Текст книги "Храбрая леди"

Автор книги: Джен Хадсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

– У меня тоже, – сказал Уэбб. – Я не скажу ни единой живой душе.

– Да конечно, вы же человек закона. А миссис Сахарная Энн и миссис Триста – родственницы. Я слышала как Флора говорила, что миссис Триста и бабушка миссис Сахарной Энн вместе росли в Новом Орлеане. И вот какой-то грабитель ворвался в дом, когда все спали, и стал лупить ее по голове. Он почти убил ее до смерти, и она после этого лежит в коме.

Уэбб понял, что совершенно запутался.

– Кого лупили по голове?

– Как кого? Миссис Тристу, конечно. Миссис Тристу Ла Вин. Она без памяти уже двадцать два – нет, двадцать три дня.

Затем Фиби изложила в деталях все, что касалось роли каждого в домашнем хозяйстве, в том числе и об адвокате Фицуоррене, который взял на себя ведение дел миссис Ла Вин. Именно поэтому телеграмма миссис Сахарной Энн стала гласом Божьим – так сказала Флора. Теперь, когда она тут, все уладится.

– Фиби! – окликнула девочку Флора, появляясь в дверях. – Тебе велено было отнести обед, а не трепать языком. Переднюю залу надо подмести.

– Я только вчера там подметала!

Флора многозначительно нахмурилась, и Фиби, присев в неуклюжем реверансе, пробормотала:

– Да, мэм.

Затем она торопливо вышла из комнаты.

Флора хмуро посмотрела на миску Уэбба.

– Давай поэнергичнее. Если Сахарная Энн не утрясет дела с этим ублюдком Фицуорреном, тебе не скоро придется поесть еще раз. – Она подошла к окну и отдернула легкую занавеску, чтобы посмотреть на улицу.

Уэбб принялся за еду. Ростбиф оказался отменным, а хлеб легче, чем крылья бабочки. Он не остановился, пока не съел весь сладкий заварной крем.

– Вот она идет! – Флора опустила занавеску, отошла в сторону и поспешила к кровати Уэбба. – Ты закончил? Я заберу поднос. Если знаешь какие-нибудь молитвы, тебе лучше всего помолиться.

Она подхватила поднос и ушла, прежде чем Уэбб успел спросить, о чем ему молиться. Решив пойти вниз и все выяснить, он выбрался из кровати и тут обнаружил, что его одежды нигде нет. Это было крайне неприятно – не может же он появиться перед всеми в чужой ночной рубашке, которая болтается у него вокруг колен! Но где же все-таки штаны? Или эта чертова женщина забрала их и спрятала, чтобы удержать его в этой комнате?

Когда Сахарная Энн сняла перчатки, она услышала ужасное рычание, которое раздавалось сверху.

– Это что еще такое? – спросила она женщин, которые встречали ее у парадной двери.

– Должно быть, – сказала Флора, – капитан обнаружил пропажу штанов.

– И ботинок, – добавила Фиби. – Из-за этого кто угодно выйдет из себя.

– Все сделано для его же собственного блага, – сказала Сахарная Энн. – Его рана никогда не заживет, если он не побережется. Еще один компресс и несколько дней отдыха – вот тогда он встанет на ноги.

– Но если этот человек так громко топает, значит, он уже на ногах, – сказала Фиби.

Сахарная Энн подошла к лестнице.

– Надо успокоить его. Разве он не знает, что есть еще один больной в доме?

– Если ты имеешь в виду Тристу, то он вряд ли потревожит ее, – сказала Флора. – Ты видела Фицуоррена?

– Да, я его видела. – Сахарная Энн вздохнула и отдала свои перчатки Фиби. – Хотя в этом нет ничего хорошего. Это самый отпетый негодяй.

Флора кивнула:

– Разве я тебе не говорила? Он все еще хочет вышвырнуть нас из дома?

– Разумеется. Но я не собираюсь отступать и не намерена оставлять мистера Фицуоррена в покое.

Сахарная Энн не стала раскрывать свои планы, но она действительно не собиралась отказываться от победы так легко. К тому же у нее возникли некоторые новые соображения. Гуляя по городу, она узнала, что ее подруга детства, Люси Маллой, все еще в Галвестоне, а отец Люси теперь – судья Маллой. Она замужем за джентльменом по имени Тикнор и живет в большом доме на Бродвее. Сахарная Энн решила не откладывая связаться с Люси.

Приподняв юбки, она устремилась вверх по лестнице, на ходу вспоминая, что надо велеть Мэри О'Тул заказать все необходимое у бакалейщика и у мясника.

Дойдя до комнаты капитана, она легонько постучала в дверь.

– Войдите!

Сахарная Энн медленно приоткрыла дверь и просунула голову внутрь. С тонкой сигарой, зажатой между зубами, капитан Маккуиллан стоял возле окна в черной шляпе и полосатой ночной рубахе Дональда О'Тула, натянувшейся на его плечах и едва достававшей до колен. У Сахарной Энн сбилось дыхание, когда она заметила, что на его лице нет щетины, а усы аккуратно подстрижены. В такомвиде капитан был невероятно хорош собой.

Нет, дело совершенно не в том, что его внешность имеет для нее какое-то значение, одернула она себя, пытаясь подавить трепет сердца и запретить сладкой патоке собираться в горле и душить ее.

– Где, черт побери, мои штаны?

– Внизу. Поскольку они вам пока совершенно ни к чему, их постирают и погладят. Дональд любезно согласился почистить ваши ботинки – видит Бог, им просто необходимы воск и щетка.

– Я всем вам очень признателен, но мне нужна моя одежда немедленно.

Сахарная Энн поправила непослушный завиток на виске и приятно улыбнулась:

– Мне жаль, капитан, но это невозможно. – Она прошла через комнату и отдернула одеяло. – Почему бы вам не вернуться в постель и не отдохнуть? Ваша рана никогда не заживет, если вы не позаботитесь о себе.

– Черт побери, женщина, принеси мне мои штаны!

– Нет. И еще я хочу напомнить вам, сэр, чтобы вы последили за своим языком. В этом доме есть леди.

– Леди? Да тут всего одна старуха, которая холоднее, чем замороженная лягушка, две бывшие шлюхи…

Сахарная Энн уперла кулаки в бедра.

– И еще, сэр?

Его челюсть дернулась, он стиснул сигару зубами и глубоко затянулся, потом выдохнул дым через ноздри.

– Упрямая женщина с ангельским личиком, которую с места не сдвинешь, – ни дать ни взять кипарисовый пень.

Она прикоснулась к своей щеке кончиками пальцев.

– Ангельское личико?

С какой стати он это сказал? Уэбб хотел назвать ее воровкой, но, слава Богу, успел придержать язык, иначе вляпался бы в большую неприятность. Впрочем, у нее на самом деле лицо ангела, а тело соблазнительницы. По дороге он много думал о Сахарной Энн. О том, как от нее пахнет, о небольшой ямочке в уголке рта, когда она улыбалась; о том, что волосы у нее цвета опавших листьев и они, не заколотые булавками, свободно падают и вьются.

Уэбб тут же напомнил себе, как опасно для него подпасть под ее чары, – из этого не выйдет ничего, кроме неприятностей. Она воровка и замужем за вором – любого из этих условий достаточно, чтобы отрезвить кого угодно. Уэбб терпеть не мог воровство и никогда не связывался с замужними женщинами. Никогда.

Сахарная Энн Спайсер Херндон не что иное, как его билет в процветающую жизнь, и он не собирался позволить себе забыть об этом. Получив награду, он поселится в аккуратном небольшом домике с мягкой пуховой периной на кровати, начнет бизнес и нормальную семейную жизнь с женой и детьми, с посещением церкви по воскресеньям. Он больше не будет жить в обнимку с оружием, проводить в седле целый день, спать на голой твердой земле. Объявленная награда для него все, и, черт побери, он не собирается лишить себя шанса ее получить из-за хорошенького личика и соблазнительной фигурки.

Уэбб прошелся по комнате, остановился возле кровати и, вынув изо рта сигару, выпустил длинное облачко дыма в потолок.

– Кроме того, что вы упрямы, ваш язык острее, чем край у медвежьей травы.

Он заметил, как Сахарная Энн сглотнула, будто его слова застряли у нее комом в горле.

– Полагаю, если вы хотите меня обозвать, то я заслуживаю этого, поскольку именно мое глупое и трусливое поведение явилось причиной вашего нынешнего затруднительного положения. Но, капитан, я бы посоветовала вам быть сдержаннее по отношению к другим женщинам в этом доме и не говорить о них презрительных слов. Они ничем не заслужили такой непочтительности. Они вышли за рамки своих обязанностей, заставляя вас почувствовать себя долгожданным гостем в этих стенах, заботясь о ваших нуждах. Теперь, если вы меня извините, я пойду взгляну на мою родственницу.

Почему это, не сделав ничего дурного, а только сказав правду, он чувствует себя отвратительнее, чем ползучая змея? Разве она не знает про Фиби и Флору? Любой, у кого есть в голове даже половина мозгов, через пару минут поймет, кто они такие. Или эта женщина на самом деле такая наивная? Возможно…

Да нет же! Скорее, это просто часть ее игры.

Он нахмурился и, строго взглянув на Сахарную Энн, спросил:

– Так что насчет моих штанов?

Она пошла к двери, потом обернулась и вздернула подбородок:

– А что насчет них? – И захлопнула за собой дверь.

Глава 6

Уэбб Маккуиллан не терпел такой наглости ни от кого. Он готов был хорошенько вздуть миссис Сахарную Энн Спайсер Херндон и высунулся в открытую дверь, но ее нигде не было. Уэбб покрутил головой, посмотрел вверх и вниз, потом прислушался.

Его ухо с трудом уловило тихий голос: видимо, она говорила с кем-то в комнате поблизости. Вернувшись к кровати, он схватил причудливое стеганое одеяло, обернул его вокруг талии и отправился выяснить, где находится эта проклятая женщина.

Уэбб нашел ее в большой комнате: сидя на кровати, украшенной кружевами, Сахарная Энн осторожно держала бледную руку хозяйки. Подойдя поближе, он увидел голову старухи на горе подушек. Ее лицо было мертвенно-бледным, седые волосы, заплетенные в косу, лежали на плече, обтянутом расшитым халатом.

«Это, должно быть, миссис Триста Ла Вин, та самая, которая лежит в коме», – подумал Уэбб. Он остановился в дверном проеме и стал слушать. Сахарная Энн сидела к нему спиной и, казалось, слишком нервничала, чтобы заметить его присутствие.

– О, дорогая Триста, что мне теперь делать? У меня немного денег, и я заплатила по самым неотложным счетам, но что с того, если презренное существо хочет отправить тебя в приют, а всех нас выгнать из дома на улицу! И как же мне догнать Эдварда, если у меня нет денег? Ты должна проснуться. – Сахарная Энн поднесла руку больной к своим губам. – Пожалуйста, Триста, открой глаза. Пожалуйста.

Старуха не шевелилась. Уэбб увидел, как плечи Сахарной Энн опустились, и услышал тихий плач. Этого он не мог вынести. Ему захотелось обнять ее, успокоить. Черт возьми, женские слезы кого угодно способны поставить на колени! Это разъярило его.

– Где, наконец, мои штаны? – требовательно спросил он.

Сахарная Энн вскочила с кровати и повернулась к нему лицом, торопливо вытирая слезы со щек.

– Потише. Разве вы не знаете, что эта женщина больна?

– Эта женщина не пошевелилась бы, даже если бы у нее над ухом засвистел паровоз. Она в коме.

– Может, и так, но я слышала, что люди в подобном состоянии иногда способны понимать все, что происходит вокруг, поэтому я была бы вам благодарна, если бы вы говорили нормальным голосом рядом с Тристой.

– Ладно, согласен. – Одна рука его придержала стеганое одеяло, в то время как он сдернул шляпу и прижал ее к сердцу. Потом Уэбб едко сказал, не вынимая сигару изо рта: – Где, черт побери, мои штаны?

– Я вам ответила, что они внизу. Они были в крови, и Мэри застирала пятна. Как только штаны высохнут, кто-нибудь их погладит.

– У меня была другая пара, но я не могу найти седельные сумки. Куда они подевались? Что случилось с моими запасными штанами и всем остальным?

– Я полагаю, вашу одежду взяли чинить и стирать, – Дональд говорит, что она изъедена клещом. Идите сюда, познакомьтесь с Тристой.

– Познакомиться? Как я могу с ней познакомиться? Она уже не здесь.

– Ш-ш. Идите же. – Сахарная Энн протянула к нему руку.

Обе руки Уэбба были заняты, и поэтому он пребывал в затруднительном положении. Наконец, придерживая стеганое одеяло, прижимая его к талии, он нахлобучил шляпу, подошел и взял Сахарную Энн за руку. Ее рука была маленькой и мягкой в его большой мозолистой руке. Кости на ощупь такие хрупкие, как у воробышка. Он мог раздавить ее пальцы в один прием – только стоило сжать руку и все, но у него не было никакого желания делать это, зато возникло странное нежное чувство. Ему хотелось защитить ее, поэтому он держал руку осторожно, словно редкий цветок.

Сахарная Энн подтянула его поближе к кровати.

– Триста, знакомьтесь, капитан Уэбб Маккуиллан, рейнджер штата Техас: это он был ранен во время ограбления поезда и теперь выздоравливает в спальне через холл. Капитан, перед вами миссис Триста Ла Вин.

– Здравствуйте, мэм! – сказал Уэбб, чувствуя себя полным болваном – кому придет в голову здороваться с женщиной, находящейся на краю могилы!

Сахарная Энн нахмурилась, глядя на него, потом прошептала:

– Капитан, ваша шляпа!

Еще одна проблема. Отпустить ее руку или стеганое одеяло? Ее рука такая приятная… К черту скромность! Кузина Триста все равно ничего не видит, а после того как Сахарная Энн за ним ухаживала, для нее не осталось никаких тайн.

Он отпустил стеганое одеяло и снял шляпу.

– Рад познакомиться с вами, мэм, очень обязан вам за гостеприимство.

– Я зайду к тебе попозже, Триста, – пообещала Сахарная Энн.

Уэбб мог поклясться, что выражение лица старухи смягчила едва заметная улыбка. Он снова нахлобучил шляпу и одной рукой подтянул стеганое одеяло.

– Нам надо поговорить, – сказал он Сахарной Энн. – Давайте пройдем ко мне в комнату.

Она пробовала отказаться, но он крепко держал ее и тянул за собой.

Когда они вошли к нему в комнату, Сахарная Энн взмолилась:

– Капитан, пожалуйста. Так вы мне что-нибудь сломаете.

Он быстро отдернул руку.

– Простите. Мы должны поговорить. Я слышал историю о каком-то адвокатишке, его гадких делишках против вашей кузины и хочу знать, что происходит?

– Это семейное дело, сэр. Ничего такого, что касалось бы вас.

– Черта с два! Если это жулик, я с ним разберусь. Вы забыли, что я – техасский рейнджер?

Она глубоко вздохнула:

– Хорошо, сэр, но сначала вы Должны вернуться в постель.

Она, сморщив нос, выдернула сигару у него изо рта и положила ее в маленькую фарфоровую пепельницу рядом с умывальником, затем, сняв шляпу с его головы, положила ее на сундук, после чего отвернула простыню и стала ждать. Неумолимый взгляд ее говорил о том, что она не уступит ни на йоту и возражать бессмысленно. После того как Уэбб забрался в кровать, Сахарная Энн натянула на него простыню и, накрыв поверх стеганым одеялом, аккуратно его расправила.

– Итак, – сказал он, – я в постели. Теперь говорите.

Вздохнув еще раз, она села на стул рядом с кроватью.

– Мне неловко обсуждать с посторонним личные дела.

– Я это уже слышал. Продолжайте. Может быть, я смогу помочь.

Сахарная Энн рассказала о бумаге, которая давала Ричарду Фицуоррену власть над бизнесом ее родственницы, и о его угрозах в адрес каждого в этом доме.

– Гм… Первый вопрос – бумага подлинная?

– Не знаю. Именно это я и хочу выяснить. Когда я была ребенком и росла здесь, моей лучшей подругой считалась Люси Маллой – теперь она Люси Тикнор. Ее отец – судья. Я собираюсь увидеться с Люси завтра утром и узнать, могут ли они с отцом чем-нибудь помочь.

– Не лучше ли мне поговорить с судьей Маллоем?

– Нет, спасибо, – натянуто ответила она. – Я займусь этим сама, так же, как занималась хозяйственными счетами сегодня утром.

Уэбб улыбнулся:

– Значит, мы все-таки поужинаем. Флора беспокоилась, что во всех шкафах пусто, и понятия не имела, когда удастся поесть в следующий раз.

Отчего-то Сахарная Энн не улыбнулась ему в ответ; более того, она смотрела в другой конец комнаты, и ее руки нервно дергались на коленях.

Уэбб нахмурился:

– А где ваше обручальное кольцо?

Она быстро прикрыла палец.

– Ушло.

– Ушло куда?

– Я… Я продала его.

Он удивленно вскинул брови.

– Продали? Почему?

– Чтобы оплатить счета мяснику, бакалейщику, электрической компании и все остальным. – Она встала со стула и принялась ходить по комнате.

Отдала все до цента, что у нее было? То же самое она сказала старухе, но все равно это казалось Уэббу сомнительным.

– У вас совсем нет денег?

Сахарная Энн покачала головой:

– Не больше двух долларов. Я приехала к кузине, чтобы найти у нее пристанище.

– А что насчет вашего мужа? – Уэбб произнес это прежде, чем успел себя остановить.

Сахарная Энн гордо выпрямилась.

– К сожалению, мой муж покинул меня и почти ничего мне не оставил.

– Понятно.

Разумеется, Уэбб не поверил ни единому ее слову, кроме одного – «покинул». Ее заявление, что она без денег, не имело смысла – Херндон надул людей на миллионы. Она, наверное, промотала все, что у нее было, на всякие женские безделушки и развлечения, поэтому у нее ничего и нет, и не будет, пока она снова не соединится с мужем. Она ясно сказала, что собирается догнать Эдварда, стало быть, знает, где он сейчас. Это означает для него, Уэбба Маккуиллана, только одно: он должен прилипнуть к ней, как горчичник.

– Почему бы вам не продать что-нибудь из вещей вашей родственницы? – осторожно спросил Уэбб. – Ну, я имею в виду, на доход от картин или безделушек в одной этой комнате можно год покупать бифштексы и свиные отбивные.

– Денег от продажи этих картин хватило бы на мясо гораздо дольше, чем на год, но ничего нельзя сделать без разрешения Фицуоррена, а он поклялся, что если недосчитается даже чайной ложки, то все мы окажемся в тюрьме. Дело настолько запутано, кругом такая неразбериха; никто из прислуги не получает денег за работу. Фиби некуда идти, но Дональд и Мэри не могут оставаться слишком долго без жалованья. Мистер Андервуд зависит от той стипендии, которую платит кузина Триста, а Вилли отчаянно нуждается в новых ботинках.

– Стоп-стоп! Кто такой мистер Андервуд и кто этот Вилли?

– Я – Вилли Джонс, эсквайр, собственной персоной. – Светловолосый мальчишка ссутулился в дверном проеме, грызя яблоко.

– Вилли! Что ты там делаешь? – воскликнула Сахарная Энн.

– Ем и заодно изучаю кое-что. – Мальчик прошелся по комнате и уселся на край кровати. – Я только что пришел домой из школы и могу обойтись без новой обуви. – Он поднял ногу так, чтобы показать свои изношенные кожаные ботинки. – Эти все еще можно носить. К тому же я могу взять у мистера Андервуда бритву и отрезать носки. – Вилли, прищурившись, посмотрел на Уэбба: – Вы прямо воскресли со вчерашнего дня. А мистер Андервуд – профессор, который изучает шишки на голове и говорит, что мои воровские наклонности видны сразу. – Он нашел выпуклость на своей голове. – Глупость, если позволите заметить.

– Профессор изучает шишки на голове? – удивился Уэбб.

– Андервуд – френолог, – объяснила Сахарная Энн. – Кузина Триста оплачивает его научные исследования. У него комната на третьем этаже.

– Прямо рядом с мной, – похвастался Вилли. – Он меня учит правильно говорить за то, что я даю ему ощупывать свою голову, и он все записывает у себя в тетрадке. Еще он ходит в тюрьму и там тоже ощупывает головы. Мистер Андервуд клянется, что у многих заключенных точно такие же шишки, как у меня, но я все равно переделаюсь. Я уже больше не ворую.

– Флора мне рассказывала, что у Вилли были стычки с полицией раз или два, прежде чем моя кузина взяла его под свое крыло, – пояснила Сахарная Энн.

Вилли фыркнул:

– Раз или два? Да я был одним из самых лучших карманников в Лондоне. Но я шлепнулся, поскользнулся на огрызке пикуля, и копы меня заграбастали. Слава Богу, я научился у старших парней одному трюку и сумел уйти, скрыться, а потом пробрался на судно, доехал до Галвестона, выкатился на пристани и попал к самым настоящим асам. Мне тут понравилась погода, и я занялся тем же самым.

– Чистить карманы – жалкое ремесло, – строго сказала Сахарная Энн. – Мне удивительно, что ты избежал тюрьмы.

– Да, так и было бы, если бы не миссис Триста. В то утро я украл у нее кошелек. Везучий день, хотя я тогда так не думал. Она схватила мое ухо и чуть его не открутила, а потом увела меня с собой. Это было больше года назад. – Мальчик усмехнулся. – Теперь я честный гражданин и пишу грамотнее всех в этой проклятой школе.

– Вилли! – одернула его Сахарная Энн.

– А что? Посмотрите на свидетельство, которое висит у меня на стене, там все написано, если хотите знать.

– Я делаю тебе замечание за твой язык, молодой человек, но не сомневаюсь в твой правдивости.

Мальчик свел брови на переносице и посмотрел на Уэбба.

– И что это значит?

Рейнджер засмеялся.

– Насколько я понял, ей не нравится слово «проклятая», но она не сомневается насчет твоего свидетельства.

– О да, – кивнул Вилли, – простите, мэм. Миссис Триста всегда напоминает мне, что я больше не живу в грязи и поэтому не должен так выражаться. Но, бывает, у меня само собой выскакивает.

– Я понимаю, – сказала Сахарная Энн.

Вилли наклонился к Уэббу и спокойно заявил:

– Не нравится мне, что этот Фицуоррен взял верх и довел всех леди до полного расстройства. Я не собираюсь позволить ему увезти миссис Тристу в какое-нибудь жуткое место. Кошмарные места! Мою маму забрали туда, когда мне было лет пять. Я никогда не видел ее больше. Мне пришлось учиться жить одному. Скоро она умерла. Я не мог запретить им забрать у меня маму, но я не разрешу сделать такое во второй раз. Теперь я сильнее, старше и знаю, как обращаться с типами вроде старика Фица, но мне надо подкачать мускулы. Мы с вами проскользнем к нему, когда стемнеет, и стукнем по голове кирпичом, потом свяжем, привяжем к паре тяжелых бочек и спихнем в залив.

– Вилли, опять ты за свое!

– Простите, мэм, я забыл, что такие вещи не для нежных женских ушей.

– Я то же самое думаю про этого Фица, – сказала Сахарная Энн, – и сама согласилась бы помочь тебе, но физическое насилие – не метод. Кроме того, капитан Маккуиллан – техасский рейнджер, который дал присягу защищать закон, а не бросать людей в залив.

Глаза Вилли расширились; казалось, каждая веснушка на его лице стала ярче и заметнее.

– Это правда? Так вы из людей закона?

Уэбб кивнул:

– Да.

– А я думал, что вы армейский капитан. – Он доверительно усмехнулся. – Вы ведь поняли – я просто пошутил насчет того, чтобы скинуть старика Фица с пирса?

Даже при том, что мальчик боролся с собой, пытаясь придать лицу спокойное выражение, Уэбб не мог не усмехнуться в ответ, глядя на этого маленького артиста, который сейчас выглядел таким же невинным, как служка у алтаря.

– Конечно. Но если этот парень не исправится, нам придется предпринять что-то даже посерьезнее.

Глаза Вилли снова расширились.

– Чтоб мне провалиться! А вы коп?

Сахарная Энн впилась взглядом в Уэбба.

– Он просто дразнит тебя, Вилли, хотя я понимаю, что рейнджеры в Техасе немного грубы и по-разному себя ведут. А теперь иди, капитан должен отдохнуть.

Когда Вилли встал, Уэбб с укором посмотрел на Сахарную Энн.

– Я устал отдыхать. Пусть мальчик побудет здесь, если вы не против.

Она нехотя согласилась и вышла, а капитан с мальчиком уселись и начали настоящий мужской разговор. После того как Уэбб рассказал пару слегка приукрашенных историй своего лихого общения с головорезами, Вилли выложил ему все, что происходит в доме. Сообразительный чертенок заметил даже то, что пропустили другие: сломанную цепочку от часов – он нашел ее на полу возле того места, где обнаружили лежащую без сознания миссис Ла Вин.