Текст книги "Принцесса в опаловой маске (ЛП)"

Автор книги: Дженни Лундквитс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Дженни Лундквитс

Принцесса в опаловой маске

Опаловая маска – 1

Оригинальное название: Jenny Lundquist «The Princess in the Opal Mask» 2013

Дженни Лундквитс «Принцесса в опаловой маске»

Перевод: Юлия Косенко

Переведено специально для группы: https://vk.com/e_books_vk

Любое копирование без ссылки

на переводчиков и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим Вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

Пролог

«Стоя на краю горы, держа самый красочный камень, который она когда-либо видела, она еще не понимала, как он мог повлиять на ход истории…»

– Элеонора Эндевин: Величайшая королева Галандрии

Не каждый из присутствующих на коронации желает молодой королеве добра.

Когда горожане собираются в большом зале дворца королевы, среди них много недовольных. Строительство только началось. Большой зал − единственная завершенная комната, но уже сейчас дворец, безусловно, является величайшим сооружением в Аллегрии. Горожане видят стеклянные окна − первые в городе − и разглядывают ненастную, непроглядную ночь за их пределами. Они хотят, чтобы их собственные дома были так защищены.

Воет ветер, и мерцающие свечи рисуют тени на стенах. В конце зала стоит алтарь, который демонстрирует корону молодой королевы, а также большой камень, с которого все началось. Первый Опал. Драгоценность сверкает в сиянии свечей, проявляя золотые прожилки сквозь темно-синий цвет, как будто молния в ловушке внутри. Кто-то шепчет, что если бы он нашел опалы в почве Галандрии вместо Элеаноры Эндевин, это была бы его коронация, на которой они все присутствовали.

Среди толпы стоит пожилая женщина. Ненависть горит в ее сердце. Пройдет время, но ее сын никогда к ней не вернется. Армия молодой королевы позаботилась об этом. Она петляет среди людей, распространяя свое недовольство как ядовитое семя.

Перешептывание продолжается до тех пор, пока молодая королева и ее только назначенный совет консулов – ее «Хранители» – появляются в задней части зала. Лицо молодой королевы выражает страдание. Она испытывает трудности со своим платьем, длинный шлейф которого тянется за ней по полу.

Горожане приветствуют ее криками и хлопают, пока она движется по проходу. Но в душе многие надеются, что она споткнется и сломает себе шею.

Они горько разочарованы, что она не делает этого.

Молодая королева преклоняет колени перед алтарем. Честолюбие пылает в ее сердце. Корона была добыта не только драгоценными камнями, но и кровью. Люди сомневаются в ней, но пройдет время. Она построит династию. Однажды ее сын также будет править Галандрией.

Хранители водружают корону на голову молодой королевы. Она слегка трясется под тяжестью короны, но ее улыбка не дрогнет. Это ее первое испытание в роли королевы. Она не потерпит неудачу.

Она стоит и поднимает Первый Опал, возвышая его над головой. Она поворачивается лицом к народу. Она торжествует. Она их королева – воин.

Она теряет равновесие.

Молодая королева оступается назад и, задев шлейф своего платья, приземляется на бок, роняя опал. Толпа громко ахает, затем опускается тишина.

Но Элеанора встает, желая успокоить их. Нужно гораздо больше, чем падение, чтобы остановить их новую королеву.

Однако внимание людей направлено не на нее. А на Первый Опал. Там на полу лежит не один большой камень, а два. Первый Опал раскололся надвое.

Старуха видит, что это ее шанс. Судьба улыбнулась ей. Она указывает костлявым пальцем на Элеанору и провозглашает:

– Это знак! Так же, как этот камень раскололся, однажды это королевство расколется на два!

Торжествующий пристальный взгляд старухи ловит испуганный взгляд молодой королевы. Никто не в силах отвести глаз друг от друга.

Старуха не была ведьмой; она не могла проклясть королевство. Она всего лишь разгневанная мать, потерявшая сына. И молодая королева не пророк; она не может предсказать будущее. Она всего лишь молодая мать, которая хочет защитить свое королевство и сына.

Но обе, старуха и молодая королева, понимали, что правильные слова, произнесенные в нужное время, могут быть более влиятельны, чем тысяча мечей. Правильные слова разлетаются как семечки. Они орошаются слухами и растут со временем.

Пока однажды не становятся легендой.

Триста лет спустя

ЧАСТЬ 1

«Учитывая ее скромное происхождение, мало кто мог вообразить, каких высот она достигнет в один прекрасный день».

– Элеонора Эндевин: Величайшая королева Галандрии

Глава 1

Элара

Где-то в королевстве Галандрия кто-то знает мое настоящее имя.

Когда я была младенцем, я была брошена на пороге Королевского Приюта, как мешок с гнилой картошкой. Приют, в свою очередь, сбагрил меня семье Огден и сказал им выбрать мне имя. Хозяйка Огден назвала меня Эларой, в честь девочки из ее родной деревни («грязное, отвратительное отродье, которого я когда-либо знала», как она любит говорить).

Я намерена однажды отыскать имя, которое потеряла. И когда я сделаю это, я заявлю, что имя, которое дала мне Хозяйка Огден никудышное, так же как она заявляла, что я бесполезная.

Где-то в этом убогом королевстве кто-то должен помнить меня.

Я говорила это себе, пока пялилась на медовый миндальный торт, который я испекла для сегодняшнего визита Мистера Блэквилля. Я надеялась удивить Хозяйку Огден тортом и, наконец, показать ей, что я не причиняю ей неудобство, о котором она говорит. Мне не нужно, чтобы она любила меня. Я махнула на это рукой давным-давно. Но мне нужно место, в котором я могу жить.

Я проснулась рано и собрала дополнительно дров для печи. Но вместо шедевра, который я запланировала, торт получился с комками и горелым. Не смотря на это, мой живот урчал. Я презираю ужины с Мистером Блэквиллем. Но, по крайней мере, я хорошо поем сегодня вечером, для разнообразия.

– Элара! – прокричала Хозяйка Огден. – Что-то сгорело здесь?

– Нет! – Чертыхаясь, я зачесываю потную прядь волос за ухо и посыпаю мукой верхушку торта, надеясь скрыть обгоревшую корочку. Почему я не додумалась сделать глазурь?

Хозяйка Огден врывается в кухню. Ее серебристо-светлые волосы связаны сзади лавандовыми лентами, которые в моде самых уважаемых женщин Галандрии.

– Как здесь душно. Что ты наделала? – ее глаза, цвета моря презрения, земли на уродливой глыбе. – Что это такое?

– Торт, – я вытерла свои руки, покрытые мукой, о юбку, перешедшую мне от Серены, дочери Хозяйки Огден. – Я думала к сегодняшнему приходу Мистера Блэквилля этот…

– Что этот? Ты испекла чудовище и подашь его нашему гостю? – она подперла открытую заднюю дверь камнем. Снаружи дождь колотил неопрятный двор Огденов, превращая его в мутное болото, и прохладный воздух подул в перегретую кухню. Она схватила торт и выбросила его за дверь.

– Не нужно было его выбрасывать, – сказала я, и мой желудок заурчал снова.

Она фыркнула.

– Эта штука была почти также отвратительна как ты…

Она пускается в одно из своих разглагольствований, так что я старательно напускаю на себя вид покаяния. Затем, как обычно, я перестаю обращать внимание на каждое слово, которое она говорит. Эта игра, которую я играю с детства. Что я делаю, так это представляю бедного, голодного котенка. Я представляю, как кормлю его словами Хозяйки, теми словами, что она повторяет снова и снова на протяжении многих лет, как клятву. Никчемная. Нежелательная. Непривлекательная. Я представляю, что слова были съедены и лишены власти, что они унеслись прочь в другое место полностью.

В место, где они не могут больше причинить мне боль.

– К тому же, – она заканчивает, наконец, исчерпав себя, – неужели ты забыла, как важен сегодняшний вечер?

Можно подумать, я могла. Моя жизнь у Огденов всегда зависела от Мистера Блэквилля, директора Королевского Приюта, и четырехсот вортингов, которые он приносит Огденам каждые три месяца. Их оплата за предоставленную мне возможность жить с ними.

Я отворачиваюсь и начинаю запихивать тряпки в подоконник окна, намереваясь держать рот на замке. Сквозь мутное и треснувшее стекло вижу заброшенный миндальный сад Огденов, он тянется в туманном пейзаже. Древесина вокруг окна старая и гниющая, дающая дождю свободный путь внутрь кухни, где пятна плесени тлеют на стенах.

– Возьми мешок муки и сделай яблочный пирог, – командует Хозяйка. – Это должно быть достаточно легко для тебя, чтобы ты все не испортила. Ты слушаешь меня, Элара?

– Я не могу сделать яблочный пирог, – сказала я и обернулась. – У нас практически закончилась мука.

– Как это возможно? Я дала тебе достаточно вортингов на муку вчера. – Она хватает практически пустой мешок муки и трясет его, посылая белые клубы дыма в воздух. Затем она хватает деревянную ложку с прилавка и поднимает ее над головой, как будто собирается ударить меня.

Недолго думая, я тянусь вверх и хватаю ложку. Хозяйка и я смотрим друг другу в глаза, каждый из нас держит один из концов, пока мы молча отмечаем этот момент. Момент, когда мы обе понимаем, что я больше не боюсь ее.

Я убираю свою руку.

– Деревянные ложки оставляют следы, помните?

Она медленно опускает ложку. С приходом Мистера Блэквилля она должна показать, что любит меня, и синяк под глазом или на щеке не будет соответствовать образу, который она хочет создать. И сегодня она не намерена пререкаться, не только из-за вортингов от Мистера Блэквилля, но также из-за билетов на маскарад по случаю дня рождения Принцессы Вилхамины Эндевин, галандрийской «Принцессы в маске».

– Мистер Огден забрал большую часть денег, – продолжила я. – У него был долг, который нужно оплатить в «Глотке жизни»… – я замолкаю, потому что больше нечего сказать. Если бы мистер Огден не посещал деревенскую таверну, играя в карты и выпивая пиво так часто (а Хозяйка не любит дорогие вещи), Огденам не было бы нужды так сильно зависеть от выплат, которые они получали от приюта. Усадьба Огденов возможно не пришла бы в упадок, и им не пришлось бы отпускать слуг одного за другим, пока не осталась только я. Единственная слуга, за которую платят, чтобы оставить.

– Тогда забудь о яблочном пироге, – сказала она. – Иди в «Глоток» и приведи Гарольда. Ты должна молнией вернуться с ним и начать готовить.

– Да, Хозяйка. Ваше желание для меня закон. – Я саркастически кланяюсь в ее направлении. Затем я выхожу из кухни, но прежде решаю убрать деревянную ложку с моего пути.

* * *

Пока я натягиваю пальто, Серена кричит, чтобы я зашла к ней в спальню.

Когда я захожу, она разглядывает себя в зеркале. У нее серебристо-белокурые волосы Хозяйки Огден. Она пухлая и розовощекая, так как ей отдают все лучшее, что Огдены могут себе позволить. Сегодня на ней надето зеленое шелковое платье, которое Хозяйка купила после последнего визита Мистера Блэквилля.

Она показывает сначала пыльное голубое платье и потом лавандовое, цвета фамильного герба Эндевинов.

– Как ты думаешь, которое предпочтет Принцесса в маске?

– У нее есть имя, – резко говорю я. – И я не думаю, что ей есть дело до двух нарядов, которые ты носишь. Ты даже не знаешь, получит ли хозяйка билеты от мистера Блэквилля.

Серена хмурится на свое отражение.

– Мама найдет способ. Она всегда находит. – Она прикладывает лавандовое платье снова и вертит головой из стороны в сторону. – Да, я думаю, что лавандовое подойдет лучше. Мне нужно, чтобы ты постирала его и вернула его в комнату, когда закончишь.

– Это подождет. Твоя мать снова послала меня в «Глоток».

– Тогда позже, – сказала она, поджав губы. – И передай привет Гордону от меня.

Я безучастно смотрю на нее. Гордон – сын Сильвии, женщины, владеющей «Глотком Жизни». А еще он мой лучший друг. Он был им, сколько я себя помню, хотя в последнее время мы не говорим так много, как привыкли. С той поры, как мы были детьми, Гордон и Серена никогда не ладили.

– Передам, если будет время, – резко отвечаю я. – Для тебя и твоей матери я уже достаточно сделала.

Лицо Серены смягчается.

– Было бы гораздо легче, если бы ты не раздражала ее все время, – говорит она, и я знаю, что она, должно быть, слышать нас из кухни.

– Серьезно, ты так думаешь? – говорю я. – Ты думаешь, если бы я была самой милой и улыбчивой, она попросила бы кого-то другого готовить и убирать?

Серена застывает и выражение ее заинтересованности исчезает.

– Ты ее слуга. Ее просьбы уместны.

– Слуга, – я насмехаюсь. – Многим семьям платят тысячу шестьсот вортингов в год, чтобы они содержали слугу?

– Тебе повезло, что ты вообще здесь, – отвечает она невозмутимо и протягивает лавандовое платье. – В конце концов, если бы моя семья не приняла тебя, чтоб с тобой стало?

Я вырываю платье из ее протянутой руки. Слово семья скручивается в моем животе жесткими тисками.

* * *

Когда я, наконец, выхожу на улицу, я натягиваю свой плащ плотнее, чтобы защитится от дождя и ветра. Мои сапоги хлюпают по грязи, пока я иду от усадьбы Огденов вниз по узкой тропинке через лес, ведущей в город. Над головой навес из цветущих крошечными белыми и розовыми цветками веток миндальных деревьев. Несмотря на дождь, зима, наконец, уступает место весне.

Я пинаю грязный камень, пока иду. Было время, когда я верила, что Хозяйка Огден была моей матерью и думала, что она была самой прекрасной женщиной в мире. Я бы сказала и сделала все, лишь бы она улыбнулась. Но со временем я осознала, что ее улыбки, также как ее любовь, никогда не будут даны мне, и вместо того, чтобы пытаться заслужить ее благосклонность, мне нужно было научиться выживать в ее гневе.

И сейчас, спустя все эти годы, у меня другие заботы. В один прекрасный день мешки вортингов перестанут поступать. И когда это время наступит, что удержит ее от того, чтобы вышвырнуть меня из усадьбы Огденов? Я точно не знаю когда мой день рождение, но я думаю, мне стукнет семнадцать в этом году. Я сомневаюсь, что приют продолжит платить Огденам после того, как наступит совершеннолетие.

Однажды зимой, когда я была маленькой, в назначенный день Мистер Блэквилль так и не появился. Хозяйка заявила, что отказывается предоставлять мне место, если приют не будет за это платить, так что она выгнала меня из усадьбы. Я провела ночь, дрожа от холода в сарае Огденов, надеясь, что не замерзну до смерти.

Мистер Блэквилль прибыл на следующее утро. Дерево упало на дорогу, задерживая карету. Будучи великой актрисой, Хозяйка незамедлительно превратилась в любящую и заботливую мать. Помня о том, как холодно было в сарае, я подыгрывала. После того, как Мистер Блэквилль ушел, мы никогда не говорили об этой ночи. Но послание было четким и громким:

Нет вортингов, нет дома.

Иногда, когда Хозяйка Огден посылала меня в город покупать еду или припасы, я мечтала, что бы произошло, если бы я просто продолжила идти? Если бы я прошла через всю деревню Тулан и продолжила идти дальше, уходя из этой жизни к другой.

Хотя потребность всегда останавливала меня. Без способа прокормить себя, куда я пойду?

Хруст ветки и звук кого-то или чего-то, доносящийся из кустарника заставляет меня остановиться и обернуться. Я прикрываю свои глаза от дождя, но не вижу ничего кроме пары белок, гоняющихся друг за другом на дереве.

Я продолжаю идти, и сжимаю кинжал, который прячу в кармане моего плаща. Опять хруст ветки. Я снова оборачиваюсь, в надежде увидеть тех же белок. Но в этот раз вижу вспышку зеленой ткани, исчезающую среди тумана и миндальных деревьев.

Я оставляю руку на кинжале и бегу всю оставшуюся дорогу до таверны.

Глава 2

Элара

«Глоток жизни» находится на окраине небольшой городской площади Тулана. Пыльный и старый, он пахнет пивом и отчаянием часто бывающих здесь людей, которые наблюдали, как цены на хлеб поднимались все выше и выше, пока их заработная плата опускалась все ниже и ниже. Это не то место, которое легко принимает чужаков. Но молодая девушка без сопровождения, это совершенно другое дело, так что я снова дотягиваюсь до своего кинжала, когда захожу внутрь.

Но первое лицо, которое я вижу, не лицо мужчины в поисках комфорта. Это лицо ребенка, которого я хорошо знаю.

– Тимоти, что ты здесь делаешь?

Тимоти, маленький мальчик лет восьми, смотрит на меня испуганными глазами. Он слегка подпрыгивает от громкого звука ругани мужчины.

– Гордон сказал, что попытается найти какие-нибудь объедки для нас.

В прошлом месяце отец Тимоти, солдат, был призван в Аллегрию, столицу Галандрии, в связи с опасениями, что война с Киренией неизбежна. Большую часть времени его семье было практически нечего есть.

– Хорошо. Придерживайся стены и стой молча, – я повышаю голос на случай, если кто-то слушает. – И если кто-то доставит тебе проблемы, крикни мне или Гордону.

Сильвия кивает мне. Она принимает заказы у столика мужчин, которые смотрят так, будто они будут больше, чем пиво. Один из них хлопает ее по заду. Глаза Сильвии сужаются, она поджимает губы, но ничего не говорит. Как любой другой в Тулане, она еле сводит концы с концами и не может позволить себе потерять клиентов, независимо от того, какие они невоспитанные.

– Снова вернулась, дорогая? – сказал потрепанный, небритый мужчина с жирными белыми волосами, завсегдатай «Глотки». – Что такая красавица, как ты, делает в таком месте, как это? – его рука скользит вокруг моей талии. – Ищешь сегодня друга?

Я достаю кинжал и направляю на него.

– У меня достаточно друзей, спасибо.

Это его успокаивает, и он отворачивается, ругаясь. Сильвия прячет улыбку и показывает стол, где сидит Мистер Огден.

– Он встретился с победной серией в этот раз. Удачи в том, чтобы довести его домой.

Мистер Огден низкий и приземистый, с носом размером с прыщавый кабачок, который покраснел, как свекла. Даже отсюда я могу увидеть блестящие золотые вортинги, сложенные около локтя, пока он проверяет свои карты.

– С тобой все в порядке? – продолжила Сильвия. – Ты выглядишь немного бледной.

Я колеблюсь, прежде чем ответить, помня, что другие все слышат. Я почти уверена, что кто-то следил за мной, но я не хочу, чтобы кто-то в этой таверне думал, что я напуганная девочка.

Я поворачиваюсь и смотрю на вход таверны, как будто жду, что кто-то ужасный появится там. Вместо этого, открывается дверь и Мистер Траверс, школьный учитель Тулана, заходит внутрь.

Я выдыхаю.

– У меня все хорошо, – говорю я Сильвии. – Я просто голодна. Мы исчерпали большую часть запасов за зиму, так что мы берегли еду для сегодняшнего визита Мистера Блэквилля.

Я не сказала, что идея Хозяйки «беречь еду» − означает заставлять меня голодать, пока она, Серена и Мистер Огден едят меньшие порции.

Сильвия кивает и говорит мне, что Гордон на кухне, если я хочу его видеть, а затем уходит, чтобы принести еще пива. Я решаю, что повременю подходить к Мистеру Огдену, пока он не потратит большую часть вортингов, что не займет много времени, и направляюсь на кухню. По дороге я прохожу двух мужчин, склонившихся над кружками с пивом, шепча.

– Ты думаешь, что слухи о Принцессе в Маске − правда? – глаза мужчины шныряют вокруг, будто он ожидает, что появятся люди короля и набросятся на него за такие мысли.

– Какие? – спрашивает его собеседник.

Он икает и добавляет:

– Возил жену, чтобы увидеть, как машет Принцесса в маске со своего балкона в прошлом году. Спросишь меня, так она выглядела не более чем испорченный богатый ребенок.

На кухне Гордон наполняет корзину черствым хлебом и мягкими яблоками. Он улыбается, когда видит меня. Его глаза серые, как небо за окном, и его непослушные русые волосы свисают на лицо.

– Так и знал, что увижу тебя рано или поздно, – говорит он, пока заканчивает с корзиной и начинает помешивать горшок с кипящим рагу. – Я уже пытался сказать Мистеру Огдену, чтобы он шел домой, но он не стал слушать меня.

– Спасибо, – говорю я, подходя ближе. Тепло домашнего очага помогает после прогулки под дождем, и от запаха рагу кружится голова.

– Серена попросила меня поговорить с ним. Убедить его покончить с выпивкой.

– Как мило с ее стороны, – говорю я резко, хотя не могу припомнить, когда Серена и Гордон могли об этом говорить. Серена никогда не требует привести ее отца домой, так как Хозяйка Огден думает, что «Глотка» − слишком грубое место для нее.

Гордон посылает мне настороженный взгляд и меняет тему разговора.

– Каким вышел торт?

– Хрустящий, – я отвечаю, смеясь. – Хозяйка его выкинула.

– Я же говорил, что должен помочь тебе. Я готовлю гораздо лучше тебя, – он посылает мне улыбку, я улыбаюсь в ответ, радуясь, первый раз за день.

– Ну ладно, – говорю я, смеясь. – В следующий раз ты будешь первым, чтобы убедить Миссис Огден не вышвыривать меня.

Гордон перестает улыбаться. Он смотрит вниз и начинает перемешивать рагу быстрыми движениями. Неловкое молчание наступает между нами, и я жалею, что не держала свой рот на замке. С тех пор как он повзрослел, наши отношения стали натянутыми, и мне интересно, помнит ли он наше обещание в детстве.

– Может, ты должна поговорить с Сереной? – наконец говорит он.

– С Сереной? – повторяю я удивленно. – С чего бы мне хотеть делать это?

– Может, ты сможешь решить все разногласия с Огденами? – говорит он. – Серена поможет тебе, я уверен в этом.

– Сомневаюсь, что его королевское величество обеспокоена, чтобы поднять свой ленивый палец от моего имени.

– Она не ленива, – говорит Гордон, нахмурившись. – Она была бы рада помочь. И у нее хорошие отношения с мамой. Ты должна поговорить с ней.

– Хорошо. И с каких пор ты разбираешься в вещах, в которых хороша Серена?

– Не будь грубой. Она изменилась. Серена уже не та девочка, которой была. Она выросла мягче, добрее.

Я подавляю фырканье. Мысль о том, что Серена − мягкосердечная девушка, смехотворна. Серена − такая девушка, которая когда-то угрожала, что скажет Хозяйке Огден, что я ударила ее, если я не встану под улей. Она хотела увидеть, сколько пройдет времени, прежде чем меня ужалят. (Два часа, как оказалось).

Конечно, это было до того, как я ожесточилась. До того, как я начала изучать Хозяйку и то, как она убеждала других делать, что она приказывает. После того, как я овладела тонким искусством манипуляции, я поняла, что могу убедить Серену делать все, что я хочу.

Знаешь, Серена, я слышала, как одна женщина говорила в городе, что если постоять в болоте, кожа станет бледнее? Это, должно быть, правда, потому что она была такая красивая…

– Серена заботится о тебе по-своему, сложным способом, – продолжил Гордон.

– Нет ничего сложного в том, чтобы быть испорченным ребенком, – говорю я.

Его лицо темнеет, и он поднимает корзину.

– Я должен отдать это Тимоти, – говорит он сухо. – Можешь присмотреть за рагу?

Он проскакивает мимо меня, и я остаюсь, гадая, почему мои слова так разозлили его.

Тут дверь открывается позади меня, и тень отбрасывается на стену. Горячее дыхание касается моей шеи, и мурашки покрывают мои руки. Это должно быть тот мужик с сальными волосам, пришел посмотреть, не пересмотрела ли я предложение «дружбы». Как только я дотрагиваюсь до своего кинжала, рука хватает мое плечо. Я кричу и поворачиваюсь, и мой кинжал почти разрезает руку Мистера Траверса.

– Мне так жаль, Мистер Траверс, – говорю я, вздыхая с облегчением, пока убираю кинжал назад в свой карман.

Мистер Траверс переехал в Тулан месяц назад, и он лучший учитель, что я когда-либо видела. Мне всегда нравилась школа, потому что это единственное место, куда я могла сбегать от Хозяйки. Прежде она всегда находила причину оставить меня дома, чтобы готовить и убирать, говоря, что бесполезно тратить учебу на меня. В прошлом мои учителя, очарованные Хозяйкой, всегда не замечали мое отсутствие. Но Мистер Траверс навещал Хозяйку Огден каждый раз, когда я пропускала, что раздражало ее. Благодаря ему, теперь я едва пропускаю школу.

– Прости меня, Элара, – сказал он. – Я не хотел испугать тебя.

– Вы не испугали меня, – соврала я, хотя казалось, что единственный кто испуган – Мистер Траверс.

Пот льет со лба и его глаза очень странно напряжены. Я ближе подхожу к нему и чувствую сильный запах пива.

– Какие-то проблемы? – спрашиваю я.

– Все твое существование – проблема, – шепчет он. Его голос звучит испугано. Но прежде, чем я понимаю его слова, я замечаю цвет его плаща.

Он темный, изумрудно-зеленый.

Я отступаю назад, и тепло рагу греет мне спину.

– Вы следите за мной, Мистер Траверс?

Он вынимает платок из плаща и вытирает лоб. Хотя он не отвечает, я понимаю его ответ.

– Почему вы следите за мной? – я засовываю руку в плащ и хватаю кинжал. Мне приходит в голову, что, не смотря на то, что мистер Траверс кажется добрым, я совсем его не знаю.

– Извини, если напугал тебя… Я хотел… то есть… я думал, что должен… – он прерывается и закрывает глаза. Когда он открывает глаза, он говорит: – Они нашли меня.

– Что? – я пячусь назад. – Кто нашел вас?

– Хранители. С тех пор как я приехал в Тулан, я хотел поговорить с тобой. Но мне пришлось ждать, я должен был знать наверняка, и теперь оказывается, что я слишком долго ждал, чтобы сказать тебе… – Он прерывается и смотрит на дверь.

– Хранители? – вздохнув, я отпускаю свой кинжал и кладу руку на плечо мистера Траверса, как будто он запутавшийся ребенок. – Я думаю, что вы слишком много выпили. Никто за вами не придет. Давайте я сделаю вам чашку…

– Нет! Ты никому не должна говорить, что видела меня сегодня, – шепчет он настойчиво. – Я должен отдать тебе кое-что, – быстро он лезет в пальто и достает книгу. Дорогую, судя по коричневому кожаному переплету. Он отдает мне ее и я читаю название: «Элеанора из династии Эндевин: Величайшая Королева Галандрии».

Элеанора Эндевин была Королевой основательницей Галандрии. Она выросла в семье шахтеров и это она нашла опалы в почве Галандрии. Она использовала вновь приобретенное богатство, чтобы объединить все деревни и земли нашего королевства. Ее семья, Эндевины, построили Опаловый дворец в Аллегрии и правили Галандрией веками.

Но почему это должно волновать меня, я не понимаю.

– Бери ее, – говорит мистер Траверс в ответ на мое смущение. – Мне нужно уходить, и пришло время, чтобы ты сохранила ее.

– Но почему?

– Потому что она твоей матери, – ответил он. – И она предназначена тебе.

Глава 3

Вилха

Из своей комнаты в Опаловом Дворце я слышу, как люди скандируют мое имя. Они скандируют не мое родное имя, а другое. То, которое всегда затмевало все остальное. Их крики проникают через открытое окно настойчиво и требовательно, как навязчивая песня, которую ты не можешь выкинуть из головы.

Принцесса в маске!

Принцесса в маске!

Принцесса в маске!

Порыв ветра врывается в комнату, и я подношу руку к лицу. Вместо кожи мои пальцы скользят по гладкому, разрисованному металлу моей маски. Она холодная и влажная от случайных капель дождя.

Позади меня Арианна, секретарь моего отца, просматривает расписание моего дня, пока моя горничная Вена начинает затягивать мой корсет. Я задыхаюсь оттого, что она тянет и собирает в складку слишком туго.

– Ну как? – Вена хрюкает. Она не дожидается ответа и начинает застегивать пуговицы на моем платье. Ее движения торопливы, я знаю, что она ненавидит касаться меня.

– Немного жестко, – бормочу я. – Не могла бы ты…

– Принцесса, постарайтесь сосредоточиться, пожалуйста, – говорит Арианна с раздражением. – Вопросы, важные для Галандрии, требуют Вашего внимания. После Вашего появления на балконе, у Вас тренировка с Патриком. После этого отец просит Вас посетить детей в Королевском приюте…

Вена заканчивает застегивать мое платье. Я поворачиваюсь лицом к Арианне, которая смотрит в пергамент, что у нее в руках и продолжает.

– Кроме того, у дочери королевского врача свадьба через три дня. Его Величество думает, что Ваше присутствие там желательно

– Пожалуйста, передайте королю, что, если он хочет, чтобы я была там, я буду. Но, если он оставляет это на мое усмотрение, я лучше останусь здесь.

Вена смотрит на Арианну, словно говоря, я же тебе говорила.

Арианна продолжает, словно я ничего не говорила:

– Мастер Велкин прислал вашу новую маску сегодня. Он говорит, что это его лучшая работа. – Она морщится от неодобрения, напоминая мне, что я должна встретиться с изготовителем масок, и потягивает большую бархатную лавандовую коробку.

Я открываю коробку и вздыхаю. Металлическая маска окрашена сусальным золотом и инкрустирована красными, оранжевыми и огненно-желтыми опалами из богатых опаловых рудников Галандрии. Небольшие бриллианты обрамляют отверстия для глаз. Как только я вынимаю маску из коробки, на опалы попадает свет свечей, и они сияют, как закат. Маска прекрасна, но вижу ее как нечто большее, чем то, что я должна носить.

Я только хочу, чтобы кто-нибудь сказал, какое преступление я совершила.

Несмотря на то, что эта маска гораздо ярче, тем та, что я ношу сейчас, они одинаковой формы. Все маски, которые у меня есть, покрывают все мое лицо, за исключением подбородка, губ и кончика носа. Когда я была младше, я смотрела на форму моих масок и пыталась утешить себя мыслью, что, по крайней мере, они оставляют мне достаточно места, чтобы я могла дышать.

– Мастер Велкин сконструировал еще несколько масок, – говорит Арианна. – Они должны быть готовы в течение недели, так что Вы сможете выбрать маску на бал в честь дня рождения.

Я выражаю свою благодарность и признательность, потому что знаю, она этого ждет, затем разворачиваюсь и вхожу в свою гардеробную. Я делаю несколько неудобных шагов и поворачиваюсь, чтобы сказать Вене, что мой корсет слишком туго затянут, но останавливаюсь, когда слышу, как шепчет Арианна.

– Она испорченная, вот кто она такая. Не ценит ничего, что делает король. Он дает ей мир и просит, чтобы она несколько раз выходила в свет.

– Ты имеешь в виду испорченная уродина, – шепчет Вена в ответ. – Если бы моей семье не были нужны вортинги, ты бы не увидела меня рядом с ней. Дворец платит хорошие деньги после случившегося с Ринной. Бьюсь об заклад, под маской она такая уродливая, как о ней говорят.

Настоящая принцесса не позволила бы ее слугам говорить о ней так. Но, услышав имя своей бывшей няни, я отступаю назад, чтобы они меня не видели. Страх, что Вена может сказать не меньше, чем правду, крадет мой голос.

Я неслышно поворачиваюсь и захожу дальше в гардеробную. Ряды золотых мантий и шелковых, украшенных драгоценностями платьев тянутся бесконечно. Витрины, вмещающие каждую маску, которые я получала с рождения, тянутся вдоль стены передо мной.

Они сделаны из толстого стекла, которое называют небьющимся, и могут быть открыты драгоценным ключом. Ключом, который постоянно висит у меня на шее. Десятки других декоративных ключей также висят на цепочке, образуя толстое драгоценное колье. Ключи звенят каждый раз, как я снимаю колье и открываю витрину. Я помещаю свою новую маску внутрь и скова закрываю ее.