Текст книги "Женщина без мужчины"
Автор книги: Джастин Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
10
В темноте Натали нащупала телефон. Номера она помнила наизусть: 911 – городская полиция, 888 – дежурная служба на случай взлома и повреждения сигнализации. Диск аппарата при снятии трубки должен был слабо осветиться. Не было ни света, ни гудка в трубке. Телефон был мертв. Опершись на локоть, она замерла, борясь с подступающей паникой. Уоллес был предусмотрителен и, как раньше казалось Натали, излишне заботился о мерах безопасности против чьего-либо нежелательного вторжения. Теперь она была ему благодарна – в ящике ночного столика был дублирующий аппарат и кнопка экстренного вызова охранной службы. Она выдвинула ящик. Сердце ее стучало, словно подковы по булыжной мостовой. Кнопка должна была светиться зеленым светом. Она не светилась. На всякий случай Натали с силой нажала на нее, заранее зная, что все это не даст никакого результата. Провода были перерезаны. Если это сделал вор, то сигнализация должна была тут же сработать автоматически. Это было заложено в программу – так говорилось в инструкции. Но обещания остались обещаниями. В эту ночь автоматика почему-то отказала.
Натали сползла с кровати на пол. Ей казалось, что она производит ужасный шум. Простыни шуршали, как листва в бурю. Под кроватью Уоллес держал галогенный фонарь. Тяжелый металлический предмет в руке придал Натали мужества. Она положила его рядом с собой на постель, палец она держала на выключателе. Затаив дыхание, она вновь прислушалась. Может быть, ночной посетитель удовлетворился столовым серебром из комода и отправился восвояси? А если он не один? Если грабители вздумают обойти все комнаты и поднимутся наверх?
В подтверждение скрипнули перила у подножия лестницы в холле. Они всегда скрипели, когда кто-то брался за них рукой. Натали вскочила с постели. Кровать тоже жалобно скрипнула. Пес продолжал тихонько рычать. Натали отворила шкаф и достала оттуда мелкокалиберное ружье с оптическим прицелом, которое Уоллес купил когда-то для войны с мускусными крысами, разрывающими цветочные клумбы. Им очень нравились сладкие корни, и Натали безуспешно пыталась подстрелить хоть одного вредителя. Махнув рукой, она оставила эту затею и не притрагивалась к оружию уже второй сезон. Оно оказалось на месте. Там же хранилась коробка с патронами. Она расстегнула «молнию» на пластиковом чехле, зарядила на ощупь полный магазин. Теперь она была во всеоружии: в одной руке тяжелый фонарь, в другой – ружье.
Скрип на лестнице повторился. Натали вернулась к кровати. Управиться одновременно с фонарем и огнестрельным оружием было трудно. Она выдернула пояс из своего халата и накрепко привязала тяжелый фонарь к ружью. Теперь она могла включить фонарь и сразу же нажать на курок. Она направила ствол в сторону двери, но тут ее охватили сомнения в правильности своих действий. Если грабитель тоже вооружен, он станет стрелять, как только она включит свет. Значит, она должна выстрелить первой. Ну, а если она не решится? Она-то и в крыс не решалась стрелять, она не могла нажать курок, видя перед собой хоть и мерзкое, но живое существо.
В щели под дверью мелькнула полоска света. Грабитель пользовался ручным фонариком и, вероятно, водил лучом по лестнице. Будет ли он обыскивать все спальни? Скорее всего будет. Когда он откроет дверь, то прежде всего посмотрит на кровать. Значит, надо спрятаться от него, не выдать ему своего присутствия. Она накрыла стеганым одеялом смятые простыни и подушку. Потом она вместе с собакой прокралась в угол комнаты рядом с дверью. Дверь открывалась наружу, и они имели возможность спрятаться за ней, но Натали надеялась разглядеть ночного гостя прежде, чем он заметит ее.
Дверная ручка повернулась. Дверь открылась. Желтое пятно упало на ковер, потом поднялось, осветило кровать и поползло по стенам.
Натали включила свой фонарь. Яркая белая вспышка мгновенно залила всю спальню нестерпимым для глаз светом. Будто взорвался сгусток раскаленной солнечной материи. Человек, стоящий на пороге, пошатнулся и издал сдавленный крик. Натали пыталась нажать курок, но палец ее не слушался. Она не могла пересилить себя. Неясная фигура в дверях как-то странно изогнулась. Рука взметнулась вверх, прикрывая лицо от слепящего света. Человек отступил на лестницу и тут же раздался грохот. Он споткнулся и покатился вниз по ступенькам. Пес вдруг разразился бешеным лаем и кинулся в погоню.
– Возьми его! Возьми! – крикнула зачем-то Натали.
Ярость победила в ней страх. Она последовала за псом. Собака уже лаяла на крыльце. Входная дверь была распахнута, и ледяной ветер гулял по дому. Отчаянный вопль прозвучал в саду. Освещенный белым потоком света из галогенного фонаря, грабитель бежал по лужайке, потом, продираясь через кустарник, скрылся из виду. Натали услышала, как хлопнула дверца машины и завыл мотор. Она подняла ружье с привязанным к нему тяжелым фонарем, прижала приклад к плечу. Шины буксовали на сырой земле. С грохотом разлетался мелкий гравий. В оптическом прицеле Натали увидела, как машина наконец сорвалась с места. Момент был упущен. Она так и не смогла заставить себя спустить курок. В последнюю секунду она высветила лучом номерную табличку над задним бампером машины – ZIN 369!
– Запомни номер, песик, запомни! ZIN 369! – Натали задыхалась от бега и волнения. – Мы поймаем этого мерзавца! Мы его выследим. Мы с тобой его здорово напугали…
Она опустилась на колени прямо на мокрую траву и обняла разгоряченного ночной охотой пса. Бока старого сеттера возбужденно вздувались. Он тоже тяжело дышал, вывалив из разинутой пасти длинный язык, с которого стекала слюна.
Они вдвоем вернулись в дом. Заперев дверь на засов, Натали сделала несколько шагов по прихожей и вновь побежала к двери проверить, заперта ли она. Натали и в третий раз возвратилась в прихожую и опять тщательно обследовала засов. Уже никакие запоры не казались ей надежными. Боясь тишины, она говорила вслух, обращаясь к единственному слушателю – рыжему сеттеру:
– Z означает, что машина взята напрокат в Нью-Йорке. Воришка из Коннектикута вряд ли стал бы арендовать и гнать автомобиль из Нью-Йорка. Весьма странный вор! Что ты об этом думаешь, псина?
Белоснежный сверкающий фургон без каких-либо эмблем и надписей на стенках припарковался возле универмага «Ральф Лорен» на Медисон-авеню. Перед ним остановились две маленькие автомашины без опознавательных знаков, и две точно такие же машины стояли позади фургона в то время, как водитель и его помощник сняли замки со стальных дверей, открыли двери, протянули ленту транспортера через тротуар и начали переправлять запечатанные тюки с меховыми изделиями в складское помещение отдела верхней одежды универмага. Люди, наблюдавшие за разгрузкой, были снабжены радионаушниками подобно агентам секретных служб.
Пятая автомашина была припаркована чуть в стороне. Когда из нее по радио поступали указания, некоторые из охранников, следуя им, передвигались, меняя свое местоположение на улице… Командовал всем этим Кенни Уилсон. Он был очень удивлен, когда вдруг увидел склонившуюся к его машине Натали Стюарт-Невски. Она постучала по стеклу. Он тут же отпер дверь и впустил ее в машину.
– Приветствую вас!
– Не возражаете, если я чуть понаблюдаю за разгрузкой?
– Конечно. Почему бы нет, миссис Невски? Извините, одну секунду!
Он поднес к губам передатчик.
– Пит, сделай внушение этому новичку. Он глазеет на девушек, а должен наблюдать только за перекрестком с Пятнадцатой улицей.
Отключив передатчик, он с улыбкой повернулся к Натали.
– Рад вас видеть! Приехали в Нью-Йорк за покупками?
– Кенни, – серьезно спросила Натали, – тебе нравится работа в «Котильоне»?
Уилсон немного растерялся.
– Разумеется…
– Ты не собираешься ничего менять в своей жизни?
– Говорите яснее, миссис. Может, я не располагаю той же информацией, что и вы?
– Я объясню тебе, почему я так спросила. Мы с Уоллесом кое о чем беседовали как раз накануне его гибели. Последнее время у нас не было порчи и хищений товара, как раньше. Мне нравится, как ты организовал охранную службу.
Кенни Уилсон опустил голову. Он всегда смущался, когда его хвалили.
– Мы тогда решили – и я не отказалась от этой мысли – организовать при фирме особую охранную службу, услугами которой за плату пользовались бы все меховщики, поддерживающие связь с «Котильоном». Самостоятельно содержать солидную охрану им не по карману. От потери мехов мы все равно терпим убытки. Я хочу знать твое мнение!
– Это значит – нанять еще людей?
– Конечно. Если ты согласен, изложи на бумаге свои соображения и составь примерную смету дополнительных расходов и доходов от аренды. Я уверена, что мы в любом случае не прогадаем!
– О'кей!
– Договорились. Теперь у меня к тебе личная просьба.
Кенни не без лукавства глянул на Натали.
– Опять что-нибудь по поводу оплаты за телефон?
– Нет. Возникла другая проблема.
– Я готов ради вас на все, миссис Невски… если… это в пределах закона.
– Я не прошу тебя нарушать законы. – Она помолчала. – У тебя сохранились друзья по твоей прежней работе?
– Да, мэм.
– Они согласятся тебе помочь?
– Смотря что надо сделать. Адреса, номера телефонов, счета в банках – это в их компетенции…
– Я оплачу все расходы… Я думаю, тебе понадобятся наличные.
– Для начала не так много. Я, правда, не догадываюсь, в чем ваша проблема. Может быть, вообще деньги не нужны. Мы не делаем друг другу подарков, но и не торгуем услугами. Каждый коп или агент знает, что когда-нибудь наступит его черед уходить со службы, а я тот человек, который может дать работу.
– Прекрасно. Вот номер автомашины. Я хочу знать, кто пользовался ею вчера.
– Похоже, ее брали напрокат. Если это как-то связано с убийством мистера Невски, вы должны обратиться в полицию.
Он пристально посмотрел на Натали, словно пытался прочитать ее скрытые мысли.
Натали раздраженно вздернула голову.
– Я сама решаю, как мне поступить. Ты знаешь, Кенни, какую войну я веду, как мне нужна поддержка инвесторов. Если газетчики пронюхают, что у полиции есть какие-то новые сведения, мы снова попадем на первые полосы. И свистоплястка вокруг «Котильона» возобновится с новой силой…
Уилсон покачал головой.
– Я сделаю для вас то, что вы просите, хотя мне это не душе.
– Спасибо, Кенни. И не забудь про мое предложение. Мы будем черпать деньги пригоршнями.
Кенни не тратил лишних слов, а был человеком дела. Уже в середине дня Натали получила от него записку.
«Голубой «форд» ZIN 369 Нью-Йорк. Прокатная контора «Авис». Клиент – Марго Клейн. Адрес: 13-й жилой комплекс Барбазон, Лондон. Телефон: 248-35-48. Машина возвращена утром. Претензий не имеется».
Опять женщина. Сердце Натали бешено забилось. Она сразу же подумала о женщине, стрелявшей в Уоллеса. Она не разглядела человека, вторгшегося к ней в дом, увидела только широкое пальто и низко надвинутую шляпу. Это вполне могла быть женщина.
В Лондоне было десять вечера.
– Алло! – откликнулся женский голос.
– Пожалуйста, позовите к телефону Марго Клейн.
– Она все еще в Нью-Йорке. Не смогла вылететь.
– Почему?
– А вы не знаете? Бедняжка попала в больницу.
– Что с ней?
– Кажется, поскользнулась на какой-то лестнице.
– Я навещу ее. Где она?
Название госпиталя было знакомо Натали. Она навещала там одного из своих многочисленных родственников – дядюшку Норберта, который периодически укрывался в госпитале, чтобы уйти от мирских соблазнов и освободить организм от чрезмерного количества выпитого им спиртного. Это было спокойное приличное заведение. В просторном холле отделения «Скорой помощи» царила тишина. В регистратуре подтвердили, что Марго Клейн находится здесь, но, когда Натали, дрожа от волнения, отворила дверь в палату, то сразу решила, что Кенни Уилсон ошибся.
Женщина лет шестидесяти дремала перед телевизором с выключенным звуком. Она была плотного сложения и крепка на вид, но невозможно было представить ее крадущейся по темным комнатам с револьвером в руке. Натали сверилась с карточкой у изголовья кровати. Действительно, Марго Клейн. Ее соседка по палате выглядела еще старше и храпела вовсю. Марго Клейн пробудилась внезапно, но никакой тревоги не отразилось на ее лице. Она с невинным удивлением разглядывала Натали, явно не узнавая ее.
– Что? Уже время принимать лекарства?
Натали протянула ей листок бумаги с текстом, отпечатанным Кенни Уилсоном.
– Что это такое, дорогая? Я не вижу без очков.
Ее английский был безупречен, но чувствовалось, что это не родной ее язык. Очевидно, она явно старательно изучала его где-нибудь в Оксфорде, пытаясь овладеть самым совершенным произношением.
– Это сведения о найме вами машины, на которой вы приехали в Коннектикут, чтобы вломиться в мой дом.
– Прошу прощения?..
– Вы обратились в госпиталь по поводу ушибов и двух сломанных ребер… Вы получили эти травмы, упав с лестницы в моем доме.
– Представления не имею, о чем вы говорите! – Оксфордское произношение стало еще более оксфордским. – Сестра! Сестра!
– И я рада была узнать, что моя собака все-таки здорово покусала ваш зад!
Марго Клейн выдала себя, нечаянно бросив обеспокоенный взгляд в сторону спящей соседки.
– Я ничего пока не сообщала полиции. Честно говоря, ваш возраст меня удивил… Но, если вы мне не скажете, зачем вы пробрались в мой дом, то я…
Старая женщина вздохнула.
– Миссис Невски. Я все вам скажу. Я миссис Невски!
Книга вторая
УДАРЫ СУДЬБЫ
11
– Я первая жена Уоллеса.
– Неправда. Его жена погибла в войну при бомбежке Лондона!
– Кто вам это сказал?
– Уоллес.
– Он всегда немного преувеличивал…
Натали не могла оправиться от изумления.
– Что значит – преувеличивал?
Марго улыбнулась чуть хитро.
– Он любил сочинять… Во всяком случае, я его первая жена. И, как видите, пока не умерла…
Гнев Натали смешивался с желанием истерически рассмеяться. Ей столько пришлось пережить за последнее время – и трагедию, и фарс.
– Зачем вы полезли в мой дом?
– Откуда я знала, что вы там? Вы оставили свой «БМВ» в Нью-Йорке.
– Вы перерезали телефонный провод и испортили сигнализацию. Вы были вооружены…
Марго вновь с опасением глянула на соседку.
– Потише, пожалуйста!
– Вы испортили сигнализацию! – Как старуха могла это сделать, оставалось для Натали тайной, окутанной мраком. Это больше всего бесило ее.
– Я все исправлю.
– Не шутите со мной, Марго! Я готова заявить на вас в полицию. Думаю, газетчикам придется по душе эта история. Вы скажете мне наконец правду?
– Я хотела узнать, какую контрабанду вывез Уоллес из России.
– Разве он занимался контрабандой? – Изумлению Натали не было границ. – Вы бредите. Он не мог поставить под удар весь наш бизнес!
– Ваш бизнес – только малая часть того, чем занимался Уоллес.
Натали готова была выплеснуть на старушку Марго тысячу вопросов. Люба тоже намекала на какие-то таинственные операции Уоллеса в России. Неужели поездки на пушные аукционы были только прикрытием для более важных и, вероятно, опасных дел? Один вопрос Натали не могла не задать сразу же:
– Вы знаете, кто застрелил его?
– Я не могу вам сказать.
– Вы скажете… или я тут же зову полицию.
Марго вздрогнула от испуга.
– Поверьте, я не знаю конкретно эту женщину, но, уверяю вас, это не любовная история.
Натали ощутила какую-то расслабленность во всем теле. Напряжение, мучившее ее все время, как будто начало ослабевать. Впервые после смерти Уоллеса кто-то твердо заявил Натали, что муж не изменял ей. Но Марго тут же подпортила ей настроение, добавив с ехидством:
– Впрочем, про Уоллеса ничего нельзя сказать наверняка.
Натали парировала не без злости:
– Признайтесь, Марго, вы не принадлежите к тому типу женщин, которыми увлекался Уоллес.
– Не ворошите прошлое. – Женщина погрустнела. – Конечно, он предпочитал более высоких и более костлявых. Вроде вас.
– А Люба?
– Кто?
Ее реакция казалась искренней, но Натали не верила ей.
– Выкладывайте, Марго, все до конца. Как вы стали его женой?
– Я встретила его в Германии в 1939 году. Он был совсем юным и крутился среди нацистских бонз. Он добивался разрешения на вывоз из страны в Англию еврейских детей. Мне было девятнадцать. У меня на руках были маленькие сестры. Что-то пошло не так, как ожидалось, и наш специальный эшелон задержался на границе. Шло время. Мы умирали от страха. В конце концов подъехал генерал в открытом автомобиле, махнул рукой охране, и мы продолжили свой путь. Из окна я увидела молодого парня, сидящего в машине между генералом и его адъютантом. Он приветливо улыбнулся мне как раз в тот момент, когда немец спроваживал нас через границу.
Мы вновь случайно встретились через пару недель на улице в Лондоне, и он затащил меня в постель, потратив на это меньше времени, чем я сейчас трачу на рассказ об этом примечательном событии. В уплату за мою потерянную невинность он поведал мне правду о том, что произошло тогда на границе.
Натали было неприятно слушать о любовных приключениях Уоллеса, пусть даже с тех пор прошло почти полсотни лет.
– Уоллес в машине держал генеральского адъютанта под прицелом. Он сунул пистолет ему меж ребер. А до этого он застрелил генерала.
– Как? Генерал же махнул рукой!
– Уоллес махал его рукой. Генерал был уже трупом.
– Выдуманная история! – пожала плечами Натали.
– Может быть, но в духе тех времен!
– Он мне ее не рассказывал…
– Забыл или не хотел ворошить прошлое.
– А что было дальше? – все-таки спросила Натали.
Марго ответила не без хвастовства:
– Я завербовалась туда же, где уже служил он. И меня забросили обратно в Германию. Я там неплохо поработала.
Это уже кое-что объясняло. Например, умение старой леди справиться с сигнализацией.
– Но у меня сдали нервы. Я возвратилась в Лондон. С разведкой было покончено. На фабрике моего отца в Лейпциге я научилась шить белье. И в Лондоне стала зарабатывать себе на жизнь этим же ремеслом. Самая мирная профессия!
– Он говорил мне, что вы погибли при бомбежке!
– Уоллес никогда не лгал от начала до конца. Чаще всего он рассказывал полуправду. Моя подруга действительно попала под бомбу на Стренде в сороковом году.
– Кем она была для него?
– Не знаю и никогда теперь не узнаю, – усмехнулась Марго. – И вы тоже, Натали. Кстати, она была похожа на вас. Его любимый тип женщин.
– А история про его встречи с Трумэном?
– Он вам это рассказал?
– Это правда или полуправда?
– Может быть, и правда. Вы знаете про его отца?
– Да.
– Его отца союзники отдали на растерзание Сталину. И вот тогда Уоллес вспыхнул от ярости. Он решил воспользоваться случаем. Трумэн награждал медалями отличившихся во время войны сотрудников спецслужб. Уоллес был в их числе. Вы знаете, каким он мог быть настойчивым, когда чего-либо хотел. Я представляю, как он загнал президента в угол в Белом доме и внушал ему, что Сталину нельзя верить ни в чем, что в Кремле засели хитрые гангстеры, которые водят западных простаков за нос и неуклонно добиваются своих преступных целей.
Любую информацию, поступающую из России, убеждал президента Уоллес, надо проверять и перепроверять. Русские – мастера разыгрывать спектакли перед западной аудиторией, а Сталин талантливейший из режиссеров. В России нет ничего очевидного, ничего, что можно принимать на веру, – ни правдивой статистики, ни нейтральной прессы. Заявления или обещания их вождей – словесная шелуха. Разведывательные службы Британии и США напичканы советскими агентами и занимаются дезинформацией. А хуже всего то, что, чем больше разрастается их штат, тем сильнее они влияют на политику и могут манипулировать самим президентом, навязывая ему свое мнение.
Гарри Трумэн сделался багровым. Уоллес ожидал такой реакции. В гневе президент становился красным, как вареный рак. Уоллес все рассчитал заранее. Трумэн ненавидел само слово «шпионаж», всякие секреты, явки, шифры, клички, коды, пароли. Профессиональных агентов он к себе почти не допускал. Ему казалось, что взрослые дяди играют, как подростки, в шпионов за счет налогоплательщиков. Он укорял себя за то, что согласился на создание новой структуры – Центрального разведывательного управления. Будущее послевоенных поколений он поначалу представлял в радужном свете. Две великие империи поделят земной шар пополам и уж как-нибудь договорятся между собой. Я уверена, ваш отец рассказывал вам об этом.
– Что вы знаете о моем отце и обо мне? – удивилась Натали.
– Кое-что знаю! – Марго вновь хихикнула. – В общем, Трумэн угодил в ловушку, поставленную Уоллесом. Он не любил профессионалов-разведчиков, не доверял им, но нуждался в информации. Уоллес нашел для него удобный выход из положения. Он предложил ему свои услуги в качестве частного лица, которое берет на себя сбор сведений в России, сплетет там свою сеть и будет докладывать обо всем лично президенту – только ему одному. Трумэну это понравилось…
– Все неправда! – воскликнула Натали. – То, что вы рассказали, могло случиться сейчас, в наше время – частные армии или секретные службы и тому подобное, – но не сорок лет назад. То, что я слышала от деда про Трумэна, напрочь опровергает ваш рассказ. Трумэн был такой человек, что не пустил бы Уоллеса на порог своей резиденции.
Марго сочувственно посмотрела на Натали.
– Вы наивны, дорогая! Вряд ли ваш дедушка знал о Трумэне хоть десятую долю того, что знал о нем Уоллес. Конечно, Трумэн поставил свои условия. Никаких тайных операций, диверсий, убийств… Никаких «гарвардских ковбоев», как он их называл, роющих подземный туннель под Кремль, чтобы заложить динамит в ночной горшок Сталина. Он придерживался честных правил игры и не лазил в чужой карман, не отнимал хлеб у ЦРУ. Он жаждал объективной информации из непредвзятых уст. Это и обещал ему Уоллес. Никакой войны, никаких расходов. Брак не по расчету, а по любви.
У Уоллеса были все шансы преуспеть в таком деле. Торговля пушниной – для России источник получения западной валюты, и каждый такой купец – там желанный гость. Все увивались вокруг Уоллеса, все старались ему угодить. За водкой под икру языки развязывались быстро. Уоллес умел поддержать любой разговор – вам ли этого не знать? Партийные и беспартийные – все слетались к нему на огонек и хоть по капельке что-то приносили на крылышках. Уоллес плел свою паутину, а Трумэн потирал руки от удовольствия…
– Вам откуда все это известно?
– Мы же были мужем и женой. Я открыла контору в Лондоне…
– Кто платил за все?
– Только не Трумэн. Уоллес достаточно зарабатывал на мехах. Вероятно, он имел какие-то налоговые льготы…
– И много людей работало на Уоллеса?
– Много.
– Двадцать? Тридцать?
– Сотни.
– Это дорого стоит.
– Ошибаетесь, милая. На него работали даром. Уоллес никогда не платил за любовь… тем более за дружбу. Он был «голубем мира». Русские верили, что торговля с Западом выгодна для всех. Лучше торговать, чем воевать. Они по-дружески доверяли ему некоторые секреты, а он не предавал их, потому что дальше Трумена информация никуда не шла.
Натали вспомнила слово «предатель», произнесенное незнакомкой в момент убийства.
– Что же делали вы?
– Помогала Уоллесу чем могла. Лондон ведь международный перекресток. У меня был склад…
– Чего?
– И товаров… и сведений.
– Он вам доверял?
– Конечно. И до развода, и после. Вместе с Уоллесом мы готовили блюдо, которое он подавал потом президенту на стол.
– Мне не верится, что такой занятой человек, как президент, уделял столько времени торговцу пушниной.
– Уоллес умел подать самую суть. А с годами его приятели в России поднимались все выше и выше по служебной лестнице и все ценнее становилась добываемая ими информация. В России нужные знакомства стоят дороже денег.
– Блат?
Марго кивнула и рассмеялась.
– Там все делается по блату… даже место на кладбище. Уоллес имел блат повсюду.
– Как же Трумэн решился на такой риск?
– Чем рисковал Трумэн? Ничем. Предположим, «Смерш» взялся бы за Уоллеса и приставил ему к яйцам электроды – ты это имела в виду?
– Может быть.
– И Уоллес заорал бы под пыткой: «Я работал на Трумэна!» Ну и что? Трумэн бы спросил: «Кто этот Уоллес? Я не знаю такого». И все преспокойно бы это скушали. Ведь все их беседы протекали с глазу на глаз.
– Как долго это продолжалось?
– А ты как думаешь? – спросила Марго ехидно. – Кто из президентов отказался бы от такого наследства? Эйзенхауэр, во всяком случае, был не дурак. Когда происходила смена президентской команды, Уоллеса передавали по эстафете. Уоллес приходил к вновь избранному счастливчику и объяснял правила игры. Если новый президент кому-нибудь проговорится о хобби скромного торговца пушниной – супруге ли, начальнику генштаба, госсекретарю, кому угодно, – Уоллес тут же завязывает с этим делом. Ведь он по собственной воле рискует жизнью за «железным занавесом» без всякой помощи и вознаграждения. Если президент не нуждается в нем больше – он будет счастлив посвятить все свое время меховой торговле.
– И кто в конце концов указал ему на дверь? Картер?
– Сама догадаешься, если пораскинешь мозгами.
– Скажите мне, я должна знать!
– Прогнала бы ты Уоллеса, будь ты на месте президента? Вряд ли. Кто откажется подглядывать в замочную скважину без всякого риска, что тебя застукают? Уоллес был именно такой щелью в «железном занавесе», через которую все видно и слышно. Разве плохо иметь глаза и уши везде – в Кремле, в ЦК партии, на правительственных дачах? И очень приятно знать больше, чем директор ЦРУ, который с умным видом морочит тебе голову сверхсекретными докладами. Сиди себе в Овальном кабинете и украдкой посмеивайся! Вздумают, например, аналитики из Министерства обороны или НАСА испугать президента советской ракетной программой, а ему не страшно. Он-то знает, что командующий стратегическими ракетными войсками СССР однажды признался своей любовнице, что дальность полета их ракет вдвое меньше расчетной. А любовница эта – внучка другого советского маршала, а маршал этот послал свою внучку в Париж в составе торговой миссии, а в Париже она случайно повстречала Уоллеса, знакомого ей по Москве, и он вызвался показать ей «настоящий» Париж. И они повеселились вдоволь и обменялись сплетнями и анекдотами, и вот теперь президент все знает о советских ракетах. Уоллес был мастер ублажать тех, кого надо.
– Что значит – ублажать? Он что, спал с русскими женщинами, чтобы выведать военные секреты СССР?
– Он был мастер на все руки.
– Вы хотите меня уверить, что уважаемого во всем мире торговца пушниной шестидесяти пяти лет от роду, который был моим мужем, пристрелили за шпионаж против России?
– Красивая смерть! И вовремя он сделал вас своей вдовой, освободив вакансию. Вы еще молоды. Все могло кончиться не так удачно для вас. – Марго перешла на холодный, вежливый тон.
– По-вашему, я должна благодарить судьбу?
– А разве нет?
– Замолчите! Заткнитесь!
– Потише, милая. Я тоже когда-то ревновала. Я тоже была его женой… Конечно, вы оба счастливо отделались, и я вижу по твоим глазам: ты рада, что его убили враги, а не оскорбленная любовница.
Марго вдруг сменила тему беседы:
– Теперь твоя очередь рассказывать, Натали. Кто такая Люба?
– Какая Люба? – встрепенулась Натали.
– Ты сама назвала имя – Люба! Не скрытничай. Выкладывай все до конца.
Натали надоело лгать и выкручиваться. Она почувствовала облегчение от мысли, что может поделиться с кем-то своей тайной.
– Уоллес имел в доме секретный телефон. Я обнаружила его случайно. Позвонила неизвестная женщина, заговорила по-русски, назвалась Любой. Она не знала, что Уоллеса уже нет в живых. Мы встретились. Она все выпытывала, что Уоллес говорил мне о ней. Я ее убеждала, что он ничего не говорил… Она призналась, что виделась с ним в России. Сказала, что Уоллес считался там важной персоной, имел блат и работал «налево». Вам понятно?
– Разумеется… Продолжай.
– Она спросила, упоминал ли Уоллес когда-нибудь кого-то Миллионера.
– Это кличка?
– Не знаю. Мне про Миллионера он не говорил. Люба еще сказала что-то невнятное: то ли «Уоллес – дурак», то ли «его одурачили»… И очень удивилась, узнав, что Уоллес собирался взять меня с собой в Россию. Как вы думаете, кто она?
– Если она его агент – тебе повезло… Ты в порядке. Если же это КГБ закинул удочку – будь настороже!
– При чем тут я?
– Ты ответила на телефонный звонок… Ты уже влипла в паутину, милая. Только неизвестно, в чью – Уоллеса или КГБ.
– Люба была напугана, – продолжала Натали, решив быть до конца откровенной с Марго. – Увидев какую-то пожилую пару, она сорвалась с места. Ее будто ветром сдуло… Она убежала через кухню ресторана и скрылась…
– Интересно, кого она так боялась?
– Она оставила на столе газету. Она еще раньше старалась привлечь мое внимание к одному объявлению. Там было слово «жемчуг».
– Жемчуг?
– Жемчуг! «Жемчужины» – это порнографическая книжонка. Я нашла ее в столе рядом с телефоном.
– Вот старый негодяй! – рассмеялась Марго. – Это в его духе использовать порнуху для шифровки.
– Это как-то связано? Объявление в газете и книга?
– Это послание Уоллесу, а может быть, тебе. Ответ должен быть зашифрован через книгу-код.
– Что это такое – книга-код?
– Способ шифровки. Ты пишешь сообщение цифрами, которые обозначают страницы, строчку и слово. Просто и надежно… Конечно, до тех пор, пока они не догадаются, какая используется книга. Сложность в том, что надо выбрать книгу, где содержатся нужные слова. С помощью «Мадам Бовари» нелегко передать информацию о советских танковых дивизиях.
– В газетном объявлении не было никаких цифр.
– То был обычный сигнал. Люба рассчитывала, что ты знаешь пароль, и надеялась получить отзыв. Она проверяла тебя, но ты не прошла проверку…
– Она допытывалась, что привез мне Уоллес. Вы тоже задали подобный вопрос! Говорите, что вы искали в моем доме?
Марго ответила со всей серьезностью:
– Точно не знаю, но что-то достаточно малых размеров, чтобы спрятать от любых зорких глаз на границе, и достаточно важное, чтобы решиться на убийство.
– Что же это может быть?
– Зная методы Уоллеса, я бы предположила, что это магнитофонная запись. Личное послание к кому-то.
– В его диктофоне осталась пустая кассета. Полиция прослушала ее несколько раз.
– Вряд ли он стал бы провозить ее на себе.
– Теперь я поняла. Это вы учинили разгром в нашей городской квартире.
– Что?
– Вы там тоже что-то искали.
Марго вскочила с кровати. Сломанные ребра заставили ее вскрикнуть от боли. Превозмогая боль, она достала из шкафа дорожный костюм из грубого твида.
– Помогите мне одеться!
– Что с вами?
– Я не была в вашей квартире! – Она стиснула зубы. Каждое резкое движение причиняло ей страдание, но она держалась мужественно. – Поймите! Охота началась, и не я одна иду по следу. Черт побери! Какую дьявольскую штуку притащил он из России?
– Вам надо лежать. Вы ранены.
– Лучше быть раненой, чем мертвой.
