Текст книги "Девочка в стекле"
Автор книги: Джеффри Форд
Жанры:
Классическое фэнтези
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)
ГАСИ СВЕТ
Если Шелл чего не выносил, так это быстрой, бесшабашной езды, а Антоний был непревзойденным мастером таковой, когда возникала необходимость. Нога Антония жала все сильнее на педаль газа, из его рта лился поток ругательств, мощь которого росла вместе со скоростью «корда». Он на чем свет стоит клял других водителей, рытвины на дороге, темноту. И хотя я был испуган, мне хотелось, чтобы Антоний ехал еще быстрее, поскольку мысли мои были заняты Исабель – как бы с ней чего не случилось.
Босс сидел сзади, рядом с Морган Шоу, а я – спереди, вцепившись в подушку сиденья. Временами мне хотелось закрыть глаза, но не получалось, словно некое извращенное любопытство держало мои веки поднятыми: как бы не пропустить дерева или машины, которые отправят нас на тот свет.
Мы прибыли к воротам в начале восьмого. Фары высветили пустую будку охранника. Мы с Шеллом вышли из машины. Никого поблизости видно не было, но Шелл крикнул: «Эй!» Тогда-то я и заметил что-то, лежащее на земле: виднелась только его часть, а остальное скрывала будка.
– Вон там. – Я повернулся к Шеллу, указывая на тело.
Шелл бросил туда беглый взгляд и позвал Антония. Тот вышел из машины, а следом за ним – Морган.
– Ты сейчас послужишь лестницей для Диего, – сказал Шелл Антонию. – Он залезет тебе на плечи.
Я поднял голову к вершине ворот высотой не менее девяти футов и окинул взглядом венчавшие их острые пики. При мысли о том, что мне предстоит перебраться на ту сторону, колени мои задрожали.
– Не уверен, что я смогу, – пробормотал я.
– Давай, малыш, забирайся на борт, – велел Антоний, приседая, чтобы мне было легче вскарабкаться ему на плечи.
Я замешкался. Тут Морган скинула туфли и начала закидывать ногу, чтобы поставить ее на левое плечо Антония. Он взял ее маленькие ручки в свои, громадные, крепко сжал их и медленно поднялся, а Морган тем временем поставила вторую ногу на другое плечо.
– Тебе бы в цирк надо, – заметил Антоний, подходя к воротам.
Ей пришлось подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до основания пик над последней поперечиной. Я сомневался, что у Морган хватит сил подтянуться, но когда Антоний отошел по ее просьбе, я увидел, как напряглись предплечья женщины: они были худыми, но под кожей отчетливо проступали длинные сильные мышцы.
– Морган, вы там осторожнее на этих пиках.
– Спасибо.
Она подтянулась, перекинула одну ногу и поставила на поперечину с другой стороны. Как только нога нашла опору, остальное, казалось, не составило для Морган труда. Я посмотрел на Шелла – рот его был приоткрыт: он смотрел, как женщина, перебирая руками и ногами, спускается на землю.
– Возьмите у охранника ключи, – сказал я, хотя она и так уже делала это.
Не прошло и минуты, как Морган открыла ворота. Антоний и Шелл встали по сторонам, и каждый толкнул половинку ворот – ровно настолько, чтобы прошла машина. Я пошел посмотреть, что с охранником – жив ли он еще. Не успел я присесть рядом с ним, как почувствовал: тут что-то ужасное. Я уже взял было запястье, чтобы прощупать пульс, как вдруг понял, что, хотя охранник лежит на спине, голова его повернута лицом вниз. Позвав остальных, я встал и отошел от тела.
– У него сломана шея, – сказал Шелл.
Морган застонала и отвернулась.
– Господи, я даже не заметила.
– Для такого нужно быть очень сильным, – сказал Антоний.
– Так что нам – идти дальше или вызвать полицию? – спросил Шелл.
– Я должен скорее идти в дом, – сказал я. – Там Исабель.
– Хорошо, идем, – без колебаний согласился Шелл.
Мы прыгнули в машину, Антоний завел ее, и мы медленно поехали по подъездной дорожке. Света в особняке не было, и вокруг стояла непроницаемая черная ночь.
Припарковавшись, мы поднялись по ступеням к парадной двери. Оказалось, что она чуть приоткрыта. Антоний вытащил зажигалку и чиркнул колесиком. Огонек был слишком слабый для такой темноты и осветил лишь круг фута в четыре диаметром вокруг нашей тесной группы.
– Идем в гостиную, – сказал Шелл.
В холле Антоний чуть не упал, споткнувшись о дворецкого. Когда он поднес зажигалку к телу, стало ясно, что дворецкий задушен: глаза выкачены, язык свисает изо рта, а вокруг горла – черно-синие отметины, чуть налитые краснотой. Шелл наклонился проверить пульс.
– Дохлое дело, – произнес он.
Все происходило очень быстро, и вид мертвых тел отчасти привел меня в шок. Каждую секунду я ждал, что кто-нибудь прыгнет на меня из темноты и замкнет пальцы на моем горле. Мы двигались вперед сквозь темень; я старался привести в порядок свои мысли и понять, в какой части дома может находиться Исабель.
Мы побрели по столовой: там Морган увидела две свечи, которые и конфисковала. Антоний зажег их и дал отдохнуть своей зажигалке. Шелл взял одну свечу и дал мне другую.
– По-моему, комнаты слуг в другой части дома, – сказал он, – тебе лучше поскорее найти Исабель. Антоний, иди с ним.
– Не знаю, стоит ли нам разделяться, босс, – откликнулся силач.
– Тут каждая секунда может быть важна, – возразил Шелл. – Мы с мисс Шоу попытаемся найти Паркса. Посмотрим в гостиной, мы там всегда встречались. Мы будем осторожны, и поверь, если ты нам понадобишься, то услышишь мой крик.
Антоний покачал головой – ему это предложение по-прежнему не нравилось. Мне и самому такая идея была не по душе, но я знал, что Шелл прав. Пока мы ищем Паркса, с Исабель может произойти несчастье. Мы прошли по столовой в главный коридор, соединявший восточное крыло с западным.
Мы с Антонием осторожно продвигались вперед, прислушиваясь к посторонним звукам, когда я услышал его шепот:
– Ты наверняка жалеешь, что я не взял пушку.
– С этого дня ни слова не скажу против нее.
Мы прошли мимо внутреннего бассейна. Пламя свечи отражалось в воде и в огромных, от пола до потолка, окнах, создавая ослепительную игру света. Оттуда мы попали в бальный зал – огромную гулкую коробку, наполненную темнотой. Наконец мы оказались в коридоре: сюда выходила дверь, за которой тискались мы с Исабель. Мы успели сделать не больше двух шагов, когда мне показалось, что в другом конце коридора раздался звук.
Опустив свечу, чтобы ее пламя не мешало видеть, я вгляделся в полумрак впереди себя.
– Ты слышал там какой-то шум? – спросил Антоний.
– Да.
В этот момент я уловил какое-то неясное движение, метнулся от одной стены коридора к другой и замер. Антоний подошел ко мне.
– Тут внизу что-то есть, – сказал я.
– Гаси свет.
И, увидев, что я не тороплюсь это сделать, он наклонился над моим плечом и задул свечу.
Передо мной поднялся дым, и секунду-другую, кроме этой струйки, я ничего не видел, но когда дым рассеялся, я снова увидел его – белую фигуру, похожую на призрак. Она скачками двигалась по коридору.
– Черт, я ее вижу, – сказал Антоний. – Это что еще за херовина такая?
Затем я увидел, как фигура двигается мне навстречу с сумасшедшей скоростью, словно летя над полом. Я хотел было предупредить Антония, но не успел произнести ни слова – вполне материальный кулак врезался в мою челюсть, и я шарахнулся спиной об стену. Я выронил свечу и чуть не вырубился от удара, но все же не потерял сознания и теперь покачивался, еле держась на карачках – не упал, но и стоять не остался.
Я моргнул раз-другой, чтобы прогнать туман из глаз, и, когда зрение снова прояснилось, увидел тень Антония: он боролся с белой фигурой. Они мотались от одной стены коридора к другой, и мычание силача сопровождалось звуками ударов, попадающих в цель.
Глаза стали привыкать к темноте, и я различил силуэт Антония, который завел правый кулак назад и нанес страшной силы удар прямо в то место, где должна была находиться голова призрака. Удар откинул назад белую фигуру, но, похоже, существо осталось невредимым, потому что снова прыгнуло вперед. Что-то небольшое ударило меня в грудь.
– Малыш, зажигалка. Найди свечу и…
Я нырнул и принялся шарить по полу в поисках зажигалки. Когда я чиркнул колесиком, то увидел, что существо схватило Антония за горло. Мне хотелось верить, что борется с ним всего лишь человек, но я не был в этом убежден. Существо было ростом почти с Антония и абсолютно белым; что-то в нем было ущербное, хотя я и не разглядел, что именно. Эти двое двигались туда-сюда, то высвечиваясь пламенем, то попадая в тень, и мне удавалось ухватить взглядом происходящее лишь на короткие мгновения.
Антоний пытался что-то сказать мне, но слова у него получались какие-то хриплые: судя по положению двух еле видных фигур, Антония пытались задушить. Я бросил искать свечу, вскочил на ноги, одним прыжком оказался позади призрака и приставил горящую зажигалку к его спине. Раздался высокий вопль, похожий на крик раненого животного, а потом я получил удар локтем в грудь – такой невероятной силы, что, хватая ртом воздух, свалился с ног.
На несколько секунд я потерял сознание, а когда пришел в себя, то сумел подняться на локоть и снова чиркнул зажигалкой. В этот момент в бешеном вихре появилась новая фигура – она выскочила из-за призрака, который прижал Антония к стене и явно пытался свернуть ему шею. Это существо подняло что-то высоко в воздух и обрушило на голову нападающего. Послышался глухой удар. Призрак уронил руки, пошатнулся, отступил, Антоний тем временем немного пришел в себя и ударил противника сначала правой, а потом левой. Один такой удар надолго уложил бы в больницу обычного человека. Существо отступило, повернулось и метнулось в темноту, на другой конец коридора. Мгновение спустя раздался звук бьющегося стекла, и я, не глядя, понял, что сбежавший призрак разбил окно в конце коридора.
– Вот дерьмо, – услышал я хриплый шепот Антония. – Малыш, ты еще жив?
Потом чья-то рука поднесла свечу к пламени зажигалки, которая все еще горела в моей руке. Я повернулся и увидел лицо Исабель. Она наклонялась, чтобы поцеловать меня.
НУ, РАССКАЗЫВАЙТЕ
Нам с Исабель пришлось помогать Антонию на большей части пути в противоположное крыло особняка. Я подставил плечо под одну руку гиганта, Исабель – под другую. Я знал, что Антонию, вероятно, больно и у него кружится голова, – временами казалось, что он всей своей тяжестью опирается на нас. Я хотел знать, как он себя чувствует, но не хотел спрашивать, потому что каждая его попытка заговорить заканчивалась хриплым кашлем. Наконец Антоний снял руки с наших плеч, выпрямился и проворчал:
– Порядок.
Двигался он, однако, по-прежнему с трудом, и нам приходилось замедлять шаг, чтобы не обогнать его.
Наконец впереди мы увидели свет – он горел в гостиной, где проходили встречи с Парксом. Когда мы приблизились к этой комнате, я окликнул Шелла. Он подошел к дверям со свечой в руке и помахал нам – мол, заходите. Мы вошли, и Шелл сообщил мне:
– Паркс убит.
– Как? – спросил я, пытаясь разглядеть что-нибудь во мраке гостиной, там, куда не доставал объединенный свет двух свечей.
Из-за спины Шелла появилась Морган Шоу, похожая на призрака, хотя лицо ее раскраснелось, а волосы растрепались.
– Ужас, – сказала она со страдальческим выражением на лице.
– Ему, похоже, кто-то выдавил глаза пальцами. На лицо страшно смотреть – кровавое месиво с пустыми глазницами. Нам здесь делать нечего, – объявил Шелл.
Антоний протолкнулся вперед, мимо меня и Исабель.
– Босс, – хрипло прошептал он, – надо делать ноги.
– Да, – сказал Шелл, и тут звучание голоса Антония привлекло его внимание. – Что это с тобой такое, черт подери?
– Мы столкнулись с убийцей. Расскажу в машине. Идем.
Взгляд Шелла на несколько секунд задержался на Антонии, хотя обращался он к Исабель.
– Слушайте, охранник и дворецкий уже мертвы. В доме еще кто-нибудь остался?
– Нет, – покачала она головой. – Остальные горничные живут в городе. По вечерам они уезжают домой.
Только теперь в глазах девушки появились слезы, нижняя губа задрожала, и я обнял ее за плечи.
– Идем, – сказал Шелл.
Освещая себе путь свечами, мы быстро двинулись к выходу из особняка. Впереди шла Исабель, замыкал шествие Антоний.
С огромным облегчением вышли мы наконец на свежий воздух. Здесь не было темных углов, из-за которых в любое мгновение мог появиться убийца. Я встал, поджидая Антония, и несколько раз глубоко вздохнул. Когда мы добрались до машины, силач передал ключи Шеллу и дождался, когда Морган, Исабель и я втиснемся на заднее сидение. Шелл завел двигатель, включил передачу и на максимальной скорости помчался по длинной подъездной дорожке. Мы проехали мимо мертвого охранника, лежавшего рядом со своей будкой, через две минуты были на дороге и направились к дому.
Как только мы покинули пределы имения, Шелл сбросил газ и заговорил с нами.
– Ну, рассказывайте.
Я сообщил о нашей встрече с призраком, описал его, как мог, рассказал, как призрак двигался, как он силен. Когда я закончил, Антоний, все еще с закрытыми глазами приходивший в себя, выпрямился и – хотя ему все еще трудно было говорить нормальным голосом – сказал:
– Этот тип могуч, как зверь. Я шарашил его с такой силой – камень мог расколоть, а он все лез и лез. Если бы не Исабель, капец нам с малышом.
– Вы можете нам рассказать, что случилось? – обратился Шелл к Исабель.
– Знаете, не успело стемнеть, как повсюду выключился свет. Я вышла из своей комнаты и пошла посмотреть, не нужно ли чего мистеру Парксу. Он был в гостиной: зажег свечу и сидел за своим письменным столом, разглядывал что-то. «Телефон тоже отключился», – сообщил он мне, когда я вошла в комнату. Я спросила, не позвать ли Куигли, дворецкого, но он сказал, что не стоит беспокоиться, он найдет Куигли через несколько минут… Я возвращалась в свою комнату, и тут в коридоре мне повстречалось что-то, похожее на призрак. Когда я прибежала в гостиную, мистер Паркс боролся с этим существом, а оно обеими руками обхватило его за голову. Мистер Паркс увидел меня в дверях и крикнул: «Беги!» Я побежала, слыша, как он зовет свою мать. И тогда я поняла, что он умирает. Я спряталась, а это привидение пыталось меня найти. Потом я услышала голос Диего в коридоре, вылезла из укрытия и увидела, как они дерутся с этим призраком. И я побежала им на помощь.
– Вас будет искать полиция, – сказал Шелл. – Сначала станут искать ваше тело, не найдут и начнут искать вас. Вам с Морган лучше пока пожить у меня.
Предложение Шелла было встречено молчанием, и тогда он заключил:
– О'кей, с этим решено.
– Убийца ничего не оставил в гостиной? – спросил Антоний.
– Нет, – ответил Шелл, – но я взял фотографию в рамочке. Она стояла на столе Паркса, и его тело упало на нее. Может, это важно, а может – и нет.
– Он разглядывал эту фотографию до появления призрака, – сказала Исабель. – Я ему ближе к вечеру принесла чай, у él sujetaba esa foto, mientras charlaba por teléfono.[51]51
…и он держал в руке эту фотографию и болтал по телефону (исп.).
[Закрыть] А потом я пошла сказать ему, что обед готов, и он все еще говорил по телефону и разглядывал фотографию.
– Вот она, – сказала Морган и подняла руку с фотографией; я и не подозревал, что у нее что-то есть в руках.
В полутьме заднего сиденья разглядеть снимок было нелегко. Похоже было, что несколько человек стоят под каким-то черным дождем. Проехал встречный автомобиль, и в свете его фар я увидел, что это пятна крови, забрызгавшей стекло рамки.
– Кто это? – спросил я Шелла.
– Ну, один из них – Паркс. Остальных я не знаю. Возможно, фото никак не связано с убийством. С большой степенью вероятности можно предположить одно: Паркса прикончил тот, кто виновен в смерти Шарлотты Барнс и других детей.
– То же самое лицо, которое подкидывало мне записки, – сказала Морган.
– Да, – кивнул Шелл – Тут что-то происходит, и это что-то не имеет никакого отношения к призракам.
Этим он подытожил разговор, и все явно стали вертеть в уме слагаемые этой загадки – или же, как, например, я, пытались понять, с кем же, черт возьми, дрался Антоний. Может, призраки тут были и ни при чем, но это существо казалось хуже любого привидения. А еще я вспомнил определение диббука, выданное Червяком.
Спустя какое-то время откуда-то из машины стал доноситься звук. Я подумал было, что это Антоний постанывает после полученных травм. Но затем стало ясно, что кто-то мычит себе под нос. Когда я понял, что это Морган Шоу, сидящая справа от меня, мычание стало отчетливой мелодией – тихой, сонной версией песни «Заверни свои беды в сон».[52]52
«Заверни свои беды в сон» («Wrap Your Troubles in Dreams») – популярная песня Гарри Барриса на стихи Теда Келлера и Билли Молла, впервые исполнена в 1931 г. Бингом Кросби.
[Закрыть]
Я заметил, что Шелл на миг отвлекся от дороги и бросил взгляд на заднее сиденье. Лицо его было сосредоточенно, лоб нахмурен. Повернул голову и Антоний, и я увидел, как Шелл скользнул по нему взглядом, а его брови взметнулись вверх, словно говоря: «Это что еще за чертовщина?» Антоний чуть пожал плечами, и его лицо расплылось в улыбке. Не знаю, видела ли Морган их лица, но она продолжала безмятежно напевать свою песенку и допела ее до конца.
Исабель, чья голова лежала на моем левом плече, прошептала мне в ухо:
– La señora blanca está loca.[53]53
Бледная сеньора свихнулась (исп.).
[Закрыть]
Я держал ее руку в своей и чуть пожал ее пальцы, давая понять, что согласен с ней. Когда прозвучали последние слова песенки, настало неловкое молчание, нарушенное наконец Шеллом.
– Великолепно, мисс Шоу, – похвалил он.
– Спасибо, мистер Шелл. – И на этом она, откинувшись к спинке, закрыла глаза.
Когда мы были уже в полумиле от дома, Шелл выключил фары и сбросил газ, чтобы проверить, не висит ли кто на хвосте. Мы уже некоторое время не видели никаких машин на шоссе. Шелл свернул на подъездную дорожку и, объехав дом сзади, остановился там, где машину с дороги не было видно.
ПЕРЕМЕНЫ
Когда мы оказались в доме, Шелл отвел меня в сторону и сказал:
– Пусть Исабель займет твою комнату, а свою я уступлю Морган. Я буду спать в гостиной, а ты можешь расположиться на диване в Инсектарии. Когда женщины улягутся, приходи ко мне поговорить.
Я кивнул и повел Исабель по коридору в мою комнату.
– Ты устала? – спросил я.
По лицу Исабель было видно, что она – как выжатый лимон.
– Да. Вот только не знаю, удастся ли мне заснуть. Все так странно.
– Здесь ты будешь в безопасности. – Я распахнул дверь моей комнаты. – Никто не знает, что ты здесь.
Исабель откинула пряди волос с глаз и кивнула. Я понял, что у нее нет ночной рубашки. Открыв шкаф, я вытащил одну из своих нижних рубашек и свою первую пару брюк свами, из которых недавно вырос. Исабель поблагодарила меня и кинула белье на угол кровати. Я повернулся было, чтобы уйти, но она положила руку мне на плечо и развернула лицом к себе. Мы бегло поцеловались.
– Приходи ко мне попозже, – сказала она.
– Если удастся.
– Обещай.
Я кивнул и, выйдя, закрыл за собой дверь.
Антоний, Морган и Шелл были в Инсектарии сидели вокруг кофейного столика. В освещенной комнате хорошо были видны ссадины на шее силача и синяк на его левой щеке. Шелл, видимо, сильно переживал за Антония, потому что тот не только пил виски из полного до краев пивного стакана, но еще и курил сигарету. Сидел он без пиджака, а его рубашка была наполовину расстегнута.
Шелл держал в руке стакан с вином, а перед Морган на блюдечке стояла чашка чая. Когда я вошел, они о чем-то разговаривали, но как только увидели меня, разговор смолк. В эту ночь бабочки были неспокойны, порхали и роились, и такое же мельтешение происходило перед моим мысленным взором. Шелл махнул, приглашая меня за стол:
– Диего, садись.
Я сел напротив него.
– Нам нужно поговорить об Исабель. Боюсь, она попала в неприятную переделку. Я начал говорить об этом в машине, но не знал толком, как продолжать, и потому решил, что сначала опробую это на тебе – может, ты что-то добавишь или я что-то упустил. Главное вот в чем: полиция непременно захочет узнать, что с ней случилось.
Голова у меня после всех событий работала не очень хорошо.
– И что – мы должны отвезти ее завтра в полицию? – спросил я.
– Я бы не стал этого делать, – сказал Антоний.
– Если мы поселим ее здесь, то сложности могут возникнуть у нас, а это плохо для всех. Стоит им копнуть, они узнают, что мы все работали на Барнса, – пояснил Шелл. – Откровенно говоря, если бы я считал, что это ей поможет, меня, пожалуй, можно было бы переубедить. Но если она появится в полиции, то станет подозреваемой. Конечно, вряд ли окружной прокурор обвинит ее во всем, что случилось с этими тремя мужчинами.
– У нее и сил-то таких нет, – заметил Антоний.
– Но она нелегалка. И меня не удивит, если они не найдут убийцу и попытаются повесить на нее все три сегодняшних трупа. Не важно, могла она или не могла: с учетом всех обстоятельств никто, возможно, не поглядит, есть у нее такие силы или нет.
Я потряс головой – мне было трудно осознать все это.
– Даже если они отведут Исабель роль простого свидетеля, ее наверняка выслушают и депортируют. Если она хочет остаться, ей нужно пока залечь на дно и уехать отсюда. Понимаешь? Хороших решений тут нет.
– Что могу сделать я?
– Ну, начать ты можешь с того, что объяснишь ей все это. После чего она, видимо, сама будет решать, что ей делать. Мне неприятно это говорить, но я думаю, лучший для нее выход – по собственной воле вернуться на время в Мексику. У нее там есть семья?
– Мать умерла. А отца отправили назад, но Исабель не знает, где он.
– Да, попала девочка, – сказал Антоний.
– Я с ней поговорю, – заверил я. – Но не сегодня. После такой-то встряски…
– Хорошо, – сказал Шелл. – Она может оставаться здесь столько, сколько пожелает.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Морган Шоу притронулась к моей руке.
– Все образуется, – утешила меня она, а я съежился, боясь новой песни.
Антоний потянулся за второй сигаретой, но Шелл поднял руку и сказал:
– Мои соболезнования исчерпаны.
Антоний рассмеялся и убрал пачку. Закинув голову, он почти допил ту немалую долю, что оставалась в стакане.
– Хорошо, босс, – сказал он. Взгляд у него был чуть затуманенный, но в остальном передо мной сидел почти прежний Антоний. – Я иду спать. Нужно отдохнуть. Если у меня будет еще случай разобраться с этим долбаным… ну, с этой тварью, то я точно знаю, что мне делать.
– Бежать? – спросил Шелл.
– Нет-нет, не говорите так, – запротестовала Морган. – Генри вел себя так храбро.
Антоний покачал головой:
– Я старею, Томми.
– Да, я знаю. Никто из нас не молодеет. Но другие варианты не слишком приятны. Спроси у Паркса, – сказал Шелл.
– А тебя раньше побеждали в драке? – спросил я.
– Кто это говорит, что меня побеждали? – расхохотался Антоний и встал, чуть пошатываясь. – Помню, был я молодым и оказался в одном баре в Сан-Франциско. Трепал языком, кривлялся. Ну, в общем, ввязался я в драку, и вот этот маленький китаец, не больше, чем мисс Шоу, так мне накостылял, что ой-ой-ой. До сегодняшнего вечера то был единственный раз.
– Что ж, отличный результат, – одобрил я.
– Нет, – отозвался он. – В следующий раз, когда я встречусь с этой тварью, я ему покажу свой секретный удар. Сердце у него остановится, и он кровью обосрется.
– Именно в таком порядке? – поинтересовался Шелл.
– О чем это вы? – спросил я.
– Глушилка, – сказал Антоний.
– Сам ты глушилка, – сказал Шелл. – Иди отдохни немного. Я рад, что ты вернулся сюда не по частям.
Антоний улыбнулся и поклонился нам. Он направился к двери, и его огромное тело вызвало атмосферные возмущения во всей комнате, что было заметно по движению насекомых.
Когда дверь за ним закрылась, я встал, подошел к дивану, на котором только что сидел Антоний, и лег, положив голову на подушку рядом с замершей, сложившей крылышки бабочкой-парусником. Я выдохнул, бабочка вспорхнула и улетела.
– Ничего, если мы останемся еще на несколько минут? – спросила Морган. – У меня сна пока ни в одном глазу.
– Конечно. Я почти сплю, – ответил я и закрыл глаза.
Ненадолго наступила тишина, а потом Морган и Шелл шепотом продолжили обсуждать события прошедшего вечера.
Я задремал ненадолго – казалось, всего на несколько минут. Они продолжали говорить, но теперь более приглушенно. Когда я чуть приоткрыл глаза, желая увидеть их, но не желая прерывать беседу, то понял, что кто-то выключил свет. Морган Шоу сияла, как полная луна на осеннем небе. Она подняла бокал с вином со стола, и я понял, что, пока я дремал, она перешла с чая на вино. Я лежал с закрытыми глазами и дышал как можно тише, чтобы не выдать себя.
– У вас очень милый голос, – сказал Шелл, – но я никак не ждал песни в такой момент.
– Вы хотите сказать – в машине?
– Да.
– Я пою, чтобы успокоиться.
– Мне понравились и ваш голос, и эта песня.
– Завернуть свои беды в сон – не такая уж плохая идея, но они как-то разворачиваются и ускользают в явь.
– Я заметил.
– Значит, у меня есть мои песни, а у вас, у Томаса Шелла, – ваши бабочки. Никогда бы не подумала. Почему?
– Это хобби. Чтобы не болтаться на улицах по вечерам.
– Хобби – это собирание марок. Бабочки – нечто большее.
– Когда я вижу классный трюк, он меня завораживает, – сказал Шелл. – Манипуляции с колодой карт, фокус, хорошая афера. Бабочки – это лучший трюк в мире. Они заворачивают свое обнаженное «я» в одеяло, ничего с собой не берут – можете проверить, если хотите. Они работают в одиночестве и никогда не покидают кокона, демонстрируя свою магию. Идет время, и они преображаются, имея только то, что у них есть. А как я уже сказал, у них есть только они сами. И когда бабочки покидают кокон, то становятся чем-то совершенно иным. Летающее очарование.
– И чему вы научились у них?
– Лучшие аферы основаны на простоте и тонкости. Внимание лоха отвлекается на что-то высшее – на небеса или на более благородное представление о себе самом. Цвет – это сигнал об опасности. Постарайтесь делать вид, что у вас несметное число глаз.
– Замечательно.
– Почти. Есть кое-что, мной еще не освоенное, и потому я продолжаю их изучать. Это то единственное, что составляет суть их искусства, и оно никак не дается мне.
– И что же это?
– Изменение. Вот я, например, никогда не могу выйти за пределы собственного «я».
– В этом-то и закавыка, – сказала Морган. – Вот почему иногда хочется спеть ни для кого.
Я снова задремал, а когда проснулся в следующий раз, было еще темно, но они уже покинули Инсектарий. Я как можно тише поднялся с дивана и направился к двери. По коридору я шел на цыпочках, стараясь ничего не задеть и не выдать себя. Добравшись до кухни, я увидел, что свет там еще горит, и взмолился, чтобы не встретить Антония, ибо желание покурить иногда поднимало его по ночам с кровати. К счастью, его стул был пуст. Наконец я добрался до двери своей комнаты, осторожно открыл ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь – в темноту, а потом затворил дверь за собой.
– Кто там? – прошептала Исабель.
– Это я.
– Я знала, что ты вернешься.
– Ты совсем не спала?
– Немного. Но сны меня все время будят.
Я разглядел силуэт Исабель, сидевшей на кровати. Она откинула одеяло и постучала ладонью рядом с собой – как стучала по камню, когда мы встречались на берегу пролива. Я сел, и она набросила одеяло мне на плечи. А потом мы, обняв друг друга, улеглись. Я почувствовал, как Исабель прижимается ко мне. Моя рука соскользнула вниз по ее боку и остановилась на бедре. Мы долго лежали так, и я хотел ее поцеловать, но вместо этого провалился в глубокий сон.