Текст книги "Долгая игра (ЛП)"

Автор книги: Дженнифер Линн Барнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Я пожала плечами.

– Или, – продолжила Эмилия, – если я предложу, чтобы вы двое отправились по своим делам, а я – по своим?

– Тэсс – святой-покровитель всех неудачников, – живо сообщила Вивви. – А я – банный лист. Кажется, ты с нами застряла.

– Кажется, вы здесь, чтобы найти способ помочь моему брату, – парировала Эмилия. – Так что идите. Будь фиксером. Мне не нужна нянька, а тем более две.

Что-то в тоне, которым Эмилия произнесла этим словам, сказало мне, что она тоже пришла сюда, чтобы помочь Ашеру. Когда Эмилия отправилась в бой, я проследила за её взглядом к парню, сидящему на трибунах. В отличие от большинства ребят вокруг, он выглядел довольно трезвым. И, кажется, он не был настроен на разговоры.

– Кто это? – спросила я у Вивви, – кивая в сторону парня.

– Мэтт Беннинг, – тут же ответила Вивви. Она прекрасно знала каждого в Хардвике, от учеников до уборщиков. – У него есть младшая сестра. Лиззи. Она в девятом классе. Их отец работает в охране Хардвика.

Судя по всему, пока я думала о том, у кого мог быть мотив убить Джона Томаса Уилкокса, у Эмилии тоже появились вопросы.

Я догнала её, когда она подошла к трибунам.

– Чего ты хочешь от Мэтта Беннинга? – спросила у неё я.

– А ты как думаешь? – не сводя глаз со своей цели, ответила Эмилия. – Я хочу узнать, почему все подозревают моего брата, если всё произошедшее – включая настоящего убийцу – должны были заснять камеры.

Вивви обогнала нас и остановилась прямо перед Эмилией.

– Я знаю, что ты не захочешь это слышать, – сказала она, – но с Мэттом должна поговорить Тэсс.

– Почему? – парировала Эмилия. – Потому что полиция хочет повесить это на моего брата, или потому что я не нравлюсь людям так, как нравится Тэсс?

– Ни то, ни другое, – мягко произнесла Вивви. – Потому что, если Джон Томас кому-то угрожал, кого-то обидел, шантажировал или заставил кого-то сделать что-то, чего они не хотели, они захотят поговорить с тобой. Не с Тэсс, Эмилия. С тобой.

Эмилия сделала шаг назад. Я видела, что она хотела сказать Вивви, что это неправда. Но слова замерли у неё на языке.

– Я поговорю с Мэттом, – сказала я Эмилии. Ты справишься, – мысленно добавила я. Я не стала произносить это вслух.

– Ладно, – Эмилия отвернулась от меня. Она не хотела этого делать, но она это сделает – ради Ашера.

Мэтт Беннинг даже не посмотрел в мою сторону, когда я села рядом с ним на трибунах. Он сидел рядом с группкой парней. Достаточно близко, чтобы казалось, что он участвовал в их разговоре, но на самом деле не присоединяясь к нему. Он был рядом, но не участвовал в действии.

Я была такой же, когда жила в Монтане.

– Не в настроении выпить? – спросила у него я.

Он не повернулся ко мне.

– Я не фанат выпивки.

Мне удалось выдавить улыбку.

– Как и я.

Тогда я остановила свой выбор на тишине. Я опустила руки на колени и принялась ждать. Прежде чем переехать в Вашингтон, я провела всю свою жизнь на ранчо моего дедушки. Я знала, когда стоит подойти к норовливому коню, а когда – подождать, чтобы он подошел ко мне.

Шли минуты. Мы с Мэттом сидели неподалеку от толпы. Ни один из нас не произносил ни слова.

– Знаешь, нас поймают, – голос Мэтта был глубоким и ровным. Что-то подсказывало мне, что ему тоже неплохо удалось бы поладить с лошадьми. – По всей школе расставлены камеры.

Я соскользнула вниз, чтобы оказаться рядом с ним, но продолжила смотреть прямо перед собой.

– Судя по всему, не по всей, – сказала я.

Если бы убийство Джона Томаса засняли камеры, полиция уже арестовала бы кого-нибудь. Я не стала утруждаться и произносить это вслух.

– Ты дружил с Джоном Томасом? – вместо этого, спорила я у Мэтта.

Несколько секунд Мэтт молчал.

– У меня есть младшая сестра, – наконец, произнёс он. – Девятиклассница. Недавно она попросила меня сфотографировать её.

Я не сразу уловила связь – его сестра была одной из участниц проекта «ЯСЭ».

– Ты её сфотографировал? – спросила я. Если он согласился помочь своей сестре, это говорило кое-что о том, каким человеком он был.

– Сфотографировал.

Несколько секунд я обдумывала это, а затем рискнула.

– Ты знаешь Ашера Роудса? – спросила я. – Если ты хоть немного знаешь Ашера, ты знаешь, что он не убивал Джона Томаса.

Мэтт никак не ответил на мои слова.

– Если бы я спросила, у кого в школе была возможность обойти камеры слежения, – рискнула я, – ты бы сказал мне?

Мэтт отвернулся от меня и уставился на импровизированную вечеринку у бассейна. Он поднял со скамейки одинокий цветочный венок и крепко сжал его в руках.

– Ты думаешь, что я знаю ответ на этот вопрос.

Да. Думаю. Я позволила молчанию ответить за меня.

– А ещё ты думаешь, – негромко продолжил Мэтт, – что я из тех, кто любит болтать.

– Это не так? – спросила я.

Он провёл большим пальцем по одному из цветов в венке.

– Я из тех, кто не любит выделяться.

Поэтому он был здесь. На гране толпы, достаточно близко, чтобы с ней сливаться.

– Если бы ты не хотел выделяться, – заметила я, – ты бы сюда не пришел.

На абсолютно незаконную вечеринку, зная, что ты попадешься.

В ответ на мои слова Мэтт обернулся, чтобы посмотреть на группку девочек у чаши с пуншем. Через несколько секунд я осознала, что одной из них была его младшая сестра. А значит, он пришел сюда только чтобы присмотреть за ней.

Я чувствовала, что Мэтт был хорошим парнем. Но ещё я чувствовала, что он не станет напрашиваться на неприятности. Вполне возможно, что они с сестрой учились в Хардвике за счёт стипендии – стипендии, которую они получали благодаря тому, что их отец работал в школе.

Он не расскажет ничего, что узнал от отца.

Он не станет выделяться и будет присматривать за сестрой.

К счастью, у меня были и другие варианты. Я облокотилась на скамью за моей спиной, наблюдая за девушками, за которыми присматривал Мэтт. Они были молоды и очень рады находиться здесь, но притворялись спокойными.

Что-то подсказывало мне, что младшая сестра Мэтта не так зациклена на идее не выделяться.

Я отправила сообщение Вивви и принялась ждать.

ГЛАВА 39

– Значит так, – рассказывала Вивви, пока мы шагали вдоль края бассейна, уворачиваясь от школьников. – Отец Лиззи очень волнуется, потому что возникли очень большие вопросы о том, как кому-то удалось отключить камеры в библиотеке в день смерти Джона Томаса. Полиция этим занимается. Директор нанял новых специалистов по охране, и, если коротко…

Понятия Вивви о краткости немного отличалось от моего.

– … ученик мог сделать это, только если он очень хороший хакер и работал со школьной беспроводной сети. Или это может быть кто-то из охраны или руководства Хардвика, – Вивви сделала паузу. – Из самого высокопоставленного руководства, – подчеркнула она.

Прежде чем я успела ответить, между нами с Вивви оказался один из танцующих учеников. Через какой-то миг я осознала, что это был Ашер.

– Только я подумал, что директор Рэлей бывает весьма подозрительным, когда услышал «кто-то из руководства Хардвика»? – спросил он, продолжая танцевать.

Ни я, ни Вивви не ответили, так что он перестал танцевать и поднял руку в торжественном приветствии.

– Привет, друзья Ашера!

– Ашер! – сказала я, хватая его за локоть и оттаскивая его в угол комнаты. – Что ты здесь делаешь?

Я не врала, когда сказала Айви, что не ожидала увидеть Ашера на вечеринке. Учитывая всё, что произошло – и то, что как минимум один друг Джона Томаса наверняка был не против подраться – всё могло закончиться плохо.

– Ну-у-у-у, – протянул Ашер. – Возможно, я приехал на заднем сидении машины Эмилии. Возможно, она не знает, что я здесь.

Неподалеку от нас Эмилия разговаривала с тремя десятиклассницами. Она посмотрела на меня, а затем – на Ашера. Когда она увидела его, её глаза расширились, а потом она прищурилась.

– Возможно, Эмилия знает, что я здесь, – поправился Ашер.

Как только друзья Джона Томаса заметили Ашера, я почувствовала смену настроения в комнате.

Генри добрался до нас быстрее, чем они.

– Нам нужно вывести тебя отсюда, – сказал он Ашеру.

– Я всю свою жизнь ходил с этими людьми в школу, – Ашер ошеломленно перевел взгляд с Генри на меня. – Если они считают, что я способен на убийство, значит, я где-то ошибся в создании образа милого пацифиста.

В один миг Ашер стоял рядом со мной, а через секунду один из друзей Джона Томаса схватил его за лацканы рубашки.

– Недавно я поклялся не участвовать в драках, – сказал ему Ашер. – Это весьма недостойно. Признак слабого человека. А ещё тебя сразу обвиняют в убийстве… которого я не совершал, – поспешно добавил он.

– Отпусти его, – сказал Генри. Небрежная улыбка исчезла с его лица. В этом Генри не было и намёка на небрежность.

Вокруг нас в комнате повисла тишина. Все разговоры умолкли. Единственным звуком был постоянный шум басовой партии.

Парень, схвативший Ашера, выпалил ему прямо в лицо:

– Ты – труп, – сказал он. – Думаешь, люди у власти в этом городе позволят, чтобы какой-то сын дантиста избежал наказания за то, что он сделал с сыном конгрессмена?

Я шагнула к ним. Разрывая хватку парня, державшего Ашера, я увидела в его глазах жестокость. Вот и минус того, чтобы позволить секретам и эмоциям выйти на поверхность.

В любой момент мир мог взорваться.

В окне мелькнула вспышка света, и парень отвел от меня взгляд.

– Охрана! – крикнул кто-то.

В последовавшим за этом безумии каждый был сам за себя.

ГЛАВА 40

– Как ты мог додуматься сюда прийти? – Эмилия одарила своего брата-близнеца самым агрессивным взглядом, который я видела в своей жизни. – Ты наказан, – напомнила ему она. – Ты – главный подозреваемый в деле об убийстве. И я прямо сказала тебе не приходить.

Нам удалось выбраться из туннеля и укрыться в ближайшей кофейне, не попавшись охране Хардвика – скорее всего, потому что охрана не хотела поймать слишком много учеников Хардвика.

– Тогда это казалось хорошей идеей? – Ашер улыбнулся своей сестре сияющей улыбкой.

– Это – само определение плохой идеи, – сказал ему Генри.

Ашер вздохнул.

– Всегда их путаю.

Я обещала Айви, что не стану звонить Ашеру. Обещала, что не буду писать ему и не пойду к нему домой. Формально, я не упоминала о том, что я сделаю, если увидеться решит он.

– Ты в порядке? – спросила у него я.

– Лацканы этой рубашки уже никогда не будут прежними, – со скорбью ответил Ашер. – Но я переживу.

– Нет, – произнесла я. – Ты в порядке? Последние несколько дней…

– О, это история на все времена, – произнёс нараспев Ашер. – Парень, которого по ошибке обвинили в убийстве и сообщение, которое отправила не его сестра.

– Возможно, я тебя на по-настоящему убью, – сказала ему Эмилия. Она повернулась к Генри. – Возможно, я его на по-настоящему убью.

– Лучше не стоит, – сказал ей Генри. – Хоть я тебя понимаю.

– Я по вам соскучился, ребята! – выпалил Ашер. – Кроме Эмилии. Эмилию я всё равно вижу постоянно.

Я вмешалась, боясь того, что Эмилия может физически навредить своему брату.

– Что ты узнала? – спросила я у Эмилии.

Эмилия перевела взгляд с Ашера на меня. Я видела, как она отгораживается от нас, превращаясь из сердитой сестры в человека, которому ничто и никто не мог сделать больно.

– Ничего, что стоило бы повторять, – произнесла она.

Судя по её голосу, сегодня Эмилия что-то узнала. Я гадала о том, что из услышанного показалось ей знакомым. Гадала о том, как она держалась, но я знала, что она не расскажет мне и не раскроет чужих признаний о Джоне Томасе.

– Нашла кого-нибудь с мотивом? – спросила я.

Эмилия пожала плечами.

– С мотивом? Да. С возможностью? Способностью? Не думаю.

– Кстати о способностях, – вмешалась Вивви, – стоит добавить в список хакерство. Если ёжик – ученик, он или она должны были понять, как взломать камеры через беспроводную сеть школы.

– Ёжик? – спросила Эмилия, изгибая бровь.

– Я одобряю! – заявил Ашер. – Хоть меня немного огорчает, что вы охотились на ёжика без меня. Просто потому что человека подозревают в преднамеренном убийстве, не значит, что у него нет чувств.

– Что нужно, чтобы взломать записи с камер наблюдения? – проигнорировав Ашера с компетентностью кого-то, кто стратегически игнорировал его годами, спросил у Эмилии Генри.

– Не знаю, – ответила Эмилия. – Но я могу узнать.

Сказать, что Эмилия была хороша с компьютерами, было бы преуменьшением. Я не сомневалась в том, что, имея время и мотивацию, она могла узнать, как взломать записи с камер.

– Ты что-нибудь узнал у друзей Джона Томаса? – спросила у Генри Вивви.

– Я понял, как Джон Томас узнал о проблемах в моей семье, как он получил медицинские записи учеников Хардвика.

В день смерти Джона Томаса я предположила, что он узнал об отце Генри благодаря своему отцу. Я подслушала достаточно разговоров Айви, чтобы понимать, с какой легкостью человек мог узнать то, что не должен был.

– Конгрессмен Уилкокс хранит файлы, – сказал Генри. – О всех более или менее важных игроках Вашингтона. Не редкая практика в определенных кругах.

Я вспомнила о файлах Айви. Её программе. Клиенты Айви всегда могли рассчитывать на её абсолютную осторожность – до тех пор, пока с ней что-то не произойдёт. Если она исчезнет, программа начнёт раскрывать тайны.

– Необычно то, – продолжил Генри, – что Джон Томас каким-то образом получил доступ к файлам своего отца. Думаю, его отец об этом не знал.

Не удивительно, что Джон Томас побледнел, когда я пригрозила рассказать конгрессмену о том, что он задумал. Было бы плохо, если бы отец Джона Томаса просто проговорился о чём-то перед сыном, но, если Джон Томас нашел информацию без ведома своего отца…

Это закончилось бы для Джона Томаса очень плохо.

– Что ещё могло быть в этих файлах? – с широко раскрытыми глазами спросила Вивви. – В смысле… мы говорим об информации для шантажа, или об ИНФОРМАЦИИ ДЛЯ ШАНТАЖА, большими буквами? – жестикулируя, произнесла она.

– Рискну предположить, – произнёс Генри, – что мы говорим о втором варианте.

ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ШАНТАЖА, большими буквами. За столиком повисло молчание. Его нарушила Эмилия.

– Если у Джона Томаса был доступ к файлам его отца, – сказала она, – то мы говорим не просто о шантаже учеников Хардвика.

Мы говорили о родителях учеников Хардвика, о политиках, лоббистах и людях с деньгами и властью. Если Джон Томас заговорил…

Мы ищем человека с доступом к Хардвику, – напомнила себе я. Но я не могла выбросить из головы слова Айви: «Хардвик – это и есть Вашингтон».

А я, лучше других, знала, насколько опасен бывает этот город.

ГЛАВА 41

– Прах к праху, пыль к пыли.

Джона Томаса Уилкокса похоронили в субботу утром – меньше чем через двенадцать часов после сорванной вечеринки. На похороны пришли почти все ученики Хардвика вместе со своими родителями. Собралась вся элита общества Вашингтона. А я могла думать лишь о том, что, если Джон Томас прочитал файлы своего отца, он наверняка мог бы шантажировать половину присутствующих.

Я гадала о том, пытался ли он это сделать.

У разрытой могилы стоял священник. Он негромко уверял нас в том, что пути Господни неисповедимы. В нескольких шагах от него стояла семья Джона Томаса. Его мать дрожала, согнувшись, словно её тело вот-вот обрушится. Рядом с ней стояли два мальчика помладше: одному из них было где-то тринадцать, а второму – не больше семи или восьми.

По другую сторону от мальчиков стоял конгрессмен. Его руки были сжаты в кулаки. Он выглядел сломленным горем – морщины, заложенные скорбью в уголках его глаз и рта, нельзя было описать другими словами. Все его лицо выглядело агрессивно, словно единственным, что удерживало кожу на его лице, была напряженная линия подбородка.

Конгрессмен очень наблюдателен. Я вспомнила слова – угрозу – Джона Томаса, и подумала о том, как отец и сын вели себя друг с другом в том бальном зале, и о выражении на лице Джона Томаса, когда Генри произнёс слово «разочарование». Возможно, конгрессмен Уилкокс умел находить скелеты в чужих шкафах, но что-то подсказывало мне, что он не уделял достаточно внимания своему сыну.

По окончанию службы мой взгляд скользнул влево – к Боди. Когда-то Адам сказал мне, что Боди не ходит на похороны, но он был здесь. Со мной.

В отличие от Айви.

Я не сказала ей, что собираюсь идти на похороны. Не сказала, что она мне нужна. Я не попросила её остаться, потому что она бы это сделала. И ей хватило бы одного взгляда на меня – на то, как я наблюдала за конгрессменом и всеми, кто присутствовал на похоронах – чтобы понять, что я пришла сюда не просто так.

– Готова? – спросил у меня Боди.

– Ещё нет, – ответила я, шагая к проходу. В нескольких шагах от меня я мельком заметила знакомую светло-рыжую шевелюру. Эмилия Роудс. Она отделилась от толпы и подошла к дальней стороне могилы. Там она остановилась, опустив взгляд на гроб. Не раздумывая, я зашагала к ней. Когда я подошла к ней, она стояла там с закрытыми глазами, склонив голову. На первый взгляд казалось, что она молится, но подойдя ближе, я расслышала её слова. Они были едва ли громче шепота, но её тело дрожало, когда она произносила их.

– Надеюсь, было больно.

Вот её молитва. Её прощание с Джоном Томасом Уилкоксом.

Через какой-то миг она подняла взгляд от могилы. На её лице застыла скорбь, и она выглядела так же, как и любой другой скорбящий.

Она заметила меня.

– Сколько раз повторять, что мне не нужна твоя помощь? – негромко спросила она.

– Ещё хотя бы дважды, – ответила я.

– Мне нужно идти, – сказала она. – Как и тебе.

Я не последовала совету Эмилии. Вместо этого, я присоединилась к очереди скорбящих, собравшихся перед семьей Джона Томаса. Когда я добралась до начала очереди, конгрессмен Уилкокс взял меня за руку.

– Тереза, – произнёс он. – Спасибо, что ты пришла.

Вы знали, что Джон Томас пользовался вашими файлами? Я сжала свои пальцы на ладони конгрессмена. Вы знали, что он узнал о вашем романе?

– Я сожалею о вашей потере, – сказала я.

– Это ведь ты его нашла, – слабым и хриплым голосом произнесла миссис Уилкокс. – Ты была с ним, когда… – она не смогла закончить предложение.

– Я была с ним, – сказала я. Я не сказала, что пыталась помочь. Не сказала, что прижимала к его груди свой блейзер, чтобы остановить кровотечение. – Я сожалею, – повторила я, снова переводя взгляд на конгрессмена. Я сожалею о том, что ваш муж вам изменяет. Сожалею, что, возможно, ваш сын умер из-за чего-то, что он нашел в его файлах.

Я повернулась, чтобы уйти, но конгрессмен остановил меня. Его рука тяжело опустилась на моё плечо. Мой желудок скрутило.

– Джон Томас что-нибудь тебе сказал? – спросил конгрессмен. – В конце, когда он… – отец Джона Томаса поперхнулся этими словами.

Скажи. Не. Рассказал.

За час до смерти Джона Томаса, я угрожала рассказать его отцу о том, что он разбрасывается чужими секретами. Я угрожала сказать конгрессмену, что Джон Томас проговорился о его романе.

Скажи ему, что я не рассказал.

– Мне нужно идти, – сказала я, вырываясь из хватки конгрессмена. Я развернулась, и вперед шагнула следующая скорбящая. Ей было чуть больше тридцати, она была по-простому симпатичной и рыжеволосой. На ней было черное платье и туфли на каблуке в тон.

Я сразу же узнала её.

– Конгрессмен, миссис Уилкокс, – официальным тоном произнесла она. Скорее коллега, чем друг семьи. – Мои глубочайшие соболезнования.

Я видела конгрессмена с этой женщиной. Я видела, как он зарывается руками в её рыжие волосы. Проходя мимо неё, мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы не обернуться. Потому что я узнала любовницу конгрессмена не только по благотворительному ужину.

Кто эта Даниэла Николае? Я почти видела, как рыжеволосая женщина задает этот вопрос, глядя в камеру. Как она попала в страну? И почему только анонимная наводка отделяет нас от террористической атаки на Америку?

У конгрессмена Уилкокса был роман с женщиной-экспертом, критиковавшей политику Нолана в новостях.

ГЛАВА 42

Интернет подсказал мне, что эту женщину звали Стефани Ройал.

– Блинчики, – Боди поставил передо мной тарелку.

Я одарила его многозначительным взглядом. Мы вернулись с похорон десять минут назад. Он не стал спрашивать, почему я молчала всю дорогу домой.

– Я умею готовить только два блюда, мелкая: блинчики и моё лекарство от похмелья, – Боди посмотрел на меня, изогнув бровь. – Хочешь, чтобы я достал блендер?

В ответ я взяла вилку и воткнула её в блинчик.

Джон Томас получил доступ к файлам своего отца. Пока я жевала, я не могла не думать обо всём, что я узнала. Конгрессмен состоял в очень близких отношениях с самым громким ненавистником администрации Нолана. Я подумала об утечках информации в медиа. Утечки появились ещё до того, как Даниэла Николае отправила Уолкеру – и всем основным новостным информагентствам – то видео.

Имя террористки.

Тот факт, что террористической атаки удалось избежать благодаря анонимному источнику.

Фотография беременной Даниэлы Николае.

У конгрессмена Уилкокса мог быть доступ к подобной информации? Мой желудок сжался. А у Джона Томаса?

Хлопнула входная дверь. Рука Боди опустилась на пояс. К пистолету, – осознала я несколько секунд спустя.

– Тэсс?

Стоило мне услышать голос Адама, я расслабилась. Боди закатил глаза, но опустил руку.

– Мы здесь, Чудо-мальчик, – крикнул Боди.

Адам зашел на кухню. Несколько секунд они с Боди смотрели друг на друга, а затем Боди сделал шаг назад от кухонного стола.

– Я бы предложил тебе блинчик, – сказал моему дяде Боди, – но ты наверняка следишь за фигурой.

Подмигнув мне, Боди вышел за дверь.

Адам сел рядом со мной.

– Для справки, я мог бы сходить с тобой на похороны, – сказал он, поднимая вилку и крадя кусочек моего блинчика. – Как и Айви, если бы она знала.

Я опустила взгляд на свою тарелку. Я не рассказала им о похоронах, потому что не хотела, чтобы кто-то из них спрашивал меня, почему я решила пойти. Я не хотела, чтобы они догадались, что, пока Айви расследовала нападение на президента, я вела собственное расследование.

Но если был хотя бы маленький шанс, что моё дело было связанно с её делом, я не могла молчать.

– У конгрессмена Уилкокса роман с женщиной по имени Стефани Ройал.

Судя по выражению лица Адама, он прекрасно знал, кто такая Стефани Ройал.

– У конгрессмена Уилкокса есть доступ к засекреченной информации? – спросила я. – Он мог быть источником, который рассказал медиа о взрыве?

Адам не ответил. Я решила, что это значило, что влиятельный и находчивый человек, вроде отца Джона Томаса, мог получить доступ к самой разной информации.

– Джон Томас взломал файлы своего отца, – сказала я своему дяде. – Вполне возможно, что его убили из-за чего-то, что он в них увидел.

– Ты говорила о чем-нибудь из этого Айви? – спросил Адам.

Я покачала головой.

– Почему нет? – выражение лица Адама было абсолютно серьезным. Он ждал ответа, и не собирался отступать, пока его не получит.

Потому что Айви сказала мне держаться подальше от Ашера. Она пообещала, что позаботиться о нём, но ничего не сделала. Если бы она узнала, что я расследовала убийство Джона Томаса, она сказала бы мне не вмешиваться и в это.

Вместо того чтобы озвучить всё это, я достала свой телефон, позвонила Айви и включила громкую связь.

Звонок переадресовался на автоответчик.

Решив, что я донесла смысл, я закончила звонок и повернулась к Адаму.

Несколько секунд Адам молчал.

– Вице-президент пытается перевести Даниэлу Николае в засекреченную тюрьму, – слова Адама – и тот факт, что он рассказал мне об этом – застали меня врасплох. – Айви считает, что Николае знает что-то ещё о нападении на президента, и никто не доверят вице-президенту достаточно, чтобы позволить ему убрать с доски эту фигуру. Сейчас Айви там. Они с Джорджией работают над тем, чтобы остановить перевод.

– Почему ты рассказываешь мне об этом? – спросила я. Мой мозг работал на полной скорости. – Зачем мне что-то рассказывать?

Адам был не из разговорчивых – особенно, когда дело касалось террористов или работы Айви.

Адам поймал мой взгляд и несколько секунд удерживал его.

– Потому что, – наконец, произнёс он, – вы с Айви снова и снова играете в эту игру. Притяжение и отталкивание. Это делает больно и тебе, и ей, а я готов отдать всё, чтобы вам обеим никогда не причиняли боли, – он поднялся на ноги. – Я проверю связь конгрессмена с той женщиной. Исследую причины утечек.

Сейчас Адам скажет мне в это не вмешиваться. Он вычитает меня за акт бунтарства и оставит меня под замком.

– Спасибо, – вместо этого сказал Адам. Он смотрел на меня так, что я стала гадать, не видит ли он на моём месте моего отца. – За то, что доверилась мне.

Я коротко кивнула. Я думала, что теперь Адам уйдёт, но он ещё не закончил.

– Я слышал, что мой отец спонсирует адвокатов твоего друга.

Что-то подсказывало мне, что Адам пришел сюда именно из-за этого. Он хотел поговорить об этом, пока я не ошарашила его новостями о конгрессмене.

– Если ты мне доверяешь, Тэсс, – негромко произнёс мой дядя, опуская руку на моё плечо, – не доверяй ему.

Адам мягко сжал моё плечо и повернулся к двери.

– За услуги от человека вроде Уильяма Кейса всегда приходится платить.

ГЛАВА 43

Несколько часов я гадала о том, что Адам сделает с информацией, которую я ему дала. Ему удалось передать её Айви? Он нашел связь между смертью Джона Томаса и информацией, которую слил в прессу его отец?

Конгрессмен Уилкокс действительно был источником этих утечек?

И если это так – откуда он об этом узнал? И мог ли у него быть доступ к какой-то ещё засекреченной информации?

Он знает что-нибудь о спецгруппе телохранителей президента? От этого вопроса у меня перехватило дыхание. Что, если он получил эту информацию? Он мог передать её? Не только прессе – а террористам?

Когда мне нужно было подумать, я гуляла. Боди не остановил меня, когда я вышла из дома. Я обошла квартал по кругу. Затем ещё раз. И ещё раз. Всё это время я говорила себе, что я видела связь там, где её не было. Даже если конгрессмен Уилкокс сливал информацию в прессу – а мы всё ещё не знали этого наверняка – возможно, он был просто грязным политиком, пытавшимся получить продвижение по карьерной лестнице.

« Senza Nome » специализируется на проникновении. У них есть кто-то в конгрессе. Должен быть.

На этот раз, когда я свернула к дому, я увидела, что кто-то сидел на крыльце. Я не сразу узнала его в свете фонаря.

– Генри? – я окликнула его, шагая к крыльцу. – Что ты здесь делаешь?

Он сидел на бетонных ступеньках. За всё время нашего знакомства я ещё никогда не видела, чтобы Генри Маркетт сидел на земле. Его глаза выглядели мрачно.

– Всё в порядке? – спросила у него я.

Генри поднял на меня взгляд. Половина его лица всё ещё находилась в тени, а в его глазах отражался свет уличного фонаря.

– Впервые я увидел тебя, – произнёс он, – на похоронах моего дедушки.

Я опустилась на ступеньку рядом с Генри, не зная, к чему он клонит. Почему он выглядел так, словно он прошел через зону военных действий и увидел что-то ужасное?

– Потом, – продолжил Генри, – на поминках моего дедушки, я увидел тебя с моей сестрой и Ашером. Вы трое бросали воображаемые камешки, – он сделал паузу. – Помнишь?

– Да, – я помнила, что Генри посмотрел на нас, как на сумасшедших, словно не мог даже представить себя бегающим босиком по траве или притворяющимся бросать камни.

Генри сглотнул, а затем поднял руку. На моих глазах, он сделал вид, что бросает камешек.

– Как тебе? – хрипло произнёс он.

– Ужасно, – ответила я. – Он сразу пошел на дно и ни разу не подпрыгнул.

Генри хрипло рассмеялся. Я показала ему, как это делается.

– Всё дело в повороте запястья.

Уголки губ Генри едва заметно приподнялись. Он опустил взгляд на свои руки и воображаемый камешек.

– Иногда Талия просыпается с криками, – его кадык дёрнулся. – Сначала мой отец. Потом дедушка, – в голосе Генри слышалась решительность. – Я говорю ей, что я никогда не позволю, чтобы с ней случилось что-нибудь плохое, но она волнуется не о себе. Она волнуется обо мне. О нашей маме.

Я вспомнила себя в возрасте сестры Генри. Вспомнила, как боялась, что однажды дедушка или Айви могут исчезнуть.

Генри опустил руку в стоявший рядом с ним рюкзак и достал из него белый конверт с моим именем. Я взяла конверт и открыла его. Внутри лежала поздравительная открытка. На ней был изображен элегантный белый свадебный торт, украшенный кружевом.

– От Ашера, – сказал Генри. Он закатил глаза, но напряжение в его голосе не ослабло. – На моей был блестящий пони.

Я раскрыла открытку. Внутри Ашер вычеркнул слова «Поздравляю с вашим бракосочетанием», и написал над ними: «Спасибо, что пыталась доказать, что я не маньяк-убийца».

– Если Джона Томаса убили из-за того, что он нашел в файлах своего отца, – хрипло сказал Генри, – если существует хотя бы шанс, что в этом замешаны влиятельные игроки, и кто-то из них хочет, чтобы виноватым посчитали Ашера…

Не только Талия Маркетт боялась кого-то потерять.

– Я договорилась с Уильямом Кейсом, – сказала я сидящему рядом со мной парню. – На следующем допросе у Ашера будут лучшие адвокаты в стране. Мы не позволим, чтобы с ним что-нибудь случилось, Генри.

– Кендрик, – произнёс Генри, оборачиваясь ко мне с грустной улыбкой на лице. – Некоторые вещи не можешь исправить даже ты. Если правильные люди хотят, чтобы правда о смерти Джона Томаса осталась тайной, как мы сможем их остановить? Как мы можем остановить хоть что-то?

Я знала, что Генри думает о смерти своего дедушки, скрытой, как дело национальной безопасности, и о смерти его отца, переписанной Айви в мгновение ока. Когда я впервые увидела Генри, он шагнул вперед, заслоняя собой свою мать во время похорон его деда. Я увидела в нём знакомую нужду защищать дорогих ему людей.

Он хотел защитить Ашера. И Талию. И меня.

– У Айви есть файлы, – произнёс Генри. – Как и у конгрессмена Уилкокса. Если бы мы смогли в них заглянуть, мы могли бы понять, с чем мы имеем дело.

Я подумала о том, в каком отчаянии должен находиться Генри, чтобы захотеть чего-то от Айви. Я знала, что Айви ни за что не позволит нам даже мельком просмотреть эти файлы. Так что я рассказала Генри о чём-то другом.

– У отца Джона Томаса роман с политическим экспертом, которая критиковала правление Нолана. Возможно, это конгрессмен Уилкокс слил в прессу информацию о взрыве, организованном «Senza Nome», – я сделала паузу. – Это явно пошло ему на пользу.

Уилкокс был партийным организатором партии меньшинства. Каждый проигрыш президента был его победой.

– «Senza Nome» специализируется на проникновении, – продолжила я. – Если верить тому видео с Даниэлой Николае, их люди везде, включая наше правительство.

Генри сжал зубы. Я видела, как он осмысливает мои слова.

– То, что отец Джона Томаса слил информацию о президенте в прессу, не делает его террористом, – Генри всегда был голосом разума и адвокатом дьявола. – Возможно, конгрессмен Уилкокс – коррумпированный политик, но знаешь, сколько их в этом городе? Думаешь, руки президента намного чище?