Текст книги "Диаборн (ЛП)"

Автор книги: Дженни Моэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Я надела толстовку, переброшенную через край кровати и штаны для йоги на ходу, идя по коридору. Куинн прошел по дому, как будто точно знал, куда идет, и вышел через черный ход. Я нарочно держалась на расстоянии, ожидая, пока не окажется на полпути через лужайку, прежде чем я последую за ним, и не буду пугать его.

Его шаг был неторопливым, пока он не зашел за линию деревьев, а затем он рванул вперед. Я побежала через двор за ним, но внезапно остановилась, когда воздух вокруг него стал переливаться всеми цветами радуги. Он мерцал и дрожал, и в мгновение ока Куинн был уже не человеком, а самым прекрасным животным, на которое я когда-либо смотрела. Пока я молчала, как полевая мышь, стоя за его спиной, он фыркнул и покачал головой. Потопал по земле, а затем ринулся с места, перепрыгивая через ручей в потрясающем проявлении благодати. Он скользил между деревьями, и магия, которую я никогда не ощущала в нем, сверкала вокруг него.

Куинн был оборотнем, прекрасным в этом обличии, и мое сердце перевернулось от того количества обожания, которое его наполнило.

Но темное облако осознания быстро окутало меня. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что он был тем «Монстром», которого город требовал убить. Его стойка была более чем впечатляющей, напоминая истории, которые мне рассказывали о другом самце, который много лет назад бродил по нашим лесам. Так же, как все в городе называли Куинна «Монстром», тот, что был до него, был известен как «Легенда». Возможно ли, что Куинн происходил из той же родословной? Его белый хвост исчез в более густой части леса, в то время как страх не давал мне возможности пошевелиться.

Ужас сковал мою грудь.

Эти массивные рога были смертным приговором для него. В противном случае внешне душевные охотники превращались в жестоких конкурентов. Они выследят его и поймают. Они делились историями наблюдений, доходило даже до того, что каждую неделю посвящали ему небольшую статью в воскресной газете, но они держали лучшую информацию при себе. Все они хотели его, но никто не подозревал, что «Легенда» был гражданином Вудлэнд Крик, а потеря его также означала потерю нового врача, который перебрался в город не так давно.

Для обеих сторон общества все казалось безвредным. Охотники забирались на свои деревья, а олени-перевертыши считали себя слишком умными, чтобы попасть под прицел винтовки. Это доверие стоило им жизни. Они недооценили упорство охотников и их стремление к главному трофею – голове «Легенды».

Его не стало ноябрьским утром, мало чем отличающееся от нынешнего. Охотник, который подстрелил его, следил за ним несколько миль, прежде чем потерять его след в лесу. Он много раз рассказывал эту историю, и никто не сомневался в ее правдивости, так как «Легенду» больше никогда не видели.

Я прищурилась, пытаясь увидеть Куинна сквозь деревья. Он не был в безопасности в своем животном облике, как «Легенда» в свое время. Сейчас был разгар сезона охоты на оленей, и хотя маловероятно, что в это время суток здесь были охотники, любое обнаружение Куинна только разожжет огонь.

Я побежала к линии деревьев, зная, что это бесполезно. Я слишком долго колебалась, и он исчез в чаще леса – так же, как доктор исчез много лет назад. Обхватив себя руками, я прошлась вдоль линии деревьев. Холодок магии все еще витал в воздухе, умоляя меня задать себе несколько трудных вопросов. Почему, когда я рассказала Куинну об особенностях населения Вудлэнд Крик, он смотрел на меня с таким недоверием? Почему он тогда не рассказал мне правду о себе? Несомненно, он знал, что я приму то, что он тоже был иным.

И почему ему тогда так тяжело было принять то, что я сказала ему? Насколько я знала, я была единственным эмпатом в Вудлэнд Крик, но у многих оборотней была особая сила в дополнение к их способности изменяться. Как двуликий, он бы это знал. Известие о моих сверхъестественных способностях не должно было быть для него таким шоком; Тем не менее, явно им было.

Я продолжала вышагивать, пытаясь собрать кусочки головоломки, которой был Куинн Диаборн. И засмеялась над ответом, который был прямо перед моим лицом. Как имя Райана Белера, имя Куинна намекало на его наследие. С другой стороны, имя принадлежало его матери, и, насколько мне известно, она не была оборотнем.

Я на что-то наткнулась, и убрала листья с ногой, чтобы обнаружить сапог Куинна. Другой кусочек головоломки встал на свое место, заполнив очередную брешь. Однажды лодыжка Куинна была сломана. На следующий же день, он чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы самостоятельно ходить и подниматься по лестницам. К вечеру у него не было даже хромоты.

Конечно.

Известно, что обращение быстро исцеляло. Даже в человеческой форме оборотни исцелялись быстрее, чем простые люди. В измененном виде это было просто поразительно быстро. Если Куинн обратился за ночь до нашей поездки в Цинциннати, его лодыжка могла бы легко зажить к утру.

Я упрекнула себя за то, что не поняла этого раньше, и напрягла свой мозг, пытаясь вспомнить, что он говорил об этом. Давал ли он мне какие-то намеки? Я была уверена, что он этого не делал. Он выглядел так же растерянно, как и я, когда сказал, что пытался встать утром и обнаружил, что ему лучше. Он сказал, что так было всегда. Казалось, он верил это, но почему поверила я?

Я была глупа. Ослепленная своим увлечением им и желанием иметь отношения с кем-то, кто не был тронут магией Вудлэнд Крик. Подсказки же были прямо передо мной.

Я отправилась обратно в постель и сняла с себя одежду, чтобы он не знал, что я следовала за ним. Через несколько часов мне нужно будет одеться снова и открывать кафе. Я надеялась, что Куинн присоединится ко мне раньше.

Я постаралась откинуть все мысли и без надежды повернулась, желая заснуть. Мои мысли метались повсюду, и я хотела обвинить Куинна в том, что он лгал мне, но знала, что не имею права.

Когда он пробрался обратно в комнату более чем два часа спустя, он шел, не с прямой спиной и горделиво расправленными плечами, как тогда, когда уходил, а как человек ощущающий вину. Я зажмурилась и увидела потоки усталого коричневого и предостерегающего желтого цветов. Комбинация была унылой; существовали прорехи в том, что, я решила, было правдой только несколько минут назад.

Аномалия среди подобных ему гордых существ, он скользнул в постель, все еще пахнущий кедрами и морозным воздухом Индианы. Куинн устроился под толстым пуховым одеялом, и его тяжелое сердцебиение мгновенно разрядило мой гнев.

– Где ты был? – прошептала я.

Он застыл, а затем издал долгий, расстроенный вздох. Пространство между нами заполнило сожаление и замешательство.

– Предполагаю, что нет смысла лгать тебе. Ты увидишь это, – в его голосе не было и намека на раздражение, только смирение, доказывающее, что он был близок к принятию навязчивой природы моих способностей.

– Только если это не заставит тебя чувствовать вину, – я скользнула ближе и устроилась в изгибе его плеча. Он обнял меня рукою, притягивая к себе. – Из-за этого ты чувствуешь себя виноватым?

– Говоря неправду? Да, – его осуждение было тяжестью в воздухе вокруг нас. – А зачем мне лгать после всего, через что мы прошли?

– Иногда кажется, что слишком через многое? Я беспокоюсь, что это слишком много со всем прочим, с чем тебе приходиться иметь дело, – мы были вместе недолго, но для нас ничего не было легким.

– О чем ты думаешь? – он проверял мои способности.

– Я думаю, ты знаешь, что справишься с этим, – честно ответила я.

– Я знаю, что справлюсь вместе с тобой, – словно чтобы доказать это, он скользнул ладонью по моему голому бедру. Подушечки его пальцев скользили по изгибу моей спины. Я закрыла глаза, наслаждаясь его прикосновением и обожанием.

– И я могу справиться с правдой, Куинн. Я могу принять все, что ты мне скажешь. Где ты был сегодня?

Несколько секунд он молчал, прежде чем заговорил.

– Ты мне поверишь, если я скажу, что не уверен?

– Да, – ответила я, потому что знала, что это было правдой. Я провела рукой по его груди и обнаружила, что его кожа была горячей под моим прикосновением. Еще одна подсказка, которую я пропустила. Врач в больнице сказал, что у него высокая температура, и я предположила, что у него была лихорадка, возможно, началась пневмония с тех пор, как его обнаружили на холодном снегу. Теперь я знала, что он всегда был таким горячим, что было нормальным явлением для оборотней. – Ты опять бродишь во сне?

Его руки замерли.

– Должно быть, так оно и было. Я не помню, как уходил, – я чувствовала его смятение, когда он мучительно пытался вспомнить. – Это случается часто. Большинство ночей с тех пор, как я вернулся домой, если ты хочешь правды. У меня много кошмаров. Я не могу отделаться от воспоминаний о войне. Армейский психиатр говорил, что это воспоминания, которые из-за ПТСР пытаются прорваться из моего подсознания.

Я поцеловала его плечо, чтобы дать понять ему, что слушаю, но молчала в надежде, что он, наконец, откроется мне в тихом мраке моей комнаты.

– В большинстве кошмаров я убегаю от чего-то. Иногда я пытаюсь что-то найти, – он сделал паузу, ощущая меланхолию, и на мгновение потерялся. – Иногда я кого-то ищу. Но в любом случае, я всегда бегу. Я думаю, именно поэтому я встаю ночью. Чтобы найти то, что потерял там.

Я зажмурилась, преодолевая боль, живущую внутри него. Я положила голову ему на грудь, чтобы быть ближе к нему, надеясь, что мое прикосновение уменьшит его дискомфорт, как и мой. Он крепче обнял меня, прижав к себе, и я стала прислушиваться к его размеренному сердцебиению.

– Я бегу. И бегу, и бегу, и бегу. И затем, когда я просыпаюсь, я не знаю где я, или где я был. Раньше мне приходилось тратить много часов, чтобы найти дорогу домой, но постепенно я все больше знакомился с окрестностями.

– Может быть, ты находишь утешение там. Я нахожу. Когда мне нужно отключиться от окружающего мира, потому что его становится слишком много, я тоже иду туда. Когда ты просыпаешься, помнишь ли ты что-нибудь из этого? – спросила я, размышляя о сегодняшнем дне.

– Немногое. Я помню, как стучали ноги о землю, но только это. Как будто мои ноги знают, что я в Индиане, и знают, куда меня вести, но моя голова все еще думает, что я в Афганистане. Чувствую, что мои инстинкты борются с моими воспоминаниями, если в этом есть какой-то смысл. Только когда я снова просыпаюсь, я даже не понимаю, что происходит. И тогда я осознаю, что обнажен и нахожусь неизвестно где, иногда стоящим под проливным дождем, и мне нужно найти дорогу домой.

– Обнаженный? Каждый раз?

– Это самое ужасное, Уиллоу. Независимо от того, в чем я лег спать, я всегда просыпаюсь голым. Я пробовал одевать на себя много одежды, но чаще всего, я просыпаюсь голым. Иногда моя одежда свалена в кучу на полу в моей комнате, но, как правило, я больше нигде ее не вижу. Я, должно быть, оставил половину своего гардероба в лесу, прежде чем, наконец, сдался и начал спать без одежды.

Я задержала дыхание, пока осмысливала то, что он мне только что сказал. Возможно ли, что Куинн не подозревал, что больше не был в человеческом обличье, когда бежал? Неужели он не знал, что перевоплощается? Я не была психологом, но читала в Гугле о ПТСР, после того как он сказал мне, что у него это есть. Из того, что я прочитала, казалось вероятным, что ПТСР был виноват в его кошмарах. Но возможно ли, чтобы ПТСР каким-то образом скрывал правду о том, кто он такой, и он даже не знал, что он оборотень? Это казалось невозможным. Он должен был начать изменяться, когда ему было около шестнадцати или семнадцати лет, прежде чем он ушел на войну.

– Когда это началось? – спросила я.

– Кошмары?

– Нет, лунатизм.

– Почти сразу после того, как я вернулся в Вудлэнд Крик.

– Перед этим были кошмары?

– Ну, да. Это началось после… – его голос затих, и я закрыла глаза, чтобы увидеть поток волн синего цвета, окрашивающего его разбитое сердце. Мое сердце раскололось, как и его. Он даже не мог произнести это вслух. Он никогда не отпустит кошмары, пока не сможет хотя бы назвать их причину. Это было уже кое-что для нас, чтобы продолжить работу после того, как мы проясним его другую проблему, но дело в том, что теперь я полагала, что он даже не знал, кем был.

– Но ты не ходил во сне, прежде чем вернулся в Вудлэнд Крик? И ты до этого никогда не просыпался голым? – мне не понравилось чувство, что этот допрос создавал ощущение, словно я проводила Куинна через пресс для отжима, но нам нужны ответы.

– Не то, чтобы я помню. Я снова думал о том, чтобы уехать. Я чувствую себя проклятым в этом месте. Думал, что, если убегу, я смогу сбежать от всего этого безумия.

Мысль о его отъезде из города была чуть ли не больше, чем я могла вынести.

– Не думаю, что это поможет, Куинн, но почему ты не попытался?

– Ты, – его пальцы, которые рисовали круги на моей спине, остановились. Он дважды постучал ими по мне. – Только из-за тебя. Я был готов уехать. Понятия не имел, куда отправлюсь, но знал, что мне нужно уехать отсюда. Я собирался отправиться в дорогу после того, как встречусь с парнями, тогда впервые в закусочной. Мои сумки были уже упакованы, но увидев тебя снова, у меня появился повод остаться.

– Правда? – спросила я, приподняв голову, чтобы посмотреть на него. Его руки обхватили меня за талию, и он потянул меня на себе так, что я оседлала его. Я искала его глаза в темноте, когда его руки снова заскользили по моей спине.

– Я предпочел бы встретиться со своими демонами, чем бросить тебя. Я даже не знаю, что это такое, но предпочел бы борьбу с ними, чем жить без тебя. Я думаю, что часть меня всегда знала, что если я вернусь в Вудлэнд Крик, все будет именно так.

– И к чему ты пришел? – спросила я, опустив руки на его грудь. Мое прикосновение было легким, пока я не добралась до изгиба его плеч, где я переменила направление и провела дорожки вниз ногтями.

Он застонал и изогнулся подо мной, соединяя нас самым совершенным способом.

– Изо всех сил держаться за свой рассудок, чтобы быть рядом с тобой.

Я взглянула на часы, а затем наклонилась, чтобы мы оказались почти нос к носу.

– Поверь мне, когда я так говорю, Куинн. Ты не сумасшедший. А если да, то это точно мое безумие, – я коснулась носом его носа, и кончики моих сосков слегка потерлись о волоски на его груди, посылая искру желания прямо в местечко между моих ног. – И я хочу и нуждаюсь в каждой части тебя, которую видела. Я всегда поддержу тебя.

Он изогнул бёдра, потираясь твердой длинной против моей сердцевины.

– Я не заслуживаю тебя, но чувствую, что мы созданы друг для друга. Я думаю, что ты была силой, притягивающей меня обратно в Вудлэнд Крик. В то время я просто не понимал этого.

Это была замечательная мысль, хотя я знала, что это не так.

– Хватит говорить. Мне нужно скорее подготовиться к работе, – я пробежала языком по его нижней губе, умоляя его использовать ее для чего-то еще.

– И ты хочешь, чтобы я дал тебе кое-что, о чем будешь думать, пока ты там? – спросил он, покусывая мою верхнюю губу.

– Мммхммм…

Он провел большим пальцем сладкими медленными кругами в том самом чувствительном месте, распаляя меня, и смял мои губы в поцелуе, который чуть не лишил меня рассудка.

И я хотела лишиться его с ним.

***

Четыре часа спустя, Куинн все еще был единственным, о ком я думала.

Это могло быть из-за всех тех вещей, о которых он дал мне повод подумать этим утром, но более вероятная причина состояла в том, что мой человеческий дискотечный шар сидел за стойкой, сияя, словно сейчас Рождество, на протяжении всего обеда, в то время как ел свой завтрак, Лэс мог быть мишенью для вечнозеленых цветных кинжалов, но я претендовала лишь на похотливые красные цвета.

– Если ты хочешь, чтобы я держался подальше от твоих мыслей, тогда вам обоим нужно перестать так думать, – прорычал Райан через окно.

Я виновато усмехнулась, хотя его жалоба послужила напоминанием о том, что я все еще не рассказала Куинну об особых талантах Райана. Ему не понравится, когда он узнает, что ничто не было запретным, когда мы были рядом. Между нами не было ничего тайного, ни его мыслей, ни чувств.

– Нет, Уилл. Это моя тайна.

Я закатила глаза.

– О, пожалуйста. Как будто ты не рассказал Ванессе все мои секреты. Держись крепче, или тот, на кого ты работаешь, перещеголяет тебя.

– Это другое, – сказал он себе под нос. – Она тоже оборотень.

Я изогнула бровь. «Он тоже».

Его глаза широко раскрылись.

– Что?

«Ты знаешь, тот, о ком все говорят?» Я бросила взгляд через плечо на Куинна, а затем поиграла бровями, глядя на Райана.

– Какого черта. Ты шутишь, что ли?

Я подняла голову и быстро воспроизвела в памяти все то, о чем узнала этим утром. «Я бы не поверила, если бы не увидела это собственными глазами», – закончила я.

– Так ты действительно думаешь, что он не знает? – спросил он.

«Я уверена, что нет».

– Ну, это должно быть самое смешное, что я когда-либо слышал, – Райан наклонился вперед, так, что его лицо заполнило все окно. – Я не ощутил в нем оборотня, что обычно чувствую сразу.

«Я тоже. Я вообще не чувствую от него чего-то сверхъестественного».

– Итак, как ты собираешься ему сказать?

Я снова посмотрела через плечо на Куинна, который доедал последний кусок шоколадного пирога. «Я не знаю. Он ранимый».

Теперь была очередь Райана закатить глаза.

– Ранимый? Он был наемным убийцей в шесть футов четыре дюйма (прим. ок. 193 см) и двести двадцать пять фунтов (прим. ок. 102 кг). И, судя по всему, у него стойка убийцы, – он замолчал, чтобы рассмеяться над собственной шуткой, но улыбка пропала с его лица, когда он увидел, что я не в настроении смеяться. – Серьезно, правда, Уиллоу. Чем скорее он узнает, тем лучше. Ты слышала, как люди говорили о нем. Он в опасности. Дерьмо. Он даже сам охотился.

Я медленно кивнула, пока слезы наворачивались на мои глаза. Я не могла думать о том, что может случиться с ним, если он окажется не в том месте в неподходящее время. К счастью, казалось, что он выходил только посреди ночи, так что, хотя в лесу и было еще кое-что, о чем стоило бы беспокоиться, я не была так озабочена этим, как охотниками.

– А как насчет его родителей? – спросил Райан.

«Может быть. Но почему они скрывали это от него все эти годы?»

Лоб Райана нахмурился.

– Кстати, как тебе удалось утаивать это от меня все утро? – спросил он.

– Наверное, у меня были другие мысли.

Он фыркнул.

– Я скажу, что так и было. Кстати, тебе лучше вернуться к своему любовничку. Он только что поймал Лэса, смотрящего на твою задницу, и я думаю, собирается оторвать ему голову.

Я развернулась и обнаружила, что Куинн залил всю площадь стойки адом малиновой ярости.

– Как тут мой любимый клиент? – спросила я, подвигаясь к нему. Я подняла кофейник и наполнила его чашку.

Он оторвал взгляд от Лэса, чтобы встретиться с моим.

– Лучше, теперь, когда ты здесь. О чем ты болтала с Райаном?

– Ничего особенного. Обсуждали свадьбу, – я ненавидела ложь, но не было другого выбора. Я поставила перед ним еще один кусок пирога, чтобы наверстать упущенное. – Итак, что ты запланировал на сегодня?

Он бросил предупреждающий взгляд в сторону Лэса.

– Похоже, я весь день просижу здесь.

– Будешь уплетать пирог или преследовать Лэса?

– Я не преследую Лэса. Это он преследует тебя.

Я засмеялась. Для меня то, что человек сходил с ума, ревнуя ко мне, было в новинку. Я могла видеть, как это может раздражать, если он заходит слишком далеко, но пока это казалось довольно безобидным.

– Если бы не он, я бы не смогла поговорить с тобой, – сказала я, взмахнув пальцем в воздухе и затем, указывая на него. – Кроме того, я дала ему понять, в чем заключается мой интерес.

– И что бы это было? – моя любимая кривая ухмылка появилась на его лице.

– После того, как я утром потрясла твой мир, не могу поверить, что ты спрашиваешь об этом.

Из кухни донесся звук рвотных позывов, и улыбка Куинна переросла в полноценную усмешку.

– У этого парня уши, как у летучей мыши.

– Между прочим.

Брови Куинна поднялись, и выражение его лица стало настороженным.

– Я должен что-то об этом знать?

– Нет, но я поделюсь с тобой этим вечером за ужином и бутылкой вина. Это даст тебе достаточно времени, чтобы подготовиться к тому, что услышишь.

– И тушеное мясо, – проворчал он, прежде чем впихнуть еще один кусок пирога в рот.

– Эй, Куинн, – сказала я, наклонившись вперед на локтях. В этом разговоре не было изящного перехода, поэтому я была решительна. – Ты рассказал мне о своей маме, но я никогда не слышала, чтобы ты упоминал своего отца. Он здесь?

– Мой папа? – удивленно спросил он.

– Да, я думала о Райане и его проблемах с семьей и семьей Ванессы, и поняла, что даже не знаю твоих родителей.

Его взгляд смягчился.

– Ты хочешь узнать о моих родителях?

Я почувствовала, как покраснело лицо.

– Ну, да. Я имею в виду, не спеша. Но… да… в конце концов, я хотела бы узнать твоих родителей.

– Я могу организовать тебе встречу с моей мамой, но моего отца здесь нет. Я никогда не встречался с ним и не хочу этого, – он сказал это как бы между прочим, без эмоций, как если бы у него были годы, чтобы попрактиковаться.

– Прости, Куинн, – хотя этот вопрос, похоже, не беспокоил его, я все еще испытывала сожаление о том, что побеспокоила его, особенно под ложным предлогом.

Куинн пожал плечами.

– Не беспокойся. Он был приглашенным адъюнкт-профессором в колледже, который был в городе в течение одного года. Когда он узнал, что моя мама беременна, то исчез. Он не хотел меня знать, поэтому я всегда чувствовал то же самое по отношению к нему. Мы всегда были вдвоем. Моя мама делала все возможное.

– Что ж, я с удовольствием встречусь с ней, – сказала я, наклоняясь над стойкой и целуя его в щеку, – потому что я думаю, что она отлично справилась.

– Я посмотрю, смогу ли я устроить ужин для нас троих. Она изводила меня своими просьбами познакомиться с тобой.

Услышав это, я была очень счастлива, хотя у меня было ощущение, что она собирается встретиться со мной, прежде чем Куинн получит возможность познакомить нас. У меня было несколько вопросов к ней.

Я снова оттолкнулась от стойки.

– Я бы очень этого хотела. Так, а серьезно, что ты собираешься делать сегодня? Как бы я ни хотела, ты не сможешь весь день болтаться здесь. Ты слишком отвлекаешь.

Он улыбнулся.

– Ну, давай посмотрим. У меня есть ванная и умывальник, которые нужно установить, и мне нужно сходить забрать краску, но она может подождать до завтра.

Я кивнула в окно.

– Лучше сделай это сегодня. Сегодня обещают снег.

Он застонал.

– Уже?

– Сегодня или завтра.

– Почему ты так взволнована?

– Потому что я не могу этого дождаться. Первый снег – это так романтично, – задумчиво сказала я. – Обниматься на диване под одеялом перед камином. Бокал вина. Ты. Возможно, игра на раздевание в Clue.

Он посмеялся.

– Ну, ты, конечно, умеешь красиво преподнести. Тогда мне лучше пойти. Думаю, у меня сегодня больше дел, чем я думал.

Он резко встал и начал рыться в карманах.

– Ни в коем случае, даже не думай, – я прошла вдоль стойки и обогнула ее, чтобы встретить его на другой стороне. – Твои деньги больше не нужны. Мой пирог бесплатный.

– Но только для меня, не так ли? Никто больше не получает бесплатный пирог, – он обнял меня за талию и притянул к себе. – Я не буду делиться пирогом, – его голос был хриплым у моего уха, дыхание теплым на моей коже.

Я обняла его за талию и прижалась носом к его шее. Он только принял душ, но я должна была признать, что мне намного больше нравился его собственный древесно-мускусный аромат.

– Куинн Диаборн, ты хочешь сказать, что хочешь быть моим парнем?

– Ну, видишь ли. Есть лишь одна девушка, и я не вижу никого кроме нее, – я подняла глаза и увидела изумрудные глаза, искрящиеся от смеха. – Оказывается, у нее лучший пирог. И я не могу им насытиться.

Я ударила его по груди.

– Ты болтун. Убирайся отсюда, пока не случилось что-то плохое.

Он страстно поцеловал меня. Как будто мы были одни на моей кухне, а не в кафе, полном людей. Когда он отстранился, то слегка ударил меня по заднице и подмигнул.

– Признай это. Ты меня немного любишь, – сказал он, уходя.

Я наблюдала, как он вышел за дверь, а затем схватила кофейник со стойки, чтобы у меня была причина подбежать к окну. Наполняя чашку, я смотрела, как он идет через двор к дому. Он снова шел с высоко поднятой головой и гордо расправленными плечами.

«Ты понятия не имеешь, Куинн Диаборн. Даже не представляешь».

Грубый, архаичный голос прервал мои мысли.

– Разве любовь не великая сила?

– Мистер Хансен, – сказала я, кивнув владельцу чашки, которую рассеянно наполняла. – Как прошел ваш завтрак?

– Весело. Я не знаю, так как еще не получил его.

Я ошеломленно уставилась на него.

– Дайте мне две минуты, мистер Хансен.

Я подбежала к окну раздачи.

– Где тарелка Клайва?

– Прямо здесь, – сказал Райан, толкая ее мне. – Я знаю, что нарушаю твои правила и все такое, но думаю, ты должны знать, что приятели Куинна снова отправились в земли Рейборна. Какой-то глупый «первый снег». По-видимому, это традиция или что-то в этом роде – убить в первый день зимы.

Я схватила тарелку, но снова бросила ее на выступ, когда та обожгла мне руку. Я потянулась за полотенцем.

– Но ведь это не первый день зимы, – Райан пожал плечами. – Кроме того, он больше не пойдет туда.

– Ты уверена в этом?

– Позже, – сказала я, поднимая тарелку, используя полотенце в качестве прихватки. – Мы поговорим об этом позже. Хансен разозлился.

Я осторожно поставила тарелку, стараясь не уронить ее мужчине на колени, чтобы мне не пришлось покупать ему очередную порцию еды.

– Мне очень жаль, мистер Хансен.

Он прищурил глаза.

– Так как ты, по-видимому, больше не работаешь, почему бы тебе не присесть? Нам нужно поговорить.

Я быстро огляделась, но обеденный зал выглядел довольно хорошо. Лэс снова начал обходить клиентов с кофейником в руке. Я жестом предупредила его, что собираюсь присесть. Он кивнул, прежде чем заняться работой, делая клиентов счастливыми. Куинн мог возражать, сколько хотел на счет Лэса, но он никуда не уйдет. Он был молодцом и полезным для бизнеса.

Клайв заговорил еще до того, как я присела на сиденье.

– Я подумал, что во время нашего последнего разговора я дал тебе достаточно намеков, чтобы заставить прийти ко мне, но видимо, ты понимаешь не так хорошо, как Дженис.

– Честно говоря, я думала о том, чтобы приехать к вам, сэр, но Райан меня отговорил.

– Такой трусишка. Если бы он дорос до своей пары, он мог бы исправить свою собственную жизнь.

– Честно говоря, если вы так ко мне относитесь, я даже рада, что не сделала этого, – я нетерпеливо отвернулась. – Я не хочу быть непочтительной, но о чем вы хотите поговорить? Я много думаю об этом.

– Я вижу, что между тобой и Диаборном все становится жарко и тяжело.

– Это оно? Вы хотите поговорить со мной о моих отношениях с Куинном? – я только села, но это было уже чересчур. Я не собиралась рассказывать о своей личной жизни старику, которому было около миллиона лет. Я начала вставать, но худощавая рука на моей руке остановила меня. Инстинкт заставил меня опуститься обратно на свое место.

– Прости. Я не должен был так говорить. Ревность может быть горькой пилюлей для глотания, – он указал на мой дом. – У меня это было однажды – то, что у тебя и Диаборна, – только в моем случае это была не выдумка чужого воображения. Это было реальным, чистым и правдивым. И кое-кто украл у меня это.

Тот факт, что этот хлипкий старик нашел того, кто любил его, был доказательством чуда. Это дало мне надежду на мое будущее.

Его смех казался таким же хрупким, каким он выглядел.

– Знаешь, я тоже был молод. О, около миллиона лет назад.

– О нет, вы тоже, – сказала я, впиваясь кончиками пальцев в виски, и застонала.

– Здесь и там, по своему желанию. Я могу заблокировать то, что не хочу слышать.

Отлично.

– Иногда. Но это может быть и настоящей неприятностью. Но ты и так это понимаешь, не так ли?

– Да.

– Ты можешь поблагодарить Дженис за это. Все было бы по-другому, если бы она не любила совать нос туда, куда не стоит.

– Какими были ваши отношения с ней? Похоже, она вам не очень-то и нравилась, но вы бывали здесь каждый день, даже когда она управляла этим местом.

Клайв стиснул пальцы и наклонился так, словно собирался поведать мне большой секрет.

– Не многие знают об этом, но Дженис была моей сводной сестрой. У нас были разные отцы, и мы росли отдельно. Наша мама была, скажем так, свободолюбивой и быстро охладевающей.

Мои щеки вспыхнули от жара.

– Я думала, может быть, вы были любовниками.

Он откинулся на стульях с явным отвращением на лице.

– Боже мой, нет.

– Простите. Она никогда не упоминала, что у нее есть брат, – мне вдруг пришло в голову, что старик, вероятно, так же претендует на дом, как и я, и может быть, поэтому он бродил вокруг даже после ее ухода. – И я сожалею о вашей утрате.

– Чепуха, – сказал он, снова читая мои мысли. – Чего бы я хотел от этого места? Она хотела, чтобы он был твоим, и он твой. Кроме того, мне очень нравится твоя идея по поводу гостиницы. Дженис не была бы бедной, имея такой дом, если бы сама подумала об этом.

– Мистер Хансен, я не позволю вам так говорить о ней, – сказала я, и мой голос был непреклонен. Я не собиралась позволять этому человеку – сводному брату или нет – неуважительно отзываться о моем друге в деле, которое она построила.

– Ты милая, Уиллоу. Ты мне нравишься. Как и она, твое сердце находится в правильном месте, но ты легковерна. И ты не знаешь всего, что можно было узнать о Дженис.

– Я знаю все, что мне нужно знать, – я вызывающе посмотрела на него, хотя что-то глубоко внутри меня раздражало мое подсознание.

– Как насчет этого? Позволь мне рассказать тебе мою историю. Может быть, это повлияет на историю, которую тебе придется рассказывать когда-нибудь. Когда я закончу, ты сможешь решить, имею ли я право злиться на свою сестру.

Все сомнения в сторону, я действительно не хотела слушать о том, как Дженис обидела этого сводного брата, о котором она никогда не говорила. Я беспокоилась о Куинне, и мне нужно было потратить силы, думая о его проблемах.

– У меня может быть ответ, который ты ищешь, если внимательно послушаешь, – сказал он, обращаясь к моим мыслям.

Я послала ему предупреждающий взгляд.

– Хорошо, старик. Ты говоришь, я слушаю, но я скажу тебе то, что уже сказала Райану. Держись от меня подальше.

– Справедливо. Это сделка.

Я сидела спокойно на своем стуле почти целый час, пока он рассказывал мне о красивой черной лисе, которая украла его сердце. По словам Клайва, она была так прекрасна, что у нее было больше ухажеров, чем она думала.

– Итак, я был не самым красивым из всех, и не ее вида, но у меня было, что предложить ей, – пояснил он. – У меня была достойная работа. Я использовал свои силы не всегда, работая у аптекаря. Я купил дом в Старой части города. Я знал, что другие мужчины ухаживают за ней, но то, что происходило между Кларой и мной, было не просто особенным. Это было необыкновенно. Я никогда не сомневался в ней и в том, кем бы мы стали.