Текст книги "Храбрая леди"

Автор книги: Джен Хадсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Мы не знаем точно, действительно ли находимся в доме Эдварда, – пока я не нашел ни единого указания на это.

Сахарная Энн закатила глаза.

– Ты сам не веришь тому, что говоришь. Это тот самый дом, не сомневайся.

Она поспешила в комнату напротив. Изобилие рюшек на покрывале и розочек на обоях показалось ей чрезмерным, но Флоре они бы точно понравились.

Открыв платяной шкаф, Сахарная Энн обнаружила, что он пуст, там валялись только халат с разорванным рукавом и кусок меха – ее муфта! Она вытащила муфту со дна платяного шкафа и бережно расправила мех.

Да, это ее вещь.

На туалетном столике она нашла рассыпанную пудру, пуговицу, шпильки, флакон духов, несколько других вещиц – все это валялось, как будто кто-то, собираясь уйти, очень торопился. Понюхав духи, Сахарная Энн скривилась – гадость! Неудивительно, что флакон бросили здесь, – из него пахло мокрой собачьей шерстью и ванильным сиропом.

Сундук был пуст, как и комод рядом. Она опустилась на четвереньки, заглянула под кровать и тогда увидела это —под кроватью вспыхнул зеленый свет.

Глава 22

Когда Уэбб услышал крик Сахарной Энн, он похолодел и побежал к ней. Она сидела посреди комнаты на полу и плакала.

– В чем дело? Ты упала? – Он встал рядом с ней на колени и обнял ее.

Она рыдала, уткнувшись ему в рубашку.

– Скажи мне, что не так, дорогая? Что-то случилось?

Она медленно разжала кулак. На ладони лежало кольцо.

– Это изумрудное кольцо моей матери: отец подарил ей его, когда они поженились. Я думала, что никогда его больше не увижу. – Она все продолжала плакать.

Уэбб лишь осторожно погладил ее по спине.

Через несколько минут она глубоко, с дрожью, вздохнула и отстранилась от него.

– У тебя есть носовой платок?

Он вынул платок из кармана и подал ей. Сахарная Энн вытерла глаза, после чего он улыбнулся и приложил платок к ее носу.

– Ну, давай…

Она громко высморкалась; Уэбб засмеялся, обнял ее и прижал к себе. Боже, как он ее любит!

– Теперь ты в порядке?

– Думаю, да.

– Почему бы тебе не прилечь на минутку и не дать мне осмотреть еще кое-что?

Она посмотрела на него круглыми глазами, как будто он сошел с ума.

– Ты на самом деле спятил? Я не собираюсь ложиться на кровать этой женщины! К тому же я чувствую себя прекрасно. – Она осторожно надела кольцо на палец. – Еще я нашла свою меховую муфту, но, похоже, негодяйка убежала с моим собольим манто и со всем остальным. Ты ведь не нашел алмазную брошь и серьги к ней, не так ли? Это украшения моей бабушки.

Уэбб покачал головой:

– Прости.

– Это, наверное, слишком – надеяться на такую удачу.

Они продолжили поиски, но не обнаружили никаких денег, никаких ценностей, никаких тайников или любых других свидетельств того, что где-то здесь спрятаны деньги. Не было и банковской книжки, которая бы указывала, где эти деньги могут храниться.

– Не думаю, что мы сегодня найдем что-то, – сказал Уэбб. – Завтра, при дневном свете, я вернусь сюда и снова все хорошенько проверю.

– Мы сюда вернемся, – поправила она его.

Он улыбнулся.

– Хорошо, мы сюда вернемся, – повторил он.

Пока они ехали обратно в отель, Сахарная Энн несколько раз зевнула.

– Устала?

– Очень. – Она прижалась к нему.

Как только они вошли к себе в номер, Сахарная Энн сказала:

– Пожалуй, я лягу спать, если ты не возражаешь.

Он поцеловал ее в лоб.

– Я вовсе не возражаю и могу сделать то же самое.

Она бросила сумку на диван, сняла перчатки, шляпу, расстегнула жакет и направилась в свою спальню. Сегодня у нее был адский день, и она устала до изнеможения.

Уэбб налил себе порцию бурбона и выпил, потом налил вторую. Через несколько минут он подошел к двери и открыл ее. Сахарная Энн лежала, вытянувшись на кровати, и тихонько посапывала. Он осторожно закрыл дверь, взглянул на часы и пошел вниз.

На следующее утро поиски оказались не более плодотворными, чем накануне вечером. Соседей слева не было дома, соседи справа только что вернулись в Новый Орлеан из долгой поездки за границу и ничего не знали. Пожилая пара, жившая напротив, ничего не видела и не слышала, однако их экономка дала кое-какие сведения. У Бьюкэйров, оказывается, была пара слуг, которые на них работали и жили в квартире позади дома.

– Однажды утром, перед рассветом, хозяйка постучала к ним в дверь и без всякого предупреждения заявила, что они уволены, а она и хозяин уезжают надолго и вообще могут не вернуться в Новый Орлеан.

– Вы не знаете, где мы могли бы найти эту пару? – поинтересовалась Сахарная Энн.

– Я слышала недавно, что они работают у Паркеров на Сент-Чарльз. Не думаю, что леди сказала правду, – добавила экономка.

– Какая леди?

– Светловолосая раскрашенная леди, которая называла себя миссис Бьюкэйр. Я видела, как она уезжала с сундуками и коробками, но не видела, чтобы джентльмен находился вместе с ней. После этого дня два, не меньше, в доме горел свет.

Узнав адрес Паркеров, Уэбб и Сахарная Энн поехали искать слуг, работавших у Эдварда и его любовницы. Они нашли их быстро, точнее, одну лишь миссис Фонтено; ее муж уехал исполнять поручения миссис Паркер. Миссис Фонтено оказалась болтушкой, которой нисколько не нравилась ее прежняя хозяйка.

– Я служу достаточно долго, чтобы разбираться, что к чему. Она не та, за кого себя выдавала. Дамы по соседству тоже знали это и переходили на другую сторону улицы, когда она шла им навстречу. Эта мымра ненавидела Новый Орлеан и хотела уехать, она все время говорила об этом с мсье Бьюкэйром, но он не обращал на нее никакого внимания и только пил бренди. Мсье отнюдь не производил впечатления счастливого человека.

После нескольких вопросов, когда стало ясно, что миссис Фонтено не знает ничего о личных делах Эдварда и не может ничем помочь, они поблагодарили ее и попрощались.

– Ну, что теперь? – спросил Уэбб, когда их экипаж отъехал от дома.

– Завтракать. Я проголодалась.

Он усмехнулся:

– Ты всегда очень голодная.

– Расследование – трудная работа. Давай завернем в ресторан к «Антуану» – это возле гостиницы. Думаю, у них там прекрасная еда.

Она не ошиблась. Сахарная Энн никогда не ела такого ароматного помпано. Соус оказался превосходным, овощи – нежными и сочными.

– Я бы поехала в Новый Орлеан только ради еды.

– Хорошо сказано. Хочешь что-то на десерт?

– Ради всего святого, нет, я и так уже согрешила. – Она промокнула губы салфеткой, в то время как Уэбб велел принести кофе. – Так что, по-твоему, нам надо теперь делать?

– Ну, мы могли бы вернуться и еще поговорить с соседями, а заодно проверить все банки в том районе и выяснить, не узнает ли кто-то из служащих Эдварда по описанию.

– Ты говоришь таким тоном, будто все это ничего не даст.

Уэбб пожал плечами:

– Мне кажется, он хорошо замел следы; однако эти деньги до сих пор где-то лежат. Я только боюсь, что он мог унести свою тайну в могилу.

– В духовку.

Пока Уэбб пил кофе, Сахарная Энн размышляла об ужасном склепе в стене. Почему Эдвард так часто упоминал кладбище, находясь на смертном одре? Она не помнила, чтобы он когда-то интересовался кладбищами, хотя, конечно, и никогда не был так близок к смерти. Должно быть, Эдвард оставался дома по крайней мере два дня, прежде чем пошел искать помощь в больнице.

«Сахар, возле тебя. Ангел, возле тебя». Странно, думала она. Очень странно. Что он имел в виду, почему выбрал…

Догадка озарила ее как молния. Она вскочила со стула.

– Уэбб, пошли скорее!

– Куда это? Я могу хотя бы допить свой кофе?

– Выпьешь после. Кладбище! Я только что вспомнила: Бьюкэйр – девичья фамилия бабушки Эдварда.

Уэбб расплатился, и они поспешили к экипажу.

Сахарная Энн так гнала, что чуть не столкнулась с фургоном, который вез домашнюю птицу, напугав при этом нескольких прохожих.

Когда они подъехали к воротам кладбища, Уэбб повернулся к ней:

– Ты можешь по крайней мере сказать мне, в чем дело?

– Около тебя. Ангел, около тебя!

– Около кого? Я ничего не понимаю.

– Бабушку Эдварда звали Ангелик Бьюкэйр. – Сахарная Энн спрыгнула с подножки. – Я покажу тебе. Иди за мной.

– Черт возьми, женщина, ты так ничего и не объяснила. Погоди, подвернешь ногу. – Он схватил ее за локоть. – Какое отношение имеет к этому бабушка Эдварда?

– Потерпи еще немного. Вон там. – Она указала на табличку над могилой. – Доминик Ю, пират, помнишь? Священник говорил нам про него. А вон, – она указала на памятник, – сзади стоит ангел.

Ангел с распростертыми крыльями взирал на них с выветрившегося могильного камня. Кончики обоих крыльев его были отбиты.

– Держу пари, что… – Сахарная Энн остановилась перед облезлым памятником и улыбнулась. – Я была права. Бьюкэйр. – Она наклонилась, чтобы прочитать надпись. – Да, здесь имя его бабушки.

– А дедушка?

– Он умер намного позже, в войну. Я не уверена, что его тело вообще нашли. – Она провела рукой по одной из двух мраморных плит. – Никого здесь не хоронили больше тридцати лет. Эдвард, должно быть, последний из этой линии. Война и желтая лихорадка унесли много народу в этих местах.

Уэбб, усевшись на корточки, принялся осматривать мрамор.

– Так что, ты думаешь, Эдвард пытался сказать монахине?

– Думаю, он даже не понял, с кем говорил. Ты заметил, что сестра Филлипа и я примерно одного роста и у нас похожий цвет волос? Скорее всего он принял ее за меня и просил похоронить его здесь, с матерью и бабкой.

– Гм-м. – Уэбб тронул гладкую поверхность. – Интересно, где же деньги?

Сердце Сахарной Энн на миг остановилось.

– Ты думаешь…

Она вздрогнула от звука голосов. Две пожилые женщины и молодой мужчина прошли мимо, и она отвернулась, желая остаться незамеченной и ожидая, пока их голоса стихнут.

– Тебе не кажется, что деньги там? – прошептала она.

– Не знаю. Возможно. Задвижка на склепе выглядит так, как будто ее открывали не тридцать лет назад, а совсем недавно.

– Так чего же ты ждешь? Открывай!

– Прямо при людях? Посмотри, вон идет еще одна компания. К тому же нам нужны инструменты, чтобы сделать все как следует. Лучше мы вернемся позже, когда стемнеет.

– Когда стемнеет? – выдохнула она.

– Вот именно.

Они вернулись в гостиницу, и все время, пока Уэбб собирал инструменты, Сахарная Энн взволнованно ходила по комнате из конца в конец. Единственное, на что она была сейчас способна, это молиться. Довольно опасное дело – идти на кладбище в глухой час ночи. Хотя она доверяла Уэббу и знала, что он сможет защитить их, но все же решила и сама вооружиться.

Спустившись по ступенькам, она взяла из сейфа револьвер, патроны и к тому времени, когда Уэбб закончил сборы, уже готова была пуститься в путь, навстречу приключениям.

– Ты все нашел? – спросила Сахарная Энн.

– Да. Инструменты и фонарь в экипаже.

– Тебе нравится холодный язык?

Уэбб поднял брови.

– Зависит от того, что ты имеешь в виду, но звучит интересно. – Он привлек ее к себе. – Куда ты хочешь его засунуть, и почему он холодный?

Она засмеялась.

– Ты самый настоящий гусь. Я имею в виду говяжий холодный язык. Отчего бы нам не пойти куда-нибудь и не съесть несколько бутербродов?

– Бутерброды? В Новом Орлеане? Думаю, мы можем посетить ресторан «Сент-Чарльз» сегодня вечером. Разве ты не съела бы креольских креветок или форель с миндалем и мясом краба, вместо холодного говяжьего языка? Я бы точно съел.

– Но мы должны быть на кладбище, как только стемнеет.

– Нет, моя милая, не как только стемнеет. После того как станет совсем темно – лучше всего в час или два ночи.

– В час или два ночи? – Ее голос прозвучал выше на целую октаву.

– А почему бы тебе не остаться здесь и не отпустить меня одного?

– Нет и нет. Я еду с тобой.

– И тебя никак невозможно отговорить?

Она покачала головой:

– Абсолютно безнадежно.

– Так я и знал. – Уэбб кивнул, но по его виду было ясно, что он не очень обрадовался ее словам.

Потом они оделись и пошли в «Сент-Чарльз», где заказали еду в американском стиле – жареную утку и молодой картофель, после чего выпили вина в гостинице под скрипичные трели. Когда они вернулись в номер, Сахарная Энн почувствовала себя в весьма романтичном настроении.

Как только они закрыли за собой дверь, Уэбб привлек ее к себе.

– Нам надо куда-то потратить пару часов. Есть предложения?

Она улыбнулась:

– Может быть, устроим громкую читку?

Уэбб засмеялся и закружил ее по комнате. Она тоже засмеялась.

– Ты хотя бы понимаешь, как сильно я тебя люблю?

Сахарная Энн замерла.

– Нет. Ты никогда мне не говорил.

– Никогда? Разве…

– Никогда.

– Я люблю тебя, Сахарная Энн. Я не слишком-то владею даром красноречия, но от твоей улыбки мне хочется громко смеяться и лезть на стену. У меня пропадает вся энергия, желание жить, когда тебя нет рядом, и я охотнее соглашусь прокатиться через ад на лошади без седла, чем обидеть тебя. Прошу запомнить.

Она улыбнулась и коснулась его щеки рукой.

– Для человека не слишком красноречивого ты высказался просто замечательно.

Уэбб поцеловал ее руку.

– Надеюсь, что ты то же чувствуешь ко мне. Хотя я не так уж много могу предложить тебе…

Она прикрыла его рот ладонью.

– Я люблю тебя, Уэбб, люблю безумно. И не только люблю – я уважаю тебя, доверяю тебе. Поверь, это очень важно для меня.

Он обнял и поцеловал ее. Его поцелуй был крепче, нежнее, нетерпеливее, чем прежде; он вызвал огонь и трепет во всем ее теле, и она ответила со всей страстью, на которую только была способна.

Уэбб раздевал ее, словно богиню, и занимался с ней любовью так, будто она самая настоящая распутница. Она обожала каждый момент этого соединения, наслаждалась разгоравшимся в ней огнем, радовалась словам, которые он произносил, исследуя ртом и языком ее самые интимные места.

Когда он наконец вошел в нее, она пришла в неистовство, с восторгом встречая его движения, и сама двигалась вместе с ним.

Это был рай, это был ад, это была любовь.

Ее затрясло, она закричала и вцепилась в него, чтобы не умереть от взрыва эмоций.

Потом они лежали в объятиях друг друга, ощущая дразнящий запах влажной кожи.

– Я люблю тебя, – прошептал Уэбб. – Никогда не забывай об этом. Никогда.

– И я люблю тебя, – пробормотала она, засыпая.

Сахарная Энн проснулась внезапно. Она была в кровати одна. Вскочив, она выбежала в гостиную как раз в тот момент, когда Уэбб собирался открыть дверь в холл.

– Куда это вы, капитан? Хотели удрать на кладбище без меня?

– Дорогая, это опасно, и…

– Опасно? Я не боюсь покойников и в любом случае способна защитить себя. Ни шагу больше, пока я не оденусь. – Она развернулась и поспешила в спальню, бормоча себе под нос: – Никакая я не упрямая, а просто знаю, чего хочу, и твой лживый язык не удержит меня.

Она приготовила простую английскую блузку и юбку заранее, поэтому оделась очень быстро, после чего понадежнее пришпилила шляпу, взяла свою сумку, в которой среди множества других вещей лежали револьвер и очки, и, схватив зонтик, вернулась в гостиную.

– Я готова.

– Что у тебя в сумке?

– Самое необходимое.

Уэбб выхватил у нее сумку и, открыв ее, вынул револьвер. Его лицо помрачнело.

– Ты не возьмешь оружие.

Она вздернула подбородок.

– Конечно, возьму. Никогда не знаешь, с какими неприятностями можешь столкнуться в такой ситуации.

– Я позабочусь обо всем и не хочу, чтобы пуля снова меня зацепила за задницу.

– Если ты помнишь, то не я в тебя стреляла. Я только прострелила твою шляпу, и, кроме того, в очках я не промахнусь мимо цели.

Уэбб фыркнул:

– Может, это и так, но ты не возьмешь револьвер. – Он положил оружие у своих ног.

Сахарная Энн знала, что лучше не спорить. Более упрямый человек, чем Уэбб, еще не родился на свет.

– Извини меня, пожалуйста, я на минуту – забыла носовой платок. – Она поспешила обратно в спальню и, выдернув ящик комода, подняла стопку платков, из-под которой достала припрятанный пистолет «дерринджер». Его дал ей Джеймс, сказав, что маленький двухзарядный пистолет – самое подходящее оружие для леди. Конечно, она предпочла бы большой пистолет, но на худой конец «дерринджер» тоже пригодится.

Оглянувшись, не наблюдает ли за ней Уэбб, Сахарная Энн подняла юбку и засунула оружие за подвязку, затем довольно улыбнулась, оправила юбку, собрала вещи и пошла к Уэббу.

– Который час? – спросила она, опуская носовой платок в сумку.

– Половина второго ночи.

– Прекрасно. Это значит, что нам пора.

Сахарная Энн страстно желала, чтобы резинка оказалась потуже; когда пистолет скользнул вниз по ноге, она накрыла его рукой, потом попыталась подтянуть повыше и заснуть обратно под подвязку на бедре.

– Черт возьми, прекрати наконец тыкать меня своим зонтиком!

– Я сказала, что ничего не вижу. Почему бы тебе не зажечь фонарь?

– Еще не время; потерпи, пока мы не дойдем до могилы. Лучше дай мне руку.

– Ты, должно быть, наполовину кот, если видишь в темноте, – я так понятия не имею, где мы.

Уэбб пробормотал что-то не слишком для нее лестное, но она пропустила его слова мимо ушей, понимая, что он просто расстроен и переживает за нее. Оружие снова начало скатываться с ноги, поэтому Сахарная Энн быстро отдернула руку и задрала юбку, поправляя пистолет.

Через мгновение Уэбб так резко остановился, что она уткнулась ему в спину и чуть не вскрикнула от неожиданности.

– Ты слышала? – прошептал он.

– Что?

– Кто-то кашлянул…

Они замерли и прислушались, но единственным звуком, который доносился до них, был стрекот ночных насекомых.

– Пойдем, – сказал Уэбб. – Это где-то здесь.

Ей приходилось верить ему на слово. Вместо луны на небе была только крошечная полоска света.

Уэбб остановился и поставил сумку с инструментами на землю.

– Раскрой зонтик, мы загородим им свет.

Сахарная Энн подчинилась, и Уэбб зажег фонарь. Потом он принялся снимать мраморную плиту.

– Ты не поможешь мне? Эта проклятая штуковина ужасно тяжелая.

– Конечно.

Они оттащили плиту подальше от ниши и увидели, что кирпичный сводчатый вход наглухо заложен. Уэбб приставил долото к штукатурке и стукнул молотком; кирпичи треснули и рассыпались.

– Они не скреплены раствором, это лишь одна видимость. – Он наклонился к отверстию. – Поднеси фонарь поближе.

Держа фонарь в правой руке, а открытый зонтик в левой, Сахарная Энн подошла и посветила внутрь.

– Что там?

– Похоже, гроб. Новый.

– О Боже. А если внутри тело?

– Я бы не торопился с выводами. – Уэбб схватился за ручку и немного выдвинул гроб. – Подними фонарь повыше. – Он провел рукой по крышке. – Господь всемогущий!

– Что? Что такое?

– Крышка не сплошная. Я чувствую шов. И еще тут есть замочная скважина. Держи лампу крепче.

– У меня руки устали. Он заперт?

– Ну да. – Уэбб вытащил из кармана ключ Эдварда, вставил в замок и повернул. Послышался щелчок.

– Наконец-то! Неужели мы нашли их? – Сахарная Энн дрожала от нетерпения.

– Поднеси свет поближе. Черт возьми, не настолько, ты подожжешь мне шляпу!

Крышка гроба, качнувшись, сдвинулась, и Уэбб, протянув руку, вытащил один из нескольких одинаковых пакетов, которые лежали в ящике с металлическим вкладышем. Пакет был обернут клеенкой и перевязан тесьмой.

– Как ты думаешь, что там внутри? – спросила она.

– Есть только один способ выяснить. – Уэбб разрезал тесьму и развернул клеенку. Из-под нее показалась пачка пятисотдолларовых купюр. – О Боже! Ты только посмотри на это!

– Деньги! Мы нашли их! – завизжала Сахарная Энн.

– Стоять, ни с места! – раздался грубый голос из-за памятника. – Первый, кто двинется, получит пулю.

Глава 23

Полагая, что их выследили бандиты, Сахарная Энн ре шила, что ей лучше не суетиться. Сдаваться без борьбы она не собиралась. Поднимая фонарь и светя в ту сторону, откуда раздался голос, она спряталась за близлежащий памятник, подняла юбку, выхватила «дерринджер» и стала искать в сумке очки.

Поблизости раздался топот чьих-то ног. Ее руки так дрожали, что она никак не могла достать очки, а потом и вовсе уронила их.

– Черт побери! – Держа маленький пистолет в одной руке, другой она принялась шарить по земле.

В это время высокий, устрашающего вида мужчина приблизился к ней.

– Уходи! – закричала Сахарная Энн. – Я вооружена.

Решив стрелять на свет из своего выгодного положения, она осторожно прицелилась и спустила курок. Человек вскрикнул и уронил фонарь.

– Норман, – раздался поблизости чей-то голос. – Ты ранен?

– Только моя проклятая шляпа!

– Полиция! Бросай оружие и выходи, иначе мы будем стрелять!

Сахарная Энн застыла на месте. Полиция? Так, значит, она стреляла в полицию? О небо!

Она бросила оружие и вышла из своего укрытия.

– Не стреляйте!

Уэбб продолжал громко и неприлично ругаться.

– Сахарная Энн, ты в порядке?

– Я чувствую себя прекрасно. – Она пробовала говорить спокойным голосом, но зубы ее стучали.

Уэбб подбежал и обнял ее.

Полдюжины полицейских окружили их, высоко подняв фонари.

– Мадам, вы арестованы, – произнес все тот же голос. – Атертон, Сартор, посадите ее в фургон.

– Но, сэр, вы не понимаете. Я не знала, что вы полицейские, и приняла вас за бандитов, которые собираются на нас напасть.

– Забирайте быстрее.

Уэбб попытался защитить ее, но полицейские схватили его за локти и не выпускали.

Мужчина с лицом проныры вступил в круг света, и все внутри Сахарной Энн оборвалось.

Человек из агентства Пинкертона!

Ехидная улыбка изогнула его губы.

– Привели нас прямо куда надо! Я знал, что так и случится, все это время знал. Хорошая работа, Маккуиллан.

Кровь отхлынула от лица Сахарной Энн.

– Маккуиллан? – прошептала она.

– Да, мэм. Капитан Маккуиллан оказал нам большую услугу. Вы очень скоро получите щедрую награду, капитан. Прекрасная работа.

– Черт бы тебя побрал, Старджес! – взревел Уэбб. – Все должно было произойти совсем не так!

Сахарная Энн повернулась к Уэббу, желая посмотреть ему в глаза. Взгляд ее словно застыл.

– Так ты с пинкертонами, и все это было только ради награды?

– Черт возьми, позволь мне объяснить, дорогая…

Она выпрямилась и гордо вскинула подбородок.

– Не надо объяснять. Ты еще более коварная змея, чем Эдвард Херндон, чем любой мужчина из тех, с которыми я сталкивалась. А я-то, дура, доверилась тебе. Господа, я готова идти. Пожалуйста, не забудьте мой зонтик и мою сумку.

Уэбб кинулся было к ней, но полицейские по-прежнему крепко держали его.

– Милая, пожалуйста, выслушай меня…

Ее взгляд скользнул по нему, словно он был какой-то букашкой.

– Уэбб Маккуиллан, пошел ты к черту!

Он продолжал что-то кричать ей вслед, когда полиция вела ее от кладбища, но она стиснула зубы и ничего не слушала. Она не могла позволить себе думать о вероломстве Уэбба, иначе ей грозила немедленная смерть.

Несмотря на все, что с ней происходило до сих пор, Сахарная Энн никогда не испытывала большего оскорбления, чем этот путь в тюрьму в полицейском фургоне. Ее обыскали, допросили и заперли в тюремной камере, как преступницу. Она сидела вместе с пьяной женщиной в отвратительном костюме и старой каргой без зубов, с глазами, светящимися безумием. Никто не верил ни единому ее слову, кроме, возможно, ее сокамерниц, но они ничем не могли ей помочь.

– Мужчины – это жалкие ублюдки, – пробормотала Сахарная Энн.

Та, что помоложе, поднялась и открыла мутные глаза.

– Я выпью за это. За прощение всех ублюдков.

Сахарная Энн осторожно села на край койки, не сомневаясь, что грязный матрас полон вшей и клопов. Ей не на что надеяться, нечего ждать. Она дала сержанту два конверта и деньги, чтобы заплатить посыльному. В каждом конверте лежало письмо Тристы, адресованное ее близким партнерам в этом городе. Сахарная Энн добавила туда еще кое-что, сообщая господам свои обстоятельства.

Триста дала ей эти конверты перед отъездом из Галвестона.

– Если ты столкнешься с любой неприятностью, свяжись с ними, они обладают большой властью. Хорошо иметь друзей на высоких постах.

«Едва ли эти письма будут доставлены до утра, – подумала Сахарная Энн, – если вообще будут доставлены». Она приготовилась провести ночь в тюрьме. Старая ведьма храпела в углу, но ей все равно не удалось бы сомкнуть глаз в столь ужасном месте, несмотря на то что она очень устала.

Сахарная Энн ходила по камере, пытаясь вспомнить песни или стихи, хотя бы что-то, способное отогнать мысли об ужасном обмане. Жалобные стоны доносились до нее из другой темной камеры. Она слышала плач и ужасные звуки – кого-то рвало, и ей оставалось только сочувствовать всем этим бедным душам, потерявшим, как и она, последнюю надежду.

К утру Уэбб был вне себя от волнения. Он крепко избил Старджеса на кладбище и пошел в полицию сразу же после ареста Сахарной Энн, но она отказалась с ним встречаться. В ярости он связался с Амандой и ее боссом в агентстве Пинкертона. К тому времени когда он получил от них ответ и нанял приличного адвоката, Сахарная Энн сидела все в той же жалкой тюрьме уже почти десять часов.

Запасшись необходимыми телеграммами и прихватив с собой адвоката, Уэбб направился в полицейский участок и потребовал выпустить Сахарную Энн.

– Эта дама уже ушла, – спокойно сказал сержант.

– Ушла? Куда ушла?

– С его честью, я думаю.

– С его честью? Не пойму о ком ты толкуешь. – Уэбб волновался все больше.

– Его честь господин мэр был здесь перед рассветом. Он очень кричал и ругался. Моего начальника разжаловали в лейтенанты. Никогда не видел таких поклонов и извинений, как перед этой малышкой. Пришлось даже выпустить еще двух женщин из ее камеры, потому что она попросила. Они мигом смотались. Ну и ладно. А потом не прошло и десяти минут, как объявились один из этих итальянцев и его адвокат.

– Итальянец?

– Ага. Я сказал, что она уже на свободе. Не хотел бы ругаться ни с кем из его компании ни за что в жизни.

Проклиная все на свете, Уэбб вернулся в отель и обнаружил, что сундук Сахарной Энн исчез.

Он поспешил вниз. Даже эхо ее звонкого смеха не задержалось в пустых комнатах.

– Дама недавно освободила номер, – подтвердил клерк. – Кто-то приезжал за ее вещами рано утром. Вот счет, сэр, – вежливо добавил клерк, улыбаясь. – Вы заплатите наличными?

Уэбб посмотрел на бумагу и побледнел – сумма оказалась куда большей, чем двухмесячная зарплата рейнджера. Ему снова придется телеграфировать Аманде.

Проклятие! Он сам вырыл себе яму, из которой не знал как выбраться. Что ж, если ему придется встать на колени, чтобы заставить Сахарную Энн понять всю цепь событий, он встанет. Что хорошего в самой распрекрасной кровати в мире без нее!

* * *

Сахарная Энн сидела в своей комнате и рассеянно смотрела в окно, когда к ней вошла Флора.

– Капитан снова внизу, – сказала она, – и хочет поговорить с тобой.

– Зато я не хочу с ним разговаривать. Скажи, чтобы он убирался.

– Дорогая. – Флора обняла Сахарную Энн и прижала к своей пышной груди. – Разве я не говорила тебе – не верь красивым? Они всякий раз разбивают тебе сердце. Я все поняла еще с той минуты, как увидела его с актрисой. – Тут Флора испуганно прижала руки ко рту.

Сахарная Энн прищурилась:

– Какой актрисой?

– Забудь, что я сказала.

– Говори, как я смогу забыть! Ты имеешь в виду, что видела его с другой женщиной? Когда? Где?

Флора вздохнула:

– Триста рассердится на меня, но уж если я открыла рот, то придется рассказать всю историю. – Она поведала Сахарной Энн о своих наблюдениях за Уэббом и актрисой, которых видела дважды, в том числе перед самым отъездом в Новый Орлеан.

– После того как мы… после того как мы?..

Флора кивнула.

– Низкий, грязный, отвратительный негодяй! Передай ему мои слова, и пускай отправляется к черту! Скажи ему все, ничего не упускай! Я никогда больше не хочу видеть его лицо и слышать его голос! Никогда!