Текст книги "Золото и медь. Корона солнечных эльфов (СИ)"

Автор книги: Джен Коруна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

вот-вот закипит вокруг него.

Прекрасные мучительницы же, наоборот, похоже, не испытывали ни

малейшего смущения по поводу происходящего – Иштану то и дело

чудилось, что он слышит их озорное хихиканье. Они словно наслаждаются

его страданиями! – с возмущением подумал он, но на этом возмущение и

закончилось… Его несчастный взгляд в который раз прополз по

витиеватому узору под потолком. В конце концов, он ведь не первый и не

последний, кому приходится проходить такую процедуру, – пытался

утешить он себя. – Вот, например, Кравой – тот, наверное, тоже сейчас

готовится к выходу…

В это мгновение, к ужасу Иштана, одна из веллар вдруг грациозно

перешагнула мраморный бортик и забралась к нему в купальню; подойдя

почти вплотную, она принялась тщательно натирать пучком травы его

плечи, грудь, спину, обходя его со всех сторон. Дыхание остановилось в

груди Иштана. Она была так близко! Кровь промчалась по венам, прилив к

голове, затем отхлынула обратно и затормозила где-то внизу живота,

сгустившись горячим клубком… Может быть, это все ему снится? —

мелькнуло у него в голове, хотя он вынужден был тут же признать, что до

такого не простирались даже его самые тайные фантазии. Осторожные

женские прикосновения, жаркий, напоенный влажными ароматами воздух

купальни, собственная нагота – все это волновало молодого эльфа, возбуждая чувство невыносимого, сладкого томления, и это чувство почти

пугало его своей силой! Какая-то новая, неведомая доселе часть жизни

будто приоткрывалась для него – что-то тайное, невыражаемое словами,

но лишь быстрыми пылающими взглядами и тяжелым стуком сердца… И это

что-то имело огромную власть над телами и сердцами, и не было никого,

кто мог бы противиться этой силе, непреклонно влекущей живые существа

друг к другу, вливающей сладкий яд в их кровь, заставляющей тела

пылать жаждой объятий и поцелуев, сплетаться друг с другом, точно корни

деревьев, проникать друг в друга вплоть до полного забвения самих себя…

Иштан чувствовал, как мягко и упруго тело эльфы, скрытое одной лишь

тонкой тканью, как гибко оно отклоняется, нечаянно касаясь его по ходу

купания, и от каждого такого прикосновения его обдавало жаром. Стоило

подумать об этой эллари хотя бы на секунду дольше, как его собственное

тело сводило дрожью, а мучения становились еще более невыносимыми от

того, что он понимал – купающая его эльфа наверняка догадывается, о

чем его мысли.

Он еще сильнее впился взглядом куда-то в потолок и замер, окаменев. Его

лицо пылало: больше всего ему хотелось сейчас провалиться куда-нибудь

под землю, а еще лучше раствориться в воздухе! Смущенный, трепещущий

всем телом, он, в конце концов, утвердился взглядом на узорчатом золотом

бордюре между стеной и потолком и не покидал этого прибежища на

протяжении всего купания, со стойкостью пытаемого лазутчика перенося

совершаемые над ним истязания.

С равным мужеством пережил он и следующую процедуру, когда его, вымытого, уложили на теплый мраморный стол и принялись наносить на

кожу прозрачные бальзамы. Источаемые ими густые, пряные запахи тут же

наполнили помещение купальни; у Иштана даже закружилась голова, но

он не жаловался. Единственный момент, заставивший его подать голос,

произошел, когда одна из колдующих над ним лунных красавиц слишком

старательно принялась за его стопы: от щекотки веллар дернул ногой и

жалобно ойкнул – и это была единственная жалоба за все это время.

Наконец эльфы закончили свое дело, и Иштану разрешено было подняться.

Одуревший от жара и сильных запахов, он, пошатываясь, слез с

мраморной плиты, услужливые руки тут же подали широкую простыню, в

которую он поспешил обернуться.

– Теперь – прическа! – улыбаясь, объявила одна из веллар. – У нас как

раз осталось несколько часов.

– Несколько часов делать прическу?! – не сдержался Иштан.

Она нахмурилась.

– Да, немного, конечно… но, надеюсь, мы все-таки успеем.

Иштан понял, что ему лучше промолчать… Обмотав покрепче простынь, он

обвел взглядом эльф, выражая полную покорность их указаниям.

Он ожидал, что его выведут обратно тем же ходом, которым и привели, но

к его удивлению, веллары вместо этого направились к боковой части

купальни. Подойдя к стене, он увидел, что она в этом месте не цельная —

достаточно было одной из веллар толкнуть ее, как открылась невидимая

доселе дверь. Одна за другой все четыре эльфы исчезли в ней;

одолеваемый любопытством, Иштан поспешил за ними – он и представить

себе не мог, что в храме столько тайных помещений! А он-то полагал, что

знает здесь каждый камень…

Он думал, что потайная дверь ведет обратно в храм, но оказалось, что за

ней – еще одно, маленькое помещение; бассейнов, к великому

облегчению Иштана, в нем не было, зато посреди комнаты стояло

единственное кресло, а вдоль одной из стен стоял внушительный стеллаж,

весь уставленный какими-то баночками и коробочками. Иной мебели в

комнате не было. При виде таинственных флаконов на полках глаза

молодого эллари невольно заблестели, но прелестные провожатые не дали

ему взять в руки ни один из них и даже подойти к полкам: вместо этого

усадили его в кресло и посоветовали лишний раз не шевелиться. К счастью

Иштана, эта процедура – как оказалось, последняя – была куда скромнее

всего, что он уже пережил, и требовала скорее терпения, чем моральной

стойкости. Сгрудившись вокруг него, эльфы в состоянии крайней

сосредоточенности делали что-то с его волосами и лицом, то и дело отходя

к полкам и беря оттуда пузырьки, чтобы потом снова вернуться и

продолжить колдовать над велларом. Иштан подумал, что если бы это не

было так долго, то было бы, наверное, даже приятно…

***

Наконец ему объявили, что подготовка закончена. На просьбу дать

зеркало, чтобы взглянуть на себя, эльфы ответили категорическим

отказом. Окинув его напоследок придирчивыми взглядами, ему разрешили

подняться и подвели к стене, в которой, как и следовало ожидать,

оказался потайной проход. Эта дверь, наконец-то, вела обратно в храм.

После полумрака купальни свет показался Иштану особенно резким. Он с

непривычки зажмурился; когда же глаза наконец привыкли к освещению,

поднял веки и осторожно осмотрелся. После всего, что с ним уже

вытворили за сегодня прекрасные дочери Эллар, он мог ожидать от них

чего угодно, однако и на этот раз им удалось удивить его. Первым, что

Иштан увидел перед собой, открыв глаза, были трое велларов – они

стояли в ряд, придирчиво осматривая его. Девушки же, наоборот, успели

куда-то исчезнуть – по-видимому, их миссия была окончена, или же они

просто пошли переодеть мокрые одежды.

– Они так долго держали тебя там, что мы уже начали за тебя переживать,

– заметил один из эльфов, с сияющей улыбкой подходя к Иштану.

– Я и сам за себя начал переживать…

Веллары заулыбались. Иштан заметил, что их взгляды особенно часто

останавливаются на его лице и волосах, и ему еще сильнее захотелось

посмотреть на себя в зеркало…

– Держись – осталось недолго! – ободряюще продолжал веллар. —

Самый долгий этап ты уже прошел. Вот сейчас оденешься – и можно

выходить.

Иштана удивило то, что они не высказали никаких признаков смущения:

казалось, они воспринимали как нечто само собой разумеющееся, что он

стоит перед ними в одной простыне, – более того, их лица были полны

предельной сосредоточенности и серьезности. Странное чувство охватило

вдруг Иштана: суть его новой должности с каждой минутой все больше

открывалась для него, пусть даже и столь необычными путями. С

удивлением он приходил к осознанию того, насколько сильно отличается

его новая жизнь от всего, что было прежде: как будто кто-то взял и одним

махом разрезал его существование на две части! Вся свобода, вся

легкомысленность детства оказались в прошлом – впереди была жизнь

правителя, подчиненная установленным правилам и воле богини. Вот

только готов ли он к ней – этого Иштан еще не знал; единственное, что он

точно чувствовал: эти придуманные не им ритуалы, частью которых он

стал сегодня, – это первый знак его нового, еще не совсем понятного

бытия. И от этого ощущения близости и неизбежности перемен его

охватывало смешанное чувство боязни и восторженного нетерпения.

В это время один из велларов неожиданно подошел и бесцеремонно,

спокойным движением снял с него единственный покров. В иное время

Иштан бы, наверняка, возмутился такой вольности – теперь же он без

нареканий позволил сделать это: в свете посетивших его только что

мыслей все происходящее вдруг обрело некий тайный, необъясняемый

смысл. Краем глаза Иштан увидел, как второй эллари несет ему камизу: белая, как снег, из тончайшего батиста, она была сплошь украшена

вышивкой и бисером. При взгляде на нее веллар подумал, что в ней можно

смело идти на бал, не боясь быть осмеянным…

Он уже потянулся, чтобы взять ее из рук подошедшего жреца, когда

другой резко остановил его:

– Нет, ты не должен одеваться сам! Таковы правила.

Иштан удивленно пожал плечами, но покорился. Веллары осторожно одели

на него камизу. Затем настал черед штанов и котты; так же, как и в случае

с сорочкой, молодому эллари не позволили самому одеть их: с молчаливой

торжественностью эльфы храма сами облачили его в сияющий

великолепием костюм. Сшитый из тяжелой темно-синей материи, он был

расшит бисером и украшен по плечам и рукавам серебряными пластинами

с нанесенным на них чеканным узором. Иштан почувствовал, как их

тяжесть давит ему на плечи.

– Надеюсь, мне не надо будет ходить в этом целый день… – со слабой

улыбкой проговорил он.

– Не переживай – не придется, – успокоил его один из велларов. —

Равно, как и в этом…

Он протянул Иштану белые, с редкой серебряной нитью перчатки. Тот

потянулся было, чтобы взять их, но тут же вспомнил правила и послушно

подставил руки – веллар молча натянул перчатки на тонкие узкие кисти и

отступил назад.

Иштан поднял руку к глазам и несколько раз сжал и разжал пальцы, глядя

на них. Странное чувство охватило его – затянутые в богатую ткань, его

руки вдруг стали словно чужие! – руки старшего веллара, избранного

сына Эллар, не предназначенные для прикосновения к реальным, грубым

материям этого мира, но лишь к тому, что наделено тайной и высшим

смыслом… Ему показалось, он постепенно проникает в смысл

происходящего.

– Плащ не забудь! – раздался оклик за спиной Иштана.

Молодой эльф обернулся: еще один из эллари, уже облаченный в

парадный костюм, приближался к нему, неся на вытянутых руках длинный,

сплошь затканный серебряными узорами плащ. Вышивка на нем была

настолько плотной и искусной, что казалось, он выкован из серебра!

Подойдя, веллар накинул его на плечи Иштану и закрепил специальными

пряжками, заставив ссутулиться под его тяжестью. Иштан бросил взгляд

себе через плечо – плащ спадал до самого пола и еще шага полтора

стелился по нему!

– Главное, не наступи на него, – предупредил помогавший ему эллари,

проверяя крепеж. – Еще твой отец предлагал подшить его хотя бы

немного, но веллары подняли такой шум! – ты же знаешь, проще струсЛить

звезды с неба, чем изменить хоть что-то в храме Эллар…

Иштан с улыбкой подобрал край сверкающего плаща и неожиданно

легким, изящным движением перебросил его через руку. Какое-то

странное, спокойно-мраморное выражение сообщилось его лицу.

– Ну, если мой отец в нем мучился, то мне и подавно не пристало

привередничать.

Ясный звук трубы заставил всех повернуть головы.

– Пора! – сказал эллари, стоящий рядом с Иштаном.

Одновременно с этим в глубине храма раздался звук шагов. Иштан

обернулся: шесть велларов, одетые в праздничные темно-синие одежды,

направлялись к нему. В отличие от старшего веллара, облаченного в

костюм по фигуре, они были одеты в широкие мантии, расшитые

серебряными перьями: когда эльфы шли, ткань колыхалась в такт

движениям, отчего казалось, будто перья шевелятся сами по себе.

Идущие в группе четыре лунные эльфы бросали быстрые, точно синие

молнии, взгляды на старшего веллара, с интересом и затаенным восторгом

рассматривая его новое обличье. От этих взглядов невозмутимость Иштана

слегка поколебалась, но он снова взял себя в руки. Оставшийся веллар

быстро облачился – через минуту все служители храма стояли плотной

группой, собравшись у двери.

– Надеюсь, Эллар будет сегодня снисходительна ко мне, – стараясь

казаться спокойным, с улыбкой произнес Иштан, – и не даст мне

наступить на плащ…

Собравшиеся эллари ответили ободряющими улыбками.

– Не переживай – ничего сложного там не будет. Тебе надо лишь принять

дар и вернуться с ним к нам. Главное, никакой суеты! Ступай не быстро:

горожане побросали все свои дела и сбежались на площадь сегодня ради

того, чтобы полюбоваться на вас двоих, и будет жестоко, если зрелище

закончится слишком быстро… Не забывай, что сегодня ты – это сама луна!

Просто помни об этом все время, пока будешь на площади, и тогда даже

сам твой взгляд будет другим. Ну что, ты готов?

Молодой веллар встрепенулся, вскинул голову.

– Готов! – выдохнул он и решительно толкнул дверь.

Все вместе они вышли из храма. Действо должно было состояться на

площади перед замком – единственном месте в городе, способном

вместить всех желающих поглазеть. Едва оказавшись на улице, веллары

тут же обступили Иштана, образовав плотное кольцо таким образом, что он

оказался заслоненным со всех сторон.

– Это зачем?! – удивился Иштан. – А нельзя просто так дойти до замка?

Веллар, напутствовавший его все это время, а теперь стоявший по левую

руку от него, бросил снисходительный взгляд.

– Похоже, ты еще не начал следовать напутствиям… Запомни: ты – уже

не ТЫ! Ты – воплощение света Эллар! Посуди сам, может ли столь важная

персона явиться на свое тожество как на прогулку, болтая с друзьями?!

Иштан опустил глаза – недавняя уверенность снова улетучилась из его

души, он опять почувствовал себя учеником, который не выучил урок…

Все, что происходило с самого утра этого дня, было настолько ново и

непривычно, что его мысли и чувства не успевали объять происходящее;

ощущение, что все это – один долгий сон, не покидало его с того самого

момента, как он ни свет ни заря явился в храм. Утреннее купание, затем

наряд – за всем этим он и забыл о главной цели сегодняшнего дня, и вот

теперь вспомнил и почти испугался. – А что, если он не сможет достойно

справиться со своей ролью?! Что, если он не готов?! Точно прочитав его

мысли, веллар рядом с ним тепло похлопал его по плечу:

– Доверься своему сердцу – древняя кровь сделает все за тебя, – тихо

сказал он. – Ведь ты – наследник дома Сильвана, и нигде свет Эллар не

сияет так ярко, как в сердцах тех, кто из него вышел.

С губ молодого эллари слетел тихий вздох. Он чуть заметно кивнул —

группа лунных магов двинулась с места.

В установленном порядке они миновали ивовую рощу, вышли на улицы

города – они были непривычно пустынными и тихими.

– Все уже ждут на площади, – объяснил один из велларов.

От этих слов у Иштана по спине пробежал холодок, но он не подал виду; усилием воли взяв себя в руки, он приосанился в давящем на плечи

тяжелом костюме и продолжил путь.

***

До площади было еще довольно далеко, когда до слуха Иштана донесся

какой-то глухой рокот; в следующий миг он с ужасом понял, что это – не

что иное, как гул праздничной толпы! Сколько раз он сам стоял там,

радостными криками приветствуя своего отца, шествующего в окружении

лунных магов, – и вот теперь он сам должен войти на площадь по тому же

пути! От одной этой мысли у него закружилась голова; он вперил взгляд в

землю, чтобы только не смотреть по сторонам, и невольно придвинулся

ближе к стоявшему сбоку веллару.

Шаг за шагом они приближались к замку, в нестройном гомоне толпы уже

можно было различить отдельные голоса. Когда же группа велларов

показалась на краю площади, гул резко усилился, став оглушительным; не

видя ничего перед собой, Иштан мог только догадываться о том, сколько

гостей ожидает их, и оттого, что он не видел собравшихся, было очень

непривычно и странно слышать их голоса…

Точно по команде, веллары остановились – они расступились так

внезапно, что Иштан даже не успел собраться с мыслями. Он сделал шаг

вперед, взглянул перед собой и обмер – он и не думал, что придет столько

народу! Несколько секунд он стоял, не шевелясь, глядя на толпу

расширившимися глазами.

Собравшиеся стояли огромным кругом, оставив центр площади свободным; эллари и краантль радостно приветствовали нового веллара – ярко

наряженные в честь праздника, с ясными, красивыми лицами, осененными

улыбками, с возбужденно сверкающими глазами. С нарастающим ужасом

Иштан чувствовал: все эти глаза прикованы к одной единственной фигуре

– к нему! От этой мысли в животе у него похолодело, сердце как-то

жалобно дернулось и тут же опало.

– Пройди вперед… – сказал тихий голос над ухом.

Он глубоко вздохнул, усилием воли взял себя в руки и двинулся вперед.

Веллары, растянувшись двумя ровными, величественными колоннами,

следовали за ним, оттесняя толпу по сторонам.

Горожане подались назад, давая дорогу процессии. Не глядя ни на кого,

Иштан прошел между расступившимися эльфами; выйдя на открытое

пространство, он остановился и обвел взглядом площадь. Краантль были

уже тут: они стояли плотной группой на противоположной стороне

площади, все как на подбор высокие, красивые, одетые в парадные алые

мантии с золотой окантовкой по манжетам. Один из них стоял впереди

остальных, выделяясь особым богатством костюма; под уздцы он держал

крупного коня ярко-рыжей масти, едва не сгибающегося под весом

роскошной, расшитой золотыми пластинами и украшенной кистями

попоной.

С огромным трудом Иштан узнал в вожатом Кравоя – так разительна была

произошедшая с ним перемена! Волосы, выкрашенные золотой краской,

были забраны назад, оставляя полностью открытыми лоб и скулы; густо

подведенные черным глаза почти до неузнаваемости изменили выражение

лица. Огненно-алый плащ спадал с широких плеч, золотые пластины,

тянущиеся от шеи к рукавам, подчеркивали их силу и красоту разворота,

алые перчатки горели на руках. «Да это же Краан!» – едва не вырвалось у

Иштана. – И правда: казалось, бог солнца во всем великолепии сам сошел

на землю, чтобы принять участие в торжестве! Совершенно забыв о том,

что он сам сейчас выглядит столь же необычно, молодой веллар во все

глаза смотрел на величественную фигуру по тут сторону площади, на саму

площадь, окаймленную живой стеной из эльфов. Невероятное величие

момента захватило его! Значительность того, что должно было произойти

сейчас, нахлынуло, точно волна.

Почти не чувствуя ног, Иштан сделал шаг вперед, затем еще один… На

противоположном краю поля, отделившись от толпы, Кравой одновременно

двинулся ему навстречу, ведя под уздцы коня. Точно почувствовав

важность момента, благородное животное вскинуло голову, тяжелая

попона качнулась на нем, далеко сверкнув золотом. Толпа замерла,

умолкнув, звонкие шаги конских копыт четко слышались в воздухе.

Напряжение ожидания повисло над площадью – казалось, даже воздух

звенит!

Медленно, с торжественностью, подобающей случаю, сходились они – два

избранных сына великих светил, и вид их был столь великолепен, что

сердца собравшихся зрителей замерли, а взгляды прильнули к двух

фигурам, равно блистательным в своем убранстве: высокой,

широкоплечей, в горящем золоте и пурпуре, и второй – стройной, гибкой, в серебре и свете, оттененных густой глубиной синего, с холодными

отблесками на сияющих волосах и шитье. И если ведущий коня Кравой был

похож на огненного духа, то старший веллар скорее напоминал статую,

сияющую холодной, бесстрастной, совершенной красотой. Огонь и лед,

порыв и молчание, яркие явления чувств и сумрачность тайны – в этот

день они и впрямь были воплощениями тех сил, которым служили их

народы…

Затаив дыхание, зрители смотрели, как старшие маги сходятся шаг за

шагом. Наконец, они остановились друг перед другом в центре круга. Конь

в тяжелой попоне перешагнул копытами и замер – над площадью

воцарилась полная тишина. Иштан взглянул в лицо стоящему перед ним

краантль, странное чувство охватило его – он не находил в чертах перед

собой черт своего друга! Черные, горящие глаза, такие неестественно

яркие и пронзительные – он не узнавал их взгляд… И это новое, странное

обличье солнечного эльфа обрушилось на него каким-то удивительно

пронзительным осознанием собственной судьбы. Он словно взглянул в

зеркало: с необычайной ясностью вдруг ощутил, что он – СТАРШИЙ

ВЕЛЛАР! Именно сейчас! Не тогда, когда ключ Эллар впервые коснулся его

руки, и даже не тогда, когда он сегодня принимал одежды из рук лунных

жрецов: нет! это осознание пронзило его здесь и теперь, на глазах у

своего народа, в день, когда свет равен ночи.

Кровь десятков поколений дома Сильвана взыграла в нем, пронизывая

тело острым, прозрачным холодком. Все, о чем говорили ему перед

выходом, вдруг стало ясным, как день – более того, оно вдруг обрело

осязаемость, став самим его телом. Он больше не играл свою роль – он

был тем, кем хотели видеть его сотни эллари, и это преображение

поднималось откуда-то из самой глубины его естества, меняя сам его

облик. Это оно выровняло его осанку, придав ей особую, неподражаемую

прямоту и статность, оно подсказало, каким должен быть взгляд, как

должно нести роскошный костюм…

Кравой сделал шаг вперед и, не отпуская повод, преклонил колено перед

ним, ровно опустившись в своей блистающей золотом одежде. Короткий

поклон головы, и он снова поднялся. Взглянув в лицо веллару

подведенными глазами – такими непривычно темными и пугающе чужими

– рукой в перчатке протянул повод; Иштан – тоже в перчатке – принял

его. На секунду они замерли лицом к лицу посреди площади; солнечный

эльф сделал маленькое, заметное лишь им двоим движение глазами вниз

– Иштан поспешно склонил голову в поклоне… В следующее мгновение

площадь взорвалась радостными возгласами – эллари и краантль бурно

приветствовали новое светило! Пройдет полгода, прежде чем оба жреца

снова окажутся на этой площади, и тогда старший веллар склонит колено,

преподнеся в дар солнцу белого, точно диск луны, быка с рогами,

сияющими серебром, – и мир оживет, согретый дыханием весны. Но пока

что холодная Эллар набирала силу, сковывая своим сиянием реки и озера,

выбеляя поля, рассыпая свои лучи искрами снега, сияющими в холодные

лунные ночи под куполом неба, усыпанного мириадами звезд…

Жрец солнца снова чуть заметно перевел взгляд, указывая глазами на

группу велларов, стоящих за спиной Иштана. Лунный эльф развернулся и

под ликующие возгласы двинулся обратно – так же спокойно и с

достоинством, как пришел. Рыжий скакун важно вышагивал за ним.

Поравнявшись с группой велларов, Иштан передал повод одному из них и

развернулся лицом к собравшимся. Он чувствовал в душе необычайное

вдохновение и легкость, словно сошедшие вдруг на него, недавняя

скованность и смущение были забыты. Он поднял руку, все тут же

замолчали.

– Великая Эллар принимает этот дар в знак своей милости к лунному

народу! – ясно возгласил он. – Пусть же она благословит каждого из вас,

а ее сияние обратится в ваших сердцах в любовь, и пусть эта любовь

станет вашим теплом среди холода надвигающейся зимы! Ан синтари

Эллар!

– Ан синтари! Ан синтари!!! – со всех сторон зазвенело в ответ – город

принял своего нового веллара…

Иштан опустил руку, давая понять, что торжественная часть окончена, и

можно начинать веселье. Толпа тут же зашевелилась, открытое

пространство, где только что происходила встреча, мигом заполнилось

празднично одетыми эльфами, где-то заиграла музыка.

Веллары снова обступили Иштана, взяв в живое кольцо. Иштан понял, что

пора возвращаться в храм, чтобы переодеться. Их лунная группа уже

двинулась было прочь с площади, когда через стену велларов Иштан вдруг

увидел высокую фигуру Кравоя – сопровождаемый нахмуренными

жрецами из храма Краана, точно стражами, тот пробирался к нему.

Веллары скривили лица, недовольные тем, что их шествие прервали, но

ничего не сказали, жрецы-краантль были так же недовольны вольностью

своего начальника, но тоже молчали. Кравой тем временем подошел к

лунному эльфу: с привычной улыбкой он снова был похож на себя,

несмотря на необычный раскрас на лице и цвет волос.

– Ну как тебе твой первый выход?

– Кажется, все прошло более или менее гладко, – улыбнулся в ответ

Иштан. – Да, кстати! – спасибо тебе… А то бы я там так и стоял, как

олень!

Кравой рассмеялся.

– Олень с конем! – самое необычное зрелище, которое я когда-либо

видел!

Иштан тоже засмеялся.

– Скоро начнутся песни в Круге – ты пойдешь? – спросил он, но Кравой

только опустил глаза – его лицо вдруг приняло печальное выражение.

– Я хочу сходить на реку, – тихо произнес он, – послать весточку Моав.

И другим тоже: отцу, матери…

Иштан тоже опустил глаза.

– Можно мне с тобой? – так же тихо попросил он.

– А как же песни? – не удержавшись, улыбнулся Кравой.

– Они ведь каждый вечер бывают, а вот равноденствие…

По губам Кравоя снова пробежала улыбка.

– Ну тогда – по храмам! – Переоденемся, смоем с себя эту гадость! А

главное, снимем это…

Он вдруг скроил недовольную гримасу и с омерзением потряс рукой в

перчатке, тем самым еще больше усилив недовольство зорко следивших за

ним краантль.

– Терпеть их не могу! Точно целуешься через мешок!

Друзья рассмеялись, жрецы обоих храмов насупились еще сильнее,

продолжая хранить укоризненное молчание.

– И часто ты целуешься через мешок? – поинтересовался Иштан.

– Нет, – скривился краантль, бросая убийственный взгляд на своих

стражей. – Но я два раза в год надеваю перчатки. В общем, встретимся у

городских ворот…

***

К облегчению Иштана, процесс разоблачения занял куда меньше времени, чем одевания: по-прежнему не разрешая раздеваться самостоятельно,

веллары сняли с него торжественные одежды, жрицы-эллари ловкими

движениями смыли краску с лица и волос, после чего Иштан почувствовал

себя значительно лучше. Когда же ему выдали привычную одежду, он

успокоился окончательно. Уже в обычном виде быстро, но с любовью

собрал в храме небольшую корзиночку с цветами, срезанными в

небольших горшках, стоящих подле статуи Эллар, и дополненными

священными ветвями омелы, поднесенными богине, и вышел из храма.

Кравой уже ждал у ворот. Стражники даже не взглянули на них,

поглощенные обсуждением сегодняшнего «Поднесения дара» —

неприметные в будничном одеянии, двое старших жрецов вышли за город.

Весь путь до реки они преодолели в каком-то тяжелом молчании. У берега

остановились; Кравой достал из-под плаща небольшую плетеную

корзинку: внутри были сложены цветы и плоды – темно-зеленые веточки

багульника, гроздь рябины и нежная, вся в желтой пыльце, ветка мимозы.

– Это были любимые цветы моей матери, – сказал Кравой, тихо касаясь

пальцами ярко-желтых комочков. – Так чудесно, что я смог найти их в

оранжерее в это время.

– Уверен, она обрадуется, увидев их снова, – тихо поддержал Иштан и

тут же поспешно добавил, кивнув на свой подарок: – Я срезал немного

маттиолы – Моав нравился этот запах; и еще омела, цветок Луны – ведь

она была старшей велларой…

Кравой молча кивнул, опустился на колени и положил корзинку на воду.

Иштан последовал его примеру.

В молчании оба задумчиво смотрели, как корзинки удаляются, качаясь на

воде. Иштан искоса бросил взгляд на Кравоя: жрец солнца стоял в

профиль к нему, на волосах еще виднелись остатки краски; не до конца

смытая угольная чернь разошлась под нижними веками мутно-серым

налетом, отчего глаза казались обведенными болезненными кругами. То ли

из-за этого, то ли от того, как падала тень, усиливающая этот эффект, но

его лицо вдруг показалось Иштану усталым, как если бы солнечного эльфа

неотступно томила какая-то мысль… Но это впечатление длилось лишь

несколько мгновений: когда Кравой обернулся к нему, его лицо снова

было обычным, разве что немного задумчивым.

К городским воротам они вернулись еще более тихие, чем уходили, однако

стоило войти в город, как ощущение праздника снова окружило их:

запоздалые эллари, логимэ и краантль – красивые, с возбужденно

блестящими глазами – группками и парами спешили в Круг песен.

Старший веллар проводил их взглядом.

– Солнце скоро сядет… Так как насчет того, чтоб немного послушать

музыку? – спросил он, обращаясь к Кравою. – Сегодня ведь все-таки наш

праздник.

– Это было бы хорошо, – оживая, ответил солнечный эльф. – Я зайду за

Соик – и можем идти.

– А я переоденусь, – поддержал его эллари, – когда я утром шел в храм, я не рассчитывал в этом же костюме идти в праздничный Круг.

Кравой кивнул, они пошли к замку. Поспешно взбежав по ступенькам, они

разошлись от лестницы каждый в свою сторону: Кравой – в восточное

крыло, веллар – в западное.

По дороге в свою комнату Иштан замедлил шаг; поход на реку взволновал

его чувства – сегодняшний день, его собственный выход вдруг стали

иными, точно увиденные в неожиданном свете. Юности чужды мысли о

смерти – дела жизни, нынешней и будущей, еще способны прогонять их,

– когда же жрец солнца заговорил об умерших, Иштану вдруг показалось,

что перед ним на мгновение приоткрылась дверь в какой-то иной, скрытый

мир – мир, где радость всегда имеет привкус горечи, а каждая находка

отмечена памятью о прошлых потерях. Может, не случайно эти мысли

ворвались в его жизнь именно сегодня?.. В который раз за этот долгий

день Иштан почувствовал себя повзрослевшим, и он еще не мог

разобраться, радоваться ли этой новой жизни или жалеть о конце детства.

В задумчивости он дошел до своих покоев, толкнул дверь… и застыл в

изумлении на пороге.

В висящем в воздухе крепком запахе трав он сделал острожный шаг в

комнату, прошел мимо разбросанных по полу книг и свитков; сухие травы

и коренья, в беспорядке устилающие пол, хрустнули под мягкими

сапогами. Опешившим взглядом он обвел вывернутое на пол содержимое

шкафов; глаза растерянно скользили по рассыпанным травам и порошкам…

Что это?! Что случилось здесь в его отсутствие?! Все еще не веря глазам, лунный эльф подошел к столу; несколько мгновений он рассматривал

громоздящиеся на нем выпотрошенные банки и коробки, лежащие

вперемешку с бумагами. Каждая склянка, каждая самая маленькая

коробочка была вскрыта, как будто по комнате прошелся ураган!

Мысли веллара растерянно шевелились. Кому, а главное, ЧТО могло

понадобиться в его комнате?! Ведь в ней не было ничего ценного – все,

что представляло ценность, Иштан хранил в сокровищнице храма. Разве

что редкие травы и смолы – но кому они нужны, кроме него?! – в Рас-

Сильване никто даже их названий-то не знал! Внезапная мысль заставила

вздрогнуть: а, может, грабители все еще здесь?! Может, они ждали его?!

Похолодев, он судорожно осмотрелся по сторонам – нет, все тихо… И, тем