Текст книги "Храбрая леди"
Автор книги: Джен Хадсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)
Глава 20
Когда их экипаж катил по Новому Орлеану, Сахарная Энн заметила:
– Насколько я помню, моя бабушка упоминала об этой улице. Она, должно быть, жила не слишком далеко отсюда, так как росла во Французском квартале, в креольской части города, пока не вышла замуж за моего дедушку, который был американцем и совсем неподходящей парой, как считали ее родители.
– Удивительно, что они разрешили ей выйти за него замуж. Я всегда думал, что креолы держали своих дочерей в крепкой узде.
Сахарная Энн наклонилась к нему поближе.
– Я думаю, моя бабушка пригрозила устроить скандал – она очень сильно влюбилась в своего старого чудака и к тому же была такой милой, что мой дедушка оказался совершенно сбит с толку. То же самое произошло и в семействе Эдварда – его отец американец, а мать происходила из старого креольского семейства, но она умерла. Это единственное, что у нас общего.
– Значит, семья Херндона живет в Новом Орлеане?
– О нет, его отец перебрался в Сент-Луис, когда Эдварду было не больше пяти, и его дела как поверенного пошли довольно хорошо. Роберт Херндон занимался бизнесом моего дедушки после того, как он оставил Галвестон. Эдвард совсем не такой, как его отец и каким считал его мой дедушка, – он всегда умел дурачить людей… О, ну вот и отель.
Триста настояла, чтобы они остановились в отеле «Ройял» – в этом месте, сказала она, вполне прилично находиться.
Их проводили в роскошно меблированный номер с балконом, выходившим на Французский квартал, откуда за крышами домов и за верхушками деревьев была видна река. В вазах в гостиной и спальне Сахарной Энн стояли свежие цветы, а на низком столике около дивана красовалась большая корзина с фруктами.
Уэбб, засунув руки в карманы, прогуливался по комнате и рассматривал вещи.
– Чудное место. Не думаю, что когда-то видел нечто похожее. – Он растянулся на кровати и закинул руки за голову. – Здесь я чувствую себя, как на облаке.
Сахарная Энн рассмеялась.
– Да, она сильно отличается от той гостиницы, где мы с тобой останавливались в прошлый раз. Помнишь ту ужасную нору в Хьюстоне?
– Уже почти нет. – Он поднялся, и они вернулись в гостиную.
– Некоторые вещи я оставлю, а кое-что отнесу вниз, на хранение; потом сразу отправлюсь в «Отель Дью». Я хочу поговорить с монахиней, которая написала письмо в Чикаго. Чем скорее мы начнем дело, ради которого сюда приехали, тем лучше.
– Что ж, пойдем. – Он протянул ей руку.
После того как Сахарная Энн положила маленький мешочек в сейф отеля, они стали выяснять, где находится больница, и оказалось, что это совсем недалеко.
Им пришлось довольно долго ждать наемный экипаж, и Сахарная Энн начала волноваться. Уэбб, успокаивая, похлопал ее по спине.
– Полегче, моя сладкая. Я знаю, тебе не терпится добраться до больницы, ты уже подпрыгиваешь, как сверчок на горячей сковородке.
– Ничего не могу с собой поделать, – призналась она, когда Уэбб помогал ей сесть в экипаж.
Они быстро нашли авеню Тулейн и «Отель Дью» – внушительное трехэтажное строение с окнами, закрытыми деревянными жалюзи, и с балконами, украшенными железными решетками, столь популярными в этом городе.
Сердце Сахарной Энн сильно забилось, когда она прошла через ворота и направилась внутрь. Ей пришлось долго объяснять, что она получила письмо о пациенте несколько недель назад, его написала сестра Филиппа, с которой ей и хотелось поговорить.
Оказавшись в обществе невероятной доброты человека, Сахарная Энн слегка успокоилась. Их провели в маленькую комнату и предложили подождать монахиню, которая в данный момент исполняла свои обязанностями и должна была скоро освободиться.
Через несколько минут молодая женщина, ровесница Сахарной Энн, судя по внешности, скромно опустив глаза, вошла в комнату. На ней было монашеское одеяние, но на лице ее не было и следа мрачности; милые приятные карие глаза светились весельем, а на носу сверкала россыпь веснушек.
– Я сестра Филиппа, – представилась она. – Сестра Агнес сказала, что вы хотите меня видеть. Чем могу быть вам полезна?
– Я миссис Херндон, – ответила Сахарная Энн, – а этот джентльмен – капитан Маккуиллан, рейнджер штата Техас. – Она вынула из сумочки свернутый лист бумаги и подала его Филиппе. – Несколько недель назад письмо пришло ко мне домой, в Чикаго. Это вы его написали?
Молодая монахиня развернула листок и начала читать. Сахарная Энн, ожидая с нарастающим волнением, взяла Уэбба за руку. Он легонько сжал ее пальцы, улыбнулся и слегка подмигнул, однако она с огорчением поняла, что не может улыбнуться ему в ответ.
– Да, – сказала Филиппа, – я помню это письмо и помню того джентльмена. Он вам кем приходится?
Сахарная Энн глубоко вздохнула:
– По описанию он очень похож на моего мужа, который… пропал. Я знаю, прошло много времени, но… Возможно, вы могли бы мне сказать, где он сейчас?
Сестра Филиппа на мгновение подняла голову, словно молила о помощи.
– Да, могу. – Секунды казались бесконечными, пока они ожидали продолжения. – Но мне это будет нелегко. – Монахиня мягко положила руку на плечо гостьи. – Этот джентльмен ушел.
– Ушел? – Сахарная Энн почувствовала, как кровь отлила от ее лица. То есть… он мертв?
– Да. Мне очень жаль. Этот человек был серьезно болен жестокой лихорадкой, когда попал сюда. Его болезнь зашла слишком далеко, и все, что мы могли сделать, это облегчить его страдания. Он умер через два дня после того, как я написала письмо. Тот адрес, который был у него в пустом бумажнике, оказался единственной возможностью установить его личность.
– Он… приходил в сознание?
– Нет, лишь бессвязно бормотал разные слова. Мы даже не знали, был ли он католиком… – Она печально посмотрела на Сахарную Энн.
– Он действительно по рождению католик, однако последние несколько лет не проявлял особой активности.
– Вот как. – Сестра Филиппа кивнула. – Он, казалось, знал молитвы и находил в них успокоение, поэтому мы предположили, что он мог быть католиком. Отец Антонио совершил последние обряды. Джентльмен… как его звали?
– Эдвард. Эдвард Херндон.
– Мистер Херндон очень взволновался после того, как отец Антонио это сделал. Он… он несколько раз назвал меня «сахар». – Сестра Филиппа захихикала и отвернулась. – Еще он сказал, что ему жаль, просил меня молиться за упокоение его души, а также упоминал кладбище в Сент-Луисе. Много раз он повторял: «Сахар похоронен возле тебя. Тебя».
– Сахар?
– Да. Я уже говорила, он бормотал что-то бессвязное. Бедная душа. Поскольку он так часто в свои последние часы вспоминал о кладбище, мы пустили большую часть ценностей, оказавшихся при нем, на оплату похорон. У него была изящная заколка для галстука.
– Золотой ирис с большим алмазом? – кивнула Сахарная Энн.
– Да, точно.
– Эдвард носил ее все время. Его не интересовали никакие другие украшения, кроме этого.
– Значит, нет сомнений, что этот мужчина – ваш муж?
– Почти нет, тем более что меня зовут Сахарная Энн.
– Ах, так это он к вам обращался все время!
Она кивнула и изо всех сил вцепилась в руку Уэбба.
– Наше расставание не было дружеским.
– Мы это поняли. Он действительно каялся в прегрешениях, которые совершил. Мы продали его булавку для галстука, чтобы возместить расходы. Я полагаю, мы поступили правильно. Если вы хотите вернуть ее из сентиментальных чувств, думаю, мать-настоятельница скажет имя дилера.
– Прекрасно, благодарю вас. При нем было что-то еще? Возможно, какие-нибудь бумаги…
– Все, что при нем оказалось, должно лежать у матери-настоятельницы.
– И вы не можете больше ничего вспомнить из того, что он говорил?
– Он был безумен, моя дорогая, и много раз повторял, что ему жаль, призывал вас, хотя тогда мы этого не понимали: «Сахар», а иногда: «Ангел… около тебя». Даже в бреду, я полагаю, он знал, что умирает, и хотел получить прощение за свои грехи. Мне жаль, но я не могу больше ничем вам помочь.
– Нет-нет, сестра, напротив, вы очень нам помогли. Просто я надеюсь на что-то, чего, очевидно, не существует. Скажите, как нам найти его могилу?
– Кладбище недалеко отсюда. Позвольте, я напишу адрес. Отец Антонио может указать вам точное место. Я спрошу его. И, если вы извините меня, я возьму оставшиеся вещи вашего мужа у матери-настоятельницы.
– Один последний вопрос, сестра, – остановила ее Сахарная Энн. – У него был грипп?
– Грипп?
– Мой муж умер от гриппа?
– О нет, дорогая, от пулевых ранений. Три из них были очень серьезными – две пули попали в живот, одна в грудь. Началось нагноение. Садовник нашел его возле ступенек, с зелеными пятнами от травы на коленях – он, видимо, долго полз, чтобы добраться сюда. Бедная душа.
– Полицию вызывали?
– О да. Но, насколько я помню, они мало что могли сделать. Его бумажник оказался пуст, поэтому мы были уверены, что его ограбили. Такие вещи случаются здесь чаще, чем можно себе представить. – Сестра Филиппа поднялась. – Я спрошу отца Антонио о могиле и быстро вернусь.
После того как сестра Филиппа вышла, Уэбб прижал Сахарную Энн к себе.
– Мне жаль.
Она вздохнула:
– Мне тоже. Я отчаянно хотела и дальше ненавидеть его. Теперь мне только жаль, что он умер один, в странном месте, с таким грехом на душе и с такой виной на совести. Может быть, я должна плакать, но у меня нет слез для него. Я просто поражена, что он высказал раскаяние за то, что сделал.
– Люди часто ведут себя странно, когда понимают, что их час пробил. Ты бы удивилась, если бы услышала, как самые отъявленные мошенники плачут, вспоминая своих матерей.
– Может быть, ты и прав. Интересно, что случилось с его любовницей? Была ли она тем ангелом, о котором он говорил? Меня он никогда не называл ангелом.
Уэбб улыбнулся и поднес ее руку к губам.
– Он многое упустил.
Сахарная Энн слабо улыбнулась ему в ответ.
– Уэбб Маккуиллан, ты льстишь мне видит Бог, я столько натерпелась за прошедшие несколько месяцев. Как ужасно узнать, что тебя обманули, что тобой воспользовался мужчина, который, как предполагается, должен заботиться о тебе.
Уэбб встал и, подойдя к окну, выглянул на улицу. «Несмотря на его взрывной характер, – думала Сахарная Энн, – он добрый, скромный человек, хотя и довольно закрытый». День ото дня он все больше нравился ей, каждый день она благодарила судьбу за то, что ей послан такой прекрасный спутник. Видит небо, она уже устала от низости и обмана, постоянно преследовавших ее.
Сестра Филиппа быстро вернулась с маленьким бумажным мешком и молча подала его Сахарной Энн; ее сопровождал пожилой священник, которого она представила как отца Антонио.
Священник высказал свои соболезнования, затем набросал план на листе бумаги, чтобы помочь им отыскать место погребения Эдварда.
– Кладбище всего в нескольких кварталах отсюда, – объяснил он, провожая их к выходу.
Сахарная Энн поблагодарила священника, и они расстались.
Выйдя на улицу, Уэбб спросил:
– Куда теперь? В гостиницу?
Она покачала головой:
– Еще нет. Я хочу пройти через это. – Она подняла бумажный мешок. – Хочу пойти на кладбище; но вначале мы должны перекусить. Как ты думаешь, поблизости есть кафе? Жаль, что я не захватила с собой корзинку Мэри…
Уэбб улыбнулся:
– Не беспокойся, найдем где подкрепиться.
Через несколько минут они уже сидели в прекрасном патио с фонтаном, где огромные горшки с пышными растениями стояли вдоль каменной стены, а другие растения свисали с карниза здания и с ветвей дерева.
– О мой Бог, тут есть бамия, – воскликнула Сахарная Энн, просматривая меню, – я не ела ее столько лет! Когда я был маленькой, наш повар часто ее готовил. Интересно, она такая же вкусная, как в детстве?
– Новый Орлеан – то самое место, где ее надо попробовать; никогда не встречал в этом городе ничего такого, что не было бы по-настоящему хорошо.
Они оба заказали креольскую бамию и хрустящий хлеб; кроме того, Уэбб попросил себе пива, а Сахарная Энн лимонад.
Пока они ждали еду, Сахарная Энн освободила место на маленьком столе и вынула из мешка кожаный бумажник, тот самый, который она подарила Эдварду на прошлое Рождество, скомканный шелковый носовой платок, очки и ключ.
В мешке также лежала записка, в которой было написано, что булавка для галстука продана мсье де Роше в магазин на Ройял-стрит. Еще в записке было сказано, что одежда пациента, новая и прекрасного качества, обгорела и не подлежит восстановлению, а ботинки отданы нищим.
– Ничего, что дало бы ключ к тому, куда Эдвард поместил деньги. – Сахарная Энн вздохнула. – Он забрал свою тайну в могилу и дразнит меня оттуда.
– Не торопись сдаваться. – Уэбб поднял ключ и внимательно посмотрел на него. – Интересно, от чего он? Может, от той двери, где жил твой муж?
– Замечательная мысль. Теперь посчитай, сколько дверей нам придется проверить, прежде чем мы найдем ту, к которой он подойдет.
Официант принес еду, и Сахарная Энн убрала вещи в мешок.
– Гоняться за жуликами – моя работа, – сказал Уэбб, – я знаю многое насчет того, как их искать. Мы не в тупике. Например, в записке сказано, что его одежда была новой и хорошего качества. Что, если мы найдем здесь портного, который шил ему костюм?
Сахарная Энн вскинула голову.
– Разумеется, мы просто обязаны поговорить с портными, которые имеют дело с дорогой мужской одеждой, их не может быть много. Эдвард был такой привередливый в одежде; я не могу себе представить, что он не потратил бы часть своей нечестной добычи на наряды. Еще я хотела бы выкупить булавку для галстука – может быть, кто-то узнал бы ее и дал нам какие-то сведения.
– Хорошая мысль.
Сидя за ленчем, они успели обсудить множество возможных путей для расследования, а потом пошли на кладбище в Клэйборне, где власти похоронили Эдварда.
Если Сахарная Энн думала, что мертвые уступают свою тайну легко, то она глубоко ошибалась.
Они нашли ряды надгробий, возвышающихся над землей, словно миниатюрные храмы, – все это было очень похоже на кладбище в Галвестоне, где похоронено ее семейство. Некоторые надгробия украшали кресты и скульптуры, другие оказались просто побеленными и увитыми цветами. Часть из них огораживали витые железные решетки с воротцами, но большинство не имело никаких ограждений.
Когда Сахарная Энн и Уэбб сверялись с планом, который нарисовал им отец Антонио, к ним подошел молодой священник.
– Могу ли я вам чем-то помочь? – поинтересовался он.
Уэбб показал ему план.
– Мы не знаем это кладбище. Здесь недавно происходили похороны. А эта леди… член семьи.
– Ах да. Я знаю это место. Через дорогу, на дальней стороне. Ну, я вам покажу.
Следуя за ним между длинными рядами, они проходили мимо старых могил, ушедших на фут, а то и больше в мягкую землю, или таких, на которых штукатурка облезла, открывая крошащиеся кирпичи.
– Почему эти рассыпаются, а другие так хорошо сохраняются? – спросила священника Сахарная Энн.
Молодой человек пожал плечами и остановился перед выветрившимся склепом.
– Некоторые из этих могил очень старые. Возможно, семейства уже отошли в мир иной, не осталось никого, чтобы восстанавливать или приносить цветы в День всех святых. У нас нет местного камня, поэтому памятники сделаны из кирпича, наши кирпичи очень пористые, и снаружи они покрыты штукатуркой. Однако через некоторое время штукатурку надо восстанавливать. Мрамор, как, например, на этой плите, очень дорог, мы обычно используем его только на фронтонах, чтобы сделать надписи, и для постамента памятника.
Сахарная Энн наклонилась через низкое ограждение из кованого железа, чтобы прочитать имена на мраморной плите.
– Как может быть столько людей похоронено на таком маленьком участке? – спросила она. – Такое впечатление, что здесь поместится только один или два человека.
Священник объяснил, что может остаться от тела спустя годы; если для новых похорон нужно место, то кости обычно передвигают в дальнюю часть могилы или хоронят ниже…
Он также указал отдельные памятники знаменитым людям и большие захоронения со множеством памятников, братские могилы, где покоятся старые товарищи, навечно соединившиеся в мире ином.
– Может быть, вы слышали и об этом джентльмене? Доминик Ю, или лейтенант Джин Лаффит – так звали известного пирата, когда он плавал в море. Потом этот человек оставил свое ремесло, успокоился, стал видным гражданином Нового Орлеана. Пятьдесят пять лет назад его здесь похоронили. А вон там – бывший сенатор Соединенных Штатов.
– Подумать только. – Сахарная Энн, не слушая его, быстро шагала вперед, в то время как Уэбб усмехался и подмигивал ей.
– Вот, – сказал священник, останавливаясь возле стены. – Духовки.
– Что?
– Духовки. Иногда эти ячейки называют духовками, потому что они похожи на кирпичную духовку пекаря, как вы сами видите.
– Духовки? Эдвард похоронен в духовке?
– О нет, конечно, нет. Здесь находятся склепы. Четыре яруса духовок образуют стену, которая отделяет эту часть территории. Вы видите, каждая из кирпичных арок – склеп; спереди кирпич, дальше мраморная плита, если пожелает семейство.
– И в котором из них Эдвард?
Священник снова изучил план и прошел пять шагов вдоль стены.
– Там. – Он указал на верхний ярус прямо над головой Сахарной Энн, потом подал план Уэббу, отвесил легкий поклон и удалился.
Сахарная Энн долго стояла, глядя на стену и на сводчатый проход, сложенный из кирпича. Она пыталась что-то почувствовать, ощутить внутри, но у нее ничего не получалось.
– Бедный Эдвард. Никого не осталось, кто бы мог его оплакать. Какой печальный конец жизни – оказаться в такой вот духовке. – Из ее груди вырвался печальный вздох.
Уэбб обнял ее за плечи, и от его ласкового жеста у нее защипало глаза, а по щеке скользнула слеза. Она снова вздохнула:
– По крайней мере у него отсюда хороший вид.
Глава 21
Когда они вернулись в отель, Сахарная Энн испытывала одну лишь неудовлетворенность, как, впрочем, и Уэбб. Они не продвинулись ни на йоту в главном деле – поиске денег. Уэбб спрашивал себя, найдут ли они их вообще. В конце концов, может, это не так уж и важно? Поскольку он был без ума от Сахарной Энн, то теперь его не слишком огорчила бы эта потеря.
Конечно, без награды у него не будет никакой возможности обеспечить ей привычный образ жизни – в большом доме, со слугами, прекрасным экипажем, и он не сможет ее одеть. Никогда в жизни Уэбб не видел столько вещей, как у нее. В поездку в Новый Орлеан Сахарная Энн взяла чемодан и сундук, который тащили двое крепких мужчин, а все, что у него было при себе, вошло в те же самые потрепанные седельные сумки, которыми он пользовался уже много лет.
Как только они оказались в своем номере, Сахарная Энн вздохнула, и этот звук был таким печальным, что ему стало ее жаль.
Уэбб протянул к ней руки, и она, поспешив к нему в объятия, уткнулась лицом в его плечо.
– Ничего подобного я просто не ожидала…
Он крепко прижал ее к себе, потом нежно погладил по голове.
– Мне жаль.
– Ты думаешь, мсье Роше сможет вернуть булавку для галстука?
– Я не знаю. Будем надеяться на лучшее. – Он поцеловал ее в макушку.
Сахарная Энн отступила, потом подняла лицо и взглянула на него своими красивыми печальными глазами, так что Уэбб вмиг потерялся в этом взгляде. Зная, как опасно это делать, он поцеловал ее. Потом поднял на руки, отнес в свою спальню и положил на мягкую перину.
Он целовал ее и целовал, ощущая, что любит эту женщину всем своим существом.
Что-то вырвало Сахарную Энн из сна. Стук. Громкий стук. Сев в кровати, она обеими руками откинула волосы назад и, только поняв, где находится, толкнула локтем Уэбба.
– Кто-то стучит в дверь.
– Не обращай внимания. Может, уйдут. – Он накрыл голову подушкой. – Мне надо поспать – я не спал и часа за эту ночь.
– Как и я. А кто виноват? – Она схватила подушку и дернула ее к себе. – Вставай. Я не могу идти к двери в таком виде.
– Конечно, не можешь. – Он поднялся и поцеловал ее в голую лопатку, потом задержался, чтобы проторить дорожку вниз, вдоль позвоночника. Она завизжала и увернулась.
– Уэбб, пожалуйста. Встань и посмотри, кто стучит. Это, может быть, от мсье Роше.
– В такой-то час? Не думаю, что денди вроде него просыпается раньше полудня.
Сахарная Энн достала карманные часы Уэбба и посмотрела на циферблат.
– Господь милосердный! Да уже почти полдень! – Спрыгнув с кровати, она стащила с нее простыню и обернула ее вокруг груди и бедер. – Иду, иду!
Торопясь, она придерживала простыню одной рукой, а когда другой дернула дверь, служащий в униформе, стоявший за ней, замер, широко раскрыв глаза.
Сахарная Энн немного подождала, а затем невинным голосом произнесла:
– Ну же! Я вас слушаю, молодой человек…
В это время Уэбб, торопливо натянув штаны и набросив рубашку, подошел к ней.
– В чем дело, парень?
Служащий наконец пришел в себя.
– Я… у меня для вас письмо от мсье Роше. – Он протянул поднос с конвертом.
Уэбб схватил конверт и захлопнул дверь.
– Интересно, что случилось с этим недотепой? – спросила Сахарная Энн.
– Посмотри в зеркало, оно у тебя за спиной.
Сахарная Энн повернулась и чуть не вскрикнула, увидев свое отражение. Длинный край простыни размотался, обнажив левую грудь.
– О нет, я не переживу этого! Как ужасно!
Уэбб улыбнулся:
– Я так не думаю. – Он нагнулся и взял в рот ее сосок.
Сахарная Энн сразу забыла обо всем – и о письме в том числе. Все, о чем она могла теперь думать, так это о чувствах, которые поднялись в ней от прикосновения языка и зубов Уэбба.
* * *
Через некоторое время, когда они уже шли по тротуару к магазину мсье Роше, находившемуся всего в двух кварталах от их отеля, Уэбб спросил:
– Разве мы не могли бы сначала поесть? Я здорово проголодался.
– Если бы ты не был таким нетерпеливым, у нас нашлось бы время и на это, но теперь… Нам повезет, если мы поймаем мсье Роше, пока он не уехал. Давай поторапливайся. – Она прибавила шагу.
– Я нетерпеливый? Насколько мне помнится, это ты…
Сахарная Энн толкнула его локтем.
– Ш-ш… Или это будет последний раз.
Уэбб хмыкнул:
– Да, мэм. Поверьте, я могу потерпеть. – Он подошел и открыл двери магазина.
– Я тоже так думаю, – сказала она и ослепительно улыбнулась хозяину. – Мсье, надеюсь, у вас есть для нас хорошие новости?
Высокий, худощавый мужчина склонил голову.
– Даже очень хорошие – я вернул заколку вашего мужа и всего лишь на несколько долларов дороже первоначальной цены.
Сахарная Энн заплатила столько, сколько запросил мсье Роше, из своего наградного фонда, который, к ее досаде, очень быстро истощался, а заодно узнала у хозяина магазина имена нескольких лучших портных в городе.
Сжалившись над Уэббом, она согласилась потратить некоторое время на еду. По правде сказать, даже при том, что в гостинице они перекусили пирогами Мэри и фруктами, она и сама довольно сильно проголодалась.
Возможно, открытие, что она вдова, а не неверная жена, сняло запреты, или виной тому была чувственная атмосфера Нового Орлеана, но она становилась на удивление ненасытной в спальне. Уэбб, казалось, не возражал – он действовал как самый настоящий сатир. Сахарная Энн находила это восхитительным, но занятие любовью разжигало и другие аппетиты. Если она будет продолжать есть в таком темпе, то через несколько дней станет жирнее заварного пирожного.
Уже зажигались уличные огни, когда Уэбб открыл дверь магазина. Маленький звонок просигналил об их приходе. Это был пятый портной в их списке – ни один из предыдущих четверых не признал описание Эдварда или его булавку для галстука.
Сахарная Энн начинала отчаиваться. Она устала и разозлилась; ей хотелось ослабить корсет, лечь и поднять ноги повыше.
– Как мне все это надоело… – не выдержав, пробормотала она.
– Хочешь вернуться в отель?
– Нет, мы ведь уже пришли.
Портьеры раздвинулись, и щеголеватый джентльмен средних лет вошел в комнату. Сахарная Энн уже заранее испытывала раздражение от того, что портные охотнее говорят с Уэббом, а не с ней.
Действительно, мсье Плоше сразу обратился к Уэббу, и тот, кивнув, начал рассказывать свою выученную назубок историю:
– Я – Уэбб Маккуиллан, рейнджер штата Техас, сэр, а это миссис Спайсер. Мы пытаемся проследить за передвижением члена ее семейства, который недавно безвременно скончался. Поскольку он всегда гордился своей модной одеждой, мы подумали, что он мог посетить ваше заведение.
Описание Эдварда, данное Уэббом, соответствовало описанию тысячи мужчин среднего роста, с песочного цвета волосами и бородкой.
– Он всегда носил вот эту заколку для галстука. – Уэбб вынул заколку из кармана и показал портному.
Некоторое время мсье Плоше тщательно изучал ее сквозь очки, поворачивая так и этак в свете лампы.
– Да, полагаю, я ее узнаю. Вот только, насколько мне помнится, тот джентльмен носил усы, а никак не бороду.
Что ж, возможно. Эдвард вполне мог сбрить бороду, чтобы изменить внешность.
Сахарная Энн схватила Уэбба за руку.
– Сэр, мы оценили бы любую помощь, которую вы сможете нам оказать.
Портной посмотрел на нее поверх очков.
– Кем вы приходитесь этому джентльмену, мадам?
– Он был моим…
– Кузеном, – закончил за нее Уэбб.
– Да-да, кузеном, – подтвердила она.
Портной недоверчиво переводил взгляд с Уэбба на Сахарную Энн и обратно.
– Я должен спросить, вы понимаете, из-за… деликатности ситуации и из-за… ах…
– Дамы, которая его сопровождала, – добавила Сахарная Энн. – Актриса, я думаю.
Мсье Плоше вздохнул с облегчением:
– Вот именно, актриса, я так и подумал. Блондинка. Они часто спорили, даже здесь, у меня, и дома, когда я делал примерки.
Сердце Сахарной Энн больше ей не повиновалось. Она попробовала говорить, но не могла.
– Дома? – небрежно повторил Уэбб. – У вас есть адрес?
– Да. Я уверен, он где-то среди моих бумаг. Умер, говорите? О Господь милосердный, а тут еще неоплаченный счет мсье Бьюкэйра.
– Бьюкэйра? – переспросила Сахарная Энн.
– Ну да. Разве этого джентльмена не так зовут?
– Он часто путешествовал инкогнито, – нашелся Уэбб, – и поэтому пользовался разными именами.
– Разумеется, – прибавила Сахарная Энн, – если этот мсье Бокер… если мой кузен оставил счет неоплаченным, я об этом позабочусь.
– Спасибо, мадам. Я сейчас поищу адрес. – Портной поклонился и исчез за портьерами.
Колени Сахарной Энн начали дрожать, и она крепче уцепилась за руку Уэбба, чтобы не потерять равновесие.
– Пожалуйста, пожалуйста, пускай это будет Эдвард!
Уэбб тихонько пожал ее руку.
– Сладкая моя, не стоит надеяться раньше времени, пока мы все не проверим.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем мсье Плоше вернулся и подал Уэббу визитную карточку с адресом на обратной стороне.
– Дом находится на Думэйн, недалеко от собора. – Он поклонился Сахарной Энн. – Пожалуйста, примите мои соболезнования в связи с кончиной вашего… кузена. – Плоше вежливо улыбнулся.
Как только они вышли, Сахарная Энн заявила:
– Не думаю, что мы провели его хоть чуточку, этот человек прекрасно понял, что Эдвард вовсе мне не кузен.
– Вероятно; но главное – мы получили адрес. Как мы теперь поступим – вернемся в гостиницу? Я знаю, ты устала.
– Да, но я не сомкнула бы глаз всю ночь. Давай пойдем поищем дом; может быть, выясним что-нибудь у соседей.
Через несколько минут экипаж остановился перед небольшим, приятного вида домом с чугунной оградой и воротами, которые указывали на то, что за стеной есть внутренний дворик. Плотные жалюзи не пропускали изнутри ни лучика света, и вся улица казалась необычайно тихой.
Уэбб нажал на звонок, и они стали ждать. Потом он позвонил снова и даже постучал в дверь. Ответа не было.
Сахарная Энн стояла, прижавшись к стене.
– Попробуй ключом, – прошептала она.
– У меня его нет. Он у тебя.
– Ах да, я и забыла. – Она сунула руку в сумку и, вынув оттуда ключ, отдала его Уэббу.
Он вставил ключ в замок, потом вернул ей.
– Нет, не подходит.
Она попробовала открыть сама. Ключ действительно не подходил.
– О черт! – пробормотала Сахарная Энн и с досадой ударила кулаком по дверной ручке.
Дверь распахнулась.
Она чуть не задохнулась от неожиданности, глаза ее широко открылись.
– Путь свободен.
– Я вижу.
– Думаешь, мы можем войти?
– Боюсь, как бы не схлопотать по голове…
– Но здесь дом моего мужа.
– Это мы так думаем.
– А я в этом уверена. Я иду.
– Давай-давай, – насмешливо сказал Уэбб.
– Нет, лучше ты иди первым. У тебя есть спички?
Уэбб чиркнул спичкой и стал светить перед собой. Огонек отбросил робкий дрожащий свет. К счастью, на столе возле двери обнаружились канделябры.
Они вошли внутрь, Сахарная Энн закрыла дверь, в то время как Уэбб зажег одну из шести свечей.
Света казалось достаточно, чтобы увидеть выключатель, и Сахарная Энн повернула его.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – Уэбб быстро выключил свет. – Женщина, ты хочешь, чтобы те, кто караулит нас, не промахнулись?
– Никому не придет в голову в нас стрелять; а если мы должны обследовать дом, то я предпочитаю получше видеть. – Она снова включила свет.
– Ты ведешь себя, как жалкий грабитель.
– Возможно, но в этом доме давно никто не живет. – Она провела пальцем по столу. – Видишь пыль? Несколько недель, я бы сказала.
Они прошли от холла до удачно расположенной гостиной с дорогой обстановкой. Все в полном порядке, если бы не опрокинутая скамеечка для ног да несколько бутылок бренди, которые валялись на полу возле стула; некоторые из них были разбиты.
Уэбб подошел к стулу и сел на корточки возле подлокотника, чтобы осмотреть его.
– Похоже на старые пятна крови.
Сахарная Энн подняла бутылку.
– Любимое бренди Эдварда. – Она поставила бутылку на стол и направилась в столовую, но Уэбб остановил ее:
– Думаю, тебе надо остаться здесь, а я осмотрю остальную часть дома.
– Ни за что. Я тоже пойду.
– Но нет никаких признаков…
– Все равно!
– Что ж, ладно, только держись у меня за спиной. – Он наклонился и полез в ботинок за своим револьвером.
– Жаль, я не взяла с собой оружие.
– Благодари Бога, что ты его не взяла. А теперь тихо, ни звука.
Внизу было пусто, хотя кухней явно кто-то пользовался совсем недавно. Осколки разбитого стекла усыпали пол, несколько полотенец с ржавыми коричневыми пятнами лежали на столе возле миски, такой же заляпанной, с остатками темной жидкости на дне.
– Как ты думаешь, что это? – спросила она, указывая на миску.
– Кровь. Наверное, Эдварда или кого-то еще.
Ее затошнило, но она стиснула зубы. Ей казалось, что Уэбб слишком долго осматривает кухню, полотенца и все остальное. Когда он наконец решил уйти, она с облегчением вздохнула и торопливо пошла следом за ним.
– Теперь наверх, в спальни, – скомандовал Уэбб. – Мне было бы легче, если бы ты осталась здесь – там может оказаться намного хуже.
– Нет, я пойду.
– Как хочешь.
Они бегло осмотрели верхнюю часть дома, где обнаружили ванную, гостиную и три спальни. Везде были следы пребывания Эдварда.
– Ты проверь все здесь и в спальне, – быстро проговорила Сахарная Энн, – а я осмотрю другие комнаты.
