Текст книги "Я - тьма"

Автор книги: Джен Робертс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Ничто

Мы забыли, насколько мы уязвимы.

Кожа. Мы столько всего с ней проделываем. Обжигаем. Покрываем татуировками. Втираем в нее химикаты. Иногда царапаем ее, протыкаем, прокалываем ее мягкую поверхность.

Кожа не дает нам развалиться. Она удерживает внутри кровь. Без кожи мы бы погибли.

Когда нож разрезал ее кожу, она посмотрела на меня так, будто не верила, что я это сделаю. С удивлением. С недоумением. Значит, теперь она умрет? Кровь, ничем не сдерживаемая, потекла по ее коже и пролилась на пол у нее под ногами.

Она думала, что будет жить вечно.

– Тебе бы не помешала более толстая кожа, – сказал я. О, эти последние слова! В прошлой жизни их сказала мне та, кого я любил.

Более толстая кожа.

Но на самом деле мне была нужна более умная голова.

На теле у меня три шрама. Они составляют своеобразный дневник, хронику моих действий. Хронику действий, которые совершили со мной.

1. Круглый шрам размером с монету на правой ладони. Когда мне было пять, отец наказал меня – пролил мне на руку кипяток. Он заставил меня протянуть ладонь и вылил на нее кипяток. Это делалось для моей же пользы. Я плохо себя вел.

2. Большой шрам на коленке – это я упал с велосипеда. Мне было семь. Я украл из магазина какую-то мелочь, и за мной погнался продавец. Конечно, он меня поймал. Моим наказанием стал сломанный палец – и продавец отказался везти меня в больницу. Моя кожа все еще не была достаточно толстой.

3. Тонкая линия вокруг запястья – отсюда я пытался выпустить всю свою кровь.

Я не горжусь тем, что я сделал. И тем, что я, насколько мне известно, сделаю в будущем. Мы становимся злыми, потому что заслужили это, не потому, что всю жизнь вели себя как святые. Тьма не может проникнуть туда, где теплится свет. Иногда проще отдаться боли, чем бороться с огнем. Свобода воли не всегда подразумевает выбор, иногда слабость оказывается сильнее.

Если бы вы знали историю моего детства, вы бы не стали меня винить. Вы сказали бы, что я жертва. Что я невиновен. Но голосам виднее. По их мнению, меня можно осудить. Можно призвать мою душу.

Я хочу остановиться. Хочу, чтобы мне помогли.

Помогите, пока я еще не убил ее.

Майкл

– Холодно, – сказала Клементина.

Они сделали передышку, чтобы пообедать консервами и сушеными овощами – этого добра они набрали в магазинчике несколько дней назад. Они остановились в живописном местечке у озера, когда-то излюбленном туристами, – в Скалистых горах десятки таких площадок.

– Скоро пойдет снег, – заметил Майкл.

– Откуда ты знаешь?

– Пахнет снегом.

Клементина понюхала воздух и озадаченно посмотрела на Майкла.

Майкл забыл, что она никогда не ходила по горам. Она выросла в прериях, на открытом пространстве. Совсем иначе проходило его детство в долине, где деревья и озера были привычными элементами пейзажа, а зимы – холодными и суровыми.

– Думаю, надо наловчиться это замечать, – сказал Майкл. – В этих местах у снега особенный запах. Не могу лучше объяснить.

– У нас на такой случай нет одежды, – заметила Клементина, и Майкл понял, что она права.

На них были джинсы и толстовки. Не было ни курток, ни перчаток, ни шарфов, ни даже теплых ботинок. Почему он не подумал об этом, когда они в последний раз были в магазине?

Потому что его занимали другие мысли. Прежде всего – о той женщине и ее маленьком сыне. Ему было больно? Майкл надеялся, что загонщики проявили милосердие и убили ребенка быстро. Почему Майкл даже не попытался им помочь?

Этот сентябрь был на редкость теплым. Сейчас, конечно, уже октябрь, но по-настоящему не холодало. Пока не холодало. Но он ведь знал, какой непредсказуемой бывает погода в горах.

– Что ж, пойдем, – сказал Майкл. Он спрыгнул со стола, подхватил рюкзак и закинул на плечо. – Если будем поддерживать темп, сможем найти какое-нибудь место, чтобы переночевать. Тут полно всяких домиков.

– Ладно.

– К тому же немного снега нам не повредит. Если повезет, он прогонит загонщиков к югу. Без электричества зимой придется туго.

– В Сиэтле будет теплее, – сказала Клементина. – Хит говорит, там не бывает снега – только дождь.

Первые снежинки упали, когда они вышли на дорогу. Несколько хлопьев лениво спорхнули с неба, затянутого тучами.

– Видишь? – сказал Майкл. – Призвал я их, что ли…

– Так красиво, – произнесла Клементина, задрав голову. – Мне всегда нравился первый снег. Я уходила в поле, стояла там и смотрела вверх. Как будто небеса танцевали для меня одной.

Майкл ненавидел снег, но не стал об этом говорить. Снег ассоциировался у него с лопатами, разгребающими заносы, обмороженными щеками и необходимостью сидеть дома и играть до посинения в компьютерные игры. Зимой всегда хотелось свернуться в клубок и заснуть. Мама шутила, что Майкл частично произошел от медведей. Он хотел уехать учиться в Калифорнию или Аризону – куда-нибудь, где круглый год жара.

Сначала снег падал на асфальт и таял, но примерно через полчаса дорогу затянуло тонкой белой пленкой. С каждым шагом с неба сыпалось все больше снежных хлопьев. Майкл начинал нервничать, хотя и старался этого не показывать. Он не хотел пугать Клементину, но, похоже, начиналась метель. Им в лицо подул резкий ветер, прижимая одежду к телу, пытаясь сорвать волосы с головы. Солнце скрылось. И хотя был еще день, стало темно, как вечером. К тому же из-за снега было плохо видно дорогу.

Надо найти укрытие.

– Как такое может быть? – Клементина пыталась перекричать ветер. Майкл слышал, как у нее стучат зубы. – Утром же было тепло и ясно.

– Я видал и похуже! – закричал Майкл в ответ.

– Правда? Видал? Я даже дорогу перед носом не могу разглядеть.

Видимость и вправду была хуже некуда.

– Просто старайся не пропустить поворот, – сказал Майкл. – Тут поблизости должно что-то быть. Я тут вырос. Здесь повсюду хижины.

Он, конечно, приврал. Он жил южнее, где было много горнолыжных курортов. Майкл не имел даже смутного представления о том, где они теперь находятся. Возможно, они забрели слишком далеко на север и пересекли канадскую границу. В последнее время он постоянно ходил кругами, не заботясь о том, куда ведет дорога. Когда рядом была команда, их главной целью были поиски пропитания. Но в одиночку он вряд ли мог уйти далеко.

Однако Майкл ни словом не обмолвился Клементине о том, что его тревожит. Меньше всего ему хотелось пугать ее, и без того напуганную.

Других он тоже не хотел пугать. И к чему это привело?

Метель продолжалась, и скоро они шли уже по щиколотку в снегу. Солнце село, воцарилась темнота. В спину хлестал ветер. У Майкла начало покалывать лицо, пальцы ног онемели. Клементина не жаловалась, но было видно, что ей тоже очень холодно. Она обеими руками прижала к шее ворот толстовки, стараясь, чтобы снег не попал на рубашку. Щеки и лоб покраснели, светлые волосы метались во все стороны вокруг головы.

Они с трудом пробирались вперед.

Если в ближайшее время не найти укрытие, они замерзнут насмерть. Майклу это казалось нелепым. При нынешних обстоятельствах глупо было умереть от холода.

И он не был готов умирать. Ему все еще хотелось жить.

– Что это?! – крикнула Клементина.

Майкл сначала ничего не увидел. Но потом сквозь снежную бурю проступили очертания узких и высоких предметов. Они стояли вдоль дороги. Майкл некоторое время приглядывался и наконец понял, что это такое.

– Почтовые ящики, – сказал он. – Это почтовые ящики.

Поставленные друг на друга, они образовывали прямоугольник – три ряда по четыре ящика. Такое часто встречалось в глуши. Люди жили так далеко от почтового отделения, что ящики просто устанавливали в одном месте.

– Значит, поблизости есть дома, – сказал Майкл. – Мы спасены.

Но Клементина, вопреки ожиданиям, не развеселилась. Она вглядывалась назад, в белую мглу, из которой они пришли.

– На что ты смотришь?

– Там что-то шевелится.

Майкл всмотрелся в дорогу. Сначала он не видел ничего, кроме снега, но потом – всего на секунду – промелькнула и скрылась в кустах человеческая фигура. Мгновение спустя за ней последовала вторая.

– О боже! – сказал Майкл. – Нас обнаружили.

Он схватил Клементину за руку и побежал. Ее не пришлось тащить за собой – она тоже бежала быстро, как только могла.

– Держись крепче, – сказал Майкл. – Потеряю тебя в буране – может, уже не найду.

Она стиснула его руку.

Майкл увидел первого загонщика только тогда, когда оказался в нескольких сантиметрах от него. В глазах у монстра проступили черные прожилки. Он преградил им дорогу; Майкл не успел вовремя остановиться. Он врезался в загонщика, ударился лбом о его лоб и упал, потянув Клементину за собой. Майкл успел почувствовать вонь от гнилых зубов загонщика. Отпустив Клементину, он быстро вскочил на ноги.

Но загонщик уже схватил его за руку.

– Куда спешишь?! – рявкнул он.

Клементина выскочила откуда-то справа, лягнула убийцу, и тот упал, ослабив хватку, – настолько, что Майкл смог вырваться. Но у них ушло на это слишком много времени. Из леса уже выбегали другие загонщики, по меньшей мере пятеро – и все они тоже были одеты не по погоде.

– Бежим! – крикнул Майкл.

Он протянул руку – и не увидел Клементину. Она словно исчезла в снегу. Он сделал несколько шагов назад, упустив загонщиков из виду, и случайно сошел с дороги. Споткнувшись о кусты, он упал, зацепившись ногой за корень; онемевшие руки зарылись в колючий снег.

Он хотел позвать Клементину, но знал, что это выдаст его местоположение.

Вдали он различал силуэты, которые двигались в разные стороны. Но который из них принадлежал Клементине? Майкл вспомнил телешоу, где надо было выбрать нужный ящик и выиграть миллион. Он шагнул навстречу ближайшей тени – и заколебался.

Даже если бы он сейчас ее нашел, они бы не смогли убежать. Бежать было некуда. От метели не спрячешься. Они заблудятся в лесу и умрут от холода.

Майкл просто пошел вперед, стараясь не сбиваться с курса, но его шатало из стороны в сторону, и вполне могло статься, что он нарезал круги. Он наткнулся на следы в снегу, которые быстро заполнялись новыми хлопьями. И не смог понять, его это следы или чужие.

Он заметил хижину, только когда взошел прямо на ступеньки, ударившись ногой о деревянные перила.

На четвереньках взобравшись по лестнице, отодвинул дверь-ширму и проверил замок. Заперто. Поглядев по сторонам, он заметил в углу сложенные дрова. Взял самое большое бревно и швырнул в окошко на двери. Просунул в отверстие руку, отпер замок и шагнул внутрь.

Она все еще снаружи.

Майклу было наплевать, есть ли кто-нибудь в доме, – об этом он подумает позже. Он побежал на кухню, выдвинул все ящики и стал в них рыться. Наконец онемевшие пальцы сомкнулись вокруг рукоятки острого ножа. Костяшки кровоточили; должно быть, порезался о стекло, но это не имело значения.

Майкл вернулся к двери и остановился. Если выйти в метель, есть шанс, что он уже не найдет хижину. Ведь он наткнулся на нее по чистой случайности.

Нужна была помощь.

Майкл вернулся на кухню и снова начал рыться в шкафу, понимая, что на счету каждая секунда. Чем дольше он возился, тем дальше уходила Клементина. Вдруг загонщики уже нашли ее? Он не хотел об этом думать. Наконец Майкл отыскал моток веревки. Пойдет. Он схватил веревку и без дальнейших колебаний выбежал в метель.

Если справится, возможно, он загладит свою вину.

За то время, что он провел в хижине, метель усилилась. Мейсон привязал один конец бечевки к лестнице. Сжимая моток в руках, он шагнул в белую тьму.

Продвигаясь вперед, Майкл разматывал веревку. С каждым шагом его пальцы все сильнее замерзали. Дважды он ронял моток, и во второй раз ему пришлось встать на колени и рыться в сугробе, чтобы найти его.

Ветер хлестал его волосы; они цеплялись за ветки, били по глазам. Глаза слезились, влага стекала из них и замерзала на щеках. Майклу показалось, что он заметил какую-то движущуюся тень, но это было всего лишь дерево.

Времени уже не оставалось. Если сейчас он ее не найдет, придется вернуться.

Чтобы снова бежать.

Беги же, трус!

Кто-то потянул его за толстовку.

Майкл вскрикнул и обернулся, сжимая в руке нож, готовый пырнуть им загонщика.

– Майкл!

Он обхватил ее руками, уронив и нож, и веревку, и неуклюже прижал к себе. Она обняла его в ответ, смеясь и плача от радости.

– Пошли, – сказал он. – Я нашел укрытие.

Майкл снова нашел моток и взялся за веревку, а Клементина ухватилась за его руку, и они отправились в рискованное путешествие к хижине.

– Я думала, что потеряла тебя, – сказала Клементина.

– Но ты меня нашла.

– Я так испугалась! Я не хотела умирать. На меня набросилась загонщица. Пыталась выцарапать мне глаза. Я ударила ее камнем по голове. Может быть, убила.

– Ну и молодец.

– Да, но это со мной не впервые…

Они дошли до ступенек, и Майкл помог Клементине подняться по лестнице. Оказавшись внутри, он запер дверь – но это было еще не все.

В гостиной – к счастью, всего в каких-нибудь полутора метрах от входа – стоял старинный буфет с хрустальными бокалами и сервизом.

– Иди сюда, помоги мне, – сказал Майкл.

Они толкали тяжелый буфет; тарелки и бокалы падали на пол и разбивались. На это ушло несколько минут, но им удалось подвинуть его вплотную к двери. Теперь в нее никто не войдет. Они вместе прошли на кухню и проверили заднюю дверь. Она была заперта.

– Надо ее чем-нибудь задвинуть? – спросила Клементина.

– Не надо. Вдруг придется быстро уйти?

– Да, точно!

Они вернулись в гостиную, и Майкл заметил камин. Рядом были аккуратно сложены дрова и материал для растопки. Майкл склонился перед очагом и начал закладывать в него дрова. Благодаря походам с отцом он прекрасно умел разжигать огонь; вскоре пламя разгорелось, и в комнате стало чуть потеплее.

Клементина стянула промокшую кофту и уселась на пол посреди комнаты. Дрожащими руками она расшнуровывала ботинки.

– Я не чувствую пальцев на ногах, – сказала она.

Майкл подошел к ней, снял с нее носки и осмотрел ноги. Они были белыми как снег, но, по крайней мере, без следов обморожения. Он сжал в руках ее левую ступню и начал яростно растирать.

– Папа так делал, когда я возвращался с тренировок по хоккею, – сказал Майкл. – Здорово помогает. Сейчас согреешься.

Закончив с одной ногой, взялся за следующую. Холодная кожа постепенно розовела.

– А вдруг они заметят огонь? – спросила Клементина. – Разве не надо задернуть шторы?

– Да, пожалуй.

Они встали и подошли к окну. Майкл вгляделся в метель, но не увидел ничего, кроме снега. Даже деревья с трудом можно было различить. Однако шторы он задернул – на всякий случай.

– А дым из трубы они не увидят?

Майкл покачал головой:

– Вряд ли. Не в такую метель. А вот когда она уляжется, надо будет действовать осторожнее.

Клементина вернулась к очагу, и Майкл заметил, что она прихрамывает. Он не удивился. На ней были летние кроссовки, а промокшие носки оказались совсем тонкими. Не обращая внимания на собственную боль, Майкл подошел к шкафу у входа. Порывшись, нашел длинный шерстяной шарф и такую же шапку.

– Держи, – сказал Майкл. Он натянул Клементине на голову шапку. Та оказалась велика, – ничего, зато теплая. Потом намотал ей на шею шарф.

– Пойду посмотрю, что там, наверху, – сказал Майкл. – Может, найду какие-то свитера.

– Хорошо.

Майкл ушел, упорно игнорируя ощущение дежавю, – он отлично помнил, чем все закончилось, когда он в последний раз пошел наверх посмотреть, что там, наверху. Меньше всего на свете он хотел наткнуться на труп.

В спальне Майкл нашел теплые носки и свитера. Он сгреб их в кучу и поспешил обратно в гостиную, где Клементина успела завернуться в толстое одеяло.

– Нашла за диваном, – сказала она.

Они переоделись в теплую одежду и уселись у камина. Теперь оставалось только ждать.

– Есть хочешь? – спросил Майкл.

Клементина помотала головой:

– Я слишком перепугалась, мне теперь кусок в горло не полезет. А ты?

– Тоже не хочу.

Некоторое время сидели молча. Пламя в очаге потрескивало и разбрасывало искры.

– В последний раз я сидела у камина на Рождество, – сказала Клементина. – Это был наш первый праздник без Хита.

Майкл подошел к очагу и подложил в огонь еще полено.

– У вас с братом очень близкие отношения. Тебе повезло. У меня где-то есть сестра, но я с ней не вижусь. Она живет с мамой… или жила.

– Не говори так. Ты ведь точно не знаешь.

– В самом деле…

– Да, мы с Хитом были очень дружны, – сказала Клементина. – Повсюду вместе ходили. А потом он уехал в этот дурацкий Сиэтл. Я хотела проведать его, но меня постоянно отвлекали всякие дела. Школа. Черлидинг. Крэйг Стэтмур. Теперь все это кажется полной ерундой. Не понимаю, почему я так из-за этого переживала.

– А я играл в футбол, и еще у нас была своя группа, – сообщил Майкл. – Совершенно ужасная. Наш солист никогда не попадал в ноты. Но ты права. Сейчас все это кажется таким незначительным. Мне плевать, возьму ли я еще когда-нибудь в руки гитару.

Клементина покачала головой:

– Не надо так говорить. Мы найдем тебе гитару. Думаю, в ближайшее время нам понадобится музыка. Музыка – это здорово.

Они помолчали, рассеянно глядя в огонь. Потом Клементина рассмеялась:

– Странное дело.

– Ты про что? Про наш разговор?

– Ага. Мы заперты в доме, куда в любую минуту могут вломиться эти чудовища, и при этом разговариваем о черлидинге и гитарах.

Майкл кивнул:

– Но, может, это и неплохо. Отвлекает от ненужных мыслей.

– Если бы я могла запретить себе думать! Иногда мне хочется просто отключить голову.

– Мне тоже.

– Почему? – спросила Клементина после очередной долгой паузы.

– Не знаю.

– Думаешь, мы это заслужили? Люди – не лучшие существа на этой планете. Может, мы зашли слишком далеко. Слишком много всего натворили.

– Я в это не верю.

– А в Бога веришь?

– Нет. А ты?

Она помолчала:

– Не знаю. Может быть. Если Бог есть, я не думаю, что он за этим стоит.

– Может, это какая-то болезнь?

– Не исключено.

– Тогда получается, что любой может заразиться.

– Думаю, у нас иммунитет, – сказала Клементина. – Если бы мы подцепили заразу, мы бы уже давно стали загонщиками.

– Когда я об этом думаю, у меня раскалывается голова, – признался Майкл. – Некоторые вещи лучше просто принять как они есть. Я ничего не понимаю, но знаю, что хочу выжить. Больше мне ничего не нужно.

Она кивнула, и они снова замолчали.

Это была самая долгая ночь на его памяти. Каждый шорох заставлял его сердце бешено колотиться. Когда в окно ударял ветер, Майклу стоило больших усилий тут же не сорваться с места и не убежать. Ему казалось, что он слышит, как загонщики поднимаются по лестнице. Он представлял себе, как они разбивают окно и вламываются внутрь с перекошенными злобой лицами.

Но ничего не случилось.

Около двух ночи Клементина задремала, свернувшись на диване у камина. Майкл тоже чувствовал усталость, но заставлял себя не смыкать глаз. Чтобы занять себя, он поворошил кочергой дрова. Потом попробовал взять из шкафа книжку и почитать, но не смог сосредоточиться на тексте. Прочитав в пятый раз один и тот же абзац, Майкл сдался и поставил книгу обратно. Он порылся в дисках, лежавших у телевизора, и пришел к выводу, что у хозяина был отвратительный вкус.

Наконец Майкл сел на стул и закрыл глаза.

Вскоре и он уснул.

Майкл проснулся через несколько часов. Огонь превратился в тлеющие угольки. Клементина лежала, свернувшись в клубочек; ее лицо было наполовину скрыто шапкой.

Майкл встал и подбросил в камин поленьев, чтобы оживить затухающее пламя. В комнате было тепло и уютно. Когда огонь вновь разгорелся, Майкл выглянул в окно. Метель стихла, и над верхушками деревьев поднималось утреннее солнце. Землю покрывал плотный снежный ковер.

Следов на нем не было. Хороший знак.

Майкл решил минут через десять потушить огонь. Дым привлекал слишком много внимания – особенно теперь.

Он не стал будить Клементину и прошел на кухню. Там порылся в шкафах и рассмотрел кофемашину. Майкл скучал по кофе. По тому, как легко оно раньше доставалось. Достаточно было прийти в кафе, заказать порцию мега, или гранде, или венти, или какими там еще словами они обозначались, и получить чашку ароматного дымящегося напитка. Латте. Мокко. Карамельный маккиато…

Теперь кофе был недостижим – если только рядом не было огня. К счастью, этим утром он у Майкла был. В одном из шкафчиков нашлась большая кастрюля, и Майкл наполнил ее водой из бутылки, обнаруженной в кладовой. С помощью кочерги подвесил кастрюлю над огнем и дождался, пока вода закипит. Потом щедро насыпал в кастрюлю кофе, взял ложку и стал помешивать напиток, пока тот не приобрел нужный вид.

Кофе был горький, а на дне чашки скопился осадок, но на вкус напиток был изумительный. Майкл налил себе вторую чашку, потом третью. Клементина проснулась и принялась ворочаться.

– Все? – спросила она, потягиваясь и спихивая на пол одеяло. – Метель закончилась?

– Ага. – Майкл протянул ей кружку. – На вкус как тина, но все-таки лучше, чем ничего.

Клементина сделала глоток:

– Чудесно!

– Не стоит засиживаться. Надо посмотреть, нет ли тут для нас еще какой одежды. Может, они все еще снаружи; сейчас, когда метель улеглась, это проще определить.

– Я тоже так думаю, – сказала Клементина. – Что ж, по крайней мере, я снова чувствую свои ноги.

Спустя час они были готовы. В гараже нашлась последняя деталь – гигантский полноприводный внедорожник с целым баком бензина.

– Если попадем в заносы, далеко не продвинемся, – сказал Майкл. – Но, по крайней мере, уедем отсюда подальше и побыстрее. И можем прихватить с собой одеяла. Возможно, они и не пригодятся, но лучше быть ко всему готовыми.

– Хорошо, – сказала Клементина. – Только, чур, я за рулем.

– Тогда я лучше пристегнусь.

Она засмеялась и ткнула его в бок. Майкл увильнул, обошел машину и вручную поднял ворота гаража.

Труп они увидели сразу.

Он лежал лицом вниз, зарывшись в снег, в нескольких сантиметрах от гаража, и протягивал руку, словно пытаясь схватить воздух.

– Это один из них? – спросила Клементина.

Майкл подошел ближе.

– Думаю, да.

– Не трогай его!

Майкл не обратил на нее внимания и пнул тело носком ботинка, чтобы убедиться, что человек мертв. Чтобы вывести из гаража внедорожник, труп надо было отодвинуть. Майкл схватил мертвеца за плечи и начал оттаскивать. Клементина пришла ему на помощь.

Замерзшее тело принадлежало женщине. В ее открытый рот набился снег.

– Это та самая, которая хотела выцарапать мне глаза, – сказала Клементина. – Она нас практически нашла.

Майкл поежился. Что, если бы она сделала еще несколько шагов, перед тем как упасть? Спящие, они были легкой добычей. Мыши в мышеловке. Игра окончена.

– А вот и второй, – сказала Клементина. Майкл посмотрел, куда она показывала. В пятнадцати метрах от них к дереву прислонился человек в ярко-красной куртке. Он тоже был мертв.

– Пора уходить, – сказал Майкл.

Она кивнула.

Внедорожник завелся с первой же попытки. Если повезет, им удастся доехать на нем до самого Сиэтла.

Если повезет.