Текст книги "Принцесса в опаловой маске (ЛП)"

Автор книги: Дженни Лундквитс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

− Да, я признаю, что не думаю ни о чем другом, − говорю я, имитируя задыхающийся голос, который звучит не как мой собственный.

− О да, приближается бал, не так ли? − говорит миссис Огден, как будто эта мысль пришла ей только что в голову. – Вы знаете, когда Элара была маленькой, то притворялась, что была принцессой в маске? Она разрезала одно из своих платьев – кстати, очень хорошее, заметьте, − и повязывала как будто шелковую маску на лице.

− Ты так делала? − при этом мистер Огден посмотрел на меня. На этот раз его мрачное поведение исчезло, и он, казалось, развеселился.

− Да, сэр, − вру я. И на всякий случай добавляю: − А еще я вставала на вершину лестницы и махала, как будто это был балкон, − я имитирую величественный взмах с улыбкой. Серена закатывает глаза, но ничего не говорит.

− Мне приходилось жить в Аллегрии недолго, − хозяйка делает задумчивый вид. – Я выступала с королевской театральной труппой. Когда-то я действительно была актрисой.

− Это не удивляет меня, − мистер Блэквилль бросает нечитаемый взгляд на хозяйку Огден. И на мгновение мне кажется, он знает, что мы все всего лишь куча жалких лжецов.

− Я говорю девочкам все время, что Аллегрия − самый красивый город в мире. Хотя это трудно описать кому-то, кто там ни разу не был, − вздыхает миссис Огден. – Я так хотела показать девочкам королевский оперный театр и площадь Элеаноры, и взять их, чтобы увидеть опаловый дворец.

− Собираетесь ли вы тогда посетить Аллегрию в ближайшее время? − спрашивает мистер Блэквилль.

Миссис Огден качает головой.

– У нас было несколько тяжелых месяцев. А поездка в Аллегрию стоит денег. Хотя это было бы хорошим уроком для девочек, кусочек живой истории, вы так не думаете? Что-то, что школьный учитель просто не может объяснить, − хозяйка откинулась назад в своем кресле, выглядя совершенно разбитой. Ее взгляд находит мистера Блэквилля, и я знаю, что она готовится к своему грандиозному финалу. – Не думаю, что…

− Как это часто бывает, Элара и я видели сегодня учителя девочек, − мистер Огден, который до сих пор, удовлетворенно молча, осушал свой кубок, внезапно пробудился.

− Что? − хозяйка Огден хмурится, застигнутая врасплох, и она явно не рада, что сменили тему разговора. Но она не дает смутить себя.

– Ты имеешь в виду мистера Траверса? − спрашивает она, изображая интерес. – Как он?

− Ну, это было довольно странно, − начинает мистер Огден, и он рассказывает, что произошло в «Глотке жизни».

− Почему, как вы думаете, они его арестовали? − спросила Серена, как только он закончил.

− Возможно, он был осужден, − громко говорит мистер Блэквилль. – Многие преступники ищут убежища в Аллегрии, надеясь, что, чем дальше они убегут от короны, тем вернее они смогут отклониться от правосудия, которое предназначено им.

− Преступник? – говорит Серена. – Я бы не приняла мистера Траверса за преступника. Но он не рос в Тулане. Мне всегда было интересно, почему он решил жить здесь?

Внешне я не подавала вида, что разговор беспокоил меня. Но внутри я чувствовала слабость, и мой живот крутило. Возможность, которую я не приняла во внимание ранее, появилась в моем уме. Зачем чужеземцу селиться в Тулане, маленькой, незначительной деревне, если только у него не было очень хорошей причины поступить так? Как далеко зайдет человек, на которого охотятся, чтобы защитить свою семью? Если у него была дочь, спрятал бы он ее? Зашел бы он так далеко, чтобы отдать дочь в детский дом, только для того, чтобы найти ее позже, когда он будет думать, что он в безопасности?

Мистер Траверс – мой отец?

Мистер Блэквилль направляет свой темный взгляд на меня.

– Ты тоже видела его в таверне? Он что-нибудь сказал тебе? − его слова кажутся достаточно обычными, как будто он просто пытается поддерживать вежливую беседу. Я обдумываю свой ответ, тщательно взвешивая каждое слово, когда замечаю кое-что, отчего моя кровь стынет в жилах.

Большое опаловое кольцо на бледной руке мистера Блэквилля. Точь-в-точь как у человека в карете.

Мистер Блэквилль был тем мужчиной, который увез мистера Траверса в Аллегрию? И всего несколько часов спустя он сидит здесь, действуя так, будто только приехал в Тулан в потертой карете, в которой мы его встречали всегда, а не королевской, с гербом Эндервин на ручке.

− Ты видела его? − повторяет мистер Блэквилль.

Мое лицо становится неподвижным.

– Я не видела его, пока не прибыли стражники. Я все время говорила с моим другом Гордоном. Что с ним будет в Аллегрии?

Лицо мистера Блэквилля покрыто тенями в мерцании свечей.

– Если ваш школьный учитель попал в неприятности, его поместят в тюрьму в ожидании суда.

Хозяйка Огден схватила мою руку и сжала ее. Сильно. Я знаю, что должна прекратить и направить разговор к тому, чего она действительно хочет. Но я хочу ответов. Мистер Траверс знает что-то о моей маме, и каким-то образом мне нужно его найти.

И вдруг мне пришло в голову, что я могу.

− Ну, я думаю, нет смысла говорить об этом теперь, − говорю я, отмахиваясь. Я поворачиваюсь к миссис Огден и одариваю ее таким солнечным обожанием, что она, кажется, на мгновение смущается моего внезапного изменения в поведении.

– Я знаю, что дела плохи, мам, − я принуждаю себя выдавить это слово, − но есть ли какой – нибудь способ попасть в Аллегрию? Я так хочу увидеть Принцессу в маске.

Смущение на ее лице исчезает, и сменяется выражением одобрения. Я знаю, что она ненавидит меня. Но я думаю, маленькая часть ее нехотя уважает меня за то, что я подобие актрисы, как она.

Она качает головой, прежде чем грустно улыбнуться.

– Прости меня, но билеты на маскарад просто невозможно достать, − она поворачивается к мистеру Блэквиллю. – Не так ли?

− На самом деле, − говорит мистер Блэквилль, − многим в Аллегрии раздают приглашения. Возможно, приют мог бы спонсировать вашу поездку в Аллегрию, а так же предоставить вам билеты.

− Правда, мистер Блэквилль? Это было бы чудесно, − быстрее, чем я увидела ее движение, она потянулась через стол и схватила четыре билета и мешочек вортингов, которые протягивал мистер Блэквилль. По выражению ее глаз я вижу, что она получила лучшее из желаемого.

Но пока я слушаю их разговор, уверенности во мне все меньше. Он знает о мистере Траверсе больше, чем притворяется. И по счастливой случайности у него оказалось именно четыре билета на бал, достать которые практически невозможно? Я смотрю на мистера Блэквилля, на его лицо в тени, нечитаемые черные глаза, и его опаловое кольцо, блистающее при свечах. Я не могу не задаться вопросом, не было ли это спланировано, наша совместная поездка в Аллегрию.

Меня не волнует принцесса в маске или ее бал-маскарад. Но если мистер Траверс все еще будет в Аллегрии, когда я туда доберусь, так или иначе, я собираюсь найти его.

Глава 7

Вилха

Сады, окружающие опаловый дворец, славятся своей красотой. Моим любимым всегда был яблоневый сад, известный как сад Королевы. Закрытый для всех, кроме королевской семьи, он расположен в юго-западном крыле дворцовых земель. Между деревьями разбросаны белые каменные статуи каждой правящей королевы Галандрии, от Элеаноры Великой до моей мамы, королевы Астрид. Рядом со статуей матери пустое место, которое однажды заполнят, когда венчают новую королеву.

Это место, куда я прихожу, когда хочу побыть одна, вдали от перешептываний и слухов. Место, где, за исключением охранников, дежуривших вдоль стены сада, на меня смотрят только глаза, сделанные из камня.

Слабое весеннее солнце светит над статуей моей мамы, и я пытаюсь найти в ее каменном лице сходство с собой. Нет такого закона в Галандрии, с его богатой историей сильных королев, что корона переходит к первенцу сыну. Ни один закон не говорит, что я, как старшая, не могу стать коронованной принцессой Галандрии, и однажды моя собственная статуя будет в этом саду, рядом со статуей моей мамы. Тем не менее, временами в моей голове появлялись мысли, что мой брат Андрей в один прекрасный день будет править Галандрией. Что следующей статуей, которая украсит сад Королевы, будет статуя жены Андрея.

Ветерок шевелит ветви, заставляя цветки с яблоней падать, кружась, и на секунду кажется, что статуя моей мамы плачет розовыми лепестками. Ее губы сжаты. Ее волосы уложены на голове, ее подбородок поднят, и ее руки опущены по бокам. Она выглядит сильной, как будто она могла смутить взглядом целую армию, одной лишь силой своей воли.

Я не вижу себя в ней.

* * *

Несколько минут спустя, когда я смотрю на пустое место, где никогда не будет моей статуи, я слышу что-то позади себя. Я оборачиваюсь и вижу приближающегося лорда Мерсендера. На нем одета толстая изумрудно-зеленая мантия, определяющая его как члена совета Хранителей.

Появления лорда Мерсендера многих сбивает с толку. Его гладкие черные волосы, бледное лицо и могильный образ многих смущает. Но они не знают его так, как я. Как хранителя опаловых шахт и, следовательно, покровителя богатства Галандрии, безопасность семьи Эндервин, в значительной степени, лежит на его плечах.

− Вы звали меня, Ваше Величество?

− Пожалуйста, не называйте меня так, − говорю я. – Не сегодня.

− Хорошо, Вилха, − он делает паузу. – В последний раз, когда я видел тебя, ты также сидела здесь.

− У меня скоро тренировка с Патриком, − отвечаю я, касаясь легкой красной бархатной маски, которую мне позволяли носить в течение наших уроков.

– К тому же, − я направляюсь к статуе своей матери, − я хотела посмотреть на нее, пока все еще могу.

− Я понимаю, − лорд Мерсендер садится на скамейку рядом со мной. – Значит, твой отец сказал тебе?

Я киваю и слезы, которые я сдерживала последние несколько дней, начинают течь. Лорд Мерсендер терпеливо ждет, как он делает это обычно.

– Отец сказал, что я услужу Галандрии, выйдя замуж за принца Кирении, − говорю я, когда восстанавливаю свое самообладание.

− Киренийцы – собаки, − отвечает он, и я читаю гнев в его глазах. – Их законное место под сапогом Галандрии.

Я поворачиваюсь к нему.

– Пожалуйста, может, Вы сможете заставить его передумать?

− Ты переоцениваешь мое влияние, Вилха. Только лорд Ройс пользуется благосклонным отношением твоего отца по этому вопросу, и, обычно, только он говорит королю то, что он хочет слышать. И то, что твой отец хочет слышать, как и все короли, что он прав. Во время наших заседаний в палате Хранителей лорд Квинлан высказал отличное предположение об объявлении войны и богатстве, которое она нам принесет. Но твой отец – дурак. Он так стремится избежать войны – войны, которую, я считаю, мы сможем выиграть – потому что он и лорд Ройс слишком трусливы, чтобы рисковать, идя в бой. Я один был против твоего положения и сказал ему, что это безумие − передавать тебя нашему врагу, не обращая внимания на твою безопасность и счастье. Ты – слава Галандрии. Меня убивает, что такое сокровище, как ты, попадет в руки такого презренного человека.

Я отворачиваюсь от его пламенного взгляда. Я знаю, что у него добрые намерения, но его слова не приносят комфорта. Слава Галандрии − то же самое, что и Принцесса в маске. Не человек.

Я сглатываю.

– Я опять вижу сны.

Многие годы я страдала от кошмаров. Сразу после смерти Ринны мне снилось, что все мальчики и девочки в Аллегрии окружали меня. Они били и хватали меня, и, когда одному из них удавалось сорвать маску, все они незамедлительно падали на землю, мертвые.

Или мне снилось, что я играю на берегу реки Элеаноры и поскальзываюсь, падая в воду. Но когда я пытаюсь всплыть, я понимаю, что не могу, потому что моя маска слишком тяжелая. И неважно, сколько я пытаюсь, она тянет меня вниз, пока я не перестаю видеть солнечный свет.

− Что тебе снится в этот раз? − спрашивает он.

− Мне снится, что, когда принц и я встречаемся, он решает, что маски недостаточно, − я закрываю глаза. – Мне снится, что он решает запереть меня в подвале, где я спрятана от других, не в состоянии причинить вред, − я делаю глубокий вдох и открываю глаза. – Пожалуйста, скажите мне, что я должна делать.

− Не сдавайся так легко, − его голос резкий.

– Еще есть время, − его взгляд опускается к моим губам и голос понижается. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы предотвратить это. Я не позволю тебе уехать.

Он продолжает смотреть, а затем быстро встает и расправляет свою мантию.

– Я боюсь мне нужно идти, − говорит он, его голос успокаивается. – Похоже, у вашего брата проблемы с новым учителем. Ваш отец попросил меня поговорить с ним.

− Конечно, − говорю я быстро, моргая. – Конечно, Вы должны идти.

Он оставляет меня, и я продолжаю сидеть на скамейке, чувствуя, что сильнее сбита с толку.

Я даю себе небольшую встряску, пытаясь прояснить не только разум, но и избавиться от беспокойства, которое возникло в моем сердце.

Глава 8

Вилха

В день, когда у меня была первая тренировка с Патриком, мои руки дрожали от веса меча, и мы вынуждены были закончить урок уже спустя несколько минут после начала. После этого я пообещала себе, что не буду тем слабаком, которым, я уверена, все меня считают. Большинство ночей я упражняюсь с мечом, пытаясь запомнить расстановку ног и технику, которым Патрик учил меня.

В своем воображении я сражаюсь с неизвестным, призрачным врагом. Врагом, который предполагает, что капризная принцесса в маске будет легкой добычей, но он потрясен, обнаружив воина такого же способного, как самый свирепый дворцовый стражник.

В эти моменты я меньше чувствую себя принцессой в маске и больше кем-то другим. Рассветным проблеском того, кем я могла бы быть. Тем, кто реальный и твердый, сделанный из плоти, сухожилий, крови и костей.

Конечно, я выигрываю каждый из этих воображаемых поединков с легкостью.

Но на моих настоящих тренировках с Патриком, ему часто приходится повторять свои указания по два, три, иногда четыре раза. Несмотря на всю мою практику, техника не дается легко.

− Это было небрежно, − говорит Патрик, его рот сжат в твердую линию. – Вы отвлекаетесь сегодня.

Я не отвечаю. Вместо этого я поправляю свою маску и надвигаюсь на него. Он блокирует мой выпад и откидывает мой меч подальше.

– Следите за вашей позицией! – он делает грозный шаг вперед. – Вы ведете себя неуклюже. Вы не актриса цирка, хотя сейчас очень на нее похожи.

Я останавливаюсь, опешив.

– Да что с тобой случилось? − я опускаю мой меч. – Почему ты так злишься?

Патрик вздыхает и опускает его меч.

– Принцесса, я не злюсь. Я пытался отвлечь Вас, и это сработало. Когда Вы сталкиваетесь с противником, никогда не обращайте внимания на его слова. Используйте их в свою пользу, если сможете, но Ваше внимание должно быть сфокусировано только на его оружии.

Пока он говорит, он поднимает свой меч и направляет на мою шею.

– Видите? Что, если бы я был Вашим врагом?

− Но ты не мой враг, − говорю я.

− Вы не можете позволить себе думать так, − он качает головой. − Не сейчас, во всяком случае.

− Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, отступая и смотря то на кончик его меча, то в его глаза. – Ты хочешь сказать, что я в опасности?

− Нет, − говорит он быстро. – Это не то, что я сказал.

Я смотрю на него неуверенная, что должна ему верить. Может быть, Патрик и друг мне, но он также один из самых ценных солдат моего отца, и он будет следовать приказам, которые ему даются. Даже если это значит, что нужно скрывать от меня что-то.

– Тогда в чем необходимость ходить на эти уроки? Сколько еще принцесс тренируются, что защищать себя? – Я указываю на солдат стоящих вдоль стены. – Не поэтому ли у нас столько охраны?

− Эти уроки для Вашего образования, Вилха. Вам не о чем беспокоиться.

− Отлично, − говорю я, зная, что бесполезно расспрашивать его дальше. – Но можем ли мы, пожалуйста, сделать перерыв?

− Я устала, − добавляю я, хотя легко смогла бы тренироваться еще час.

Я фальшиво зеваю для охранников, в случае, если кто-то из них смотрит.

– Пожалуйста, дай мне минуту. Иди, садись со мной, − я веду его к скамейке перед статуей моей матери. Я расправляю свою юбку на скамейке и прячу под ней свою руку. Рука Патрика находит мою, и наши пальцы переплетаются.

− Я столкнулся с Лордом Мерсендером по пути сюда, − шепчет он. – Он сегодня встречался с тобой?

Когда я говорю «да», его рука крепче сжимает мою.

– Я не верю ему. И мне не нравится, как он смотрит на тебя.

− Он посвятил свою жизнь защите моей семьи, − я думаю о неловкости, которую испытывала с ним раньше, но быстро отгоняю эти мысли. – И он единственный Хранитель, который не потрудился заговорить со мной.

И он единственный пытается остановить мою помолвку, − добавляю я про себя.

Мы сидим в тишине какое-то время, пока он не начинает шептать:

− Я слышал разговор двух дворянских мальчиков в городе на днях. Они оба придут на бал в честь твоего дня рождения. Один из них попытается набраться мужества, чтобы пригласить тебя на танец.

− Я завидую тем, кто может не придти, − говорю я. – Я не хочу терпеть все взгляды.

− А я завидую тем, кто пригласит тебя танцевать, − говорить он тихо, поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня.

Мое сердце колотится в груди, и я чувствую давление его руки на мою. И его зеленые глаза, и тоску, которую я в них читаю.

− Вена интересовалась тобой на днях, − говорю я внезапно. – Она хотела узнать, есть ли, ну…есть ли кто-то в твоей жизни.

Я невнятно произношу слова, понимая, что мой голос звучит не как обычно.

− Ты хочешь узнать, есть ли кто-то, за кем я ухаживаю? − спрашивает он, все еще смотря на меня.

Его вопрос висит над нами, как грозовая туча, и мы молчим. Несмотря на все богатство моей семьи, любовь − единственное, что королевская семья не может себе позволить. Это мы оба знаем хорошо.

Мы смотрим друг на друга, пока он не вздыхает и не отворачивается.

– Я слышал, ты встречалась с послом Кирении несколько дней назад, − говорит он нормальным тоном. – Думаешь, возможно избежать войны?

− Я думаю, мой отец и король Эзебо найдут соглашение, которое подойдет обоим, − говорю я осторожно.

Я знаю, что неправильно не говорить Патрику о помолвке. До сих пор эти последние месяцы тренировок с ним казались радужным пузырем: прекрасным, но без материальной формы. Его тяжело удержать, но очень легко уничтожить. И сказать эти слова вслух, прошептать о брачном контракте, равносильно уничтожению. И потом, Патрик, всегда благородный, увидит в наших разговорах неуважение принцу Кирении.

Патрик сжимает мою руку.

– Давай вернемся к тренировке, пока стража не стала подозревать.

Разочарованная, я встаю и иду за ним. Мы принимаем наши позиции, и он говорит:

− Итак, принцесса, на этот раз я хотел бы увидеть больше агрессии. Вы еще не научились правильно атаковать, и Вы слишком быстро принимаете оборонительную позицию.

Он поднимает свой меч. Я поднимаю свой, и он начинает атаковать меня.

Я нападаю один, а затем второй раз на Патрика, который легко отбивает все мои удары.

– Вилха, подождите. Вы не кусты рубите. Это не сработает в реальной битве. Вы выставляете…

Я продолжаю наступать на него с мечом, делая выпад один, второй, третий раз и еще. Я борюсь сейчас не с Патриком, и даже не с призрачным злодеем из моего воображения. Вместо этого я бью мирный договор, который выдает меня замуж за Страсбургов, хотя у меня нет ни желания, ни воли.

Патрик отступает, продолжая молча отбивать мои удары, пока он не спотыкается и не падает у корней яблони.

Возвращаясь к моим чувствам и задыхаясь от напряжения, я улыбаюсь и указываю концом своего меча ему в грудь:

− Я выиграла.

− Правда? − спрашивает он. – Посмотрите вниз на Вашу левую ногу.

Я смотрю. Незаметно Патрик вытащил кинжал из своего ботинка. Если бы я подошла чуть ближе, кинжал пронзил бы мою лодыжку.

− Ваша сила растет, − говорит он. – Но если бы я был настоящим врагом, Вы были бы мертвы после первого выпада. Вы не можете просто наброситься, не защищая себя. И Вы должны уделять больше внимания боковому зрению.

− Я не могу. – Я падаю на колени и откладываю свой меч, внезапно устав. – Маска перекрывает мое боковое зрение.

Вдруг доносятся звуки доставаемых мечей, и стража кричит со стены сада:

− Защитить принцессу!

Патрик вскакивает и хватает мою руку. Он поднимает меня на ноги и тянет за статую моей матери.

− Опустись на колени, − говорит он. Я делаю то, что он говорит, и Патрик склоняется надо мной, загораживая с поля зрения.

− Что происходит? Там кто-то есть?

− Если так и есть, они не пробудут достаточно долго, чтобы подойти к тебе.

Мой обзор закрыт статуей, но я слышу, как несутся лошади, и кричит стража. Проходит несколько минут. Я чувствую, как колотится мое сердце, и роса от мокрой травы впитывается в мое платье.

− Что происходит? – повторяю я.

− Я не знаю, возможно, ничего. Стража очень подозрительна в последнее время.

Спустя еще несколько минут Патрик приседает позади меня. Я чувствую, как его сердце бьется позади меня, когда он наклоняется ближе и шепчет:

− Страже запрещено говорить тебе или Андрею это, но у вашего отца не все идет гладко. Возможная война с Киренией не единственная его проблема. Люди в деревнях несчастны, потому что еда стоит дорого, а заработная плата низкая.

Он делает паузу и добавляет:

− Злость и голод − опасное сочетание. Добавить немного страха, и он породит зло и беспорядки. И убийство − самый простой способ отделить дом Эндевинов от короны, на которую они претендовали веками, – он замолчал. – Вот поэтому нам приказано тренировать тебя и Андрея.

Я смотрю вниз, пораженная тем, что он действительно сказал мне правду, но и отрезвленная его словами. Мы оба молчим несколько минут, пока стража не кричит:

− Все чисто!

Патрик помогает мне встать на ноги, и я оттряхиваю траву с платья. Я делаю шаг, чтобы выйти из-за статуи, но он тянет меня обратно.

− Подожди, − он смотрит на меня, его зеленые глаза блуждают по моей маске.

− Да? − говорю я, понимая, что нас никто не видит.

Он поднимает руку, и на один ужасный миг я думаю, что он закроет глаза. Вместо этого он проводит пальцем по маске. Он наклоняется ближе, пока наши губы почти соприкасаются. Но потом он вздыхает и отходит.

– Давай, − говорит он, − нам все еще нужно тренироваться.

Я киваю, радуясь, что моя маска скрывает мое разочарование.

Он поднимает мой меч и протягивает его мне, его взгляд мрачный.

– Тебе нужно лучше концентрироваться. В один прекрасный день эти уроки могут спасти тебе жизнь.

Глава 9

Элара

Карета, покидая Тулан на рассвете, могла прибыть в Аллегрию прямо перед наступлением темноты, если у лошадей хватит сил. Но из-за перегруженности пожитками Огденов и их полуголодных лошадей это заняло два с половиной дня, большую часть которых я провела, раздавленная между двумя чемоданами с платьями Серены, два из которых она просто должна была взять в Аллегрию. Но к началу третьего дня я была готова взорваться.

− Серена, ты не могла взять меньше чемоданов? − я потерла ноющий бок. – Для них не хватит и одной комнаты.

− Я говорила уже несколько раз, − сказала Серена. – Я не знаю, что носят девушки в Аллегрии, так что я просто не могла знать, какие платья мне будет нужны, когда мы туда доберемся.

Миссис Огден, которая провела большую часть этих двух дней, дремля и жалуясь на головную боль, сейчас открыла глаза достаточно надолго, чтобы сказать:

− Ты права, Серена. – Затем она смотрит на меня. – Если тебе не нравится это, ты можешь выйти и идти пешком.

− Что случилось? – спрашивает Гордон, когда я прошу его остановить карету. Миссис Огден наняла Гордона сопровождать нас в Аллегрию в качестве кучера, тем самым оставляя мистера Огдена свободно пить до оцепенения.

− Я пойду пешком оставшийся путь, − говорю я, вылезая. – В любом случае, мы почти на месте.

Рядом с Гордоном сидит Мистер Огден, он совершенно без чувств и пускает слюни. Гордон подгоняет лошадей.

– Только слишком не отставай, − говорит он.

Пока я иду, я думаю над своим планом. Так или иначе, я должна найти способ ускользнуть от Огденов достаточно надолго, чтобы найти тюрьму и выяснить, держат ли там Мистера Траверса. Мы останемся в Аллегрии на неделю, поэтому, должно быть, достаточно просто это сделать. Я придумаю оправдание, или поручение, чтобы меня отпустили в город. Гораздо сложнее придумать, что я скажу Мистеру Траверсу, когда найду его. Мой рюкзак, зажатый между двумя чемоданами Серены, заполнен книгой Мистера Траверса, моим кинжалом и четырьмя вортингами, которые я подобрала с пола «Глотка». Я надеюсь, вортинги пригодятся как взятка стражникам в тюрьме.

Но я достаточно умна, чтобы понимать, что должен быть запасной план. Что если я действительно найду Мистера Траверса и пойму, что он не более чем старый безумец?

Я смотрю на шаткую карету Огденов. Я надеялась, что два дня в дороге дадут мне и Гордону возможность поговорить, но Серена всегда оказывалась под ногами, не давая нам провести время вместе. Больше не казалось, будто Гордона заботит это так же, как заботило, когда мы были младше. Было ли это потому, что он помнил свое обещание, и хотел, чтобы он никогда не давал его?

Это было много лет назад, когда он нашел меня плачущей около реки Элеаноры. Серена ударила меня и назвала бесполезной слугой, которая ничего не стоит − слова, которые миссис Огден повторяла тысячи раз. Я проплакала на плече Гордона, и он поклялся, что в словах Серены не больше смысла, чем у пьяного психа.

− Но она права, − говорила я. – У меня никого нет. Я не могу рассчитывать, что выйду замуж, не без приданного. Я проведу всю свою жизнь здесь, если хозяйка не выгонит меня раньше.

− Ты не одна, − возразил Гордон. – У тебя есть я, и я не позволю чему-либо случиться с тобой. Когда мне будет семнадцать, я женюсь на тебе. Я обещаю.

Я снова посмотрела на карету. Гордону исполнилось семнадцать несколько месяцев назад, и от растущего напряжения между нами я думаю, он помнит свое обещание так же живо, как и я. Но он все еще молчит. И я не совсем уверена, что отвечу, когда он спросит.

Я знаю, что чувствую больше, чем просто привязанность, к Гордону. Любовь ли? Иногда я задаюсь вопросом, способна ли я вообще любить кого-то. Я рано поняла, что, если я собираюсь выжить, несмотря на издевательства хозяйки, я должна взять маленькую девочку, которая плакала и жаждала любви, и спрятать ее подальше, очень глубоко внутри себя, где никто ее не найдет.

Все эти годы спустя, мне интересно, существует ли еще эта девочка.

* * *

С наступлением утра лес редеет и уступает место сельским угодьям, вскоре после которых показались пологие холмы. Я поднимаюсь на очередной холм, не упуская с поля зрения карету Огденов, и внезапно понимаю, что я в Аллегрии.

Я выросла, слушая рассказы о величестве Аллегрии. Но ничто не подготовило меня к виду, который открывался, когда я проходила через городские ворота. Серые каменные здания с золотыми шпилями, уходящими в синее небо; и мощеные улицы, украшенные осколками простых лавандовых опалов, блиставших на солнце.

Горгульи, взгромоздившиеся на верхушках железных светильников и каменных зданий, смотрели на толпу внизу со злой ухмылкой. Улицы забиты каретами, и город пахнет жареным мясом, конским навозом, немытыми телами и теплым, сладким запахом свежих яблочных пирогов. Натянутые через всю улицу плакаты желали принцессе Вилхамине счастливого дня рождения. На женщинах были костюмированные маски, их платья пастельных цветов отражались в витринах магазинов. Несколько фигур в коричневых плащах и золотых резных масках стояли на углу улицы, и я на секунду остановилась, увидев их. Они, должно быть, «Дети маски». Я слышала о них, но никогда не видела прежде.

Продавцы зазывают прохожих, умоляя купить у них товар. Толстяк, перевозящий стопку разноцветных вееров, прыгает передо мной. Он протягивает один, сделанный из перьев павлина и белого кружева, и кричит:

− Официальные веера бала в честь дня рождения! Прикроют Ваши глаза и защитят Вас от проклятия Принцессы в маске! Всего пять вортингов!

Все, кажется, пытаются нажиться на дне рождения принцессы. Один продавец демонстрирует повозку костюмированных масок на улице, крича, что если женщины оденут их, они окажут честь Принцессе в маске. Другие продают ленты в волосы цвета молочной лаванды или переливающиеся бледно-голубые, приговаривая:

− Пусть ваши волосы будут украшены лентами официальных цветов дома Эндевинов!

Все дворянки вокруг меня лихорадочно хватаются за безделушки. И я не могу отделаться от мысли, знает ли кто-то из них, сколько семей в Тулане будут голодать сегодня.

Мистер Блэквилль устроил нас в месте под названием отель «Фонтан», названный так из-за близости королевского фонтана, где вода струится из уст каменной статуи короля Феннрика.

К тому времени, как я нашла карету, хозяйка Огден уже заселялась в отель.

− Элара, подними чемоданы, − приказала она. – Наши комнаты на втором этаже. Мистер Блэквилль зарезервировал только три, так что ты будешь спать на полу, в комнате Серены.

− Я подниму чемоданы, − говорит Гордон, спрыгивая с кареты. – Они тяжелые и тогда Элара может…

− Чепуха, − говорит хозяйка Огден, − иди внутрь и отдохни с Гарольдом. Элара сильна, как бык, и не намного красивее.

− Лучше быть сильной, как бык, чем глупой, как осел, − возражаю я, подхожу к карете и достаю свою сумку.

– Иди внутрь, − говорю я Гордону, отодвигая его руки, − мне не нужна твоя помощь.

− Тебе никогда не нужна моя помощь, − отвечает он. Вздыхая, он уходит, и негодующая миссис Огден следует за ним.

* * *

Возможность сходить в тюрьму выпадает днем позже, когда на обеде из кроличьего рагу и сыра, Серена жалуется, что она хочет декоративный веер на бал в честь дня рождения.

− Во всем городе они уже проданы, − дуется она. – Мы должны были купить один в тот же день, как приехали. Я не хочу быть единственной девушкой, у которой его нет.

− В самом деле? Странно, − говорю я, придумывая на ходу. – Я слышала, парочка аллегрийских дворянок говорили, что послали своих слуг через весь город в магазин, в котором они еще остались.

Я смотрю вниз на рагу. Я сажаю семя, позволяя им поверить, что следующая мысль будет их собственной.

− Элара сходит за ним утром, дорогая, − говорит мистер Огден, засыпая от своей третьей кружки эля. – Король завтра говорит речь на площади Элеаноры, ты не захочешь пропустить это.

Я игнорирую Гордона, который смотрит на меня подозрительно, и незаметно бросаю взгляд на миссис Огден. Я провела всю свою жизнь, изучая ее. Если я дам понять, что действительно хочу это поручение, она проследит, чтобы до конца поездки я видела только стены этого отеля.

− Но этот магазин на другом конце города! − я протестую. – Это займет все утро…

− Ты сделаешь то, что тебе приказано, и купишь веер, − отрезает миссис Огден. – Серена просит о таком пустяке, который она вправе требовать, и ты воротишь нос, как будто делаешь это всю свою жизнь…− она остановилась, внезапно понимая, что несколько столов вокруг нас замолчали.