Текст книги "Храбрая леди"

Автор книги: Джен Хадсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Глава 18

Вилли и Флора вбежали в столовую; Триста, опираясь на палку, шла сзади. Мэри и Дональд подоспели с другой стороны.

– Что это? – вскрикнула Сахарная Энн, пытаясь подняться с пола, в то время как волосатое чудовище облизывало ей лицо.

– Похоже на собаку, – задумчиво произнес Дональд. – Но только очень грязную.

– О-ох, – простонал Вилли, выпучив глаза. – Вот это трюк, старый черт. Теперь тебе конец.

– Конец? – удивилась Триста. – Ты что-то знаешь об этом существе, Вилли?

С видом робкого ягненка мальчик признался:

– Ну… он шел за мной до самого дома – наверное, потерялся на пожаре. Вот я и подумал, что было бы жестоко с моей стороны прогнать беднягу. Вы только посмотрите в эти глаза. Разве они не жалкие и грустные?

– Нисколько, – сказала Сахарная Энн. Она все еще лежала на полу, а огромная грязная собака нависла над ней. – От нее подозрительно пахнет ветчиной.

– Вилли! – закричала Триста и, заглянув в буфет, обнаружила там полный разгром. – Этот пес сожрал всю ветчину!

– Да, мэм, я вижу. По-моему, он сильно проголодался.

– Может, кто-то наконец заберет его от меня? – Сахарная Энн отвернулась, чтобы ее губы оказались подальше от настырного горячего языка, облизывавшего ей лицо.

– Думаю, просто вы ему понравились, мэм. – Вилли схватил собаку за загривок и оттащил в сторону. – Он нежный и послушный, как овечка.

– Вот только вдвое больше обычной собаки. – Сахарная Энн, охая, поднялась на ноги и принялась отряхивать одежду. – Почему ты привел его в дом, Вилли, да еще такого грязного?

– Я не приводил, я оставил его в прачечной. Думаю, он соскучился один, бедняга. – Наивность на лице Вилли в этот момент могла бы сравниться только с ангельской.

– Соскучился? – возмутилась Мэри. – Учуял запах моей ветчины, ты имеешь в виду? Вы только посмотрите, что он натворил. Немедленно убери это грязное существо из дома!

– Разве мы не можем держать его у себя, мэм? – Вилли с мольбой посмотрел на Тристу. – Ну хотя бы пока не найдем его хозяина. Должно быть, того, кто найдет такую прекрасную собаку, ждет большое вознаграждение. Ну пожалуйста… – Вилли казался совершенно несчастным. – Он теперь такой же сирота, как я.

Триста вздохнула:

– Забирай его и помой немедленно, а потом мы решим, что с ним делать.

– С какой собакой? – раздался от двери голос Уэбба.

– Вон с той. – Флора указала на здоровенного пса, в то время как Вилли обнял его за шею.

– Просто красавец, – отметил Уэбб, наблюдая, как пес облизывает лицо Вилли. – Но только очень уж грязный.

– Давай выводи его во двор, найди бадью и в ней помой, – скомандовал Дональд.

Уэбб подмигнул Сахарной Энн.

– Он может помыть его в бадье у меня в комнате.

– Ни в коем случае! – запротестовала Триста. – Я привезла ее с собой из Сан-Франциско и заплатила за нее… впрочем, не важно. Возьми какую-нибудь в прачечной, Вилли, и не приводи его сюда больше.

Довольно ухмыляясь, Вилли потащил косматого великана из комнаты.

– Только посмотрите на этот беспорядок, – проворчала Мэри. – Держу пари, теперь вы оба остались голодными.

– Да, мэм, – согласился Уэбб. – Я пропустил завтрак.

– И ленч, – добавила Сахарная Энн, заглядывая в буфет в поисках чего-нибудь съестного.

– У меня есть остатки вчерашнего цыпленка, – сжалилась Мэри, – и немного пудинга с персиками. Садитесь, сейчас я вас покормлю. О'Тул, ты бы лучше отправлялся, если вправду собираешься отвезти одежду, которую мы собрали, в церковь. Да не забудь захватить пирог и коробку бутербродов мистеру Андервуду.

Дональд кивнул и поспешил исполнить указания Мэри, а тем временем Уэбб выдвинул стул для Сахарной Энн.

– Спасибо, – сказала она, садясь. – Ты хорошо спал?

– Как убитый.

Флора громко фыркнула, потом закашлялась. Триста крепко взяла ее за руку.

– Нам придется что-то попросить от простуды у доктора Айкена. А пока давайте вернемся к нашим делам.

Сахарная Энн прикусила губу и сидела, опустив глаза, пока дамы не вышли из столовой.

– Думаю, они слышали, – прошептала она.

– Ничего удивительного. Ты визжала, как молодой поросенок, которого режут.

– Грубиян! – Она шлепнула его салфеткой. – Чрезвычайно невежливо с твоей стороны упоминать об этом. Ты ведь тоже не молчал.

Уэбб усмехнулся, поймал ее руку и поцеловал.

– В следующий раз я постараюсь вести себя потише.

От этой мысли у нее потеплело на душе. Следующий раз! В то утро она ничего не загадывала, зная, что скоро уедет в Новый Орлеан. Уэбб – рейнджер штата Техас, и он не останется в Галвестоне заниматься бизнесом Тристы. Он дал ясно понять, что это просто временное дело. Она должна отправляться своей дорогой, а он – своей, и тогда у них обоих не будет никаких проблем.

Но она вряд ли уедет в Новый Орлеан до понедельника или даже до вторника – все зависит от поезда и наличия свободных мест. До понедельника еще два дня.

Два дня. Или по крайней мере полтора. Зато целых две ночи.

Она расправила салфетку на коленях и улыбнулась.

Позднее в тот же день, когда все занимались своими делами, Сахарная Энн постучала в дверь Тристы.

– Войдите.

Толкнув дверь и обнаружив Тристу в кровати, Сахарная Энн сказала:

– Надеюсь, я не потревожила тебя?

– Нет-нет, детка. Входи. Просто я решила немного отдохнуть: старые кости отказываются выносить длинные ночи с такой легкостью, как прежде. Посиди со мной. – Она похлопала рукой по постели. – Как наш новорожденный?

– Кажется, прекрасно, хотя я мало что смыслю в младенцах. Он почти все время спит и уморительно корчит рожицы. Думаю, из Фиби получится хорошая мать. Что касается миссис Тэрнипсид, она просто сокровище. Оказывается, у нее было три сына. Мужа и двух старших сыновей она потеряла на войне, а младший погиб на грузовом судне четыре года назад. Теперь она осталась одна. Я так рада, что она нянчит младенца. Фиби ее просто обожает.

– Я так и думала. Фиби необходимо материнское руководство.

Теребя выбившуюся из одеяла нитку, Сахарная Энн изложила то, за чем пришла.

– Я не решалась уехать, пока ты не поправишься, но, думаю, теперь ты хорошо себя чувствуешь, и…

– Ты по-прежнему хочешь найти Эдварда Херндона?

– Да.

– Есть ли какая-то возможность… могу ли я тебя отговорить? Я буду просто счастлива нанять армию превосходных адвокатов и детективов, чтобы разобраться во всем этом безобразии; тогда тебе не придется больше встречаться с этим жуликом…

Сахарная Энн благодарно поцеловала руку Тристы.

– Я знаю, ты это сделаешь, но, дорогая, я хочу сама разобраться с ним. Я поклялась выследить его и заставить заплатить за все, что он сделал. Мне только нужна твоя помощь, мне нужны деньги на поиск Эдварда, так как это может оказаться дорогим удовольствием.

– Меня не волнуют расходы, только твое счастье и твоя безопасность. Ехать в Новый Орлеан – предел безумия. Я буду беспокоиться все время, пока тебя не будет.

Сахарная Энн улыбнулась:

– Ты забываешь, теперь я стала опытным стрелком. Ничего со мной не случится.

Триста вздохнула:

– Ах эта безоглядная уверенность молодости! Значит, я никак не смогу тебя отговорить?

Сахарная Энн покачала головой:

– Это очень важно для меня, для моего чувства собственного достоинства. Я должнасделать это.

– Что ж, будь по-твоему! Я дам тебе денег столько, сколько надо для твоего предприятия, если ты мне пообещаешь одну вещь.

Сахарная Энн кивнула:

– Конечно. И что же это?

– Обещай мне, что ты все расскажешь капитану и позволишь ему сопровождать тебя в Новый Орлеан.

– О, дорогая, я не могу! Он…

– Ты обещала, – спокойно напомнила Триста.

Сахарная Энн грустно вздохнула. Все усложнялось невероятно – она ведь до сих пор лгала ему. Мало того, что ее муж жив, но он еще и самый обычный вор! Как рассказать это все Уэббу?

– Капитан Маккуиллан – хороший человек, Сахарная Энн; я знала на своем веку достаточно мужчин, чтобы отделить зерна от плевел. Я бы вручила ему свою судьбу не раздумывая.

– Ты вручала свое благосостояние Ричарду Фицуоррену, между прочим. Я не способна доверять мужчинам с такой легкостью.

– Но я никогда и не доверяла Ричарду Фицуоррену. Огастус Кинкейд всегда вел мои дела, но он решил уйти на покой, а Фицуоррен купил его практику. Мне никогда не нравился этот змееныш. Я собиралась забрать у него свои бумаги и передать в другое место, о чем сама ему сказала. Именно поэтому он пробрался в дом и ударил меня по голове. Он хотел заполучить все! Но Уэбб Маккуиллан – другая порода, я доверила бы ему управлять не только своим состоянием, но и своей жизнью. Расскажи ему все, разреши поехать с тобой и положись на его силу.

– Хорошо, я подумаю.

Сахарная Энн размышляла целый час. Она даже вышла погулять и дошла до края разрушенной части города, но тут ей пришлось остановиться.

Как ужасно – огонь все опустошил. Люди бродили по развалинам, пытаясь спасти хотя бы частицу своей прошлой жизни. Одна женщина плакала, найдя фарфоровую голову любимой куклы своего ребенка, валявшуюся среди обугленных остатков дома. Туловище куклы сгорело в огне, но голова с накрашенным личиком осталась. Муж обнимал ее, а женщина безутешно рыдала.

Сахарная Энн невольно вздохнула. А ее кто-нибудь так обнимал хоть когда-нибудь? Уэбб? Но стал бы он обнимать ее и успокаивать в горестные минуты жизни?

Ее воображение внезапно разыгралось. Да, она могла представить себе, как его сильные руки обнимают ее, защищая и утешая. Но с этим видением пришло и сладостно-горькое осознание: между ним стоит так много всего несказанного, нерешенного.

Хотела бы она, чтобы их отношения превратились во что-то более длительное? Действительно ли она готова согласиться вверить себя заботам мужчины? Вопросы, вопросы… Конечно, когда-то на них придется дать ответ, но сначала она должна найти Эдварда.

Ночью, когда все легли спать и в доме раздавались лишь слабые скрипы половиц да потрескивание стен, Сахарная Энн приоткрыла дверь и выглянула в холл.

Удовлетворенная тем, что может проскользнуть никем не замеченной, она на цыпочках прошла к комнате Уэбба. Как раз в тот миг, когда она собралась дотянуться до дверной ручки, дверь медленно приоткрылась, и Уэбб выскользнул через щелку, как кот.

От неожиданности она едва не вскрикнула, но тут же зажала рот рукой.

– Кажется, мы одинаково думаем, – прошептал он. – В твою комнату или в мою?

– Твоя ближе.

Уэбб придержал дверь, и она прокралась внутрь. Как только дверь за ними закрылась, они обнялись и поцеловались.

– Мне хотелось сделать это еще несколько часов назад, – признался Он, водя губами по ее губам. – Я едва мог есть за ужином, так хотелось утащить тебя под стол и заняться с тобой любовью.

Она захихикала.

– Под столом? Какой стыд.

– Что я мог поделать, если ты трогала мою ногу своей ногой, пока все ели рыбу?

Сахарная Энн вытаращила глаза.

– Трогала твою ногу? Это, должно быть, новая собака Вилли или миссис Тэрнипсид, а вовсе не моя нога, нет. Я не совершила бы за обеденным столом подобную непристойность.

– Не твоя? Тогда кто…

Сахарная Энн засмеялась и снова поцеловала Уэбба. Она обожала его целовать, о чем прямо и заявила:

– Твои усы такие смешные. Они на вид жесткие, а на самом деле мягкие. – Она погладила темные волосы над его верхней губой.

Прежде чем Сахарная Энн сообразила, в чем дело, она оказалась в постели. На сей раз они занимались любовью без спешки, не так неистово, но зато страстно.

О, как ей нравилось чувствовать его в себе, переплетаться своим языком с его языком, прижиматься к его телу, чувствовать, как его пальцы кружат по ее груди. Замечательно. Потрясающе.

Огонь разгорался.

Они двигались энергичнее и энергичнее, пока она не воспарила выше облаков и выше луны.

Когда все закончилось, Сахарная Энн вздохнула и тесно прижалась к Уэббу.

– Я никогда не смогу привыкнуть к этому, – пробормотала она, рисуя пальцем круги у него на груди.

– Я тоже не смогу.

– Но на самом деле я пришла сюда не за этим.

Он усмехнулся:

– Разве нет?

– Я… я хочу тебя кое о чем спросить и кое-что рассказать, но не знаю, как начать.

Уэбб сел, подложив под спину пару подушек, и, притянув ее к себе, уткнулся подбородком ей в макушку.

– Начало очень серьезное.

– Да. – Она снова глубоко вздохнула и наконец решилась: – Я замужем. Это значит, что я не вдова. У меня есть муж.

Она почувствовала, как Уэбб сглотнул.

– Понимаю. – Он снова сглотнул. – И где же твой муж?

– По последним сведениям, он в Новом Орлеане.

– В Новом Орлеане? – переспросил рейнджер спокойным голосом, который совершенно не вязался с реакцией его тела. Ее рука, упиравшаяся ему в грудь, ощутила, как бешено забилось его сердце.

«О Боже, – подумала она, – должно быть, мои слова его ужасно растревожили». Но ей ничего не оставалось делать, как только продолжить:

– Да. Я должна поехать туда и найти его.

Он еще раз сглотнул.

– Так-так, понимаю…

Она в отчаянии вскочила и резко повернулась к нему.

– Нет, ты не понимаешь. Ты ничего не понимаешь. Быть замужем за ним – это ужас. Ужас и оскорбление! Он – грязный вонючий лгун и вор, он жалкий негодяй, самое мерзкое ничтожество на земле. Я собираюсь в Новый Орлеан, чтобы найти его, и там мне, вероятно, придется его застрелить. Ты поедешь со мной?

Глава 19

Уэбб был настолько ошеломлен, что не мог произнести ни слова. Сахарная Энн заставляла его все больше и больше нервничать. С одной стороны, он хотел крепко обнять ее, а потом плясать в кровати. То, чего он хотел, ради чего оставил работу, о чем мечтал, наконец свалилось ему прямо в руки.

Эдвард Херндон в Новом Орлеане.

Боже, Боже! Новый Орлеан!

Он почти у цели – осталось протянуть руку и схватить награду, но ее откровенность поставила его в весьма затруднительное положение. Капитан всегда знал, что она замужем, безусловно. Разве он не мучился этим все время, пока жаждал ее? Разве не это съедало его живьем? Но он также знал, что Херндон – вор, сукин сын, и успокаивал себя этим.

Проблема заключалась в том, что Сахарная Энн доверилась ему и собиралась открыть все; от этого он чувствовал себя низким подлецом.

– Ну? – нетерпеливо сказала она.

– Что – ну?

Сахарная Энн преувеличенно громко вздохнула и закатила глаза.

– О небо! Уэбб Маккуиллан, разве ты не слышал, что я тебе сказала? Ты не хочешь это обсудить? Тебя не волнует остальная часть дела?

– Я отлично все слышал. – Он с трудом проглотил комок, застрявший в горле, такой большой, что и лошадь задохнулась бы. – Может быть, тебе не стоит рассказывать остальное?

– Нет уж, раз я начала, то намерена закончить. Уэбб, ты, наверное, на меня сердишься – в конце концов я лгала тебе и сделала участником… адюльтера. Ты человек чести; я знала это и раньше, до того как Триста прочитала мне об этом целую лекцию, но, если честно, я больше ему не жена. Разве он не убежал со своей любовницей? Разве не она носит мои драгоценности и тратит мое наследство? Наш брак давно закончился, намного раньше, чем Эдвард удрал среди ночи, оставив меня с ужасной лихорадкой умирать и забрав все, что смог унести. Ты очень сердишься на меня?

– Нет, – сказал Уэбб, не в силах придумать ничего, чем можно было бы ее утешить.

– Однако ты потрясен, не так ли? Испытываешь отвращение. Хорошо, позволь мне сообщить тебе кое-что: я сама чувствую точно такое же отвращение. Я чувствую отвращение и ярость. Эдвард Херндон – вот имя отвратительного червя, который объявил меня воровкой и обманщицей. Я никогда не лгала раньше, ну, может быть, раз или два, по мелочам, только ради того, чтобы не задеть чьи-то чувства.

Сахарная Энн ужасно волновалась, и Уэбб видел, как нарастает ее возбуждение. Взяв ее руки в свои, он тихо прошептал:

– Успокойся, я вовсе не потрясен и не испытываю отвращения. Немного удивлен, может быть.

– Ха! Держу пари, ты врешь. Но я хочу объяснить.

– Не надо этого делать. – Он надеялся, что Сахарная Энн не затянет у него на шее веревку узлом покрепче.

– Нет, сделаю. Важно, чтобы ты понял, как мне нужна твоя помощь.

Больше он ничего не мог поделать, только слушать.

– Я собираюсь его застрелить.

Она говорила почти час. Большую часть из этого рассказа Уэбб уже знал, но не говорил ни да ни нет, пока она не закончила. К тому времени, когда Сахарная Энн подошла к концу истории, он не сомневался, что все это чистая правда. Она не имела никакого отношения к воровству, совершенному мужем, и была такой же жертвой, как и все остальные.

И еще она знала, где Херндон. Отчаянно ненавидя себя, Уэбб все же спросил:

– Ты говоришь, он в Новом Орлеане?

Сахарная Энн кивнула:

– По крайней мере был там несколько дней назад. Перед тем как уехать из Чикаго, я получила письмо.

– От него?

Она фыркнула:

– Как же. От монахини из «Отеля Дью» – так называется больница в Новом Орлеане. К ним попал мужчина с жуткой лихорадкой и без сознания. Чикагский адрес оказался единственным, что могло им помочь выяснить, кто он такой. Они не знали его имени, не знали, где он остановился в Новом Орлеане, вообще ничего; не знали даже моего имени и чей это адрес. Письмо адресовано «Тем, кого это касается». Описание мужчины в письме точно соответствует внешности Эдварда.

– Ты ответила на письмо?

– Чтобы предупредить мужа, когда он придет в себя, сообщить, что знаю, где он? Конечно, нет. Я не такая дура. Зато я горячо надеюсь, что он заразился от меня лихорадкой и слаб, как завшивевшая собака.

– Получается, на самом деле ты точно не знаешь, в больнице он сейчас или нет?

– Вряд ли он еще там. Но оттуда можно начать поиски.

– Скажи, почему ты не пошла в полицию с этими новостями? Копы лучше подготовлены для таких поисков, чем ты.

– Копы! – Она презрительно усмехнулась. – Эти идиоты уверены, что я замешана в краже. Даже пинкертоны думают, что я виновна. Все это сделало мою жизнь совершенно невыносимой, и пусть лучше они гниют в аду!

Уэбб вздрогнул, но решил удержаться от дальнейших советов.

– Я уезжаю в Новый Орлеан в понедельник, – сказала Сахарная Энн. – Хочу найти деньги, которые он украл, и проследить, чтобы каждый цент был возвращен законным владельцам. Ты поедешь со мной?

Мысли проносились в голове Уэбба с бешеной скоростью. Рассказать ей сейчас? И нужно ли вообще рассказывать? Черт, он просто не знал, как поступить. Он всегда держал свое слово, делал все, что обещал. Ко всему прочему Аманда собиралась явиться в город в понедельник за ответом.

Боже, какая неразбериха! Ему нужно время подумать. Сразу предусмотреть все для него труднее, чем верблюду пролезть сквозь игольное ушко.

– Ну? Ты поедешь со мной в Новый Орлеан в понедельник?

Он глубоко вздохнул:

– Может быть, мы могли бы поехать во вторник?

* * *

Чувствуя себя хуже крысы, в одиннадцать часов утра в понедельник Уэбб стоял возле дома миссис Гленн. Он все еще не знал, что делать. Нет, это не совсем точно. Он знал, что должен делать, и это причиняло ему жестокую душевную боль.

Они с Амандой были хорошими друзьями уже много лет. Когда пинкертоны выбились из сил, она, пользуясь своей репутацией, рекомендовала его в качестве человека, который за вознаграждение выяснит, где деньги. Другого такого шанса Уэббу не представится никогда в жизни, и Аманда это хорошо знала. Таким образом, она помогла ему осуществить его мечту. Уэбб дал ей, а через нее и агентству Пинкертона торжественное слово, что, как только выйдет на след Херндона или денег, немедленно сообщит им. Его слово что-то да значило – это договор, священный договор, мера его порядочности.

С другой стороны, он был совершенно уверен, что влюбился в Сахарную Энн по уши, всей душой. Если она узнает, что он в сговоре с пинкертонами, то страшно разозлится. Уэбб пытался придумать какой-то вариант, чтобы рассказать ей обо всем мягко, заставить понять, но он не был уверен, что такой вариант существует. Скорее он зальет ад ковшом воды, чем скажет ей правду, иначе недолго навсегда потерять то, что он искал все тридцать лет своей жизни.

Угораздило же его влюбиться именно сейчас.

Голова Уэбба Маккуиллана шла кругом от любви. Сахарная Энн означала для него весь мир. Он не представлял, что будет делать без нее, не мог даже подумать об этом и не покрыться потом от страха.

Оглядевшись вокруг и обнаружив, что никого из знакомых нет поблизости, Уэбб отодвинул щеколду на воротах и вошел. Аманда, должно быть, уже ждала его, поскольку, когда он дошел до подъезда, она приоткрыла дверь.

Уэбб снял шляпу и шагнул в дом.

Флора пыталась вывезти инвалидное кресло Тристы из дверей магазина дамских шляп миссис Котьер, когда увидела их. Дом миссис Гленн стоял на углу, и ей открывался прекрасный вид на парадный вход. Она чуть не споткнулась.

– Ты видела?

Триста в ответ только вздохнула.

– Видела? Ты видела капитана и актрису? Только подумай – они появились на публике!

– Флора, давай пойдем дальше, к Брауну, я хочу посмотреть детские перчатки.

– Перчатки? Да как ты можешь думать о перчатках, когда у капитана свидание с актрисой, прямо на улице, в тот самый момент, когда наша Сахарная Энн так в него влюбилась! Я немедленно перейду через дорогу и устрою ему выволочку! Я выдеру ему все волосы.

– Оставь, Флора.

– Оставить? Ну уж нет! Я просто в ярости. Наша Сахарная Энн – нежная, возвышенная молодая женщина: она не понимает, что такое мужчины, особенно красивые. Я говорила ей, что никогда нельзя доверять красивому мужчине, и как же я оказалась права! Брать к себе в постель Сахарную Энн по ночам и развлекаться с этой женщиной на стороне! Я…

– Флора, – сказала Триста тоном, который предупреждал о серьезности ее слов, – потише. Я уверена, у капитана найдется всему совершенно разумное объяснение. То, что у тебя был дурной опыт с несколькими красивыми мужчинами, не означает, что все они – негодяи.

– Да они просто самцы! Ты сама не веришь, что это невинная встреча, так что лучше говори правду.

Триста снова вздохнула:

– Я за презумпцию невиновности, но все-таки непременно поговорю с капитаном. Ты тем не менее не смей даже выдохнуть ни единого слова об этом Сахарной Энн.

Флора издала весьма неприличный звук и подтолкнула инвалидное кресло в сторону Стрэнда так быстро, что у Тристы волосы разлохматились от встречного ветра.

Вернувшись в контору после встречи с Амандой, Уэбб нашел записку от Тристы: старая дама хотела поговорить с ним немедленно. Странно. Они виделись за завтраком, и Триста не сказала ни слова. Уэбб тут же отправился домой.

Когда он вошел в спальню Тристы, пожилая дама сидела за столом.

– Мэм, что случилось? Надеюсь, это не касается…

– Капитан, я буду с вами откровенна. Каковы ваши намерения в отношении… Сахарной Энн?

– Прошу прощения?

– Сэр, я не вела жизнь затворницы, я не слепая и не глухая. Сахарная Энн не приучена к манерам похотливых мужчин, поэтому я не хотела бы, чтобы вы причинили ей какой-то вред.

Уэбб почувствовал, как лицо его покраснело.

– Да я скорее отрежу себе правую руку, чем причиню вред этой малышке, потому что я… влюблен в нее.

– Тогда, возможно, вы потрудитесь объяснить, что вы делали в доме миссис Гленн сегодня утром.

– Что я… делал?

– Мы с Флорой находились через дорогу от вас, в магазине дамских шляп, и видели, как очень красивая молодая женщина, актриса, я полагаю, вас поцеловала.

Уэбб засмеялся.

– Мэм, уверяю вас, все, что вы видели, совершенно невинно, я знаю Аманду много лет, с детства. Она мне как сестра. Могу поклясться на стопке Библий в милю высотой, что я никогда не прикасался к ней иначе, как к сестре, и на этот раз помогал ей решить ее личную проблему.

– Понимаю. Тогда, возможно, вы захотите пригласить эту Аманду на обед к нам, допустим, сегодня вечером?

Казалось, его живот ухнул вниз, прямо на ботинки.

– Разумеется, это чрезвычайно благородно с вашей стороны, но… она только что уехала, точнее, уже отъезжает. – Уэбб вынул часы и стал внимательно изучать циферблат.

– Вот как! Жаль, что у нас не будет возможности познакомиться с вашей… вашим другом.

В этот момент Уэбб походил на школьника. Миссис Ла Вин была хитрая старая штучка, она, конечно, догадалась: происходит нечто странное, но тем не менее лаяла не на то дерево.

– Капитан, я вручаю под вашу защиту мое самое большое сокровище. Если с Сахарной Энн что-то случится, вы потеряете больше, чем вашу правую руку. Надеюсь, я ясно выражаюсь?

– Да, мэм. Я бы сказал, яснее некуда. Поверьте мне, ее счастье и ее безопасность очень важны для меня. Я буду заботиться о ней, как только смогу.

Снизу до них донеслись громкие звуки, словно кто-то вопил и танцевал одновременно.

– Что там происходит? – спросила миссис Ла Вин.

– Похоже на голос Сахарной Энн. Сейчас пойду выясню. – Уэбб поднялся и поспешил вниз, где и увидел Сахарную Энн. Стоя в холле, она размахивала конвертом и вопила, как пьяный ковбой.

– Что здесь происходит? – с недоумением спросил он.

– Ты только посмотри! – Она прошелестела бумагой у него перед носом, потом бросилась к нему в объятия и засмеялась. – Посыльный принес только что.

Она так заразительно смеялась, что и он засмеялся за компанию с ней.

– На что я должен смотреть?

– Награда нашедшему деньги с ограбленного поезда. Такая огромная! Угадай, какая? У меня теперь пожизненное право пользоваться пульмановским вагоном первого класса. Я думаю, удача повернулась ко мне лицом Я сейчас же иду за билетом и собираю вещи для поездки в Новый Орлеан, прямо после того, как схожу в банк. Взгляни на чек. Как тебе цифра? Разве это не потрясающе? Теперь мне не надо занимать деньги у Тристы.

– Это действительно здорово, моя сладкая, но мне нужно…

Она остановилась и замерла.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что это великолепно, но мне нужно…

– Ты назвал меня «сладкая».

– Да, возможно, я так и сделал.

– Никто не называл меня «сладкая» много-много лет, с самого раннего детства, но мой отец называл меня именно так. Мне это нравится. – Она потерлась носом о его нос, потом подняла лицо для поцелуя.

Уэбб знал, что рано или поздно им придется поговорить серьезно, но от нее так сладко пахло гардениями… Губы Сахарной Энн ожидали поцелуя, и Уэбб решил, что, пожалуй, на этот раз предпочтет поцелуй разговору.

Во вторник днем все пошли их провожать, кроме Фиби, Тимми и миссис Тэрнипсид. Сахарная Энн попрощалась с ними перед тем, как уехать из дома. Она обняла Фиби и поцеловала Тимми в крошечный нос и пообещала привезти подарки, когда вернется.

– Тебе, может, какие-нибудь модные духи, – сказала она Фиби, – а тебе, юный мой приятель, игрушку. Клянусь, ты вырос на целый дюйм со вчерашнего вечера.

Миссис Тэрнипсид она шепнула:

– Я найду вам самый лучший и самый красивый стеклянный глаз в Новом Орлеане.

В ответ та засияла и моргнула своим единственным глазом.

– Теперь мне начинает казаться, что пожар, может быть, самое лучшее из случившегося со мной за много лет, – призналась миссис Тэрнипсид. – Это похоже на Божье благословение. А драгоценный крошка, – продолжила она, гладя младенца по голове, – внучек, которого у меня никогда не было.

Даже Вилли пришел на станцию, получив разрешение прогулять уроки по такому случаю. Спорт, его здоровенный пудель, ставший довольно красивым, после того как его вымыли и вычесали, тоже явился с ним, и мальчик крепко держал его за ошейник.

Флора и Триста по очереди обняли Сахарную Энн.

– Список имен при тебе? – спросила Триста.

Сахарная Энн погладила кожаную черную сумочку.

– Все здесь, не волнуйся. Не знаю, сколько времени займут у нас поиски, но я обязательно сообщу вам обо всем телеграммой.

Мэри подала ей корзиночку.

– Я тут собрала кое-что вкусненькое, – сказала она. – В вагоне-ресторане вам ничего такого не подадут.

– Спасибо, Мэри. И спасибо тебе, Дональд, за все. Позаботьтесь хорошенько о наших дамах, пока меня нет.

– Не волнуйтесь, мисс, – сказал Дональд. – Я позабочусь обо всех.

Уэбб пожал руку Дональду, и мистеру Андервуду, и даже Вилли, который просто млел от того, что с ним обращались как со взрослым.

Смахнув носовым платком две слезинки, Сахарная Энн, поддерживаемая Уэббом, села в поезд, который должен был довезти их до Хьюстона, а потом прямиком до Нового Орлеана. Они будут спать в пульмановском вагоне, а кормить их станут в новом элегантном вагоне-ресторане, насчет которого так волновалась Мэри.

Сахарная Энн уезжала с острова с гораздо большим блеском, чем приехала сюда.

«Твои дни сочтены, Эдвард Аллен Херндон. Я уже в пути».