Текст книги "Путь страсти"
Автор книги: Дженнифер Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Андреа еще никогда раньше не заходила в магазин, где торгуют одеждой для людей. В Колорадо-Спрингс город оборотней располагался обособленно, на окраине города. Чтобы купить в городе что-то из одежды, приходилось брать такси, поскольку у отчима Андреа не было машины. Поэтому она обычно заказывала одежду по каталогу – покупки доставлялись на почту, которая обслуживала всех жителей города оборотней.
Чуть ли не силком вытолкав Андреа из дома, Глория довезла ее до улицы, которая, по ее словам, называлась Саус-Конгресс. Тут было множество блошиных рынков и небольших магазинчиков, торгующих повседневной одеждой, – один из немногих торговых центров, которые разрешалось посещать оборотням. В поход по магазинам Андреа отправилась со смешанным чувством – радостное предвкушение не могли испортить даже мучившие ее угрызения совести. Она заранее знала, как разозлится Шон, если узнает, что они с Глорией, не спросясь, уехали из города оборотней. Но Шон еще ранним утром оседлал мотоцикл и куда-то укатил по делам – то ли решил еще раз поговорить с копами о той перестрелке в баре, то ли отправился выполнять очередное поручение Лайама.
Глория припарковала свою маленькую машинку возле тротуара, умудрившись втиснуться на только что освободившееся место между двумя другими автомобилями. Пока остальные водители – все до единого люди, – разинув рот, таращились на Глорию, Андреа смогла обежать несколько блошиных рынков и магазинчиков, не привлекая к себе особого внимания.
Когда же с магазинами было покончено, Глория уговорила Андреа заглянуть в небольшую кондитерскую, где, по ее словам, подавали изумительное мороженое. Заказав два рожка с шариками разного цвета, она протянула один племяннице и бросила на прилавок горсть мелочи. На ходу облизывая мороженое, Андреа последовала за Глорией к маленькому столику. Мороженое действительно оказалось невероятно вкусным. Уписывая его за обе щеки, Андреа не испытывала ни малейших угрызений совести – благодаря обмену веществ, оборотень мог съесть вдвое больше, а потом, после небольшой пробежки, легко сбросить лишние калории. Так что в том, чтобы быть оборотнем, были и свои преимущества.
Возле их столика вдруг вырос сурового вида мужчина в деловом костюме.
– Простите, но вам сюда нельзя, – чопорно объявил он.
Глория удивленно округлила глаза:
– Но я частенько сюда захожу. Спросите хотя бы их! – Она кивнула на людей за прилавком.
– У нас изменились правила. Вы можете купить мороженое, но после этого обязаны уйти. Оборотни сюда больше не допускаются.
Глория с серьезным видом лизнула мороженое. Потом смерила мужчину ледяным взглядом. Бедняга съежился, сразу став как будто ниже ростом, и даже вспотел.
– Почему? – недоумевала Андреа.
Мужчина промокнул лоб платком.
– После того, как заведения, куда пускают оборотней, обстреливают?! Наш управляющий решил принять меры. Простите, дамы. Я вынужден попросить вас уйти.
Глава 8
Глория с грозным видом поднялась из-за стола – шесть футов роста, да еще каблуки! Менеджер, затравленно озираясь, бледнел на глазах, Глория смерила его испепеляющим взглядом – бедняга, из бледного став зеленым, судорожно глотнул.
Глория невозмутимо лизнула мороженое.
– Собираетесь вышвырнуть нас отсюда?
– Оставь его, – поспешно прошептала Андреа. – При чем тут он?
– Да ты только посмотри на него… на его довольную физиономию!
Андреа выбралась из-за стола. Она была почти одного роста с менеджером и знала, что по сравнению с теткой выглядит достаточно безобидно. Хороший оборотень, плохой оборотень.
– По-моему, вам сейчас лучше уйти, – одарив менеджера приторно-сладкой улыбкой, посоветовала она. – И тогда все будет в порядке. Принесите ей еще мороженого, и мы покинем кондитерскую.
Глория, лизнув мороженое, окинула мужчину плотоядным взглядом. Поняв намек, тот попятился и сделал знак продавцам за стойкой, которые с вытаращенными глазами наблюдали эту сцену.
– Еще мороженого! – гаркнул он. – Любого на их выбор! За счет заведения! – Он повернулся к Андреа: – Простите… но вам действительно лучше уйти. Мне очень жаль, поверьте. Это не мое решение.
– Мы все понимаем. – Андреа попросила принести две пинты мороженого, шоколадного и ванильного с корицей.
Официант галопом понесся выполнять заказ. В зале стояла гробовая тишина. Наконец им принесли пакет с мороженым, и, схватив его, Андреа стала подталкивать Глорию к выходу.
Глория последний раз лизнула тающее мороженое, подумала немного, потом мазнула рожком опешившего менеджера по носу, после чего сунула ему в руки полупустой стаканчик. И выплыла на улицу так, как умела это делать только она, неизменно уверенная, что взгляды всех прикованы к ней.
С тем же неприступно-величественным видом тетка и племянница прошествовали к ожидавшей их в конце улицы машине и только усевшись в нее, принялись безудержно хохотать. Отсмеявшись, Андреа с Глорией хлопнули друг друга по рукам, Глория завела машину и с непринужденным изяществом влилась в поток машин.
– И все-таки это плохо, – покачав головой, пробормотала Андреа.
Они ехали на север по мосту. Слегка моросил дождь, и влажный воздух был пропитан запахом летучих мышей – под мостом их жила целая колония.
– Знаю. – Глория слегка притормозила. – Будь они прокляты, эти люди! Неужели им мало того, что они надели на нас ошейники?
– Возможно, те, кто стрелял, добивались именно этого – хотели запугать людей до того, чтобы постепенно выжить нас отсюда, запереть в городе оборотней, как в какой-то резервации! Но почему, черт возьми?!
– А что, для этого обязательно нужна причина? Люди боятся нас – а когда они чего-то боятся, то ведут себя как полные ублюдки. Это же люди! – Глория презрительно скривилась.
– Да знаю я, – отмахнулась Андреа. – Я имела в виду другое – почему именно сейчас? Ведь о существовании оборотней людям известно уже больше двадцати лет. Они знают, что мы можем и чего не можем – вернее, чего хотим, но никогда не станем делать. Нет, боюсь, тут не страх перед оборотнями, а что-то другое.
– Да что бы ни было! – рассвирепела Глория. Она и раньше, садясь за руль, носилась, как ведьма на помеле, а теперь от злости втопила педаль газа в пол.
Андреа, откинувшись на спинку, вцепилась в сиденье и погрузилась в размышления.
– Привет, Глория. Можешь оставить пакет здесь, – не вставая, бросил Коннор.
Они с Ким смирно сидели на кухне, забившись в угол, чтобы не мешать Шону. Шон молча перевернул на сковородке котлеты – поскольку с утра лил дождь, было решено пообедать дома. Вихрем ворвавшись на кухню, Глория прямо с порога объявила, что их с Андреа вышвырнули из ее любимой кондитерской. Андреа, не в пример тетке, молчала. Она вообще была не похожа на себя – казалось, ее неотвязно мучает какая-то мысль. Она молча сунула Коннору мороженое – шоколадное, его любимое – и ушла.
– А это что такое? Это не Глории, – удивилась Ким, развернув шелковую бумагу, в которую был завернут лежавший в пакете сверток. – Андреа мне сказала, что это она купила.
Коннор, тут же забыв о мороженом, принялся вместе с Ким азартно разворачивать пакет, и перед удивленными взглядами появилась пара узеньких мужских плавок. Коннор, ухмыляясь, повертел их в руках. Заднюю их часть украшала надпись «Высший сорт».
– Что за?.. Ким, это ты купила Лайаму?! Сомневаюсь, что он их наденет…
Шон застыл – лопатка, которой он переворачивал котлеты, застыла в воздухе, растопленное масло с шипением капало на пол.
Голубые глаза Ким стали размером с блюдце.
– Нет… это не я. Я уже бог знает сколько времени не ходила по магазинам. Честно говоря, я решила, что это покупки Андреа.
– С какой стати? – Коннор озадаченно уставился на плавки. И вдруг удивление в его глазах сменилось ехидством, а губы растянулись в улыбке. – О… кажется, догадываюсь! По-моему, это тебе, Шон! – Захохотав, он вытащил из пакета вторую пару трусов – с луком Амура и стрелой на самом интересном месте. – Эй, как ты думаешь, что это означает?
Стряхнув с себя оцепенение, Шон ринулся к плите. И вовремя – еще минута, и котлеты на сковородке превратились бы в обугленные головешки.
– Черт! – с чувством прорычал он, ожесточенно орудуя лопаткой.
Кто поймет эту девчонку! Изменчивая, как море! То заявляет, что превыше всего ценит свою драгоценную свободу, то покупает ему сексуальные трусы. И нет бы тихонечко отдать! Нет – оставила их в пакете, где любой из их семейки мог их найти. Интересно, что у нее на уме? Может, хочет намекнуть, чтобы был настойчивее? Или просто вздумала поднять его на смех? А может, и то и другое?
Как бы то ни было, похоже, она не прочь поиграть. Впрочем, все они, волколаки, такие. Просто как дети!
Ну что ж, если Андреа заигрывает с ним, он готов.
Коннор с ухмылкой извлек из пакета третью пару трусов – на этот раз синих с улыбающимися рожицами.
– Примерь-ка, Шон. Уж очень хочется посмотреть!
– Заткнись, Коннор. Я…
Запах, хлестнувший его по ноздрям, подействовал на Шона как пощечина. Лопатка со стуком упала на плиту. Раскаленное масло, шипя, брызнуло в разные стороны.
– Шон? – Удивленный возглас Ким проник в его сознание, напомнил о том, что он должен держать себя в руках, но было уже поздно. Втянув в себя воздух, он почувствовал запах леса, мяты и едкую вонь Иного.
– Сукин сын! – Шон ринулся в гостиную, сорвал со стены меч и бросился к двери черного хода.
– Кто там, Шон? – вслед ему крикнул Коннор. – Что случилось?
– Оставайся в доме! – не оборачиваясь, на бегу рявкнул Шон. – Охраняй Ким!
Шон выскочил из дома. Моросил пронизывающий дождь, прибивая к земле ледяной туман, растекавшийся по лужайке за домом, словно белесая пелена. Он не увидел ничего подозрительного – за лужайкой тянулся длинный ряд высоких деревьев. Тут было достаточно места для игр детворы – в хорошую погоду, конечно. Солнце уже село, над землей сгущался туман.
Шону удалось отыскать его среди деревьев, ярдах в десяти от двора Глории. Незнакомый мужчина, очень высокий, неестественно худой, длинные волосы, зачесанные назад, падали на спину, словно спутанная белоснежная грива. Лицо незнакомца было чисто выбрито – гладкое, оно казалось неестественно молодым… но в его чертах чувствовалась звериная жестокость. Больше всего Шона поразила его одежда – доспехи из листового серебра и такая же кольчуга, кожаные узкие штаны, башмаки и длинный лук за спиной. Может, вообразил, что он на съемках «Властелина колец», промелькнуло в голове Шона.
Шон, быстрым движением выхватив меч, приставил его к груди незнакомца. Дрожь пробежала у него по спине, когда острие меча коснулось прохода между двумя мирами.
– Какого… Что тебе тут понадобилось? – прорычал он.
Незнакомец взглянул на меч. В глазах его мелькнуло легкое презрение.
– Бастет, – прошипел он. – Меня вызвала она. Не вмешивайся.
– Кто? Хочешь сказать, что кто-то из наших свихнулся до такой степени, что вздумал призвать в наш мир одного из фэйри?
Холодный взгляд темных глаз незнакомца устремился к дому Глории, и Шон слегка попятился. В доме не было никого, кроме Андреа, спохватился он. Глория, по ее словам, отправилась на поиски Дилана.
– Дерьмо! – сквозь зубы выругался Шон.
Забыв о незнакомце, он бросился к дому Глории. Задняя дверь была не заперта. Пробравшись через темную кухню, он ощупью нашел лестницу, влетел на второй этаж и ворвался в спальню. Андреа, сжавшись в комочек, лежала в постели – глаза ее были закрыты, она часто и неровно дышала, словно пытаясь спастись бегством.
– Андреа, проснись! – Шон принялся тормошить ее.
Но Андреа не просыпалась – голова ее безвольно моталась из стороны в сторону, с губ срывались слабые стоны. Отбросив меч, Шон сел возле Андреа и сильно встряхнул ее за плечи:
– Просыпайся же!
Веки ее затрепетали. Еще ничего не понимая, она смотрела на Шона затуманенными глазами. Но вот взгляд ее прояснился, узнав Шона, она ахнула:
– Шон…
Обняв Андреа, Шон прижался губами к ее взмокшему лбу.
– Все в порядке, милая. Что тебе снилось?
По спине Андреа пробежала дрожь.
– То же самое. Тот же самый кошмар, только…
– Только там, в твоем сне, кто-то был, да?
Андреа кивнула, глаза ее затуманились страхом.
– Я слышала чей-то голос. Но теперь… теперь я видела его!
– Светловолосый ублюдок фэйри, да? С ледяными глазами?
– Да, – чуть слышно пробормотала она, сжавшись в комок. – Какого черта… как ты догадался?!
– Только что видел его своими глазами. Между прочим, он утверждает, что ты сама позвала его.
Андреа сдавленно ахнула:
– Ты видел его своими глазами?! Что значит – видел?
– То и значит. Этот тип торчит у нас во дворе, за домом, на небольшой опушке среди деревьев.
Андреа открыла рот от удивления:
– Но я никого не призывала! Мне бы такое и в голову не пришло.
– Не специально. Ты сделала это во сне.
Андреа вскинула голову:
– О, Шон! О… проклятие!
– Ты не виновата. – Шон потерся щекой о ее макушку. – Ты ни в чем не виновата.
– Я хочу его увидеть.
– Не очень хорошая идея.
Андреа вырвалась из его рук.
– Мне плевать! Перестань меня защищать! Пойдем – покажешь, где ты его видел!
– Андреа.
Он забыл, какая она сильная, – молниеносно отпрянув в сторону, Андреа сорвалась с кровати и кинулась к окну. Она уже почти добежала до него, но тут Шон метнулся наперерез. К его удивлению, вместо того чтобы попытаться оттолкнуть его и выбраться в окно, Андреа трясущимися руками стащила с себя рубашку.
Шон застыл, словно пораженный громом. Глаза у него едва не вылезли из орбит. Он успел заметить черное кружево, пенившееся на ее груди. И тут Андреа, одной рукой расстегнув лифчик, быстрым движением сорвала его, а другой принялась стаскивать с себя джинсы.
Вид обнаженной груди Андреа едва не свел его с ума – высокая, упругая, словно персик, увенчанный спелой вишней. В тусклом свете мелькнула еще одна узкая полоска черного кружева, прикрывавшая ее бедра, Шон замер, пожирая ее глазами. Тонкая талия, плавно изогнувшись, переходила в полные бедра, между которыми виднелся узкий треугольник черных как смоль волос. Одно долгое мгновение Андреа с Шоном смотрели друг другу в глаза. Девушка, раздевшаяся для мужчины, который хочет ее, и он, онемевший, не в силах двинуться с места. И тут она начала превращаться.
Волколаки, волки-оборотни, гораздо крупнее обычных волков, а самки почти не уступают по размерам самцам. Конечно, Андреа была не такой огромной, как Шон в облике льва, но по части силы и скорости могла бы поспорить с ним. Гладкая черная шерсть, отливавшая синевой, была того же цвета, что и ее волосы. И глаза у нее остались такими же, дымчато-серыми, что было необычно. У большинства оборотней, когда они превращались в зверей, глаза меняли свой цвет – например, у Шона с Лайамом они из синих становились бледно-голубыми, а у Глории – серебристыми. А вот у Андреа глаза остались прежними. Серыми и изумительно красивыми.
Все это промелькнуло у него в голове за какую-то долю секунды до того, как Андреа повернулась и грациозным прыжком выскочила в окно, приземлившись на козырек над крыльцом. Опомнившись, Шон сорвал с себя одежду, обернулся и бросился догонять ее.
Андреа по-волчьи обнюхивала лужайку позади дома. Дождь наконец прекратился, порывистый ветер, словно злобный пес, рвал в клочья облака, и тогда на небе ненадолго мелькала желтоватая луна, похожая на кусок сыра. Шон, задрав голову, принюхался, но воздух был свежим. Запах Иного бесследно исчез.
Оттолкнув Андреа плечом, он одним прыжком выскочил на проплешину между деревьями, где незадолго до этого видел воина-фэйри. Потом обернулся и долго смотрел, как Андреа, кружась, обнюхивает палые листья, фыркает и разрывает их огромной лапой. Словно почувствовав его взгляд, она подняла голову и уставилась на него своими дымчато-серыми глазами. И Шон – в который уже раз – удивился, что она может без страха смотреть ему в глаза.
Доминантное поведение оборотней гораздо сильнее бросалось в глаза, когда они превращались в зверей, – возможно, потому, что тогда они были бессловесными. Конечно, вряд ли бы кому-то из них пришло в голову обсуждать теорию относительности или вести ученые споры, однако, даже приняв звериный облик, оборотни сохраняли способность обмениваться основными эмоциями. Доминантный зверь держался соответственно, а тот, кто занимал не столь высокое положение, всячески выказывал вожаку смирение и покорность.
Оборотень, не важно, волколак или бастет, занимающий подчиненное положение, держал бы голову смиренно опущенной или бежал бы, отстав на несколько шагов от доминантного самца, уступая дорогу вожаку стаи, который всегда занимал место во главе. Так диктовал закон выживания – вожак, держась впереди, мог первым увидеть врагов. Издав предупреждающий рык, он приказывал стае либо укрыться, либо приготовиться к бою. Те, кто отстал или бродил сам по себе, не могли рассчитывать на защиту и помощь стаи. Защитником был вожак, остальные члены стаи либо почтительно держались на расстоянии, либо беспрекословно повиновались его приказам – ради собственной же безопасности.
Встать прямо перед доминантным самцом, тем более смотреть на него в упор, не осмелился бы ни один из них. Точно так же, как никто из членов стаи не стал бы, демонстративно повернувшись к нему спиной, обнюхивать место, откуда пахло опасностью, посягнув тем самым на священное право вожака первым принять бой. И ни один не стал бы насмешливо вилять хвостом, когда доминантный самец рыком велит остальным держаться на безопасном расстоянии.
Шону очень не понравилось, что Андреа выбежала на то место, где еще недавно стоял Иной. Грань, отделявшая их лес от страны, где обитали фэйри, была очень тонкой. В некоторых местах она порвалась, и ты мог знать, когда дверь в другой мир откроется снова. Чем черт не шутит, вдруг этому воинственно настроенному фэйри вздумается затащить ее туда? Шон оттеснил Андреа плечом, и поляну огласил оглушительный львиный рык.
Покосившись на него, Андреа облизнулась. В ее взгляде светилось призывное «Укуси меня!».
Ну и… естественно, Шон выполнил ее просьбу.
Андреа выползла из-под него, выгнула спину и ласково потерлась о его шею, Шон снова зарычал и одним ударом широкой лапы опрокинул ее на спину. И, к ужасу своему, почувствовал, как в нем пробуждаются звериные инстинкты.
В детстве Шон частенько боролся с братьями, но как-то так получилось, что ему никогда не доводилось драться с волколаками. Перемирие, заключенное между представителями разных видов, которое мешало им разорвать друг друга в клочья, распространялось и на шутливые потасовки молодежи. Шон сразу догадался, что Андреа не только не читала договор о перемирии, но даже вряд ли слышала о нем.
Откатившись в сторону, она вскочила на лапы и огромными прыжками понеслась прочь. Шон бросился за ней. Но Андреа вдруг резко остановилась и обернулась к нему, припав на передние лапы и игриво взбрыкнув задними.
О, так она и впрямь желает поиграть?
Громко зарычав, Шон кинулся к ней. В последний момент Андреа ловко отскочила в сторону, и Шон с размаху плюхнулся на брюхо как раз в том месте, где она только что была. Обескураженно рыкнув, он вскочил на ноги – и страшно удивился, обнаружив позади себя Андреа. Ухватив его зубами за хвост, она с восторгом грызла и трепала его, точно расшалившийся щенок – хозяйский тапок. Шон оскорбленно рявкнул, обернулся – и они покатились по земле, словно огромный мохнатый клубок. В конце концов Шону удалось-таки подмять ее под себя.
Оказавшись под ним, Андреа мгновенно вернула себе человеческий облик.
– А ну слезь с меня, слышишь? – возмущенно запыхтев, потребовала она. – Эй, я к тебе обращаюсь!
Шон молча прижал ее к земле. Ее запах бил ему в ноздри, ее теплое тело извивалось под ним, и это сводило его с ума. «Ты не должен этого делать!» – словно проснувшись, всполошился внутренний голос.
Андреа обхватила его обеими руками, ее пальцы запутались в густой гриве, на губах заиграла улыбка, при виде которой расплавился бы даже камень.
– Ты такой теплый, – промурлыкала она. – Как меховая шуба!
Рычание, заклокотавшее в горле Шона, стало похожим на мурлыканье огромного кота. Опустив массивную голову, он принялся обнюхивать ее щеку, потом потерся о нее носом – ему тоже нравилось ощущать под собой ее обнаженное тело, чувствовать, как его шерсть щекочет ее гладкую кожу. Не устояв перед искушением, он лизнул ее между грудями, почувствовал солоноватый вкус ее кожи и едва не потерял голову.
Нет, это выше его сил! Он должен обладать ею. Зарычав, Шон снова лизнул ее. И почувствовал, как его тело быстро становится человеческим…
Через минуту Андреа обнаружила, что держит в объятиях совершенно голого и невероятно возбужденного мужчину. Глаза Шона из светло-голубых, кошачьих, снова стали темно-синими, однако они по-прежнему горели, как у дикого зверя. Глухо зарычав, он жадно впился губами в ее рот. Острое желание пронзило ее, и Андреа ответила на его поцелуй с голодной страстью, которая не уступала его собственной.
Кожа Шона покрылась потом, губы были горячими, тело – тяжелым. Она вдруг почувствовала, как его язык, повелительно раздвинув ей губы, скользнул внутрь, и по телу ее пробежала судорога желания.
Вся кровь в ее жилах разом закипела – тело Андреа извивалось в его руках, все вокруг стремительно кружилось, словно она сидела на карусели, и удерживала ее только блаженная тяжесть мужского тела. Шон коленом раздвинул ей ноги, и его напряженная плоть прижалась к ее лону, которое было уже горячим и влажным. Пусть теперь попробует сказать, что не хочет его, злорадно подумал он.
Прижавшись губами к ее губам, он накрыл ее своим телом – самец, защищающий свою самку, даже когда он покрывает ее. Луна снова скрылась за тучами. Под деревьями было темно – кто бы ни следил за ними, ночь надежно скрывала их от нескромных взглядов.
Шон, негромко зарычав, укусил ее за шею. Все его существо молча взывало к ней, умоляя о том, чтобы она приподняла бедра, позволив ему погрузиться в нее. Он сдерживался из последних сил, хотя у него было такое чувство, что это вот-вот прикончит его. Все его тело дрожало, словно туго натянутая струна.
– Шон, – замирающим голосом пробормотала Андреа.
– Я должен остановиться. – Голос Шона звенел от напряжения, глаза снова посветлели. Нетрудно было догадаться, каких усилий ему стоит сдерживаться. – Но я не смогу этого сделать… особенно если ты снова заговоришь со мной этим своим чертовым воркующим голосом…
– Не переживай. Если ты очень уж разойдешься, я всегда успею огреть тебя чем-нибудь.
Шон глухо зарычал.
– Не стоит. Дай мне справиться с этим самому, иначе я овладею тобой, и ничто не сможет мне помешать. А мне бы не хотелось делать тебе больно.
– Послушай, я ведь не кричу, не сопротивляюсь и не пытаюсь сбежать, – уже мягче ответила Андреа. – Кстати, ты и сам мог бы это заметить.
– Я хочу тебя. Я безумно этого хочу. Я бы все отдал за то, чтобы оказаться в тебе… и остаться там навечно.
Такое вполне возможно. Когда оборотнями овладевает бешеная страсть, они, как и волки во время совокупления, сцепляются намертво – и иной раз неделю не могут расцепиться. Впрочем, сейчас подобная перспектива выглядела на редкость заманчиво.
Шон был невероятно огромный. Огромное тело, огромный пенис. И это было чертовски здорово. Андреа же была миниатюрнее большинства самок оборотней – она со страхом и радостным предвкушением гадала, как это будет, если они все-таки займутся любовью.
Она робко коснулась его губ:
– Шон, я еще никогда…
Глаза Шона внезапно потемнели. Похоже, ему все-таки удалось обуздать бушевавшую в нем страсть.
– Никогда что?
– Никогда не занималась этим. – Она потерлась об него. – А теперь… что ты об этом думаешь?
Шон посмотрел на нее в упор. Когда он вновь заговорил, в его голосе, как и во взгляде, чувствовалось напряжение.
– Тогда, выходит, я первый…
– …первый обнаженный мужчина, который лежит между моих ног? Да. – Пальцы Андреа запутались в его волосах. – В моей стае, если женщина пускает мужчину к себе в постель, он почти всегда остается в ней до конца своих дней. На каждую самку у нас приходится по десять самцов. И каждый из них отчаянно хочет найти себе подругу.
– Первым… – мечтательно повторил Шон. Его глаза снова изменили свой цвет, из груди рвался ликующий рык. Он был первым, кто дотронулся до нее! Первым, кто сможет назвать ее своей подругой!
Только сверхъестественным усилием воли ему удалось вернуть свои мысли в более безопасное русло.
– Тогда почему ты не оттолкнула меня? – вдруг спохватился он.
Андреа закинула ногу ему на спину, движение оказалось невероятно эротичным.
– Потому что мне не хотелось тебя останавливать.
– Шон! – услышали они встревоженный голос Ким. Через минуту к ней присоединился и Коннор:
– Шон, ты где? С Андреа все в порядке… Эй, ребята, вы… О!..
При виде распростертой на земле парочки Коннор и Ким застыли как вкопанные. Не зная, что сказать, оба только хлопали глазами. Шон инстинктивно прикрыл собой Андреа – по сравнению с ним она была такой маленькой, что это не составило большого труда. Ким, закрыв ладонью рот, поспешно отвернулась. Плечи ее затряслись от едва сдерживаемого смеха. Коннор издал ликующий вопль.
– Эй, Шон, стало быть, она согласилась, да? Когда церемония?
– А ну пошел вон отсюда! – прорычал Шон. – Ты ее совсем смутил!
– Все в порядке, – сдавленным голосом пробормотала Андреа. Из-за навалившегося на нее Шона ее было практически не видно. – Успокойся, Коннор, мы просто играли. Будь лапочкой – сбегай в дом и принеси мою одежду.
– Я сама принесу. – Ким поспешно зашагала через двор к дому. Было видно, что она сдерживается, чтобы не захохотать, из последних сил. Однако стоило ей скрыться, как все трое услышали ее заливистый смех.
– Прекрати ухмыляться, щенок! – рявкнул Шон.
– Да ладно тебе, Шон! – захохотал Коннор. – Тебе пора сделать решительный шаг. В нашем доме явно не хватает женщин. И детенышей тоже. Гляди, дождешься, что наша семья вымрет!
– Хватит нести всякий вздор. Как я могу убедить ее принять мое предложение, когда ты стоишь тут над нами и глазеешь, как мы с ней валяемся на земле?!
Коннор раздраженно фыркнул:
– Хорошо, хорошо, ухожу. Только, умоляю, поторопись! – Повернувшись к ним спиной, он зашагал к дому Морисси.
– И сними со сковородки котлеты – если они еще не превратились в угольки! – крикнул ему вдогонку Шон.
– Уже снял, – буркнул через плечо Коннор.
Через минуту они услышали, как за ним захлопнулась задняя дверь. Что-то подсказывало Шону, что племянник не только снял со сковородки котлеты, но скорее всего, воспользовавшись случаем, успел уже их съесть.
– Почему ты не обратилась? – ворчливо спросил Шон. Он недовольно разглядывал ее, и в глазах его читалось естественное раздражение самца, которого оторвали от любимого мужского занятия. – Что тебе мешало обернуться и самой сбегать в дом за своей одеждой? Не было никакой необходимости просить об этом Ким.
Андреа безмятежно улыбнулась:
– Может, я просто хотела еще несколько минут побыть с тобой наедине?
– Не искушай меня, милая. – Голос Шона дрогнул. Нагнувшись, он потерся носом о ее щеку. Горячее дыхание Шона обожгло ей кожу. – Мне нужно куда больше, чем какие-то пара минут.
Андреа игриво лизнула его в нос.
– Так не трать их попусту! – пробормотала она, целуя его.
И Шон, забыв обо всем, растворился в поцелуе.
– Прости, если я чего-то не понимаю, но… какого черта? Что за игру ты затеял? – часом позже возмущенно осведомилась Андреа.
Шон довел ее до самого дома и даже поднялся с ней по лестнице. Все это время разгоряченная, вспотевшая Андреа буквально изнывала от нетерпения. Однако когда они оказались в ее комнате, Шон, вместо того чтобы опрокинуть ее на постель и продолжить с того места, на котором их так неожиданно прервали, собрал разбросанную повсюду одежду и принялся невозмутимо одеваться. Приведя себя в порядок, он положил меч на шкаф, после чего принялся выдвигать ящик за ящиком и перебирать ее нижнее белье.
– Шон! – Раздраженно фыркнув, Андреа подбоченилась. – Кажется, я задала тебе вопрос. Если ты не слышал, повторяю: какого черта ты делаешь? Почему копаешься в моем белье? Хочешь узнать, какой размер я ношу?
– Нет. Просто хочу освободить место для своего белья.
– Это еще зачем?
– Потому что решил переехать к тебе, милая. Раз уж ты принялась во сне призывать к себе всяких воинов-фэйри, постараюсь держаться рядом, чтобы тебе не вздумалось сделать это снова.
Андреа возмущенно засопела:
– Еще чего! И потом… то же самое может сделать Глория. Хочешь, я попрошу ее спать в моей комнате?
– Но ведь Глории здесь нет, не так ли? Послушай, мы оба знаем, что она рыщет по городу в поисках моего отца. А как только она его найдет, ей и подавно будет не до тебя. Поспорим, что они с отцом будут пропадать не меньше недели?
– Что? Хочешь сказать, тетушка бросит меня, бедную, беззащитную, на произвол судьбы?
– Ну, не такая уж ты беззащитная. И потом, она знает, что у тебя есть защитник – я.
Андреа нахмурилась:
– Ты можешь спать в гостевой спальне.
– Нет милая, так не пойдет. Как я смогу вовремя разбудить тебя, если буду спать в соседней комнате? Если ты обладаешь даром вызвать к себе Иного или они научились как-то использовать твои кошмары, чтобы пробраться в наш мир, я должен быть рядом, чтобы этому помешать.
– Ты делаешь это для меня, но… зачем?
– Как это – зачем? Ради твоей безопасности, разумеется. Ради чего же еще? Ну, и вдобавок мне хотелось бы знать, что, черт возьми, происходит? Этот ублюдок-фэйри вдруг появляется на моем заднем дворе, пока я сам мирно жарю на кухне котлеты! Бац – и он уже тут!
– Не смотри на меня так! Я понятия не имею, как это произошло!
– Вот поэтому я теперь глаз с тебя не спущу. Чтобы понять, как это случилось.
Андреа плюхнулась на кровать и обхватила голову руками.
В следующую минуту Шон уже опрокинул ее на спину и прижал к постели.
– Мы все узнаем, милая, – прошептал Шон. – Не бойся. Я не позволю никому причинить тебе вред.
– Дело не в этом, – пробормотала она. – То есть, я хочу сказать, не только в этом. Знаешь, я думала… вот перееду сюда, и все мои проблемы останутся позади. А вместо этого все стало только хуже. Я уже не знаю, что делать. У меня появился приятель-бастет, который обожает по ночам забираться в мою комнату и копаться в моем нижнем белье. Мне по-прежнему снятся кошмары, от которых у меня поджилки трясутся. И вдобавок к нам вламывается какой-то фэйри… просто потому, что мне в кошмарах привиделся его голос. Я мечтала, что буду мирно жить с тетушкой, ходить с ней по магазинам, а вместо этого думаю, как бы ненароком не нарваться на пулю. По городу бегают люди с винтовками, а меня преследует мартовский кот-переросток, ошалевший от похоти до такой степени, что у него язык волочится по полу!
