Текст книги "Диаборн (ЛП)"
Автор книги: Дженни Моэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Я покачала головой. Единственное, что его цвета показали мне, что он был в противоречии, сердитый и в равной степени раскаявшийся.
– Это были просто слова. Мне не угрожало никакой реальной опасности.
– Слова могут нанести такой же вред, как и рука, Уиллоу.
– Куинн…
Он прервал меня.
– Иногда я чувствую себя таким неконтролируемым. Я не знаю, где я и что я говорю. Иногда я даже не знаю больше, кто и что я, – его руки сжались вокруг меня. – Внутри меня живет чудовище, Уиллоу. Я чувствую, что оно борется за контроль, заставляя меня делать то, чего я не понимаю. Я не хочу, чтобы ты была жертвой в моих руках.
Я обернулась и обняла его. Я положила голову ему на грудь, слушая его сердцебиение.
– Я не боюсь тебя, Куинн Диаборн. Я боюсь за тебя. Ты хороший человек с чистым сердцем. Я знаю это, но эта вина, которую ты носишь на своих плечах, будет съедать тебя живьем. Я не знаю, через что ты прошел. Я даже не могу себе этого представить или понять, но чтобы ни случилось, тебе нужно поговорить об этом, – я закрыла глаза, поскольку мое дыхание, казалось, синхронным с его. – Поговори со мной. Ты не один.
Он втянул воздух.
– Хорошо. Но не сегодня. Предполагается, что эта поездка будет расслабляющей и веселой, поэтому давай притворимся на одну ночь, что я не испорчен, и на тебя это не влияет.
Я посмотрела на него с вопросом, который задержался на моих губах, и признанием, вертящимся на кончике языка.
– Что? – продолжил он. – Ты, кажется, можешь читать меня, как открытую книгу. Должно быть мои эмоции написаны на моем лице. Может быть, я не должен был сбривать бороду, чтобы оставаться тайной для тебя еще немного.
Его смех согрел воздух в комнате вокруг нас и заставил меня отложить мою исповедь обратно в закрома моей души, где я прятала ее.
– В тебе я много чего не понимаю, – сказала я. Он был загадкой, которую я не могла разгадать. Головоломкой со слишком многими потерянными частями.
Он улыбнулся мне.
– Скорее всего, это так. Давай просто наслаждаться сегодняшним вечером. Завтра мы будем беспокоиться о завтрашнем дне.
– Звучит как план.
Он отстранился от меня.
– Давай тогда. Будь готова к действию.
Глава 13
Куинн
Уголки идеальных губ Уиллоу приподнялись, когда я въехал на автостоянку.
– Это то самое задание, которое нам нужно было выполнить до ужина? – ее смех был ярче, чем сине-белая вывеска Lowe's, светящаяся на верхней части здания.
– Я думал, это была твоя мечта об идеальной ночи в Цинциннати. Разве нет? – я попытался выглядеть обиженным.
– Нет, это именно то, чего я ждала от этой поездки, так что все прекрасно.
– Что ж, у тебя назначено посещение спа-центра утром, поэтому я хотел забежать немного вперед и провернуть кое-что из задуманного сегодня вечером.
– Запись в СПА? О чем ты говоришь?
– В отеле есть спа-центр. Я записал тебя на сеанс массажа. Они также сделают тебе маникюр. На руках и ногах.
– Ты меня балуешь, Куинн. Ты собираешься превратить меня в монстра.
Я мог сказать, что она пожалела об этих словах, как только они слетели с ее языка. Я никогда не хотел, чтобы она чувствовала, будто ей нужно быть осторожной со мной.
– Ты слишком много работаешь, – сказал я, надеясь, что она не перекрутит мои слова. – Ты заслуживаешь немного удовольствий для себя. И я все еще пресмыкаюсь.
– Если это твой способ извиниться, тогда продолжай время от времени допускать ошибки. Я могу с этим справиться.
– Это будет несложно. Но нам нужно поторопиться, – сказал я, хватаясь за ручку двери. – В девять часов у нас ужин в отеле.
Когда мы вошли в магазин, она все еще улыбалась от уха до уха. Мы направились прямо к отделу сантехники. Я отступил и позволил ей творить волшебство, когда она выбирала раковины и смесители для ванной. Я высказывал свое мнение только тогда, когда его спрашивали. В конце концов, это был ее дом и ее будущая гостиница.
Мы загрузили огромную подвижную тележку всем, что она выбрала. Менеджер согласился сохранить ее для нас на ночь, если мы заплатим, прежде чем уедем. Таким образом, нам не нужно было возвращаться в гостиницу; Хотя раздражение парня-камердинера, возможно, стоило трудностей.
Примерно через час мы прошли мимо рядов с черепицей и красного дерева и отправились в отдел пиломатериалов. Она не знала, что я искал, поэтому я толкал тележку впереди Уиллоу. Пиломатериалы были уложены до самого потолка. И я сразу понял, что нам будет необходима помощь, чтобы получить то, что мне было нужно, когда небольшой грузоподъемник выехал из-за угла. Идеальное время.
Я отодвинул нашу тележку в сторону.
– Подождем, пока он разгрузится, и тогда попросим его помочь нам.
– Над чем ты сейчас работаешь? – спросила она.
– Несколько полок в шкафу на верхнем этаже, – в доме было очень мало места для хранения. Ей нужно было бы куда-то положить дополнительное белье и те маленькие бесплатные бутылочки с шампунем и кондиционером, которые я представлял, будут во всех ванных комнатах. – Там понадобится…
Грохот, сопровождаемый знакомым оглушительным звуком, заставил меня налететь на Уиллоу. Я бросился на нее сверху, толкнув на землю. Она приземлилась со стуком, который я чувствовал больше, чем слышал, когда стрельба продолжалась над нашими головами. Я прикрыл ее тело своим, держа нас как можно ровнее. «Враг не получит ее. Они и так забрали у меня слишком много».
Спустя всего несколько секунд стрельба стихла, и только тогда я понял, что Уиллоу хватается за меня.
– Нет, нет, – я слышал свои крики. Я скатился с нее, чтобы проверить повреждения. Крови не было, но я разорвал ее рубашку, чтобы найти любое ранение, которое может отнять Уиллоу у меня.
Она ударила меня по рукам.
– Куинн! Что ты делаешь? – ее голос был приглушен, глаза были дикими от ужаса. – Стой! – она свела полы рубашки.
«Она в порядке». Я провел руками по волосам, пытаясь успокоиться. Звук стрельбы продолжал эхом отдаваться в моем сознании. Начиная с моих ног, дрожь прокатилась по моему телу. Я чувствовал, что был в огне, мне было так жарко.
Ее руки были на моем лице.
– Куинн. Вернись ко мне. Куинн, – прошептала она, и ее голос наполнился отчаянием, которое я чувствовал. – Все нормально. Я в порядке.
«Она в порядке. Ей не больно». Я смотрел в ее широко раскрытые, немигающие глаза.
– Я в порядке.
«Она в порядке».
Я моргнул, пытаясь понять, почему она здесь, и поблагодарил Бога за то, что она не пострадала.
– Можешь встать? – спросила Уиллоу. – Как твоя лодыжка?
Я посмотрел на свою лодыжку, и события последних нескольких дней нахлынули на меня. Уиллоу и я за ужином. Моя исповедь о моем состоянии. Охота. Уиллоу и я в больнице. Дорога домой после. Ужасные вещи, которые я ей наговорил. Повторное пробуждение в лесу за домом. Снятие гипса и обнаружение того, что моя нога в хорошем состоянии. Наблюдение за тем, как она спит в машине. Желание обрести такой же мир.
«Ты больше никогда не будешь так спать. Не в таком состоянии», – сказал я себе.
«Мое состояние». Агония истины накрыла меня. Это был еще один эпизод. Один эпизод. Я огляделся, чтобы обнаружить немало людей, собравшихся в конце прохода. Одни смотрели на меня с любопытством. Другие с жалостью на Уиллоу.
Водитель грузоподъемника заговорил первым.
– Мэм, вы в порядке? Вы не пострадали?
«Я причинил ей боль?»
Уиллоу держала свою рубашку запахнутой. Ее руки обвились вокруг себя. Я знал, что я сделал это, что виноват. Я потянул себя за волосы, и она поморщилась, согнувшись пополам.
Уиллоу подняла руку, останавливая сотрудника магазина.
– Я в порядке. Правда.
– Стоит вызвать полицию?
– Нет, он со мной. Он не сделал мне больно.
– Вы уверены? Вы плохо выглядите.
Я слушал их разговор, чувствуя себя все хуже с каждым произнесенным словом. Я сделал это. Перепутал кучу падающего дерева с вражеской стрельбой. Сопоставил коридор магазина с засадой на вражеской территории. Унизил Уиллоу.
– Я в порядке. Он – мой парень. Он не сделал мне больно. Он защищал меня.
Я развернулся и побежал, ее слова повторялись в моей голове снова и снова. «Он – мой парень. Он не сделал мне больно. Он – мой парень. Он не сделал мне больно. Он – мой парень».
Я обошел толпу в конце прохода и продолжал, пока не оказался рядом со своим грузовиком. Я открыл дверь, забрался внутрь и обхватил руль. Мне хотелось убежать, чтобы избавить нас обоих от дальнейшего унижения, но я не мог оставить ее после того, что с ней сделал. Самое меньшее, что я мог сделать, это благополучно доставить ее домой. Я попытался уверить себя, используя методы, которым меня научил военный врач. Я досчитал до ста, но не смог выровнять свое дыхание настолько, чтобы просто произнести цифры.
– Куинн. Я здесь, – Уиллоу постучала в окно, предупредив меня, прежде чем открыла дверь грузовика. «Она так боялась меня, что не решалась залезть в машину. Я снова все испортил». Я кивнул головой, глядя на рулевое колесо.
Дверь открылась, и девушка скользнула внутрь.
– Ты не боишься садиться ко мне?
– С чего бы мне бояться? – спросила она. Ее голос был едва ли не шепотом.
– Потому что я сделал тебе больно. Я бросил тебя на пол и разорвал твою рубашку, – даже от этих слов у меня болело сердце. «Она больше никогда не поверит мне. Никогда не захочет быть рядом со мной».
– Ты этого не делал, – я зажмурился от ее слов. – Куинн, ты не сделал мне больно. Ты защищал меня. Я полностью осознаю произошедшее, и все в порядке.
Я застонал.
– Я порвал твою рубашку. Я унизил тебя перед всеми теми людьми.
– В течение последних нескольких дней я надеялась, что ты порвешь мою рубашку. Это было не совсем так, как я представляла, – сказала она шутливо. – Но я приму от тебя столько, сколько ты можешь дать.
Она произнесла последние слова с такой силой, что я повернулся и посмотрел на нее. Ее язык тела не соответствовал ее словам. Она опустила свою руку на колени, почти сгибаясь пополам.
– Ты снова плохо себя чувствуешь?
– Это пройдет. Мне нужно всего несколько минут.
Она была бледной.
– Я отвезу тебя в больницу, – я приподнял свои бедра с сидения, чтобы достать ключи из кармана.
– Нет, – простонала она. – Не надо.
– Почему нет? – спросил я, поворачивая зажигание. Машина вернулась к жизни, но Уиллоу схватила меня за руку, прежде чем я успел тронуться с места.
– Мы не поедем в больницу, Куинн. Они не смогут мне помочь.
– Что значит «они не смогут тебе помочь»? – множество плохих сценариев пронеслось у меня в голове. Каждый новый, казалось, хуже, чем предыдущий. Уиллоу часто чувствовала себя плохо, но, несмотря на мои просьбы, она отказывалась идти к доктору, останавливая меня одним оправданием за другим. Теперь она была категорично настроена, отказываясь от моей помощи. Это может означать только одно. – Ты уже знаешь, от чего тебя тошнит.
– Я хотела тебе сказать, но не знала как.
«О, боже мой, нет! Я не могу потерять еще кого-нибудь. Я не могу этого сделать». Будто кто-то схватил меня за горло.
– Ты умираешь? – выдохнул я.
– Нет, – трепет ее ответа немного успокоил меня.
– Это так? И ты боялась сказать мне, – я резко указал на магазин, на нее и на себя. – Зачем мы это делаем?
– Я не умираю, – сказала она, задыхаясь и хватаясь за приборную панель. – Это ты. Только ты. Если ты успокоишься на минутку, я буду в порядке.
Я мгновенно успокоился, на миг уставившись на нее, в то время как разговор в Pond & Duck проигрывался в моем сознании. «У меня очень чувствительный желудок. Быть вокруг людей может быть очень трудно для меня», – сказала она.
«Это ты. Только ты».
– Из-за меня тебе плохо?
– Это не то, о чем ты думаешь. Оставь это, Куинн, – взмолилась она.
– Но это я, верно? Я заставляю тебя болеть? Ты сказала, что это зависит от того, что происходит вокруг, но выходит, это зависит от того, рядом я или нет, – даже когда слова скатились с моего языка, я не понимал их. Как мог один человек сделать ее больной?
Она откинулась на спинку кресла и, казалось, смирилась с чем-то.
– Ты в замешательстве. Я понимаю, но если ты успокоишься, я объясню.
Я заглушил двигатель и сделал несколько глубоких размеренных вдохов. Уиллоу молчала, ожидая, что я сделаю так, как она просила. Когда она положила свою руку на мою, я почувствовал себя бесконечно лучше. А когда мое дыхание стало более ровным, она заговорила.
– Не все в Вудлэнд Крик – те, кем они кажутся. Это город, в котором полно людей с особыми способностями, – она повернулась ко мне, гораздо более похожая на себя обычную. – Я – одна из тех особых людей, Куинн.
Конечно, она была особенной. Ее особенность давала мне повод вставать каждый день.
– Ты знаешь, что такое эмпат?
Я покачал головой в недоумении.
– Эмпат – это человек, на которого воздействуют энергетика других людей. Некоторые эмпатиты не такие сильные. У них может быть только смутное ощущение позитива и негатива. Они могут даже не знать, кто именно источник энергии. Другие эмпаты, как и я, являются сильными и могут выявлять каждую эмоцию, которую окружающие люди испытывают, когда они ее испытывают. В моем случае, я чувствую эмоции других людей, как свои собственные.
Я провел рукой по рулю.
– Значит, ты что-то вроде телепата?
– Нет, – сказала она непреклонно. – Я не знаю, о чем ты думаешь. У меня есть только некое понимание того, что ты чувствуешь, а не мысли и мотивации, стоящие за этим.
– Ты чувствуешь то, что чувствую я? В момент, когда я это чувствую? – это была полная чушь. Я всегда знал, что Уиллоу отличается от других, но никогда не считал ее безумной.
Она откинула голову на сиденье и закрыла глаза.
– Если ты злишься, я тоже злюсь. Если ты скорбишь, я тоже. Когда ты думаешь о прошлом, я словно иду рядом с тобой. Я не знаю, что произошло, пока ты был в Афганистане, но я чувствую твои потери, как будто они мои собственные.
– Что я чувствую прямо сейчас? – мои слова были короткими и четкими, направленными на Уиллоу так же, как вражеская стрельба, которую я думал, что слышал в магазине.
– Смущение. Недоверие. Злость.
– Ну, это легко. Ты издеваешься надо мной. Конечно, я смущен и не верю. Что ты чувствуешь?
Слеза катилась по ее щеке, но она не открывала глаз.
– Смущение. Неверие. Грусть.
– Потому что это то, что чувствую я? – спросил я, уже потянувшись к дверной ручке.
– Нет, потому что я знаю, что потеряла тебя.
Я выскочил из грузовика и побежал, прислушиваясь только к звукам моих ботинок, стучащих по асфальту, и игнорируя надоедливый голос в моей голове.
Бег – это единственное, что могло бы помочь. Это был единственный способ понять мир вокруг меня. Тротуары Цинциннати были плохой заменой лесов за домом Уиллоу, но я бежал, не заботясь о том, что меня окружает. Коммерческий квартал сменился жилым, и я понял, что бежал уже в течение долгого времени. Скорее всего, больше часа. Умышленно или нет, я проложил мили между собой и Уиллоу.
Я все еще не знал, что чувствую по поводу того, что она сказала мне. «Возможно, я должен спросить ее», – подумал я с горечью.
Я сразу же возненавидел себя за то, что даже подумал об этом. Уиллоу никогда не делала и не говорила мне ничего плохого. На самом деле она лишь пыталась мне помочь. Хотя каждая частичка моего существа хотела отвергнуть ее объяснение своего состояния, некоторые вещи теперь стали более понятными. Как смешно и невероятно это бы не казалось, это объясняло, почему она всегда знала, как вести себя со мной. Кажется, она знала меня лучше, чем моя единственная семья. Она знала, когда подтолкнуть меня и когда отступить и оставить в покое. Или давала мне время, когда мне это было нужно, потому что ей также было нужно время, чтобы прийти в себя? Неужели разбитые кусочки моей души, также ранили ее?
«Она в порядке и хорошо себя чувствует, когда ты счастлив».
Я думал о том времени, когда мы вместе работали над домом, смеялись над глупыми шутками и разбирались в том, что стоит делать дальше.
«Когда тебе плохо, ей тоже плохо».
«Я чувствую, как ты закрываешься от меня», – сказала она в моей комнате прошлой ночью. Впоследствии она сгибалась от боли, хватаясь за живот, когда я выплевывал мерзкие, злобные слова в ее адрес, которые исходили не из всего, что она делала, а из-за ненависти, растущей внутри меня.
«Ты причиняешь мне боль, Куинн», – кричала она.
Я обернулся и побежал назад в магазин, прокручивая в голове все наши лучшие моменты быстрее, чем мои ноги могли нести меня.
Глаза Уиллоу умоляют меня поцеловать ее в первый вечер.
Ее бедра, сжавшиеся вокруг меня, когда я, наконец, поцеловал ее на кухне через два дня. Я знал, что это был мой последний первый поцелуй.
Уиллоу танцует вокруг кофейного столика и, дразня, приподнимает подол своей рубашки после игры «Clue».
Чувство ее кожи под моим ртом, когда я поцеловал ее в живот.
Дрожь, пробежавшая по ее спине, когда я это сделал.
Один момент за другим мелькал в моем сознании. Только когда я дошел до пустого грузовика, я понял, что все еще держу ключи в руке. Я оставил ее в незнакомом городе, без возможности вернуться в отель или, что еще хуже, домой, если это было тем, чего она хотела. Я снова запустил двигатель грузовика, чтобы извиниться за то, что я делал, кажется, долгое время.
Глава 14
Уиллоу
Поездка на такси в отель оказалась тяжелой для меня. И такое со мной случалось редко. Я игнорировала взгляды водителя в зеркало заднего вида и отгораживалась от жалости, которую не мог удержать разделяющий нас барьер из оргстекла, когда мы проезжали по незнакомым улицам, и я все дальше и дальше уезжала от Куинна.
Просить у портье ключ от нашей комнаты было не весело. Я объяснила, что у моего парня единственный ключ и мы потеряли друг друга на праздновании Хэллоуина в центре города. Называть Куинна своим парнем сотруднику Lowe's было правильно и честно. А озвучить то же самое служащему гостиницы – лживо и ужасно, как и мое объяснение того, где я потеряла его.
Я не знала, кто он для меня и позволит ли он мне когда-нибудь быть с ним в каких-либо отношениях.
В нашем номере я свернулась в кресле у окна и наблюдала, как часы отбивают минуты. Время нашего заказа на ужин настало и истекло, и я обратила свой взор на далекую реку, зная, что Куинн где-то там, и попыталась представить свое будущее.
Я сказала ему, кем была – по крайней мере, частично – и его отвращение укоренилось в моем сердце. Если он не смог справиться даже с этой частью меня, то не сможет справиться и с остальным. Я знала из времени, проведенного с ним, что горе для него – образ жизни. Но теперь я горевала о нем, а не вместе с ним, потому что сердцем я знала, что он недостижим.
Я уже не первый раз рассказывала мужчине о проклятье, с которым живу, и это был не первый раз, когда меня потом избегали. Хотя я не обвиняю Куинна. Правда затопила последние недели лжи. Он чувствовал бы себя обманутым и преданным – и неважно, когда это открылось. Хотя и это было только в том случае, если бы он поверил мне, что было сомнительно. Если ты не вырос таким, как я, было почти невозможно поверить в это. Чтобы принять меня за ту, кем я была на самом деле, человеку нужно было верить в неосязаемое, ощущать бесспорное доверие к неизвестному и верить, что я никогда не предам его. У большинства мужчин этого не было. Мое желание встречаться с парнем с нормальной части города научило меня этому.
Тим был первым, кто преподал мне этот урок. Его мышление не было достаточно широким, чтобы понять, что реальность часто представляет собой гораздо большее, чем может видеть человеческий глаз. Я открылась ему, объяснила, почему мне всегда казалось, что он никогда не расскажет обо мне, и его ответ был невероятным. Он ушел, а затем распространил ужасные слухи обо мне по всему городу. Он описал меня как сумасшедшую и странную, и каждый раз, когда приходил ко мне в кафе, мне напоминали, что в этом есть своя доля правды.
Теперь Куинн поступил так же, если вообще не ушел навсегда.
Я не волновалась о том, что он причинит мне боль, как это сделал Тим. Понимал он это или нет, я знала его сердце так же хорошо, как и свое собственное. Какое-то мгновение я держала его в своих руках.
Шум от шороха оторвал мой взгляд от окна. Мои глаза упали на дверь, когда под ней скользнула бумага. Я вскочила со стула и прошла через всю комнату, раскаяние, толкало меня вперед.
Я подняла записку с пола. На ней не было добавлено ничего нового. Она все еще гласила: «Прости меня». Ячейка «да» все еще была отмечена мною с самого раннего утра. Галочка была поставлена ручкой – не потому, что я не могла найти карандаш, а потому, что мой ответ всегда был бы таким же.
Я распахнула дверь, и мое будущее предстало передо мной с неуверенной и сокрушительной полуулыбкой на лице. Ему не нужно было говорить. Извинение было написано на его сердце, и оно окутало меня.
Куинн вошел в комнату, заливая ее глубокими пурпурными и теплыми, ярко-красными тонами. Он отражал все то, что чувствовала я, не позволяя понять, где заканчивались его чувства и начинались мои. Он взял мое лицо в ладони и посмотрел изумрудными глазами, полными тоски и искренности. Куинн погладил мои щеки большими пальцами и побледнел от слез, которые он нашел там.
– Так вот что значит чувствовать чужую боль как свою собственную, – это был не вопрос. Это было заявление. Подтверждение принятия. Он мне поверил. Он принял меня. Он причинил мне боль, но еще больнее он сделал себе. Он сочувствовал мне.
Все мои проклятия и недостатки были забыты. Прокляты все его недостатки и страдания. Он был непредсказуем, поврежден и неустойчив. Я была чересчур чувствительна и влюблена. Мы были в аду и в раю одновременно, но я все равно хотела его.
Мои пальцы сгорали от желания коснуться его. Мое сердце болело, приветствуя его. Мне хотелось почувствовать его под своими пальцами и над своим телом и поцеловать наши старые ошибки.
По-видимому, он был согласен со мной, так как завел руку мне за голову, провел пальцами по моим волосам, заставляя меня смотреть ему в глаза, пока его губы не накрыли мои. Наши языки сплелись друг с другом, произнося молчаливые обещания, которые улеглись в моей душе и обрели там дом.
Я лишь смутно осознавала, что дверь в номер захлопнулась, когда мы вошли в глубь комнаты. Наши руки были повсюду везде и сразу. Мы стягивали одежду, которая, казалось, растворялась в воздухе. Я провела пальцами по его обнаженной груди, восхищаясь каждой впадинкой и выступом. Он был красив и совершенен, и я целовала мелкие шрамы на его груди. Для него шрамы, вероятно, были всего лишь еще одним напоминанием о войне, в которой он воевал, и о сражениях, которые проиграл, но для меня они олицетворяли все его лучшие качества. Он храбрый, выносливый и сильный.
Он уложил меня на кровать, и я оперлась на локти, пока смотрела на то, как он стягивает джинсы. Его боксеры последовали за ними, и вот он стоит на коленях передо мной, сознательно и охотно, на этот раз, и без унции унижения, которое я ощущала раньше. Я вздохнула, глаза широко раскрылись, и сердце затрепетало у меня в груди. Он был великолепен во дворе, только тогда за ним виднелись оглушительные грозовые тучи, но это было ничто по сравнению с ним обнаженным, смелым и ярким сейчас в этой комнате, наполненной потоками цвета Диаборна.
– Твоя очередь, – его голос был глубоким, грубым и опьяняющим, когда он склонился надо мной. Он проложил дорожки поцелуев по моему обнаженному животу, ныряя большими пальцами под резинку моих трусиков. Он стянул их по моим ногам и отстранился, согревая меня горячим взглядом. – Ты самая красивая женщина из виденных мною, Уиллоу.
Я улыбнулась, когда его рот опустился туда, куда только что смотрели его глаза, сначала осыпав мелкими поцелуями мои бедра, а затем исследовал все, что не мог или не хотел принимать до этой ночи. Я откинулась назад, не в силах больше себя поддерживать, и проводила пальцами по его волосам, пока его рот поклонялся моему телу.
Так много чувств. Так много ощущений.
Такие моменты были редкостью. Единственное, что затуманивало мой разум и окрашивало мои чувства, было любовью Куинна.
Шипение вырвалось из моих губ, когда он нашел чувствительное место внутри.
Я бормотала невразумительные слова, умоляя о большем, о нем.
Руки Куинна, грубые от недель работы в моем доме, толкнули мои бедра, поэтому я широко развела ноги и раскрылась, когда он навис надо мною.
– Это стоило того, чтобы подождать, – пробормотал он мне в шею.
Одних этих слов было почти достаточно, чтобы отправить меня через край, но я держалась, не желая отпускать себя, пока он этого не сделал. Я наклонилась и обхватила его член пальцами. Я направила его туда, где так нуждалась в нем, а затем затаила дыхание, когда он скользнул внутрь.
Я была заполнена до краев, испытывая эмоции, которые понимала лучше, чем смогла бы объяснить.
Куинн остановился, ожидая, что я привыкну к нему, и когда снова двинулся, у меня перехватило дыхание. Его взгляд был томным и целеустремленным, когда он смотрел мне в глаза. Теперь в них не было вопроса. Он знал, как он относился ко мне и как это показать, даже если не мог об этом говорить.
Его пальцы оставляли пылающие следы на моей коже, а я впилась ногтями ему в спину.
Я дрожала под его прикосновениями.
Он снова нашел это место, и из моего рта потекли бессвязные мольбы.
Он ответил, ускоряясь, пока мы оба не выдохнули в унисон. Я покачивалась напротив него, и мир ожил, купая меня в своих цветах. Меня охватила дрожь, и я затихла, наслаждаясь ощущением его вокруг меня.
Когда я, наконец, открыла глаза, он наблюдал за мной.
– Что ты чувствуешь сейчас? – спросил он, его дыхание все еще было рваным.
Я провела пальцами по его рукам.
– Насыщение. Удовлетворение. Безумное счастье.
Он усмехнулся, и это наполнило мое сердце теплом.
– Я не спрашивал, как я себя чувствую. Я спросил, как себя чувствуешь ты.
Он опустился на меня, притянул к себе и обнял. Каким-то образом чувствовалось, что он повсюду, касается каждой части меня.
Я, вероятно, все еще улыбалась, когда уплывала в сон.
***
Осмотревшись, я нашла кровать пустой, а комнату темной. Когда мой оклик к нему остался без ответа, я с неохотой встала с кровати. Порывшись в сумке, я достала оттуда пару штанов для йоги и футболку, понимая, что далеко он не ушел.
Я прошла в холл отеля с босыми ногами и заспанными глазами, используя свою интуицию, чтобы найти его. Куинн сидел один в конце длинного зала в выставочной зоне отеля. Его пальцы легко постукивали по краю скамьи. Он погрузился в мысли, разглядывая картины, висящие на стенах вокруг него.
Я прочистила горло, чтобы не подкрадываться и не пугать. Когда он улыбнулся в ответ, я приняла это как приглашение и сделала еще несколько шагов, чтобы сесть рядом с ним.
– У тебя были проблемы со сном?
– Не как обычно, нет. Я спал очень хорошо, но потом проснулся. Я не хотел тебя беспокоить. Вывеска этой выставки привлекла мое внимание еще сегодня днем. Я хотел пойти и проверить.
Это привлекло и мое внимание.
– Это прекрасно, – сказала я, глядя на бронзовую скульптуру головы самки оленя, которая привлекла внимание Куинна, прежде чем я подошла. Она была изящной и гладкой по сравнению с великолепным, сделанным из меди самцом, висевшим рядом с ней. Мои глаза естественно перешли к самцу, но глаза Куинна были прикованы к самке.
Он молчал, и я ждала.
Наконец он глубоко вздохнул, как будто ему нужно было сказать то, что он скажет дальше.
– Как ты делаешь это?
– Что?
– Если ты чувствуешь все то, что чувствую я, тогда как ты можешь быть рядом со мной? Почему ты хочешь быть с таким уродом?
Я коснулась его руки и провела пальцами по его пальцам. Я подумала о том, как это ощущалось, наконец, спать рядом с ним, наши ноги переплетались, и его грудь размеренно двигалась под моей щекой.
– Я хочу узнать тебя, Куинн. Тебя всего. То горе, которое я иногда ощущаю, сидя рядом с тобой, из-за того, что тебе пришлось пережить. Тебе нужно будет пройти это снова, если хочешь двигаться вперед, но ты не пройдешь этот путь в одиночку.
Я провела большим пальцем по его запястью.
– Кроме того, в тебе нет ничего уродливого. Я думаю, что ты прекрасен как внутри, так и снаружи. Каждый твой шрам. Каждый недостаток, – я оторвала взгляд от его лица и снова посмотрела на экспонаты. – Ты такой же красивый, как все в этом музее.
Он помолчал несколько минут.
– В тот день в лесу была лань, – наконец сказал он. – Она была так прекрасна. Ее мех был более глянцевым, чем я когда-либо видел на олене в нашем округе. Когда я пришел в себя после эпизода ПТСР, она легонько прильнула ко мне, как будто пыталась удержать меня в тепле или поддержать связь. Она посмотрела на меня своими большими карими глазами, и было похоже, что она разговаривала со мной, говоря, чтобы я оставался спокойным, потому что все будет хорошо. Когда парни подошли ближе, она издала визг, а затем убежала. Клянусь, она сказала им, где я.
Я сжала его руку.
– Может быть. Знаешь, у животных очень развитая интуиция. Вероятно, она знала, что у тебя проблемы.
Он покачал головой, словно все еще в недоумении.
– Может быть и так, но я никогда не встречал дикого животного, особенно оленя, который так поступал, – его глаза скользнули по стенам, бродя от одной к другой. – Я больше не могу их убивать. Об этом не может быть и речи. Она не понимала этого, но рисковала своей жизнью, находясь там. Уиллоу, это прозвучит безумно, но я почти хочу найти ее и поблагодарить. Дать ей морковку или еще что-нибудь. Я не знаю.
Я хихикнула.
– Я уверена, что она была бы признательна. Какой олень не полакомится морковкой? – я потерла пальцем его руку, а затем сжала ее. – Куинн?
– Да, детка?
– Ты отнесешь меня в постель?
Он встал и сгреб меня в свои объятия в тот же миг.
– Тебе никогда больше не придется меня об этом просить.
Он отнес меня, устроив на руках, обратно в нашу комнату, где мы укачивали друг друга, пока не уснули.
Глава 15
Уиллоу
Куинн снова пошевелился. Я перевернулась к нему лицом и стала наблюдать за тем, как он идет голым к открытой двери моей спальни. Плечи назад, голова гордо поднята вверх, его тело было целым миром кривых и изгибов, которые я все еще познавала.
Он оставался со мной обе ночи с тех пор, как мы вернулись из Цинциннати. В первую ночь, когда я проснулась, он уже ушел, но в этот раз я поймала его на месте преступления. Я определенно предпочитала увидеть, как он идет ко мне, а не уходит, хоть он выглядел великолепно с любого ракурса.
Я похлопала по кровати, чтобы привлечь его внимание.
– Куда ты идешь? – прошептала я. Когда он не ответил, я предположила, что он ходит во сне.
Я слышала, что нельзя будить лунатика, поэтому решила пойти вслед за ним. Честно говоря, после того, как он вернулся голым из леса на прошлой неделе, мне было немного любопытно посмотреть, куда он ходил во сне. И мне не нравилось, что он был там один.
