Текст книги "Путь страсти"
Автор книги: Дженнифер Эшли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Лайам выслушал брата с таким же невозмутимым выражением лица.
– Ронан, а ты что думаешь?
Ронан пожал широченными плечами:
На первый взгляд похоже на правду. В городе полным-полно молодежных банд, тут детектив сказала правду. А на второй?
– Слишком уж все хорошо организовано… да и эти парни не похожи на подростков. То есть я хочу сказать, что по человеческим меркам они взрослые. Заметьте, как точно было выбрано время – в этот час снаружи бара обычно не бывает народу, даже я спускаюсь в бар, чтобы проверить туалеты. Обычно я делаю это примерно в одно и то же время. Как правило, в баре нет никого, кроме оборотней, хотя в тот вечер тут толклось немало зевак из числа людей.
Лайам моментально догадался, что он имеет в виду.
– Стало быть, они заранее все спланировали – напасть на бар, когда там только одни оборотни, а снаружи – как они выяснили заранее – нет охранника. Интересно…
– Извини, Лайам, – пробормотал Ронан. Если вначале он выглядел просто расстроенным, то теперь в его глазах мелькнул стыд.
Стоявший позади него Дилан успокаивающе похлопал его по плечу:
– Не переживай, дружок. Никто тебя не винит.
– Отец прав, – кивнул Лайам. – В конце концов, это ведь ты прогнал их, Ронан. Если бы не ты, неизвестно, чем бы все закончилось. Хорошая работа, старик! – Они с Диланом обменялись взглядами. – А теперь вернемся к перестрелке в Сан-Антонио. Отец?
– Я как раз в это время был в Сан-Антонио, улаживал кое-какие дела клана, – начал Дилан. Сидевшие за столом понимающе закивали – похоже, все в баре, кроме разве что Андреа да еще приятеля Энни, прекрасно понимали, о чем идет речь. – Эли Бэрри, один из членов нашего клана, со своей семьей сидели в кафе на Аламо-Хайтс. Эли зашел туда пообедать – по его словам, взял себе двойной чизбургер. Вдруг подъехала какая-то машина, из нее вышли двое молодых людей – прямо у него на глазах они выхватили оружие и открыли пальбу. Потом, расстреляв все до последнего патрона, вскочили в машину и умчались в неизвестном направлении. Большинство оборотней успели броситься на пол, но Эли, видимо, захотелось поиграть в героя – он метнулся вперед, чтобы отпихнуть в сторону какого-то зазевавшегося мальца. Тот, к счастью, не пострадал, а Эли схлопотал четыре пули в живот. Андреа почувствовала, как взгляды всех в зале обратились к ней. Эли умирал… но тут подоспела она со своей магией. Так что теперь у Эли появился шанс когда-нибудь заказать себе еще один двойной чизбургер.
– Повезло Эли, – покрутил головой Ронан.
– Не переживай. Зная Эли, держу пари, он выдоит из этой ситуации максимум возможного.
Оборотни захохотали, радуясь, что на этот раз трагедии удалось избежать.
– Если хотите знать мое мнение, друзья, – продолжал Лайам, когда смех понемногу стих, – я уверен, мы имеем дело с кем-то, кому не по нутру заведения, где собираются оборотни. Вернее сказать, принадлежащие людям заведения, которые не против, чтобы их клиентами были оборотни. Какую цель они ставят перед собой – наказать владельцев из числа своих сородичей? Или запугать оборотней, чтобы те перестали посещать эти заведения?
– А разве это важно? – вмешалась Ким. Андреа обратила внимание, что она машинально положила руку на живот, словно защищая будущего малыша. – Стреляют, наносят увечья… слава Богу – вернее, слава Андреа, – что еще никто не умер. Можно сказать, повезло.
Шон положил руку на спинку стула, на котором сидела Андреа.
– Но Андреа не может подпеть всюду.
– Вопрос в том, что нам с этим делать, – снова вмешалась Ким. Она была практикующим юристом, частенько выступала в суде. И хотя сейчас она была не в зале суда, перед двенадцатью присяжными, а в баре, рядом с мужем-оборотнем, в ее голосе зазвучали привычные адвокатские интонации. – Будем сидеть дома за запертой дверью? Или выясним, кто за всем этим стоит, и положим этому конец?
– Узнаю мою девочку! – Лайам с горделивой усмешкой обвел остальных взглядом. – Какая воинственная, верно? Похоже, я сделал правильный выбор!
– Но сначала нужно убедить копов, что все это гораздо серьезнее, чем им кажется, – продолжала Ким.
– Удачи! – саркастически буркнул Ронан.
– Я лучше тебя знаю людей, – уперлась Ким.
И тут вдруг неожиданно подал голос Сайлас, приятель Энни:
– Согласен. Кстати, если хотите, могу замолвить за вас словечко. У меня есть приятель в полиции. Если вы не против, конечно.
Андреа повернулась к Шону:
– Кто он такой?
– Мой друг, – вместо Шона ответила Ким. – Он журналист.
– Репортер? – удивленно протянула Андреа. Она не верила собственным ушам. – Вы впустили сюда репортера?!
– Сайласу нравятся оборотни.
Андреа в упор посмотрела на Сайласа. На один короткий миг их взгляды встретились. Потом Сайлас поспешно отвел глаза.
Андреа могла опираться только на свой небольшой опыт общения с репортерами. Один из представителей этой братии как-то явился в город оборотней, в Колорадо, долго что-то вынюхивал, после чего разразился статьей, в которой утверждал, что оборотни-самцы, когда им не хватает самок, охотятся на женщин, а похитив, обращают их в сексуальное рабство. Это якобы поведала ему какая-то девица, одна из ярых поклонниц оборотней, которую бросил ее парень – оборотень, естественно. Прочитав статью, люди пришли в такую ярость, что потребовали немедленно изловить и перестрелять всех оборотней до единого. А оборотням пришлось потом приложить немало сил, чтобы убедить общественность, что в статье нет ни слова правды. С тех пор прошло уже лет десять, однако воспоминание об этом случае до сих пор жгло, как пощечина.
– С Сайласом все в порядке, он нормальный парень, – пробормотал Шон, бросив на молодого человека взгляд, ясно говоривший о том, что лучше бы ему и впредь оставаться «нормальным парнем»… если он, конечно, дорожит своей шкурой!
– Что ж, попробуй, я не против, – кивнул Лайам. – Не то чтобы я думал, что от этого будет прок… но в любом случае хуже ведь не будет, верно? А пока бар будет открыт, как обычно. Я уговорил владельца нанять второго охранника в помощь Ронану.
– Кафе в Сан-Антонио теперь закрыто для оборотней, – вмешался Дилан. – Мне не удалось убедить владельцев не делать этого. Но у меня язык не поворачивается их осуждать. Они очень напуганы.
– Постараюсь, как смогу, успокоить владельца бара, – вздохнул Лайам. – Хорошо бы отыскать, кто это сделал, – тогда все будет намного проще.
– Я против.
Фраза прозвучала настолько тихо, что Андреа даже не сразу сообразила, что голос принадлежит Шону. Однако при этих словах в баре моментально воцарилась тишина.
– Шон? – Лайам посмотрел на брата. Глаза его сузились. – Что ты хочешь этим сказать?
Взгляды всех обратились к Шону, невозмутимо сидевшему возле Андреа. Окружавшая его аура властности и силы лишь немногим уступала той, которой веяло от Лайама.
– Конечно, было бы здорово отыскать этих гопников и примерно их наказать, – проговорил Шон. – И, дай Бог, нам это удастся. Но ты хочешь сказать, что готов рисковать жизнями – нашими, жизнью Андреа, Ким и вашего еще не родившегося детеныша, – только чтобы доказать, что мы не боимся людей? По-моему, не слишком умная мысль, Лайам. Нет, мы закроем бар и будем искать этих ублюдков. А пока мы их ищем, нужно сделать все, чтобы наши близкие были в безопасности.
Глава 7
В зале снова повисла тишина – и стала расползаться, заливая собой все вокруг, словно вязкая жидкость. Краем глаза Андреа заметила, что Ким принялась бурно протестовать, но, наткнувшись на взгляд Лайама, мигом закрыла рот. Дилан судорожно сжал подлокотники кресла, но даже он не пытался возражать.
– Итак, – на удивление спокойно начал Лайам, – значит, по-твоему, мы должны попрятаться по щелям при первой же угрозе, так?
– Нет, – с нажимом в голосе отрезал Шон. – Мы найдем этих ублюдков и заставим их заплатить за все. Но при этом я считаю неправильным обнадеживать наших сородичей, убеждать их, что им ничего не грозит, тем более наших подруг и детенышей. Ведь могут быть еще раненые.
Лайам и Шон через стол сверлили друг друга взглядами. Судя по всему, ни один из братьев не намерен был уступать. Глаза Лайама стали белыми, как у оборотня, на кончиках пальцев вместо ногтей появились когти… и тут же втянулись обратно.
– Если ты думаешь, Шон, что я имел в виду, что мы будем плясать перед ними на задних лапках, пока над нашей головой свистят пули… – угрожающе начал он.
– Нет, конечно. Я знаю, что это не так, – просто сказал Шон.
Лайам не мог позволить себе первым отвести глаза в сторону. Он был вожаком, альфа-самцом целого клана оборотней. Так что Шону пришлось опустить глаза раньше, чем это сделал Лайам, иначе остальные сочли бы это вызовом, брошенным старшему брату. А в этом случае, особенно если этакое произошло на глазах у других, им с Лайамом пришлось бы драться. Глядя на них сейчас. Андреа со всей отчетливостью вдруг поняла, как близко они подошли к этому. Слишком близко, он тоже это понял. Задержав на Лайаме взгляд чуть дольше, чем это было принято в таких случаях, он коротко кивнул и отвел глаза в сторону. Лайам шумно перевел дыхание.
– Думаю, на сегодня все, – сказал он. – Занимаемся обычными делами, но ни на минуту не забываем об осторожности. Всем понятно?
Последняя фраза означала, что все свободны. Оборотни один за другим стали расходиться. Сайлас ушел вместе с Энни. Остальные негромко переговаривались. Эллисон раскатисто хохотал, о чем-то болтая с Глорией.
Шон встал из-за стола и молча вышел из бара. Андреа выбежала вслед за ним.
Она без труда догнала его на середине пустыря – это был самый короткий путь в город оборотней. Шон шел не спеша, словно бросая вызов всему остальному миру. Андреа знала, что он слышит ее шаги, – для этого ему не нужно было оборачиваться. Он давно уже учуял ее запах, почувствовал тепло ее тела.
– Лайам совершенно не похож на других вожаков стаи, которых я знаю, – сунув руки в карманы, пробормотала Андреа.
– Неужели? – Шон упорно избегал смотреть на нее.
– Конечно. Он позволяет тебе иметь собственное мнение. Больше того – он и глазом не моргнул, когда ты высказал его, да еще при всех. Вожак моей стай, там, в Колорадо, перескочил бы через стол и перегрыз бы тебе горло, решив, что ты бросил ему вызов.
– Что ж, остается радоваться, что Лайам – бастет, а не самовлюбленный, кровожадный волколак.
– Ему не понравилось то, что ты сказал. Но, думаю, в душе он согласен с тобой.
Солнечный луч заиграл на серебряной рукоятке меча, висевшего за спиной Шона.
Какое-то время Андреа шагала молча, независимо сунув руки в карманы. Оборотню-самцу никогда и в голову бы не пришло бросить вызов вожаку, да еще на глазах у остальных членов стаи – конечно, если он не самоубийца. Однако Шон бесстрашно высказал свое мнение, открыто не согласившись со старшим братом. И тем самым в очередной раз доказал, что не похож на остальных оборотней, которых знала Андреа.
– Ты не трус, Шон.
– Ты так считаешь? Приятно слышать.
– Но я думаю, Лайам прав. Если мы попрячемся, то те, кто стрелял, вернутся. И снова начнут стрелять. И так без конца. Они будут уверены, что смогут нас одолеть.
– Я не говорил, что они смогут нас одолеть! – В первый раз за все это время Шон посмотрел на нее… и Андреа наконец поняла, почему Лайам предпочел не связываться с Шоном. Да, дела… выходит, это не Шон, а Лайам пошел на попятную, потрясенно думала Андреа. Не исключено, что и Дилан это понял. Да, Шон первым отвел глаза в сторону, однако он дал Лайаму понять, что если он и прервал зрительный контакт, то лишь ради того, чтобы дать возможность старшему брату «сохранить лицо». – Неужели ты думаешь, я хочу увидеть, как моего племянника нашпигуют свинцом, а потом бросят валяться в крови, как Эли? – рявкнул Шон. – Или моего отца? Или тебя? Особенно тебя… – Он резко остановился и повернулся к ней. Теперь они стояли лицом к лицу, дыхание срывалось с его губ облачками белого пара. – Ты хоть понимаешь, как это ответственно – предложить кому-то стать твоей подругой?! Мне все время хочется защитить тебя… и я ничего не могу с этим поделать.
Андреа попыталась улыбнуться, но губы не слушались ее.
– Наверное, тебе следовало подумать об этом раньше – до того как ты заявил о своих правах на меня.
– Я и думал, – буркнул Шон. – Причем довольно долго. Почти десять лет.
Он смерил ее тяжелым взглядом, но Андреа, удивленно смотревшая на него, даже не заметила этого.
– Десять лет?! – заикаясь, пробормотала она. – Ничего не понимаю… мы же только недавно познакомились!
– Десять лет назад умер мой брат Кенни. А еще за десять лет до этого Кенни потерял свою подругу. Ее звали Синеад. Эти две ночи были, наверное, самими худшими в моей жизни – если не считать той, когда умерла мама. И каждый раз мне казалось, что я не переживу этого, потому что мое сердце разорвется от горя.
Андреа понимала, что имеет в виду Шон. Она была совсем маленькой, когда умерла ее мать, но боль этой потери до сих пор надрывала ей сердце.
– Мне очень жаль.
– Кенни погиб. Когда потом приехал отец, когда они с Лайамом увидели, что Кенни уже мертв… в общем, отец будто сломался. Просто рухнул на землю, обнял меня, прижал к себе и так лежал. Я в ту ночь потерял брата… А он – он потерял детеныша, сына, которого подарила ему моя мать. Они с ней были очень привязаны друг к другу. И вот порвалось одно из звеньев той цепи, которая связывала их. – Шон схватил Андреа за плечи, его пальцы, словно когти, впились в ее тело. – Неужели это и есть любовь, Энди, девочка? Страх потерять кого-то из близких… горе, когда они уходят?
В горле Андреа застрял комок.
– Не знаю. – Узы, связывающие оборотня-самца и его подругу, в ее глазах были чем-то загадочным, сродни волшебству. Никак не связанные с официальной церемонией, они тем не менее были настолько прочны, что каждый не только жил ради другого, но и готов был умереть за него. – Мать стала подругой моего отчима, и вожак стаи официально благословил их союз, но я не замечала, чтобы она была сильно привязана к нему, – чуть слышно добавила она.
Шон удивленно поднял брови:
– Прости, милая. Я не знал. Но если так, то это настоящая трагедия.
– Я была еще совсем маленькой, однако уже все понимала. Отчим обожал мою мать, а она… В общем, чувство, которое она питала к нему, было гораздо меньше. Она была благодарна ему, он ей нравился, но любви… нет, она не любила его. По-моему, она так никогда и не смогла забыть моего отца. А он вернулся в страну фэйри.
– Вот как? – В глазах Шона вспыхнул огонек. – Интересно я всегда считал… – Он осекся.
– Что он изнасиловал ее? – Горько улыбнувшись, Андреа покачала головой: – Нет. Хотя официально считалось, что изнасиловал. Лучше уж так, чем признать, что самка волколака влюбилась в мужчину-фэйри. Хоть не так унизительно, верно? Нет, на самом деле она любила моего отца. И никогда не переставала любить.
– Проклятие! Представлю, каково было тебе…
– Отчим был добрым человеком, и я искренне привязалась к нему. Мама была уверена, что он не причинит мне вреда, когда я появлюсь на свет, хоть он и знал, что, в моих жилах течет кровь фей. И оказалась права. Он любил ее – и ради нее заставил себя полюбить и меня. А вот мать так и не смогла полюбить его. Она согласилась стать его подругой, но лишь потому, что это было ей выгодно. Любовь тут ни при чем.
Шон провел рукой по ее растрепавшимся волосам.
– Понимаю. Но это вовсе не значит, что и ты обязана повторить судьбу своей матери.
– Знаю. Именно поэтому я дала себе слово, что если соглашусь стать чьей-то подругой, то лишь по любви. Поэтому и отказала Джареду. – Андреа брезгливо скривилась. – Ну, не только. Ко всему прочему Джаред был редким мерзавцем.
– Значит, ты мечтала встретить любовь, хотя она идет рука об руку с горем? – Шон обнял Андреа за талию. – И ты говоришь об этом мне, зная, что если тебя смертельно ранят, если ты будешь лежать у моих ног, окровавленная, умирающая, именно мне придется пронзить твое сердце мечом – так же, как я когда-то пронзил им сердце Кенни?! – Он судорожно глотнул. – Мне страшно даже думать об этом. Нет… никогда!
Так вот, значит, чем Шон отличается от Лайама, мысленно ахнула Андреа. То, что в глазах старшего брата выглядело как трусость, было всего лишь страхом за судьбу своих близких. Потому что Шону пришлось бы смотреть, как уходят из жизни те, кого он любит. Представив себе, каково это, Андреа потянулась к нему. Ей вдруг захотелось обнять Шона, прижаться к нему, взять на себя его боль. Она робко положила руки ему на плечи, с удовольствием почувствовав, как бугрятся под курткой литые мышцы, потом сцепила пальцы у него на шее. И в который раз уже удивилась, как в этом могучем теле может уживаться столь нежная, сострадательная, ранимая душа…
– Значит, ты передумал? Ты уже больше не хочешь, чтобы я стала твоей подругой? – дрогнувшим голосом спросила она. Андреа имела полное право ответить самцу отказом. Впрочем, такое же право было и у Шона. При одной мысли о том, что он может отвергнуть ее, сердце Андреа заледенело от страха.
– Вообще-то, наверное, стоило бы. Хотя бы для того, чтобы когда-нибудь мое сердце не разорвалось от горя.
– Но разве такое возможно? Боль и горе – тоже неотъемлемая часть нашей жизни, разве нет? Так же как и счастье.
Шон шутливо ущипнул ее за ягодицу.
– Ушам своим не верю! И когда эта светлая мысль пришла тебе в голову?
– В тот самый день, когда я объявила при всех, что ни за что не соглашусь стать подругой этого куска дерьма, который вообразил себя волколаком! Не соглашусь, чем бы он и его приятели ни угрожали мне!
Шон крепко прижал ее к себе. Горькая складка, портившая его рот, исчезла.
– Эх, я бы многое отдал бы, лишь бы это увидеть! Представляю, как они разинули рот, услышав такое!
– Ну, если ты думаешь, что они аплодировали мне, то сильно ошибаешься, – хмыкнула Андреа.
– Положим, ты от них этого и не ожидала, верно? И все равно сказала все, что думала. Узнаю мою девочку, – с нескрываемой гордостью в голосе проговорил он.
Андреа почувствовала, что краснеет от удовольствия.
– Так страшно, как тогда, мне никогда не было, – смущенно призналась она. «Ну да, и еще в тот день, когда я увидела тебя на автобусной остановке, – мысленно добавила она. – Только это был совсем другой страх».
Лицо Шона заметно смягчилось.
– Ты храбрая. Но это вовсе не значит, что ты достаточно сильна для того, чтобы подставить себя под пули. Лайам твердит, что бар должен работать по-прежнему. Пусть так. Но я не хочу, чтобы ты там работала – по крайней мере какое-то время. Вот разберемся с этой проблемой, и вернешься на работу.
Андреа невольно попятилась.
– Погоди, погоди… Как это – не ходить на работу?! А ну-ка выкладывай, что ты задумал! – потребовала она.
Шон изумленно разглядывал ее раскрасневшееся, сердитое лицо. «Интересно, а чего он ожидал? Что она кротко потупится, промямлит: – Да, Шон, как скажешь, – и послушается?» – возмутилась Андреа. Впрочем, достаточно было только увидеть выражение его лица, чтобы убедиться, что она угадала. Вот так номер!
– Энди, девочка моя, если бы прошлым вечером, я не сшиб тебя с ног и не бросил на пол, ты бы наверняка схлопотала пулю! Или ты не помнишь, что оказалась прямо на линии огня?
Андреа вызывающе подбоченилась:
– Если Лайам сдержит слово и наймет второго охранника и если у него хватит ума приказать, чтобы двери бара держали закрытыми, то все будет в порядке.
– Верно. Ничего не случится, когда ты вечером будешь возвращаться домой одна. Ничего не случится, когда ты перед закрытием выйдешь, чтобы выкинуть мусор в бак. Послушай, тебе ведь вообще не нужно работать – у тебя есть на что жить! Отец позаботился, чтобы никто в городе оборотней не знал нужды. То, что мы вообще работаем, всего лишь прикрытие. Нужно же, чтобы социальные работники что-то писали в своих отчетах.
– Это мне известно, – отмахнулась Андреа. – Но дело не в этом.
– Бегать с подносом – это еще не свобода, милая. Мы просто даем людям возможность увидеть то, что они хотят увидеть.
Мысленно она согласилась с ним. Но если ее тянуло к нему, если она надеялась, что когда-нибудь она станет его подругой, вовсе не означало, что он имеет право выводить ее из себя.
– Нет, но это может облегчить жизнь Лайаму. Это вроде пари, когда мы с Энни бились об заклад, кто вытянет из людей больше чаевых. Возможность иметь немного своих денег – чтобы, например, купить себе машину и не зависеть от щедрости семейства Морисси. Для меня это свобода. Независимость. Неужели ты этого не понимаешь?
– Но это небезопасно! – прорычал Шон. – Дай возможность нам с Лайамом найти этих мерзавцев и разделаться с ними, а потом делай все, что угодно!
– Но ведь вы с Лайамом даже не знаете, кто эти люди! Не знаете, чего они добиваются и на что они готовы пойти, чтобы добиться своего! Вы будете с высунутыми языками носиться по городу и добьетесь только, что вас тоже пристрелят. А что угрожает мне? Ничего – я всего лишь официантка в баре, который охраняет парочка крутых оборотней.
Из груди Шона вырвалось рычание.
– Значит, пока ты в баре, тебе ничто не угрожает? А как тебе нравится перспектива получить пулю на подъездной дорожке?
– Чего ты от меня добиваешься? – рявкнула Андреа, уже не пытаясь сдерживаться. – Надеешься, что я соглашусь сидеть под замком до конца моих дней? Запрешь меня? Где – в доме Глории? Или, может, в своем?
– По крайней мере там ты будешь у меня на глазах.
– Ну уж нет! – Окончательно разъярившись, Андреа ударила Шона кулаком в грудь. – Между прочим, я только-только избавилась от одного отморозка, который мечтал держать меня под замком, пока я не дам согласия стать его подругой, при том что все его сородичи из кожи вон лезли, чтобы ему помочь. Неужели ты вообразил, что я переехала сюда, чтобы забиться в какую-то нору и дрожать при каждом шорохе?! Если так, можешь об этом забыть! Я буду жить, как жила – и никакие люди, с оружием или без, не смогут меня запугать!
Со злостью выдернув увязшие в грязи каблуки, она отпихнула Шона плечом и зашагала к дому. Но он оказался быстрее – не успела она сделать и нескольких шагов, как он преградил ей дорогу:
– Храбрости тебе не занимать, малышка. Но глупости тоже хватает.
– О, спасибо большое! Знаешь, я тебя поняла. Ты не хочешь, чтобы я погибла, и, поверь, я это ценю. Кстати, я тоже не хочу умирать. Но при этом я хочу жить собственной жизнью, сама решать, что мне делать, рисковать или нет.
– Да ты просто волк-одиночка! – рассмеялся Шон, но она не заметила в этом смехе особого веселья. – Хочу напомнить тебе, что мы не допускали этого и прежде, когда волки жили в дикой природе. Не допустим этого и сейчас.
– Мы уже давно не дикие, Шон. Мы живем в городе оборотней, и на дворе двадцать первый век. И мне, если честно, до смерти надоели самцы, которые пытаются мной командовать!
Андреа, вывернувшись из его рук, припустила к дому. К сожалению, на высоких каблуках не очень-то побегаешь. Шону не составило особого труда догнать ее.
– Не командовать, милая. Защитить. И не сравнивай меня с Джаредом. Я бы своими руками разорвал его в клочья за то, что он причинил тебе такие страдания. Мы обращаемся со своими подругами иначе, поверь мне.
– В жизни своей не видела большего идеалиста! – фыркнула Андреа.
Теплая, сильная рука Шона обхватила ее за плечи.
– Кто-то же должен быть идеалистом.
– М-м-м…
Спорить он перестал – но это вовсе не значило, что он готов пойти на уступки. Андреа строптиво дернула головой, но не оттолкнула Шона, когда он обнял ее. Их спор еще не окончен – в свое время они вернутся к этой теме. Но она знала – раз они спорят и пререкаются, значит, Шон еще не победил.
Ночью Андреа опять приснился тот же самый сон. Бесчисленные нити, стремившиеся опутать ее по рукам и ногам, светились каким-то неестественным, злобным светом, металлические провода сжимались, словно стремясь переломать ей кости.
«Андреа».
На этот раз это не был голос Шона. Она понятия не имела, кто зовет ее, – ужас затуманил ей мозг, парализовал ее до такой степени, что Андреа уже была не способна думать.
«Борись, Андреа. Попробуй вырваться на свободу».
– Я пытаюсь! – закричала она.
Нити душили ее, словно какие-то диковинные щупальца. Андреа чувствовала, что задыхается. Из горла ее рвались дикие крики… а потом вдруг что-то сковало ее – железные полосы, гораздо более прочные, толстые и крепкие, чем давешние нити. Андреа судорожно отбивалась, пытаясь вырваться, стряхнуть с себя оковы сна. С трудом вынырнув из кошмара, она увидела Шона. Забравшись к ней в постель, он крепко обнимал ее сильными, теплыми руками.
– Ш-ш-ш, – прошептал он, баюкая ее, как ребенка. – Все в порядке, милая. Я с тобой.
Андреа уже открыла было, рот, чтобы возмутиться, подняла даже руку, чтобы оттолкнуть его. Но пережитый страх сделал свое дело. У нее просто не осталось сил бороться. Всхлипнув, она сдалась. И уронила голову ему на плечо.
Поцеловав ее в макушку, Шон заставил ее вытянуться рядом с ним. Андреа закрыла глаза и провалилась в сон, едва коснулась головой подушки. А Шон еще долго лежал, глядя в темноту и крепко обнимая ее, пока она не забылась тяжелым сном без сновидений.
Андреа проснулась от того, что солнечный луч защекотал ей щеку. Открыв глаза, она обнаружила, что Шона уже нет рядом, хотя постель еще хранила тепло его тела. Она повернула голову и увидела его возле окна. На Шоне не было ничего, кроме черных плавок и белой футболки, и то и другое облегало его, как перчатка. Ради такого зрелища стоило проснуться, лениво подумала Андреа.
– Шон.
Он обернулся:
– Прости, что разбудил тебя.
Андреа сгребла в охапку подушку, на которой еще сохранился отпечаток его головы, и прижала ее к груди.
– Знаешь, о чем я подумала? Что никогда не видела, как ты превращаешься.
Подбоченившись, Шон какое-то время разглядывал ее, словно подозревал очередной подвох. Потом ухмыльнулся. От этой ухмылки Андреа бросило в жар. А дальше все было еще хуже. Сначала он медленным движением стащил с себя футболку. Широкая грудь его заросла курчавыми черными волосами, под гладкой загорелой кожей лениво перекатывались мускулы. Судя по всему, летом Шон отдавал предпочтение рубашкам с коротким рукавом.
Не смотреть она не могла. Отвести глаза в сторону тоже.
Об этом не могло быть и речи. Тем более когда его рука потянула вниз плавки, а секунду спустя они уже полетели в угол.
Сильные, мускулистые, загорелые ноги. Узкие бедра. Напряженная, подрагивающая от нетерпения мужская плоть горделиво вздымалась из темного гнездышка курчавых волос.
Впрочем, долго любоваться этим зрелищем Андреа не пришлось. Тело Шона внезапно стало быстро изменяться, конечности прямо у нее на глазах меняли форму. Из кончиков пальцев с лязганьем выдвинулись когти, руки и ноги превратились в могучие лапы. Лицо сменилось мордой крупной кошки, глаза, до этого синие, стали бледно-голубыми, тонкие губы вздернулись вверх, и между ними блеснул ряд острых клыков. Опустившись на четвереньки, он свирепо тряхнул густой гривой, которой в считанные секунды обросли его плечи. К удивлению Андреа, грива оказалась черной.
Коротко рыкнув, Шон двинулся к ней. Гигантские лапы ступали бесшумно, длинный хвост упруго метался из стороны в сторону, на фоне широкой звериной морды странно выделялись светло-голубые, словно льдинки, глаза. Шон направился к кровати, на которой лежала Андреа. О его намерениях нетрудно было догадаться.
Перепуганная Андреа опасливо выставила вперед руки:
– Только не вздумай запрыгнуть на постель! Если сломаешь кровать, Глория никогда мне этого не простит!
Шон положил лапу на матрас. Андреа и ахнуть не успела, как оказалась на спине и обнаружила, что лицо ее щекочет густой мех, а кожу обжигает горячее звериное дыхание. Послышалось негромкое рычание, и грива у льва внезапно встала дыбом.
Нагнув огромную голову, Шон лизнул ее шершавым языком.
– Кошка слюнявая! Фу!
Шон, словно не слыша, продолжал вылизывать ее. Потом перешел к шее, спустился к груди, подумал немного и попробовал зубами стащить с нее пижаму.
– Шон Морисси, немедленно прекрати! – Андреа, хохоча, отпихивала его, но с таким же успехом могла попытаться сдвинуть с места грузовик.
Лев удовлетворенно мурлыкнул, глаза его заблестели. Судя по всему, он был страшно доволен собой. Фыркнув, он толкнул Андреа бархатным носом – можно было подумать, перед ней игривый котенок, только весил этот «котеночек» никак не меньше тысячи фунтов.
– Чертов котяра! – Андреа отвернулась и нечаянно уткнулась лицом в густую, пушистую гриву, вдохнула острый запах звериного тела. Ей еще никогда не доводилось дотрагиваться до оборотня из рода кошачьих – шерсть бастета сильно отличалась от волчьей. Она была заметно мягче, не такой лохматой и на ощупь больше всего напоминала горячий шелк. Развеселившись, она звонко чмокнула льва между глаз – исполинский лев довольно рыкнул и опрокинулся на спину, подставив ей живот, намекая, что неплохо бы его почесать. И громко замурлыкал. – Завтракать останешься? – поинтересовалась Андреа. – Сказать твоему отцу, чтобы сварил побольше кофе? Или, может, налить тебе в миску молока?
Довольное мурлыканье сменилось рычанием. Шон спрыгнул с кровати, встряхнулся, точно огромный кот, и одним прыжком оказался возле окна.
Изумительно красивый зверь, любуясь им, подумала Андреа. Трудно найти двух оборотней с одинаковой шкурой – то же самое можно было сказать и о бастетах. У Шона шкура напоминала львиную – золотисто-песочного цвета, с разбросанными тут и там чуть заметными, как у ягуара, пятнами. Он покосился на нее через плечо, заметил, что она глаз не может отвести от него, и довольно приосанился, словно чтобы дать ей возможность разглядеть, какой он красавец. «Самовлюбленный мерзавец!» – фыркнула Андреа. Тряхнув головой, Шон перебрался через подоконник и спрыгнул на козырек над крыльцом.
Андреа, скатившись с постели, успела подбежать к окну как раз вовремя, чтобы заметить, как лев, тяжести которого козырек, естественно, не выдержал, вместе с обломками грохнулся на ступеньки крыльца. Она закусила губу, чтобы не рассмеяться. И облегченно вздохнула, когда он, отряхнувшись, одним упругим прыжком пересек двор между домами и вспрыгнул на крышу своего дома.
Приземлился он, само собой, на лапы. Напоследок оглянувшись на нее, Шон взобрался по черепице, пролез в открытое окно собственной спальни и исчез из виду.
Зябко поежившись, Андреа захлопнула окно. В свое время она, признаться, опасалась, что Шон в львином облике разочарует ее, но… нет, не разочаровал. Сказать по правде, Шон был просто великолепен. И не только в львиной шкуре.
На полу остались валяться его трусы и футболка. Подобрав их, Андреа вывернула пояс трусов и довольно усмехнулась. Теперь она знает, какой у него размер.
