Текст книги "Как поцеловать своего лучшего друга (ЛП)"

Автор книги: Дженни Проктор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Дженни Проктор
Как поцеловать своего лучшего друга

Глава 1

Броуди

Я уставился на экран телефона так, будто он вот-вот вырастит ноги из разъема для наушников и начнет танцевать по журнальному столику.

Кейт Флетчер прислала мне сообщение.

Сегодня.

Пять минут назад.

И я понятия не имею, как на него ответить.

Слушайте, я лучше всех понимаю, что тосковать по своей лучшей подруге детства – дело гиблое. У меня три брата, и они напоминали мне об этом больше раз, чем я могу сосчитать (а это о многом говорит, потому что с числами у меня всё в порядке). Они говорят: если бы между мной и Кейт должно было что-то случиться, это уже давно произошло бы.

Логически я всё понимаю. Сознаю, что мы никогда не будем вместе.

Но отпустить её полностью я не могу.

Кейт – моя любимая вредная привычка. Несбыточное желание. Сон, от которого не избавиться.

Прошло тысяча четыреста тридцать три дня с тех пор, как мы в последний раз разговаривали. Эта серия прервалась сегодня. По крайней мере, прервётся, как только я ей отвечу.

Я встаю и начинаю нервно шагать по комнате, пальцы постукивают по бедру. Мне хочется задать ей тысячу вопросов. Но я не могу обрушить на неё допрос, когда она просто написала «привет». Она первая вышла на связь. Я взрослый человек, и взрослый человек должен просто ответить «привет» и дать ей сделать следующий шаг.

На семнадцатом круге по комнате в дверь дважды стучат, и через секунду заходит мой старший брат Перри, рюкзак закинут через плечо.

– Ты… определённо не готов к выходу.

Я останавливаюсь у камина, в середине восемнадцатого круга.

– Я… почти.

– Ага. Похоже на то, – Перри окидывает взглядом комнату и вздыхает, хотя, по мне, он просто драматизирует. Да, гостиная выглядит так, будто на неё обрушился склад снаряжения для походов, но я знаю, где лежит каждая вещь и в каком порядке всё окажется в рюкзаке. Я просто жду, пока высохнет палатка – я только что её вымыл, она сейчас сохнет в саду.

А ещё… мне только что написала Кейт Флетчер.

– Что с тобой? – спрашивает Перри, сбрасывая рюкзак на пол и опускаясь в кресло у окна. – Ты выглядишь странно… напряженно. – Он достаёт телефон и разваливается в кресле так, будто собирается долго ждать.

– Я… э… получил странное сообщение, и оно меня выбило из колеи.

– Оу, неужели Тейлор Свифт наконец-то ответила на все письма, которые ты слал в её фан-клуб?

Я хватаю свёрток шерстяных носков с подлокотника дивана и швыряю ему в голову.

Он легко отбивает их, даже не дрогнув в лице.

– Честно говоря, сообщение от самой Тейлор Свифт было бы менее неожиданным.

Перри поднимает взгляд, и в его выражении появляется настоящее беспокойство.

– Мне написала Кейт, – говорю я.

Глаза у него округляются.

– Кейт из школы? Твоя Кейт?

Я киваю и, тяжело вздохнув, опускаю голову в ладони.

– Что она написала?

– Да ничего. Просто «привет». Сказала, что давно не общались.

И знаете, я не виню Кейт за то, что наша дружба сошла на нет. Мы довольно неплохо держали связь после окончания школы, даже несмотря на то, что я уехал в колледж, а она уехала в Европу жить с отцом. Мы виделись раз или два в год, когда она приезжала в Штаты, и часто переписывались.

Пока не перестали.

Я не злился. Я волновался за неё.

А вот мои братья были в восторге, когда Кейт исчезла из моей жизни. «Теперь ты сможешь двигаться дальше», – говорили они. «Теперь ты перестанешь ждать того, что никогда не случится».

Я понимаю, что рано или поздно мне придётся серьёзнее отнестись к знакомствам с другими девушками. Мне двадцать восемь. Я не хочу провести всю жизнь, читая статьи Кейт – она пишет о путешествиях – и уставившись в её инстаграм. Я отлично понимаю, как жалко это выглядит со стороны.

Не поймите неправильно. Я встречаюсь с девушками.

Просто не всерьёз. Пару месяцев тут, полгода там. В последний год колледжа у меня даже были отношения, которые продлились целый год – с девушкой по имени Джилл. Но ничего не задерживается надолго. Потому что где-то в глубине души я всё ещё надеюсь, что Кейт вернётся в мою жизнь, и тогда… всё будет иначе.

– «Давно не общались»? – повторяет Перри. – Как любезно с её стороны заметить.

– Не начинай, – говорю я. – Ты не можешь одновременно злиться на неё за то, что мы общались, и злиться за то, что перестали.

– Я не злюсь на неё, – отвечает он. – Я просто не люблю, что она делает с твоей головой. Она крутит тобой уже много лет, Броуди.

Я провожу рукой по волосам.

– Но это на моей совести. Она же не делала ничего специально. Я не могу её винить за то, чего она не чувствует.

Перри пожимает плечами в своей фирменной язвительной манере, которая делает его таким невозможным.

– Не буду с тобой спорить. Но, по-моему, ты слишком щедро рассуждаешь, если считаешь, что она тебя никогда специально не водила за нос.

– Водила за… Господи, Перри, ты вообще знаешь, что такое настоящая дружба?

Он смотрит на меня поверх телефона.

– Мне друзья не нужны, – сухо говорит он. – И так хватает братьев и сестер. А с друзьями и всей их «нужностью» моя жизнь стала бы совсем невыносимой.

Можно поспорить, что последние четыре года жизни Перри были достаточно трудными, чтобы объяснить его отношение ко всему. Грязный развод, закончившийся судебными разбирательствами, после которого у него почти ничего не осталось. А потом всё, что мы пережили дома. У отца случился инсульт, ему пришлось рано уйти на пенсию, и Перри взял на себя повседневное управление Stonebrook Farm – рабочей фермой и центром для мероприятий, которая уже почти тридцать лет принадлежит нашей семье. Как только наша единственная сестра Оливия закончила университет, она вернулась домой, чтобы помогать, но Перри по-прежнему приходится тащить на себе львиную долю нагрузки.

И всё же, даже до этого Перри никогда не был особенно… весёлым? Слово «счастливый» тут не подходит. Я видел его счастливым. Просто он не часто улыбается. Он как Рой Кент без мата. Как Стэнли Хадсон, только без апатии. Как доктор Хаус, только без ядовитых шуток. Он всегда выглядит так, будто несёт на плечах груз целого мира – или, по крайней мере, нашей семьи.

– Твоя жизнь не такая уж и невыносимая, – говорю я.

– А ты не влюблён в Кейт, – парирует он, даже не отрываясь от телефона. – Видишь? Если сказать что-то вслух, это ещё не делает это правдой.

– Я не влюблён в Кейт.

Говорю это больше по привычке. Как мантру, которую надеюсь превратить в реальность. Я не люблю её, потому что не могу её любить. Потому что это бесполезно.

– Ага, конечно. Может, позвонить Ленноксу, чтобы он освежил тебе память? Уверен, Флинт до сих пор помнит ту ночь на склоне. Хочешь, и ему наберу?

Перри бьёт ниже пояса.

Нельзя же всерьёз вспоминать всё, что я наговорил почти девять лет назад, в тот единственный раз, когда я позволил себе напиться вусмерть.

Мы были с братьями, за садом, на склоне у обрыва, который мы прозвали просто – Склон. По сути, это и не обрыв вовсе. Если бы кто-то из нас сорвался, он бы просто прокатился пару метров вниз по склону и угодил в заросли рододендронов.

Но оттуда открывался потрясающий вид на долину, идти было недалеко от дома – а если ехать на одном из Gators, наших фермерских квадроциклов, то и вовсе за считаные минуты. С тех пор как мы стали достаточно взрослыми, чтобы гулять по тенистым лесам Западной Северной Каролины в одиночку, Склон стал нашим убежищем – когда мы злились, грустили, попадали в неприятности. А ещё это было идеальное место, чтобы впечатлить девчонок видом и поцеловать их подальше от глаз родителей.

В ту ночь девять лет назад на Склон выбрались все четверо братьев Хоторнов, а напитки принесли старшие – Перри и Леннокс. Они относились к своему возрасту как к значку зрелости, к которому я с Флинтом – братом, младше меня – ещё только стремились.

Я тогда сдал сессию за первый курс и жаловался, что моя лучшая подруга из школы уехала по свету с каким-то парнем.

Престон был её парнем на расстоянии с одиннадцатого класса, так что особо удивляться было нечему. Но совместные путешествия, дальние страны, виллы и прибрежные квартиры, принадлежащие семье Престона… Всё это казалось таким… окончательным. Таким взрослым.

Я плохо помню, что именно наговорил тогда на Склоне. Зато мои братья, похоже, помнят каждое слово моего жалкого монолога о неразделённой любви. Потому что даже спустя девять лет они не упускают случая мне об этом напомнить.

В том числе о том, как я, в слезах, пафосно заявил, что за свои девятнадцать лет был влюблён всего дважды – в Кейт Флетчер и в Тейлор Свифт.

– Ты собираешься ей ответить? – спрашивает Перри.

– Конечно. Когда-нибудь. Мне просто нужно придумать, как.

Перри тяжело вздыхает.

– Броуди. Сколько минут ты уже пялишься в телефон?

Цифра всплывает в голове мгновенно – как всегда.

– Семнадцать с половиной.

– Тебе нужно выбираться из этого состояния, парень. Собирайся. Тайлер вот-вот будет здесь. Ответишь в машине.

Я киваю. Перри, как обычно, прав. Я и так уже потратил на всё это слишком много времени.

Решение присоединиться к Перри в его ежегодном двухнедельном походе по Аппалачской тропе было спонтанным. Мы все в семье любим походы, но Перри – единственный, кто по-настоящему увлечён многодневными маршрутами. Он говорит, что однажды пройдёт весь путь – все 3520 километров – за один поход, без перерыва. Но я поверю в это, когда увижу. Он слишком любит работу, чтобы взять полгода отпуска ради пеших прогулок. Даже два свободных недели мне было трудно выкроить. Но после напряжённой, изматывающей концовки учебного года, мне действительно нужен перерыв. Даже если он пройдёт бок о бок с Перри.

Я встаю и начинаю собирать снаряжение, разбросанное по комнате.

– Ты читал последнюю статью Кейт в Atlantic? – спрашивает Перри, возясь на кухне. – Про влияние туризма на племя масаев в Зимбабве? Гениально написано.

Я замираю и уставляюсь на старшего брата. Меня не удивляет, что после всех своих поездок Кейт стала успешной тревел-журналисткой. А вот то, что Перри читает её статьи – это сюрприз.

– Ты читаешь статьи Кейт?

Перри возвращается в гостиную с контейнером с оставшимся рисом по-китайски в руках.

– Не специально. Просто я читаю Atlantic. А если она там публикуется – значит, я это тоже читаю.

Я же, в отличие от него, читаю всё, что она пишет. И покупаю бумажные версии, если они выходят, чтобы сохранить.

– Да, я тоже читал, – говорю я небрежно.

Перри делает глоток и морщится.

– Сколько этому рису дней? Он хрустит.

– Старый. Почему ты ешь его на завтрак?

– Почему ты его не выкинул? – хмурится он, но продолжает есть. – Тебе самому не кажется странным, что ты знаешь о жизни Кейт намного больше, чем она знает о твоей?

Он лёгким движением носка подталкивает мне те самые носки, которые я в него швырял.

– Не забудь.

Я поднимаю носки и добавляю их к своей куче снаряжения, потом иду к задней двери, чтобы забрать палатку.

– Не знаю. У неё же довольно публичная жизнь. Всё, что я знаю – знают и остальные.

По крайней мере, так было последние четыре года. Раньше я знал о ней всё.

Я выхожу во двор – ровно на столько, чтобы свернуть палатку. Вернувшись в дом, укладываю её и оставшееся снаряжение в рюкзак.

– Может, Кейт и правда кое-что знает. Я ничего не публикую, но Оливия – да. Вроде бы они до сих пор подписаны друг на друга.

– У ленты Оливии одна тема – как сильно она любит ферму. И Тайлера, – хмыкает Перри.

– Точно, – киваю я и смотрю на часы. – Кстати о Тайлере, он разве не должен уже быть?

– Он будет, – говорит Перри. – Ему нужно было помочь маме в козлятнике, но он обещал быть к половине десятого.

– Уверен, она любит его больше нас всех, – говорю я. Муж Оливии, Тайлер, который повезёт нас к Спрингер-Маунтин – южной точке начала тропы Аппалачи, быстро стал маминым любимчиком.

– Только потому, что он обожает её коз, – ворчит Перри.

– И подарил ей внука. Мы все это заметили – самая младшая из пятерых детей Хоторнов, и единственная девочка, первая вышла замуж и забеременела. А у её старших братьев и близко ничего похожего. Судя по всему, ребёнок Оливии, который должен родиться к концу лета, может оказаться единственным внуком, которого увидят наши родители.

Перри после развода зарёкся связываться с женщинами. Мы с братьями пытались расшевелить у него хоть какую-то тягу к жизни, но всё без толку. Как вегетарианец, попавший в мясной отдел супермаркета.

Леннокс, следующий по старшинству, страдает прямо противоположным. Он хочет слишком многого. Найти женщину – не проблема. Проблема – остановиться на одной.

А мой младший брат, Флинт, выбрал актёрскую карьеру, которая не особо совместима с нормальными отношениями. В последний раз я видел его лицо на обложке тетради одной из моих учениц по углублённой химии – вырезка с той самой фотографии, которая украшала свежий номер журнала People с заголовком «Самый сексуальный мужчина года».

Если вы ещё не поняли, я – единственный из братьев Хоторн, кто хоть как-то приближается к нормальности. По крайней мере, когда речь заходит об отношениях. Я хочу жениться. Остепениться. Завести детей. Стать тем сыном, который каждое воскресенье водит детей на обед к бабушке с дедушкой. Это – моя мечта. Осталось только встретить ту самую женщину.

Я машинально перевожу взгляд на телефон, всё ещё лежащий в центре журнального столика.

Первый шаг? Убедить себя, что Кейт – не та самая женщина.

Обязательно этим займусь. Поставлю на первое место в списке дел.

Сразу после того, как отвечу на её сообщение.

Глава 2

Броуди

Мне было девять лет, когда Кэтрин Энн Флетчер – Кейт – поднялась в школьный автобус сразу после трёхчасового звонка, посмотрела на пустое место рядом со мной и спросила:

– Если я сяду сюда, пообещаешь не вести себя как дурак?

Она плюхнулась на узкую скамейку, пододвинула меня бедром и водрузила на колени огромный рюкзак. У неё были длинные тёмные волосы, заплетённые в толстую косу, и лицо, усыпанное веснушками. В Сильвер-Крик новички появлялись нечасто – наш городок слишком маленький, чтобы сюда регулярно кто-то переезжал, – так что весь автобус следил за новенькой. И за тем ботаником, рядом с которым она решила сесть.

А я? Я и слова не смог вымолвить. Только хмыкнул и подтянул очки, съехавшие на самый кончик носа.

– Видишь ли, – продолжила она, – жизненный опыт подсказывает мне, что большинство мальчиков – полные придурки. – Она посмотрела на меня прищуренно. – Я наблюдала за тобой утром, когда ты выходил из автобуса. Ты добрее со своей сестрой, чем вот этот.

Я перевёл взгляд на сиденье перед собой, где сидели мой младший брат Флинт и наша маленькая сестра Оливия. Двое старших братьев уже учились в средней школе и ездили на другом автобусе. Кейт была наблюдательной. Флинт и правда вёл себя строже с Оливией, но и она была не из робкого десятка.

Я пожал плечами.

– Я старше, – сказал я, будто это что-то объясняло.

Она отмахнулась.

– Некоторые, наоборот, считают, что это повод быть ещё злее. Ты хорошо разбираешься в математике? Я в ней ужасна, так что было бы здорово, если бы ты был хорош.

Хорош ли я в математике? Даже в том возрасте я понял, что сейчас прохожу собеседование. Кейт Флетчер решала, годен ли я в друзья. А этот вопрос – будто выигрышный билет в лотерее. Я не просто хорошо разбирался в математике. Я был вундеркинд. Тот самый заучка, который уже к середине четвёртого класса прошёл все школьные курсы по математике. Через два года меня пригласили на шоу Эллен Дедженерес как двенадцатилетнего «человеческого калькулятора».

– Ты спросила, хороший ли он в математике? – подал голос Флинт, обернувшись через спинку сиденья. Даже тогда он был мне надёжной опорой. – Он лучший. Задай ему любую задачку. Хоть с миллиардом цифр.

Он постучал по виску.

– Он решит в уме.

Немного, конечно, преувеличил. У всего есть пределы, и я не всегда мог справиться с задачками на ходу, но когда их придумывали дети – почти всегда получалось.

– Правда? – Кейт удивлённо приподняла брови.

Я пожал плечами, хоть сердце у меня уже колотилось, а по шее расползалась испарина.

– Ну да.

– Любая задачка?

Я кивнул.

– Двести сорок пять тысяч пятьсот пятьдесят разделить на двадцать пять.

– Легкотня, – пробормотал Флинт. – Он всегда справляется с задачками на пятёрки.

Теперь и Оливия следила за происходящим, её глаза бегали между мной и Кейт. Похоже, она тоже чувствовала, как много решается в этот момент.

Ответ пришёл ко мне в голову с той уверенностью, которую я не умел объяснить. Уже взрослым я научился видеть в этом закономерности, но тогда всё казалось волшебством.

– Девять тысяч восемьсот двадцать два, – сказал я.

Прошло восемнадцать лет, а я до сих пор помню, как у неё загорелись глаза, когда она проверила мой ответ на калькуляторе, который вытащила из рюкзака.

С этого момента наша дружба была предрешена.

Кейт решила, что мы станем лучшими друзьями – типично для Кейт, как я понимаю сейчас. И мы действительно ими стали.

А теперь? Даже не знаю, как это назвать. Мы не то чтобы поссорились. Но и не общаемся. Вернее, не общались – до сегодняшнего дня.

Кейт: Привет, Броуди. Давно не общались.

Мне даже не нужно смотреть в экран телефона – её сообщение всплывает перед мысленным взором, пока я хожу по комнате и докладываю последние вещи в рюкзак. Я заставляю себя сосредоточиться, в уме перебираю снаряжение, проверяю дважды, трижды – ничего ли не забыл. Список от Перри был исчерпывающим. Единственное, что я изменил, – это количество воды. Он недооценил минимум на пол-литра.

– Еду ты всю собрал? – спрашивает Перри, глядя на мой рюкзак. – Всё, что я сказал?

Я киваю. Нас ждёт три дня на тропе без возможности пополнить запасы, так что нести придётся всё необходимое.

– Всё собрал. И воды немного больше взял – тебе тоже пригодится. Сколько весит твой рюкзак?

– Броуди, – Перри сверлит меня взглядом. – Если ты ещё раз пересчитаешь, сколько воды мне понадобится, я расскажу отцу, кто ночью угнал Gator и поехал к Кейт. Он до сих пор не знает, откуда тогда сдуло все четыре колеса. Думаю, ему будет интересно.

Я замолкаю, хотя в голове цифры всё ещё бегут. Количество воды, которое нам нужно, зависит от массы факторов: темп ходьбы, температура воздуха, наш вес и вес рюкзаков, расстояние до ближайшего источника питьевой воды. Перри ещё должен быть благодарен, что я всё это могу высчитать в уме. Обезвоживание – серьёзная проблема для тех, кто идёт в дальний поход.

– Перестань, – говорит Перри.

– Что перестать? – спрашиваю я, закидывая рюкзак на плечо.

– Считать, – бурчит он, хватая свой рюкзак и направляясь к выходу. – Глаза у тебя начали бегать. Обещаю, воды в пути будет достаточно.

Я знаю, что мы справимся. Люди проходят тропу Аппалачи каждый год и как-то обходятся без этих безумных расчётов, которые не дают покоя моему мозгу. Прикидки, примерные оценки – чаще всего этого достаточно. Особенно если учесть, сколько непредсказуемых факторов на таких маршрутах невозможно просчитать.

Но это не значит, что я перестану считать.

Иногда я забываю, что для остальных постоянные расчёты – не норма. Что обычные водители не высчитывают время прибытия с учётом малейших колебаний скорости. Что люди на прогулке не прикидывают количество шагов до условного ориентира. Но именно так работает мой мозг. Именно поэтому я выбрал преподавать химию, а не математику. В химии тоже полно цифр, но научная часть позволяет отдохнуть от бесконечных вычислений.

Тайлер подъезжает через несколько минут, и мы загружаем снаряжение. Я глубоко вздыхаю и сажусь на заднее сиденье его внедорожника, уступая переднее Перри.

Мне нужен этот поход. Чтобы выдохнуть. Чтобы побыть в горах. Чтобы хоть ненадолго исчезнуть.

Я устраиваюсь на заднем сиденье и постукиваю телефоном по ладони. Связь на тропе не исчезнет полностью, у меня в рюкзаке есть солнечная зарядка, но покрытие будет нестабильным. Если ответ Кейт приведёт к переписке, лучше начать её сейчас, пока у нас впереди несколько часов дороги, а не потом – когда я буду на тропе, и Перри станет следить за каждым моим движением.

Но что ей написать? И как?

Без восклицательных знаков. Это важно. Хочу выглядеть спокойным. Не чересчур восторженным. То, что с момента её первого сообщения прошёл уже час – даже хорошо. Я не покажусь чересчур нетерпеливым. Хотя… теперь я сам себе напоминаю девчонок с первого курса, которые на уроках по экологии спорят, сколько времени можно держать парня «в ожидании», не отвечая на сообщение.

Надо просто взять и ответить. Повести себя по-взрослому. Раз и навсегда.

Я открываю мессенджер, но не успеваю дойти до чата с Кейт – приходит новое сообщение от Моники, моей коллеги по академии Green River и женщины, с которой у нас несколько месяцев назад было что-то вроде свиданий. Возможно, я даже рад этой небольшой отсрочке. Пусть и вызванной Моникой.

Моника: Привет! Не была уверена, что ты успеешь прочитать почту перед отъездом. Пришло подтверждение: заседание школьного совета перенесли на время после твоего возвращения. Рада, что они поняли, как важно твоё присутствие для защиты программы. Наслаждайся поездкой!

Я закрываю чат и открываю рабочую почту академии. Там действительно письмо, адресованное всему округу – с официальным переносом даты собрания, и отдельное письмо лично мне. Краткое, по сути дублирующее слова Моники:

Броуди,

Школьный совет согласился с тем, что ты заслуживаешь возможности выступить в защиту программы. Обещать ничего не могу, но мы постараемся.

Джон

Больше, чем я получал от директора Джона Талбота за последние недели, так что приму с благодарностью.

Академия Green River – это чартерная школа, ориентированная на сочетание практического обучения на природе с обычными школьными занятиями. Когда меня наняли преподавать химию и экологию, здесь уже были факультативы по скалолазанию, походам, верховой езде и плаванию.

А вот сплавов на байдарках по бурной воде – удивительно, учитывая, что река Грин буквально в километре от школы – не было. Всё пришлось организовывать самому. Писал заявки на гранты, уговаривал местные бизнесы поддержать проект, проходил кучу сертификаций по безопасности. В общей сложности ушло тринадцать месяцев, чтобы официально запустить программу. В первый год записались шесть учеников – идеально, потому что я достал всего семь байдарок. Спустя пять лет – полный набор: двадцать пять школьников, плюс ещё двадцать в списке ожидания.

И теперь всю программу хотят прикрыть.

Я сжимаю челюсть, делаю долгий вдох. Весь смысл этой поездки – забыться и выдохнуть.

Новое сообщение от Моники.

Моника: Буду рада увидеться, когда ты вернёшься. Без тебя в учительской скучно будет! 😘

Я закатываю глаза. Моника – хорошая. Правда. Но она явно не понимает намёков. Даже несмотря на конкретный разговор, в котором я ясно дал понять, что не испытываю к ней романтического интереса и хочу остаться друзьями. Не знаю, как можно выразиться ещё чётче.

Моника пришла в академию через два года после меня, и, поскольку мы немного знали друг друга ещё со школы, быстро начала всё спрашивать у меня. Про школьные порядки, про еду в столовой, про учительские сплетни. Я не возражал. Она правда отличный человек.

Но искры между нами – нет.

Я почти слышу голос Перри у себя в голове: Ты никогда не почувствуешь ничего нового, пока Кейт не вылетит у тебя из головы.

Избавиться от мыслей о Кейт было бы проще, если бы я не жил в Сильвер-Крик. Тут всё напоминает о ней. Каждое место на ферме, где мы бывали. Каждый клочок земли хранит воспоминание с её участием.

И всё же, даже если в словах Перри есть доля правды, дело с Моникой не в этом. Просто между нами ничего нет.

Я набираю короткий ответ на её первое сообщение:

Броуди: Спасибо, что предупредила насчёт заседания.

На второе я не отвечаю. Я и так сказал всё, что мог.

Открываю чат с Кейт, сердце начинает биться чаще. Нет никакого повода волноваться. Я не знаю, что сподвигло её написать, но наверняка ничего особенного.

У меня большой опыт – превращать любое её слово или поступок в нечто большее, чем оно есть на самом деле. Но я уже не тот мальчик. Я слишком взрослый для этого.

Наконец, набираю короткий и нейтральный ответ – в тон её сообщению – и отправляю, не давая себе времени передумать.

Броуди: Привет. Рад тебя слышать. Как ты?

Ответ прилетает почти мгновенно. Будто она ждала.

Кейт: Вопрос простой, а ответ сложный. Я в порядке… наверное. Но… я возвращаюсь домой. Очень хочу тебя увидеть.

Будто удар под дых.

Она возвращается. В Сильвер-Крик. Странно слышать, как она называет это местом, которое считает домом – ведь она столько лет держалась подальше. Пару раз проезжала мимо, но никогда не задерживалась дольше, чем на пару дней. Раньше она шутила, какие мы разные. Что я – тот парень, который никогда не уедет из родного городка, будет держаться ближе к дому и жить размеренно. А она – мечтала объездить весь мир.

В принципе, сплав по бурным порогам реки Грин сложно назвать «жизнью в безопасности», но она не так уж и ошибалась. Я и правда вернулся в Сильвер-Крик сразу после выпуска. Когда получил работу в академии, это казалось настоящим выигрышем. Я никогда не хотел жить где-то ещё. А у неё, к двадцати восьми, больше штампов в паспорте, чем у многих за всю жизнь.

Я печатаю ответ, стараясь держать нейтральный тон.

Броуди: С ума сойти. Прошло много времени.

Ответ приходит снова молниеносно.

Кейт: Да, прошло. Я знаю, что должна извиниться, Броуди. Но я хочу сделать это лично. Слишком многое нужно объяснить.

Я чувствую, как по телу прокатывается волна облегчения. Я не знаю, почему она вдруг пропала. Но я знаю её достаточно, чтобы верить: у неё была веская причина.

Броуди: Ты ничего не должна. Как долго ты будешь в городе?

Кейт: Точно не знаю. Надолго? Мама решила продать дом бабушки Норы. Я возвращаюсь, чтобы всё разобрать и подготовить. Надеялась, ты сможешь забрать меня завтра вечером из аэропорта.

Кейт жила у бабушки – в двухэтажном доме с верандой, всего в паре домов от моего. Нетти, её мама, перестала жить там постоянно после смерти бабушки четыре года назад, хотя раз в пару месяцев заезжала. Я давно думал, продадут ли они этот дом.

Меня накрывает волной возбуждения. Я снова увижу Кейт. И скоро.

На мгновение в голову закрадывается мысль: а не отменить ли поход с Перри? Чтобы действительно забрать Кейт из аэропорта. Но Перри такое точно не простит. Он и так уверен, что Кейт водит меня за нос.

Броуди: Вообще-то, я уезжаю на пару недель. С Перри – в поход по тропе Аппалачи.

Кейт: ЧТО. Это звучит потрясающе! Не переживай, я что-нибудь придумаю. Или машину арендую. Но… две недели?! Это же так долго.

Я провожу рукой по волосам – в животе завязывается узел. Как я вообще выдержу две недели в горах, зная, что она в городе?

Нет, не ждёт меня. Не совсем. Но хочет увидеться. А это…

– Всё в порядке, Броуди? – спрашивает Тайлер, глянув на меня в зеркало.

Я слышал их разговор, но, похоже, совсем отключился.

– Что? А, да. Всё нормально.

– Ты побледнел, – говорит Тайлер. – Подумал, может, укачало.

Укачало – это мягко. Но дело явно не в машине.

– Ты ответил Кейт? – спрашивает Перри, поворачиваясь через плечо.

– Да. Мы переписываемся. Она… – я прочищаю горло. – Она возвращается домой.

– В гости? Или навсегда?

Я подбираю слова осторожно. Лекции мне сейчас не нужны, а если он узнает, что Кейт надолго – начнёт именно с этого.

– Не навсегда. Но она останется на лето.

Он поднимает брови.

– В доме бабушки?

– А где же ещё?

– В доме, который в трёх домах от твоего?

Я тяжело вздыхаю.

– Перри, просто скажи, что думаешь.

– Я ничего не думаю, – отвечает он осторожно. – Просто интересно, как ты к этому относишься.

– Думаю, будет здорово снова с ней пообщаться, – говорю я, гордясь тем, как спокойно прозвучал мой голос.

– Извините, что вмешиваюсь, – говорит Тайлер. – Но кто такая Кейт?

– Подруга Броуди со школы, – поясняет Перри. – Уехала давно. Но любит заскочить в город раз-два в год – ровно настолько, чтобы снова всколыхнуть в нём надежды.

– Она так не делает! – тут же защищаюсь я. – Мы не виделись четыре года. И я не одержим ею.

Перри бросает взгляд на Тайлера.

– Одержим по полной. Он влюблён в неё с восьмого класса.

– Перри, умоляю. Давай не будем. Особенно если нам вместе два недели в горах торчать.

Он отворачивается.

– Ладно. Но через два месяца, когда ты снова по уши в неё влюбишься, а потом будешь разбит, когда она уедет – я скажу: «А я тебя предупреждал».

– Не скажешь. Потому что ты не прав, – говорю я, надеясь этим закончить разговор. – Ничего не случится.

Я возвращаюсь к сообщениям Кейт. Перри не понимает. Я справлюсь. Кейт вернулась – и всё будет в порядке.

Броуди: Ты будешь долго? В Сильвер-Крик? Отдыхать? А я, между прочим, с Перри в походе.

Броуди: Мы будем одни на тропе, Кейт.

Броуди: Целыми днями.

Броуди: Каждый день.

Кейт: Нам нужно придумать кодовое слово? Что-то, что ты сможешь мне написать, если понадобится срочное спасение?

Я улыбаюсь. Здорово, что даже спустя четыре года, мы снова шутим, будто и не было перерыва.

Броуди: Кодовое слово – ТАКОС.

Кейт: Мужчина моей мечты.

Ха. Если бы она только знала.

Броуди: Я справлюсь. Перри не признается, но он рад, что я еду. Ему я нужнее, чем он хочет признать.

Кейт: Некоторые вещи никогда не меняются.

Кейт: Не могу дождаться встречи.

Броуди: Я тоже.

Чёрт, я тоже.