Текст книги "Я - тьма"

Автор книги: Джен Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Ариес

Казалось, трупы не вызывают у незнакомца особых эмоций. Шагая по салону автобуса, он останавливался каждые несколько шагов, чтобы заглянуть в лицо очередному мертвецу. Ариес пробиралась за ним, стараясь не упасть. Не так-то просто было найти место, чтобы поставить ногу. Ариес не хотелось невзначай наступить кому-то на руку или, хуже того, на лицо, а мысль о том, что стоит сделать неверный шаг – и она свалится на кучу трупов, ужасала ее. Поэтому она шаг в шаг следовала за незнакомцем, крепко держась за сиденья.

Он ухватил кого-то за куртку и отодвинул в сторону. Под этим телом оказались другие – человек на человеке, словно обрушилась черлидерская пирамида. Парень протянул руку и взял кого-то за запястье, чтобы проверить пульс.

– Этот человек еще жив.

Ариес вытянула шею, чтобы посмотреть, чья это рука, но не смогла разглядеть в куче-мале тел и одежды. Незнакомец отодвинул чей-то рюкзак, и Ариес с разочарованием увидела женщину средних лет.

– Надо вытащить ее наружу, да? – Много лет назад ее учили в школе оказывать первую помощь, но сейчас она не могла вспомнить, что следует делать. Если у человека повреждена шея, его не стоит двигать… но разве оставаться здесь не хуже? Они оказались посреди дороги, в автобус может врезаться еще одна машина. А если случится утечка газа и автобус взорвется? Может, стоит перенести людей в безопасное место?

– Нет, – сказал парень. – Мы оставим ее здесь.

– Как думаешь, когда приедет «скорая»?

Незнакомец поднялся и вытер испачканные чужой кровью руки о джинсы. Двинулся дальше, избегая ее взгляда.

– Она не приедет.

Ариес застыла.

– Что ты имеешь в виду?

– Весь город сгинул. Дороги разрушены. Тысячи людей мертвы или умирают. Ты правда веришь, что кто-то придет на помощь?

– Но они должны…

– Они никому ничего не должны.

– Эти люди умрут.

Незнакомец глянут на нее через плечо.

– Как и миллионы других. Дюжиной больше, дюжиной меньше…

– Миллионы? О чем ты?

– Это не ограничилось Ванкувером. Сиэтл, Лос-Анджелес, Мехико. Даже Аляска – если взять в другую сторону. На Западном побережье немало народу. Но задело не только Северную Америку. Землетрясение такой силы могло добраться и до Азии.

– Ох!

Парень пошел дальше, отодвигая тела, иногда проверяя чей-то пульс. Он был уже в задней части автобуса.

Ариес склонилась над едва живой женщиной. Положила ладонь ей на лоб, раздумывая, как ее спасти. Тех отрывочных знаний о первой помощи, которые им давали в школе, оказалось явно недостаточно. Не делать же ей сейчас искусственное дыхание рот-в-рот. Ариес взяла женщину за руку и тихонько сжала, пытаясь придумать какие-то утешительные слова. Женщина была без сознания, но как знать – возможно, она бы ее услышала.

– Кажется, я нашел твою подругу.

Парень стоял на другом конце автобуса, и Ариес не видела, куда он смотрит. Она вскочила, отпустив руку умирающей, и поспешила к Саре.

– Она умерла?

Парень слишком быстро отвел глаза. Этого было достаточно. Нижняя губа начала дрожать, и Ариес глубоко вздохнула, чтобы подавить рыдания. Крепко схватившись за искореженное сиденье, она попыталась удержать равновесие и сморгнула подступавшие слезы. Надо взять себя в руки. Нельзя поддаваться истерике здесь, в автобусе. У нее будет на это полно времени, когда она останется одна. Надо быть храброй.

– Тебе необязательно смотреть, – сказал парень, понимая ее чувства. Взгляд его смягчился. – Если у тебя есть ее фото, я сам могу проверить.

Ариес готова была принять это предложение, но знала, что если не увидит Сару своими глазами, будет потом жалеть об этом.

– Нет, все в порядке.

Она сделала глубокий вдох, зажмурилась и мысленно сосчитала до трех. Потом открыла глаза и посмотрела перед собой.

Девушка, что лежала с неуклюже вывернутой шеей среди искореженных сидений, была Сара. Ее глаза были открыты – Сара уставилась на объявления, предлагавшие помощь в написании резюме или продолжение образования. Одна рука на груди, другая – за спиной. Ноги раскинуты в разные стороны. Изо рта стекает струйка крови, которая уже начала запекаться. Шея неестественно изогнута, к окровавленному лицу прилипли пряди светлых волос.

Почему у нее открыты глаза?..

– Это она, – прошептала Ариес.

– Мне жаль, – сказал незнакомец.

Сколько еще она здесь пролежит, прежде чем ее заберут? Надо позвонить родителям Сары. Может, они уцелели и найдут способ приехать. Они живут не слишком далеко. Ариес достала из кармана сотовый, но Сети не было. Она не слишком удивилась: землетрясение вполне могло уничтожить все средства связи.

Значит, придется пойти пешком. Если отправиться прямо сейчас, она будет на месте через несколько часов. Но можно ли оставлять Сару одну? Вдруг с ее телом что-то сделают? Ариес почувствовала на себе взгляд ее мертвых глаз – обвиняющий, умоляющий не уходить.

– Ты можешь закрыть ей глаза?

Ариес была рада, что парень не ухмыльнулся и не посмотрел в ее сторону. Он склонился над телом и провел кончиками пальцев по лицу Сары, навсегда закрывая ее прекрасные серые глаза.

– Спасибо.

– Нам надо идти. Здесь опасно оставаться.

– Мы можем чем-то ее накрыть? – Ариес показалось, что это прозвучало глупо. – Я хочу сказать, что как-то неправильно вот так ее оставлять.

Незнакомец снял с себя куртку и осторожно накрыл искалеченную подругу Ариес. Удалось закрыть только лицо и плечи, но Ариес полегчало. Правда, она тут же начала беспокоиться о парне. Он остался в одной рубашке, и хотя был еще сентябрь, вечерами становилось прохладно. Сквозь тонкую ткань просвечивали мускулы. Его голые руки были бледны; Ариес захотелось, чтобы он снова ее обнял. Утешил. От этой мысли у нее загорелись щеки, и она в смущении отвернулась.

– Тебе необязательно это делать, – сказала она.

– Знаю.

– Ты замерзнешь.

– Не замерзну.

Они проверили еще несколько тел и выбрались наружу. В автобусе остались только мертвые, умирающие или обездвиженные. Они не могли им помочь, поэтому пришлось уйти. Это казалось неверным решением – но верное в голову не приходило.

Первое, на что Ариес обратила внимание, оказавшись снаружи, – то, как изменился воздух. Вместо свежего вечернего ветра с запахом листьев и машин в нос ударил резкий тошнотворный запах, тут же заполнивший легкие. Вдалеке небо окрасилось в оранжево-красный цвет – там бушевал огонь. Ветер гнал огромные клубы черного дыма. Сверху падали хлопья пепла и застревали в волосах. Серые снежинки.

– Ты слышишь? – спросил незнакомец. Он стоял прямо, вытянув руки, с закрытыми глазами, подняв лицо к небу.

– Что именно? – Она прислушалась, но не различила никаких необычных звуков.

– А ничего. Ни пожарных машин, ни полицейских, ни «скорой». Ни людей, ни автомобилей, ни радио, ни телевизоров, ни компьютеров. Нет ничего из того, чем мы глушили тишину. Всех тех вещей, которые мы покупали, чтобы отвлечься и заполнить пустоту внутри собственной души. Ничего больше нет.

– Ты хочешь сказать, что у нас пустые души?

– Нет, я говорю, что они заполнились.

– Чем?

Незнакомец улыбнулся.

– Человечество нашло лекарство от болезни, о существовании которой даже не подозревало.

– Ты говоришь как тот безумец из автобуса.

Улыбка ослабла:

– Извини. Я просто думал вслух.

Ариес внимательно посмотрела на парня, но не заметила в нем ничего странного. Он не выглядел сумасшедшим – по крайней мере, он не был похож на психа из автобуса. Незнакомец был опрятно одет, а его темные волосы были недавно вымыты и блестели. Он держался достойно и двигался с некоей грацией. Ариес вспомнила о парнях, которых видела в драмкружке. Наверное, незнакомец много читал; возможно, он сам писал рассказы и цитировал стихи Дилана Томаса. [1]1
  Дилан Томас(1914–1953) – валлийский поэт, драматург и публицист. – Здесь и далее прим. пер.


[Закрыть]

– Я не знаю, как тебя зовут, – наконец сказала Ариес. Ничего лучше она не смогла придумать.

– Даниэль.

Она не удивилась. Именно так, по ее представлениям, и должен был выглядеть Даниэль.

– Я Ариес. Ну, знаешь, как в гороскопе: Ариес – Овен. Хотя мой знак Зодиака Близнецы.

Именно так она обычно представлялась. Обычно ей казалось, что это остроумно, но сейчас это прозвучало глупо. Тоже, выбрала время для шуток.

– Неплохо сказано.

Ариес не поняла, он сказал это серьезно или с иронией. Его лицо было неподвижным; казалось, он вообще не испытывает никаких эмоций.

Вдруг ее посетила мысль. Вокруг не было ни души. По крайней мере, ни одной живой души. Куда, интересно, убежал Колин? Наверное, где-то прячется; впрочем, от него все равно никакого толку. Ариес внезапно осознала, что помощи ждать не от кого. Но ей не было страшно. Она почему-то оставалась удивительно спокойной. Даниэль вселял в нее уверенность – несмотря на то, что от него самого могла исходить угроза. Может, потому, что он вытянул ее из груды тел. Он будет рядом с Ариес, если ей понадобится его помощь. Кажется, Даниэля всерьез волновала ее судьба.

Эта мысль заставила Ариес вспомнить о том, что есть и другие люди, которые за нее переживают. Ее родители. Она сунула руку в карман куртки и стиснула бесполезный телефон. Может, они прямо сейчас отчаянно пытаются до нее дозвониться. Вдруг они пострадали? Вдруг дом не пережил землетрясения?

– Мне надо пойти домой, проверить, как там родители, – сказала Ариес. – И еще связаться с мамой Сары.

– Ты живешь далеко отсюда?

– Километров восемь. Но я могу дойти пешком.

– Ничего не выйдет.

Ариес инстинктивно отступила назад.

Даниэль двинулся вперед, решительно схватив ее за руку. Ариес даже вскрикнуть не успела.

– Ариес, послушай. Скоро случится нечто ужасное. Еще хуже, чем все это, – обвел он рукой разрушения. – Все, что с нами происходит сейчас, вскоре покажется веселой прогулкой по парку. Не спрашивай, откуда я это знаю – просто знаю, и все. Если сейчас не найдешь укрытие – до завтра не доживешь. Черт побери, может, даже до полуночи не протянешь.

– Откуда ты…

– Разве я не просил не задавать мне этот вопрос? – Он слегка покачал головой. – Погибнет множество людей, и это только начало.

Где-то вдалеке послышались крики. Даниэль напрягся, и Ариес обернулась посмотреть, что там такое. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. На дорогах было темно – фонари не горели. В сумерках Ариес разглядела силуэты бегущих людей – в паре кварталов от них с Даниэлем. Ужасающие крики раздались снова. Один человек споткнулся и упал на землю; другие яростно на него накинулись.

– Они напали на него.

– Они и до тебя доберутся.

– Почему? Что же нам делать? Вызвать полицию?

– Полиция не поможет. Никто не поможет. Слишком поздно.

– Но…

– Хватит. Ты должна мне довериться. Я понимаю, что многого требую, но тебе надо решиться. Позволь мне помочь тебе.

– Почему?

– Почему бы нет?

– Это не аргумент.

– А у нас тут не дискуссия.

– Это не ответ.

Даниэль нахмурился. Он отошел на несколько метров и вернулся:

– Ты меня с ума сведешь. Ты в курсе? Хоть на секунду перестань рассуждать и позволь тебе помочь.

– Почему ты мне все это говоришь?

– Потому что должен рассказать хоть кому-то. Я не могу все время держать это в себе. Второго шанса может не быть.

Она хотела было резко возразить, но помедлила. Даниэль был напуган. Как она раньше не замечала? Его расширившиеся глаза напугали и ее – по крайней мере, ей расхотелось говорить. Позади раздался новый крик – громкий, яростный, похожий на дикий победный клич. Люди приближались. Как скоро они доберутся сюда? Ариес молча кивнула Даниэлю. Она была готова идти за ним – по крайней мере, сейчас, пока на улице темно и небезопасно. Потом, если будет нужно, она сможет от него убежать. Пусть дорога домой и займет несколько лишних часов. Ариес надеялась, что родители дома и ждут ее. Мама говорила, что у них нет никаких планов. Увидев, что Ариес все нет и нет, они будут ждать от нее весточки и не сразу пустятся ее искать. Если бы только она могла позвонить… Может, телефонные линии все еще работают? Надо найти обычный телефон.

– Ладно. – Даниэль взял ее за руку. – Пойдем поищем тебе убежище.

Они осмотрели продуктовый магазин, но быстро согласились, что он не подходит. Двери обрушились, повсюду валялись осколки стекла и камня. Все, кто был внутри, либо погибли, либо оказались замурованными. Даже если удастся пролезть внутрь, не факт, что потом получится выбраться. Одной этой мысли было достаточно, чтобы Ариес охватила паника.

– Выбор у нас небогатый, – сказал Даниэль. – Тебе нужно место, где будут еда и крыша над головой. Может, придется провести там несколько дней.

– Может быть, школа? – предложила Ариес.

– Где это?

– Один квартал отсюда, – ответила она. – Мы ехали туда. На репетицию. «Алиса в Стране чудес». Сара была Червонной Королевой. Она так радовалась…

Громкий хлопок заставил ее взвизгнуть. Выстрелы. Группа людей добралась до места аварии. Они окружили автобус – их было больше, чем раненых, которые были не в состоянии бежать. В полутьме Ариес разглядела оставшихся жертв, которые пытались выбраться наружу. У одного из мужчин – кажется, водителя, но она не была уверена, – оказался пистолет. Он размахивал им и палил в воздух. Двое мужчин подошли к водителю сзади и повалили его на землю. Даже на таком расстоянии Ариес услышала звук, с которым его голова ударилась об асфальт. Беременная женщина попыталась отползти в сторону, но ее за волосы приволокли обратно.

– Они их убивают.

Даниэль не обратил внимания на ее слова.

– Пора уходить. – Он схватил ее за локоть. – Покажи мне, где школа.

– В одном квартале. Туда, – она показала на переулок за магазином. – Но им нужно помочь!

– Только попытайся – и тебя тоже убьют.

В переулке было темным-темно. Ариес порылась в сумке и вытащила маленький фонарик-брелок – папин подарок.

– Вот. – Она отцепила фонарик от ключей и передала Даниэлю. – Может, пригодится.

Он взял крошечный металлический предмет, повертел в руках и посветил на землю под ногами.

– Спасибо, но нам лучше держаться в тени.

Это было нетрудно.

Окна в школе не горели. Ариес никогда раньше не видела ее без освещения. Здание стояло перед ними: три этажа, и на каждом – зловещая тишина. Пахло свежескошенной травой; если бы она пришла раньше, застала бы на лужайке садовника.

Школа каким-то чудом осталась нетронутой – хотя магазин по соседству лежал в руинах, а дорога выглядела так, будто по ней прошлась строительная бригада с отбойными молотками. На парковке стояло пять машин, каждая – с разбитыми стеклами. Кем бы ни были их владельцы, вряд ли они в ближайшее время куда-то поедут.

– Почему она уцелела? – вслух спросила Ариес.

– Она новая? – Голос Даниэля звучал спокойнее. Даже его напряженные плечи чуть расслабились.

– Школа? Да, ее построили лет десять назад.

– Сейсмоустойчивая конструкция. Возможно, ее даже укрепили.

– Все равно выглядит жутковато.

– Но поможет тебе остаться в безопасности. Пойдем.

Они пересекли лужайку и направились к тому входу, который, по мнению Ариес, должен был оказаться открытым. Двери в театральную студию были за углом. В это время здесь проходили репетиции. Был шанс встретить кого-нибудь из друзей. Ариес очень хотелось увидеть знакомое лицо.

Подойдя ближе, она разглядела, что некоторые окна разбиты. На клумбах валялись пучки травы. Но для такого мощного землетрясения это были пустяковые разрушения.

– Может, мы найдем Колина, – сказала Ариес. – Не удивлюсь, если этот трус побежал сюда. Надеюсь, так он и поступил. Мне надо сказать ему пару слов.

– Лучше бы тут никого не было, – промолвил Даниэль. – Когда люди собираются вместе, они начинают делать глупости.

– Но ты ведь здесь, – заметила Ариес.

– Ненадолго.

Она замерла, взявшись за дверную ручку:

– Что ты имеешь в виду? Ты что, уходишь?

– Без меня тебе будет спокойнее.

У Ариес екнуло в животе, ее бросило в холодный пот. Она представила, что он бросит ее в школе совсем одну, и на глаза навернулись слезы. Ей не хотелось оставаться в одиночестве. Она с ума сойдет. Она схватила Даниэля за руку и крепко сжала.

– Ты не можешь меня оставить. Ты мне нужен.

Ариес вгляделась ему в глаза, но в темноте невозможно было различить их выражение. Он правда считал, что его присутствие навлечет на них опасность? Ариес не могла представить, почему. Разве людям не лучше быть вместе? Две пары глаз лучше, чем одна. Она подумала, что останется здесь в полном одиночестве, в темной школе, где кто угодно сможет к ней подкрасться без всякого труда. И сразу, как и возле продуктового магазина, ее охватила паника, а по телу пробежала дрожь.

– Пожалуйста, не уходи, – наконец сказала Ариес.

– Хорошо, – ответил Даниэль.

– Обещаешь?

– Да.

В школе было темно. В воздухе висела тяжелая тишина. Ариес увидела, что в коридорах горят аварийные огни – значит, внутри осталось немного света. Это обнадеживало: по крайней мере, не придется вслепую шататься по коридорам в поисках студии.

– Здесь так тихо, – сказала она.

– Это хороший знак, – отозвался Даниэль.

– Прежде всего надо пойти в театральную студию. Там могут быть люди.

– А где это?

– Вниз по коридору и направо. Иди за мной.

Пока они шли, Ариес продолжала говорить.

Школа никогда не была такой тихой, и это сводило Ариес с ума. Своими разговорами она пыталась разогнать жуткую тишину, которая была громче любых звуков.

– Может, там будет мисс Дарси, – говорила Ариес. – Она очень крутая учительница. Я у нее всегда получаю хорошие оценки. Это она ставит «Алису в Стране чудес». Колину не нравился спектакль, но все потому, что там нет главной мужской роли. Он всегда хочет быть в центре внимания. Тебе понравится мисс Дарси. Возможно, она знает, что нам теперь делать. Не потому, что она взрослая, – просто она очень умная.

Ариес замолчала, когда осознала, что слышит звук собственных шагов по кафельному полу – и больше ничего.

Она быстро повернулась – и увидела пустой коридор.

Даниэля с ней уже не было.

Ничто

Они знают, что мы здесь. Они пришли за нами. То, что лежит под нашими ногами, снова пробило себе путь на поверхность. Время убегать, пока в легких еще остается воздух.

Но они все равно придут.

Неважно, сколько мы будем бежать, прыгать и прятаться.

Они все это время знали о нас.

Это просто игра. Обычное развлечение. Если бы они решили избавиться от нас, тогда игра закончилась бы навеки. Какой от этого прок?

Поэтому они оставляют некоторых из нас в живых. Позволяют нам дышать, есть и прятаться. Даже плодить себе подобных. А потом все равно нас разыщут. Но не надо обманываться – все идет по четкому сценарию. Они отбирают тех, кто им еще пригодится, и уничтожают остальных.

У них на нас планы.

Они уже победили.

Их ярость уничтожает все вокруг, но сами они не теряют рассудка.

Они идут по сухим руслам рек в бриллиантовых кольцах и нарядной одежде. Ссутулившись, они выбираются на улицы с тележками для покупок и в дурацких ботинках. Они ходят среди нас – именно поэтому их так трудно обнаружить. Это может быть член семьи. Возлюбленный. Ребенок. Так они выживают – а мы умираем. Они куда умнее нас.

Они здесь уже очень, очень давно.

Как животные, они почувствовали приближение землетрясения. Они смаковали вкус страха. Он зажег в них искорку. Хаос. Милая, прелестная, сладостная анархия. Время ринуться вперед. Приготовить все для резни. Отправить своих вестников. Достаточно времени, чтобы все продумать. Они собрались и организовали атаку. Им не надо было даже рассылать приглашения.

Это был идеальный план. Они стали именно тем оружием, о котором нас предупреждали. Они прячутся у вас в кладовке и подпитывают наши страхи. Они таятся и в гостиных, и в переулках. Они сидят напротив нас в кафе и толкают нас локтями, торопясь на автобус.

Они – наши темные мысли, которые мы стараемся не замечать. Мы не обращали на них внимания, но они не исчезли. Они окрепли. Набрали силу. С ними стало невозможно не считаться.

Я чувствую их внутри себя. Голоса нашептывают мне в уши тайны, и те спускаются вниз по позвоночнику. У меня в желудке копошатся тысячи насекомых. В кишечнике суетятся мыши. Тараканы ползают по глазным венам. В голове я слышу крики – и все же они не громче шепота. Я не в силах дышать. Не в силах думать.

Меня пожирают заживо.

Я жду смерти. Она должна стать облегчением.

Мейсон

Около двух часов ночи мама Мейсона испустила последний вздох. Никто не заметил этого и не подошел к ней. Но даже если бы заметили, вряд ли смогли бы что-то предпринять: морги были забиты до отказа. За шесть часов Мейсон не увидел ни единого врача или медбрата. В больнице царил хаос.

Мейсон держал маму за руку, когда ее не стало. Он просидел возле ее кровати всю ночь, не в силах ничем помочь, – оставалось только смотреть, как поднимается и опускается ее грудь, пока работал аппарат искусственного дыхания.

За прошедшие двадцать четыре часа умерли тысячи человек. Может, даже десятки тысяч – Мейсон слышал, как в коридорах медсестры говорили о землетрясении. Но у него не было знакомых на Западном побережье. К тому же его занимали более важные вещи. Известия о смерти незнакомых людей сейчас не слишком его огорчили.

Но когда ряды умерших пополнила мама, мир перевернулся.

Он держал телевизор включенным, стараясь понять, что происходит. Передавали, что бомбы взорвались в ста двадцати трех школах. Люди бросались словами «терроризм», «массовое самоубийство», «преступный заговор», но до сих пор не появилось никаких доказательств того, что взрывы были чем-то связаны между собой.

Затем последовали землетрясения – сразу шесть в разных частях света. Каждое из них достигало минимум девяти с половиной баллов. Западное побережье было разрушено. Землетрясения вызвали цунами. По слухам, смыло большую часть Гавайских островов, а в Азии жертвы исчислялись миллионами.

По телевизору не показывали обычные передачи. Тысячи каналов по всему миру не транслировали ничего, кроме новостей.

Но все это нисколько не волновало Мейсона, который прижимался к холодеющей руке матери.

Все его друзья погибли. Лишь горстке людей удалось выбраться из школы. Погибли и учителя – даже мистер Йен со своей помятой «Хондой Цивик».

Происходило что-то ужасное, но Мейсон о том не думал.

За несколько часов до этого он вылез из такси возле супермаркета и дошел до школы. Все вокруг казалось нереальным – Мейсон думал, не провалился ли он случайно в чей-нибудь жуткий сон. Небо над головой потемнело и потяжелело. Над школой висело черное облако дыма и пепла. Воздух обжигал горло. У Мейсона закружилась голова, и он дважды споткнулся и чуть не упал, прежде чем его легкие и мозг приспособились к нехватке кислорода.

Руины школы лежали перед ним – груда горящих обломков. Никто не заметил Мейсона, когда он пересек ограждение и прошел к спортивному залу. Пожарные были заняты, полицейские пытались сдержать толпу паникующих родителей и любопытных зевак. Врачи «скорой помощи» метались туда-сюда, но выживших было совсем немного, и перевозить в переполненные больницы почти никого не пришлось.

Хаос.

Мейсон шел мимо зажженных свечей, цветов и фотографий бывших одноклассников и друзей. Он увидел отца Тома – тот разговаривал с другим мужчиной – и его мать, которая не могла сдержать рыданий. Мейсон поспешил уйти, пока его никто не заметил. Он не хотел пускаться в объяснения, как он остался в живых.

Спортзал был в задней части здания, и Мейсон направился туда, не обращая внимания на то, что его обдавало жаром. Что он искал? Он и сам не мог ответить. Оставалась еще крошечная надежда на то, что кому-то из друзей удалось бежать. Не мог ведь он рассчитывать, что увидит, как чудом оставшихся в живых вытаскивают из-под обломков!

– Мне просто надо это видеть, – сказал он вслух.

Парковка за школой была пугающе безлюдной. Сотни автомобилей – где-то там, среди месива металла и бетона, стоит и его машина. Если бы Мейсона остановили, он сказал бы, что пришел за ней. Достав из кармана ключи от машины, он двигался максимально близко к зданию, пытаясь высмотреть хоть какие-то признаки жизни.

Не было крови на тротуаре. Не было груды тел, ожидавших переезда в морг. Не было полусожженных книг и прочих вещей, выброшенных наружу взрывом. А что он ожидал увидеть?

Ничто не заставляло предположить, что за разрушенными стенами остались лежать десятки тел. Никаких признаков того, что школа превратилась в гробницу.

Мейсон обследовал вход в спортзал: нет ли способа пробраться внутрь и посмотреть, что там? Вся задняя стена обвалилась, и в здание можно было попасть только через трещины, куда могло бы пролезть разве что небольшое животное. На Мейсона дохнуло жаром, по шее заструился пот. Он опустился на колени и начал шарить среди обломков, разыскивая какие-нибудь вещи своих друзей. Наконец он нашел ярко-синий пенал в розовый цветочек. Пенал показался знакомым. Внутри были ручки, ластик и свернутая записка. Она гласила:

Встретимся в торговом центре в пять часов.

Ну что ж. Никто никого уже не ждал.

Мейсон сжал в руках записку и несколько раз ее перечитал. «Должно быть, у меня шок, – подумал он. – Я не чувствую своего тела. Вот что значит „все внутри отмерло“. Все погибли – а я ничего не чувствую. Мама умирает, а я еду в школу и подбираю чей-то пенал. Что, черт возьми, со мной происходит? Как будто они никогда и не жили».

Ему опять показалось, будто он находится в чьем-то сне.

– Эй ты! – Чей-то голос нарушил его оцепенение. К Мейсону приближался пожарный. – Это закрытая зона. Убирайся отсюда.

Мейсон повернулся и побежал к парковке. Он нашел свою машину там же, где оставил утром. Рядом стоял синий грузовик с разбитым окном. Прошло меньше суток – но казалось, миновали недели. Еще утром он был счастлив. Разве не этим утром он смеялся над шуткой Тома? На выходные они хотели отправиться в поход на озеро Честнат. Поплавать, развести костер – для них с друзьями это было обычное развлечение.

И как это вышло, что мир столь внезапно изменился?

Мейсон знал, что в таком состоянии не стоит садиться за руль, но все равно завел машину и дал задний ход. Взвизгнули шины. Мейсон надел темные очки, которые несколько часов назад оставил на сиденье, и рванул прочь со стоянки.

Домой он не поехал. Нарезал круги, пока не израсходовал весь бензин. Мейсон остановился на заправке и купил пачку чипсов – он проглотил их, не почувствовав вкуса. Он поглядел на часы и подумал, что прошло уже достаточно времени – доктор решит, что Мейсон воспользовался его советом и отдохнул. Потом поехал назад в больницу – больше ему ничего не оставалось.

Мамина рука была очень холодной. Тело расслабилось; большинство морщинок, из-за которых она так переживала, исчезло с неподвижного лица. Волосы разметались по подушке – темно-каштановые, как у Мейсона, густые и блестящие; только несколько седых волосков выдавали ее возраст. Она была красивой женщиной, его мама, которая всегда была рядом. Две недели назад он подарил ей на день рождения розы, и она очень обрадовалась. Они поужинали в ресторане, но счет оплатила она – мама знала, что Мейсон откладывает деньги на учебу в колледже.

Он нежно коснулся ее мертвой щеки и накрыл одеялом ее плечи, потом выключил свет и ушел из больницы.

Снаружи было тихо. Ночной ветерок холодил лицо, в небе висел серебристый полумесяц. Мейсон сел в машину и с удивлением заметил, что на кассе никого нет, а шлагбаум открыт. Он провел в больнице несколько часов и должен был заплатить по меньшей мере двадцать баксов за парковку. Но раз никого не было, он уехал, не оставив ни цента.

Машин на улице почти не было. Все сидели дома, у телевизора или телефона, отчаянно пытаясь дозвониться родственникам в других городах и странах. Кажется, по телевизору говорили, что в некоторых странах нарушено телефонное сообщение. Неужели это из-за землетрясений? Сколько человек сейчас набирали номер и слышали в трубке мертвую тишину? Сотни или тысячи тщетно ждали вестей от родных и близких. Счастливые! У них хотя бы осталась надежда.

В парке Дифенбакер было темно и тихо. Обычно там ездили десятки машин – в них сидели подростки, пили пиво и веселились. На стоянках у реки парковались парочки и наслаждались уединением, пока парк не закрывался на ночь. Мейсон часто приезжал сюда с друзьями; это место было для него привычным, и он направился именно сюда. Он осознал это, только проехав через ворота. Хорошо, что подсознание не забывало следить за дорогой – по крайней мере, он пристегнулся. Видимо, жить больше незачем, раз все, кого он знал, умерли, но Мейсон пока не спешил к ним присоединяться.

Наверное, это можно считать хорошим знаком.

Он остановил машину у железнодорожного моста и выключил мотор. Машину заполнила тишина. Мейсон открыл окно, чтобы выпустить тишину наружу. Вот так и сходят с ума, наверное.

Через какое-то время глаза привыкли к темноте, и силуэты деревьев перестали казаться размытыми. Мейсон хотел бы чего-нибудь выпить – чего-нибудь крепкого, что прожгло бы желудок и заставило мозг отключиться. Он знал, где мама держит бутылку виски. Почему он не взял ее с собой? Можно больше не беспокоиться о том, что его остановят и проверят на алкоголь.

Мейсон отстегнул ремень и выбрался из машины, что есть силы хлопнув дверцей. По парку разнеслось эхо, где-то вдалеке заухала сова.

Неподалеку от машины стоял мусорный бак. Мейсон подошел и пнул его. Бак перевернулся, крышка отлетела в сторону, по земле рассыпался мусор. Мейсон еще раз пнул бак, и тот покатился к центру стоянки. Снова и снова Мейсон бил ногой по баку, оставляя на гладком пластике царапины и вмятины. Бак быстро опустел, и шоколадные обертки, консервные банки и пакетики с собачьими какашками разлетелись по земле. Мейсон принялся топтать банки, сминая их ногами, разбрасывая в стороны гравий, поднимая серые фонтанчики пыли.

Закончив, Мейсон оглядел учиненный беспорядок, – но это не принесло ему облегчения. Его машина стояла в нескольких метрах – большое темное пятно. Мейсон подошел и несколько раз быстро пнул шину. Ногу пронзила боль, отдаваясь в мозгу. Но и это не помогло.

Оцепенение не проходило.

Мейсону хотелось чувствовать. Хоть что-нибудь. Что угодно. Он никогда не сталкивался ни с чем настолько жутким, как эта внутренняя пустота.

Мейсон представил, как Том дразнит его и называет «эмо». Если бы только друг мог сейчас разделить с ним боль! И все же хорошо, что он сейчас один. Рассказать другим о том, что мамы больше нет, значит признать, что она умерла. Если не говорить об этом, можно представить, будто она жива.

Сзади зашуршал гравий, и Мейсон обернулся, ожидая увидеть полицейскую машину. Его арестуют за то, что он сломал бак? Раньше Мейсон никогда не занимался вандализмом. Простите, сэр, не хотел тут ничего рушить, но сегодня умерла моя мама и все мои друзья – это меня немножко оправдывает, не находите?

Но это был не коп – просто какой-то парень, который шагал по направлению к Мейсону. В обычной ситуации тот повернул бы обратно к своей машине, не заостряя на незнакомце внимания. Поздно вечером в парке Дифенбакер было полно людей – даже бомжи иногда ютились здесь на скамейках.