Текст книги "Девочка в стекле"

Автор книги: Джеффри Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

ЭТО ДЕЛО ЗАКРЫТО

После визита к Эндрюсу наши поиски убийцы Шарлотты Барнс приостановились. Шелл решил, что ситуация все еще слишком горяча, чтобы разговаривать с другими людьми в списке или возвращаться в имение отца девочки, надеясь найти новые зацепки. Версия о причастности Клана казалась тупиковой, а Лидия растаяла, как истинная снежная королева.

Шелл возобновил свое колдовство и слишком много пил по вечерам, а я пытался вернуться к моим занятиям. Дни были великолепные и ясные, ночи долгие. Мы проводили время на фоне навязчивых плачей, которые издавала, крутясь, боссова «виктрола». Антоний, заявив, что «умирает от скуки», бежал в город – провести пару дней с Вондой, гуттаперчевой дамой.

Наутро он вернулся ранним поездом, вошел в кухню и бросил сложенную газету на столик – та упала первой страницей наверх, так что можно было прочесть заголовок. Антоний снял пальто, набросил его на спинку стула и сказал:

– Если верить копам, это дело закрыто.

Он швырнул шляпу на кухонный столик и направился к плите.

Мы с Шеллом, лениво попивавшие перед этим кофе, выпрямились и впились глазами в заголовок: «По делу Барнса произведен арест». Силач вернулся к столу и сел со своей чашкой.

– Что там пишут? – спросил Шелл. – Мои глаза еще недостаточно проснулись, чтобы читать.

– Они взяли одного наркомана, Фредерика Керна. У него на счету связи с Кланом и несколько хулиганских нападений с целью ограбления – одно из них несколько лет назад на полицейского, в баре. Одно время он сидел: пару месяцев там, пару – здесь. Копы говорят – кажется, в первый раз, – что на девочке нашли тряпку с символом Клана. Сообщается, что причина смерти – удушение. По их словам, Керн будто бы помешался на идее возродить местный клан и совершил все это в одиночку. Он выбрал Барнсов, потому что, как говорится в статье, в двадцатые годы Клан ошибочно считал, будто Барнс стоит за большей частью оборота рома на Северном Побережье. Они, конечно, утверждают, что любые подозрения с Барнса давно сняты. Ух, как мне это нравится – деньги все могут.

– И ты веришь в это? – спросил я.

Антоний покачал головой.

– Явная туфта, – заметил Шелл. – Керн наверняка босяк и, видимо, не очень умный. В таком деле им нужно было кого-нибудь быстренько арестовать, ну и вот, узнав о символе, они заглянули в свои архивы, нашли этого неудачника и сцапали его. Дело закрыто. Все довольны.

– Мне бы хотелось, чтобы эта история закончилась, – сказал Антоний. – Но я должен с тобой согласиться, босс. Это чистое вранье.

– Удушение. – Шелл посмотрел на меня. – Ты не помнишь, на шее девочки были какие-нибудь следы? При удушении обязательно остаются ссадины.

Теперь, по прошествии некоторого времени, я мог возвращаться к картинке в моей памяти, не чувствуя при этом, что меня сейчас вывернет наизнанку. Я собрался и позволил образу мертвой девочки возникнуть передо мной.

– Тогда уже совсем стемнело, – ответил я, – но я помню, что тело было очень белым – больше ничего. Никаких отметин, никаких ссадин.

– Я не помню ссадин на шее, – сказал Антоний. – Но я уже говорил, что поспешил убраться оттуда.

– Может, нам взять значок федерального полицейского и документы, что я спер у того типа на Пенн-Стейшн пару лет назад? И воспользоваться ими для доброго дела, – предложил Шелл. – Мы отправимся к коронеру и скажем ему, что на уровне повыше, чем местные копы, ведется свое расследование, и, может, нам удастся выудить из него что-нибудь. Если он сможет доказать мне, что ее задушили, я, пожалуй, брошу все это дело.

– Неплохая… – начал было Антоний, но в этот момент зазвонил телефон в кабинете рядом с кухней.

Шелл отправился отвечать на звонок, а я спросил Антония, что имел в виду Шелл, говоря о вокзале Пенн-Стейшн.

– Ах, это… Один богатый старый затворник в городе заказал нам сеанс. Жизнь этого типа была настоящей загадкой, узнать что-нибудь о нем, чтобы воспользоваться на сеансе, было совершенно невозможно. Шелл отчаянно искал какие-нибудь сведения об этом типе. Мы знали кое-кого, кто мог что-нибудь рассказать, но тот им неплохо заплатил или напугал так, что они держали рот на замке… И тогда мы решили, что должны выдать себя за копов и заставить их расколоться. Мы были на Пенн-Стейшн, обсуждали эту тему, и вот попался нам на глаза этот тип. Мы сразу поняли, что это коп под прикрытием. Да от него за милю воняло полицейским. Ну вот, тут же появился план. Мы, споря, прошли мимо этого типа. Я толкнул Шелла, он наткнулся на парня, многословно извинился, ну и так далее. Парень собирался что-то сказать, но я посмотрел на него своим взглядом медведеборца, и он даже рта не открыл. Мы пошли прочь, и у Шелла в кармане, конечно, был бумажник этого типа. Потом мы открыли его и обнаружили, что нам попался даже не коп, а федеральный агент, из ФБР.[49]49
  ...федеральный агент, из ФБР. – Ошибка автора. Название «ФБР» появилось только в 1935 г., до этого организация носила другие названия.


[Закрыть]

– А что сталось со старым богатым затворником?

– Этот хмырь помер, прежде чем нам удалось его подоить. Если нам и было суждено его увидеть, то уже только на чьем-нибудь чужом сеансе.

– И вы пользовались фэбээровскими бумагами после этого?

– Нет, с этими вещами играют только в самом крайнем случае. За такое самозванство дают серьезный срок. Если эти ребята что пронюхают, они тебя точно выведут на чистую воду. Мы запрятали корочки со значком куда подальше.

На кухню вернулся Шелл.

– Джентльмены, собирайтесь, едем. Через десять минут в машине. У меня хорошие новости, – сказал он, сразу же повернулся и пошел по коридору в свою комнату, чтобы одеться, но я остановил его, спросив, что случилось. – Лидия Хаш, – отозвался Шелл.

Не прошло и десяти минут, как «корд» с работающим двигателем уже стоял у дверей. Мы с Шеллом тоже не заставили себя долго ждать.

– Куда едем, босс? – спросил Антоний.

– Сначала на Сьоссет, потом по Беррил-роуд в сторону Иствуда на запад.

Когда мы тронулись, я спросил Шелла, разговаривал ли он с Лидией Хаш.

– Нет, не с ней – с Тремейном. Он только что вернулся с дела в Филадельфии.

– Кто такой Тремейн? – спросил я.

– Абель Тремейн, король телепатов, – пояснил Антоний. – Знает свое дело, сто очков даст вперед любому говнюку.

– Он сказал, что уже некоторое время собирался мне позвонить, но все как-то забывал, – сказал Шелл. – Потом ему пришлось отправиться по делам в Филли.[50]50
  Филли – разговорное название Филадельфии.


[Закрыть] Но вот вчера вечером он вернулся и вспомнил. Он сказал, что ему недавно позвонил этот парень, Лестер Брилл, который занимается нашим бизнесом, и спросил про нас – хотел узнать, можно ли нам доверять и так далее. И вот Абель говорит ему, что знает нас и мы вполне заслуживаем доверия. Отвечает на некоторые вопросы – ну, профессиональная вежливость. Сказал ему, что теперь с нами работает Диего и всякое такое. Ты же знаешь, как Тремейн любит поговорить.

– И ты думаешь, именно так она о нас и узнала? – спросил Антоний.

– Более чем вероятно. Тремейн сообщил, что, по словам этого парня, ему нужно нас проверить, потому что он собирается провернуть с нами одно дельце. Но потом Тремейн понял, что это мошенник мелкого пошиба: для чайного застолья или номеров в Ротари-клубе еще сгодится, но для серьезных дел – нет. Потом ему пришло в голову, что вряд ли мы станем с ним работать. Правда, к тому времени Тремейн уже убыл в Филли, но сделал для себя заметку – позвонить нам, если по возвращении обнаружит какую-нибудь подставу.

– А раньше ты о нем что-нибудь слышал? – спросил я.

– Нет, – сказал Шелл. – Тебе это имя известно?

– Ничего о таком не слышал, босс, – сказал Антоний.

– Мы нанесем ему визит и выясним, что это он так нами интересовался, – сказал Шелл.

– Надеюсь, у него нет детишек, которые любят играть в бейсбол, – заметил Антоний.

По адресу, который Тремейн дал Шеллу, оказалась богадельня «Бескорыстный спаситель» – причудливое одноэтажное здание, стоявшее чуть в стороне от дороги, среди виргинских сосен. Когда мы заехали на парковочную площадку, Шелл сказал Антонию:

– Думаю, тебе не стоит переживать, что повторится вчерашняя драма.

– Калек и дебилов я не трогаю. Это мое правило.

– Восхитительно, – сказал Шелл.

Как выяснилось, Лестер Брилл был не калекой и не дебилом, а пожилым энергичным джентльменом с седыми волосами, ухоженной эспаньолкой и тростью. Мы нашли его в общей гостиной за игрой в карты с другими обитателями приюта. Когда Шелл представился, Брилл, казалось, сразу же понял, зачем мы приехали, извинился перед партнерами и закончил игру. Он провел нас в свою комнату и закрыл дверь, когда мы вошли внутрь. Усевшись в кресло-качалку, Брилл повел рукой в сторону кровати, приглашая меня и Шелла сесть.

– Извините, Голиаф, но я думаю, моя кровать не выдержит такой тяжести, – сказал он Антонию.

Антоний кивнул, сложил руки на груди и прислонился спиной к двери.

– Мистер Брилл, вы звонили Абелю Тремейну и, сказав ему, что собираетесь работать с нами, попросили информацию о наших делах. Зачем? – спросил Шелл.

– Мне нравится одеяние этого молодого человека, – Брилл указал на меня тростью. – Уверен, это усыпляет клиентов.

– Так кому было нужно получить о нас информацию?

– Я помню, как Тремейн рассказывал мне о ваших подвигах, – сказал Брилл. – Вы ведь такая знаменитость.

Говорил Брилл спокойно, улыбаясь, словно мы были старыми друзьями, но сколько бы Шелл ни пытался вернуться к главной теме, старик ловко уводил разговор в другом направлении. Наконец Шелл изменил тактику, и меня его подход удивил.

– Мисс Хаш, молодая женщина, которой вы помогали, – сказал он, – попала в очень неприятную историю.

Самообладание почти не изменило Бриллу, лишь на лбу образовалась на миг легкая складочка – признак беспокойства. Улыбка, однако, не исчезла с его лица. Тогда Шелл пустился в детальное описание дела Барнса и нашего в нем участия. Никогда прежде я не слышал, чтобы он выдавал наши методы и тайны. Закончив, он сказал:

– Я сильно рискую, рассказывая вам обо всем этом, мистер Брилл, но у меня есть на то свои причины. Возможно, жизни мисс Хаш угрожает опасность, и если она вам небезразлична, вы поможете нам найти ее, прежде чем это сделают убийцы дочери Барнса.

Старик начал раскачиваться в своем кресле, постукивая тростью о пол. Он посмотрел в окно, потом снова перевел взгляд на Барнса.

– Ее зовут Морган Шоу, – сказал он. – А имя – Лидия Хаш – я для нее выдумал.

– Очень удачное имя, – одобрил Шелл, мы с Антонием были того же мнения.

– Она работает здесь несколько дней в неделю в качестве помощницы, – объяснил Брилл. – Мы подружились, и я научил ее телепатии, чтобы она могла подзаработать немного денег. Она оказалась способнейшей ученицей, замечательной. Прошу вас, мистер Шелл, не допустите, чтобы с ней что-то случилось. Она мне как дочь.

– Мы будем ее защищать, – сказал Шелл.

– Вы уж извините, что я вас так подвел, но ей отчаянно нужна была работа у этих Барнсов, и она беспокоилась, что рядом с вами ей ничего не светит. Вот она и решила, что если получит небольшую фору, это убедит вас в ее способностях. Вообще-то это я посоветовал ей такую тактику, когда она сказала, что Барнс собирается вас пригласить.

– Неплохая стратегия. Могу я быть уверенным, что вы будете хранить наши секреты?

– Давайте заключим сделку. Если вы не причините вреда Морган, то сказанное вами не выйдет за стены этой комнаты. Если же она пострадает, я начну петь соловьем – расскажу прессе о вас, как вы пытались облапошить Барнса, когда у него случилась трагедия.

– Справедливо, – согласился Шелл. – Так где она живет?

ЛАЧУГА НОМЕР ШЕСТЬ

К западу от Сьоссета, в местечке по имени Маттонтаун, была лесополоса. Брилл сказал, что нужно только проехать пять миль в сторону Иствуда и тогда мы пересечем сосновый лесок. Вдоль этой дороги, среди деревьев, стояли несколько старых коттеджей – когда-то они были летними домиками. После начала Депрессии владелец начал сдавать несколько прилично сохранившихся коттеджей за несколько долларов в месяц. Морган Шоу, она же Лидия Хаш, предположительно жила в одном из них. Ни водопровода, ни электричества. Как объяснил Брилл, ничего, кроме крыши над головой. На работу она ходила пешком, а ела и принимала душ в богадельне, когда выпадала такая возможность.

Мы увидели с полдюжины ветхих сооружений, разбросанных на участке примерно в три акра и спрятавшихся в тени высоких сосен. Антоний съехал с дороги и остановился среди деревьев. Мы вышли из машины, и Шелл знаком велел следовать за ним. Он выбрал первый домик, из трубы которого струился дымок, подошел к двери и постучал. Из двери выглянула женщина в простом хлопчатобумажном платье. На руках у нее был ребенок, а позади стояли еще двое малышей. На лице у женщины застыло то самое тупое, отсутствующее выражение, которое мне представлялось маской нищеты. Я видел его на лицах людей в городе, греющихся у мусорной бочки с разведенным в ней огнем, и на газетных фотографиях целых семей с Запада, попавших в пыльную чашу.

– Извините, что беспокоим вас, мадам, – сказал Шелл, – но я ищу молодую женщину, которая живет в одном из этих домов. Ее зовут Морган Шоу. У нее длинные, очень светлые волосы, почти белые. Вы ее знаете?

Женщина несколько мгновений смотрела на него, будто не понимая.

– Может, и знаю, – ответила она наконец. – А кто спрашивает?

– Мистер Линкольн интересуется. – И в руке Шелла появилась пятидолларовая бумажка.

Меня несколько расстроил его подход – пользоваться отчаянным положением женщины, – но должен признать, что это имело успех. Глаза ее загорелись, и она выхватила купюру из руки Шелла.

– Коттедж номер шесть, – сказала она. – Это там, в конце. С желтыми занавесками. – После этого женщина закрыла дверь, и я услышал, как задвигается щеколда.

– Пять долларов тут, наверно, немалые деньги, – сказал я Шеллу, который направился к домику номер шесть.

Он недоуменно посмотрел на меня и сказал:

– Да и все тут, кажется, сделать будет несложно.

Я не понял толком, что он имеет в виду.

– Вполне хватило бы и трех, – вставил Антоний.

Несколько минут спустя мы стояли перед дверью лачуги с желтыми занавесками. Шелл приложил палец к губам и сделал рукой знак Антонию, чтобы тот обошел лачугу с тыла, – на случай, если хозяйка попытается бежать. Он извлек из кармана свой набор отмычек, выбрал одну, тонкую и длинную, с крохотным крючком на конце, и показал мне. Потом бросил мне весь набор и указал на дверь. Я знал, что делать. С тех пор как мне исполнилось десять, он учил меня открывать отмычками замок на Инсектарии.

Я расколол замочек, как настоящий профессионал, – через минуту дверь была отперта и приоткрыта. Шелл взял меня за плечо и отодвинул в сторону, прежде чем я успел войти. Он толкнул дверь, и та медленно открылась внутрь. Только после этого, оглядев интерьер лачуги, он шагнул через порог.

– Порядок, – сказал он и махнул мне – мол, входи.

Комнатка была маленькой: сюда едва влезли кровать, маленькая дровяная плита, стул и письменный стол. Никаких шкафов, и тот, кто здесь жил (я предполагал, что это была Лидия/Морган), держал свои вещи в картонных коробках. Хотя через единственное окно над кроватью проникало немного света, здесь было довольно сумрачно и сыро, как в колодце; пахло плесенью и сосной. На пол небрежно был брошен помятый, истоптанный старый коврик, сильно потертый, с выцветшим каштаново-зеленым цветочным орнаментом. По обе стороны стола стояли свечи в старомодных медных подсвечниках, а на полу, между кроватью и письменным столом, – фонарь-молния. На подоконнике – цветочный горшок с хиленьким растеньицем.

– Опрятный маленький кораблик, – сказал Антоний с порога: не найдя никаких следов Лидии/Морган, он обошел дом и вернулся к двери.

– Это место что-то мне слишком напоминает ту сараюху, в которой мы нашли Шарлотту Барнс, – поежился я.

– Да, – сказал Антоний, – я тебя понимаю.

– Нет, джентльмены, забудьте об этой мысли, – призвал Шелл. – Я считаю, лучший способ найти мисс Шоу – установить слежку за этим местом. Возможно, нам придется побыть здесь некоторое время.

– Босс, пойду-ка я спрячу машину, – сказал Антоний. – Девица знает ее, и если увидит, то убежит куда подальше.

– Хорошая мысль, – одобрил Шелл.

Когда Антоний вышел, я сел на стул у стола, а Шелл устроился на кровати, пружины которой безжалостно заскрипели под ним.

– Желтые занавески – миленькое добавление к интерьеру.

Я кивнул. Мы сидели в молчании, и я прислушивался к звуку ветра, тихонько посвистывающего в оконных щелях, к потрескиванию сосновых веток. Я представил себе, как здесь бывает холодно и одиноко ночью, и начал испытывать что-то вроде сочувствия к нашей будущей жертве. Когда я осмотрелся, меня также поразило, насколько хорошо Шелл обеспечивал меня после того, как взял к себе.

Несколько минут спустя Антоний вернулся и закрыл за собой дверь. Увидев Шелла на кровати, он повернулся ко мне и показал большим пальцем через плечо, изгоняя меня со второго – и последнего – места для сидения.

– Актера вызывают на поклоны, малец, – сказал он, и я сел в центр пыльного ковра на полу, приняв позу лотоса. Когда Антоний опустился на стул, я выразил надежду, что он переломает себе ноги.

– Вот теперь ты похож на настоящего свами, – сказал он.

Шелл посмотрел на нас и рассеянно улыбнулся, потом вновь перевел взгляд на окно. У него в левой руке был серебряный доллар, и Шелл перекатывал его по костяшкам пальцев от большого пальца к мизинцу и обратно.

– Я бы хотел знать, – поинтересовался Антоний, – как нам теперь называть Лидию Хаш. У меня в голове все перепуталось.

– Мы спросим, как ей больше нравится, когда она объявится тут, – ответил Шелл.

После этого мы надолго замолчали. Прошел час, и я наконец лег на бок, соорудив из своего тюрбана импровизированную подушку. Я закрыл глаза и уже погружался в сон, когда услышал какой-то странный звук, едва различимый за шепотом ветра и потрескиванием веток. Звук был неторопливый и повторяющийся, словно кто-то дышал. Я сел и посмотрел на Антония, но вскоре понял, что звук издает не он – и не Шелл.

– Что, дурной сон приснился? – спросил Антоний. Он сидел, откинувшись на спинку стула и надвинув шляпу на глаза.

Я снова лег на пол, и несколько мгновений спустя опять услышал ритмический звук. На сей раз я смог установить его источник. Под ковром было что-то. Или кто-то. Я медленно поднялся на ноги и пнул Антония по подошве ботинка. Он выпрямился, посмотрел на меня и хотел было заговорить, но я жестом призвал его к молчанию. Шелл посмотрел на меня, и я приставил палец к губам. Другой рукой я показал на пол. Босс смотрел на меня недоуменным взглядом, и тогда я подошел к нему и прошептал ему на ухо: «Там кто-то есть под полом. Я слышал, как они дышат».

Шелл поднялся с кровати. Антоний уже был на ногах. Я сошел с коврика, а они наклонились и взялись за его концы. Когда коврик сложили, под ним обнаружился люк. С левой его стороны было медное кольцо: оно покоилось в небольшом металлическом углублении, так что пол под ковром казался ровным. Шелл обошел сложенный коврик, присел и потянул на себя ручку. Люк открылся, и мы с Антонием наклонились, чтобы заглянуть внутрь.

Там, в небольшом углублении размером четыре на четыре фута, лежала Лидия Хаш. На землю было брошено одеяло, и Лидия устроилась поверх него на боку, подтянув колени к подбородку. На ней была только одна мужская фланелевая рубашка. Казалось, ее бледные длинные ноги и яркие волосы светятся в этой дыре.

– Ну, мисс Хаш – или вас надо называть мисс Шоу? – вылезайте-ка оттуда, – велел Шелл.

Ее глаза открылись. Она повернула голову, посмотрела на нас и улыбнулась.

– Джентльмены… – произнесла она.

Шелл протянул ей руку, Лидия ухватилась за нее и, чуть напрягшись, сумела выбраться оттуда. Антоний подошел к кровати и снял покрывало. Когда женщина появилась из подполья и вышла на свет, Шелл набросил на нее стеганое одеяло, словно та была особой королевских кровей, готовящейся к торжественной процессии. Она поблагодарила его, потом шагнула к стулу и села. Я закрыл люк, положил на место коврик, и мы встали вокруг женщины, как трое детей в ожидании увлекательного рассказа.

– Может, начнем с самого начала? – поинтересовался Шелл.

Нижняя губа Морган Шоу задрожала, в уголках глаз появились слезы.

СКРЫВАТЬ МНЕ НЕЧЕГО

Шелл протянул ей носовой платок, и мы замерли в ожидании, пока она облегчала свой заложенный от горестей нос. Когда мисс Шоу перестала плакать и начала вытирать глаза, у Антония был такой вид, будто он сам вот-вот заплачет.

– Извините, – сказала она– Просто жизнь в последнее время была такой нелегкой. Мне страшно.

– Нас вы можете не бояться, – успокоил ее Шелл.

– Они охотятся за мной, – сказала она.

– Кто – они? – спросил я.

– Не знаю. Но после этой истории с Барнсом они за мной охотились. Они приходили сюда, искали меня. Я живу далеко от дороги, и если слышу, как кто-то подъезжает, мне хватает времени, чтобы спрятаться.

– И сколько же раз они сюда приезжали? – спросил Шелл.

– Трижды. Я думала, вы были с ними.

– И чего они хотят?

– Не знаю, – покачала она головой.

– Если позволите… – начал Антоний. – Как вам удается залезть под пол, а потом положить коврик на этот потайной люк?

– Ну, я некоторое время назад придумала этот способ. Я сворачиваю коврик наполовину и легонько подтыкаю его под кромку. Люк открываю не полностью, лишь настолько, чтобы залезть, а когда захлопываю, от удара скатка раскручивается.

– Остроумно, – похвалил Шелл. – Но давайте перейдем к главному вопросу. Откуда вы узнали, где находится дочка Барнса?

– Да, это действительно главный вопрос, – сказала она.

Даже завернутая в одеяло, с волосами, спутанными после лежания под полом, она была прекрасна. Повернувшись к Антонию, она приложила два пальца к губам.

Силач сунул руку в карман пиджака и вытащил оттуда пачку сигарет, потом дернул кистью, и одна сигарета на четверть длины выскочила из пачки. «Лидия» взяла ее и сунула себе в рот. Зажигалка уже была в руке Антония. Мисс Шоу затянулась, стряхнула пепел на пол и сказала Шеллу:

– Вы и половины всего не знаете.

– Я готов и на четверть.

– Шарлотта Барнс – не первый убитый ребенок, – сказала она. – Два года назад в Амитивилле нашли маленького мальчика – он тоже был убит.

Можете проверить по газетам, только на первых страницах об этом не писали. И даже на третьих. Случай похоронили где-то в глубине газет, в маленьких заметках. Отец мальчика был негром – его арестовали и обвинили в убийстве. Не думаю, что он был виновен. Вот тогда-то я и получила первую записку.

– Насчет убийства? – спросил Шелл.

– Нет, насчет того, где искать тело. Я тогда только переехала из города в эту дыру и прожила здесь не больше двух недель, и вот однажды ночью услышала, что кто-то ходит вокруг лачуги. Я вам и передать не могу, как я испугалась. После этого я спала с мясницким ножом, который украла с кухни в богадельне… Я спросила соседку, слышит ли она странные звуки ночью. Она сказала, что, возможно, это был олень, но олени не оставляют букеты диких цветов на пороге, правда? Иногда я находила цветы, иногда – сломанную игрушку или монетку. Это было странно. В полицию я пойти не могла, потому что не хотела, чтобы меня нашли кое-какие люди из моего прошлого. Как-то утром я нашла на пороге клочок бумаги с нацарапанной картой и словами. Слова были какой-то абракадаброй, а вот карта была приблизительным планом старого дома – выбитые окна, покосившаяся дверь и номер из трех цифр, причем двойка написана задом наперед. Странно, не правда ли?.. А примерно неделю спустя я завтракала в приюте и прочла там заметку о мальчике, похищенном в Амитивилле. Его тело нашли в заброшенном доме. Там и адрес назывался. Номер из трех цифр – тот же самый, что и на карте, которую мне подбросили.

Антоний присвистнул.

– Это не все, – добавила она. – Была еще девочка – в начале этого года. Где-то на востоке острова. Родители ее иммигранты, работали на картофельной ферме в Патчоге, ну, вы понимаете. И опять ничего толком не расследовали. Не помню, кого наказали в тот раз, но я знала, где найдут тело, прежде чем его отыскали.

– И то же самое случилось с девочкой Барнса? – спросил Шелл.

– Когда пропала Шарлотта Барнс, я знала, что это как-то связано с теми случаями. Наверно, я была единственным человеком, кроме убийцы, которому это было известно, потому что копы ничего такого не подозревали. Я перед этим училась телепатии у Лестера и подумала, что, может, мне удастся чуточку уменьшить горе Барнсов, показав им, где находится их дочка, и проверив свои способности…

– И при этом заработать немного денег, – вставил Шелл.

– Уж только не вам упрекать меня в корысти, – возразила она.

Шелл кивнул.

– Вы видите, где я живу. Мне нужны были деньги, а им – найти их девочку. Лестер неплохо меня обучил, раз мне удалось убедить их обоих, что у меня дар. Когда на сцене возникли вы, джентльмены, у меня появилась возможность вывести их на тело и при этом остаться в стороне, если начнется расследование.

– И ты веришь в это, босс? – спросил Антоний.

– Как-то уж слишком притянуто за уши, – задумался Шелл.

– Мне все равно, верите вы мне или нет. Скрывать мне нечего.

– Что ж, вы кидала классом повыше, чем я думал поначалу, – сказал Шелл.

– Вся эта хладнокровная игра была частью моей роли Лидии Хаш. Не хочу распространяться о том, в чем я участвовала в городе, но я знаю, как водить людей за нос.

– Почему я должен вам верить?

– Слушайте, я признаю, что обвела их вокруг пальца, но я ведь сочувствовала этим людям и их дочери.

– Нам нужно определить, кто оставляет вам эти послания, – сказал Антоний.

– В этом-то все и дело, – сказала мисс Шоу. – Два дня назад я получила еще одно.

Она повернулась к столу, наклонилась над открытым нижним ящиком и вытащила оттуда конверт. Повернувшись снова к нам, извлекла из конверта сложенный лист бумаги, вместе с ним выпали сушеные лепестки и, покружившись в воздухе, упали на пол.

– Это не похоже на другие, – сказала она. – Здесь только карта, и можно разобрать названия некоторых дорог, хотя часть букв написана задом наперед, а некоторых букв нет. Тут еще нарисован большой дом, но ни слова о том, кто будет на этот раз – мальчик или девочка.

– Позвольте… – Шелл взял листочек и принялся разглядывать. – Антоний, у тебя есть карта в машине?

– Сейчас принесу, босс– Силач направился к двери.

– А теперь, джентльмены, я попрошу вас двоих выйти на минуту, чтобы я могла переодеться.

– И вы обещаете, что не растворитесь в воздухе? – спросил Шелл.

– А как я выберусь? Разве что через трубу.

Мы с Шеллом вышли и закрыли за собой дверь.

Уже начало смеркаться и похолодало. Там и сям валялись листья, опавшие с редких здесь дубов.

– Я ей верю, – объявил я.

– Я тоже, – сказал Шелл. – Не знаю почему, но ей трудно не поверить.

– Тот, кто подкидывает записки, должен ее знать.

– Или знать о ней. Она говорила, что бывает в городе. Могу себе представить, что у нее там задела.

– Что ты имеешь в виду?

– Забудь об этом.

Прошло несколько минут, дверь открылась, и женщина пригласила нас войти. На ней теперь были серая юбка и жакет, фиолетовая блузка и простые туфли без каблуков. Волосы, убранные назад, делали ее похожей на библиотекаршу. Когда мы входили в домик, вернулся Антоний, и я придержал для него дверь.

– Давайте-ка сюда вашу записку, – сказал силач, и Морган передала ему листок.

Он сел за стол, открыл карту и расстелил перед собой, потом пододвинул к себе одну из свечей и поджег фитилек своей зажигалкой. Вокруг Антония возник теплый световой нимб, и он осторожно положил записку рядом с более крупной картой. Затем из кармана появились обманки, Антоний торжественно водрузил их на нос и закрепил за ушами. Мы с Шеллом склонились над его плечом.

Антонию понадобилось немало времени, чтобы обнаружить, в какой части острова следует вести поиски. Он вытянул шею, так что его голова почти касалась бумаги, потом отодвинулся назад и прищурился. Проведя большим толстым пальцем по линии дороги, Антоний убрал его и сказал:

– Нет, не здесь.

Пятнадцать минут спустя мы уже устали от ожидания, притулившись к стенам комнаты.

– Черт, – сказал Антоний наконец, и Шелл, оторвавшись от стены, подошел к нему:

– Что тут у тебя?

– Ты ни за что не поверишь, босс. Но если я не ошибаюсь, этот чертеж указывает на верхнюю часть пролива.

– Какой район? – спросил я.

– Забудь про район, – сказал Антоний, протирая обманки. – Прямо на имение Паркса.