Текст книги "Все ради любви"
Автор книги: Дженел Тейлор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)
– Это очень хорошо характеризует тебя, Квентин. Что бы ни случилось, я тебя люблю и горжусь тобой. Когда все останется позади, ты будешь знать, что сделал все, что мог, а это самое главное.
– Я хочу уйти достойно, а не потому, что плохо играю и меня выкинули. Мне очень хочется играть в этом сезоне, ведь возможна третья победа подряд, и наш вид спорта отмечает свою семьдесят пятую годовщину. Но я уйду прежде, чем опозорюсь, отниму у команды шансы на победу, раньше, чем меня вычеркнут как отыгравшего свое.
– Никто никогда не назовет тебя неудачником, даже не думай об этом. Ты завоевал множество призов, устанавливал рекорды, не говоря уже о том, что доставил удовольствие тысячам людей во всем мире, был хорошим примером для молодых спортсменов, поддерживал много добрых дел, добился богатства, славы и успеха. Не твоя вина, что ты дважды получал травмы, которые могут поставить крест на твоей карьере раньше, чем тебе хотелось бы. Вспомни обо всем хорошем, что ты приобрел за шестнадцать лет благодаря футболу. И подумай о нас: если бы ты не получил травму, то не оказался бы в том круизе; не будь ты превосходным игроком, тебя не отправили бы на разведку в Огасту, и мы не встретились бы снова. Ничто в жизни не бывает зря, Квентин, ни хорошее, ни плохое: все толкает нас вперед, к новым событиям.
Человек учится на собственном опыте, иначе он обречен на повторение ошибок. Оставив футбол, ты добьешься успеха во всем, что бы ни решил делать, потому что ты умен, силен, решителен и отважен и на поле, и за его пределами.
– Ты права, и мне очень приятны твои слова. Ты умная, добрая, щедрая женщина, Рэчел Гейнс. Я уже говорил тебе сегодня, как сильно я тебя люблю и как ты мне нужна?
Жар охватил ее тело, радость наполнила сердце.
– Нет, ты еще не выполнил своих обязанностей.
– Я обещаю, что ты и наша женитьба будут для меня самым главным. Даже футбол не встанет между нами. Я люблю тебя всем сердцем, Рэчел, ты мне необходима: мне очень нужно то, что ты привнесла в мою жизнь – завершенность, полноту. Спасибо за то, что ты понимаешь мои чувства и даешь такие хорошие советы.
– Мы всегда будем вместе, Квентин, и в добрые и в злые времена. Я тоже люблю тебя, ты так нужен мне. Мне безумно тебя недостает: хорошо, что ты хотя бы часто звонишь, но, наверное, счета за телефон уже астрономические.
Он засмеялся.
– За то, чтобы услышать твой голос, я готов отдать последний цент.
– Вечером в понедельник ты был совершенно великолепен, Квентин, я не могла оторваться от телевизора до конца игры. Тебе пришлось много играть, и ты наверняка доволен, – сказала Рэчел, когда он позвонил в среду.
– Спасибо, все было замечательно, и играл я действительно хорошо. – Он говорил доверительно, без всякого хвастовства. – Тренер Швитцер дал мне возможность показать, на что я способен. Слава Богу, я его не подвел и заработал немало очков. Меня только один раз чуть не подловили, когда тот здоровый парень прорвал линию и бросился на меня. Но я его видел и успел защититься. Плечо и колено в порядке, только чуть-чуть ноют. Боже, какое захватывающее ощущение я пережил, когда в последней игре мне некому было сделать передачу и пришлось бежать с мячом до последней линии, и никто не помешал мне пересечь ее. Я всегда любил защитников – они хорошо поработали для меня. Я ничего не замечал и стремился к цели. Шесть очков и отличная пробежка. Настоящий рывок!
Рэчел была в восторге от его успеха. Ей нравилось, как звучит его голос, полный гордости, радости и жизненной силы. Что бы ни случилось дальше, этот славный день он не забудет.
– Статьи во вчерашних газетах и спортивные обозреватели на телевидении превозносили твое мастерство.
– Да, на слова они не скупились, всем любопытно, останусь я или уйду. Я действительно отлично сыграл в понедельник, но «Ковбоям» не нужны четыре квотербека. Комиссия редко допускает больше одного среди сезона. Не стану обманывать себя, Рэчел: Трой, Джейсон и Родни нужнее для команды, чем я со своими травмами, и при составлении окончательного списка нельзя руководствоваться только дружескими чувствами к игрокам. Не секрет, что мои плечо и колено в любой момент могут снова выйти из строя, и тогда у команды появятся трудности, если я буду в списках. Но пока еще не пришло время принимать решение. Вот если я не блесну в следующих двух играх, все станет ясно.
– Швитцер, другие тренеры и владелец знают, что ты предпочел бы уйти сам, а не быть уволенным? (Надеюсь, что такая возможность выбора у тебя есть.)
Квентин был тронут тем, как аккуратно она выбирает слова.
– Возможно, но мы еще не обсуждали этот вопрос. Я не хочу, чтобы у них создалось впечатление, будто я настроен на то, что меня отправят на покой: это может повлиять на их решение, они подумают, что я уже смирился с неизбежным и не волнуюсь. Я подожду и погляжу, как пойдут дела в следующие несколько недель. Прости, что не позвонил вчера вечером, но днем мы не смогли вылететь обратно из-за плохой погоды. Мы очень поздно приземлились, и я не хотел нарушать сон моей красавицы.
Рэчел поняла, что он хочет завершить предыдущую тему.
– Вчера здесь тоже было ужасно: почти четыре дюйма осадков. Встреча с Клиффом и мистером Матени прошла успешно: дело с продажей сдвинулось с места. Завтра Гейнсы получат уведомление, и мы уверены, что они немедленно ухватятся за мое предложение. Я буду рада отделаться от этой заботы. Джанет не было в церкви и на собраниях в понедельник и во вторник: Клифф сказал, что она уехала в путешествие. Я больше не слыхала о Тодде Харди, и никто не высказывался по поводу его гнусной статьи.
– Это хорошо. Работала ли ты над своим романом?
– Да, дело идет прекрасно, с каждым днем все быстрее и проще. – Рэчел засмеялась и добавила: – Кроме тех случаев, когда приходится писать от руки, во время грозы, а этим летом грозы на удивление часты. Я боюсь, что молния вырубит компьютер и все главы пропадут.
– А разве ты не делаешь копий? Мой отец всегда копирует записи об урожае. Если бы они стерлись, было бы ужасно. Компьютер можно заменить, но факты вспомнить трудно, а иногда и вовсе невозможно.
– Я делаю две копии, на случай, если одна окажется в компьютере в момент поломки. А так я давно бы уже лишилась и копий, и оригинала Естественно, прежде чем закончить работу, я распечатываю все, что сделала за день. Так что у меня есть печатная копия, но вводить ее снова очень долго и трудно. А любую текущую работу, не сохраненную и не распечатанную, можно потерять навсегда: я заметила, что отдельные сцены лучше всего получаются с первого раза. Самое трудное – восстановить в памяти диалоги. Если во время работы звонит телефон, я не отвечаю. Поэтому мне и хочется знать, когда ты собираешься звонить, чтобы я была готова прерваться.
– Я тебя понимаю: сосредоточенность – это очень важно. Устремляясь вперед от центра, я не могу допустить, чтобы меня отвлекали. В этом случае набросятся их защитники и остановят меня. Потом уже трудно или невозможно наверстать. Приходится не замечать шума толпы, как ты не замечаешь звонка. Вот так всему и учишься.
– Я хочу узнать все, что можно, о работе писателя и публикациях. Я открыла несколько файлов, где собираю нужную информацию, разыскиваю статьи на эту тему, вступила в организацию авторов. А когда мою книгу напечатают – видишь, я набираюсь уверенности, – я вступлю в две другие группы, куда принимают только тех, у кого уже есть изданные книги. По стране проходит много конференций по большинству жанров, и, побывав на нескольких, я смогу познакомиться с писателями, издателями, агентами и другими издательскими работниками. Тогда я уже не буду, как сейчас, блуждать в потемках.
– Не волнуйся, я уверен, что тебе все удастся. Дашь почитать, когда закончишь?
– Конечно, и ты честно оценишь мой роман по достоинству.
– Я смогу только сказать, нравятся ли мне сюжет и герои, ведь я не специалист в оценке литературного мастерства. Это сделает мой друг.
Сердце Рэчел екнуло.
– Ты так же боялся, когда играл в первый раз?
– Да, но так бывает всегда, когда выходишь на передовую. Верь в себя, делай как можно лучше, и все получится. Я знаю.
Они еще немного побеседовали, и он сказал:
– Пора заканчивать разговор – я должен успеть позвонить папе с мамой, пока еще не очень поздно; фермеры рано ложатся спать.
– И на ранчо тоже? – спросила она многозначительным тоном.
– Иногда. Я тоже буду ложиться пораньше рядом с тобой. Да если ты будешь со мной, я готов ложиться с заходом солнца, даже раньше, даже без ужина. Мне тебя так не хватает! Кажется, века прошли с тех пор, как я видел тебя, касался тебя. Мне нужна твоя улыбка, мне хочется видеть тебя, трогать тебя, целовать тебя.
Рэчел ощутила дрожь.
– Я, по крайней мере, вижу тебя по телевизору, но мне тоже хочется большего. Надеюсь, эти несколько месяцев пролетят быстро. Я люблю тебя, Квентин. Береги себя. Я знаю, как важна для тебя игра, но, пожалуйста, не рискуй без нужды.
– Ты не хочешь провести наш медовый месяц у моей больничной койки, любуясь на меня в гипсе?
– Вот именно. Мне кажется, есть более приятные вещи.
– Мне тоже, я весь горю, когда подумаю об этом и о тебе. Не мучай меня так безжалостно, не искушай, соблазнительница. Я люблю тебя, Рэчел, и уже скоро мы будем вместе.
– Я тоже люблю тебя, Квентин. (Пожалуйста, оставайся невредимым ради меня, ради нас.)
В четверг Рэчел была на собрании исторического общества, потом писала от руки, потому что прошла гроза и выпало два дюйма осадков.
В пятницу она покупала подарки на свадьбу Карен и на день рождения, потом с удовольствием пообедала с Филлипсами – друзьями, ставшими теперь новыми родственниками Карен.
В субботу она писала письма дочерям, сообщая новости о Квентине, о продаже Гейнсам кондитерской фабрики и недвижимости и о том, что вскоре она передаст девочкам часть их наследства.
Вечером она присутствовала на свадебном приеме у своих друзей, дочь которых вышла замуж за сына других ее друзей. Праздник удался, все от души веселились, включая Кейта Хейвуда, который пришел с разведенной сестрой Бесси Берке. Бетти сказала, что эти двое встречаются почти каждый день и возможен серьезный роман. Рэчел порадовалась за них, потому что у нее был любимый мужчина и она соединится с ним, как только кончится футбольный сезон.
Рэчел осталась очень довольна вечером: беседовала, танцевала, угощалась деликатесами, пила шампанское и радовалась тому, что у присутствующих хватило такта и доброты не вспоминать о статье Тодда Харди и не расспрашивать о Квентине Ролсе. Она поняла, почему о ее тайном возлюбленном никто не заговаривает: ни один человек не знал, насколько серьезны их отношения. Хотя вечер был прекрасный, ей очень хотелось, чтобы Квентин сейчас был с ней, чтобы это была их свадьба, чтобы будущий медовый месяц был их. С Дэниелом ей не пришлось испытать всего этого, поскольку они спешили пожениться прежде, чем станет заметна ее беременность.
Рэчел оглядывала просторный зал и великолепно одетых гостей. Она пока не знала, захочется ли ей устроить пышную свадьбу, или скромную вечеринку, или отмстить это событие только вдвоем с Квентином, это они будут решать вместе. Она улыбалась и кивала друзьям, с которыми скоро расстанется. Больше всего ей будет не хватать Бекки и Джен, но Даллас не так уж далеко, можно ездить в гости. К тому же, есть телефон и письма. Там у нее будут Квентин и ее книга, она заведет новых друзей. Да, они будут счастливы, безумно счастливы, решила она, увлеченная фантазиями об их замечательном будущем вдвоем.
В воскресенье, в восемь часов вечера, двадцать первого июля, Рэчел сидела перед телевизором в своей большой гостиной, с нетерпением ожидая начала второй предварительной игры, мечтая увидеть Квентина на экране хотя бы на несколько минут. Команды выбежали на поле, выстроились и поприветствовали друг друга. Ей было безразлично, что бушует гроза, заливая Огасту очередными дюймами осадков: ее интересовали только очки, которые появятся на счету Человека с Золотой Рукой.
Подбросили монетку, команды заняли свои позиции, игроки приготовились. Прошли часы, был сделан первый удар по мячу, и команды ринулись навстречу друг другу, в отчаянную битву за победу. Матч начался.
Рэчел смотрела напряженно, моля Бога, чтобы Квентин участвовал в игре и сделал это лучшим образом. Ее волнение росло с каждой минутой. Она поймала себя на том, что называет счет и объявляет штрафные прежде, чем это сделают судьи. Сердце ее подскочило от радости, она задрожала от волнения, когда Квентин возглавил команду до конца первой четверти матча. Она смеялась, подбадривая своего любимого, а он играл без ошибок и замечательно талантливо. Она пришла в восторг, когда комментатор похвалил его мастерство.
Она не отрывала взгляда от экрана, волнуясь за его безопасность, восхищалась точными и ловкими движениями. Когда включался крупный план, она видела его темные волосы, выбившиеся из-под шлема. Квентин был так хорош, что у нее захватывало дух. Тело его было стройным и мускулистым, спортивная форма ладно облегала его. Ей безумно хотелось быть с ним, коснуться его, снова слиться с ним воедино. Она привыкла к тому, что они часто занимались любовью, и теперь ей не хватало его близости.
Было уже поздно, но Рэчел даже ни разу не зевнула. Квентин выходил на поле по крайней мере дважды в каждой четверти матча и блистал, словно звезда, которой он и был. После окончания игры он давал интервью в раздевалке, и она не могла отвести от него глаз, вслушиваясь в каждое сказанное им слово. Когда Квентина спросили, каковы будут его планы, если он не войдет в команду, он ослепительно улыбнулся и ответил, что подумает об этом тогда, когда это случится, если случится.
– Спокойной ночи, любимый. – Рэчел нажала кнопку, выключая телевизор, не подозревая о трагедии, уже нависшей над ним.
Глава 15
Когда Квентин позвонил в понедельник, Рэчел со смехом спросила:
– Ты все еще витаешь в облаках или снова коснулся ногами земли?
– Похоже, все еще витаю, – признался он и добавил: – Вот это была игра: такую я люблю. И тебя люблю. Я думаю, что у меня так хорошо все получается благодаря тебе. Даже если моя карьера скоро закончится, она была великолепна, и у меня есть ты, и ранчо ждет меня.
Хотя он говорил искренне и в приподнятом тоне, Рэчел уловила в его интонациях желание поскорее закончить сезон, сделав отличную работу, и уйти гордо и на собственных условиях. Она надеялась, что такая возможность у него будет, что он уйдет с триумфом и не получит новых серьезных травм, ведь правое колено и левое плечо – его слабые места.
– Я рада, что ты так говоришь. Ты, по-видимому, счастлив и уверен в себе.
– Благодаря тебе и двум моим последним удачным играм. Я примирюсь с неизбежным: у меня нет выбора, но мне очень хочется отыграть сезон полностью.
Ей хотелось поддержать его, дать ему веру, а не пустые надежды.
– Я знаю, что ты на верном пути: играешь ты великолепно. Хотела бы я так же хорошо играть в теннис, как ты в футбол. Сегодня я играла с Бетти Бирке – ее партнерша в последний момент не пришла. Я уже очень давно не выходила на корт, играла плохо, но удовольствие мы получили: она не жаждала моей крови, чем грешат многие любители спорта, играя со слабыми партнерами.
Квентин заметил, что она меняет тему, понял, почему, и мысленно поблагодарил ее за это.
– Ты не слишком утомляешься, работая над книгой?
– Нет, сегодня потратила на нее пять часов и завтра собираюсь сделать то же самое. Чуть не забыла, в среду вечером меня не будет дома. Скотт уезжает по делам, так что я останусь у Бекки, мы должны все подготовить для аукциона – он состоится в следующую субботу. Нужно все закончить к четвергу и отдать печатать списки. Мы ждали до последней минуты, потому что вещи все еще поступают, и их надо включать в список. Если я тебе понадоблюсь, звони Скотту.
– Я позвоню завтра вечером, а потом в пятницу. В среду днем мы отправляемся в Новый Орлеан. В четверг – последняя предварительная игра. Затем начнут заключать окончательные контракты и проводить сокращения. Вот это и будет, Рэчел, мой момент истины. Я не могу позволить себе ни одной ошибки: если руки или голова подведут меня, со мной все кончено.
– Удачи тебе, Квентин, но думаю, ты не нуждаешься в моих пожеланиях: все будет отлично, я уверена.
– Так многие считают, но я не могу представить, как тренер Швитцер сможет предпочесть меня, а не любого из остальных трех квотербеков.
– Судя по тому, что я видела, ты дашь им всем сто очков вперед. Твоего мастерства и опыта хватит на двоих.
– Но они молодые и здоровые, не то, что я.
– Каждый из них может в любой момент тоже получить травму. Предварительные игры – дело нешуточное.
– Наша работа зависит от того, как мы себя на них покажем. Я очень хочу играть, Рэчел, но, если не выйдет, это не смертельно, ведь у меня есть ты. Если бы у меня не было в будущем ничего настолько важного, я бы уже с ума сходил.
– Я рада, что так много для тебя значу.
– Скоро ты станешь моей жизнью, моим миром, моей карьерой. Почему бы тебе не приехать в Даллас одиннадцатого сентября, когда мы будем играть с Хьюстоном? (Если я еще буду «Ковбоем».) Первая игра сезона – в Питтсбурге, четвертого, но лучше, если ты приедешь сюда, чтобы посмотреть ранчо и решить, будут ли у тебя какие-нибудь предложения к Скотту, прежде чем начнутся работы. Раз уж ты будешь здесь жить и писать, то, возможно, захочешь что-нибудь изменить. Думаю, что уютный кабинет – как раз то, что тебе нужно, чтобы писать свои истории. Обещаю, что не буду тебе мешать, пока горит лампа на твоем рабочем столе.
– Звучит заманчиво, есть о чем подумать. Я по тебе соскучилась и вполне созрела для поездки.
– Уже двадцать семь дней мы в разлуке, я тоже созрел. Боже, еще три недели до встречи!
– Тем лучше будет ваш аппетит, мистер Волк.
Квентин засмеялся, слыша ее игривый голос, и тело откликнулось на ее слова.
– Я не в силах столько ждать, Красная Шапочка: я уже тебя жажду. Я мог бы слопать тебя в пять минут.
– Ну, нет, я хочу, чтобы это продолжалось подольше.
– Я уже так давно не упражнялся, что ослабел и потерял мастерство.
– Ладно, не волнуйся: я помогу тебе восстановиться.
– От таких предложений не отказываются.
– Я так понимаю, что мне будет доверена эта почетная и ответственная работа?
– Да, на всю нашу оставшуюся жизнь, и дальше, если это возможно. Я люблю тебя, я тебя хочу. Может быть, когда ты приедешь, нам пожениться, тогда ты сможешь остаться здесь. Мы снова играем в Далласе девятнадцатого, а до двадцать пятого свободны, так что у нас будет масса времени.
Рэчел затрепетала, услышав его предложение, но ясная голова и заботливое сердце возобладали над желаниями. Когда так много поставлено на карту, надо руководствоваться здравым смыслом.
– Это неразумно: ведь ты же не хочешь, чтобы тренер и остальные подумали, будто голова у тебя занята совсем другим и ты предпочел бы находиться дома с новобрачной, а не на грязном поле, рискуя получить травмы или простудиться. Разве не так?
– Я об этом не подумал, но ты права. Они сочтут, что это очень отвлекает меня, и так и будет. Спасибо, что ты мне помогла увидеть ситуацию в правильном свете, что ты так хорошо все понимаешь. Я люблю тебя, Рэчел Гейнс, мне так повезло, что ты у меня есть!
– Нам обоим повезло, Квентин. Уже совсем скоро мы будем вместе до конца наших жизней. Делай, что должен, а я увижу тебя в Далласе в следующем месяце. Что бы ни случилось, я тебя люблю и горжусь тобой.
– Я так рада за вас и за мистера Ролса, – сказала в среду экономка Марта, заметив, как улыбнулась хозяйка, когда она назвала ее миссис Рэчел, после того как двадцать лет называла миссис Гейнс.
Рэчел ответила сияя:
– Я тоже, Марта. Я надеялась, что в один прекрасный день найду такого человека, как он, и выйду за него замуж, но все-таки сомневалась. Я, конечно, никак не ожидала, что покину Огасту, Карен, своих друзей. Мне будет не хватать вас, и вряд ли я найду такую экономку, как вы. Если вам нужно что-нибудь еще, кроме рекомендаций, скажите: я очень многим вам обязана.
– Не стоит волноваться обо мне, после вашего отъезда я найду себе работу по средам в другом доме. Годы, проведенные у вас, были хорошими: хозяйки лучше вас у меня не было. Поезжайте с ним и будьте счастливы.
– Жду не дождусь, когда кончится футбольный сезон и я смогу присоединиться к нему. Кажется, уже века прошли со времени его отъезда. Как только он закончит сезон и вернется, мы объявим о помолвке и поженимся. Кроме вас, только немногие знают о наших планах.
– Очень приятно, что вы так доверяете мне, миссис Рэчел. Я сделаю все, что надо, чтобы помочь вам подготовиться к отъезду. Не хочу, чтобы во время медового месяца вас одолевали хлопоты. Если хотите, я могу выбрать несколько свободных дней и прийти, чтобы помочь вам разобраться на чердаке и в гараже – там масса работы. Вы уже решили, что делать с домом?
– Еще нет: я хочу поговорить с дочками, прежде чем решу продать его. Эвелин с Эдди здесь жить не будут, но, может быть, Карен… Она любит этот дом, и он отлично подойдет для них с Дэниелом и их семьи. Если Карен поселится здесь, то наверняка она захочет, чтобы вы работали у нее. Вы не будете возражать?
– Я бы с радостью, миссис Рэчел. На моих глазах из девочки выросла милая девушка, и мистер Дэвид тоже хороший человек. Они оба будут работать, у них появятся дети, и им понадобится кто-то, чтобы позаботиться о хозяйстве. Если же она здесь жить не захочет, я помогу вам привести дом в полный блеск для продажи.
– Спасибо, Марта, вы истинное сокровище, я искренне люблю вас.
В среду Рэчел и Бекки решили провести ночь в доме Рэчел, а не у Куперов, потому что им нужен был компьютер, а вещи, собранные для аукциона, предстояло пометить и разместить у нее в гараже. Закончив обед, они поднялись в кабинет и весело принялись за дело.
В один из перерывов Бекки спросила:
– Как идут дела с книгой? Остается ли у тебя время работать над ней, ведь у тебя столько других дел?
– Я нахожу время, потому что хочу закончить ее до того, как мы с Квентином поженимся и я буду занята переездом и мужем.
Бекки захихикала.
– Если он такой же привлекательный и сексуальный в постели, как с виду, у тебя не будет свободного времени, и долго.
Рэчел рассмеялась.
– Думаю, будет. Квентин замечательный, он так поддерживает мою работу. Я говорила тебе, что он хочет устроить для меня на ранчо кабинет? Он прекрасно понимает, что для творческого процесса важно, чтобы тебе не мешали. Я не собираюсь сама упаковывать компьютер и устанавливать его: это слишком сложно. Лучше, поручить это специалисту, а другой в Далласе снова все соединит.
Бекки оставила стакан диет-колы.
– Ты умница, Рэчел. Джен очень жалела, что не смогла прийти вчера, но обед с клиентом Адама был очень важен. Нам, женам-южанкам, иногда приходится помогать мужьям делать карьеру, – закончила она со смехом.
– Я не забываю об этом. Мне будет очень недоставать вас. Я так рада, что ты приедешь к нему в следующем месяце со Скоттом. Может быть, потом вы приедете вместе с Джен, посмотреть, как переделали дом. Я уверена, что Скотт все сделает превосходно. Мне очень хочется увидеть дом Квентина, я никогда прежде не бывала на ранчо и даже не знаю, чего ожидать.
– Даже не закрывая глаз, я могу представить тебя в джинсах, в сапогах, в стетсоновской шляпе, объезжающей ранчо вместе со своим красавцем-ковбоем. Хорошо, что когда-то мы все учились ездить верхом. Квентин удивится и будет доволен, узнав, что ты умеешь сидеть на лошади и управлять ею. Может быть, тебе стоит начать посещать конюшни Келли, чтобы освежить навыки, и тело привыкнет. Ты только вспомни, как сначала все болело, в первые дни мы еле двигались! – Рэчел весело кивнула. – Ах, Рэч, я так рада за тебя и Квентина, вы превосходно подходите друг другу! Жаль только, что ты уедешь отсюда.
– Я всегда думала, что в других местах будут жить мои дочери, но не я. Я ведь не представляла, что Квентин снова войдет в мою жизнь. Пусть это звучит глупо, но я люблю его, он наполняет меня желанием.
Они болтали, смеялись, вспоминали всякую всячину, занимаясь делом и в перерывах, не подозревая о трагедии, разыгравшейся в тот день в Техасе.
В четверг утром Бекки ушла в девять, чтобы отнести список вещей для аукциона в типографию и сделать копии для участников. Вскоре вышла и Рэчел, чтобы развезти нескольких стариков по магазинам и различным делам, и пропустила важный звонок из Техаса. Но ее автоответчик принял сообщение.
Рэчел вернулась домой в шесть, усталая после долгого хлопотливого дня, вспотевшая от августовской жары. Она долго плескалась в ванне, пообедала и к восьми была готова смотреть футбольный матч. Она мечтала хоть мельком увидеть любимого и надеялась, что эта игра будет для него такой же блистательной, как и предыдущие.
Она поболтала с Бекки и Джен, устроилась на диване со стаканом диет-колы и блоком дистанционного управления, положив босые ноги на подушку, но через несколько минут после начала игры, вспомнила, что не проверила автоответчик. Она дождалась рекламной паузы и пошла наверх, в кабинет. С подругами она уже говорила, звонков от дочерей и Квентина сегодня не ожидалось. Она решила, что остальные могут немного подождать, ей не хотелось пропустить ни единого слова о человеке, которого она любила и которого ей так не хватало.
Рэчел уже выходила из кабинета, когда комментатор начал рассказывать о командах, и его слова потрясли ее до глубины души. Бледная, дрожащая, она села, уставившись на экран, слушая комментатора с возрастающим ужасом.
– Сегодня печальный день в истории футбола: спорт лишился одного из величайших квотербеков всех времен – Квентина Ролса. Ролс не будет играть за «Ковбоев» ни сегодня, ни в будущем, и это настоящая потеря. В предыдущих двух играх Человек с Золотой Рукой доказал, что он все еще на вершине, и вполне заслуженно. Некоторое время казалось, что тренер Швитцер находится в затруднении, кого из квотербеков включить в окончательный список команды. Несчастный случай, происшедший в Техасе вчера днем, когда Ролс находился на пути в аэропорт, чтобы присоединиться к команде и лететь на сегодняшнюю игру, был настоящей трагедией. Обожаемому им спорту будет сильно его недоставать. Многие годы он приносил множеству людей бесчисленные радости и волнения. Если кто и может быть назван героем на поле или за его пределами, то это Квентин Ролс… Чтобы успеть вытащить трех человек из автомобиля, попавшего в аварию, прежде, чем он взорвался, нужны мужество и ловкость, и он продемонстрировал и то, и другое, хотя сам серьезно пострадал. Благодаря Ролсу женщина и двое ее малышей живы. Водитель грузовика, который не справился с управлением, ударил обе машины и выбросил одну с крутого откоса, погиб при столкновении… По сообщениям репортеров, он уже получал несколько предупреждений за превышение скорости и дважды задерживался за езду в нетрезвом виде. Ну вот, монетка брошена, так что мы продолжим разговор о Ролсе и его карьере позже.
Рэчел почувствовала слабость, тошноту, она была близка к обмороку. Если бы с Квентином все было в порядке, к этому времени он уже позвонил бы ей, и она не услышала бы ужасной новости и не впала в панику. Она вскочила на ноги и, спотыкаясь, помчалась наверх, к автоответчику. Действительно, горела красная лампочка, показывая, что звонок был. Рэчел протянула руку, но тут же отдернула, боясь узнать, кто звонил и зачем.
Волнение снедало ее, и она села за стол – подкашивались ноги. Что она будет делать, если он… (Даже не думай о таких ужасных вещах! О Боже, прошу, не забирай его у меня! Пусть он будет жив и невредим!) Пятнадцать лет назад она потеряла Дэниела в авиакатастрофе, это было большим горем, но теперь потерять Квентина было гораздо ужасней. Она любила его сильнее, он был больше нужен ей, чем Дэниел. Она не представляла себе жизни без него. Как страшно услышать сообщение… но нужно узнать, касается ли оно его. Рэчел снова помолилась за то, чтобы он был жив, не только жив, но и невредим. Однако из сообщений комментаторов было ясно: он либо ранен, либо…
Сердце ее упало, грудь словно стиснула стальная рука. Рэчел почти задыхалась, рот и горло пересохли, в животе стоял ком. Она не отрывала взволнованных глаз от аппарата, хранившего известие о ее любимом и их будущем. Указательный палец неохотно нажал синюю клавишу. Она заплакала от облегчения и счастья, когда комнату наполнил его голос, не утирала слез и благодарила Бога, слушая слова Квентина, и нажала клавишу повтора, чтобы услышать их снова.
– Рэчел, не беспокойся обо мне, когда услышишь сообщение о вчерашней аварии. Со мной все в порядке. Сегодня вечером я позвоню снова и все объясню.
В этот миг зазвонил телефон, и Рэчел схватила трубку.
– Рэчел, любимая, это я.
– Квентин! Слава Богу, ты жив! Где ты? Что случилось? Я с ума схожу от волнения, – сказала она, задыхаясь от рыданий.
– Перестань плакать, дорогая, я в больнице, но ничего страшного. Все почти в порядке. Есть проблемы, но врачи обо всем позаботятся, Я пытался позвонить тебе к Бекки, когда меня сюда привезли, но не дозвонился, а потом мне велели спать. Я снова попытался сегодня утром, пока мне не собрались оперировать колено и плечо. Я весь день пытался поймать тебя, – старался он успокоить ее.
– Мы с Бекки провели ночь здесь, потому что нам был нужен компьютер. Я узнала об аварии, когда вечером села смотреть игру. Я чуть жизни не лишилась от страха, пока не услышала твое сообщение.
– Я тоже смотрел, но мне пришлось ждать, пока мне измерят давление и температуру, прежде чем смог позвонить снова. Из того, что они наговорили, тс, кто не слышал о вчерашнем происшествии, могли подумать, что я умер. Надеюсь, они успеют все объяснить до конца игры. Я уже звонил родителям, так что их не застанут врасплох, как тебя. Жаль, что тебя так напугали.
– Я благодарна Богу уже за то, что ты жив. Как все же твои дела? Скажи мне правду, Квентин Ролс.
– Больно, но в общем терпимо, честно. Чего не скажешь о моем пикапе: он вдребезги. Другая машина слетела с крутого откоса, несколько раз перевернулась и остановилась на крыше, натолкнувшись на дерево. Женщина и двое ее детей застряли в ремнях безопасности, она была без сознания. Бак был пробит, бензин вытекал, и я боялся, что машина взорвется прежде, чем подоспеет помощь. Мне пришлось вытащить их и поскорее оттащить подальше. Двери были смяты и заклинены, и я разбил окно камнем. Я сам порезался, вытаскивая их, особенно поранил бросковую руку и снова повредил плечо и колено, пока волок их по скользкому склону. Я понимал, что движением еще ухудшаю дело, но выбора не было: я не мог оставить их умирать. Вчера вечером перерезанное сухожилие сшили, а сегодня вправили плечо и колено. Врачи говорят, что я не смогу играть в этом сезоне и, возможно, больше никогда, и я послал своего агента сообщить тренеру Швитцеру, что ухожу. Он хороший человек; и это избавит его от необходимости решать мою судьбу в ущерб команде.
