Текст книги "Все ради любви"
Автор книги: Дженел Тейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Квентин с улыбкой сказал:
– Ты не преувеличивала, ты действительно очень много знаешь о своем городе. (Это мне очень поможет.)
– Если бы ты попал сюда весной, когда в полном цвету азалии, нарциссы и все деревья, ты понял бы, почему его называют город-сад. Гринстрит считается одним из красивейших мест. – Она махнула рукой вперед. – Там медицинский колледж Джорджии, стоматологическая школа и исследовательский комплекс. Здесь моя старшая дочь училась в медицинской школе и в интернатуре, она детский врач. – Рэчел свернула на улицу Лэни Уолкер. – У нас еще есть техническая школа и колледж для черных – вот, прямо перед нами. – Повернув направо к центру и проехав несколько кварталов, она заметила: – И это место весной выглядит замечательно.
Через несколько минут, еще раз свернув, Рэчел остановилась на красный свет и, ожидая, пока загорится зеленый, сказала:
– Через несколько кварталов будет клуб «Кантри», а потом мы снова вернемся к «Джулиан Смит Казино» на Вашингтон-роуд. Слева, вверх по улице – колледж Огасты, на его территории есть замечательные здания времен Гражданской войны. Этот район называется Хилл, раньше здесь жили и проводили досуг богачи. В низинах досаждали наводнения и кусачие насекомые, поэтому они и селились здесь, повыше. В этом городе много семей с голубой кровью – владельцев состояний, переходящих из поколения в поколение, приверженцев старых традиций Юга. – Около Уолтон Вэй Рэчел свернула направо. – Плантаторы из глубинки тоже приезжали сюда на отдых. Это большое здание слева называлось Бонэр-отель, богачи и знаменитости останавливались здесь, скрываясь от северных зим. У нас зимы короче и мягче. Снег выпадает редко, хотя случаются даже снежные бури. Стоит ли говорить, что мы к ним непривычны и не подготовлены, так что каждый раз они приносят нам массу неприятностей, а нашим гостям с севера – истинное удовольствие.
Рэчел припарковала машину у Партридж Инн.
– Может быть, перекусим здесь? Тут хорошо готовят и обслуживают, а внутри приятно и спокойно. (И, надеюсь, достаточно уединенно, потому что люди моего круга днем сюда обычно не приходят.)
Квентин отстегнул ремень безопасности.
– Отлично. Я уже вполне готов перекусить.
Выйдя из машины, Рэчел сказала:
– АРС, школа, где прежде училась Керри, в двух кварталах отсюда, вниз по холму.
Они вошли в ресторан и сели. На столах, застеленных белыми скатертями, лежали салфетки, сложенные наподобие веера. Стулья были мягкими и удобными, мебель хорошего качества. Белые колонны, зелень и цветы, расставленные повсюду, украшали зал. Везде было чисто, звучала негромкая музыка, зал был хорошо освещен, и она не увидела никого из друзей и знакомых.
– Я понял, что ты имела в виду, Рэчел: здесь действительно очень мило.
Официантка принесла меню, подала чай со льдом.
– Здание старое, представляет собой историческую ценность, несколько лет назад его реставрировали. С верхнего этажа открывается прекрасный вид, и это очень удобное место для небольших приемов.
Когда они выбрали блюда и сделали заказ, Квентин спросил:
– Ты говорила, что одна из твоих дочерей детский врач?
– Да Карен, моя старшая – ей двадцать семь. (На одиннадцать лет моложе тебя.) Сейчас она на корабле, там собрались врачи, помогающие больным и страдающим детям в странах третьего мира. Карен уехала несколько недель назад и вернется в июне следующего года. По возвращении собирается выйти замуж и практиковать вместе с мужем, он врач и находится на том же корабле.
Они на несколько минут прервали разговор – принесли хлеб, масло и напитки.
– Они собираются жить и работать здесь?
– Надеюсь, что так, хотя они еще не решили.
– Ты должна гордиться ею.
Рэчел улыбнулась.
– Я и горжусь: она хорошая дочь и прекрасный врач.
Квентин отхлебнул чаю со льдом и продолжил расспрашивать:
– У тебя ведь есть еще одна дочь, верно? Он внимательно вслушивался в ее речь и следил за выражением лица. Ее зеленые глаза снова зажглись любовью, гордостью и счастьем. Любящая мать и счастливая семья вовсе не подходили к облику семьи Гейнсов, какими он знал их по словам Керри…
– Эвелин, ей двадцать пять. Она замужем за инженером по автомобилям. У нее двое детей, мальчику год, а девочке три. Они с мужем уехали в Японию до апреля следующего года. Эдди… – Рэчел на мгновение замолчала и отодвинулась, чтобы официантка могла поставить перед ней салат. Квентин протянул руку за своей тарелкой.
Когда официантка отошла, он попросил:
– Продолжай. Эдди что?
– Он работает в фирме «Хонда» в Реймонде, в Центре исследований, дизайна и разработок. Почти девяносто процентов их «Аккордов» и «Сивиков» собирают в Америке, это две основные модели, которые больше всего здесь покупают. Эдди будет изучать дело и весь год работать вместе с их инженерами. Мечтаю, чтобы они поскорее вернулись в Штаты: не люблю, когда дети так далеко от дома. Письма – совсем не то. Когда они переберутся в Огайо, можно будет чаще перезваниваться и ездить в гости.
Они дожевали свои салаты. Подошла официантка, принесла заказанные блюда, спросила, не нужно ли им еще чего-нибудь. Они отказались. Официантка забрала пустые тарелки, налила свежего чаю и принесла горячие булочки.
– Ты была права, – заметил Квентин, – здесь действительно отлично кормят и обслуживают.
Некоторое время они ели и пили молча, внимательно наблюдая друг за другом, и оба вспоминали прошлое. Официантка еще раз подошла проверить, все ли в порядке, и ушла.
– А ты не хотела поехать на Восток с дочерью и ее семьей?
Рэчел прожевала кусочек жареного цыпленка.
– С ними в Японию поехала мать Эдди, чтобы помочь Эвелин управляться с детьми, готовить и убирать, она жила с ними и в Огайо, с тех пор как умер ее муж. Барбара – замечательная женщина, они прекрасно уживаются, и я рада, что она составила моей дочери компанию в этой далекой стране. Если бы я поехала тоже, нам, наверное, было бы тесновато. Прежде чем они вернутся, я съезжу к ним в гости, где-нибудь после праздников.
Квентин отрезал себе ломтик ростбифа.
– А твоя семья?
– Мои родители умерли в 1977 году, один через несколько месяцев после другого. Я была поздним ребенком, мать родила меня в сорок лет. Им было уже по семьдесят, когда они умерли. Это печально, но еще печальнее в таком возрасте остаться одному после смерти любимого человека.
Квентин обратил внимание, что Рэчел подчеркнула последние слова. Насколько он знал, когда они встретились, Дэниела не было в живых около двух лет, но она не производила впечатления скорбящей вдовы.
– А семья Дэниела? Ты поддерживаешь с ними связь? – Он заметил, как напряглась Рэчел, как угасла ее улыбка, но она снова заставила себя расслабиться и улыбнуться.
– Два года назад они перебрались в пригород Чарльстона, их две дочери с семьями тоже переехали туда.
Квентин ждал продолжения, но она молчала. Он уловил уклончивость ее ответа и странное выражение в глазах – их прежний блеск словно замутился. «Здесь какие-то сложности», – подумал он.
– А ты и твоя семья? – спросила Рэчел.
– Я расскажу тебе об этом как-нибудь в другой раз. Пора заканчивать – я должен привезти тебя домой вовремя. – Он улыбнулся ей и добавил: – Ты не захочешь повторить прогулку до моего отъезда? Было очень мило.
Рэчел ответила, не задумываясь:
– Мне тоже очень понравилось, так что можешь нанимать меня снова.
– Замечательно: ты очень хорошо работала.
Позже, когда он вел машину по Стивенс Крик-роуд, Рэчел сказала:
– Я оставлю тебе пакет с картами и брошюрами. Там есть список ресторанов с адресами и описаниями. Если появятся вопросы, спроси у дежурного в отеле или позвони мне – у тебя есть мой телефон.
Квентин въезжал на дорожку перед ее домом.
– Спасибо, Рэчел, ты мне очень помогла и, как всегда, была приятной спутницей. – Он отстегнул ремень, открыл дверцу. И помолчал, глядя на нее. – Как насчет того, чтобы завтра показать мне еще что-нибудь интересное за пределами города? Если ты сможешь посвятить этому день, я вознагражу тебя ленчем и обедом. Или могу сделать пожертвование на твои любимые благотворительные цели – выбирай.
Рэчел, приятно удивленная и заинтригованная его предложением, ответила, выходя из машины:
– Можно и завтра. Я поработаю над своим проектом в другой день. Ты хочешь снова выехать в девять или попозже?
Квентин захлопнул дверцу и взял ее под локоть, чтобы проводить до входа.
– Меня устроит то же время: встаю я рано, и особых дел у меня нет.
– Ты рано встаешь даже в отпуске? – спросила она, когда они шли к дверям по дорожке, вымощенной кирпичом.
– Старым привычкам трудно изменить, – ответил он с усмешкой, и Рэчел кивнула, соглашаясь. Когда она доставала из сумочки ключи, Квентин окинул взглядом хорошо ухоженный пышный газон, аккуратно подстриженные кустарники разных сортов, яркие цветы возле дома и на клумбах под деревьями. Участок был большой, светлый оштукатуренный дом стоял достаточно далеко от больших домов. Задний двор был обнесен высокой кирпичной стеной. На соседних участках стрекотали газонокосилки и пели птицы. Красивое, спокойное и дорогое место, ясно, что у Рэчел Тимс Гейнс много денег и она принадлежит к высшему обществу, как и рассказывала Керри.
– У тебя отличный садовник, здесь очень красиво.
– Генри следит за бассейном. Его мать Марта раз в неделю убирает дом. Они прекрасные люди, мне с ними повезло. – Рэчел выключила сигнализацию, отперла дверь и с улыбкой повернулась к нему, вовсе не собираясь приглашать его в дом.
– До свидания, Квентин. Увидимся завтра.
Он приказал себе не нервировать ее взглядом, что было нелегко.
– До свидания, Рэчел, жду встречи. Еще раз спасибо.
Квентин вернулся к машине, помахал ей рукой и уехал. Она глубоко вздохнула и пошла переодеваться.
(Ты хорошо справилась. Посмотрим, сможешь ли еще раз.)
Глава 5
Во вторник утром они, по желанию Квентина, отправились посмотреть озеро Турмонд. На этот раз машину вел он. Поездка была приятной, и Рэчел с удовольствием показала ему популярное место отдыха. Осматривая большую плотину и множество мелких парков, расположенных в окрестностях, они вели беседу обо всем и ни о чем, и каждый замечал, что собеседник избегает углубляться в воспоминания об их общем прошлом или касаться своих личных дел. Затем они поехали по улице Бобби Джонса к шоссе Гордон – Квентин хотел увидеть Форт-Гордон, крупную и важную военную базу, расположенную в нескольких милях отсюда. Купив на почте карту и узнав дорогу, они ехали по открытому месту и беседовали.
– Сколько солдат там располагается? – поинтересовался Квентин.
– Точно не знаю, но немало. Многие из них, особенно офицеры, выйдя в отставку, приезжают, чтобы поселиться и работать здесь. Думаю, многим из них нравится, что рядом находится база, там для них все привычно, и они могут пользоваться положенными льготами. У нас в городе есть и большой госпиталь для ветеранов.
– Наверное, многие строят здесь свой бизнес в расчете на военных.
– Конечно, особенно развлечения. То, что Форт-Гордон рядом, идет на пользу нашей экономике. На базе есть отличное заведение, где кормят обедами и играют спектакли, туда пускают публику. Я была там только один раз, спектакль оказался хорошим, и кормили весьма недурно.
– Вероятно, из-за этого возникают проблемы с транспортом?
– Не думаю. В определенные часы у нас довольно интенсивное движение, и на шоссе тоже, но это совсем не то, что в больших городах. Бывает большой наплыв, когда в городе что-то происходит, вроде турнира по гольфу в апреле. Должна сказать, что городские и окружные власти делают многое, чтобы держать движение под контролем: перед турниром ставят дополнительные указатели, чтобы гости знали, куда ехать, поэтому заторов не бывает. Если ты вспомнишь карту, Огаста с востока окружена рекой. Основные дороги уходят из города в пяти направлениях, в форме веера. Они пересекаются с улицей Бобби Джонса и шоссе И-20, так что можно легко и быстро объехать все окрестности.
– Наверное, здесь много строят?
– Конечно. С востока течет река, поэтому в основном расширяется западная часть города, особенно в направлении округа Колумбия. Огаста сливается с Мартинесом, а он с Ивенсом, вдоль Вашингтон-роуд. Вдоль этой дороги большое строительство, потому что там еще много свободной земли. Конечно, цены на участки растут быстро.
– Спрос всегда повышает цену. (Например, квотербека, которого все хотят заполучить, пока он в наилучшей форме.) «Похоже, что здесь достаточно дорог для интенсивного движения и строительства». (Прекрасно, иначе этот город был бы нам ни к чему.) А аэропорты?
Рэчел удивил его вопрос, поскольку Квентин должен был знать, что Керри прилетала на встречу самолетом.
– У нас их два. Маленький городской – Дэниел-фильд на Хайвэй-авеню, и главный, которым воспользовалась Керри. Основной перевозчик – «Дельта», их большие реактивные самолеты садятся на Буш-фильд. Им пользуются и реактивные самолеты, и самолеты местных линий, и частные. Поворачивай здесь, поедем на ленч к Эплби.
Квентин усмехнулся.
– Что, голодный желудок взял верх над благотворительными настроениями?
Рэчел улыбнулась.
– Похоже, что так. Сейчас там не должно быть много народу, надеюсь, нас быстро обслужат и мы продолжим нашу поездку.
– Я знал, что ты не уморишь меня голодом. Спасибо.
– Я не могу позволить себе плохо обращаться с такой знаменитостью, как ты. – Ей тут же захотелось взять свои слова обратно, как только она припомнила, что много лет назад она, впав в панику, ускользнула от него. Если Квентин и заметил ее ошибку, то виду не подал, и она успокоилась. Сегодня он тоже был в прекрасном настроении.
За столом он сказал:
– Здесь много гостиниц и ресторанов, есть из чего выбирать, это хорошо и для туристов, и для местных жителей. А с магазинами, школами, промышленностью у вас тоже все в порядке?
Пока официантка накрывала на стол, подавая воду, булочки и меню, Рэчел задумалась над его необычным интересом ко всем сторонам жизни города. Это дань вежливости, или за его расспросами стоит нечто большее? Может быть, он пытается выяснить все о ее окружении, обо всем, что могло повлиять на ее личность и стиль жизни? Если так, то зачем? Если же причина его любопытства другая, то какова она? Рэчел сделала заказ, услышала, как Квентин сделал свой, проследила взглядом за отошедшей официанткой. Боже, как он хорош собой, какая у него чарующая улыбка – ей не устоять!
– Ты что-то сказала? (Сосредоточься на ее рассказе, а не на том, как она хороша!)
– У нас есть две большие ярмарки, несколько торговых центров поменьше, и в пригороде тоже много магазинов. Если ты хочешь что-то купить, я посоветовала бы ярмарку Огасты на Райтсборо-роуд, возле Бобби Джонса: это ближе всего к твоей гостинице и туда легко добраться. Или на Вашингтон-роуд – там тоже есть все, что угодно, и от гостиницы также недалеко. Школ у нас много, разных уровней, включая колледжи и ту высшую школу, что я тебе вчера показывала. Многие заведения, где можно поесть, из того списка, что я тебе дала, находятся на Вашингтон-роуд, в обоих направлениях от твоей гостиницы. Перечень промышленных предприятий есть в буклете Коммерческой палаты, он в том же пакете.
Официантка принесла еду и напитки и отошла.
Квентин искоса разглядывал Рэчел. На ней была длинная блуза цвета слоновой кости с рукавами до локтя, украшенная толстым черным шнуром, окружающим вырез и края рукавов, спускающимся по бокам, спереди и по линии плеча. Черные брюки изящного кроя и туфли на низком каблуке дополняли костюм, удивительно элегантный для прогулочной одежды. Волосы были причесаны так, чтобы не закрывать жемчужных серег. Браслет из золотых сердечек, перевитых лентой, украшал правое запястье, на руках были те же часики и два кольца, что и вчера. На миг оторвавшись от еды, он спросил:
– Ты упоминала спектакли в Форт-Гордон. А какие еще культурные и развлекательные заведения у вас есть?
Рэчел кончила жевать и отпила диет-колы.
– Симфонический оркестр, опера, театр в колледже Огасты, культурный Центр Святого Сердца, Белл Аудиториум, Городской центр, Институт искусств Гертруды Герберт, музей Морриса. – Она перевела дыхание и продолжала: – Амфитеатр на набережной, круизы по реке с танцами и угощением, национальный научный центр, клубы комедии, множество ночных клубов, передвижные театры и кинотеатры. В октябре бывает Клубная ярмарка, есть зал для игры в биллиард, крытые бассейны, площадки для катания на роликах, проводится много фестивалей и ремесленных выставок. К тому же отсюда недалеко Атланта, Саванна, Колумбия, Чарльстон, пляжи и горы. Но ты ведь из Колквита и все это знаешь. Постоянно забываю, что ты парень из Джорджии или был им. (Я привыкла думать, что ты из Техаса.)
Он усмехнулся.
– Сколько всего в таком небольшом городе. А как насчет занятий спортом?
– Здесь много возможностей для гольфа, рыбалки, водных видов спорта, есть туристские лагеря. Популярен теннис: есть большой городской комплекс и корты в клубе округа Вестлейк, и там и там проводятся большие турниры. За рекой в Айкенс устраивают скачки, недалеко отсюда – автогонки; можно кататься на велосипеде и ходить в походы. На озере Олмстед и на реке Саванне бывают международные регаты и гонки на катерах. Есть всевозможные молодежные команды и команды округов. В округе Колумбия построили огромный спортивный комплекс на Колумбия-роуд, в этом году там проводили чемпионат южных штатов по софтболу, было очень много болельщиков. На стадионе Химтон есть полупрофессиональная бейсбольная команда «Зеленые Куртки». Может быть, ты читал, что отборочные соревнования по боксу перед Олимпиадой будут проходить здесь. – Рэчел умолкла, чтобы отпить глоток, а он с нетерпением ждал продолжения ее рассказа.
– Для тебя, наверное, интереснее всего то, что здесь была полупрофессиональная футбольная команда «Соколы Огасты», но недолго. Насколько я помню, неудача постигла их не из-за недостатка средств или поддержки местных жителей, просто стиль их был не тот. Игроки напоминали Берта Рейнольдса в фильме середины семидесятых годов «Самый длинный ярд». Здесь еще играют «Молотилки из Джорджии», но о них я тоже почти ничего не знаю. Если хочешь узнать подробнее, обратись в Коммерческую палату или в Спортивный совет Большой Огасты. Конечно, во всех школах есть свои спортивные программы: многие футбольные команды давно и упорно соперничают, например, «Батлер» и «АРС». Недалеко отсюда есть еще «Атенские бульдоги», «Соколы Атланты» и «Храбрецы из Атланты», а за рекой – «Климсонские тигры» и «Боевые петухи Южной Каролины». Ты, наверное, играл против «Соколов».
– Да, и побил их. Прошу прощения. – Он ухмыльнулся.
Рэчел засмеялась.
– Спасибо за сочувствие. Будь я футбольной болельщицей, я не стала бы брататься с тобой перед матчем.
Квентин откинулся на спинку стула, внимательно взглянул на нее и пробормотал:
– Уж не знаю, хорошо это или плохо, имея в виду то, чем я занимаюсь.
Рэчел уловила его добродушное настроение и засмотрелась на его великолепную улыбку. Хотя они продолжали избегать некоторых тем, но беседовали непринужденно, как много лет назад. Их влечение друг к другу казалось совершенно естественным. (Любопытно, испытывает ли он тс же чувства?).
– Я…
Молодой парень остановился у их стола и спросил:
– Простите, вы не Квентин Ролс из «Далласких Ковбоев»?
Мгновение поколебавшись, Квентин признался.
– Так я и знал! – Мужчина подсунул ему листок бумаги и ручку. – Не дадите ли автограф для моего сына?
– Как его зовут? – поинтересовался Квентин, беря ручку.
– Можно не писать имя, только подпишите.
Голубые глаза Квентина скользнули по залившемуся краской лицу мужчины.
– Я хочу написать именно ему. Так как его зовут?
– Э… Джеффри.
Рэчел взглянула на него и по выражению его лица и тону заключила, что он лжет и знает, что они это поняли. Она подождала, пока Квентин напишет короткую записку, подпишет ее и вернет листок.
– Спасибо, парень будет беречь это, как сокровище.
Когда мужчина удалился, Квентин нахмурился и проворчал:
– Не будет он беречь. Старина Джеф соображает быстро: он просил автограф, чтобы продать коллекционеру и получить несколько монет.
– Часто люди просят автографы и снимки для продажи?
– Гораздо чаще, чем ты думаешь, что нас очень беспокоит… Но этот не представит для него никакой ценности.
– Почему? Ты же знаменитость, один из величайших квотербеков, если верить прессе.
– Спасибо за комплимент. Я поставил в записке свое имя, но не подписался. Это ему за то, что он солгал мне. Он… – Квентин умолк, видя, что еще несколько человек столпились у их столика. (Черт бы их подрал!)
– Мистер Ролс, не дадите ли и нам автограф?
– Конечно, почему нет?
Кто-то спросил:
– У вас есть бумага и ручка?
– Боюсь, что нет. Я пришел сюда быстро съесть ленч и спокойно поговорить.
– Можете расписаться на салфетке.
– Нет, это неудобно, и вид неопрятный.
– Мы сейчас попросим бумаги у официанта. Подождите, пожалуйста, минуту.
– Поторопитесь, у нас мало времени, мы скоро уходим.
Молодой человек почти побежал к служебному помещению, а Квентин с раздражением вздохнул.
– Надо уходить, а то попадем в осаду, – сказала Рэчел. – Тут не поешь и не отдохнешь. Если проголодаемся, остановимся и что-нибудь купим.
– Спасибо, Рэчел. Ты все понимаешь.
Квентин встал, взял деньги и счет и уже готов был отдать их кассиру, когда болельщики чуть ли не бегом вернулись к их столу. Он наклонился и нацарапал на листках свое имя, на этот раз без всякого текста.
Один из болельщиков вернул ему листок и попросил:
– Поставьте, пожалуйста, дату.
– Какую? – спросил Квентин без улыбки.
– Хотя бы двенадцатое июля. Это достаточно скоро.
Видя, что его собираются задержать разными вопросами, Квентин изобразил улыбку.
– Я же сказал, мы спешим. Простите, ребята.
– Всего одну минутку. Вы останетесь в «Ков…
– Оставьте, ребята, мы опаздываем. – Квентин взял Рэчел за локоть и поспешил к кассе.
Пока он платил по счету, к ним направился лысый мужчина. Рэчел загородила ему дорогу:
– Мистер Ролс рад быть вам полезным, сэр, но мы спешим, и он занят мыслями о предстоящей деловой встрече.
– Я просто хочу задать ему пару вопросов. Только на одну минуту.
– Я понимаю, но ему сейчас очень некогда.
– Трой Айкман нашел бы время поговорить с болельщиком.
Ее охватила злость.
– Но не тогда, когда он занят и опаздывает. Простите. Пока.
Они уже вышли из ресторана, а лысый все ворчал, хмуро глядя им вслед. В машине Квентин сказал:
– Так бывает всегда, когда подпишешь одному: другие видят это и тоже начинают приставать с просьбами дать автограф. Невозможно куда-нибудь выйти, чтобы никто не приставал. Нельзя ни поесть, ни сходить в магазин, нельзя ничего сделать, чтобы тебе не помешали, и обязательно какой-нибудь любопытный бродит следом, стараясь услышать, о чем ты говоришь. За мой столик не раз плюхались посторонние и начинали болтать, даже не спросив разрешения. Встречаются грубияны и настоящие нахалы. Некоторые просят кучу автографов, якобы для друзей и родственников. Люди выпрашивали мои вещи на сувениры, особенно футболки и мячи. Некоторые даже крадут их, стоит только отвернуться. С годами известность начинает утомлять, хочется избавиться от всеобщего внимания. Я люблю своих болельщиков, нуждаюсь в их поддержке, но иногда хочется побыть одному.
– Ты прекрасно справился с ситуацией, Квентин: был вежлив и терпелив, даже когда один оказался нахалом.
– Иногда трудно соблюдать приличия. Стоит ответить на один пустяковый вопрос, и люди думают, что вправе расспрашивать тебя обо всем. Как будто мы бесчувственные. – Запуская мотор, он спросил: – А что это за СРС, о котором я читал и слышал?
Рэчел поняла, что он хочет оставить болезненную тему, чтобы не показаться нытиком.
– Строительство на реке Саванна, за рекой в Южной Каролине, недалеко отсюда. Оно относится к Департаменту энергетики, это предприятие, связанное с радиоактивными веществами. Многие работающие там живут в Огасте и в округе Колумбия. Завод большой, без специального разрешения туда не попасть. В войну там делали бомбы, теперь вырабатывают плутоний и перерабатывают использованные топливные стержни. Можем подъехать туда, но и только: внутрь нас не пустят.
Прежде чем выехать со стоянки, он предложил:
– Может быть, ты покажешь мне ближайшие городки за рекой?
– Эту просьбу легко исполнить, – ответила Рэчел, и они направились к мосту.
За остаток дня они объездили Северную Огасту, Бельведер, Гранитвилл, Айкен, Бат, Клируротер, Бич-Айленд. Квентин задавал множество вопросов, как и в Джорджии, на некоторые Рэчел могла ответить, на другие нет.
– Через реку от твоей гостиницы есть гостевой центр на шоссе И-20, где ты можешь взять брошюры о Южной Каролине. Или еще раз съезди в Северную Огасту и обратись в городской центр. Мои обязанности по приему гостей не включали тот район, поэтому я не очень хорошо его знаю.
– Ты все прекрасно знаешь – я просто хотел немного ознакомиться с окрестностями. (Ведь оттуда в Огасту прибывают гости и работающие. Следующая задача – разведать, смогу ли я получить достаточно денег. Мне нужно кое с кем познакомиться, может быть, ты поможешь мне и в этом, но позже, потому что, когда я соберу нужные сведения, у меня не будет предлога, чтобы задержаться здесь.) Как насчет обеда? Где мы поедим? Есть тут тихое и спокойное место?
– У Майкла вполне подходящее: это на Вашингтон-роуд, почти около И-20. Но уже шесть, на самой нашей загруженной дороге мы попадем в час пик. – Рэчел сообразила, что ресторан находится на пути, по которому едут домой ее соседи, друзья и знакомые. Возможно, кто-то из них окажется там и увидит ее с ним, ну и что из этого? Они же не на любовном свидании, а просто вместе обедают. Но что подумают другие? (Не волнуйся и не дури, Рэчел, наслаждайся вечером и обществом симпатичного тебе мужчины.)
Квентин повел машину к ресторану, глядя по сторонам и продолжая малозначащую беседу. Заметив ее рассеянность, он решил, что ее беспокоят сплетни, потому что она не до конца верит тому, что он сохранит их тайну. Наверное, она удивляется, что он не упоминает об их прошлой связи, и опасается услышать о ней в самый неподходящий момент. Он вернется к этому, но позже, когда они проведут вместе побольше времени и Рэчел успокоится.
Их усадили за столик в дальнем конце уютного зала, они заказали красного вина и принялись изучать меню.
Рэчел оглядела зал: лишь несколько человек обедали здесь так рано, и никто не сидел слишком близко. Квентин сел спиной к залу, чтобы на него не обращали внимания. Пока они говорили о школьной встрече, о людях, которые там были, о городе, о текущих событиях, у Рэчел вновь возникло впечатление, что за его интересом что-то кроется. Но что?
Сделав заказ, Квентин спросил:
– А ты работаешь вне дома, делаешь карьеру?
Рэчел поставила стакан на стол.
– Много лет я была просто женой и матерью, а также выполняла общественные обязанности. После смерти Дэниела я сосредоточилась на воспитании дочерей, домашнем хозяйстве и благотворительности. – Это было не совсем правдой, но она пока не могла рассказать ему о своей писательской работе – не могла решиться, после той отрицательной реакции, которую это сообщение встретило в ее среде. – Мои дочери выросли и уехали, и мне надо заняться чем-то еще. Сейчас я участвую в нескольких крупных проектах по искусству в клубе и церкви. Как только они закончатся, у меня появится свободное время. Я ведь не закончила колледж и никогда не стремилась делать карьеру в какой-то определенной области. А ты? Собираешься продолжать играть в футбол? Ты думал, чем займешься, когда уйдешь из спорта? (Пора сосредоточиться на тебе, надо на некоторое время оставить меня в покое.)
– Среди квотербеков я один из самых старых, так что играть мне уже недолго. Мне немного не повезло: я серьезно повредил плечо и колено – это снижает мою цену. Тренер Швитцер будет отчислять игроков по ходу предварительных игр, и не исключено, что отчислит и меня. У нас есть три хороших квотербека, четвертый не нужный. В сезоне 93/94 тридцать девять квотербеков сменили место. Косар и Байерлин ушли. Я играл с «Ковбоями» девять лет, эти парни – мои лучшие друзья, и мы собираемся выиграть чемпионат НФЛ и Суперкубок третий раз подряд. Грустно в такой момент закончить контракт или уйти в отставку. Кто из профессионалов в здравом уме захочет пропустить такой выдающийся шанс? – сказал он с усмешкой. – Когда играешь так долго, как я, футбол становится частью жизни. Он у меня в крови.
– Жаль, если тебе придется бросить любимое дело ты хорошо его делаешь. Но я уверена, что и с новым занятием ты справишься не хуже. Так что ты думаешь делать?
Появился официант, и Квентин не ответил на вопрос. Вместо этого он понюхал воздух, улыбнулся и сказал:
– Пахнет замечательно и выглядит аппетитно.
– Здесь всегда все вкусно, – заметила Рэчел, намазывая маслом печеную картошку. Она редко ела говядину, но сегодня выбрала филе-миньон.
– Стейк прекрасный, отлично приготовлен, – с удовольствием заметил Квентин. – А твой миньон?
– Отличный, – ответила она, проглотив кусочек.
Они ели молча. Рэчел отметила его прекрасные манеры и заключила, что Квентин из хорошей семьи. В зал доносилась чуть слышная музыка, и разговоры за другими столами совсем были не слышны. Свет был приглушен, а на столиках горели свечи. Казалось, дух романтики наполняет зал.
– Здесь очень приятно и спокойно, Рэчел, спасибо. Так славно посидеть с хорошим другом за вкусной едой в уютном месте.
Рэчел улыбнулась.
– Я рада, что тебе нравится.
– Ты часто обедаешь вне дома?
– Кроме ленча по воскресеньям в клубе после церкви. Примерно раз в неделю выхожу куда-нибудь с друзьями, это бывает от случая к случаю, обычно после общественных мероприятий или на приемах. Летом здесь часто выбираются на пикник. Иногда во время собрания в клубе или комнате в перерыве устраивают ленч. А ты?
– Слишком часто. Во время игр приходится много переезжать с места на место, да еще общественные дела, а на тренировках так устаешь, что нет сил ходить по магазинам и готовить. Иногда экономка готовит и оставляет мне что-нибудь, но мое расписание трудно знать заранее.
(Я что, должна понимать, что у тебя нет подружки – ни приходящей, ни живущей с тобой, чтобы готовить еду…)
– А ты сам умеешь покупать продукты и готовить? – спросила она с озорной усмешкой.
– У меня хорошо получается делать простые блюда, и я великолепно умею готовить на гриле.
– Надо бы проверить, правда ли это, если ты согласишься как-нибудь вечерком заглянуть ко мне и продемонстрировать свои таланты, – пошутила она, встретившись с ним взглядом.
– Может быть, завтра? Скажем, мои любимые свиные отбивные? Если, конечно, у тебя нет других планов на вечер? – Он допил свое вино.
