Текст книги "Путь страсти"

Автор книги: Дженнифер Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 18

– Шон, ты хорошо подумал? Ты уверен? – шепотом спросил Лайам.

– Заткнись и делай что положено!

Услышав от Дилана новости, Лайам появился дома в рекордно короткое время. Остальная семейка материализовалась точно из воздуха – словно только и дожидались этого звонка.

– Ладно, не рычи. Всегда лучше на всякий случай убедиться, – ухмыльнулся Лайам. Ким суетилась возле Андреа, пытаясь прикрепить к ее волосам венок из первых весенних цветов. Еще две девушки о чем-то перешептывались – вероятно, о том, о чем обычно женщины шепчутся на свадьбах.

– Он уверен! – Коннор порывисто стиснул Шона в объятиях. – У нас будет еще больше детенышей, и это здорово! Может, она уже беременна? – брякнул он.

– Прикуси язык! Между прочим, это не твое дело! – рявкнул Шон. Но по тому, как он стиснул племянника в объятиях, было ясно, что он ничуть не злится.

– Ладно, нет так нет. Ну, так поторопись, старик! – Вывернувшись из объятий Шона, Коннор обнял Андреа. – Добро пожаловать в семью, Андреа! Можете занять мою комнату – она самая большая в доме. А я переберусь к Шону. Хотя у него не комната, а какой-то чулан, – скривился он. – Там и кошку-то не заведешь, не то что детенышей!

– Я, наверное, переберусь жить к Андреа, – заявил Шон, убедившись, что его племянник поставил зардевшуюся Андреа на пол. – Скоро Ким родит, и тут станет тесновато.

– Угу, – подтвердил Коннор. – Да и Глория обрадуется, что в доме наконец появится мужчина. – Он многозначительно глянул на Дилана – тот, отойдя в сторонку, молча дожидался, когда можно будет приступить к церемонии. – Дедуля-то съехал.

– Совершенно верно! – К ним подошла Глория, с головы до ног затянутая в блестящую серебряную парчу. Серебряные туфельки на высоченной платформе ярко сверкали на солнце. Даже лак на ногтях она умудрилась подобрать в тон. – Дамы нуждаются в защите!

– Шутишь? – Коннор непочтительно хмыкнул. – Да твоим врагам достаточно только увидеть тебя, чтобы они со страху наложили в штаны!

– Это точно! – Глория самодовольно улыбнулась, продемонстрировав безупречные зубы. – Добро пожаловать, Шон! Надеюсь, теперь ты каждое утро будешь баловать меня блинчиками! И вообще, здорово, что в доме появится мужчина – будет кому выносить мусор, прочищать водосток, стричь газон, менять прокладки в раковине…

– Замолчи, пока я не передумал! – прорычал Шон.

Глория в притворном ужасе замахала руками:

– О нет… только не это!

Но вокруг уже все хохотали. Шон видел сияющие лица родных – в городе появилась еще одна пара, значит, семья Морисси стана сильнее, а вместе с ними и стая, и весь клан, а значит, и все оборотни тоже. Ким приплясывала от радости. Шон нисколько не удивился бы, если бы Коннор прошелся колесом. В конце концов, ошалев, он выскочил во двор и истошно завыл, оповещая соседей о предстоящем событии.

Лайам шагнул к Шону, братья крепко обнялись и замерли, прижавшись друг другу, вспоминая, через что им пришлось пройти за все эти годы. Они всегда были очень близки. Шон был счастлив, когда Лайам встретил Ким. Хлопнув Шона по плечу, Лайам ткнулся носом ему в шею и радостно улыбнулся:

– Ну, готов?

Шон нетерпеливо кивнул:

– Я давно готов. Может, приступим?

Лайам поднял руки, и голоса смолкли. В комнате наступила тишина.

Церемония благословения при свете луны считалась наиболее священной – днем все происходило гораздо менее торжественно. Молодую пару окружили родственники, друзья и соседи встали чуть поодаль, образовав вокруг них еще один круг. Эрик в качестве друга семьи затесался в толпу родственников. Ким стояла возле Лайама. Будучи подругой вожака клана, она имела право участвовать в церемонии и вместе с ним благословить молодую чету. Мало кто из женщин спешил воспользоваться этим правом, но Ким идея понравилась.

Обычно для благословения достаточно всего нескольких слов. Однако Лайам, откашлявшись, сподобился на целую речь.

– Друзья, мой брат Шон наконец выбрал себе подругу. – Голос его разорвал тишину, и толпа притихла, не сводя глаз со своего вожака. – Это романтическая история о том, как мужчина решил протянуть руку помощи беззащитной девушке и потом неожиданно влюбился в нее, увидев ее воочию. Шон выбрал себе подругу не просто из другого клана, что случается часто, а среди представителей другой расы. В жилах Андреа течет кровь фэйри – возможно, поэтому в ее отношениях с оборотнями всегда ощущалась некоторая напряженность. Но да будет известно каждому… – Лайам обвел взглядом собравшихся, – теперь Андреа Грей – член нашей стаи и нашего клана. Она под защитой не только Шона, чьей подругой она стала, но и моей, Лайама Морисси, вожака прайда, главы клана Остина, города оборотней. Если кто-то хочет возразить… впрочем, уже поздно, потому что я принял решение. Быть посему.

Шон издал восторженный вопль. Лайам открыл было рот, собираясь продолжить речь, но Ким незаметно толкнула его локтем:

– Закругляйся.

Лайам широко улыбнулся:

– Моей подруге не терпится отпраздновать это событие. Что ж… – Одной рукой он обнял Шона, другой притянул к себе Андреа. – Перед ликом солнца властью, данной мне нашим Отцом, скрепляю ваш союз!

Коннор, подпрыгнув, завопил во всю мощь своих легких. А потом, набросившись на подвернувшуюся под руку Глорию, принялся тискать и тормошить ее.

– Да благословит тебя наш божественный Отец, Шон, – проговорил Лайам, обнимая брата, а потом Андреа. – И тебя, сестра.

Глаза Андреа наполнились слезами. Ким, нетерпеливо отпихнув Лайама в сторону, взяла их за руки.

– Теперь моя очередь! Никогда не делала этого раньше, но… Да будет благословен ваш союз. Пусть узы, которые связывают вас, не ослабнут никогда. Будьте счастливы, и да пошлет вам небо много детей! – Она самодовольно ухмыльнулась: – Ну, и как вам это?

– Ты была великолепна. – Андреа порывисто обняла Ким.

Потом настала очередь Шона обнять невестку. А после этого на них набросились остальные, с нетерпением дожидавшиеся своей очереди обнять молодых.

Это тоже было своего рода ритуалом. Признанием нового союза, подтверждением того, что их род, их стая, их клан стали сильнее… что жизнь продолжается.

То, что Лайам принял Андреа, сотворило настоящее чудо. Даже те, кто до сих пор избегал ее, протискивались поближе, чтобы хоть на мгновение прикоснуться к ней. Бастеты, волколаки, вербэры – все до единого. Теперь она была одной из них, одним из звеньев цепи, которая неразрывно связывала прошлое и будущее.

Ронан, заключив Андреа в медвежьи объятия, едва не вышиб из нее дух. Захохотав, он передал ее Эрику. Тот крепко обнял ее, ничего не сказав, – мужчина, потерявший подругу, радовался тому, что одному из его собратьев повезло больше. Уэйд, вожак Андреа – теперь уже бывший вожак, – протолкался к ней после всех. Уэйд уже достиг среднего возраста – они с Диланом были ровесниками, – однако цивилизованная жизнь начала понемногу сказываться на нем. Уэйд в отличие от Дилана обзавелся пивным брюшком, что для волколака было, мягко говоря, странно.

– Удачи, Андреа, – пробормотал он. В его желтых глазах читалось нескрываемое облегчение. «Пусть теперь у Лайама голова болит за эту полукровку» – было написано у него на лице.

– Спасибо. – Андреа не обижалась – она понимала, чего стоило Уэйду дать согласие на ее переезд в Остин. Наверняка многие члены стаи были против. А хороший вожак в первую очередь думает о том, что будет лучше для стаи. Ей вдруг стало даже немного жалко его. И противно. Хорошему вожаку нужны железные яйца. У Уэйда с этим явно были проблемы.

А вот Эллисон принял ее сразу.

– Поздравляю, Энди, девочка! – Он закружил ее над полом. – Я всегда был на твоей стороне. Даже когда ты выбрала этого чертова бастета!

Андреа схватилась за него, чтобы не упасть.

– Спасибо, Эллисон! Ты просто чудо!

– Для волколака, – буркнул из-за ее плеча Шон.

Эллисон примирительно хлопнул его по плечу:

– Зато – в отличие от вас, кошек, – я не вылизываю себя под хвостом! – Он с ухмылкой потянул носом. – Эй, как насчет старого доброго барбекю? – Эллисон скрылся в толпе.

Шон потянул Андреа за руку.

– Знаешь, я люблю свою семью и друзей тоже, но… – Он обвил рукой ее шею. – Проклятие… ты теперь принадлежишь мне, а не им!

– Дай им порадоваться. Всем нам нужен праздник.

– Верно. – Шон потянулся к ее губам. – Но сейчас я бы с радостью наплевал на барбекю, чтобы побыть с тобой.

– Я тоже.

– Так за чем же дело стало? – Шон прикусил мочку ее уха.

Его запах сводил ее с ума. От Шона пахло солнцем и немножко солью. Запустив пальцы в его густые волосы, Андреа глубоко вдохнула аромат его кожи, чувствуя, как в ней пробуждается оборотень.

И тут вдруг она уловила другой запах – резкий, с привкусом мяты. Словно порыв холодного воздуха хлестнул ее по спине. Шон рывком оттащил ее в сторону и глухо зарычал – прямо за спиной Андреа, между деревьями, рядом с тем местом, где возле жаровни с барбекю горланили гости, внезапно возникла зияющая дыра.

В проходе стоял Фионн – его высокая фигура была окутана туманом. Крохотные смерчи, возникшие, когда открылся портал между мирами, отражались в его сверкающих доспехах. Судя по всему, в стране фэйри шел дождь, зато здесь, в мире людей, вовсю сияло солнце.

Андреа направилась к нему – за ней, едва не наступая ей на пятки, пошел Шон. Остальные оборотни еще ничего не заметили… но скоро заметят, и одному Богу известно, что сделают, узнав, что портал между двумя мирами открывается прямо за домом Глории. Как Фионну удалось открыть портал, если она не спала, гадала Андреа. Но это будет первое, о чем она его спросит.

Фионн протянул ей руку в перчатке из тончайшей кожи:

– Андреа, дитя мое! Возьми меня за руку. Позволь мне войти.

– Не дотрагивайся до него! – прорычал сзади Шон.

В глазах Фионна вспыхнул гнев.

– Ты не позволишь мне присутствовать на свадьбе собственной дочери?!

– Это не совсем свадьба… просто наш союз получил благословение, – объяснила Андреа.

Лицо Фионна смягчилось.

– Прошу тебя.

Странно… сегодня в темных глазах Фионна ей почудилось что-то новое. За привычной надменностью угадывалась печаль. Одиночество. Тоска. Перед домом Морисси шумно веселились ничего не подозревающие оборотни – оттуда тянуло дымком и ароматом жарившегося на решетке мяса. А здесь, на заднем дворе за домом Глории, стояла неестественная тишина, только проникший сквозь портал серый туман с легким шипением таял на жарком техасском солнце.

– Ладно, – кивнула Андреа, – только дай слово, что будешь вести себя прилично.

– Андреа, не делай этого! – Шон преградил ей дорогу.

– Оставь, Шон. Я хочу наконец узнать правду.

Она не успела рассказать Шону, что собирается сделать, если Фионн снова объявится, а сейчас на это попросту не было времени. Отпихнув Шона в сторону, она схватила Фионна за руку.

Все произошло мгновенно – не успела она дотронуться до него, как лицо Фионна разительно изменилось. Тоска в глазах исчезла, сменившись торжеством. Цепко ухватив Андреа за запястье, фэйри рванул ее к себе. Она еще успела услышать за спиной вопль Шона, а потом вдруг почувствовала, что летит в пустоту.

Фионн разразился зловещим хохотом. Однако смех почти сразу же перешел в крик, когда наручники, которые Андреа предусмотрительно держала наготове, лязгнув, защелкнулись у него на запястье. Не в силах вымолвить ни слова, он только молча хлопал глазами. Торжествующе ухмыльнувшись, Андреа защелкнула наручники на другой его руке и одним рывком втащила обмякшего фэйри обратно в свой мир.

Глава 19

Дико заорав, Фионн рванулся в сторону и покатился по земле, звеня кольчугой и пытаясь сорвать с себя наручники.

– О-о-о… жжется! – вопил он. – Сними их с меня!

Выхватив из ножен меч, Шон приставил острие к горлу Фионна.

– Солнце и Луна, Андреа! – рявкнул он. – Где тебе, черт возьми, удалось раздобыть наручники?!

– У Глории, – самодовольно усмехнулась она. – Только, умоляю, не спрашивай подробности.

– И не собираюсь. Меньше знаешь – крепче спишь.

Андреа, повернувшись к Фионну, смерила его суровым взглядом.

– Ну что, Фионн Киллиан, великий воин, ты по-прежнему будешь утверждать, что я твоя дочь?

– Конечно! Только моя собственная плоть и кровь смогла бы перехитрить меня!

С губ Шона сорвался смешок.

– Кажется, я догадываюсь, Андреа, в кого ты такая самоуверенная! Ну, и что ты намерена с ним делать?

Андреа смерила Фионна тяжелым взглядом. Он ответил ей тем же. На бледном лице его глаза казались почти черными.

– Докажи это! – потребовала она. – Докажи, что я действительно твоя плоть и кровь, и я позволю тебе вернуться туда, откуда ты пришел.

– Неужели тебе недостаточно моего слова? – надменно осведомился он.

– Конечно-конечно – ведь фэйри никогда не лгут. Тем более оборотням, – саркастически хмыкнула она.

– Проклятие, дитя мое… эти наручники меня убивают! Сними их с меня – и я расскажу тебе все, что ты хочешь знать.

– Сначала скажи мне то, что я хочу знать, и уж тогда я сниму их с тебя, – отрезала Андреа.

Было видно, что в душе Фионна происходит борьба – гнев и оскорбленная гордость душили фэйри. Казалось, его вот-вот хватит удар.

– Я точно знаю, что в твоих жилах течет моя кровь. Вот. – Он сунул трясущуюся руку под сверкающий нагрудник и вытащил тонкую цепочку. Это оказался браслет. Изящные серебряные колечки в виде крохотных листочков были украшены филигранным узором, к каждому из них крепилась фигурка единорога. – Это когда-то принадлежало ей… твоей матери. Зная, что мы не можем быть вместе, она подарила мне его в ту ночь, когда мы расстались.

Андреа уже случалось видеть подобные вещицы в магазинах, куда они заходили с Глорией, только эта была из настоящего тяжелого серебра. Браслет явно был выкован в этом мире – это была одна из тех безделушек, которые с удовольствием носят женщины из рода оборотней.

– Она принадлежала Дине.

Андреа обернулась – возле нее с искаженным лицом стояла Глория. Только тут Андреа заметила, что большинство оборотней, заметив происходящее, окружили их плотным кольцом.

Глория выхватила браслет из рук Фионна.

– Будь ты проклят! Он принадлежал моей сестре!

– Ты уверена? – нахмурилась Андреа.

– Еще бы! – В глазах Глории вспыхнула злость. – Я сама подарила его ей. Как он оказался у него?! Только не говори мне, что это и есть тот ублюдок фэйри, который когда-то соблазнил ее!

– Да, это я, – не поморщившись, подтвердил Фионн. – Я и есть тот самый ублюдок.

Глория, издав воинственный клич, пнула его – остроконечный каблук со свистом рассек воздух в каком-то миллиметре от его головы.

Реакции фэйри можно было позавидовать – даже со скованными руками, корчась от нестерпимой боли, Фионн умудрился схватить Глорию за ногу и рвануть на себя, и при этом не пораниться о приставленный к горлу меч.

– Трусы! – выплюнул он. – Все вы, оборотни, трусы! Напали на безоружного! А если бы на мне не было наручников?

По лужайке прокатился громовой рык, который издал Дилан, – он увидел, как Глория, перепачканная грязью, поднимается с земли, и ринулся вперед. Андреа, раскинув руки, преградила ему дорогу.

– Прочь! – рявкнул он.

На Дилана было страшно смотреть, однако Андреа не намерена была уступать. Если она не помещает ему, от Фионна останется только мокрое место – и как же она тогда узнает правду?

– Не трогай ее, отец! – вмешался Шон.

– Отец! Шон! – Окрик Лайама прозвучал как удар хлыста.

Дилан с Шоном застыли, буравя друг друга свирепыми взглядами. Казалось, время остановилось. Наконец Дилан неохотно отвел глаза в сторону и отвернулся, Лайам обрушился на них, едва сдерживаясь, чтобы не дать волю ярости.

– Дабы избежать кровопролития в этот радостный день, я предлагаю дать этому фэйри возможность высказаться. – Он повернулся к Фионну. – Расскажи Андреа то, что она хочет знать, – рявкнул он. – И если ты будешь так мил, что откроешь ей правду, я, может быть, передумаю и не разорву тебя на куски. А если нет… впрочем, я могу попросить отца или Шона сделать это за меня.

Фионн презрительно скривился:

– Боже, Андреа, как ты можешь жить с этими… существами?!

– А что, у меня был выбор? – Андреа взяла из рук Глории браслет – солнечный луч заиграл на фигурках единорогов, и сердце у нее сжалось. Ее мать всегда любила единорогов. Они очень милые, говорила ее мать, и совсем не такие дикие, как их описывают в легендах. – А откуда ей было столько известно о единорогах? – спросила она.

– Это я показал их ей, – пробормотал Фионн. – Я рискнул и провел ее в наш мир, чтобы она могла увидеть их своими глазами. Дина была очарована ими. Мне было приятно доставить ей это маленькое удовольствие.

Темные глаза его вновь наполнились печалью об ушедшей любви. Несмотря на все его высокомерие, Фионн Киллиан глубоко и искренне любил и до сих пор оплакивал потерю любимой. Андреа накрыла ладонью его руку.

– Дочь моя. – Голос его внезапно дрогнул, глаза наполнились слезами. – Я столько лет ждал встречи с тобой!

Андреа проглотила вставший в горле комок.

– Мне кажется… я тебе верю.

Фионн протянул к ней скованные наручниками руки:

– Может, тогда ты пожалеешь своего старого отца?

– О! – Андреа обернулась к Глории: – Дай мне ключ.

Глория вызывающе сложила руки на груди.

– А ключа нет! – бросила она.

– А это на что? – Андреа продемонстрировала руки. – Хотя… Шон, может, поможешь?

Наручники были обычные, такие, какие используются в полиции, – детская игрушка для оборотня. Шон просунул пальцы между стальным кольцом и запястьем, рванул, и стальное кольцо порвалось, как бумажное. Потом он проделал то же самое со вторым кольцом – Фионн, судорожно вздохнув, принялся поспешно стаскивать с рук перчатки.

– Дай взгляну, – предложила Андреа.

Фионн послушно протянул обе руки – на обоих запястьях красовались багрово-красные отметины. Стальные наручники прожгли ему кожу, несмотря на перчатки.

Зажмурившись, Андреа накрыла ладонью его руки и призвала на помощь магию. Послышалось слабое гудение, и она увидела, как вокруг запястий Фионна образовалось нечто вроде спутанного клубка раскаленных нитей – касаясь его кожи в тех местах, где остались ожоги, они мгновенно чернели и обугливались. Но аура, окружавшая его тело, поразила Андреа – ощущение было такое, словно все его тело покрыто сверкающим панцирем, сотканным из света и серебра.

Нечто подобное Андреа ощущала и в себе. Она попыталась коснуться нитей, обвивавших запястья Фионна, и они потянулись к ней, словно почуяв что-то знакомое.

Даже не оборачиваясь, она чувствовала за спиной присутствие Шона – магия меча мощным потоком пронизывала его с головы до ног, и Андреа мысленно потянулась к ней и к Шону, взывая о помощи, ведь теперь они были связаны неразрывными узами.

И это были не просто слова – теперь она видела, как между их сердцами протянулась нить – крепкая золотая нить, связавшая их навеки.

Раны на запястьях Фионна затягивались на глазах. Когда Андреа открыла глаза, ожоги бесследно исчезли, а Фионн, вытаращив глаза, изумленно разглядывал ее с таким видом, словно видел впервые в жизни.

Серебряные нити, исходившие от него, все еще опутывали ее, словно пытаясь нащупать в ней что-то смутно знакомое…

– Я вижу это… вижу присутствие твоей ауры в моей, – пробормотала она. – Твоей… и ауры моей матери.

– Конечно, дитя. – Черные глаза фэйри казались бездонными. – Это ведь естественно.

Он был частью ее самой – как она была частью его. Она – плод любви этого надменного, закаленного в битвах воина и женщины из рода оборотней.

На глаза Андреа навернулись слезы. Наконец-то после долгих лет стыда и унижений она знала, кто она такая. Теперь она принадлежала им обоим – воину-фэйри, сжимавшему ее руки в своих, и высокому оборотню, безмолвно стоявшему у нее за спиной, чьей подругой она стала.

«Моя подруга. Моя…»

Содрогнувшись в последний раз, Шон выкрикнул ее имя, с наслаждением вдохнул аромат ее тела. Андреа тоже закричала, извиваясь под ним, – эти крики сводили его с ума.

Шон молча осыпал ее поцелуями. Он как будто на время утратил дар речи, но нисколько не сожалел об этом. Сейчас ему хотелось только одного – целовать ее, ласкать, раз за разом все глубже входя в ее покорное тело.

Ее губы были мягкими, глаза в лунном свете, казалось, отливали серебром. Шон вдруг вспомнил, что Фионн смотрел на него с такой же надменностью, которую он не раз замечал на лице Андреа. Да, сомневаться не приходилось – эти двое были родственниками.

Шон посмотрела на Андреа – она была такая тоненькая, изящная… а сам он не чувствовал ничего, кроме дикого, почти животного желания. Он уже излил в нее свое семя, но плоть его вновь окаменела. Шон скрипнул зубами – мышцы Андреа непроизвольно сжались, сдавив его плоть, и он понял, что вновь готов к соитию.

– Что с тобой? – Андреа осторожно коснулась его щеки.

Хриплое рычание вырвалось из его груди, и Шон почувствовал, что снова обрел способность говорить.

– Я оказался внутри твоего восхитительного тела… что, по-твоему, я должен чувствовать?

– Что сходишь с ума от желания?

– Будь я проклят… так и есть!

– Говоришь в точности, как Эллисон.

Шон заскрипел зубами:

– Не вздумай сравнивать меня с этим жалким волколаком – да еще когда мы занимаемся любовью!

Андреа рассмеялась. Эта ее манера дразнить его когда-нибудь сведет его в могилу.

– Ты такой простодушный…

– Ты моя! Моя подруга! Значит, я буду любить тебя до самой смерти.

Соблазнительно улыбнувшись, Андреа пощекотала ему спину.

– Знаешь, а я видела их… я имею в виду узы, соединившие нас. Когда пыталась исцелить отца.

Шон замер, чувствуя, как сердце глухо заколотилось в груди.

– Ты видела?!

– Не знаю… не уверена. Но по-моему, видела. Знаешь, благословение – это не просто слова или древняя традиция, это нечто реальное – Всевышний действительно связал нас невидимой нитью.

– Правда?

– Правда. – Андреа ласково взъерошила ему волосы.

– Выходит, ты теперь тоже «истинно верующая» – вроде тех оборотней, что одеваются исключительно в белое и весь день напролет медитируют посреди круга из камней?

– Ну уж нет! У меня и без того полно дел!

– Это уж точно. Коннор нам всю плешь проест, пока не убедится, что мы намерены в скором времени обзавестись потомством.

– Ты мечтаешь о детях? – В голосе Андреа слышалось сомнение. – Но я ведь не бастет. Наш ребенок появится на свет похожим на человеческого детеныша, и мы даже не будем знать, в чью породу он пошел, в твою или мою. И вдобавок в нем будет что-то от фэйри, – засмеялась она.

– Знаю. Будет… ээ-э… забавно увидеть, каким он станет, наш малыш, – Шон потыкался в нее носом, с наслаждением вдохнул ее запах. – Но… да, ты права, я хочу детей. Наших с тобой детей.

Однако беременность для женщины-оборотня несла с собой смертельную опасность. От страха у Шона свело живот. Он твердил себе, что сейчас все стало намного проще, что медицина ушла далеко вперед, да и сама Андреа как-никак обладала даром целительства. Но он слишком много раз видел, как женщины умирали, пытаясь дать жизнь детенышу, чтобы не волноваться об этом.

– Все будет в порядке, – Андреа, словно почувствовав его страх, ласково погладила его по щеке. – Я ведь теперь не одна.

Шон понимал, что сейчас в нем говорит страх – тот же страх, который отныне заставит его не спускать с Андреа глаз. Он всегда будет рядом, днем и ночью, поклялся он.

– Вас это вряд ли обрадует, – окликнула его появившаяся на крыльце Глория, – но у меня в доме стало слишком шумно. Даже стены трясутся – а все из-за твоего сына, Дилан!

Дилан, примостившийся на стуле в тенечке, предпочел промолчать. Лайам, обняв прижавшуюся к нему Ким, устроился на ступеньках крыльца, а Эрик Уорден, развалившись в кресле и вытянув длинные ноги, неторопливо потягивал пиво. Каштановая шевелюра его сильно выгорела. На фоне загорелого до черноты лица его зеленые глаза приобрели оттенок светлого нефрита.

Лайам украдкой хихикнул:

– Сочувствую! Какая семья это выдержит?!

– А поподробнее можно? – крикнул, перевесившись через перила, Коннор. – Кстати, хочешь совет? Лично я с некоторых пор сплю в наушниках.

– Твое время тоже придет, парень, – буркнул Дилан.

– Ну, тогда держись! – пообещал Лайам.

Глория чертыхнулась вполголоса. Как же она соскучилась по Дилану! Он был изумительным любовником, то – страстным и неистовым, то нежным, в зависимости от обстоятельств и настроения. И дело было даже не в сексе… она скучала по нему. Дилан был единственным, кто по-настоящему слушал ее. Глории всегда казалось, что она ему не пара, но, похоже, Дилана это нисколько не волновало.

Глория закинула ногу на ногу, мимоходом отметив, что лак слегка облупился. Вдобавок она сломала ноготь, когда мчалась спасать Андреа. А все из-за этого ублюдка фэйри, ругнулась она. Сейчас он наверняка вернулся в свою страну, подумала она. Зря все-таки Андреа сняла с него наручники!

– Я сегодня разговаривала с Уэйдом, – продолжала она. – Он назвал Каллума идиотом, но добавил, что не слишком расстроится, если все бастеты поубивают друг друга. Мол, тогда волколаки наконец вздохнут свободно.

Лайам невозмутимо кивнул:

– Чего-то в этом роде я и ожидал.

– Не стоит недооценивать Каллума, – подал голос Дилан. – Он сейчас под защитой стаи, значит, мы и пальцем не можем его тронуть. Но кто знает, вдруг им придет в голову превратить все это в войну между кланами?

– Да, отец. Только если это произойдет, мы от них мокрого места не оставим.

Глаза Дилана сверкнули в темноте, но он ничего не ответил. Глория догадалась, что это значит. Дилан ни за что не стал бы отчитывать Лайама в присутствии остальных, даже если считал, что сын не прав. Для любого вожака первые два года – самые сложные: ему приходится напрягать все свои силы, чтобы удержаться у власти. Выбор у него невелик – либо доказать, что он достоин быть вожаком, либо погибнуть. Вызов, который бросил ему Каллум, – всего лишь проверка «на прочность». И если Дилан сейчас вмешается, Лайаму никогда не добиться ни покорности, ни уважения.

То положение, которое занимала Глория, не позволяло ей сказать об этом Лайаму. Она могла лишь слушать, уповать на его здравомыслие и позволить ему самому принять решение.

«И еще мне хотелось бы, чтобы Дилан восхищался тем, как я ловко выяснила, что за этой стрельбой стоит Каллум и его дружки», – пронеслось у нее в голове.

– Скажи-ка мне, бастет из Лас-Вегаса, – обратилась она к Эрику – в основном для того, чтобы остальные не заметили, что ее, как магнитом, тянет к Дилану, – что тебе за дело до наших проблем?

Глория бросила на Эрика игривый взгляд. Конечно, это было сделано лишь для того, чтобы подразнить Дилана, и ей стоило немалого труда удержаться и не посмотреть на его реакцию.

– Всего лишь хочу помочь, – буркнул Эрик.

Но ведь он здесь для того, чтобы узнать как можно больше об ошейниках, подумала Глория. Она знала об этом, но держала язык за зубами. Кстати, а Дилан заметил, как она умеет хранить тайну?

– Откуда нам знать, вдруг ты передашь нашим врагам все, что узнал от нас?

– Я дал слово молчать. – В голосе Эрика звучало удивление. – Поклялся солнцем и луной.

– Он никому не скажет, – подтвердил Лайам.

– Не скажет, – добавил Дилан.

Проклятие… как же она соскучилась по этому голосу! Соскучилась по его рукам, по его манере покусывать ее, пока они занимались любовью! Еще немного, и она разревется – и выставит себя полной идиоткой!

– Я ухожу! – Глория торопливо встала. – Пойду прогуляюсь. Надеюсь, к тому времени, когда вернусь, эта парочка уже угомонится и даст и мне поспать.

Ни один из мужчин и не подумал подняться – у оборотней это было не принято. Мужчина остается на месте на случай опасности. Ким не переставала возмущаться подобной невоспитанностью, однако Глория считала это вполне естественным. Мужчина обязан быть начеку на случай появления врага. Она до сих пор не могла взять в толк, как люди умудрились выжить при их-то беспечности?!

Ким, подойдя к Глории, обняла ее:

– Спасибо, Глория. Доброй ночи!

Глория ответила ей тем же. Она понемногу привязалась к Ким – может, потому, что с появлением Ким Лайам заметно повеселел. Впрочем, у Шона глаза уже тоже были не такие тоскливые. Если бы только Дилан дал ей возможность…

– Доброй ночи. – Поцеловав Ким в щеку, Глория сбежала по ступенькам, призывно покачивая бедрами. Она очень надеялась, что Дилан это оценит.

Западная часть города терялась среди холмов, тянувшихся вдоль берега реки, – этих мест словно еще не коснулась цивилизация, и только здесь оборотни пока еще чувствовали себя свободными. Глория припарковалась так, чтобы машину не было видно с дороги, сбросила с себя одежду, обернулась волчицей и побежала.

Какое же это было наслаждение – неторопливой рысцой бежать вдоль холмов, под необъятными небесами, когда над головой ярко светит луна! А запахи! Воздух был напоен ароматами реки и леса, сырой земли и открытого пространства – ледяной ветер заставил бы человека стучать зубами от холода, но для разгоряченного бегом волка с его густым мехом он нес с собой приятную прохладу.

Радость переполняла ее – Глории хотелось запрокинуть голову и завыть, но, опомнившись, она одернула себя. Местность только казалась дикой; теперь эти земли принадлежали многочисленным фермерам, людям которые терпеть не могли, когда тут появлялись волки. Нет, тут еще встречались дикие звери – койоты, кролики, змеи, – но они затаились, почувствовав приближение волка.

Набегавшись, Глория уселась на задние лапы и стала принюхиваться, пытаясь успокоиться. Итак, между ней и Диланом все кончено. Ей придется смириться с этим… даже если это разобьет ей сердце.

Прогулка по холмам немного помогла, хотя, возвращаясь к машине, Глория чувствовала, что так до конца и не успокоилась. Вернув себе человеческий облик, она оделась, села в машину и двинулась в сторону города.

На часах было всего одиннадцать – слишком рано, чтобы возвращаться домой, решила она. Глория долго петляла по улицам, пока не отыскала бар, в который она иногда заезжала после таких одиноких вылазок. Его не часто посещали оборотни, но посетители, похоже, нисколько не возражали, когда на пороге появлялась атлетически сложенная блондинка шести футов роста. Глория улыбнулась – теперь, когда стрелков выдворили из города, тут стало безопасно. Так что ничто не мешает ей заглянуть сюда и выпить пару стаканчиков.

Глория была уверена, что здесь безопасно, и два часа спустя, когда, выйдя из бара, направилась к машине. И, как выяснилось, ошиблась – какой-то незнакомый мужчина, выскочив из темноты, дважды выстрелил ей в грудь и исчез, словно растворился в воздухе.

Ошейник у нее на шее ярко вспыхнул, когда Глория инстинктивно попыталась броситься на него, но колени у нее подогнулись, тело обмякло, и Глория привалилась к машине, не чувствуя ничего, кроме отупляющей боли. Она сползла на землю.

Глория лежала, истекая кровью, чувствуя, что умирает, и жалела только об одном – что ей не суждено больше увидеть Дилана. Что она никогда не сможет обнять его, извиниться за свою дурацкую гордость, заставившую ее отказаться от того малого, что он был в состоянии ей дать. Но разве она думала, что собственная глупость обойдется ей так дорого?