Текст книги "Всем спокойной ночи"

Автор книги: Дженнифер Вайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

Глава 28

В понедельник утром Бен ушел до того, как я проснулась.

На кофейнике была прилеплена записка – мой отец звонил, с мамой все в порядке, оба они уже отдыхают дома, и к обеду его не ждать.

– Ну, в общем-то, все было не так уж и плохо, – сказала Джейни, накладывая детям кашу, а мне наливая вторую чашку кофе.

Она вопросительно подняла брови и помахала над моей чашкой бутылкой с «Бейлисом». Я застонала и затрясла головой, зная, что даже неиссякающие алкогольные реки не зальют жгучего стыда за субботний вечер. А как я посмотрю в глаза другим мамочкам, когда привезу детей в «Красную тачку»? А не оставить ли их на углу? Они сами найдут дорогу в садик.

Хорошей новостью было то, что Джейни смогла разрешить загадку отношений Фила с няней. Другие мамаши заполнили бреши в наших рассуждениях. У Фила и Лайзы действительно был романчик, но он закончился год назад, после того как Лайза обрела спасение на каком-то сборище в университетском городке и обратила свою жизнь к Иисусу. А он, как принято думать, неодобрительно относится как к внебрачным связям, так и к убийствам.

– Что мы будем делать с Тедом Фитчем? – поинтересовалась Джейни.

– У меня есть план.

Я начала делиться соображениями, но тут звякнул дверной колокольчик. Я открыла дверь и увидела рассыльного, свирепо уставившегося на меня.

– Пакет, – пробурчал он с выражением, предполагавшим, что лично я испортила ему утро.

Посыльный швырнул мне электронный планшет, и, пока я расписывалась, дергал себя за волоски, растущие из бородавки на носу.

Я занесла пакет в дом, размышляя о типичном для Апчерча отсутствии обязательного страстного рассыльного для услаждения домашних хозяек, и вскрыла послание. Внутри я нашла альбомы, о которых говорил Эван. Я как раз перелистывала страницы, когда Джейни увидела имя на обратном адресе.

– Вот те на! – воскликнула она. – Снова он?

– Кстати, ты действительно намеревалась депортировать Эвана?

Джейни суетливо повозилась со своими волосами и поправила воротник мужской полосатой пижамы, в которой щеголяла.

– Я сделала несколько телефонных звонков.

– И купила весь дом лишь для того, чтобы выкинуть его и Мишель на улицу?

Она поставила на стол миску с нарезанными ягодами.

– Недвижимость всегда в цене.

– Полезная информация.

Я насыпала себе в мисочку хлопьевидные отруби и стала внимательно просматривать один из альбомов. На сто тридцать девятой странице я нашла юную Китти, обнимающую за плечи другую девушку. Обе держали на плечах клюшки для хоккея на траве и радостно улыбались, демонстрируя ярко-оранжевые каппы. Подпись гласила: «Китти Верри и Дори Стивенсон празднуют еще одну победу».

Джейни заглянула мне через плечо.

– А это кто?

Я проглотила густую замазку из отрубей, думая, что Дори похожа на ту крупную блондинку в розовом костюме, что присутствовала на заупокойной службе Китти.

– Мне нужно сегодня проведать Рейну.

– Я тебя умоляю! Немного экстази никому не вредило, – воскликнула Джейни и добавила: – Метамфетамин – возможно. Но экстази…

– Что такое метамфетамин? – осведомился Сэм.

– Пошли, пошли, – сказала Джейни детям. – Пошли наверх одеваться в детский садик. Тете Джейни сегодня нужно поработать. Ну-ка, кто может сказать Пулитцер?

Я убрала со стола, загрузила посудомойку, налила себе еще немного кофе и включила компьютер.

Мне повезло. На сайте выпускников Хэнфилда Дори Стивенсон фигурировала как финансовый аналитик в Принстоне. Судя по тому, со сколькими людьми мне пришлось переговорить, прежде чем меня соединили с самой Дори, она являлась очень важной персоной.

– Мы с Китти уже много лет не общались, – сообщила Дори. – Я была в шоке, узнав, что с ней случилось.

– У вас не найдется времени, чтобы увидеться со мной?

Она не ответила.

– Вероятно, вам это покажется странным. Я из многих матерей по соседству. Но полиция пока никого не арестовала, и я пытаюсь побольше узнать о ней просто для того, чтобы не сидеть сложа руки.

– Понимаю, но не уверена, что смогу вам помочь.

– И все-таки я бы очень хотела поговорить с вами.

Мы назначили встречу на одиннадцать часов. Я надеялась, что уломаю Джейни пойти с детьми на урок катания на коньках. А днем приглашу няню.

Я положила трубку и направилась наверх, раздумывая над тем, что же мне такое надеть, чтобы финансовый аналитик приняла меня всерьез.

– Первое, что бы я хотела сказать о Китти, – она была необыкновенно привлекательна, – начала свой рассказ Дори Стивенсон. – Второе – она даже не представляла, насколько была хороша.

Дори облизала ненатурально пухлые губы, встряхнула платиновыми кудряшками и впилась в шоколадный круассан, который схватила с серебряного подноса, внесенного секретаршей. Ее глаза закатились.

– Вот ведь гадство! – вынесла она приговор.

Я кивнула и записала: «необыкновенно привлекательна». Я уехала из дома в шесть часов утра, сказав Бену, будто у меня осмотр у доктора Моррисона.

– Ясно. – Муж не оторвал взгляда от странички с редакционным комментарием.

– Хорошего тебе анализа! – пропела Джейни, когда я пулей вылетела из дома.

Я кивнула и улыбнулась, думая, что хотя бы раз в жизни правильно выбрала одежду. В синем костюме и коричневых мокасинах из крокодиловой кожи я выглядела так, будто сама там работала, а средство для выпрямления волос подействовало.

Дори Стивенсон работала в офисе, оформленном в кремовых и персиковых тонах. Ее стол, наши кресла и поднос с выпечкой выглядели настоящим антиквариатом. Дори сказала, что она сама из Мемфиса, и я могла различить слабый намек на южный акцент, который все еще смягчал ее речь с придыханием.

Я взяла миндальный рожок, добавила сливки в кофе и произнесла:

– Вам бы посмотреть на нее в Апчерче. Она была безупречной матерью с безупречным домом и всегда выглядела…

Дори улыбнулась, проглотив еще кусочек круассана.

– Сейчас догадаюсь. Безупречно?

Я кивнула.

– А в колледже она была такой же?

– Не сразу.

Дори отщипывала от круассана и поигрывала камеей на воротнике.

– Я вам уже сказала, что мы жили в одной комнате. Какое-то время дружили, но после второго курса… ну, мы как-то начали вращаться в разных кругах. Я виделась с Китти, но…

Она передернула плечами и запила полный рот пирожных и шоколада глотком капучино.

– Голодаю, – пояснила Дори и посмотрела на золотые часы, украшавшие ее бледное пухлое запястье. – На сей раз я продержалась целых восемнадцать часов на диете «Южного пляжа».

– Ясно.

– Девятнадцать часов – мой личный рекорд. Запас прочности, как у русского крестьянина.

Она покачала головой и снова откусила от пирожного.

– Если случится атомная война, я выживу. А все эти худенькие, маленькие модели? Никогда.

Я кивнула и откусила от миндального рожка.

Шестьдесят лет назад мужчины сходили бы с ума от тела Дори Стивенсон – пышные бедра, роскошная грудь, полные руки и ноги. В наш просвещенный век каждую минуту своего осознанного существования она проводила либо в отчаянии, либо на диете. На диете, подумала я, глядя, как Дори мурлыкала и вздыхала над последним кусочком круассана. Затем она облизнула палец и подобрала им все крошки с тарелки.

– Господи, до чего же хорошо, – выдохнула Дори.

Ее веки трепетали. Она облизала губы и выпрямилась в изящном изогнутом кресле.

– Итак, Китти…

– Она была красивая, – подсказала я.

– Она была красивая и очень хорошо подготовлена. Мы начали учиться на неделю раньше. В Хэнфилде была специальная программа для… дай бог памяти, как они нас там называли? – Она прикрыла глаза. – Ага, для абитуриентов с различными экономическими возможностями. – Глаза у нее распахнулись, и она улыбнулась. – Это означало, что мы были бедными, но боже упаси произнести это вслух. Поэтому нас пригласили приехать пораньше – всех ребят на стипендии из бедных семей, плюс все этнические меньшинства, даже тех, кто учился в Экзетере и чьи родители были профессорами в Йеле, – и всех нас отправили в лагерь.

Я кивнула.

– Так они собирались – сейчас, минуточку, это я помню – «способствовать нашему вхождению в университетскую среду». А возможно, и удостовериться, что мы умеем пользоваться столовыми приборами и прочим.

Она раскатисто захохотала, но мне показалось, что в ее голосе прозвучала боль.

– Значит, вы с Китти жили в одной комнате?

– Для начала – в одной палатке. Фактически нас поселили на заднем дворе у одного профессора. У Китти были с собой топографические карты региона и коробочка с кремнем для высекания огня. Она сказала мне, что провела лето за чтением пособий по выживанию и теперь знает, какие грибы ядовитые и как определить север по моху на деревьях.

Дори покачала головой.

– У нее и еда была с собой в рюкзаке. Я этого никогда не забуду. Похоже, она думала, что нас и кормить-то не станут. Какая-то лапша быстрого приготовления и банки с фасолевым супом… – Ее большие голубые глаза налились слезами. – Чтобы быть готовой. Готовой ко всему.

«Готовой ко всему», – записала я, пока Дори смотрела на потолок, моргая и помахивая рукой перед глазами.

– Хэнфилд не нравился Китти, – произнесла она.

– Что вы имеете в виду?

Дори вздохнула, тряхнула кудряшками и деликатно отщипнула от слоеного пирожного с малиной.

– Вы там когда-нибудь бывали?

– Я училась в Колумбийском университете.

– Тогда, полагаю, у вас есть общее представление. В кампусе жили девушки, которые приехали туда на собственных машинах. У них были свои лошади. Девушки, у которых было все – одежда от лучших дизайнеров, стрижки за двести долларов, бриллиантовые сережки, жемчужные ожерелья. После окончания учебы их ожидала прекрасная жизнь. – Дори наморщила носик. – Ну, или, по крайней мере, их ожидали трастовые фонды.

Я кивнула, вспоминая свои старшие классы и всех этих хорошеньких девиц из своей школы, источавших уверенность в том, что любые трудности, возникшие на их жизненном пути, вполне можно разрешить с помощью нужных связей. Или большого количества наличных денег.

– А у Китти ничего этого не было?

Я вспомнила потрепанную «Хонду», которую видела на парковке у мэрии.

– Как я уже сказала, Китти была красивая, – проговорила Дори. – Но у нее была… – Она помахала рукой над головой. – Слишком пышная шевелюра. Перманент с начесом, обилие косметики. В общем, дешево и кричаще для Хэнфилда. Она это все поняла уже через неделю и сделала короткую стрижку, сняла с себя все золото, но… Первое впечатление, и все такое.

Я кивнула, пытаясь представить безупречную, элегантную Китти с плохим перманентом и яркими голубыми тенями.

– А она ревновала к другим девушкам?

– Нет, – протянула Дори. – Я бы сказала, она очень четко осознавала, что есть у них и чего нет у нее. Ну а как можно было этого не замечать? Мы же слышали разговоры девиц, обсуждавших, что хорошо бы слетать в Нью-Йорк на выходные за покупками или смотаться в Швейцарию на весенние каникулы. Трудно не заметить, в каком мире ты живешь. Просто дело в том… – Она опять замолчала и смахнула крошки с груди. – Не каждый предпринимает конкретные шаги, чтобы изменить ситуацию.

Я наклонилась вперед, забыв об остатках пирожного на коленях.

– И что сделала Китти?

Дори резко опустила голову, словно уворачиваясь от удара.

– Об этом мне не совсем удобно распространяться. – Она наклонилась вперед, серьезно глядя на меня. – Она была хорошая девочка с добрым сердцем. И все мы совершаем глупые поступки в колледже. Ведь для этого колледж и существует, правда же?

Я прижала руку к сердцу.

– Все, что вы мне скажете, не выйдет за пределы этой комнаты.

Дори снова вздохнула и покачала головой.

– Взрослые мужчины, – тихо промолвила она.

Я записала ее слова.

– Вы должны понимать, какой она была красивой, какой умницей. Она была милая, она была полна надежд, и она была… – Дори снова провела пальцем по краю своей тарелки, как бы пытаясь найти там подходящее слово. – Если кто-нибудь заболевал, именно Китти заботилась о нем. Она могла накормить куриным бульоном в подогретой тарелке, умела шить. Если что-то оторвалось, Китти могла пришить это. – Она снова помахала рукой перед глазами, шмыгнув носом.

Китти могла получить любого после того, как разобралась с прической, любого парня своего возраста, а вместо этого встречалась с мужчинами… старше пятидесяти лет.

«Вот тебе на!» – подумала я, записывая откровения Дори в блокнот.

– А Китти встречалась когда-нибудь с профессором? – спросила я. – С человеком по имени Джоэл Эш?

Дори резко выпрямилась в кресле.

– Так вы знаете об этом?

Я кивнула. Дори крутила салфетку.

– Это было нелепо. Он посылал розы в нашу комнату в общежитии, писал стихи – просто жуткие стихи. Китти и я потешались над ними. Мистер Важная Шишка, редактор из самого Нью-Йорка, и все, на что он был способен – это «твои глаза, как васильки». И я, бывало, спрашивала ее: «Ну почему, Китти? Почему именно он?» Я бы поняла, если бы он был кем-то вроде Харрисона Форда, ну такой, изысканный, с привлекательной внешностью, ну, чтобы он ей все покупал и делился бы с ней жизненным опытом.

– А Джоэл Эш этого не делал?

Дори засмеялась – коротким, злым смехом.

– Ну, кое-что он ей купил. Пару жемчужных сережек. Она так ими гордилась, носила каждый день. А еще он дал ей работу. По крайней мере я так слышала. Но, как я уже сказала, мы больше не дружили. Китти знала, что я не одобряю ее поступков.

Дори поставила тарелку на кофейный столик.

– Мой отец бросил мою мать – ушел к другой женщине, помоложе. Представляете, как мне не нравилось, что она предпочитала компанию чужих мужей. В то время я была женщиной очень высоких идеалов, – закончила она со вздохом.

– Вы не помните имен этих других мужчин?

– Нет. Китти знала, что я это не одобряю, поэтому со мной не делилась. Когда они звонили, она уходила с телефоном в коридор, и они заезжали за ней в библиотеку. Не хотели появляться в общежитии.

Дори промокнула губы розовой льняной салфеткой и посмотрела на часы, стоявшие на рабочем столе. Часы украшала эмаль персикового и бледно-зеленого цветов.

– Когда вы спросили ее, зачем ей это нужно, что она вам ответила?

– Заявила, что у нее были свои причины. Я ей сказала, что чего бы она ни добивалась, чего бы ни искала, при ее уме у нее всегда найдутся другие способы получить то, чего хочет. Китти была такая хорошая…

Глаза ее снова наполнились слезами. Она моргнула, промокнула глаза и помахала ладонью над ресницами.

– Бедная Китти. Бедные маленькие девочки.

Глава 29

– Привет, Кейт!

Ассистентка Бена была юным стройным созданием, с каштановыми локонами до плеч, четырьмя дырками в каждом ухе и степенью магистра по государственной политике из Джорджтауна.

– Мелисса! Рада тебя видеть!

Юная Мелисса прекрасно выглядела в коротком замшевом травянисто-зеленого цвета пиджачке, мини-юбочке в складку с черными леггинсами и в туфлях лодочках на кокетливо-скромных каблучках.

– Я просто ездила за покупками и решила заглянуть к Бену – вдруг он свободен и выпьет со мной чашечку кофе.

– Сожалею, – сказала Мелисса, не заметив отсутствия у меня пакетов с покупками или же не сообразив, что офис находится в шестидесяти кварталах от магазинов и бутиков Пятой авеню.

Мелисса в кресле отъехала назад и постучала по сенсорной панели компьютера.

– Он на ленче в «Союзе гражданских свобод». Вернется к четырем.

– О нет! – Я прикинулась разочарованной, зная, конечно же, что Бена не будет. – Я заглянула в его расписание, прежде чем уехать из дома. Не говорите Бену, но я думала… я думала…

Мелисса наклонилась вперед.

– О том, чтобы сменить здесь обстановку! – выпалила я. – Этот ковер лежит тут уже целую вечность!

Гладкий лобик Мелиссы наморщился.

– Вообще-то, мне кажется, его меняли в прошлом году.

– А, ну да, конечно. Не ковер. Письменный стол! – воскликнула я, стараясь припомнить, что там у Бена была за обстановка в офисе. – Эту старую штуковину!

Мелисса выглядела озадаченной.

– По-моему, он антикварный.

Господи, ну дай же мне, пожалуйста, хоть какую-нибудь передышку!

– Вот именно! Именно поэтому он будет лучше смотреться у нас дома, в Коннектикуте, а не здесь, – произнесла я, бочком подбираясь к кабинету Бена. – Я просто взгляну и, может, кое-что померяю…

Я начала рыться в сумке от Марка Джейкобса, цвета сливочного масла, которую мне одолжила Джейни, словно искала там рулетку или образцы тканей.

– Да, мне нужно заглянуть в туалет для начальства. – Я застенчиво улыбнулась. – Боюсь, суши не пошло мне на пользу.

«Господи, прости!» – подумала я, влетев в кабинет Бена и заперев за собой дверь. Ну почему мне казалось, что ни в одном из своих расследований мисс Марпл не пришлось притворяться, будто у нее понос, чтобы раздобыть важные улики?

– Позовите, если вам что-то понадобится, – нежно сказала Мелисса.

– Обязательно! – ответствовала я, усаживаясь в эргономическое кресло Бена и подстраивая подлокотники так, чтобы они не впивались мне в бока. Я подвигала «мышкой», молясь богу, чтобы Бен не завершил работу, уходя на ленч.

Сначала я поискала файлы, содержащие слова «Тед Фитч». Потом затаила дыхание, когда замигал огонек на телефоне, и Мелисса ответила на вызов. Звонок моего мобильного с мелодией диско напугал меня так, что я чуть не упала с кресла.

– Алло!

– Кейт? – Голос Джейни звучал взволнованно. – Слушай. Один вопрос. Твои дети умеют пользоваться туалетом?

– Да, – ответила я. – По большей части. Почти всегда. А в чем дело?

– Да так просто! Все прекрасно. Я побежала.

Наконец услужливая скрепочка «Майкрософта» показала: «Найдено десять файлов».

– Джейни, подожди. Если ты не дома, а мальчикам нужно в туалет, можешь взять их с собой. Ничего страшного!

– Чудесно! Не беспокойся! Скоро увидимся!

Я положила телефон и щелкнула по первому файлу. «Фитч, биография». Я нажала на печать.

«Меморандум с изложением позиции Фитча». Это я распечатала тоже. «Программа на сент.», «Прогр. на окт.», «Прогр. на нояб. – дек.». Почему бы и нет? И, наконец, то, что надо. «Компромат на Фитча».

Я знала из просмотра «Командного пункта»[34]34
  Документальный фильм о президентской предвыборной кампании Билла Клинтона 1992 года.


[Закрыть] (конечно, у Бена была пиратская копия, дополненная еле слышным комментарием Джеймса Карвилла[35]35
  Американский политический консультант, комментатор, актер; главный стратег успешной кампании Билла Клинтона.


[Закрыть]), что такой компромат замещал информацию, которую могла иметь оппозиция – все, что команда Бена могла нарыть на своего кандидата, чтобы быть готовыми на случай, если другая сторона раскопала бы то же самое. Тридцать семь страниц. Супер. В печать.

– Кейт? – произнесла Мелисса. – У вас все в порядке?

– Распечатываю то, что я тут намеряла! – весело отозвалась я.

Я увидела, что дверная ручка поворачивается.

– Дверь заперта, – заметила Мелисса.

Ну, надо же, подумала я, выхватывая страницы из лазерного принтера. Удивительно, что степень из Джорджтауна может сотворить со способностями девушки к наблюдению!

– Да, да, сейчас… Мне не по себе.

Голос Мелиссы зазвучал встревоженно:

– Пожалуйста, ничего там не трогайте. Бен очень не любит, когда передвигают вещи на его столе.

– Не волнуйтесь! – откликнулась я. – У меня есть полное право пользоваться принтером!

Право пользоваться принтером. Во что я превратилась?

Мелисса трясла ручку двери с такой силой, что я удивлялась, как она еще не оторвалась.

– Позвольте мне закончить!

Я распахнула дверь в туалетную комнату Бена, спустила воду и яростно разбрызгала освежитель воздуха с ароматом корицы.

«Печать закончена», – сообщил компьютер. Как только он выплюнул последнюю страницу, я стремглав бросилась к столу Бена, закрыла все файлы, запихала распечатки в сумку, настежь распахнула дверь и столкнулась с Мелиссой.

– Извините!

Она уставилась на меня, сморщив нос. Я не могла ее обвинять. В кабинете воняло так, будто там взорвалась бомба, начиненная ароматической смесью.

– Все в порядке?

– Просто чудесно, – ответила я, прижимая сумку к груди и быстро-быстро, как краб, страдающий запором, продвигаясь бочком к лифту. – Боюсь только, какое-то время вам не захочется туда заходить.

– Вы все сделали, что хотели?

О боже, подумала я, чувствуя, как кровь отхлынула от лица и устремилась в конечности. Вот и конец мисс Марпл. Она в курсе. Она знает.

– Что? – воскликнула я.

– Измерения. – Мелисса смотрела на меня так, будто я закурила сигарету с крэком или освежитель воздуха повлиял на мои умственные способности.

– Да. Я подберу что-нибудь подходящее для этого помещения, – сказала я, улыбаясь как идиотка. – Окажите мне любезность, не говорите ничего Бену. Хочу сделать ему сюрприз.

Она кивнула, и я, боясь искушать судьбу, рванула по коридору в корпоративных серо-кремовых тонах, вниз на лифте, и вылетела из вращающейся двери наружу. Где остановила такси и поехала на станцию «Гранд-Сентрал», чтобы успеть на поезд домой в четыре пятнадцать.

Купив билет и забившись в уголке грохочущего поезда, я вытащила бумаги по Фитчу. Первый абзац был сух, как пыль. Следующие две страницы могли вылечить от бессонницы. Штрафы за превышение скорости. Штраф в пятьдесят долларов за то, что после Рождества оставил елку на обочине. Успокойся, сердце.

Но на странице четвертой я нашла то, что нужно. И это было лучше – и хуже, – чем я могла вообразить.