Текст книги "Храбрая леди"
Автор книги: Джен Хадсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)
Несколько парней попадали друг на друга, как шары в боулинге, потом на них повалился велосипед. Толпа взорвалась. Во все стороны полетели кирпичи, взметнулись палки, словно старинные палицы…
Проклятия становились все громче, а кулаки месили плоть и кости.
Сахарная Энн хотела встать на ноги, но ее постоянно пихали из стороны в сторону. Наконец она сумела схватить свою сумку и поползла на четвереньках между дерущимися, пытаясь выбраться в безопасное место, но тут огромная нога наступила прямо на ее сумку, не давая двигаться дальше. Обладатель ноги был занят тем, что сталкивал лбами две головы и ревел, как медведь, одновременно стараясь стряхнуть с себя мужчину, который вскочил ему на спину. Тем не менее Энн не собиралась лишаться сумки; мало того, что в ней лежали важные документы с настоящей подписью Тристы, но и остатки ее наличных денег тоже находились там.
Как Сахарная Энн ни дергала сумку, умоляя ногу подвинуться, огромный ботинок твердо стоял на своем. Хуже того, в этот момент какой-то человек упал на нее и прижал к деревянному причалу.
– Убирайся, ты, чурбан! – закричала она и отпихнула его в сторону, потом схватила подвернувшийся ей под руку кирпич. – А вы переставьте вашу ногу, сэр!
Здоровяк обратил на нее внимания не больше, чем на зудящего возле уха комара. По правде сказать, он был очень занят: вооружившись длинной металлической трубой, орудовал ею налево и направо.
Сахарная Энн опустила кирпич обидчику на пальцы, в то время как он кулаком двинул в челюсть своему противнику.
– У-у! – Нога его дернулась, и он заплясал на месте.
Она быстро отползла подальше, но тут же столкнулась с другой парой ног, которые больше походили на стволы деревьев, и, медленно подняв голову, уперлась взглядом в Джеймса.
Он нахмурился:
– Какого черта ты тут делаешь, Сахарная Энн?
– Пытаюсь остаться в живых.
Джеймс поднял ее на ноги.
– Черт возьми, женщина, это ты начала бунт!
– Я? Ничего подобного! – Она услышала знакомый рев и уголком глаза увидела огромного мужчину, которого только что ударила кирпичом по пальцам. – Берегись! – крикнула Сахарная Энн.
К сожалению, Джеймс замешкался, и огромная рука послала его в нокдаун.
Все еще сжимая кирпич в руке, Сахарная Энн повернулась лицом к нападавшему и ударила его кирпичом по голове.
Гигант постоял неподвижно, а потом рухнул, как срубленное дерево.
Когда Сахарная Энн поняла, что случилось, она опустила кирпич, как будто он обжег ее руку.
– О Господи! Нет!
Она повернулась, желая помочь Джеймсу, но его нигде не было. В отчаянии оглядевшись, она увидела телегу, медленно катящуюся вниз по пирсу, поперек которой растянулось бездыханное тело.
– Джеймс! – закричала Сахарная Энн и побежала за телегой, колеса которой уже одолели конец пирса.
Добежав до того места, где телега съехала в залив, она увидела, что Джеймс Ярборо плавает ничком в воде, и, не раздумывая, прыгнула в воду.
Глава 9
Уэбб расхаживал по холлу, пыхтя сигарой и с тревогой ожидая прихода доктора. Наконец медный дверной молоточек застучал, приближая момент, когда можно будет воззвать к милосердию доктора Джона Айкена.
Однако и на этот раз капитана ждало разочарование, а то, что он увидел перед собой, чуть не лишило его дара речи. Единственное, что было сухим на Сахарной Энн, это шляпа, которая громоздилась у нее на голове под странным углом. Красное сломанное перо уныло свисало на один глаз. Рядом с ней стоял странного вида мужчина.
– Боже мой, Ярборо. Ты ведь собирался осесть в Оклахоме, когда в прошлом году ушел из рейнджеров. Что ты тут делаешь? Почему ты здесь, и что с твоей одеждой?
Промокший до нитки Ярборо посмотрел на Уэбба так, словно собирался испепелить его взглядом.
– Я хотел задать тебе тот же самый вопрос.
Уэбб опустил глаза и посмотрел на свою ночную рубашку и ботинки, потом зажал сигару между зубами.
– Это длинная история. Сначала ты.
Сахарная Энн устало прикрыла глаза.
– Господи, Уэбб Маккуиллан, вы с Джеймсом можете стоять тут и болтать хоть весь день, если хотите, но только, пожалуйста, отойдите в сторону – я хочу пройти наверх и сбросить с себя мокрую одежду, пока окончательно не лишилась сил. День, может, и прекрасный, но вода была чрезвычайно холодная.
Уэбб отступил в сторону.
– Как, вы тоже промокли?
– Я прыгнула в воду, чтобы спасти Джеймса, иначе он мог утонуть.
Брови Уэбба полезли на лоб; он ухмыльнулся, потом медленно повернулся к бывшему рейнджеру.
– Это на самом деле так?
– Представь, да, – ответил Джеймс. – Это произошло сразу после того, как эта малышка спровоцировала схватку между двумя бригадами грузчиков на причале. Белые и негры работали на судах, перевозящих хлопок; они уже готовы были сцепиться и только ожидали повода для хорошей потасовки. Она дала им этот повод.
– Так-так, интересно послушать! – Уэбб ухмыльнулся.
– Мы не могли бы поговорить об этом позже? Мне надо переодеться и вернуться в участок, или я потеряю работу, если уже не потерял. Шеф просто не в себе из-за этих беспорядков. Если он выяснит роль Сахарной Энн в этой стычке, то моя задница окажется на виду. Сукин сын хочет от меня избавиться, он думает, что я мечтаю попасть на его место.
– А это правда?
В ответ Джеймс только пожал плечами.
– Слушай, ее чертов велосипед… Я должен поставить его на крыльце.
– Позволь помочь тебе.
Лейтенант захихикал.
– Без штанов?
– О, черт, забыл. Слушай, не ты ли тот сосед, с которым Сахарная Энн поехала повидаться в полицейский участок?
– Ну да. Когда мне было лет двенадцать, я был до сумасшествия в нее влюблен.
– А теперь? – бесцеремонно спросил Уэбб, дивясь резкости собственных слов.
– Я не получал от нее никаких известий больше пятнадцати лет. – Он вскинул голову и в упор посмотрел на Уэбба. – А как насчет тебя?
– Меня? О нет, я… – Уэбб заколебался. Он не собирался раскрывать секрет своего знакомства с миссис Эдвард А. Херндон даже при том, что они с Джеймсом были старыми приятелями, – награда, обещанная за возврат денег, могла соблазнить кого угодно, а Уэбб не собирался ни с кем делиться. – Меня подстрелили во время налета банды на поезд к северу от Хьюстона, а миссис Спайсер, которая ехала в одном вагоне со мной, проявила любезность – решила позаботься обо мне, пока я не поправлюсь. Полагаю, она успела рассказать тебе о неприятностях, которые происходят в этом доме?
– Да, она что-то такое говорила, но, сказать по правде, мне было не до того.
– Как насчет того, чтобы встретиться и выпить вечером?..
– В другой раз. – Лейтенант довольно ухмыльнулся. – Сегодня я приглашен сюда на ужин.
Уэбб ощетинился:
– Сюда?
Ехидная улыбка расползлась по лицу Джеймса.
– Ага. Сахарная Энн пригласила меня на ужин.
– На обед. Здесь мы называем это обедом. – Уэбб невольно скривился и вышел, хлопнув дверью.
Находясь в комнате, Флора оставалась совершенно незамеченной за китайской ширмой. Она догадывалась, что капитан становится все более неравнодушным к Сахарной Энн, и теперь получила тому новое доказательство. Капитан приревновал ее к этому мальчишке Ярборо. Неплохо. Нет ничего лучшего для возбуждения в крови, чем интерес другого молодого мужчины. Все в этом доме считали, что Уэбб и Сахарная Энн – прекрасная пара, включая Тристу. Разумеется, Триста, не говорила именно так, но, когда Флора рассказала ей о том, какие искры вспыхивают между этими двумя за столом во время обеда, она вздохнула и слегка пошевелилась. После этого она ела гораздо лучше, и Флора могла поклясться, что расслышала, как Триста пробормотала что-то вроде «Сахарная Энн». Конечно, Флора, возможно, все это только вообразила себе, поэтому никому и не рассказывала, чтобы не вселять ложные надежды, но капитан был не единственным, кто с тревогой ждал доктора. Флора чувствовала всем сердцем, что Триста приходит в себя.
Когда она отодвинула ширму, молодой Ярборо уже ушел, зато другая коляска въезжала в ворота. Кажется, это доктор. Наконец-то!
– Еще картофеля, Джеймс? – заботливо спросила Сахарная Энн.
Флора хихикнула, прикрывшись салфеткой, поскольку незаметно наблюдала за Уэббом и видела, с каким негодованием он смотрит на гостя. Нет никаких сомнений, что капитан ревнует Сахарную Энн к Ярборо.
– Черт, он уже съел три порции! – проворчал Уэбб.
– Капитан!
– Только две, – поправил Джеймс, ослепительно улыбаясь. – Но картофель просто восхитителен, ростбиф тоже. У вас прекрасный повар.
– Мэри великолепная кухарка, – согласился Уэбб. – Она испекла мой любимый лимонный пирог на десерт. – Удовлетворенный произведенным впечатлением, Уэбб откинулся на спинку стула и засунул большие пальцы в прорези жилета. Он был в новом пиджаке, к которому у него теперь имелось две пары брюк, – по крайней мере так сообщил Дональд Флоре, вернувшись от «Коэна и Шрама» с новыми вещами для капитана. Она заметила, что его усы подстрижены, а ботинки начищены до блеска. Капитан и Джеймс Ярборо оба принарядились. Престон Андервуд тоже неплохо выглядел сегодня, но он вел себя так тихо, что на некоторое время Флора вообще забыла о его присутствии.
– Я тоже просто влюблен в лимонный пирог, – признался Джеймс, когда Фиби подала десерт.
Джеймс посмотрел на Фиби с таким лицом, словно пытался вычислить, где видел ее прежде. Желе задрожало, когда Фиби ставила перед ним тарелку. Девушка уже общалась с представителями закона, и Флора знала, что присутствие молодого Ярборо взволновало ее. Вилли, который имел несколько стычек с полицией, на всякий случай вообще был отправлен ужинать на кухню, чтобы не напрашиваться на неприятности.
Подчистив последнюю крошку с тарелки, капитан встал, затем поклонился Сахарной Энн и Флоре.
– Восхитительно, леди. Джеймс, давай выйдем и выкурим по сигаре.
– Я не курю, – отозвался лейтенант.
– Ну, тогда составишь мне компанию, – выразительно посмотрев на Ярборо, проговорил Уэбб.
– О, ради Бога! – Сахарная Энн тоже встала. – Вы были здесь почти неделю и до сих пор не беспокоились о вони от ваших сигар. Лучше пойдемте в комнату, выпьем кофе и бренди; я хочу кое-что обсудить с Джеймсом.
– Вы, молодые люди, беседуйте. – Флора незаметно пнула Престона под столом. – А я пойду посижу с Тристой.
– А я… у меня есть кое-какой материал, чтобы почитать, – сказал Престон, – так что прошу прощения…
Флора и Престон оставили Сахарную Энн наедине с двумя молодыми джентльменами и поднялись наверх.
Устроившись на стуле возле постели Тристы, Флора тихонько засмеялась:
– Триста, если бы мы могли отнести тебя вниз, ты бы тоже на это посмотрела. Уэбб Маккуиллан ревнивее мексиканского быка – он жутко ревнует Сахарную Энн, а мальчик Ярборо знает это и дразнит его. Конечно, Джеймс тоже испытывает к ней приятные чувства: насколько я понимаю, в детстве он был в нее влюблен. Эта Сахарная Энн дурит им голову. Хорошенькая, как картинка, и храбрая, какой только может быть женщина. Держу пари на пятьсот долларов золотом, что она может своим приятным разговором настроить Джеймса против Фицуоррена.
– Сахарная Энн, – раздался тихий шепот.
Флора напряглась; тревога наполнила ее сердце.
– Опять! Ты снова произнесла это имя. Мне не померещилось. Я так и знала, что нет. Я знала, что слышала на самом деле, как ты это сказала. Доктор Джон не уверен, но он говорит, возможно, ты выйдешь из комы. О, слава Господу! Слава Господу, Триста!
Флора говорила еще целый час, но Триста ничего больше не произнесла.
К тому времени когда Джеймс Ярборо наконец уловил намек и уехал, Уэбб сжевал добрых три сигары. Конечно, это не был такой уж прямой намек, который ясно дал бы понять гостю, чтобы он убирался, поэтому Уэбб в конце концов просто встал и сказал:
– Джеймс, тебе пора. Мы хотели бы лечь спать.
Брови лейтенанта изумленно взметнулись вверх, но затем он миролюбиво ухмыльнулся.
– О, проклятие, я не хотел сказать ничего плохого. – Уэбб поспешно попытался исправить ситуацию.
– А что же тогда? – спросила Сахарная Энн.
– То есть я не имел в виду, что мы собираемся лечь спать вместе.
Ее щеки порозовели.
– Ну конечно, нет! – Повернувшись к гостю, она сказала: – Джеймс, не позволяй этому хаму выгонять тебя. Мы так замечательно говорили о старых временах, и… спасибо большое за твое обещание помочь.
– Поверь, я тоже испытал самое настоящее наслаждение. Не могу ничего обещать, Сахарная Энн, но я поговорю с шефом завтра же днем, если у меня появится шанс, или сразу с утра в понедельник, это уж точно.
– Спасибо тебе. – Сахарная Энн встала на цыпочки и поцеловала Джеймса в щеку.
Подтолкнув лейтенанта раз-другой локтем, Уэбб наконец пододвинул его к двери. Когда он обернулся, чтобы посмотреть на Сахарную Энн, ее глаза горели огнем. То, как вздернулся ее подбородок, как кулаки уперлись в бедра, как натянулся зеленый шелк платья на груди, мгновенно распалило его. Прежде чем Уэбб понял, что делает, он схватил ее и поцеловал.
Проклятие, но она хорошо чувствовала себя в его объятиях. Ее губы оказались мягкими, когда она дышала ему в лицо. Мягкие, теплые и приятные.
– Сладкая, как сахар, – бормотал он, крепче прижимая ее к себе, потом снова поцеловал.
Сначала она поцеловала его в ответ с тихим, мурлыкающим стоном, потом он почувствовал, как ее тело напряглось. Поколебавшись секунду, она принялась вырываться, сопротивляясь и шипя, как пума, пойманная в сети.
– Да как ты смеешь! – завизжала Сахарная Энн и тут же, вырвавшись, отвесила ему пощечину, да такую, что свет померк у него в глазах.
Уэбб был ошеломлен всем произошедшим.
– Что ты делаешь? Почему?
– Потому что… потому что… – бормотала она. – Ты поцеловал меня!
– Черт побери, ну да. И ты тоже меня поцеловала.
– Я не делала этого, сэр, и впредь не собираюсь. Я уважаемая вдова в трауре!
Услышав подобное заявление, Уэбб не мог удержаться и фыркнул.
Сахарная Энн уперла кулаки в бедра и подняла подбородок как можно выше.
– Что именно означает этот невежливый звук?
И тут он чуть не выложил ей начистоту, что она такая же вдова, Как он койот с бельмом на глазу. Однако лишь сказал:
– Я не знаю, о чем ты говоришь.
– О том неприличном звуке, вот о чем. Ты сомневаешься в моих словах, Уэбб Маккуиллан?
– Я ни в чем не сомневаюсь, Сахарная Энн, но ты весь вечер строила глазки Ярборо, а теперь вдруг стала такой ханжой. Это странно.
– Ничего подобного! Ничего я такого не делала! Джеймс – мой старый и добрый друг.
– Поэтому ты поцеловала его?
– Я его не целовала.
Уэбб сложил руки на груди.
– А я говорю – целовала, а потом поцеловала меня. Думаю, если спросить самого Джеймса, он тоже сказал бы, что ты его поцеловала.
– Клюнуть в щеку старого друга – это вовсе не значит…
– Что – не значит?
Черт побери, будь он проклят, если не схватит ее и не поцелует еще раз!
Уэбб тут же исполнил свое желание, и она снова вздохнула с наслаждением прямо возле его губ.
Долго, очень долго Сахарная Энн не отталкивала его, потом хриплым голосом пробормотала:
– Никогда больше не делай этого, Уэбб. Ты меня слышишь?
– Я слышу тебя, – сказал он и снова поцеловал ее.
Целовать ее – вот самое первое в длинном списке того, чего ему нельзя в этой жизни, но он ничего не мог с собой поделать. Несмотря на все его рассуждения, она была для него наркотиком, а ее рот стал чем-то вроде опиумного притона.
– Пожалуйста, – шептала она ему. – Пожалуйста.
– Пожалуйста – что, дорогая?..
– Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не теперь. Я не могу…
Она тихо застонала. Он поцеловал ее в нос и отпустил, а когда услышал шелест ее юбок на лестнице, то открыл переднюю дверь и вышел на веранду.
Уэбб зажег сигару и отправил облако дыма к луне, кляня себя последними словами. Она никакая не вдова, у этой женщины есть муж – жалкий сукин сын, которого он найдет и посадит в тюрьму. Вряд ли Сахарная Энн обрадуется, когда выяснит, что он использовал ее. Ну и пусть, от нее требуется только, чтобы она притащила его прямиком к Херндону.
Ко всему прочему Уэбб никогда не развлекался с замужней женщиной. Никогда в жизни.
Проклятие! Так вести себя может только глупый, безмозглый осел. Он не собирался иметь никаких дел с Сахарной Энн, и это последний раз, когда он прикоснулся к ней.
Все еще ошеломленная произошедшим, Сахарная Энн упала в постель и, лежа на спине, смотрела в потолок. Мысли жужжали в ее голове, словно рой москитов.
Что с ней такое случилось, почему она, замужняя женщина, поцеловала Уэбба, как легкомысленная девица?
Но, Боже, Боже! Она никогда не испытывала более восхитительного состояния. Сахарная Энн прикоснулась к своим губам, вспоминая чувство, возникшее в самых глубинах, когда она прижалась к нему, и в ее груди снова закололо.
Ее глаза расширились, она глубоко вздохнула, спрашивая себя, что происходит с ее телом. Теперь она заподозрила, что именно это и расхваливали поэты, сочиняя про Ромео и Джульетту. Они тоже вели себя глупо, как самые последние дураки.
Ни грубые поцелуи Эдварда, ни какая-либо другая форма близости никогда не доводили ее до подобного состояния. Ей не нравилась близость с Эдвардом, которую она обязана была выносить в тех редких случаях, когда он требовал своего. По правде сказать, от этого мурашки бегали по коже, но никакого приятного покалывания, даже в их брачную ночь. Тогда он назвал ее холодной сукой и грубо взял, несмотря на протесты.
Сахарная Энн даже обрадовалась, когда он перестал приходить к ней в постель после первого года их так называемого брака. Она устала притворяться, устала чувствовать себя неполноценной, слушая его бесконечную критику в постели; в конце концов она стала подозревать, что он нашел себе любовницу, и позже это подтвердилось: у Эдварда была целая вереница женщин. Она не обращала внимания на его приключения, считая виноватой себя, полагая, что все это происходит из-за того, что она не слишком-то хороша в постели.
Теперь у нее возникла другая причина презирать Эдварда Херндона. Сахарная Энн начала понимать, что она никакая не «холодная сука». Может, это Эдварду, а не ей, недоставало огня – ведь когда Уэбб поцеловал ее, она вспыхнула, словно сухая трава.
Какое неподходящее время для всего этого! Ее жизнь и без того слишком сложна, чтобы она могла позволить себе отвлечься от самого главного и уйти в сторону. Ей надо разобраться с Фицуорреном и продолжать начатые дела, а ее главная цель – найти Эдварда, вернуть свое наследство и все то, что он украл у людей, которых обманул, а также вернуть свое доброе имя.
Внезапно ей вспомнилось, каково это – оказаться в объятиях Уэбба, и она едва не задохнулась от нахлынувших ощущений, снова почувствовав, как его теплое тело всеми выпуклостями вдавилось в ее тело и она ощутила интимные места…
Сахарная Энн потерла рукой там, где огонь жег сильнее всего, стараясь подавить возникшую боль, но в результате распалилась еще сильнее. Отдернув руку, она вскочила и принялась раздеваться, собираясь лечь спать, однако новые чувства, разбуженные Уэббом, по-прежнему будоражили ее.
Уэбб.
Остановившись, она вздохнула, прижала к себе длинную ночную рубашку, и тут ее воображение совершило дикую выходку. Она почти явственно ощутила, как его усы щекочут ее…
Собрав все силы, она одернула себя. Нет. По дюжине самых разных причин она сейчас не может позволить себе романтического увлечения. Совершенно точно не может.
Глава 10
Незадолго до начала воскресной службы Дональд остановил перед церковью экипаж с четырьмя пассажирами. Капитан и мистер Андервуд вышли первыми, потом повернулись, чтобы помочь дамам. Флора не хотела ехать, уверяя, что должна остаться с Тристой, но день выдался настолько великолепный, что Сахарная Энн настояла на ее поездке.
– Мы отлучимся ненадолго, – уговаривала Сахарная Энн. – Вам полезен свежий воздух и перемена обстановки. Фиби и Мэри позаботятся о Тристе, пока нас не будет. Наденьте свою самую симпатичную шляпку и поехали.
Сахарная Энн не рассчитывала, что шляпка Флоры будет такого кричащего оттенка и на ней окажется столько ярких лент, перьев и плодов. Эта шляпка совершенно не подходила к дорогому платью, которое она надела, – бархатному, с атласной отделкой. На улице, в резком свете, румянец на щеках Флоры, казалось, запылал еще ярче на фоне бледного напудренного лица.
Прежде Сахарная Энн могла бы обеспокоиться, что ее заметят в обществе столь вульгарного вида женщины, но за прошлые несколько месяцев она изменила свое отношение ко многим вещам. В любом случае она никогда не покинет своих друзей по таким ничтожным причинам, как мода, внешний вид или мнение окружающих.
Сахарная Энн пристально наблюдала за бывшей подругой, которая стояла на лужайке в обществе элегантно одетых людей. Люси смотрела на вновь прибывших, не скрывая удивления. По правде говоря, все собравшиеся перед церковью разглядывали их, а точнее, Флору.
Никто не улыбнулся. Никто не кивнул. Никто не подошел сказать доброе слово или поприветствовать по-христиански. Несколько прихожан поспешили войти внутрь; другие остались стоять, будто соляные столбы, выпучив глаза и открыв рот, как испанская макрель на рыбном рынке.
Услышав частое сбивчивое дыхание, Сахарная Энн посмотрела на Флору. Накрашенный рот был твердо сжат, подбородок вздернут, но в глазах блестели слезы, когда она прижимала к груди потертую Библию.
– Что-то мне нехорошо, дорогуша, – прошептала Флора. – Пускай Дональд отвезет меня домой.
Сахарная Энн кипела от гнева, стоя перед церковью с великолепными витражами, на которую, как подсказывала память, дедушка Джейкоб пожертвовал достаточно много денег, вложив их в строительство прекрасного сооружения из камня, в его отделку и в высокую колокольню. Здесь венчались родители Сахарной Энн, и ее тоже крестили в этой церкви.
Но если даже отодвинуть в сторону все это, то церковь – это дом Господа. Сахарная Энн имеет право войти в нее с Флорой или с компанией беззубых моряков с причала точно так же, как любой ханжа или педант, стоящий поблизости и глазеющий на них!
– Дорогая моя! – ободрила Сахарная Энн. – Я уверена, вам станет гораздо лучше, как только мы войдем внутрь.
Уэбб тут же улыбнулся Флоре и предложил ей руку.
– Я буду польщен, мисс, если вы позволите мне проводить вас внутрь.
Сахарная Энн взяла под руку мистера Андервуда, и они вчетвером зашагали к святому месту.
Когда они проходили мимо Люси Маллой Тикнор, Сахарная Энн не отказала себе в удовольствии и ослепительно улыбнулась ей.
– Доброе утро, Люси. Как восхитительно увидеть тебя здесь, моя дорогая подруга. Я жду с нетерпением, когда мы с тобой пойдем в оперу. Мне так приятно, что ты меня пригласила. Заверни к кузине Тристе во вторник, и мы все спланируем.
Продолжая улыбаться онемевшей Люси, Сахарная Энн помахала ей рукой и двинулась дальше. Под взглядами потрясенных прихожан Уэбб провел их в переднюю часть храма.
Сахарная Энн никогда бы не подумала, что кричащая шляпка и броское платье, не важно, насколько они безвкусные, способны вызвать такое волнение окружающих. По правде сказать, с точки зрения самой Сахарной Энн, Флора со своими щедро нарумяненными щеками и начерненными бровями больше подходила для сцены, чем для переднего ряда скамеек в церкви. Но эти люди, должно быть, живут ужасно унылой жизнью, если безвкусная одежда и румяна заставили их так переживать. К тому же Сахарная Энн подозревала, что из всех людей в этой прекрасной церкви у Флоры самое большое, самое любящее сердце.
Когда проповедь закончилась и отзвучал церковный гимн, Сахарная Энн подумала, что им надо поскорее уйти отсюда, и поклялась никогда больше не переступать порог этой церкви.
К сожалению, поскольку они сидели в первых рядах, им пришлось ждать, пока выйдут те, кто находился за ними, и Сахарная Энн принялась оглядывать прихожан, столпившихся в проходе. Одна седовласая матрона, высокая, представительная, поджав губы, презрительно уставилась на Сахарную Энн; затем вдруг ее лицо превратилось в сплошную сладость и она сказала:
– Простите меня, дорогая. Вы показались мне такой знакомой, вот я и пыталась вспомнить, где мы встречались. Вы ведь внучка Маделайн Спайсер, не так ли?
– Да, я Сахарная Энн Спайсер. Мне жаль, миссис…
– Садерн. Миссис Эммет Садерн. Ваша бабушка, упокой Господь ее душу, была моей самой дорогой подругой. Я не видела вас много лет, должно быть, пятнадцать, а то и больше, не сразу вспомнила, когда заметила это задиристое выражение на вашем лице. Ты, детка, называла меня тетей Гагги, когда была совсем ребенком.
– В самом деле?
Миссис Садерн засмеялась.
– Да. Меня крестили как Габриэль, Маделайн называла меня Гэбби, а ты переделала мое имя в Гагги, когда была совсем малышкой.
Воспоминания, промелькнувшие в голове Сахарной Энн, понемногу стали оформляться в более четкие видения. Она вспомнила, как ходила с бабушкой на чай в огромный дом на Бродвее, больше походивший на самый настоящий замок, вспомнила красивую смеющуюся женщину, обнимавшую ее, от которой пахло сиренью и которая кормила ее пирогами с земляникой.
– Тетя Гагги! – Просияв, она обвила руками шею миссис Садерн. – Как я рада вас видеть!
Вспомнив, что стоящие кругом люди вряд ли могут понять причину ее слишком эмоционального поведения, Сахарная Энн слегка отодвинулась от почтенной дамы.
– О, миссис Садерн, простите. Я не хотела устраивать сцену у всех на виду.
– Ничего подобного, моя дорогая. Я просто в восхищении от того, что встретила тебя после стольких лет, и вижу, какой красивой женщиной ты стала. Маделайн гордилась бы тобой. – Миссис Садерн оглядела спутников Сахарной Энн. – Однако я не думаю, что знакома с твоими друзьями.
Сахарная Энн представила Флору, Уэбба и мистера Андервуда миссис Эммет Садерн – одной из гранд-дам галвестонского общества. Это было видно хотя бы по тому, что никто не мог бы более грациозно поздороваться со всеми, включая Флору.
Ослепительно улыбаясь, матрона сказала:
– Миссис Лэм, какая яркая, веселая шляпка.
Лицо Флоры засветилось от счастья.
Миссис Садерн взяла Сахарную Энн под руку.
– Ну, моя дорогая, пойдем со мной, отведем душу за все эти годы. Я читала, что твой дедушка скончался несколько лет назад…
Сахарная Энн была слишком занята разговором и только теперь заметила удивленные лица прихожан, которые исподтишка следили за ними.
Когда они вышли из церкви, миссис Садерн сказала:
– Возможно, нам и целого дня не хватит, чтобы наговориться. Приезжай ко мне завтра утром, тогда у нас будет достаточно времени. Я заставлю повара испечь земляничные пироги.
Сахарная Энн улыбнулась:
– Приеду обязательно, миссис Садерн.
– Нет, не называй меня так. – Матрона с нежностью поцеловала Сахарную Энн. – Для тебя я по-прежнему тетя Гагги. Приезжай в десять и не опаздывай. – Повернувшись к Флоре, она улыбнулась: – Я рада познакомиться с вами, миссис Лэм, и настаиваю, чтобы вы сказали мне имя вашей модистки. – Потом она кивнула Уэббу Маккуиллану и Престону Андервуду. – Может быть, вы, дамы, и вы, господа, пожалуете ко мне на обед как-нибудь вечером на этой неделе, допустим, во вторник. Мы можем решить это завтра, Сахарная Энн. – Седая леди грациозно вошла в свой экипаж и помахала на прощание рукой.
Собрав все силы, призвав на помощь всю свою воспитанность, Сахарная Энн сдержалась, чтобы не обернуться и не показать язык надменным лицемерам. Вместо этого она взяла Флору под руку и улыбнулась:
– Надеюсь, теперь вы не жалеете, что поехали. Разве служба не была восхитительной?
Сахарная Энн доедала последнюю ложку шоколадного бланманже, когда Фиби, вперевалку войдя в столовую, объявила:
– Мисс, к вам пришла леди, она спрашивает вас. Говорит, что ее зовут… – Фиби потопталась на месте. – Я забыла ее имя, но думаю, это что-то вроде часов.
– Часов? – Сахарная Энн порылась в памяти. – Часы? Я не знаю никого с похожим именем. Но может быть, ее зовут Тикнор?
– Тикнор. Вот именно, Тикнор! – радостно воскликнула Фиби. – Симпатичная леди с белокурыми волосами. Я сказала ей, что вы едите свой воскресный обед, а она сказала, что подождет.
– Ленч, Фиби. Еда в полдень называется ленч.
– Да, мэм. И… она ждет на веранде.
– На веранде? Фиби, ты должна…
Сахарная Энн посмотрела на опухшее, грустное лицо Фиби и вдруг замолчала. После отвратительного поведения в день их встречи Люси не заслуживает вежливого обращения.
– Спасибо, Фиби, – наконец сказала она и направилась к поджидавшей ее миссис Тикнор.
– Да, я вас слушаю, – произнесла Сахарная Энн надменным тоном.
Люси заломила руки; вид у нее был очень неважный.
– О, Сахарная Энн, неужели ты никогда не сможешь меня простить? – воскликнула она вместо приветствия.
– За что простить?
– За тот скандальный, жестокий… снобизм. Я больше думала о соблюдении приличий, а не о дружбе. Когда я увидела, как ведет себя миссис Садерн, то сразу подумала о своем собственном поведении, а когда рассказала отцу о том инциденте… я боялась, что у него будет новый приступ. «Благодаря Богу и семейству Спайсеров ты сыта и одета, Люсиль Маллой!» – кричал он. Конечно, он еще плохо говорит, но это и так было ясно – отец называет меня Люсиль, только когда ужасно сердится. О, Сахарная Энн, какая же я высокомерная дура! – Громко рыдая, Люси упала в объятия Сахарной Энн.
– Ш-ш, не надо, перестань. Пойдем лучше в дом. Ты завтракала?
Люси отрицательно покачала головой:
– Не смогла съесть ни кусочка. Я просто обезумела. Пожалуйста, скажи мне, что ты меня прощаешь. Пожалуйста.
– О, наши блаженные дни! Конечно, Люси, я прощаю тебя. А теперь пусти, не то ты открутишь мне руку. У нас на десерт бланманже, шоколадное, надеюсь, ты не возражаешь?
– Шоколадное? – Люси приложила к глазам кружевной платочек. – Разве что немного попробую.
Сахарная Энн улыбнулась: все-таки их дружба не осталась в далеком прошлом.
* * *
Уэбб, облокотившись на перила веранды, курил сигару. Поскольку он уже вполне достаточно оправился от своей раны, чтобы надеть штаны, Сахарная Энн выпроваживала его дымить на свежий воздух, против чего он ничуть не возражал, так как это позволяло ему держаться подальше от остальной части безумного сборища, обитавшего в доме, и прежде всего от самой Сахарной Энн. Когда она и ее высокомерная подруга помирились, Люси сказала, что ее отец, судья, заставит кое-кого из близких друзей вмешаться и решить проблему с Фицуорреном. С тех пор как Люси уехала, Сахарная Энн мелькала по дому, будто слепень, который ищет место, где бы приземлиться, и так же постоянно жужжала при этом.
Уэбб уже не так безмятежно мог наслаждаться жареной уткой с клецками из-за вносимой ею в его жизнь суеты.
Черт побери, если бы только знать, что это за женщина на самом деле! Не будь Уэбб уверен, что они с мужем надули кучу инвесторов в Чикаго, он поклялся бы, что она слишком наивна для такого дела. Похоже, она даже не имела понятия о том, что кузина и ее подруга – пара старых шлюх, хотя каждый в городе знал об этом.
