Текст книги "Женщина без мужчины"

Автор книги: Джастин Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 25 страниц)

– Лапшин утверждал, что армия – это особая независимая структура.

– Это не так.

– Ходят ли разговоры о сопротивлении реформам?

– Конечно. Только никто не будет делиться своими планами с иностранцами.

– Лапшин говорил со мной достаточно открыто. Почему и зачем?

– А вы не знаете, почему и зачем?

Финни опустил взгляд и погрузился в изучение того, что лежало перед ним на тарелке.

– Вы можете мне ответить, но не хотите. А военный путч возможен в России?

– Никогда. И выбросьте из головы этот бред… Вы ради этого примчались из Ленинграда в Москву и позвонили мне? Глупости! Это все несерьезно. Партия – это монолитная сила, а КГБ – это ее недремлющее око.

– Но есть же недовольные. Те, которые боятся будущего… Вы же сами сказали. Страх толкает человека на отчаянные поступки.

– Россия обходится без путчей. Если вождь не устраивает окружение, его тихо убирают. Последним лидером, умершим насильственной смертью, был Берия. Его расстреляли в 1953-м.

– А если генералы отдадут приказ?

– Все военные чины скованы наручниками. У каждого в кармане партбилет, а эта ноша потяжелее каторжных кандалов. Вся армия сверху донизу нашпигована спецслужбами, осуществляющими политический контроль. Переворот может произвести только группа, имеющая влияние везде – и в армии, и в КГБ, и в партии, и в госаппарате. Но такую обширную организацию нельзя долго держать в секрете. Обязательно произойдет утечка информации.

Натали подмывало спросить, слышал ли Финни о Миллионере, и посмотреть, как он прореагирует. Но она сочла это преждевременным и даже опасным. Между тем американский «кадровик», по странному совпадению, задал ей тот же вопрос, что и советский генерал:

– Что вы делаете в России, миссис Невски?

Неужели она на подозрении у всех и каждого, будь то свои или чужие?

– Я занимаюсь бизнесом.

– Об этом я уже слышал!

– Могу я рассчитывать, что разговор останется между нами?

– Я обещаю держать рот на замке, если речь не пойдет о проблемах, затрагивающих безопасность Соединенных Штатов.

– Тогда я удовлетворю ваше любопытство. «Котильон» близок к краху. Нью-йоркские банкиры сговорились отказать мне в кредите.

– Сочувствую.

– Благодарю.

– Вам следовало бы вернуться в Нью-Йорк.

– Деньги можно найти не только в Нью-Йорке.

Финни задумчиво забарабанил пальцами по столу.

– Я не имею права давать вам советы, но личное мнение высказать могу. Я догадался, в чем суть вашей идеи. Она неплоха. С русскими можно иметь дело. За несколько лет здесь многое переменилось. Запад раньше проклинали, теперь превозносят до небес. Они готовы на все, лишь бы просочиться сквозь «железный занавес»…

– Он, по-моему, изрядно проржавел.

– Используйте эту ситуацию и будете в выигрыше.

– Я рада, что вы меня поддержали… Но давайте вернемся к прежней теме. Существует ли опасность?

– Переворота? Боже мой! Вы упрямы и наивны, как школьница.

– Один из моих недостатков – чрезмерное любопытство. Как расценят в Соединенных Штатах это событие, если оно все-таки произойдет?

– Официально мы против любых перемен.

– А неофициально? Президента окружают разные люди.

– Кого вы имеете в виду?

– Например, Джефферсона Джервиса.

– Очень богатый человек! Вот и все, что я о нем знаю.

– Денежные реки берут начало в разных местах…

– Согласен.

– Вооружение – очень доходный бизнес.

– Разумеется.

– Есть ли люди, заинтересованные в распаде СССР, в гражданской войне в России?

– Таких множество.

– Они влиятельны?

– На меня лично влияют только госдепартамент и президент. А они хотят, чтобы в СССР все шло так, как идет сейчас. Я благодарю вас за компанию и за столь занимательную беседу, миссис Невски!

Натали расплатилась за номер в «Национале», оставила внизу багаж и отправилась на прогулку по Москве. Ее вчерашнее паническое бегство от слежки в это утро казалось ей глупым ребячеством. Она решила вести себя как обычный турист: полюбовалась видом кремлевских стен и башен, мавзолеем и собором на Красной площади, пересекла галереи ГУМа и, затесавшись в густую толпу, вошла в знакомый ей проулок в Китай-городе. Избавляться от «хвоста» не было необходимости. Она не ждала сегодня тайных свиданий. Внутри складов Гладищева, как и вчера, кипела работа. По деревянным желобам все так же с грохотом скатывались обломки штукатурки, окутанные желтоватой пылью.

– Наташа!

Натали подняла голову. В проеме верхнего этажа маячила Люба. Девушка отчаянно махала руками, словно звала Натали. Натали поспешила к ней. Дорогу ей преградил Андрей.

– Куда спешишь, камчадалка?

– Ищу Любу.

– Я думал, ты улетела обратно на Камчатку. – Андрей был явно расположен затянуть беседу.

– Улетаю сегодня.

– Жаль. А если отложат рейс?

– Надеюсь, что нет.

– Разрешишь тебя проводить?

Наверху послышался странный звук, будто железом скребли по стеклу, потом женский вскрик.

Натали насторожилась. Андрей тоже. Снова женский вопль, уже громче.

– Это там! – крикнул Андрей и рванулся к скользким настилам, ведущим наверх.

Но было уже поздно. Среди ободранных остатков стен появилась на мгновение фигурка Любы. Девушка, обхватив почему-то голову руками, приближалась к краю проема. Еще немного, и она свалится вниз.

– Эй! Поосторожнее! – крикнул кто-то.

Люба, словно преодолевая чье-то сопротивление, отступила от края. Ее руки по-прежнему были прижаты к голове. Натали показалось, что какая-то неясная фигура мелькнула у Любы за спиной. Этот призрак упорно наступал на Любу, заставляя ее пятиться к роковому краю. Девушка выгнулась, закачалась в последней попытке устоять на ногах, но, получив в спину толчок невидимой сильной рукой, полетела с четвертого этажа вниз на груды острых камней и торчащих, как колья, расщепленных бревен. Долю секунды длился ее протяжный вопль при падении, потом послышался глухой удар и наступила тишина. Натали первая добралась до нее через преграждавшие путь мусорные кучи. Из разбитой головы и изо рта Любы текли кровавые струйки. Руки и ноги были безжизненно раскинуты, глаза широко открыты и устремлены куда-то в тусклое небо.

– Наркоманка! – услышала Натали голос у себя за спиной.

Круг любопытных вокруг тела Любы становился все теснее. Натали с ужасом попятилась. Из рукава курточки Любы выкатился шприц с иглой. В стеклянной трубочке сохранились остатки темной жидкости. Натали почувствовала на себе чей-то тяжелый, полный ненависти взгляд. Ощущение было знакомым. В прошлом она уже испытала подобное чувство.

«Дина!» – молнией мелькнула догадка.

Она взглянула наверх. Лицо наклонившейся над проемом женщины тут же исчезло из виду. Но действие этого страшного взгляда продолжалось. Он словно вдавливал Натали в грязный истоптанный снег.

Натали тронула Андрея за рукав.

– Скорее! Там кто-то есть наверху! Ее столкнули. Пошли! Только все вместе! – Она обратилась к окружающей толпе – к студентам, интеллигентным старичкам и старушкам.

Подъем по узким, ненадежным настилам гуськом был нелегок. На каждом этаже отсеивалась часть людей. До четвертого этажа добрались только Натали и Андрей. Они остановились, оглядываясь по сторонам.

– Я вызову милицию, – сказал Андрей, и не успела Натали возразить, как он уже заспешил обратно.

Его ботинки дробно стучали по скрипящим доскам. Этажом ниже у желоба появились двое мужчин в рабочих спецовках.

– Скажите, вы не видели тут женщину? – обратилась к ним Натали.

Мужчины как будто не расслышали ее и тоже начали торопливо спускаться. Натали поняла, что осталась в одиночестве. Мрачный лабиринт, заваленный мусором, простирался вокруг нее. Лестница без перил, с проваленными кое-где ступеньками, вела еще выше, кончаясь у дыры в потолке. Натали начала карабкаться по ней. Угроза могла таиться повсюду. Натали была уверена, что именно Дина прячется где-то здесь.

Добравшись до конца лестницы, Натали убедилась, что крыша пуста. Но на снегу отпечаталась цепочка следов. Здание складов Гладищева примыкало к другим строениям пониже. Натали вылезла на крышу и устремилась по следам. Ржавая кровля под снегом таила много ловушек. Один раз нога Натали почти провалилась в пустоту, но она все-таки успела добежать до края и увидеть удаляющуюся фигурку среди чердачных выступов и антенн на крыше соседнего дома. Погоня продолжалась. Железная лесенка между двумя крышами была ледяной и скользкой. Сквозь тонкие перчатки Натали ощущала холод мерзлого металла. Она преодолела последние ступеньки лестницы, пробежала по еще одной крыше и начала спускаться по головокружительной пожарной лестнице. Пальцы ее совсем онемели. С высоты почти двух метров она спрыгнула на землю, на асфальт и с трудом устояла на ногах. Ей удалось увидеть, как Дина нырнула в машину, припаркованную там, где проулок вливался в улицу.

Широкоплечий мужчина, почти квадратный от распирающих его мышц, предусмотрительно распахнул переднюю дверцу. Дина выглянула из машины, указала пальцем мужчине на Натали и хлопнула дверцей. Машина скрылась за углом, а мужчина решительно шагнул в сторону Натали. Надвинутая низко кепка прикрывала глаза и лицо. Он надвигался слепо и неумолимо, как танк.

24

Метров тридцать отделяли его от Натали. Она обратилась в бегство. Он бежал за ней, топоча тяжелыми ботинками. На повороте она поскользнулась и буквально врезалась в каменную стену. Преследователь приблизился к ней еще на десяток шагов. Взбираться вверх по пожарной лестнице было бессмысленно – он нагнал бы ее там мгновенно и сбросил вниз. Добежать до оживленной площади и позвать на помощь кого-нибудь? Мало надежды, что кто-то из москвичей вмешается. Насилие стало привычным явлением в Москве с начала перестройки и введением уличного «базара».

По сторонам было много узких проходов, в котороые можно было бы свернуть, но неизвестно, куда они вели – может быть, в тупик. Однако надо было рисковать. На бегу Натали испустила истошный вопль, рассчитывая хотя бы напугать или озадачить преследователя, но «танк» только ускорил свой ход. Щель между стенами домов сузилась до предела. Ее локти на бегу касались шершавых кирпичей. Эхо от ее крика и топота ног преследователя заполнило тесное пространство.

Перед Натали выросла глухая стена без единого окошка, только низкая дверь вела, вероятно, в подвал. Она толкнулась в нее. Дверь была заперта. Она в ужасе прижалась спиной к грубоокрашенным доскам.

Преследователь поднял руку в перчатке и со всей силой направил громадный кулак ей в лицо. «Разве мужчина может так бить женщину?» – совсем не ко времени возникла мысль в мозгу Натали. Спасла ее от сокрушительного удара, способного превратить лицо в кровавое месиво, только мгновенная реакция опытной теннисистки. Не сводя глаз с чудовищного «танка» в образе человека, она присела. Кулак просвистел мимо и чуть не расплющился о доски. Дверь подвала еле удержалась на петлях.

Раздались яростный крик боли и непонятное Натали ругательство. Она проскочила между его широко расставленных ног, но он, развернувшись, перехватил ее, притянул к себе, зажал в стальной капкан ее горло и стал выгибать ее на себя, намереваясь сломать позвоночник или задушить.

Натали судорожно извивалась всем телом, пытаясь освободиться, и теряла силы. Свет померк в ее глазах, и она не увидела, как что-то просвистело мимо нее и с треском обрушилось на прикрытый кепкой череп русского «танка». Хватка его ослабла, и чудовище стало оседать на землю. Перед затуманенным взором Натали возник другой мужчина. В руке он держал предмет, напоминающий бейсбольную биту.

– Грег?!

– Бежим! – скомандовал ее кузен.

В кроссовках, сером свитере, ярко-красной лыжной шапочке Грег Стюарт выглядел как обычный средний американец, вышедший поутру из своего дома для ежедневной пробежки. Натали могла решить, что это галлюцинация, если б не страх, исказивший лицо Грега. Он был бледен, губы, мелко дрожали, а глаза были неестественно круглыми.

– Очнись, Натали! Скорее! – твердил Грег. – Он здесь не один.

Грег потянул ее за собой. Но едва они повернулись к поверженному русскому спиной, как тот ожил и ногой нанес удар Грегу. Подкованный железом носок его ботинка вонзился Грегу в щиколотку. Он словно острой косой срезал его, и Грег рухнул на землю. Такой же удар по ноге получила Натали. Ее подбросило в воздух. Потом последовало жуткое падение лицом в промерзшую грязь. Русский действовал с невероятной для такой громадины быстротой. Выгнувшись, он бросил в прыжке свое тело вперед и наклонился к дубинке, которую выронил Грег. Страх за собственную жизнь заставил Натали приподняться и обеими руками схватить мощный загривок незнакомца. Грег помог ей. Навалившись на него всей тяжестью, они прижали его голову к земле. Они колотили его лбом о затвердевшие комки грязи, пока он, издав не то стон, не то рычание, вдруг не затих.

– Бежим! – вновь закричал Грег.

Они промчались меж стен домов. На углу улицы, где садилась в машину Дина, Грег задержал Натали. Осторожно высунув голову из-за угла, он огляделся. – Может, мы их обманем! – сказал он, беря Натали под руку. – Но если что заметишь – беги!

Они вышли на неширокую улицу. Первые этажи домов были сплошь заняты магазинами.

Из припаркованной машины выскочили двое мужчин.

– Бежим!

Натали и Грег обратились в бегство, скользя по заледенелым булыжникам, на поворотах задевая об углы зданий. Прохожие шарахались от них. Погоня упорно не отставала.

– Сюда! – крикнула Натали.

Замызганные ступеньки вели в полуподвал, где размещался кафетерий. Еще накануне Натали обратила внимание на это похожее на закопченную пещеру заведение с двумя выходами. Они с Грегом промчались мимо столов, заставленных неубранной грязной посудой, рассекли, словно ножом, очередь у кассы и выскочили через другой выход на улицу, параллельную галереям ГУМа.

Затеряться в людском водовороте огромного магазина было несложно. Бесчисленные покупатели – каждый спешил куда-то с одному ему ведомой целью – вместе создавали хаос, подобный броуновскому движению молекул. Неутоленное желание что-то ухватить, что-то достать влекло их к бесчисленным прилавкам. Слабый свет лился сверху через стеклянную крышу.

Натали и Грег перешли на шаг, чтобы не привлекать к себе внимание. Как можно быстрее они прошли по галерее, протолкались через главный вход, где одетые в мышиного цвета форму милиционеры отчитывали пьяного забулдыгу, миновали проход между мрачноватыми зданиями двух музеев – Ленина и Исторического – и очутились в подземном переходе, который вел к улице Горького. Натали не могла не поддаться искушению. Она оглянулась и тут же похолодела. Их преследователи обладали, казалось, чутьем ищеек. Они уже спускались в переход.

– Опять они!

Грег потащил ее за руку вперед. Бегом они достигли конца туннеля, буквально взлетели по лестнице и вскочили в отходящий троллейбус на остановке напротив «Националя». Один раз троллейбус уже выручил Натали. Все шло как бы по второму кругу. Снова она выскакивает из троллейбуса, снова кружит по каким-то узким улицам. Мелькают машины, светофоры, витрины, прохожие. Только теперь рядом с ней Грег. Он увидел стоянку такси возле «Детского мира», устремился туда и взялся за ручку дверцы свободной машины. Но Натали не последовала за ним. Наоборот, она решительно оттащила его в сторону, к входу в магазин. Мимо них сновали люди. Грег нервно вертел головой, неуверенный, что им удалось уйти от погони.

– Объясни, зачем ты здесь? Кто тебя послал? Джервис? – Натали наступала на него. Он прижался к стенке.

– Ради бога, уйдем отсюда скорее! Тут рядом Лубянская тюрьма и главное гнездо КГБ.

Цепь недавных событий – смерть Любы, дьявольские уловки Дины, погоня и бегство – подействовала на Натали совершенно неожиданным образом. Хотя каждый нерв ее был натянут как струна, страх исчез. Ею овладело ледяное спокойствие. То, что кто-то неизвестный манипулирует ею, предугадывая ее поведение, больше всего бесило ее.

– Тот парень был не из КГБ. Он не собирался меня арестовать. Он хотел прихлопнуть меня, как муху. Мне было бы безопаснее обратиться в КГБ!

– Не дури. Я твой единственный шанс.

– На что? Какую ты мне готовишь участь? Ты похож на персонаж из комикса.

– Ты почти догадалась. Я тот, кто спасает героиню в последний момент.

– Кто тебя поднял по тревоге?

– Финни.

– Вчера я звонила тебе в Вашингтон.

– А я был в Париже. Была пауза в связи. Ты что, не заметила ее? Я был уже на пути сюда.

– На кого ты работаешь?

– Как всегда, на правительство… Финни – ходячий компьютер, он все засекает и хранит в памяти. Ты проговорилась о реставрации Китай-города. Информация тут же была доставлена мне. Я пробежал за тобой весь путь по этим проклятым закоулкам… В результате я спас тебе жизнь.

– Кто кому помог больше, рассчитаемся потом.

– Не ехидничай. И быстрее убирайся из этой страны.

– Меня ждут в Ленинграде.

– Оттуда ты сразу же полетишь домой.

– Это я решу сама.

– Не смей лететь в Ленинград самолетом. Плюнь на багаж, оставленный в «Национале». Финни о нем позаботится. А пока покружимся по Москве. Я куплю нам билеты на ночной поезд.

– Что из этого толку?

– У них нет возможности проверять все поезда. Ты исчезла, ты растворилась в бескрайней России.

– Февраль, кривые дороги, в полях метель…

– Что с тобой? Ты спятила?

– Цитирую русскую поэтессу, которая повесилась.

Длинный день и еще более длинный, растянувшийся на много часов вечер были тягостны. Они меняли такси, останавливались у вокзалов, заполненных мешочниками, подозрительными торговцами, проститутками и нетрезвой милицией. Грег сбегал в кассу на Ленинградском вокзале и на обратном пути едва отбился от цепляющихся за него хищных рук. Русская рыночная экономика распустилась пышным цветом. Менялись шоферы такси, и каждый из них поглядывал на парочку на заднем сиденье с любопытством и жадным вожделением долларовых чаевых. Они наскоро перекусили в одной смрадной забегаловке, переехали в другую на такси, проглотили там что-то совсем несъедобное и наконец на метро уже ночью подъехали к Ленинградскому вокзалу.

Купе международного вагона поезда «Красная стрела» напоминало внутренность коробки от дорогих конфет. Та же безвкусица, только другой материал – бархат и плюш, увядшие цветы в стакане, бронза, зеркала… Две полки были уже застелены. Жара была страшная. Проводники не жалели для иностранцев русского угля.

– Выбирай, где будешь спать? – спросил Грег. – Под потолком или внизу?

– Ты спи внизу. А то свалишься на меня и придавишь.

Это плюшевое жаркое убежище, заставляющее вспомнить о русских клопах, все-таки навевало чувство временной безопасности и даже уюта. Пока Грег вытаскивал из пакетов купленные у таксистов для «прикрытия» заледенелые бутылки с жидкостью, которую граждане СССР чтут, как русскую водку, Натали переоделась в тесном туалете, расположенном между двух купе, в приобретенную на Новом Арбате пижаму. Поезд медленно тронулся с места. Постепенно исчезали за окном городские огни.

– Мы запаслись спиртным на все дни всемирного потопа, – сказал Грег, указав на выставленную на столе батарею бутылок. – Горбачевская борьба за трезвость трещит по всем швам!

Натали промолчала. Она забралась на свою полку и свернулась там калачиком. Грег появился в купе. Он разделся догола в туалете, обернув бедра полотенцем.

– Ты выглядишь, как римский сенатор… без тоги, – заметила Натали.

Она уютно устроилась на верхней полке. Грег срезал ножом пробку одной из бутылок и отхлебнул глоток.

– Не пей в одиночестве! Не нарушай первую заповедь Горбачева! – усмехнулась Натали.

Он приподнялся, чтобы передать ей бутылку, и полотенце упало на пол. Она не могла не увидеть, что его желание пробудилось.

– А теперь шепни мне на ухо, кто за кого в этой проклятой стране.

Он коснулся ее уха и поцеловал. Потом его губы коснулись ее щеки. Нежными и сладостными были его поцелуи.

– Не отвлекайся, Грег! Я хочу знать. Горбачева хотят ухлопать, как Уоллеса?

– Ни в коем случае.

– А чьи деньги ты тратишь на дорогостоящие перелеты?

– Натали, забудь о политике.

– И о том, что моего мужа убили? На моих глазах?

– Дай мне побыть возле тебя.

– Верхняя полка не выдержит двоих.

– Спускайся вниз. Махни на все рукой. Давай жить сегодняшним днем.

«Может быть, он прав? Может быть, действительно надо примириться с тем, что река жизни течет и смывает в конце концов все плотины?»

– За что убили Уоллеса? Шепни мне на ухо, если не можешь сказать открыто. Я настаиваю!

Он вновь прижался губами к ее уху.

– Уоллес не пожелал играть ни за одну команду, а один игрок в поле не воин.

– Не отделывайся поговорками…

– Ты хочешь, чтоб я читал тебе лекцию о мировой политике, стоя перед тобой нагишом?

– Мир на земле не рухнет, я надеюсь. Давай, выкладывай свои секреты!

Грег раздраженно глотнул еще водки и, жарко дыша Натали в ухо, зашептал:

– Каждый хочет вцепиться в горло ближнему своему. Такая это страна, такие правила. Прежняя номенклатура ненавидит новых реформаторов. Она готова их растоптать. Но если КГБ узнает, что она покушается на власть, то начнется красный террор. Уоллес старался остановить их – и тех, и других. Тот, кто хочет разнять дерущихся, тому больше всех и достается. Он не желал кровопролития, а сам получил пулю в сердце.

Натали затихла. Откровения Грега, произнесенные шепотом в тряском вагоне, который несся через темные пространства жуткой и жестокой страны, заставили ее сердце сжаться от жалости к человеку, которого она любила. «Раб, прикованный к повозке хозяина», – вспомнила она. Чтобы спасти много жизней, он пожертвовал своей.

Рука Грега коснулась ее плеча.

– Остановись!

– Я люблю тебя. Уже много лет я люблю тебя.

– Почему ты лжешь мне? И раньше, и сейчас?

– Какой правды ты добиваешься?

– О заговоре… о том, кто выдал Уоллеса и зачем его убили? О роли Джервиса в этом деле, о твоей роли, Грег!

– Я только мальчик на побегушках. Я обеспечивал связь Уоллеса с Джервисом, а Джефф передавал сообщения Уоллеса президенту.

– Говорил он с тобой в день смерти?

– Нет, клянусь тебе!

– Значит, он звонил напрямую Джервису. Что он мог ему передать насчет заговора?

– Не знаю, я мелкая сошка.

– Почему ты гнешь спину на такого мерзавца, как Джервис?

– Ради денег.

– Ты богат.

– Ошибаешься, у меня ничего нет. Салли собирается оставить меня.

– Разве тебе не хватит на жизнь одному?

– У меня нет жизни без детей. Если Салли повезет их на курорт и снимет там виллу, я должен буду снять дом рядом… Я должен вести такой же образ жизни, как и они. Я не могу выглядеть в их глазах нищим бродягой с дырявыми карманами.

– Зато ты обретешь свободу!

– Но я не хочу потерять уважение своих детей. Я не мыслю себя вдали от них.

– Какой ты счастливый, Грег!

– Наоборот, я несчастлив.

– Неправда, ведь у тебя есть дети… Ты их боготворишь. Ты готов ради них на все. А я одна… я потеряла единственного близкого человека.

– Я близкий тебе человек. Умоляю, Натали, скажи, что это так. Мы же нравились друг другу давно… Я боялся, что не смогу уберечься от соблазна…

– Поэтому ты познакомил меня с Уоллесом?

– Может быть…

– Теперь его нет в живых.

– Но я рядом с тобой.

– Но я не готова, Грег. Память о нем заслоняет от меня все… Прости меня, Грег.

– Тебя не за что прощать. Я только прошу об одном…

– О чем?

– Когда ты вернешься в реальный мир и задумаешься о своем будущем, вспомни обо мне.

Натали улыбнулась с грустью.

– Ты первый в очереди претендентов на мою руку и сердце.

– У меня полегчало на душе…

– Но пока мы только друзья.

Он прижался к ее губам. Поцелуй был долгим. Натали не сопротивлялась, но он понял, что она сдерживает себя и эту сдержанность ему не преодолеть.

Когда он вновь заговорил, его голос был на удивление мягок.

– Ты устала, и тебе грустно. Спокойной ночи, кузина. Постарайся заснуть.

– Отдохни и ты, Грег.

Он опустился на свою полку и закутался в одеяло. Против своей воли Натали беззвучно плакала. Ей было жалко всех – Уоллеса, себя, малознакомую Любу, так страшно и неожиданно погибшую у нее на глазах, и даже Грега, запутавшегося в паутине своих проблем и чужих секретов.

Она все решала головоломку, в чьих интересах была гибель Уоллеса, пока спасительный сон не помог ей забыться.