Текст книги "Распутанный (ЛП)"

Автор книги: Джена Шоуолтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– Ты хочешь, чтобы я научил тебя надирать зад… эм, как драться?

– Как защищаться и нападать, да.

Была огромная разница между тем, что нужно делать, чтобы защитить себя, и тем, что нужно делать, чтобы напасть на кого-то. Огромная, опасная разница.

– Райли это не понравится.

Она пожала плечами, рисуя пальцем круги на хлопковом одеяле.

– Ему придется смириться с этим. Мне нужно сделать это. Я больше не хочу быть обузой.

А вот это Эйден прекрасно понимал.

– Я научу тебя.

Она захлопала в ладоши, будто он сказал ей, что она выиграла в лотерею.

– Спасибо.

– Не за что, – сказал он, повторяя ее слова. – Так когда ты хочешь начать?

Она выхватила свой сотовый из заднего кармана и проверила время.

– У нас есть несколько часов до того, как мне придется вернуться домой якобы из школы. Не могу поверить, что говорю это вместо того, что бежать на занятия, но… почему бы и не сейчас?

Те сэндвичи придали ему сил, но он все еще не был готов на все сто процентов. Парень кивнул. Эта девушка была первым человеком, кто принял его таким, какой он есть, он задолжал ей.

– Нам придется уйти за дом. Перед домом парни, и будет лучше, если они не увидят нас.

– Звучит прекрасно.

На улице облака стали гуще, чем несколько минут назад, когда он смотрел в окно, воздух стал прохладным и пронизанным росой. Надвигался шторм.

Он указал Мэри Энн ее позицию на траве, затем встал перед ней.

– Сначала защита. Для этого нужно изучить, как на тебя нападут. То есть мне придется напасть на тебя.

Она решительно кивнула.

– Ладно. Я готова.

Следующие несколько часов пролетели быстро, и под конец они были потными, испачканными травой и вымотанными, но в основном мокрыми и грязными. Пятнадцать минут назад полил отличный дождик. Мэри Энн была весьма помятой. Ладно, Эйден тоже. Его толкали, били, пихали и сбивали с ног. И да, то же самое он проделывал с Мэри Энн. Научиться можно было только на собственном опыте, потому что если бы она боялась боли, она бы съеживалась, а не дралась. Поэтому ему нужно было показать ей, что она может выдержать что угодно.

К его удивлению, она справилась. И даже лучше, чем он ожидал.

– Так, рассказывай, что ты узнала, – сказал он, становясь снова перед ней.

– Кричать полезно. Бить кулаком в горло куда эффективнее, чем по лицу или в живот. К тому же, ударить в горло может кто угодно, даже маленькие хрупкие девочки, поскольку чтобы нанести в это место серьезный удар, не нужно много сил. – Последнее предложение она произнесла насмешливо низким голосом, подражая ему. Она завязала позаимствованную у него толстовку на талии. Они всего один раз прервались от занятий, когда он ходил в гардеробную за этой толстовкой. – Нужно работать кулаками, как молотками, или бить даже открытой ладонью.

– Хорошо. Что еще?

– В качестве оружия можно использовать что угодно. Камни, ключи, сумочку.

Он кивнул.

– Еще?

– Нельзя пинать носками ног, в них нет силы, пинать нужно всей ступней. О, допускается удар нападающего коленом в пах, даже рекомендуется. Так, ударяя в глаз, я не должна бояться причинить человеку боль, поскольку его основная цель – причинить боль мне. – Она говорила так, будто читала проповедь. – Если я стою спиной к нападающему, мне нужно попытаться толкнуть парня или девушку локтем в лицо. Это будет болезненнее всего и ошеломит его, и у меня появится возможность сбежать.

– Хорошо. Теперь давай проверим еще кое-что. На этот раз я целюсь в твою шею, – предупредил он ее. – Моя задача – задушить тебя. Ты помнишь, что нужно делать?

Она кивнула.

– Как можно быстрее я выставляю свои руки между твоими и бью по твоим локтям своими.

– И?

– И бью коленом в пах.

– Да, давай все это разыграем. И, между прочим, нападающий обычно ни о чем не предупреждает.

Уголки ее губ насмешливо изогнулись.

– Как бы сильно я ни желала этого.

В следующий раз он не станет ее предупреждать и просто нападет, и ей придется самой догадаться, что делать, не думая об этом заранее.

– Готова?

– Гото…

Листья громко зашуршали в нескольких метрах от них, и они обернулись.

– Эйден? Мэри Энн? – Шеннон только вышел из леса, сбоку висел рюкзак.

– Привет, – отозвались они одновременно.

– Я-я хотел узнать, куда ты запропастилась после обеда, – сказал Шеннон Мэри Энн.

Чувство вины заплясало в ее глазах.

– Я должна была сказать тебе, что ушла, извини. Но если ты дома, а значит, не в школе, то мне снова пора идти. – Она подошла к Эйдену и поцеловала его в щеку. – С тобой все будет в порядке? – прошептала она. – Фея ведь вернется. Как только я уйду, он вернется.

– Я знаю. И да, со мной все будет хорошо, – солгал он. Он понятия не имел, как быть с Томасом, или насколько далеко Томас мог уйти. И все же он мягко подтолкнул Мэри Энн к лесу. – Иди домой, пока у тебя не появились проблемы с отцом.

– Я позвоню ему и скажу, что иду в библиотеку. И это правда. Я хочу покопаться, посмотреть, найду ли книги о заклинаниях или что-нибудь в этом роде. Буду держать тебя в курсе.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. И спасибо за уроки. Хотя вряд ли моя благодарность спасет тебя от моего свирепого гнева в следующий раз.

– Это провокация, милая, – с улыбкой сказал он. – Может, тебе стоит сходить домой, переодеться, а после уже в библиотеку. – Он демонстративно посмотрел на ее грязные джинсы.

– Так и сделаю! – Смеясь над собой, Мэри Энн убежала, задержавшись только чтобы поцеловать Шеннона в щеку. Как только она добралась до кромки леса, пара зеленых глаз и обнаженные белые зубы сверкнули в густых зарослях.

Там пряталось… животное. Осознание встряхнуло его, и Эйден бросился вперед, но Мэри Энн снова засмеялась, и этот смех был свободным и счастливым.

Райли, понял он, останавливаясь. Причем взбешенный Райли. Этот угрюмый взгляд был для Эйдена, конечно же. Волк наблюдал за уроком самозащиты? Или он видел, как Мари Энн наградила его поцелуем в щеку?

Парень выяснит это позже. Что важнее, он знал, что Райли проводит Мэри Энн домой.

«Хвала Господу», – произнес Джулиан. – «Мы вернулись».

«Что случилось, пока нас не было?» – спросил Калеб. – «Почему мы на улице?»

«Вы… дрались?» – потребовал Элайджа.

– Парни, – пробормотал он. – Придется объясниться позже.

К нему подошел Шеннон, явно озабоченный.

– Г-где ты был с-сегодня? Я сказал Дэну, что ты уже у-ушел в школу утром, так что тут ты чист.

– Спасибо. – Эйден все еще удивлялся, что они с Шенноном друзья. Начинали они не с этого, но теперь у них были довольно крепкие отношения. Это было здорово, несмотря на то, что он не мог рассказать Шеннону правду. Парень ничего не знал о настоящем мире и существах, живущих в нем, и это было к лучшему. – Пойдем. Давай зайдем внутрь, я все тебе расскажу. – И в то же время, ничего.

Они направились в общагу, где остальные уже вымылись, переоделись в сухую одежду и смотрели телевизор в гостиной, будто они только что закончили делать уроки, как послушные маленькие мальчики.

Эйден махнул им и пошел дальше. Им с Шенноном нужно было поговорить, но он все еще не знал, что скажет ему. После этого ему нужно будет время побыть одному, чтобы поговорить с душами. Впрочем, он не знал, куда пойдет.

– Так-так, – сказал другой знакомый голос, как только он вошел в комнату. – Посмотрите, кто вернулся. Я.

«Чертовски фантастично», – проворчал Калеб.

«Ничего хорошего», – сказал Элайджа со вздохом.

Эйдену не пришлось озираться, чтобы понять, что принц-призрак действительно вернулся. Он подумал, будет ли у него когда-нибудь нормальная жизнь, и его руки сжались в кулаки.

– Эйден? – произнес Шеннон за ним. – Ты в порядке? Парни спросили, не хочешь ли ты посмотреть спортивный канал с ними.

Одновременно Томас сказал:

– Скажи, что ты сделал со мной. Скажи, почему я здесь, почему мои люди не видят и не слышат меня. Почему никто не видит и не слышит, кроме тебя. Скажи мне!

Голоса смешались, превращая слова в недоступные для восприятия звуки. Тогда он понял, что в ближайшее время разговор с Шенноном не выйдет. Равно как он не найдет личного пространства для разговора с душами.

Не зная, что делать, Эйден закрыл уши руками и кинулся на матрас, чтобы переждать шторм.

Глава 7

Такер Харбор топтался в углу темного, сырого склепа, окруженный темнотой и откровенной жутью. Паук, возможно, только что сполз по его руке, и это мышь пищала? Он отдал бы что угодно, лишь бы посмотреть.

Он не хотел приходить сюда. Он лежал на больничной каталке, присоединенный к всевозможным мониторам, прямо в его вены вливались лекарства, изгоняя боль. Тем не менее, голос в его голове позвал его, и он обнаружил, как отцепляет путы, встает, идет, наконец, бежит, отчаянно желая быть там, куда звал его голос.

К сожалению, добраться сюда было не так трудно. Никто не пытался остановить его, и его «дар» не барахлил. Такер выбросил иллюзии – то, что он мог делать всю свою жизнь. Чтобы он не представлял себе, он мог создать вокруг себя. Или, вернее, заставлял людей думать, что вокруг него.

Если бы он представил сточную канаву, то она бы окружила его. Если бы он представил цирк, казалось бы, что появился цирк, и он в центре арены. На выходе из больницы он представил стену рядом с собой. Снаружи он представлял себя в футболке и джинсах, а не в этом бумажном тонком халате.

А теперь он был здесь. Снова страдая от боли, он все еще был слаб от укусов вампиров, которые перенес всего несколько дней назад – или, может быть, часов, он уже не знал. Время всего лишь… уходило, и он больше не ощущал его. Возможно, потому что ему было все равно.

Потому что он не понимал. Он был привязан к столу, будто был десертом, и вампирам – чертовым реально существующим кровопийцам – было разрешено просто наклоняться и кусать его там, где им хотелось. Он хотел умереть. Но потом, когда он был истощен потерей крови, его тело онемело, а рассудок помутился, он хотел жить. Это было так ужасно.

Потом пришли Эйден Стоун и Мэри Энн, чтобы спасти его. Он был так благодарен. Он думал, что изменит свою жизнь и больше не будет никому доставлять неприятностей. Что когда он захочет сделать что-то плохое, например, устроить мордобой, чтобы понаблюдать, как льется кровь, и послушать, как крики отзываются эхом, или подраться и причинить боль своей матери, говоря ей мерзкие слова только для того, чтобы услышать, как она плачет, он проигнорирует эти желания.

И все же теперь, когда над ним не нависала угроза смерти, и он не был совершенно беспомощен, без наркоты, он снова хотел проделать все это, и не мог не обращать внимания на эти желания. По пути сюда он ударил незнакомого человека средних лет, почувствовал, как зубы мужчины вгрызлись в его суставы, и рассмеялся. Рассмеялся, потому что ему нравилось причинять боль.

Я – монстр.

Только когда он был с Мэри Энн, подобные желания его покидали. Они встречались несколько месяцев, и он был блаженно счастлив все это время. Конечно, он был Такером, и потому умудрился все разрушить.

Она уехала ненадолго, и тем вечером он зашел в гости к ее соседке и лучшей подруге Пенни Паркс. Они с Пенни выпили несколько бутылок пива и по глупости занялись незащищенным сексом, а теперь Пенни была беременна от него. Она так говорила.

Часть его верила ей. Та человеческая часть, которая ненавидела, когда он вел себя как маньяк. Другая его часть, та, в которой бурлили все те желания, не хотела верить ей.

Ему снова была нужна Мэри Энн. Не как девушка, а только как друг. Он не был уверен, что когда-либо хотел ее в романтическом смысле. Ему просто нравилось, как он чувствовал себя с ней. Она исправляла его, снова заставляла его быть лучше. И может быть, тогда он мог бы стать лучшим отцом своему ребенку, чем его собственный отец был ему.

Где-то в темноте он услышал шорох ткани по телу, звук каким-то образом был куда более отталкивающий, чем писк той мыши.

– Ты пришел, – произнес тяжелый, бесчувственный голос из темноты. – Хороший мальчик.

Голос. Только на этот раз не в его голове.

Его сердце бешено заколотилось, и Такер выпрямился. Он все еще ничего не видел. В склеп не проникало ни единого луча света, и воздух был насыщен пылью. Пылью и смертью.

– Д-да. Я старался. – Он постарается быть всем, чем этот мужчина захочет. – Кто ты?

– Я – твой король.

Три простых слова, но они безвозвратно изменили жизнь Такера. Да. Он принадлежал владельцу этого голоса. Тот был сильным, властным, чуть ли не магия пронизывала каждый слог, окутывая его, прижимая… прижимая… управляя им. Такер сделает больше, чем этот мужчина хотел. Он сделает все, чего бы тот ни попросил и когда бы он ни попросил, и будет счастлив.

– Влад, – произнес парень, глубоко в душе зная это имя. Он склонил голову в почтительном приветствии, пусть даже тот и не мог видеть. Или же взгляд Влада проникал сквозь темноту?

– Да. Я – Влад. И есть кое-кто еще, кого ты знаешь, Такер. И в ком я сильно заинтересован. Эйден Стоун.

Это было утверждение, а не вопрос, и все же Такер ответил.

– Да. – Он ничего не мог с собой поделать. Должен угодить Владу. Должен всегда угождать Владу. – Я знаю его.

– Ты будешь наблюдать за ним.

– Да. – Никаких сомнений.

– Ты расскажешь мне обо всем, что узнаешь.

– Да. – Все, что угодно.

– Это хорошо. Я рассчитываю на тебя, Такер. Не подведи меня. Видишь ли, он забрал мою корону, и когда придет время, я верну ее обратно.

***

Следующие несколько часов жизни Эйдена прошли в тумане. Шеннон понял, что с ним что-то не так и пытался развлечь его, рассказывая ему о том, как прошел день, и как мистер Клин, их учитель химии, попросил встать его перед классом и сделать упражнения на укрепление пальцев, пока не наполнится одна из пробирок.

В это же время Томас продолжал обстреливать его скоропалительными вопросами.

– Почему мой король больше не видит и не слышит меня? Почему я провалился в черную дыру, когда вампирша и оборотень ушли?

Тогда же Элайджа потребовал, чтобы они обсудили приближающееся собрание вампиров, планы, которые необходимо осуществить. Что если вампиры восстанут, и кто-то попытается свергнуть его с трона?

Параллельно Калеб набрасывал в общих чертах, что стоит одеть Эйдену, чтобы впечатлить Викторию настолько, чтобы она соблазнила его. Главным претендентом стала черная кожа. И взбитые сливки.

Вместе с тем Джулиан сочинял жалостную поэму, чтобы подарить ее Виктории.

«О, милая моя, сердце мое обливается кровью. Но ты ведь любишь кровь. Я грязь, прости меня».

В этот момент Калеб начал язвить, и Элайджа пришел в ярость. Бла-бла-бла.

Сквозь все это, Эйдену даже казалось, что на заднем плане он слышит вой волков.

Аф-аф-аф, подумал он насмешливо.

Его голова пульсировала. Он не мог уследить за болтовней, слова и звуки не просто смешивались вместе. Они создавали всевозрастающий гул, который разбивал его черепушку.

В конце концов, он сдался, перевернулся, закрыл глаза и постарался закрыться от всех. Покой. Ему нужно было всего лишь немного покоя.

Вскоре отсутствие отдыха и состояние «дважды умерший-по-доверенности» настигли его, и он погрузился в тревожную дремоту. Нет, дремота – неправильное слово. Он не спал, но и не мог пошевелиться. Даже когда Шеннон потряс его, он не смог пошевелиться или ответить. Как будто кто-то привязал его по рукам и ногам к кровати. Будто его веки заклеили открытыми, и он не мог моргнуть, даже когда его глаза высохли и начали жечься.

Что с ним было не так?

Он смутно осознал, что Шеннон вышел из комнаты и вернулся с Дэном, который с беспокойством посмотрел на него. Дэн пытался говорить с ним, когда раздевал Эйдена и укрывал одеялами, но все же Эйден не мог ответить. Во-первых, его челюсти были так же бесполезны, как и все остальное, и, во-вторых, он попросту не мог пробраться через море голосов, его сознание все еще тащили в разные стороны.

Кроме того, Дэн подумает, что он сумасшедший – как все его и называли – если он ответит что-то невпопад.

Наконец, Дэн ушел, и он вздохнул с облегчением. Очень недолговечным облегчением. Снова и снова души вели пустые разговоры. Снова и снова Томас изрыгал требования. А потом вернулся Дэн с доктором Хеннесси, последним терапевтом Эйдена, создавая еще большую мешанину.

Доктор Хеннесси так же осмотрел его, нахмурился, но не обеспокоился. Доктор был маленьким, лысеющим человечком, с очками из металлической оправы и холодными карими глазами, и он никогда не выказывал ни одной эмоции. Он был беспристрастным, безликим и всегда излучал проницательность.

Его забросали вопросами. Эйден различил только два слова: «неподвижный» и «регрессировал».

Они о нем говорили?

Ну конечно, о нем. В рот Эйдена запихали таблетки, он попытался их выплюнуть, но доктор Хеннесси зажал его нос и держал его челюсть, цель была ясна. Чтобы вздохнуть, Эйдену пришлось бы сглотнуть.

– Прими лекарство, как послушный мальчик, Эйден, – произнес доктор решительно. – Ты уже принимал их прежде. Я не даю ничего нового. – Вздох. – Все еще сопротивляешься? Хорошо, не хочешь их принимать, я просто сделаю инъекцию. Разве ты не хотел бы избежать укола?

Только когда его легкие закричали в знак протеста и горло начало конвульсивно содрогаться, он сглотнул. Через секунду он смог дышать.

Парень жадно глотал воздух, но его счастье «я буду жить» рассыпалось на мелкие кусочки, когда он осознал, что проглотил. Те таблетки затуманивали мозг Эйдена и вводили души в оцепенение, две вещи, которые он ненавидел. Две вещи, которые ненавидели они. Более того, ему нужно было сохранять ясность ума сегодня. Он должен был… Гематоэнцефалический барьер был сломлен почти мгновенно, и головокружение накрыло его.

Туман, которого он боялся, появился перед глазами, он сгущался и нарастал, путая мысли.

– Простите, – удалось ему прохрипеть, его челюсть снова заработала. – Мне так жаль.

Первым затих Джулиан, затем Калеб и последним Элайджа, который твердо боролся за то, чтобы его услышали. «Я нужен тебе, Эйден. Сегодня… сегодня…»

Даже Томас, который стоял за доктором Хеннесси и яростно смотрел на Эйдена, начал дрожать и мерцать, от него остались только контуры, словно он был там и в то же время не был.

– Пусть зайдет ко мне завтра утром, – говорил доктор Хеннесси Дэну, выпрямляясь и потирая руки от хорошо проделанной работы. – Первым же делом.

Дэн скрестил руки на своей массивной груди. Раньше он был профессиональным футболистом, высоким, широким, со своими бледными волосами и темными глазами он выглядел абсолютно угрожающим.

– Он ходит в школу. Если ему будет лучше, я думаю, он пойдет туда. Он всегда быстро берет себя в руки.

– Он может пропустить один день.

– На самом деле, не может. Его учеба столь же важна, как и терапия.

Эйден хотел сказать «спасибо», но не дал слететь слову с губ. Не было причин привлекать внимание или невольно признавать, что он понимал, о чем была речь. Дэн заботился о здешних парнях, действительно заботился. Даже об Эйдене, это доказывала его настойчивость.

– Я привезу его сразу же после школы, – продолжил Дэн. – Как вам такая мысль?

– Я настоятельно рекомендую вам пересмотреть свое решение. Этому парнишке нельзя находиться в школе среди нормальных детей. Я мог бы взять на себя его…

– Простите, доктор Хеннесси, – произнес Дэн с нажимом. – У меня, может быть, и нет ученых степеней, но я знаю этого юношу лучше, чем вы. Он хороший парень с огромным сердцем, и здесь он преуспевает. Он добился превосходных успехов с этими так называемыми нормальными ребятами, и даже завел новых друзей и завоевал доверие. Он справляется лучше, чем когда-либо, и я не буду мешать этому прогрессу.

– Да, но он все еще говорит сам с собой. И сегодня… ну, он потерялся в своей голове. Я бы с большой натяжкой назвал бы это «лучше, чем когда-либо», мистер Ривз. Вы согласны?

Дэн засунул руки в карманы, всем видом выражая доктору пренебрежение – знак, в котором Эйден узнал растущее раздражение.

– Всем нам иногда становится хуже, как вы уже сказали, но он берет себя в руки.

– Благодаря таблеткам.

– Своей силе воли.

Эйден медленно расслабился и потер лицо рукой. У него все еще было нечеткое зрение и вялые движения, но, по крайней мере, в голове пока было тихо. Бедные души.

Двое мужчин продолжали свой разговор до тех пор, пока, наконец, не было решено, что Эйден посетит занятия, а затем его немедленно привезут на сеанс к доктору Хеннесси.

Великолепно. Эти сеансы не приносили ничего, кроме боли в заднице. Добрый доктор вечно хотел дотронуться до него. Ничего откровенного и ничего слишком тошнотворного, просто он держал его за руку, чтобы был «непосредственный контакт». Сверх того, что было в терапии в целом, это усугубляло его раздражение еще больше.

Наконец, мужчины ушли, и Эйден осторожно сел. Его живот горел, будто в нем было живое пламя, и это жжение поднялось к горлу и голове, еще больше затуманивая мысли и принося головокружение. Он закрыл глаза. Где-то вдалеке завыл волк.

Так он не выдумал этот вой. Райли, должно быть, недалеко.

– П-прости, дружище, – услышал он слова Шеннона.

Его веки распахнулись, и он увидел, как Шеннон приседает на кровать рядом с ним, его черты лица были напряжены от беспокойства.

– Н-не хотел звать Дэна, но не з-знал, что еще делать. Ты реально был не в себе. Никогда не видел тебя т-таким.

– Не переживай из-за этого. – Он моргнул, чтобы сконцентрировать взгляд. – Сколько времени?

– Около половины одиннадцатого.

Так поздно? Ого. Райли и в самом деле будет здесь в любую минуту. Как теперь Эйден выберется наружу? Он знал, что Дэн будет проверять его в течение ночи. Видимо, именно это и делают люди, когда заботятся о тебе – проверяют. Это было ново и замечательно, и все же было адом общественной жизни.

Что-то лязгнуло у окна, и оба – Эйден и Шеннон – повернулись. Стекло приподнялось, и Райли плавно влез внутрь. На нем был черный костюм, он был чисто выбрит, а его волосы идеально уложены торчком. В руках он сжимал то, что выглядело, как чехол для одежды.

– Шеннон, – поприветствовал он скупым кивком.

Шеннон, который уже привык к ночным посетителям Эйдена, кивнул в ответ.

– Райли.

– Я ненадолго украду нашего парня.

Шеннон нахмурился.

– Он п-приболел, ему н-нужно отдыхать.

Теперь нахмурился Райли и бросил пристальный взгляд на Эйдена.

– Приболел? Опять? Как?

– Опять? – Шеннон перевел взгляд на Эйдена. – Когда ты б-болел до этого? В чем была проблема?

Ах да. Эйден не объяснил – точнее, не солгал, как планировал, поэтому Шеннон понятия не имел, какие сомнительные вещи происходили с ним.

– Шеннон, – произнес мелодичный женский голос из-за окна. Пришла Виктория. – Ты устал и должен пойти поспать.

– Поспать, – пробормотал парень, зевая. – Да, я очень устал. – Он залез на верхнюю кровать и лег. Через несколько секунд он мягко храпел.

«Столько власти в одном тонком голоске», – подумал Эйден. Она щедро пользовалась им, но всегда на благо ему, поэтому он не хотел жаловаться. Хотя часть его боялась, что однажды она применит этот голос к нему. Как он будет бороться с принуждением, если, например, разозлит ее, и она прикажет ему совершить что-нибудь трагическое?

Не думай ни о чем подобном. Она заботится о тебе.

Он обвинил лекарства в своих неправедных мыслях.

Снаружи она сделала шаг, второй назад, оставаясь в лучах света, льющихся из комнаты. Ее темные волосы были уложены на макушке, заметил он, и несколько локонов обрамляли бледное лицо. Глаза были обведены черной подводкой, а веки усыпаны черными блестками. И его любимое – ее кроваво-красные губы.

Насколько он мог видеть, на ней был черный шелковый наряд на тонких бретельках, с глубоким вырезом. Новая любимая вещь, подумал он. Ему понравились даже металлические обручи на ее бицепсах, похожие на тонкие, усыпанные драгоценностями змеи.

От нее захватывало дух.

Моя. Мысль была его собственной, и больше ничьей. Потому что она принадлежала ему.

– Эйден, – произнес Райли, привлекая его внимание. – Ты приболел?

Эйден кивнул, и ему пришлось моргнуть из-за нового приступа головокружения. Глупые таблетки. Он объяснил, что произошло, что с ним сделали, как накачали его лекарствами.

Райли потряс головой.

– Я все равно не понимаю, как ты справляешься со всеми этими голосами. Но не убивайся из-за этого. Один промах за сколько? Год или даже больше? Это повод отпраздновать. Ну, ты понял, в особняке вампиров. Например, сейчас.

По крайней мере, волк не рычал на него.

– Помоги ему одеться, я позабочусь о том, чтобы Дэн держался подальше от этой комнаты остаток ночи, – сказала Виктория со своего наблюдательного пункта за окном, а потом ушла.

Райли распаковал сумку, которую держал в руках.

– Я всерьез надеюсь, что ты не заставишь меня делать всю работу.

– Я тебя умоляю, я скорее умру, чем дам к себе притронуться. – Эйден встал и почти упал обратно на кровать, настолько были слабы его колени, но он умудрился остаться в вертикальном положении и протянул руки. Ему всучили несколько предметов одежды.

Он быстро оделся и понял, что надел костюм, почти как у Райли. Черный, шелковый и дорогой. Он расчесал волосы, почистил зубы и широко раскрыл руки, молча приглашая к осмотру.

– Лучше, но это еще не все. – Райли протянул открытую ладонь.

Эйден взглянул на то, что лежало в ней, и даже отступил назад.

– Нет. Ни за что.

– Ты должен.

На свету ярко мерцало блестящее кольцо – кольцо Влада. Как ни крути, плохая идея.

– Церемония коронации будет через тринадцать дней и…

– Тринадцать дней, – перебил он. Оно казалось чем-то важным и интимным. – Так зачем надевать его сейчас?

– Как символ твоей власти.

Власти? Бога ради. У него не было власти. Не такой, которая имела бы значение.

– Нам пора, – неожиданно сказала Виктория, снова стоя за окном. – Все ждут.

Райли выгнул бровь и подбросил кольцо.

– С церемонией или без, ты король, а король вампиров всегда носит это кольцо. Без него твои подданные не воспримут тебя всерьез, и поскольку ты человек, тебе все равно придется тяжко.

– Благодарю за экстренные новости. – Я не хочу быть королем, подумал он, но неохотно взял двумя пальцами маленький ободок и водрузил на место. Огромный опал уставился на него, отбрасывая разноцветные лучи во все стороны. Его затуманенный разум мог вечно изучать эти отблески и так же безуспешно.

Он наденет сегодня это кольцо, потому что для них он был королем. Согласно их законам, а он знал только один из них, убив короля, он сам становился королем. Правда, Эйден планировал назначить кого-нибудь на эту должность, кого-то достойного, компетентного и подготовленного. И очень скоро. До того, как его убьют.

– Идем. – Райли подтолкнул его, и он споткнулся на пути к открытому окну.

Прохладный воздух окутал его, как только он вылез наружу и зашагал к темно-синему седану, который был спрятан через несколько дворов от ранчо. Без сомнений, украденному. У них не было своей машины, поэтому Виктория «одалживала», когда ей нужно было куда-нибудь поехать. Вернее, когда нужно было отвезти куда-нибудь Эйдена. Пока они шли, пели сверчки и выли волки.

– Сегодня вечером разгуливают гоблины, – объяснил Райли, усаживаясь на водительское сиденье. – Хотя их становится все меньше, и скоро их можно будет обуздать.

Гоблины. Маленькие монстры, которые любят полакомиться человечиной. Эйден еще не встретил ни одного, но слышал истории об острых зубах, разрывающих человеческую плоть, как нож масло. Неудивительно, что он хотел отложить знакомство настолько, насколько возможно.

Эйден и Виктория разместились на заднем сиденье. Она хотела сесть вперед, на пассажирское место рядом с Райли, но Эйден схватил ее руку и потащил за собой. Она могла бы воспротивиться, но, молча, уступила.

Как только они выехали на дорогу, она вытащила бутылек одеколона из бардачка и побрызгала Эйдена сверху донизу. Вскоре он начал задыхаться в душистом тумане, наполняющем воздух.

– Достаточно, – произнес он, размахивая рукой перед лицом.

– Так нужно. Поверь мне, ты не захочешь пахнуть как Фэй, когда встретишься лицом к лицу с моим народом.

– Я все еще пахну им?

– Да, – одновременно ответили они с Райли.

Великолепно. Не в лучшей психологической форме и дурно пахнущий. Что за ночка!

– Так где Мэри Энн?

– Дома, – сказал Райли, в его тоне читались все оттенки ярости. Чего-то подобного Эйден ждал с самого прибытия волка. Значит, Эйден только что открыл большую банку дерьма. – Ей незачем быть втянутой во все это. К тому же, она взяла какие-то книги в библиотеке и сейчас читает их, надеется изучить все, что можно, о ведьмах. И говоря о Мэри Энн, – его голос повышался с каждым словом, – какого черта ты толкал ее весь день?

Да, дерьмо.

– Уверен, что ты спрашивал ее, и уверен, она объяснила, что я учу ее защищаться.

– Нет, я не спрашивал ее. Я и сам догадался о самозащите, спасибо, но я хотел сначала побеседовать на эту тему с тобой. Обязательно нужно было быть с ней таким грубым? Она всего лишь человек.

– Я тоже всего лишь человек. И да, мне пришлось быть грубым. Только так можно научиться.

– Нет. И вообще, я беру занятия с ней на себя.

О, неужели?

– Извини, но она не просила об этом тебя. Она попросила меня, поэтому я и продолжу занятия с ней. – Он мог быть помягче. Ему было без разницы, кто будет обучать ее, но позволить Райли командовать им? Помножьте «черт возьми, нет» на «мечтай», разделите на «выкуси» и получите «волк может сдохнуть».

Нависла тяжелая и плотная тишина.

Эйден вздохнул и уронил голову назад, отдыхая. Сегодня Райли был нужен ему. Более того, у него была тысяча вопросов, которые требовали ответов. Как эта встреча будет проходить? Что его ожидало? Нужно ли что-то говорить или, наоборот, промолчать? Что-то сделать или не делать вовсе? Но пока он сидел там, уставившись на крышу машины, думая о том, о сем, он беспокоился только о Виктории.

Пока они обменивались с Райли любезностями, она сидела скованная и слишком тихая, будто боялась вздохнуть, чтобы ничего не пропустить. Ревновала ли она его к Мэри Энн, как он часто ревновал ее к Райли? Или ей все еще было больно из-за того, что произошло до этого? А может, и то, и другое?

В любом случае, ему это не нравилось.

Она снилась ему в течение шести месяцев до того, как он встретил ее наяву, и в тот момент она стала самой важной частью его жизни. Частью, в которой он нуждался, и о которой тосковал. Как Мэри Энн, она приняла его, кем бы и чем бы он ни был, с самого начала, несмотря на то, что ее народ считал его недостойным, не говоря уже о нем самом. Она понимала, что значит чувствовать себя другим. Она была принцессой и отличалась от других. А разве он не поклялся только сегодня, что когда-нибудь заставит эту принцессу смеяться?

– Просто, чтоб ты знал, – сквозь зубы произнес Райли. – Сделаешь ей снова больно…

– Обзовешь меня бранным словом? – парировал Эйден. – Или скажешь своим друзьям, чтоб не любили меня? – Он знал, что не стоило провоцировать волка, его когти могли мгновенно разрезать кость. Но все же, сдохни, волк.