Текст книги "Девочка в стекле"

Автор книги: Джеффри Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– Что? – переспросил я, думая, что ослышался.

– Ты уже мужчина, малыш.

– О'кей.

Больше я ничего не смог выдавить из себя. Я слишком устал и не мог осознать, что мне принесет мое новое положение. Первое, что я сделал в качестве главы нашего маленького предприятия, – свернулся калачиком и уснул.

Ё-МАЁ

К полудню следующего дня, выспавшись и поев, мы с Антонием вернулись в дом. Исабель и Морган остались в рыбацком домике – место было уединенное и казалось вполне безопасным. Еще я попросил Антония научить Исабель стрелять из пистолета, который мы ей и оставили.

Груз ответственности начал давить на меня на обратном пути к северному берегу, и, хотя перспектива отдавать распоряжения пугала меня, я не мог не улыбаться, вспоминая, как всего пару дней назад чувствовал себя зрелым мужчиной, потому что одной рукой обнимал женщину, а в другой держал бокал с коньяком. Теперь мне пришло в голову, что взрослость – это прежде всего способность вызывать доверие у других людей и умение выкручиваться из неприятностей.

Антоний подпер заднюю дверь, чтобы та не открывалась, а на место главной двери прибил гвоздями старый ковер, чтобы защититься от осеннего холода. Я растопил камин в гостиной обломками мебели. Когда огонь занялся и дом начал согреваться, я принял мое первое решение: направился в свою спальню, взял тюрбан, широкие штаны и рубашку с высоким воротником – свой реквизит, и большая часть того жульничества, что называлась словом «Онду», отправилась в огонь. От всего этого, словно от злобного джинна, повалил черный дым, вонь по дому пошла неимоверная – и это казалось мне в чем-то справедливым.

Потом я направился в комнату Шелла, выбрал один из его шелковых костюмов (кремового цвета, с жилеткой), пару лаковых туфель и темно-синий галстук. Я интуитивно чувствовал, что эти вещи мне пойдут. Удачей было то, что Шелла похитили в пижаме: значит, его бумажник (нам были нужны деньги) вместе с отмычками (я знал, что они нам пригодятся) остались в доме. Зачесав назад волосы перед зеркалом, я принялся изучать свое отражение, и мне вдруг пришло в голову, что я, как одна из бабочек Шелла, наконец-то вылупился из кокона.

Я вошел в кухню, где готовивший кофе Антоний поднял на меня глаза. Я понял, что он отметил факт моего переоблачения, однако ничего не сказал, а продолжил наливать воду.

– Они перерезали телефонный провод? – спросил я.

– Нет.

– Улучишь время, позвони Халу Излу, растолкуй ему, что случилось с Шеллом, и скажи, что он нужен нам здесь как можно скорее. Мы подхватим его на вокзале.

– Хорошо, босс. – Антоний поставил кофейник на плитку и пошел в кабинет звонить.

Я сел за кухонный столик и принялся суммировать все, что я знаю и что мне нужно узнать, разглядывая замысловатый мозаический рисунок на крылышках Colubura dirce – мертвая бабочка лежала рядом с сахарницей. Моя единственная цель состояла в том, чтобы вернуть Шелла Меня больше не волновало, сможем ли мы разоблачить Агариаса или отомстить за Шарлотту Барнс.

Когда мы несколько часов спустя подхватили Хала на вокзале в Порт-Вашингтоне, на нем были пальто с очень длинными рукавами, перчатки и шляпа с необыкновенно широкими полями, скрывавшая его лицо от любопытных и жестоких взглядов.

– Есть новости от Томми? – спросил он, устраиваясь на заднем сиденье «корда» и снимая свою громадную шляпу.

– Никаких, – ответил Антоний.

– Малыш, что с тобой? – Хал стащил перчатки. – То я тебя вижу в роли свами, а теперь ты жиголо. Да у тебя больше лиц, чем у Лона Чейни.[69]69
  Да у тебя больше лиц, чем у Лона Чейни – Лон Чейни (1883–1930) – американский актер, знаменитый своей способностью к преображениям, известен как «Человек с тысячью лиц», много снимался в фильмах ужасов.


[Закрыть]

– Малыш теперь за главного, – объяснил Антоний.

– Ё-маё, – сказал Хал. – Поздравляю с повышением. – Он протянул мне руку, и я пожал ее.

– Не то чтобы я очень рвался, – сказал я. – Но вы с этого момента можете называть меня Диего.

Я почувствовал руку Хала на своем плече.

– У тебя все получится, Диего, – заверил он.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Назвав свое имя, я словно перепрыгнул через высокий забор.

– Ты еще погоди – узнаешь, какую работенку он для тебя придумал, – сказал Антоний, улыбаясь в зеркало заднего вида.

И тут я поднял ошейник и поводок, которые до этого прятал от Хала.

– Старый поводок и старый ошейник, – сказал Хал, глаза его расширились. – Ты беседовал с моими старыми подружками?

– Не знаю, как и сказать, чтобы вас не обидеть… – начал я. – Но вам придется сыграть собаку.

– Как это может меня обидеть? Это же мой хлеб. Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь укусил, написал на фонарь, потерся о ноги какой-нибудь дамочки? Только скажи.

– Тебе придется раздеться, – сказал Антоний.

Хал завыл.

– Кажется, это будет лучше, чем я думал, – сказал он и начал снимать с себя пальто и расстегивать рубашку.

– Нужно было положить брезент на заднее сиденье, – заметил силач.

– Иди в жопу, Генри. Диего, ты мне выдашь указания? Или просто нужно вести себя по-собачьи?

– Вести себя по-собачьи, – подтвердил я.

– Это моя специальность.

Потом Хал надел ошейник, а я рассказал ему о своем плане. Въехав в Колд-Спринг-Харбор, Антоний спросил:

– Какая нам нужна улица?

Я посмотрел на бумагу, которую дал мне Стинтсон.

– Бангтаун-роуд, – сказал я. – Это должен быть третий поворот налево.

Когда мы медленно проехали мимо КЕА, день уже начал клониться к вечеру. Канцелярия располагалась в довольно большом здании, стоявшем в глубине участка. Прямая дорожка вела от улицы прямо к парадному подъезду. Мне сразу же пришла в голову мысль о том, что КЕА пытается спрятаться среди деревьев, пока ее «исследователи» занимаются своей гнусной работой. Я попросил Антония доехать до конца квартала и припарковаться. За домом были поле и рощица, и я рассчитывал подойти к зданию сзади.

– На это может уйти какое-то время, – сказал я Антонию. – Когда Хал вернется в машину, покатайся немного, а потом выезжай на Бангтаун и встань так, чтобы видеть меня, когда я выйду из здания. Возможно, нам придется действовать быстро.

– Нет проблем, – ответил он.

– Ну тогда пошли, – обратился я к Халу.

– До встречи, Генри, – попрощался он и натянул на себя свое пальто.

– Оставь в этой конторе побольше блох, – сказал Антоний.

Хал рассмеялся, но как только он вышел из машины, его манеры моментально переменились. Теперь он был мрачной ошибкой природы, существом, сбежавшим незнамо откуда: об этом говорил надетый на Хала ошейник с поводком. Его физиономия выражала полнейшую тупость, а из уголка рта начала тянуться ниточка слюны. Когда я двинулся к зданию, Хал засеменил рядом со мной, как бестолковое животное. Эта перемена поразила меня. Хал Изл был настоящим профи.

Мы пересекли поле и осторожно двинулись среди деревьев к тыльной стороне здания, глядя на окна – не смотрит ли кто на нас. Спрятав пальто Хала в рощице, мы устремились из-под прикрывающей нас листвы к левому крылу здания, прижимаясь к земле, чтобы не высовываться за нижний край окон. Когда мы добрались до дома, я вытащил из кармана маленький бумажный пакетик и протянул его Халу. Он открыл его, откинул назад голову и высыпал немного белого порошка из пакетика себе между губ. Пожевав немного пищевую соду, он смочил ее слюной, и скоро вокруг рта у него появилась пенящаяся жидкость.

– О'кей, – прошептал я, – замечательный вид.

Я стоял спиной к боковой стене, пытаясь представить себе, как будет исполняться мой план, согласно которому Хал должен был войти внутрь и, словно потерявшись, пробежаться по коридору. Потом он должен был опуститься на четвереньки, зарычать, заскулить, а затем лечь на пол и свернуться калачиком, чтобы выманить охранника с его места. Идея состояла в том, чтобы охранник выбежал за ним на улицу и отвлекся на какое-то время от входных дверей, а я бы проскользнул внутрь.

Ожидание стало настоящей пыткой. Я начал волноваться – вдруг у охранника окажется пистолет, и он, испугавшись Хала, вытащит оружие. Незаметно для меня сгустились сумерки, и с наступлением темноты мои мысли стали еще мрачнее. Когда я уже был готов выйти из укрытия и отправиться на спасение Хала, раздался звук открываемой двери. Я выглянул из-за угла и увидел человека-собаку на четвереньках – Хал принялся носиться туда-сюда около дверей, которые закрылись за ним. Охранник явно решил остаться внутри. Хал рычал и лаял, царапал стекло двери – все тщетно. И тут я понял, что на месте охранника тоже, наверное, не пожелал бы подходить слишком близко к такому существу. Видимо, я ошибся в своих расчетах, решил я.

Прошла еще минута, и я окончательно уверился, что мой план провалился, но тут – гениальное наитие, иначе не назовешь, – человек-собака неожиданно повернулся к дому боком, поднял ногу и принялся окроплять дверь. Продолжая мочиться на ходу, он на четвереньках бросился к другому углу здания. Дверь распахнулась, и я из своего укрытия увидел, как из нее выскочил охранник в синей фуражке и форме, с полицейской дубинкой в руках.

– А ну мотай отсюда, грязная дворняга! – завопил он.

Хал встал на ноги и завернул за угол здания.

– Господи Иисусе, – сказал охранник, сделал два-три шага, словно собираясь преследовать Хала, но потом остановился.

И тут я припустил к двери, стараясь шагать на цыпочках, чтобы не шуметь. Охранник отошел от двери не больше чем на восемь футов, и меня наверняка бы засекли, но в этот момент Хал снова выставил из-за угла свою большую собачью голову и злобно залаял. Охранник чуть подпрыгнул, взмахнул дубинкой и бросился в погоню. Я не видел, что случилось потом. Я уже был в здании, прошел через вестибюль и дальше по коридору налево, как говорил Стинтсон.

КОЕ-ЧТО О МУТАЦИЯХ

Как я и рассчитывал, коридоры в этот поздний час были пусты. За следующим поворотом я нашел кабинет, о котором говорил Стинтсон. Дверь была не заперта, помещение за ней оказалось пустым, хотя свет уже был включен. Я вошел и запер за собой дверь. У трех стен кабинета стояли деревянные каталожные шкафы, а у четвертой разместился высокий шкаф с книгами. Стол с лампой, рядом – стул, а напротив него, перед окном, – диванчик.

Я принялся пробегать фамилии на каталожных шкафах. Благодаря Стинтсону я имел общее представление об архиве Агариаса, и найти конкретные ящики с интересующими меня сведениями не составляло труда. Но первый же ящик, который я попытался выдвинуть, оказался запертым. Я вытащил отмычки Шелла и приступил к работе. Несколько секунд спустя раздался слабый щелчок, одно легкое движение руки – и длинный ящик выехал наружу. Я увидел папки, плотно набитые бумагами.

Я не знал, с чего начать. В шкафу были еще три ящика, тоже набитые бумагами. «На это уйдет целая вечность», – подумал я, чувствуя, как искорка паники разгорается в моей груди.

Я глубоко вздохнул и, понимая, что ничего другого не остается, вытащил громадную кипу папок – примерно четверть того, что было в ящике. Я аккуратно положил их на одной стороне стола, потом снял пиджак, повесил его на спинку стула, засучил рукава рубашки, взял верхнюю папку и приступил к работе.

Поначалу я ничего не мог понять. Там было много научных терминов, связанных с группами крови, уравнений, формул и данных по отдельным подопытным. Максимум, что я мог сделать, – это пробежать страницы в поисках наводящего слова или чего-нибудь, проясняющего написанное.

Заканчивался первый час моих исследований, и я начал перелистывать страницы, не читая их, переходя от папки к папке, пока кипа передо мной не превратилась в две, потом в три, а потом в нагромождение папок. Я уже начал думать, что, видимо, моя поездка в КЕА, вызов Хала из Бруклина, вся тщательно продуманная авантюра обернется пустым звуком, но тут я наткнулся на что-то, звучавшее знакомо. Я вспомнил слова Стинтсона об экспериментах Агариаса с близнецами – судя по тексту, который был у меня перед глазами, я случайно оказался в самой гуще отчетов об этой работе.

Я вернулся немного назад, нашел бумаги, относящиеся к началу этих исследований, и стал смотреть по порядку. Хотя глаза мои к тому времени уже утомились, а спина побаливала после долгого сидения за столом, у меня открылось второе дыхание – я почувствовал прилив энергии, зрение прояснилось. Вдруг мне попалась фамилия Шоу. Я читал быстро, понимая, что передо мной какие-то части головоломки.

Когда я обнаружил один интересный факт, касающийся Морган, за дверью раздались шаги. У меня не было даже времени подняться со стула. Дверь сначала осторожно приоткрылась, а потом распахнулась целиком. В проходе стоял улыбающийся Агариас. Я встал, полагая, что меня ждут неприятности.

Он наклонил голову вниз, посмотрел на меня поверх оправы своих круглых очков и сказал:

– Неужели перед моими глазами духовный учитель субконтинента? Онду, так, кажется?

– Что вы сделали с Шеллом? – спросил я.

– Он у меня под замком. В безопасности. Пока.

Видя, что Агариас один, я начал обходить вокруг стола. Больше всего мне хотелось дать ему в морду.

– Прошу вас, сядьте, – сказал он и, увидев, что я не останавливаюсь, добавил: – Если вы хотите увидеть мистера Шелла, я бы на вашем месте сел.

Я остановился, разжал кулаки и отступил.

– Сядьте, и я расскажу вам все, что вы хотите знать. Правда. Мне нечего скрывать. Но позвольте предупредить вас на тот случай, если вы не сможете себя контролировать: у меня есть пистолет, и я с удовольствием пристрелю вас. – Он похлопал себя по боковому карману пиджака и сел на диван.

– Как вы узнали, что я здесь?

– После того как вы и Шелл ездили к Стинтсону, я догадался, что вас нужно ждать здесь.

– К Стинтсону? – Я предпринял слабую попытку скрыть правду.

– Да. Бедняга Стинтсон. Похоже, его имя завтра будет на первых страницах газет, крупными буквами. Боюсь, что-то вроде ограбления.

Я закрыл на секунду глаза, поняв, что мы стали причиной гибели этого человека.

– Хорошо, – сказал я наконец. – Все, что мне нужно, это Шелл. Скажите, что я должен сделать, чтобы вы его отпустили, и мы забудем о вас навсегда.

– Очень просто. Мне нужна Морган Шоу. Справедливый обмен.

– Зачем?

– Она необходима для моих исследований.

– Она по закону ваша дочь, не так ли?

Агариас кивнул:

– Я ее удочерил. И ее брата тоже. Близнецы, рожденные от близнецов, рожденных от близнецов.

– А что такого в близнецах?

– Хороший вопрос, – погрозил он мне пальцем. – Мы знаем, что инцест порождает аномалии, верно?

Я кивнул.

– Вот почему запрещены браки между братьями и сестрами, даже двоюродными. Но эту семью я обнаружил в жуткой глуши – никакие законы там не действовали. Я дождался, когда дети подросли, и, скажем так, убедил их совокупиться. А теперь представьте: если простое кровосмешение ведет к мутациям, то к чему может привести кровосмешение между близнецами? Понимаете? Когда я только столкнулся с этими дегенератами, уже первые исследования крови позволили выявить некоторую аномалию. Во втором поколении она стала еще более ярко выраженной.

– Если уж зашла речь о мутациях, что это за существо вы посылали, чтобы убить Паркса, а потом навестить нас дома?

– Это мой сын Мерлин, – с улыбкой сказал Агариас. – Впечатляющая физическая мощь, не правда ли?

– Он урод.

– Ну-ну. Мерлин очень необыкновенная личность. Да, особой красотой он не блещет. Но возьмите, например, его кожу. Он не альбинос. Альбинизм – это отсутствие пигментации. У него белый пигмент. И еще одно очень примечательное свойство: у него кровь, какой нет больше ни у одного человека.

– Что это значит? – спросил я.

– Это значит, что кровь у него уникальная. Если сделать ее анализ, то вы не получите никакой из существующих групп: А, А отрицательная, В, В отрицательная, АВ или ноль. Такая кровь только у него и еще у одного человека.

– У его сестры. У Морган.

– Для мокрозадого[70]70
  Для мокрозадого... – Wetback – презрительное прозвище нелегальных иммигрантов из Мексики.


[Закрыть] вы довольно проницательны.

– Не слишком. Для чего именно она вам нужна?

– Морган, Мерлин – вы, видимо, не уловили связи с артуровским циклом.[71]71
  Морган, Мерлин – вы, видимо, не уловили связи с артуровским циклом. – Фея Моргана – волшебница, персонаж английских легенд артуровского цикла. В честь ее получило свое название оптическое явление фата-моргана. Ее главный дар – целительство. Мерлин – мудрец и волшебник кельтских мифов, наставник и помощник короля Артура, а до того – его отца Утера Пендрагона.


[Закрыть]

Я помотал головой, хотя о связи и догадался.

– Я стал приемным отцом для обоих, но сразу же решил для себя, что работать буду только с мальчиком. Я тренировал его с самого рождения – конечно, физически, как цирковое животное. Его умственные способности оставляют желать лучшего. Но меня больше всего интересовала его кровь… Стране нужна сила, чтобы спасти нас от экономического спада, но, к несчастью, для этого не хватает настоящих мужчин. Те, в ком течет английская кровь, наши законные предки, построят здесь великую цивилизацию. Нам необходимо депортировать или устранить тех, у кого наследственность гораздо слабее. Но часть тех, в ком течет смешанная кровь, могут пополнить ряды рабочих. Моя теория состоит в том, что необычная кровь Мерлина может свести на нет отрицательный фактор, может очистить кровь полукровок, например, девочки Барнса. Иными словами, вымыть еврейскую составляющую ее крови.

– Значит, девочка была частью эксперимента. Вы сделали ей переливание, и она умерла. Сколько еще людей вы погубили вашими экспериментами?

– Поверьте мне, – сказал он, подвигаясь на самый краешек дивана, – мы движемся вперед, прогресс очевиден. Я думаю, что решение проблемы – Морган. Мне не следовало забывать о ней, сосредотачивая все усилия на ее брате. Теперь я уверен, что ее кровь содержит составляющую, необходимую для достижения моей цели.

– Разве человек, который так обходится с детьми, может создать великую цивилизацию?

– Кажется, вы не одобряете моих действий? – В голосе Агариаса прозвучало напускное сожаление. – Моя работа гораздо важнее, чем отдельные жизни.

– А если я пойду в полицию?

– Подумайте хорошенько, мой мальчик. Вы ведь нелегал. Они скорее предпочтут вас депортировать, чем вести с вами беседы. А у меня очень влиятельные спонсоры.

– Но тут есть одна проблема, мистер Агариас.

– Какая же?

– Я не знаю, где находится Морган. Она исчезла на следующий день после того, как мы с Шеллом повстречали ваших друзей у ее домика. Она не хотела, чтобы мы пострадали из-за нее.

– Очень печально, – сказал он. – Бедный мистер Шелл. Похоже, он кинул свою последнюю подружку.

– Но может, нам удастся ее найти.

– Я могу дать вам три дня. После этого я продолжу эксперименты и сделаю переливание Шеллу. Ведь он наполовину еврей – по матери. Вы же знаете.

– Нет, – сказал я. – Он никогда об этом не говорил.

ПАТРИОТ

– Три дня, – повторил Агариас. – К концу этого срока я свяжусь с вами. Если вы ее найдете, мы договоримся о встрече. Если нет – то мы прокалываем вену Шеллу, а мой мальчик, Мерлин, нанесет вам еще один визит. На этот раз я попрошу его принести мне голову того тупого верзилы.

– Агариас, – сказал я, когда он поднялся, собираясь уходить. – Знаете, ваше имя что-то не очень похоже на английское. Кто вы?

– Я патриот, – улыбнулся он.

– Позвоните мне, я ее найду, – сказал я, когда он направился к двери.

Прежде чем выйти, он остановился и сказал:

– Три дня, мой друг. Не больше.

Я опасался, что Агариас сообщит охраннику о постороннем человеке в здании, а потому в ту секунду, когда дверь закрылась, я пересек кабинет и запрыгнул на диван, оставив папки грудой валяться на столе. С дивана я открыл окно и снял противомоскитную сетку. Когда я выпрыгнул из окна и приземлился на землю у торца здания, было уже темно. Я не стал оглядываться и проверять, видел меня кто или нет, а просто побежал в сторону улицы. Несколько секунд спустя Антоний подогнал машину, и я забрался на сиденье.

Хал сидел сзади, и я первым делом спросил его, удалось ли ему уйти без проблем.

– Этот тип гнался за мной до самой рощицы, – ответил он. – Но как только я оказался в тени деревьев, он остановился и лишь крикнул мне несколько раз вдогонку: «Грязная дворняга». Не хотел связываться с собакой в темноте леса. Уж я бы отделал его этой дубинкой.

– Грязная дворняга, – смеясь, повторил Антоний. – Может, этот тип и в самом деле решил, что ты – собака.

– Пока я был внутри, меня посетил один интересный визитер, – сообщил я им, и когда они узнали, что это был Агариас, то предложили тут же вернуться и разобраться с ним.

Я попросил моих спутников успокоиться и подробно рассказал все, что узнал.

– Мы должны разобраться с этим шмеком,[72]72
  Schmuck (идиш) – идиот.


[Закрыть] – сказал Хал.

– Если бы мы только знали, где они держат Шелла, – сказал я, – можно было бы вернуться и разобраться с доктором. Я так думаю, его держат в специальной лаборатории, о которой говорил Стинтсон. Я надеялся найти адрес в этих папках, но Агариас вряд ли афиширует ее местонахождение, учитывая, что он там убивает детей и выращивает уродов вроде этого циркового животного.

– Ты говоришь об этом – бледном и рыхлом? – спросил Антоний.

– Вообще-то эта тварь считается его сыном. Его зовут Мерлин.

– Чем он его кормил?

– Он брат Морган.

– Что? – переспросил силач, на мгновение снимая ногу с педали. Придя в себя, он произнес: – Впрочем, можно было догадаться – они оба белы, как молоко. Но бог ты мой, в этом семействе вся красота досталась ей.

– А вы знаете, где эта женщина, на которую он хочет обменять Томми? – спросил Хал.

– Да, знаем. Она у нас, – сказал я. – Но не думаю, что могу просто обменять ее на него.

– Тебе придется это сделать, – сказал Хал. – Иначе Шеллу придется плохо.

– Я знаю, что Шелл не позволил бы мне это сделать.

– Не совсем так, – возразил Антоний. – Шелл придумал бы какой-нибудь хитрый ход.

– Да, – согласился я. – Но нам для этого нужно преимущество, которого у нас сейчас нет.

– Рассчитывайте на меня, – сказал Хал.

– Возвращайтесь в Бруклин, – велел ему я. – Пусть Сал поможет вам собрать всех, кто хочет нам помочь. Ждите. Я могу позвонить в любую минуту. Мне нужно, чтобы вы были готовы действовать через секунду после моего звонка.

– Договорились.

– Не езжай на вокзал, – обратился я к Антонию. – Мы заправимся и довезем Хала почти до нужного места, потом высадим у Капитана, но не у его квартиры. Боюсь, что Агариас посадил кого-нибудь нам на хвост. Он знает, что мы были у Стинтсона, – сказал, что они замочили беднягу. Если они следят за нами, то отделаемся от хвоста в городе. Поедем по платной дороге – сворачивай на Мотор-Парквей.

– О'кей, – сказал Антоний. – Если мы приведем их в Вавилон, они получат и Морган, и Шелла.

В Бруклине мы довезли Хала до дома Капитана Пирса и немного там задержались, желая убедиться, что за нами никто не следит. Старый негр и метатель ножей во время Гражданской войны был пятнадцатилетним мальчишкой, служил разведчиком у федералистов. А этим вечером он послужил Антонию и Халу, угостив их домашним пивом, которое готовил сам в бочке на кухне. Я рассказал ему, что случилось с Шеллом, и он предложил свои услуги, если будет нужно. У Капитана была трясучка, и глаза начали мутнеть, но нож он по-прежнему метал точно в цель, что и продемонстрировал, установив на голове у Антония яблоко и пронзив его ножом из другого конца комнаты.

В рыбацкий домик мы вернулись только после полуночи. К тому времени кулаки у меня только-только начали разжиматься. Антоний вел машину по меньшей мере вдохновенно. Удивительно, что штаны у меня остались сухими после всех этих поворотов на двух колесах, обгонов, срезания углов по полям. Если и после этого бандиты Агариаса остались у нас на хвосте, они достойные противники. Я был вымотан, мозг мой устал от составления планов – как спасти Шелла и не выдать Морган. Я знал, что утром мне придется все ей рассказать, и уже одно это мучило меня.

Исабель встретила меня у двери с пистолетом в руке.

– Не стреляй, – сказал я, обнимая ее.

Исабель поцеловала меня и сказала, что день прошел спокойно. Она ходила в город на маленький рыночек – купить какой-нибудь еды и приготовить обед. В домике висел густой запах наваристого картофельного супа с беконом и луком, что сразу же напомнило мне о матушкиной кухне.

– Вот только перца нет, – покачала головой Исабель.

Она поставила всем – Антонию, себе и мне – по тарелке и выдала по ломтю хлеба. Морган спала в задней комнате.

За едой мы с Антонием рассказали ей о том, что случилось в КЕА. Хала Исабель никогда не видела, поэтому нам пришлось его описать, а потом Антоний рассказал ей несколько историй из тех давних времен, когда он с Халом работал в одной бродячей труппе. Наконец силач встал из-за стола.

– Этот обед навел меня на мысль, что мои кулинарные способности никуда не годятся. – Он оглядел крохотный домик, потом взял со стола пистолет и сказал, что мы можем разместиться на диване, а он будет спать в машине. – Если увижу что-нибудь, нажму на клаксон, – сказал Антоний, уходя. – Черт, жаль, не взяли из дома бутылку.

Мы с Исабель молча убрали со стола, а когда закончили, я сел на диван и откинул назад голову. Она подошла ко мне и легла, положив голову на подушку, упертую мне в бедро. Именно в такой позе застал я Морган и Шелла, когда видел его в последний раз.

– Морган рассказала мне о ее жизни в городе, – прошептала Исабель. – Очень грустно. Она убежала из дома и в конечном счете устроилась работать к одному человеку. Ну, ты понимаешь, сото puta.[73]73
  Проституткой (исп.).


[Закрыть] Однажды она вернулась туда, где он держал всех своих женщин, и нашла его на полу мертвого, с пулей в затылке.

– Что-то в этом роде мы уже слышали, – сказал я.

– Кажется, ей очень нравится Шелл.

– Да. Они нужны друг другу. Но что делать мне? Сейчас дела обстоят так, что либо он, либо она.

– Pensarás en algo; duérmete,[74]74
  Подумай о чем-нибудь другом и поспи (исп.).


[Закрыть] – сказала она.

События прошедшего дня причудливой мозаикой пробегали перед моим мысленным взором – вот Хал бегает туда-сюда, абсолютно голый, вот ухмыляется Агариас, а вот смертельный номер – Антоний за рулем. Все это заканчивалось мертвой бабочкой на кухонном столе в нашем доме. Внезапно крылышки бабочки встрепенулись, и она взлетела. Я смотрел, как бабочка порхает в воздухе, взмывает в небеса – туда, где раньше был потолок, и тут я понял, что сплю.