Текст книги "Женщина без мужчины"

Автор книги: Джастин Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

– Ты выглядишь великолепно, – произнес Билл Малкольм, слегка коснувшись уголка рта крахмальной салфеткой после первого кусочка еды, проглоченного им. – Я говорил кое с кем из директората. Мы готовы взять тебя обратно к нам.

Несколько прожитых лет обошлись ему потерей части волос на голове, но улыбка его не изменилась – она осталась чарующей. Он выглядел еще более довольным собой, чем раньше. Впрочем, он имел на это право… Он преуспевал. Он был хорошим учителем Натали и неплохим партнером в любви. Только тяжелое обручальное кольцо на пальце перевесило чашу весов в их отношениях. Он остался тем, кем был, она же рискнула, и ее подхватил смерч. Уоллес и «Котильон» – все вместе в одном водовороте. Он этого не мог понять, но готов был простить ей нелепые поступки. Он уважал свободу выбора. Сейчас он был готов помочь ей – из-за сентиментальных воспоминаний о былой любви или из христианского милосердия, призывающего: «помоги ближнему своему», – неважно. Он был великодушен.

– Билл! Я хочу сохранить «Котильон».

– Старые евреи скушают тебя. А молодые «волки» первые перегрызут тебе горло. Я знаю – ты продаешь, но не по мелким же лавочкам. Те, кто у тебя покупает, сами нуждаются в кредитах. И они уже просят их у нас, а мы им вынуждены отказывать. Как видишь, мы все нанизаны на одну ниточку.

– Ты не совсем прав, – бодрилась Натали. – На моем горизонте появились акулы с широкой пастью. Два молодых израильтянина не старше двадцати пяти лет как бешеные скупают все. Насколько я знаю, они сколотили первоначальный капитал на скупке компьютерного лома. Они перепродавали электронные детали чуть ли не на вес, а в результате набили себе карманы… Теперь они выкидывают деньги горстями и покупают все, что попадется под руку. Им нужна только гарантия, что наши запасы не оскудеют.

– То есть наш кредит «Котильону»?

– Я бы хотела иметь такую гарантию. – Для Натали это была главная цель ее свидания с Биллом.

Билл, что-то вспомнив, переспросил:

– Два братца из Израиля? Веселые, загорелые? Они нас посетили…

– Зачем? – Натали ощутила холодок, пробежавший по спине.

– За деньжатами… Чтобы покупать впредь то, что поставит «Котильон»!

У Натали упало сердце. Ведь парни казались такими уверенными в себе.

– Ты не чувствуешь себя одинокой? – переменил тему разговора Билл. Он был слишком великодушен, чтобы насладиться унижением Натали, так легко поддавшейся иллюзорным надеждам.

– Я буду благодарна тебе за помощь. – Натали с трудом нашла ответ на его осторожный вопрос.

– А я всегда буду благодарен тебе… за наше прошлое.

– Сегодня ты спас меня…

– Тебя может быть, но не «Котильон»! Есть сила, которая тянет его на дно.

– Конкретно кто?

– Не знаю… Я только могу в последний момент бросить тебе спасательный круг…

– Я и так выплыву…

– На что ты надеешься?

– На озарение.

– Я рад, что ты вновь в форме!

Натали набралась смелости и демонстративно посетила «Русскую чайную» в час завтрака, когда там собирались все меховщики Нью-Йорка. Стив Вайнтрауб возник у ее столика, как она и ожидала. Беседа с Джервисом не могла остаться без последствий, хотя адвокаты Натали не могли пока нащупать, что связывает Вайнтрауба с Джервисом.

– Присаживайся, Стив, – сказала Натали, наскоро доедая свой завтрак. Она решила сыграть роль занятой деловой женщины.

– Грозы проходят мимо тебя! Ты сияешь, как солнышко… – Он откинулся на спинку стула, поигрывая золотым браслетом и разглаживая свои щегольские усики.

– Тогда зачем ты прячешься от солнца? Например, ты упорно избегал меня в Сиэтле.

– Ты вращаешься на орбите выше моей. Я уже почти готов сгореть в атмосфере, как отработавший свой срок спутник.

– Глядя на тебя, в это трудно поверить, – улыбаясь, сказала Натали.

Стив кивнул на бумаги, которые Натали просматривала за едой.

– Обзор рыночных новостей. Мне специально составляют его по моему заказу, – объяснила она.

– Я вижу, ты вся в деле!

– А где твои обещанные лисицы? Ты же собирался мне их продать…

– Уоллес не покупал импортные изделия.

– Я решила поменять политику.

– Но если ты рассталась с Дианой, кто будет рекламировать лисьи шубы и жакеты?

– Я с ней не рассталась.

– Я слышал, что она закатила тебе скандал… Не хочет быть замешана в эротической уголовщине.

– Хватит об этом! Диана с «Котильоном» – вот так, – Натали показала Стиву крепко переплетенные пальцы. – На все сто процентов. Мы с ней начинаем новую большую рекламу. Там найдется место и твоим лисичкам, если ты обеспечишь качество… Если ты на мели, я тебе кину буксир.

Стив был наглецом, но плохим игроком в покер. По его лицу сразу можно было понять, что он растерялся.

– Сколько товара из партии висит на тебе? – наступала Натали.

– Примерно половина.

– Кому ты предлагал? Молчишь? Я и так знаю. – Натали продолжала атаку в лучшем стиле Уоллеса. Она лгала беззастенчиво и вдохновенно: – «Ревильон» даже не будет утруждать себя разгребать твои кладовые. Его склады и так забиты…

– Я понадеялся на «Фамильные меха».

– Для них ты дешевка! Так что крутись вокруг «Котильона». Половина твоих запасов – это сколько?

– Примерно тысяча.

– Врешь. У тебя лежит там десять тысяч. – Тут Натали словно перевоплотилась в Уоллеса и точно скопировала его умение блефовать. – Если скинешь пятнадцать процентов с цены каждого жакета, я покупаю все твои залежалые десять тысяч.

– Десять процентов с цены! Иначе я себя угроблю…

– Ты уже горишь! Сам только что признался. Двенадцать процентов или сиди на своих тюках, пока их не съест моль.

– А ты глотаешь меня живьем!

– Наоборот, вытаскиваю из болота! Хорошо, будь по-твоему.

– Спасибо.

Они через стол обменялись рукопожатием.

– Ты знаком с Алексом Мошесом?

– Еще как! Его прозвище – Браковщик! Бандит! Он измывался над моим отцом, а теперь проделывает то же самое со мной. Из пяти купленных шуб четыре возвращаются обратно за мой счет.

– Что ж, теперь сэкономим деньги на расходах по транспортировке туда и обратно… Алекс Мошес работает на меня.

Стив Вайнтрауб в отчаянии схватился за голову.

– Натали! Ты не поступишь со мной так? Правда? У меня… восемьдесят тысяч лежат на складе. Мне конец!

– Сочувствую. – Натали понимающе кивнула головой. – Между прочим, чуть не забыла, один твой дружок просил передать тебе привет.

– Кто?

– Джефферсон Джервис.

Удивленное «о!» Стива выглядело не очень натурально.

– Так что зря ты тут плакался, Стив. Твоя орбита повыше моей.

– Мы просто знакомы.

– Он твой инвестор?

– Нет-нет. Мы встречались как-то на заседании… Вспомнил! По поводу импорта из Израиля…

– Когда увидитесь снова… передай привет от меня. Если, конечно, он меня помнит. – Натали изобразила на лице робкую улыбку.

То, что Стив признал свою связь с этим финансистом, подтвердило подозрения Натали. Джервис маячил за спиной Вайнтрауба, как грозная тень. Вряд ли им руководил денежный интерес. «Котильон» для него слишком мелкая картошка, не стоящая усилий, чтобы выкапывать ее из земли. Джервису нужно было напугать Натали, отвлечь ее от расследования тайн Уоллеса. Она чувствовала, что огромная змея кольцами обвивает ее, но терялась в догадках, какую роль в этой подлой интриге играет Стив Вайнтрауб.

– Мы увидимся в Ленинграде? – поинтересовалась Натали.

– Ты летишь на аукцион?

– Конечно.

– А я нет. У меня как раз в это время встреча с «жирным котом» в Гонконге. Буду наводить мост в красный Китай.

– «Жирные коты» подружились с коммунистами?

– Мой партнер хочет поставлять им технологию и забирать продукцию. Тебе это неинтересно. Вы же против импорта.

– Мне нравится, что бизнес взламывает границы. Хороша сама идея!

– Что если я попрошу тебя о маленьком одолжении?

– Разумеется, Стив… если это в моих силах.

– Захвати с собой весточки для моих друзей… Они евреи-отказники. Уже давно ждут разрешения на выезд. Остались без работы и без гроша. Я посылаю им чуточку деньжат… Тебя не затруднит?

– Не делай из этого проблему… Стив, можно мне дать тебе совет?

– Я слушаю.

– Джефферсон Джервис в любой момент может скупить всю меховую торговлю в Нью-Йорке… если ему в голову стукнет такая идея. Ему только стоит пошевелить пальцем. Он не тот инвестор, с которым я бы лично надеялась долго иметь дело.

– Я же сказал, он не вкладывал в меня деньги!

– Стив, не лги!

– Почему ты затеяла этот разговор?

– Потому что ты хороший меховщик. Уоллес тебя недооценивал.

– А ты?

– Я знаю твое положение. Ты сидишь на этих шубах и не знаешь, что с ними делать. Ты уверен в качестве своего товара, а молва вокруг твердит другое… Я не права?

– Я слушаю… – неохотно выдавил из себя Стив.

– Я банкир в прошлом, имею опыт и могу легко просчитать ситуацию. Я знаю, как действуют «ковбои», подобные Джервису. Они держат тебя на привязи и позволяют крутиться вокруг них, а когда им надо, накидывают лассо и валят на спину…

– Только между нами, Натали… Я уже почти захлебнулся, когда Джефф бросил мне веревку. Мне не на кого жаловаться, кроме как на себя…

Натали была довольна. Она вынудила жертву и сообщника Джервиса исповедаться перед ней. Теперь осталось только довершить разгром противника.

– А что если ты обнаружишь, что не веревка у тебя в руках, а змея?

– У меня не было выбора.

– Ты копаешь под меня, а роешь яму самому себе…

– Что мне делать?

– Я найду тебе другого банкира.

– Не сможешь. На мне клеймо! – Стив огляделся, нет ли кого поблизости, кто мог бы их подслушать. Потом заявил с печальной безнадежностью: – Никто в этом году не даст мне больше в долг.

– Может быть, я смогу уговорить Эдди Майлла встретиться с тобой.

– Кто это?

– Ты должен помнить историю со «Связкой». Он начал действовать в прошлом году.

– Да, конечно! Только не могу понять, как работает его машина. Название «Связка» придумала его восьмилетняя дочь. Она же настояла на том, чтобы в конце был восклицательный знак. Теперь эта «Связка!» с восклицательным знаком мозолит глаза по всей стране. Раньше он был мелким посредником и экономил даже на стоимости авиабилетов.

– Эдди Майлл реорганизовал свою компанию, расплатился с кредиторами, выкупил пай учредителей и начал продавать дешевые акции всем, кто пожелает.

– Он что, воздвиг «пирамиду»?

– Да! Чтобы выжить, ему непрерывно надо расширяться, пускать в продажу все новые акции.

– Во что это обойдется? Он высосет из меня всю кровь!

– Он не возьмет с тебя ни цента. Он кладет себе в карман от выручки за вновь выпущенные акции.

– Может, этот Майлл смог бы и тебе помочь? – По лицу Стива было видно, что он уже клюнул на приманку. Глаза его загорелись.

– Нет, Стив. «Котильон» пока останется акционерным обществом закрытого типа. Я не собираюсь распродавать акции.

– Но я бы встретился с Майллом.

– Я это устрою, Стив.

Они расстались почти друзьями, хотя разве можно быть уверенным в чем-то в этом мире? По дороге в свой офис Натали с горечью раздумывала о том, что ее последнее заявление насчет «Котильона», в сущности, было только бравадой. Рано или поздно ей придется открыть двери «Котильона» для публики. Давление внешних сил и обстоятельств было слишком велико. На это намекал и Билл Малкольм во время их последней не очень-то веселой встречи. В жизни, а тем более в бизнесе не происходят чудеса. Спасти может только свежая идея, которую у тебя купят такие «добрые волшебники», как Билл Малкольм или Эдди Майлл. К ним надо идти с товаром. У Стива есть такая «тепленькая» идея – связи Гонконга с красным Китаем. Натали же вместе со своим «Котильоном» после утраты Уоллеса бессмысленно барахтается в бурном море, и силы ее иссякают.

– Как приятно слышать твой голос, дорогая, – ворковал Эдди Майлл в трубку. – Как идут дела?

– У меня неплохо. Но есть один парнишка, с которым тебе стоило бы повидаться.

– Сколько ему лет?

– Тридцать с небольшим.

– Не жулик?

– По нашим стандартам – нет.

Эдди захохотал:

– Точная характеристика! Ценю твою искренность. Кому он больше нужен? Тебе или мне?

– Время покажет. Он способен далеко пойти. У него есть зацепка в Гонконге.

– О'кей! Скажи, чтобы позвонил мне. Если ему не так много за тридцать и он не прочь состязаться в спринте, я рискну парочкой долларов.

Натали не имела раньше деловых контактов с Эдди, и на нее произвела впечатление его способность мгновенно принимать решения.

– Честно говоря, я ожидал, что ты будешь просить за себя. Уж больно нервничают твои акционеры-учредители. Шум от них по всему Нью-Йорку. Ты должна их попридержать… они у тебя распустились. Можно дать тебе совет?

– Разумеется.

– Если ты хочешь состояться в меховом бизнесе, ищи инвесторов со стороны. Тебе нужен банкир, не связанный с этой клоакой, где все знают про все и всех…

– Спасибо, Эдди, – холодно поблагодарила Натали. – У меня уже есть банкир. Билл Малкольм из «Стюарт, Малкольм и Харди».

– Солидный парень. Даже слишком, я бы так сказал. Шагу не сделает без оглядки назад и по сторонам.

– У нас с ним полное взаимопонимание. Он знает, что «Котильон» – акционерное общество закрытого типа. Так решили мы с Уоллесом, и так будет!

Долгое молчание Эдди в трубке было красноречивее любых слов.

– Я привыкла к сотрудничеству с Биллом, – не выдержала затянувшейся паузы Натали и повторила: – Он меня понимает.

Эдди прокашлялся и произнес:

– Я дам тебе еще один совет на прощание. Потом я повешу трубку, и мы оба вернемся к нашим делам. Запомни вот что: со временем мы становимся старше, но не лучше.

Спускаясь в лифте из юридической конторы, где была оформлена сделка о покупке лисьих шуб и накидок, Стив Вайнтрауб мельком сообщил, что Эдди Майлл согласился финансировать его импортные операции.

– Поздравляю, – сказала Натали.

О Джервисе не было произнесено ни слова, но Натали с удовлетворением отметила про себя, что теперь Джервису придется плести свои интриги через другое подставное лицо. Стив перестал быть безвольным орудием в его руках.

Она пешком направилась в «Котильон», где ей предстоял намеченный заранее январский отчет перед членами правления.

Путь ее проходил через кварталы пушной торговли между Шестой и Восьмой авеню. Улицы здесь были узкими, дома старомодными, оформление витрин не таким наглым и зазывающим, как в других районах. Случайно или нет, но все это создавало определенную атмосферу, гармонирующую с этим древним занятием человека – промыслом пушного зверя и торговлей мехами. Здесь, судя по фотографиям пятидесятилетней давности, хранимым Уоллесом, почти ничего не изменилось со времен его молодости.

Натали в уме прокручивала по дороге речь, которую собиралась произнести на правлении. Ярлыки на выставленных изделиях дали новый толчок ее мыслям. Цены за прошедший год подскочили почти на пятьдесят процентов. Это означало, к сожалению, что многие покупатели, на которых возлагались надежды, не смогут приобрести традиционную продукцию «Котильона». Только разумный баланс между дешевыми изделиями вроде лисьих жакетов Стива Вайнтрауба и элитарными мехами поможет фирме остаться на плаву и одновременно сохранить свою репутацию.

Как у большинства жителей огромных мегаполисов, у Натали имелось особое предохранительное устройство в мозгу, нечто вроде антенны, сканирующее пространство вокруг нее и предупреждающее об опасности, будь то уличные хулиганы или грабители, норовящие вырвать сумочку из рук, агрессивные таксисты, сумасшедшие или нетрезвые водители. Это устройство, к несчастью, не сработало в тот момент, когда тяжелый фургон, загородивший половину тротуара и, как ей казалось, покинутый водителем, внезапно всей массой стал стремительно надвигаться на нее.

15

Натали не успела даже завопить от ужаса или протиснуться между фургоном и зданием. Мотор громадной машины рычал, рубчатые покрышки шевелились, гигант, дав задний ход, стал прижимать Натали к кирпичной стене. На высоте более полутора метров над мостовой был распахнут грузовой люк. Из него выступал деревянный настил. Если б Натали была ниже ростом и не носила туфли на высоких каблуках, ей не удалось бы уцепиться за этот настил и подтянуться наверх.

Она легла на грязные доски, но в тот же момент они затрещали от чудовищного давления. Острые щепки вонзились в ее руку, а сумочка, висевшая на ремешке, превратилась в бесформенную лепешку. В воздухе резко запахло духами из раздавленного флакона. В ее сознании запечатлелся крик прохожего:

– Эй! Ты же убил женщину!

Отважный рыцарь – пожилой негр с деловым портфелем под мышкой – выскочил на проезжую часть, пробежал вдоль фургона и дернул ручку кабины водителя. Перед его глазами блеснуло лезвие направленного прямо ему в лицо ножа. Негр отпрянул. Взревев, как доисторический ящер, фургон рванул вперед, пересекая узкую улицу. Взвизгнули тормоза проезжающих мимо машин. Он выехал на Восьмую авеню, и уличное движение, как вьюга, замело его след.

– Вы в порядке? – допытывался добровольный защитник у Натали.

– Да, да, да! Благодарю вас!

Озадаченный негр с портфелем растворился в толпе.

Как ни странно, ее промежуточный январский отчет перед правлением не вызвал взрыва эмоций, которого она опасалась. Все словно чего-то выжидали. Тучи сгущаются перед грозой – таково было настроение собравшихся в зале заседаний. Молнии и громы решили, видимо, отложить на более поздний срок.

В перерыве, как всегда, разносили кофе. Майк с тревожным любопытством разглядывал руку Натали.

– Маленькое дорожное происшествие. – Она решила опередить его расспросы. – Не подумай, что я колюсь… это занозы. Я не заразилась от тебя фамильной болезнью.

– Не думай обо мне плохо. Я лечусь. Но я боюсь, что не выдержу «ломки». Мне предложили терапию.

– Терапия – это что? Ты перешел на кокаин? Я дала тебе срок пять недель.

– Я соблюдаю твои условия. Но каждый человек идет своим путем…

– Мне пока не нравится твой путь.

– А я не знаю, чем кончится твой.

Натали резко отвернулась от Майка. Его последние слова насторожили ее. Неужели Майк причастен к чему-то, что тщательно скрывают от нее? Может быть, сегодняшний жуткий инцидент не случаен?

Она проснулась утром в субботу в узкой кровати в холодной комнате для гостей. Дважды в год, сколько она себя помнила, она проводила ночь в этой кровати и в этой комнате. Это был семейный ритуал – погостить у тетки Маргарет в ее заброшенном поместье. Кроме электрических светильников и морозильных камер, здесь вряд ли появилась хоть одна вещь, изготовленная позже двадцатого года нашего столетия. Тетя Маргарет принесла ей на подносе горячий чай.

– Это чтобы ты согрелась. Через двадцать минут завтрак. Надо плотно покушать.

– Я не ем так рано.

– Мы же пойдем на лыжах. Ты упадешь в обморок с голоду по дороге, и что мне тогда делать, старухе? Тащить тебя на себе?

После завтрака наступил торжественный момент – выбор лыж для прогулки. Великое множество их в идеальном порядке хранилось в специальном каменном сарае вместе со смазкой и лыжной обувью. Когда-то его стены гулко отражали голоса и смех многочисленных юных Стюартов – молодую поросль древнего шотландского клана, переселившегося на американскую землю. Большинство из них нашли уже успокоение на кладбищах, другие были слишком заняты борьбой за выживание, чтобы вспомнить детство и покататься на лыжах с тетушкой Маргарет. В лыжных ботинках, подходящих по размеру кому-нибудь из Стюартов, сохранились еще бумажки с нацарапанными именами: Кэт, Мэри, Аллен, Джон. Их, может быть, уже нет на свете! У Натали слезы брызнули из глаз, но она тут же утерла их рукавом лыжной куртки.

От сарая шел длинный пологий спуск. Тетя Маргарет, шедшая впереди, проложила лыжню. Натали катилась по ней и чувствовала себя как в раю.

Снизу, с подножия холма, старый дом выглядел великолепно – трехэтажный, вытянутый вверх в викторианском стиле, он в то же время прочно стоял на земле и олицетворял собою уют, тепло и гостеприимство.

– Кто им займется, когда я помру? – небрежно сказала тетя Маргарет, отряхиваясь от снега, падающего с нависших над нею еловых ветвей.

– Наверное, тот, кому ты его завещаешь.

– Я завещала его семье.

– Наша семья – это сотни граждан США. У тебя одной только десять внуков… – В каждой семье есть один, кто тянет на себе весь воз. Так получается, что ноша ляжет на женские плечи. Я уже записала дом на твое имя.

– Что?

– Дом и плюс двести акров земли… Эй, какого черта ты расхныкалась?

Натали не могла сдержать рыданий. Ей было безумно стыдно перед тетей Маргарет, но она ревела, как маленькая девчонка. Она вытирала слезы вязаными перчатками, а они все текли и текли. Всхлипывая и задыхаясь, она хватала ртом морозный воздух.

– Я была о тебе лучшего мнения! – с улыбкой покачала головой Маргарет.

– Ты меня… ошеломила! – с трудом произнесла Натали.

– Так хочешь ты иметь свой дом или нет?

– У меня же есть дом….

– Этот дом особый. Это сердце, это душа семьи Стюартов. Они позаботились об этом… они оставили меня здесь одну, но, может быть, ты возродишь в нем жизнь.

– Смогу ли я? Я не справляюсь со своими заботами. Ты ведь все знаешь про меня, тетя Маргарет.

– Догадайся, почему я так решила?

– Почему?

– Ты не убегаешь от ответственности. Ты берешь ее на себя.

Мерзнуть на месте и лить слезы было бесполезно. Надо было догонять тетю Маргарет, которая, лихо отталкиваясь бамбуковыми палками, уже прочертила лыжню через засыпанный свежим снегом молодой лесок к сверкающим на солнце холмам.

Тетя Маргарет, разменявшая уже девятый десяток, легко вспорхнула на высоту. Ее лыжи отпечатали на гладкой снежной поверхности изящную «елочку». Она уже стояла на вершине и обозревала окрестности, когда ее смогла догнать Натали. Вид, открывающийся с холма, заставил Натали замереть от восторга. Изумительной чистоты белое покрывало было накинуто на землю. Ни темного пятнышка, ни дымка, ни следа человеческого. Лишь ярко-зеленая строчка хвойного бора пересекала белизну.

– Пять тысяч акров! Нетронутых! – Тетя Маргарет произнесла это так, как будто читала вслух стихотворение. – Ни одной фермы или изгороди. Заповедник, предназначенный только для охоты.

– Я и не представляла себе, как здесь чудесно! Ты живешь рядом с такой красотой!

– Владельцы этой земли ушли в могилу… – с горечью продолжала Маргарет. – У наследников кишка тонка платить налог за такое богатство. Значит, очень скоро здесь пройдет шоссе, выстроят коттеджи, супермаркеты, мотель, казино, а может, что и похуже…

Тетя Маргарет внезапно смолкла и опустила голову. Ее седые волосы выбились из-под яркой лыжной шапочки, и ветер трепал их.

– Ты думаешь, есть шанс? – осторожно поинтересовалась Натали.

– Я не зря притащила тебя сюда. Я хочу перед тобой исповедоваться. Именно здесь! Прости меня, Натали. Я продаю свой пай в «Котильоне».

Для Натали это был страшный удар.

– Это все, что я имею. Все, что можно быстро обратить в деньги. Я хочу купить эту землю и создать здесь природоохранный фонд. Ты сама понимаешь, что это обойдется безумно дорого.

– Разве нельзя с этим подождать?

– Мне восемьдесят семь лет. Я могу умереть хоть сегодня ночью. Я должна защитить этот край, пока я еще жива. Я привыкла надеяться только на себя. Что ты повесила нос, милая?

– Потому что все трещит по швам. Одна беда за другой… Я собралась в Россию… Я оставляю «Котильон». Я надеялась на тебя…

Маргарет резко оборвала ее монолог:

– Натали, послушай! Когда я умру, когда умрешь ты, когда твои дети – дай бог, чтобы они у тебя были! – тоже умрут, а потом их дети и дети их детей сойдут в могилу и все давно забудут, что была такая фирма «Котильон», эта красота, эта первозданность природы останется. Я должна обеспечить ее сохранность. Это мой подарок будущим поколениям. За свою долгую и, наверное, никчемную жизнь я не совершила, а уж теперь и не успею сделать лучшего поступка.

– Сколько времени можно потянуть с этим решением? – Натали лихорадочно соображала, как найти выход.

– Боюсь, что времени почти нет.

Деньги, которые Натали надеялась выручить от интенсивной продажи товара, уйдут на уплату срочных долгов и покупку новых партий мехов. Порвать уже заключенные контракты с поставщиками? Это все равно, что одним махом разрушить «Котильон». После его уже не склеить. «Стюарт, Малкольм и Харди» не дадут ей ни цента, если она не представит им какой-либо новый, сулящий прибыль, проект. Даже если она согласится на открытую продажу акций, забыв про свои прежние заявления.

Длительное молчание Натали насторожило тетю Маргарет. В душе старуха надеялась, что ее вдохновенная речь вызовет восторг у внучатой племянницы. Натали нелегко было изобразить на лице энтузиазм.

– Конечно, ты права, тетя Маргарет. Это надежнейшее вложение капитала.

– Это не просто вложение капитала. Это, как говорится, подведение итогов.

– Не хочешь ли ты обсудить со мной некоторые детали? – Натали бросила пробный камень. Она не имела средств выкупить долю тети Маргарет, но решила попытаться держать ситуацию под контролем и максимально оттянуть время. Но тетя Маргарет была хоть и стара, но умна и опытна в делах. Она не желала затягивать неприятный разговор с внучатой племянницей, портить себе и ей настроение.

– Предоставим все тем, кто съел на этом собаку. Мои юристы готовы побеседовать с тобой в любое время.

Когда Натали навестила Лео Моргулиса с целью убедить его сопровождать ее в Ленинград, он встретил ее широчайшей улыбкой и подарком.

Он собственноручно сшил для нее роскошную меховую шапку. На его взгляд, она являлась необходимым дополнением к шубке, подаренной Уоллесом. Натали надела шапку перед зеркалом, наслаждаясь ее невесомостью и изяществом. Лео легким движением поправил шапку у нее на голове, лихо сдвинув ее чуть набекрень.

– Это шапка выглядит на мне слишком вызывающе, – вздохнула Натали.

– Золотая моя! Все аукционы, а русский особенно, это театр. Если ты пускаешься в плавание под флагом «Котильона», надо по крайней мере, чтобы этот флаг все увидели. Напяль на себя и шубу, и шапку и стой на свету, а не в темном уголке.

– Лео, ты поедешь со мной?

– Да, милая. И возьму с собой сыночков. И мою благоверную. Жена не отпустит меня одного с тобой.

– О чем ты говоришь, Лео? – поразилась Натали.

– О том, о чем сама знаешь. Сильвия – моя вторая жена. Где мы с ней познакомились и завели шашни? Именно на аукционе. Она не хочет, чтобы история повторилась. Кстати, прими мои поздравления. Ты лихо выкупила пай своей тетушки. Теперь ты сама себе хозяйка.

– Я выложила все до последнего цента. Я в долгу как в шелку! Если я выпишу чек за чашечку кофе в забегаловке, банк откажется его оплатить.

– Плохо.

– Хуже, чем ты можешь вообразить. Я отказалась от выгодных закупок. Я взяла кредит под кредит и еще раз под этот второй кредит. Весной, когда деньги перестанут порхать в воздухе и наступит время платежей, я с треском вылечу из бизнеса.

– Итак, ты без гроша, вся в долгах и ничего не светит впереди?

– Именно так.

– Поздравляю, теперь ты настоящий меховщик!

– Хорошая шутка, Лео, но мне не до смеха. Главное, что я ничего не добилась, купив пай Маргарет. Если еще кто-то вздумает скинуть свою долю, я все равно могу потерять контроль над фирмой. Я по ночам просыпаюсь в холодном поту.

– Глотай таблетки.

– Не помогают.

– Забудь о деньгах, забудь, что ты была банкиром. Деньги – тлен! Мех – золото! Закрой глаза и представь себе ворс – пушистый, ласковый. Мех питает человека энергией. Я не сказки сочиняю. Я говорю правду, Натали.

Надеясь, что Любе попалось на глаза хоть одно из многочисленных газетных посланий, Натали решила взять с собой в Россию «Перлы» Уоллеса. Несмотря на широковещательные заявления о гласности и об отмене цензуры, коммунистические церберы по-прежнему изымали на границе Библию и порнографическую, на их взгляд, литературу, причем и то, и другое с одинаковым рвением. Единственным способом провезти «Перлы» через таможню оставалось только прибегнуть к уловкам контрабандистов. Натали приводила в ужас мысль о том, что в аэропорту у нее обнаружат порнографическую книжонку, которую безутешная вдова известного бизнесмена прихватила с собой в Россию для чтения перед сном.