Текст книги "Женщина без мужчины"

Автор книги: Джастин Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

29

– Кто такая Люба? – осторожно поинтересовалась Натали. Она не могла поверить, что Уоллес решил затянуть в свою паутину даже девушку Стефана.

– А вы про нее не знали? – невинно спросила Вера. – Московская подруга Уоллеса.

– Что значит – подруга?

– Подруга есть подруга, – слегка раздраженная непонятливостью Натали ответила Вера. Достав платочек, она вытирала слезы, текущие по щекам.

– Почему вы плачете?

– Потому что Люба умерла. В воскресенье она покончила с собой. Наркотики ее довели…

– Вы с ней дружили?

– Раньше – да. Но в последнее время…Она выбрала свой путь. Что ж, бог ее наказал.

– Можно мне спросить вас кое о чем?

– Пожалуйста, спрашивайте.

– Вы работали на Уоллеса?

Вера застыла на месте. Лицо ее преобразилось, стало каменным.

– Выбирайте выражения, госпожа Невски. За кого вы меня принимаете? Я актриса. Вы могли в этом сегодня убедиться.

– Простите, но вы меня не поняли. Вы могли кое-что узнать, а потом рассказать об этом Уоллесу. Ведь так бывало иногда? Я не ошиблась?

Вера молча кивнула и вновь взяла Натали под руку.

– Я проголодалась, – призналась она.

– Пойдемте ко мне в отель и поужинаем там.

– Спасибо. Вы очень добры.

Они обе одновременно замахали руками водителю проезжавшей мимо машины и через пару минут были уже в «Астории». Швейцар отказался впустить Веру. Натали заявила громко, что эта девушка работает моделью в фирме «Котильон», и буквально протолкнула ее мимо грозного старика в вестибюль. Она вспомнила гневную тираду художника Левы о всевластии в стране подобных стариков и старушек, уполномоченных все контролировать и всех проверять.

Натали поднялась на лифте к себе в номер, оставила там свой жакет и спустилась опять в вестибюль. Вера поджидала ее. Она успела позвонить домой и предупредить родителей, что задерживается. Они прошли в ресторан.

Окинув взглядом буйствующий оркестр и «половецкую» пляску на площадке для танцев, Вера понимающе улыбнулась Натали.

– Василий тоже предпочитал рестораны, где шумно.

– Значит, вы все-таки с ним сотрудничали?

– Вряд ли это можно назвать сотрудничеством. Я ходила на вечеринки. Я соглашалась на свидания с некоторыми людьми, если он меня об этом просил. Потом пересказывала ему то, что они мне говорили. Женщине, особенно актрисе, легко развязать язык любому мужчине. Не так ли?

«Не каждому мужчине! – подумала Натали. – И не всякой женщине удается проникнуть в секреты даже собственного мужа. Уоллес унес свою тайну в могилу».

Когда Натали заказала «Золотое» шампанское, Вера воскликнула:

– Василий всегда его заказывал!

– А вы бывали, Вера, на даче у Ростова?

– У Ростова? Конечно! Его прозвище Ролекс. Вот кто любит пускать пыль в глаза. Он вам не хвастался своей коллекцией порнухи?

– Он был приятелем Уоллеса, а не моим.

Вера немного смутилась.

– Простите, я брякнула, не подумав.

– Значит, Ростов заодно с вами?

Вера пожала плечами.

– Думаю, что нет… А впрочем…

– Что хотел Уоллес узнать о Ростове?

– С кем тот встречался в Америке. О его американских друзьях и приятелях.

– И кто же они?

– Их сотни, тысячи. Я не могла всех запомнить. Из уст нашего Ростова фамилии текли рекой. Василий несколько раз посылал меня к Ролексу проверять и перепроверять. Я совсем запуталась. Если Ростову верить, он перезнакомился со всей Америкой. Василий сначала нервничал, а потом начал смеяться. Он вспомнил про «десять тысяч курьеров» у Гоголя.

– Среди друзей Ростова упоминался Джервис?

Вера ответила, не задумываясь:

– Нет!

– Джефферсон Джервис.

– Определенно нет.

– Почему вы так уверены?

– Потому что Василий интересовался Джервисом. В конце концов я стала играть в открытую… Я спросила Ролекса, знаком ли он с дядечкой, снятым на обложке журнала «Америка»? Ролекс сказал, что знает, кто он, но познакомиться с ним ему не удалось. Я поступила как дура. Потом ругала себя последними словами.

– Почему?

– Потому что, когда я рассказала все Василию, он запретил мне видеться с Ростовым и вообще отменил все мои «вылазки».

– Я не очень понимаю. Ты ведь не из «золотой молодежи», как Люба. Ты работающая девушка. У тебя есть талант и профессия… Что заставляло тебя ездить на дачи, развлекать Ролекса и ему подобных и…

– И ложиться в постель с Ролексом? Вы это хотели спросить? – закончила за нее фразу Вера. – Не стесняйтесь, говорите со мной прямо… Я вам скажу правду. У нас есть богатые и бедные, как и у вас. Только разница в том, что у ваших бедняков есть хоть что-то, а у наших ничего. Я хотела хоть через щелочку заглянуть в другой мир.

– И тебе там понравилось?

– Ролекс неплох в постели… Надеюсь, я вас не шокировала? Судя по книжкам и фильмам, вы говорите откровенно о сексе. И вообще, он парень неплохой… А мне редко выдается случай повеселиться… только на сцене.

У их столика возник мужчина и пригласил Веру на танец. Девушка окинула взглядом кавалера – золотые часы на руке, дорогой импортный костюм. Она посмотрела на Натали. «Вот так!» – читалось в ее глазах.

Натали недолго оставалась в одиночестве. Очередной кавалер, слегка покачиваясь, появился перед нею.

– Разрешите?

– Спасибо, нет.

– А то давайте! Попрыгаем!

Вот этого Натали и не хотелось. Она отрицательно покачала головой, и кавалер растворился в пространстве. Она отхлебнула шампанского и почувствовала дурноту. Танцующие «казачок» прыгали, как грешники на горячей сковороде.

30

Вера вернулась к столу разгоряченная. Натали налила ей полный бокал. Вера выпила шампанское, как воду.

– Натали, Наташа, Наташенька… – твердила она.

– Что вы там бормочете? – вдруг грубо спросила Натали.

– Передразниваю Уоллеса. Он мне столько твердил о вас. Вот мы и встретились.

– Разочаровались?

– Наоборот. – Вера подняла на нее глаза. Они были совсем трезвые, проницательные, живые. – Вам сам бог предназначал быть парой…

– Тебе показалось, что моя шубка принадлежит Любе?

– Это был его подарок Любе из Америки. Она ездила в ней по вечеринкам, потом отправилась в ней в Нью-Йорк.

– Они летели вместе?

– У них были билеты на один и тот же рейс…

Шампанское искрилось в бокале перед Натали, как волшебный напиток колдуна, раскрывающего прошлое и будущее. Уоллес вывез из аэропорта Кеннеди драгоценный подарок, изготовленный Лео Моргулисом. Люба появлялась в обществе в этом жакете. Она как бы «отметилась».

Точно такой же жакет, упакованный в фирменную коробку Лео Моргулиса с надписью «Любимой Наташе», был предъявлен на советской таможне. Уоллес никогда не называл ее Наташей, только Натали.

– Откуда тебе известны все детали операции?

– А на кого еще Уоллес мог положиться? Только на меня…

Вере было наплевать на эту заграничную миллионершу, угощающую ее икрой и «Золотым» шампанским. Когда разговор дошел до сложной темы – женщина говорит с женщиной, – Вера почувствовала свое превосходство.

– Я отвезла Любу в аэропорт. Она была в «отключке».

– Вы ее специально накачали?

Вера вздрогнула, как будто Натали дала ей пощечину. Сквозь зубы девушка произнесла что-то. Натали поняла, что надо быть осторожной с этой болезненно ранимой собеседницей, готовой на ответный удар.

– Люба шла через таможню без досмотра, как королева. У нее же есть папочка! Хоть он и не король…

– Я понимаю. Люба пользовалась привилегиями.

– Конечно.

Конечно! «Если бы я сказала Марго о сигнале тревоги в универмаге «Бонвит», то старая шпионка докопалась бы до истины. Но Марго ввело в заблуждение то, что изделие было пошито в Америке Лео Моргулисом», – думала Натали.

Человек, который сорок лет водил за нос советскую контрразведку, напоследок придумал ловкий трюк. Люба пронесла через бдительный кордон то, за чем охотились и заговорщики, и правительство. А зачем подарочная коробка с надписью «Любимой Наташе»? Чтобы подстраховать Любу. Люба вернулась в Москву и прошла через таможню в точно таком же жакете, который лежал в коробке Уоллеса.

– Люба умерла, а вам смешно, – с упреком сказала Вера.

– Я смеюсь над собой. Какая же я дура! Я ревновала Уоллеса к тебе. – Натали думала, что она ловко ушла от ответа, но Вера смотрела на нее с подозрением. – Ты умеешь обращаться с иголкой и ниткой? – спросила Натали.

– В нашей стране без этого пропадешь.

Роковая «контрабанда» Уоллеса проделала обратный путь через пограничные кордоны. В меховом жакете в гардеробе гостиничного номера Натали таилась разгадка многих смертей.

31

Натали впустила Веру в свой номер. Девушка с восторженным удивлением оглядывалась вокруг. Или она была действительно хорошей актрисой, или она попала в «Асторию» впервые.

Натали сняла жакет с вешалки и бросила его на кровать. – Будем искать вместе.

Вера попятилась к выходу.

– Займитесь этим сами. Уоллес меня учил: у каждого своя работа.

– Я тебе доверяю. Я прошу… Уоллес был опытный скорняк… Я уже один раз искала, но безуспешно. Здесь сотни швов. Может, твои пальцы чувствительнее моих.

Вера сняла в передней зимние сапожки, чтобы, не дай бог, не попортить ковер. Как послушная девочка, она проследовала в спальню, склонилась над распластанным на покрывале кровати мехом. В молчании обе женщины прощупывали каждый квадратный сантиметр внешней поверхности меха. Внутреннюю уже исследовала Марго Клейн перед своим нелепым и страшным исчезновением.

Надо было мобилизовать все тончайшие нервы, которые ведут от мозга к кончикам пальцев. Поиски в мягком ворсе были похожи на блуждания в джунглях. Со стороны это выглядело так, как будто две женщины сошли с ума. Казалось, эта работа не требовала больших усилий, но их лица от напряжения покрылись потом. Вера первая обнаружила что-то.

– Здесь есть утолщение. Что это? – чуть дыша, шепотом произнесла она.

– Магнитный датчик. Его вшивают в дорогие вещи. Он срабатывает при выходе из универмага.

Натали вспомнила унизительный обыск в универмаге «Бонвит».

– Он сигналит и в пропускной кабине аэропорта? – поинтересовалась Вера.

– Тот же принцип.

– Люба проходила без досмотра.

Натали коснулась пальцами того места, которое нащупала Вера. Утолщение было довольно длинным.

– Это проволока!

– Проволочная запись.

– Как ты догадалась?

– Вы не читаете ваших же детективов. Вам некогда. А для нас это отдушина. Когда ездишь в метро… Чтоб не видеть эти физиономии, которые на тебя пялятся…

Вера взглянула на часы.

– Кстати, я опаздываю на метро.

– Возьмешь такси. Дать тебе денег?

Девушка молча обулась и распахнула дверь.

– Я рада, что смогла вам помочь, – сказала она на прощание.

– Мы еще увидимся.

– Конечно, – донеслось от лифта.

– Мы не поговорили о Стефане…

– В следующий раз.

Натали заперлась в номере. С опаской, как к хищному зверю, она приблизилась к раскинутому на кровати жакету. Не сразу ей удалось нащупать утолщение, обнаруженное Верой.

Вспарывание меха под ворсом бритвенным лезвием заняло много времени. Наконец она извлекла на свет маленький отрезок тончайшей проволоки. Она подняла его. Он чуть не выскользнул из ее пальцев. Неужели из-за этого был убит Уоллес и погибли Марго и Люба? В нем таилась угроза и для самой Натали. Сам бог послал ей на помощь Веру. Натали могла носить жакет много лет и не догадываться, что хранится под ласковым пушистым мехом. Но почему Вера вдруг так заторопилась?

Внезапная догадка бросила ее в жар. Нет! Не может быть! Но все же… Натали мгновенно собрала все необходимое – паспорт, наличные доллары, кредитную карточку, размененные русские деньги. Пока до нее не добрались те, на кого работает Вера, – КГБ или заговорщики, какая разница, – надо хотя бы успеть прослушать запись.

Дежурная в коридоре – первое препятствие. Значит, надо уходить через пожарный выход. Натали отсчитывала один за другим пролеты узкой лестницы, с ужасом думая о том, что ждет ее внизу… Но за дверью не было ничего, кроме дымящихся мусорных контейнеров. Она обогнула здание «Астории». Перед ней простиралась площадь и возвышалась спящая громада Исаакиевского собора. Ни огонька, ни признака живой души – весь город вроде бы спал. Светился только подъезд интуристовского отеля «Астория». К нему стремительно подъехала черная «волга». Двое мужчин, минуя швейцара, тут же скрылись в вестибюле. Третий, попыхивая сигаретой, стал прохаживаться по тротуару. Предположения Натали подтвердились.

Ее меховой жакет светился на фоне темного города, как фонарь. Прятаться было бесполезно. Только бежать… бежать без оглядки.

32

Ее схватили цепкие женские руки.

– Ты чья?

Ночные красавицы обступили ее. Сначала Натали испугалась, но сразу же вспомнила, что перестройка сделала легальным и даже популярным древнейший промысел.

– Первый раз вышла, – быстро нашлась Натали.

– Рискуешь, подружка! Уж больно ты выпендрилась! – Девушка погладила мех жакета. – Снимут за милую душу, не успеешь оглянуться. Особенно ментов остерегайся и дружинников.

– Меня в «Асторию» не пустили. – Натали считала, что придумала вполне правдоподобное объяснение.

– Туда без блата не попадешь! Нашла куда лезть!

– А где полегче?

– Садись в нашу тачку.

На противоположной стороне проулка маячил «жигуленок «с выключенным мотором. Падающий сверху снег быстро превращал его в белый сугроб, над которым клубился пар. Щетки скребли по ветровому стеклу, расчищая два черных полукруга. Женщины втиснулись на заднее сиденье. За рулем был юнец, почти мальчик.

– С новенькой причитается, – произнес он, не поворачивая головы.

– Само собой, – сказала наиболее разговорчивая из подружек. – Упакована так, что зависть берет!

– Давай обменяемся, – вдруг предложила Натали.

На девушке была шубка из колонка и такая же шапка.

– Ты что, спятила? Или толкаешь «засвеченное»? Ты вроде не наша. Из прибалтов, что ли?

– Много треплешься! – вмешался в разговор юнец за рулем. – Бери, пока дают!

Натали выскользнула из своего жакета. В тесноте машины произошел обмен. Чужая одежда пахла знакомыми французскими духами, но все равно это был непривычный, отталкивающий запах. Натали с трудом подавила подступающую к горлу тошноту.

– Отдай мне и шапку в придачу! – потребовала она, чтобы сделка не выглядела такой уж нелепой.

И подружка, и юнец уже подсчитывали в уме выгоду от подобной операции, но для приличия продолжили торг. Наконец шапка оказалась на голове Натали. Снова ей пришлось преодолеть брезгливость.

– Тебе идет! – подбодрила ее девица.

Роскошный мех, который она только что обрела, улучшил ее настроение. Машина крутилась по каким-то заснеженным улицам, взлетала на горбатые мосты через замерзшие каналы. Жаркое нутро «жигуленка» пропахло парфюмерией и женским потом. Запорошенное снегом заднее стекло после каждого поворота упорно освещалось фарами машины, следовавшей по тому же маршруту, но бесшабашный водитель не обращал на это внимания. Впереди замерцала неоновая вывеска бара-поплавка «Фрегат».

– Стоп машина! – сказал юнец. – Выметайтесь!

Натали нажала на ручку дверцы, и ее буквально вытолкнуло на мороз. За ней вылезла девица. Раздался чуть слышный хлопок, и преследующая их машина промчалась мимо. Девушка, одетая в шубку Натали, вроде бы споткнулась и осталась лежать на снегу. Меняющиеся на световом табло огни окрашивали закутывающий ее мех то кроваво-красным, то желтым, то зеленым цветом. Натали была благодарна судьбе, что она сейчас выглядит серой неприметной мышкой, способной укрыться в любой тени. Она обратилась в бегство. Может быть, кто-то кричал ей вслед или пытался поймать – она ничего не слышала и не видела. Ею владело одно желание – забиться в какую-нибудь щель.

Она миновала множество продуваемых вьюгой подворотен, дворов, переулков, пока позволила себе остановиться и перевести дух. Никогда раньше она не могла представить себе, как может колотиться сердце, буквально разрывая грудь. Ей показалось, что она слышит голос Уоллеса, спокойный и ровный. Таким, каким он бывал иногда в редкие минуты счастья и умиротворения.

«Ты не виновата, Натали!»

– Я убила ее. Она была непричастна…

«Она лишь одна и трехсот миллионов, живущих в этой стране. И все они непричастны… Но беда грозит им всем».

Натали разыскала стоянку такси. Зеленые огоньки заманивали ее в ловушку. Но неужели все таксисты города работают на заговорщиков?

Переборов страх, она вышла из тени и направилась к самой первой запорошенной снегом и, видимо, давно ждущей пассажиров машине. Водитель мирно посапывал за рулем, и Натали, постучав в стекло, разбудила его. Он ждал, чтобы она назвала адрес, куда ехать, и Натали растерялась.

– Хочу увидеть ночной Ленинград, – вдруг решилась она, открыто демонстрируя свое чужеземное произношение.

– Ночью двойной тариф, – предупредил водитель, явно желая поживиться за счет иностранки.

Натали согласно кивнула. Они кружили по городу дворцов и застывших подо льдом каналов, а долгожданный рассвет все не наступал. Цифры на счетчике отщелкивали уже сумму, превышающую наличность, имевшуюся у Натали. Использовать кредитную карточку в одном из интуристовских отелей означало мгновенно пустить ищеек по своему следу.

Натали запустила руку в сумочку, на ощупь пересчитывая доллары и рубли. Компьютерные дискеты, предназначенные для подарков мелкой чиновничьей сошке, были на месте.

– Где бы их толкнуть? – спросила она у водителя.

Мрачность и подозрительность молодого парня в момент как рукой сняло, когда на сиденье рядом с ним упала дискета и он рассмотрел, что ему предлагают.

– Вот это по-нашему, бизнесвумен. – И тут же спросил на неплохом английском: – Сколько их у тебя?

– Достаточно. Но я не продаю в розницу.

– Могу устроить сделку… Сколько дашь комиссионных?

Фантастическим выглядел этот торг на английском языке в ночном такси на фоне мелькающих за окном памятников и дворцов старой имперской столицы.

– У тебя настоящий британский английский, – удивилась Натали.

– А ты тянешь «а», как бостонцы.

– Почти угадал. Девять очков из десяти. Я из Массачусетса. Где ты приобрел свои познания? За рулем?

– Я лингвист. Пока этим немного заработаешь. Приходится крутиться.

– А у тебя нет знакомых радиотехников?

– Мадам! Ты еще и шпионка! Как интересно! По-моему, у нас уже нет государственных тайн. Все их продали на пятилетку вперед.

От таксиста веяло жизнерадостной иронией. Натали была рада довериться хоть кому-нибудь, а этот парень вызывал симпатию.

– Мне нужен высококлассный специалист по звукозаписи.

– Такого можно найти только на барахолке. Там все высококлассные специалисты удят рыбку. Помани его своими дискетами – он клюнет. Жаль, что гуманитариям в нашей стране нечего толкнуть.

Над городом еще нависала ночь, а на продуваемом ветрами пустыре среди спящих многоэтажных коробок раскинулось многолюдное, но на удивление тихое торжище. Покупатели и продавцы тихо обменивались несколькими словами. Тысячи, а может, десятки тысяч людей ничем не нарушали тишину и порядок. Слышались только скрип снега и шарканье ног. Подъезжающие машины тут же гасили фары, только вспыхивали иногда во мраке зажженные спички, зажигалки и тлеющие огоньки сигарет. Здесь продавалось все – барахло, выменянное у подвыпивших иностранцев за икру и водку, контрабандная видеотехника, произведения искусства и запчасти к автомобилям.

Натали осталась в машине, а водитель, взяв дискету, ужом проскользнул в плотную толпу. Скоро он вернулся с парнем, который, нырнув на переднее сиденье и не оборачиваясь, сразу же заговорил:

– Мое время дорого стоит.

«Эти ребята скоро обскачут министра Ростова!» – подумала Натали. Она сказала жестко:

– Дискета – это аванс. Остальное получишь, если справишься…

– С чем?

– Скажу на месте…

Они проехали несколько кварталов и остановились у радиомастерской. У запертых на замок дверей стоял старикашка, приволокший на ручной тележке прикрытый тряпкой телевизор.

– Опять этот ветеран на посту! – недовольно хмыкнул мастер. Приоткрыв дверцу машины, он крикнул старику: – Вези свое барахло на свалку!

– Пять часов проработал, и опять звука нету, – бормотал старик.

– А где это видано, чтоб пять часов подряд в «ящик» пялиться? Что ты там увидел?

– Выступление Горбачева не смог до конца дослушать, – пожаловался клиент. – А ты говорил – гарантия!

– На такие длинные речи гарантии не даю… Ладно, жди, когда открою…

Натали сунула в руку водителя доллары вперемешку с рублями.

Она везде оставляла за собой следы. Она уже не заботилась о безопасности. Ей было дорого время.

Они прошли в заднее помещение мастерской. Парень включил яркую лампочку, свисающую с потолка на голом шнуре. Хаос разного происхождения аппаратуры и радиодеталей поразил Натали.

– Как вас зовут? – спросила Натали, чтобы как-то завязать разговор.

– Вам обязательно знать? – огрызнулся парень. В нем было что-то волчье, как у тех серых зверей, что убегали от света возле дачи Лапшина.

– Когда у нас совершают сделку, то обычно представляются.

– А у нас нет, – отрезал парень. – Ну, если уж вам так надо, зовите меня Сергеем.

– Сергей, я хочу услышать эту запись.

Натали разжала ладонь, на которой лежал кусочек проволоки. Она следила за выражением его глаз, лица. По нему словно проходили волны – удивление, испуг, любопытство, алчность.

– Сколько? – спросил он наконец.

– Что?

– Сколько дадите?

Натали вынула из сумочки все дискеты и показала Сергею.

– Получите все, когда я прослушаю.

Он стал рыться на своих полках. Нашел необходимое, заслонившись от Натали, что-то присоединил. Минут десять они пробыли в молчании, пока Сергей не выставил на стол аппаратуру. Натали решилась идти до конца. Она опустила в его протянутую руку проволоку. Он повозился еще с полминуты и вдруг в мастерской прозвучал явственный голос: «… Мальчики должны быть послушными… Я уже не мальчик…» Младший Лапшин отвечал старшему.

– Стоп! – приказала Натали.

– В чем дело?

– Вот вам дискеты. И теперь оставьте меня одну! Займитесь телевизором вашего друга ветерана. Или еще чем-нибудь. Я буду слушать запись одна.

Сергей взял дискеты. Он ничем не выдал своего удивления или разочарования. Он просто хлопнул дверью.

Натали не была уверена, что он не вернется, чтобы подслушивать, но, выглянув в окошко, она увидела, что он прохаживается по двору, дымя сигаретой.