время для сочинительства. Дети занимают время целиком и полностью. – Он снисходительно улыбнулся. – Так утверждает моя жена.

Я посмеялась вместе с ним, думая, что у меня с его женой много общего – влиятельные мужья, они редко бывают дома, им идея жены и детей нравится больше, чем реальные дети, начинающие плакать, если их обидеть или если они ударятся. Дети могут с воплями требовать фастфуд или дрянные пластмассовые игрушки. А уж если день не задался, станут беспрерывно хныкать, когда пора спать или купаться…

– А как они вместе работали? – спросила я.

– Многое решалось по электронной почте или по телефону. Лора Линн Бэйд звонила Китти. Они обсуждали тему, вырабатывали общую линию, потом Китти писала черновой вариант, Лора Линн Бэйд одобряла его, и Китти посылала мне текст.

– Она сама не приезжала в офис?

Эш покачал головой, вид у него был страдальческий и немного подозрительный. Он достал из кармана аспирин, взял две таблетки, посмотрел на них и добавил третью.

Авторы «Контента» скорее всего не подозревали, что Лора Линн Бэйд не сама пишет колонку «Хорошая мать», поэтому появление Китти в офисе могло оказаться неприятным сюрпризом.

– А что вы думаете о ее политических взглядах?

Эш проглотил таблетки и пожал плечами.

– У Лоры Линн Бэйд было твердое мнение относительно работающих матерей, – пояснила я. – Она считала, что матери не должны работать вне дома.

– Я бы не сказал, что это глубокий анализ ее взглядов, – запротестовал он.

Я перла вперед, как бульдозер, решив, что время для нюансов придет позднее, после того как я вычислю, кто убил Китти.

– Я полагаю, сама Китти придерживалась такого же мнения по поводу работающих матерей.

Джоэл Эш развернул бумажный пакетик и разгладил его на столе.

– Вы ведь были знакомы с ней? Разве нет?

– Ну, вы же знаете, как это бывает. Чаще всего наше общение сводилось к обсуждению того, какой сорт арахисового масла нравится нашим детям.

– Ха-ха-ха.

– А в колледже? В Хэнфилде ведь много консерваторов?

Я знала, что так оно и есть. Из Интернета и со времен учебы в колледже, когда Хэнфилд славился тем, что был плодоносной почвой для произрастания типов вроде Филлис Шляфли[20]20
  Американская консервативная политическая деятельница, известная оппозицией идеям феминизма и поправке о равных правах.


[Закрыть] и Пэта Буханана.[21]21
  Политик правого толка; кандидат в президенты в 2000 году.


[Закрыть]

– Китти во всем этом участвовала?

– Я уже плохо помню.

– Тогда почему она согласилась писать за женщину…

– Помогать, – поправил Джоэл Эш.

– Помогать женщине сочинять статьи, в которые она сама не верила?

Джоэл Эш яростно откусил от своего багеля.

– Это дало ей возможность entrée,[22]22
  Доступ (фр.).


[Закрыть] – произнес он, с каждым словом откусывая от своего багеля. – Работа для «Контента» давала ей определенный cachet,[23]23
  Гонорар (фр.).


[Закрыть] определенный éclat…[24]24
  Известность, блеск (фр.).


[Закрыть]

– Будьте так любезны, говорите по-английски, – попросила я.

Эш нахмурился, глядя на меня. Потом его лицо разгладилось. Он вздернул подбородок и уставился на потолок.

– Прекрасно, прекрасно. По-английски. – На лице его появилось задумчивое выражение. – Китти тоже была забавной. Знаете, как она называла это место?

– Какое?

– Апчерч. Она называла его «Затерянный мир».[25]25
  Культовый телевизионный сериал.


[Закрыть]

Значит, за маской безупречной мамочки Китти скрывала ту же обескураженность нашим городком, что и я.

– Так почему же она переехала сюда?

Я ожидала еще одно недоуменное пожатие плечами, непонимающий взгляд или некую вариацию моей собственной истории: она здесь, потому что так захотел ее муж. Но Джоэл Эш удивил меня.

– Полагаю, она оказалась тут по той же причине, по которой согласилась работать для «Контента».

– Cachet, – процитировала я, – éclat.

Легкая улыбка тронула его тонкие губы.

– Статус. И возможность вращаться в определенных кругах, – добавил он. – Не уверен, что для этого есть подходящее французское слово. Доступ, вероятно. Она хотела иметь доступ к людям, занимающим высокое положение, посещать соответствующие благотворительные организации, участвовать в кампаниях по сбору средств. Если Китти поднимала трубку и говорила: «Я пишу для „Контента“, я собираю информацию для Лоры Линн Бэйд», ее могли соединить с сенаторами. Даже с президентами.

– И ей было безразлично, что ее имя не появлялось в печати?

Со страдальческим видом Эш снова откусил от багеля и покачал головой. Я чувствовала отчаяние, а он стал нервничать.

– Послушайте, – сказала я. – Я не пытаюсь совать нос в чужие дела, но я напугана. Мы все напуганы. Полиция пока никого не арестовала. Все матери шарахаются от каждой тени. Все, что вы вспомните, любая мелочь…

– Сожалею, – произнес Джоэл и посмотрел на часы. – Хотел бы я ответить на все ваши вопросы, но мне действительно пора идти.

Он отодвинул стул от стола, и мы вместе вышли из кафе.

– Как вы думаете, мог кто-нибудь из читателей Лоры Линн Бэйд быть замешанным в этом деле? – спросила я, пока мы двигались к парковке.

Джоэл шагал быстро, и мне было тяжело поспевать за ним. Лодыжка болела, и нога наверняка распухла, пока мы сидели за столом. Ощущение было такое, будто я ступала по острым ножам.

– Мне известно, что она получала письма с угрозами.

– Письма с угрозами получала Лора Линн Бэйд, – поправил он. – Я пересылал ей. Она хотела видеть их, невзирая на то, как грубо звучали угрозы или каким корявым был их язык.

Я хромала за ним, думая, что для Джоэла Эша угрозы и орфографические ошибки были, вероятно, одинаково ужасными.

– А Китти видела эти письма? Знала о них? – спросила я.

Он потер макушку, глубоко засунул руки в карманы и вытащил ключи.

– А вот этого я не знаю.

Я дотронулась до его плеча, и Эш резко обернулся, нетерпеливо выдохнув. Солнце вытянуло наши с ним тени по парковке Брукфилд-Багельс. Наступил полдень, что было вполне естественно и в то же время огорчительно. Я опять опаздывала забрать детей.

– Послушайте! – воскликнула я. – Извините, если я вас неправильно поняла. Может, сидение дома с детьми слегка затуманило мне мозги, но то, что вы говорите, странно. Вы помогли Китти Кавано получить две работы, одна из которых действительно крутая. А теперь ее убили. Эту красивую, умнейшую, работящую, забавную женщину. Она мертва. Разве вы не хотите узнать, кто это совершил?

– Разумеется, хочу, – тихо ответил Эш.

– Вы спали с ней? Вы поэтому взяли ее на работу?

Плечи его напряглись, когда он свирепо уставился на меня. Я услышала монотонный шум уличного движения на Мэйн-стрит, слабое журчание ручейка. Прохладный ветерок шевелил мои волосы.

Я приготовилась к тому, что он рассмеется, бросится прочь или прыгнет в машину и уедет.

– Нет, – произнес Эш. – Я не спал с ней. Она годилась мне в дочери. – Он глубоко вздохнул и перебросил ключи из левой руки в правую. – Я признателен за ваше внимание к деталям ее смерти. Жаль, что я не сумел вам помочь. – Эш помолчал и добавил: – Сожалею, что вы потеряли подругу.

Он протянул мне руку, и я пожала ее.

Глава 24

Было уже десять минут первого, когда я добралась до «Красной тачки». Сэм и Джек сидели рядышком на красной деревянной скамеечке у входа в кабинет директрисы. Софи стояла перед ними, нахмурившись и подперев бока маленькими ручками.

– Мама, ты опять опоздала, – сказала она.

– Знаю, – вздохнула я и принялась искать в сумке кошелек, готовясь к очередному раунду с миссис Дитль.

Я нашла ее сидящей за столом из серого металла. На левом углу стола располагалось раскрашенное керамическое яблоко, на правом – серебряный нож для открывания писем с монограммой на рукоятке, между ними стоял кофейник.

– Надеюсь, вы понимаете, что это уже ваше пятое опоздание, – заявила она после того, как я, слабо улыбаясь, пробормотала, как я сожалею. – Если так будет продолжаться, нам придется серьезно поговорить о ваших планах на будущее.

– Извините, – произнесла я, засовывая штрафные тридцать долларов в банку из-под кофе, и отправилась забрать детей.

– Пожалуйста, постарайтесь, чтобы подобное больше не повторялось! – крикнула она мне вслед.

– Не играй с моей киской, – промурлыкала я.

Софи хихикнула, но миссис Дитль, которая меня услышала, было не до смеха. Она поспешила за нами по коридору, цепочка от очков, украшенная бусинками, билась о ее бюст, габардиновая юбка свистела, практичные туфли скрипели по линолеуму.

– Если вам кажется, что вы здесь несчастны, или что мы в «Красной тачке» не соответствуем требованиям вашей семьи к воспитательному заведению, то есть и иные садики, и, уж конечно, найдутся другие дети, которые будут счастливы занять ваши места.

– Я знаю. Извините.

Черт побери, она права. Были другие родители, которые затоптали бы друг друга в битве за привилегию заплатить девять тысяч баксов в семестр некоему супервоспитанному и сверхобразованному педагогу за то, чтобы он присматривал за тем, как их дети рисуют, макая пальцы в краску.

Я нацепила улыбочку, поклялась, что этого никогда больше не повторится, и наконец выбралась с детьми из красного дощатого здания с ярко-белой отделкой.

Мы сели в машину.

– Мы есть хотим, – захныкала Софи, когда автомобиль поехал по улице.

Клены по обеим сторонам дороги соединялись кронами, образуя мерцающий полог алого и золотого. Это напоминало яркую поздравительную открытку, которую я никогда бы не купила. Для меня этот вид был таким же чуждым, как лунный пейзаж.

В Нью-Йорке я знала каждый сантиметр своего района: газетные киоски и салатные бары, захудалые кафешки, молодых парней из химчистки и девушек из маленького бакалейного магазинчика, много раз спасавших мою задницу, извлекая со склада нужные памперсы после того, как Сэм решил, что будет носить только памперсы с Элмо.[26]26
  Персонаж «Улицы Сезам».


[Закрыть] Я даже знала бомжа, называвшего меня «симпатичной мамашей», когда я катила коляску с детишками мимо.

– Сиди тихо, – велела я дочери.

Софи застонала и схватилась за живот.

– Кушать, – сказал Сэм, а может, Джек.

– Подождите минутку!

И затем, жестом полного отрицания всего того, что олицетворял собой Апчерч в целом и детский садик «Красная тачка» в частности, я завернула в «Макдоналдс», заказала три «Хэппи мил», раздала еду прямо на парковке и направилась домой.

– Позвали играть, – пробормотала Софи. Голос у нее уже был сонный от смеси нитратов и соды, и что там еще они в «Макдоналдсе» добавляют в молочные коктейли.

– Что?

– Нас позвали поиграть к Тристану и Изи, – пояснила она.

Я позвонила Сьюки Сазерленд.

– Мы опаздываем, но я покормила детей ленчем!

– Нет проблем, – весело прочирикала Сьюки бодрым тоном «хорошей мамочки». – Мы собираемся делать украшения ко Дню благодарения и печь булочки с льняным семенем.

– Прекрасно.

Подъехав к дому Сазерлендов, я стерла предательские пятна кетчупа с детских рук и физиономий, велела им вести себя хорошо и выгрузила их у чистейшего входа.

Я двинулась домой мимо дома Чемберлейнов и Лэнгдонов. Когда минивэн завернул за угол, я увидела, что перед моим домом стоит человек, держа руки в карманах, с изумленным выражением на лице. Выцветшие голубые джинсы. Широкие плечи. Черные волосы курчавятся за мочками ушей.

Эван Маккейн.

Моим первым желанием было ударить по газам и промчаться мимо. Вторым – вдавить педаль газа и сбить его. Представила, как он взлетит в воздух, будто кукла Софи, а я отстегну детские ремни безопасности, опущу стекла, заору: «Вот тебе за то, что разбил мне сердце!» – и умчусь. Ну прямо как Тельма и Луиза,[27]27
  Персонажи одноименного кинофильма.


[Закрыть] только вместо «Сандерберда» будет минивэн. Но я с визгом затормозила у поворота. Доля секунды ушла на то, чтобы испытать радость, что я причесалась с утра и удалила волоски с верхней губы. Я распахнула дверцу со стороны пассажирского сиденья и скомандовала:

– В машину!

Эван лениво улыбнулся.

– Это что? Драматическая инсценировка «Молчания ягнят»?

– Садись!

Он пожал плечами, снял бейсболку, засунул ее в задний карман и сел в кресло рядом со мной. Как только он захлопнул дверь, машина с визгом рванула с поворота так быстро, что осталась двойная дорожка следов резины, которую мой муж наверняка заметит, когда вернется домой. Сердце у меня колотилось, а руки тряслись, когда я ударила по тормозам и остановилась в конце улицы.

– Привет, – произнес Эван.

Я отважилась взглянуть направо и увидела, что он смотрит на меня все с тем же непринужденным обаянием, как и прежде. Его щеки покраснели от холода, а губы сжались.

– Что ты делаешь около моего дома?

Эван пожал плечами.

– Мне нужно было поговорить с полицейскими, и я решил, что раз уж я здесь, по соседству…

Я схватилась за руль, чтобы руки не дрожали.

– Ты не можешь просто так появиться у моего дома и околачиваться тут. Что подумают соседи?

– Кейти. – Эван снял солнцезащитные очки и улыбнулся. – Это всего лишь невинный визит старого друга. Ведь непохоже, чтобы мы собрались заняться любовью посреди дороги.

Я вспыхнула. И вдруг осознала, что мои бедра прижимаются друг к другу. Под юбкой они были голые, потому что я не смогла найти ни легинсы, ни колготки. Мне показалось, что я слышу, как шелковая подкладка юбки шуршит и трется о кожу. И, судя по улыбке Эвана, он тоже это слышал.

– У меня есть информация о нашем общем друге, – произнес он.

– Расскажи!

Ладно. Это могло сработать. Эван выложит мне все сведения, и я высажу его на железнодорожной станции. Дело займет пятнадцать минут. Этого времени мне не хватит, чтобы снова влюбиться.

– Эй, подруга, наверное, ты думаешь, что со мной легко справиться?

– Эван…

– Ты уже перекусила? Я бы съел чего-нибудь. – Он понюхал воздух в салоне. – По-моему, здесь пахнет жареной картошкой.

– Это мои духи, – сказала я, не глядя на него. Если я только посмотрю на него, случится что-нибудь ужасное.

– Ну что же ты, Кейт? Я не видел тебя целую вечность. – Он тронул меня за плечо. – Я скучал по тебе, – тихо добавил он.

Я молча свернула на Мейпл-стрит. Эван пожал плечами и отвернулся к окну, разглядывая мой новый город: белая дощатая церковь, шпиль которой пронизывал голубое безоблачное небо; пышно разукрашенные старые викторианские дома, переделанные под банки и юридические конторы; мэрия из кирпича и стекла; старая аптека на Мэйн-стрит, где почти глухой аптекарь заставит вас проорать свое имя и рецепт, пока весь город не будет знать, что вы покупали там ханакс,[28]28
  Антидепрессант.


[Закрыть] рогейн[29]29
  Препарат, способствующий росту волос.


[Закрыть] или виагру.

– Ух ты! – воскликнул Эван. – Да, это не Атлантик-Сити.

Я заставляла себя держаться независимо и молчать. А мысленно сказала: «Я бы убежала с тобой, если бы ты меня попросил».

Эван продолжал оценивать то, что видел.

– Два Талбота?

Я задрала подбородок.

– Один из них Талбот-Малыш.

Он потер голову. А я уловила запах шампуня и мыла.

– Тебе здесь нравится?

– Нормально.

– Как Джейни?

– Великолепно. Она теперь большая шишка – редактор «Нью-Йорк найт».

Я проехала на мигающий желтый свет светофора.

– А как Мишель?

Я украдкой посмотрела на него. Эван отвернулся к окну.

– Она вышла за тебя замуж?

Он передернул плечами.

– Мы поженились. Ненадолго.

Руки лежали у него на коленях ладонями кверху. Лицо было серьезным.

– Сожалею, – произнесла я.

– Я пытался позвонить тебе…

– И что же у тебя не работало – телефон или пальцы отказали?

– Но сначала ты находилась в Лондоне, а потом…

– А потом ты переехал! К тому времени, как я распаковалась, тебя уже не было.

– Мы не переехали, – возразил Эван. – Нас вышибли оттуда. Ты не знала?

– О чем?

– Джейни купила дом и выгнала нас.

Я ударила по тормозам на светофоре перед супермаркетом и изумленно уставилась на Эвана.

– Что она сделала?

– Купила дом. А потом заявила нам, что собирается переделать его в кооператив, и дала нам десять дней на то, чтобы очистили помещение.

– Господи! Разве это законно?

– Она сказала, что если когда-нибудь увидит меня снова или услышит, что я попытался связаться с тобой, то сделает так, что мне переломают ноги. А вскоре вышлют из страны.

Машина позади меня вежливо бибикнула. Я тронулась с места.

– Шутишь? Ты же гражданин США!

– Да. Ты это знаешь, и я это знаю. Но парни из иммиграционной службы запутались в данном вопросе. Джейни нашла какого-то другого Эвана Маккейна, который нелегально жил в Бруклине… В общем, долгая история. В итоге все разъяснилось. – Он усмехнулся. – За исключением другого Эвана Маккейна. Его таки вышвырнули обратно в графство Корк.

– Надеюсь, ты не ждешь, что я тебя пожалею? – Голос у меня был стервозный, но веки внезапно защипало от слез. – Ты не позвонил мне даже после теракта. Все звонили друг другу.

Я вытерла глаза, пока «Роллс-Ройс» позади меня давил на гудок.

– Я хотел, – сказал Эван. – Я хотел позвонить.

Он оттянул ремень безопасности и отпустил его. Ремень мягко шлепнулся о грудь.

– Но я видел тебя тем летом. В Центральном парке, в зоопарке. С другим. Ты выглядела счастливой. Я подумал, зачем доставлять тебе неприятности.

Я кивнула и повернула показатель поворота с такой силой, что рычажок чуть не сломался у меня в руке.

Я вспомнила тот день, прелестный августовский день. Я встретила Бена во время ленча, мы купили пиццу и отправились гулять, чтобы поесть и посмотреть, как будут кормить морских львов. Каждый раз, когда мы с Беном гуляли по Нью-Йорку, я машинально разглядывала людей, в ожидании, что в любую минуту появится Эван и скажет мне: «Я ошибся, Кейт. Мы созданы друг для друга».

– Какого рода? – Голос у меня задрожал. – Какого рода неприятности ты собирался причинить?

Он промолчал. Я свернула на шоссе, в поток автомобилей, направлявшихся на север к Хартфорду. Когда Эван заговорил снова, голос звучал так тихо, что мне пришлось напрячься, чтобы услышать его:

– Я много думал о тебе после той ночи. И продолжаю думать.

Я взглянула на него: не издевается ли он? Может, Эван так шутит над озабоченной матерью, застрявшей в пригороде, который она презирает?

Но он серьезно смотрел на меня.

– А ты думала обо мне?

Всего лишь каждый день.

– Иногда. Какое это сейчас имеет значение?

Эван вздохнул.

– Если бы я мог повернуть время вспять, – пропел он.

– Цитируешь Шер?

– Если бы я мог найти путь… – продолжил он.

– Давай ты просто купишь мне ленч?

Эван откинулся на сиденье и выглядел вполне довольным.

– Обязательно, – сказал он.