Текст книги "Женщина без мужчины"
Автор книги: Джастин Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)
13
Не так просто было пройти сквозь бесчисленное множество препятствий, чтобы очутиться наконец за столиком клубного ресторана, где Грег назначил ей свидание. Электронные заслоны освобождали ей путь к автостоянке, где парковались к ее удивлению неприметные машины, а интеллигентные «гориллы» распахивали перед ней двери, но только после того, как что-то вспыхивало на выданной Натали самым первым привратником пластиковой карточке.
«Держись и плюй на все!» – приказала себе Натали.
Из глубины бара, шумного и наполненного неизвестными ей людьми, Грег помахал ей рукой. Натали удивилась любопытству, с каким ее разглядывали посетители – мужчины и женщины, как будто она явилась из какого-то другого мира.
Столик на двоих был уже накрыт для них. Грег казался преувеличенно оживленным.
– Люблю я это гнездышко! – сказал он, сделав заказ.
– Уоллес бывал здесь?
– Иногда. Захаживал по пути…
– Мне он не говорил.
– Не бери себе в голову что-нибудь этакое. Просто придорожный трактир.
– С электронными «гориллами»?
– Политикам же надо где-то встречаться вдали от любопытных глаз.
– За что убили моего мужа?
Натали рассчитывала на то, что Грег захлебнется коктейлем, но он тянул мартини через трубочку как ни в чем не бывало.
– А что говорит полиция?
– Ничего. Зато мне многое сказала его жена Марго Клейн.
С Грегом было легко разговаривать. Он ничему не удивлялся.
– Разве она не умерла?
– Она умерла сегодня утром. Ее похитили у меня на глазах и забили насмерть. Уличные грабители – так считает полиция.
Грег не стал разыгрывать из себя невинность и задавать лишних вопросов.
– Кого ты подозреваешь?
– Они думали, что она нашла…
– Что?
– То, что привез Уоллес из России.
Грег подозвал официанта.
– Тебе повторить, Натали?
– Хоть тысячу раз. И даже можешь подмешать мне наркотик!
Грег расхохотался и жестом отпустил официанта.
– Официант тоже на государственной службе? – поинтересовалась Натали.
– Разумеется. Только я не знаю, какое ведомство ему платит. Здесь все по-честному. Никто не работает на два департамента сразу…
Натали проглотила пищу, не заметив вкуса блюд, что ей подали.
Грег едва притронулся к еде. Без слов он поднялся из-за стола, Натали последовала за ним.
На стоянке он подвел ее к черному «БМВ».
– Я поеду на своей машине, – сопротивлялась Натали.
– Твоя машина уже стоит у тебя в гараже, – мягко пояснил Грег и добавил: – Нас ждут.
Водитель «БМВ» распахнул перед ними дверцу.
– Ты всегда добьешься того, что захочешь, – не очень весело пошутил Грег.
– Встречи с Джеффом Джервисом?
– Как ты догадалась?
– Узнала мерзкую рожу этого копа.
Водитель «БМВ» усмехнулся.
– Прошу вас, миссис! Я тоже рад, что мы встретились снова. – Он помог Натали сесть в машину.
Они проехали через весь Нью-Йорк, но Натали не увидела огней реклам, не услышала шума уличного движения: как будто они проделали путь в космосе.
– Д. Д. иногда нуждается в покое. Звукоизоляция и светозащита – это не такая уж дорогая плата за лишний десяток лет жизни, – объяснил Грег.
Шутил он или был серьезен – все равно. В эти минуты она его почти ненавидела.
В окнах особняка не светились огни. Он казался необитаемым. Натали представила себе, как навстречу им выходит одинокий настороженный владелец поместья с потайным фонарем. Но стоило массивной двери раскрыться, как из нее вырвалась волна людских голосов, музыки и яркого света. Грег повел Натали вверх по широкой лестнице.
В просторном зале, отделанном матовым черным деревом, играл оркестр и толпилось более сотни гостей, одетых весьма вольно – в голубые джинсы и рубашки из фланели. Так же простецки одетый хозяин шагнул ей навстречу с бокалом в руке. Ковбойские подкованные ботинки металлическим лязгом отмечали каждый его шаг по каменному полу. Одежда и манеры в точности отвечали стилю «Дикого Запада». Не было только широкополой шляпы на голове и кольта в кобуре на поясе.
– Хэлло, Грег! Почему ты скрыл от меня, что она вдобавок ко всему прочему еще и красива?
Его прищуренные поблескивающие глазки прошлись по всей фигуре Натали. Она инстинктивно запахнула жакет. Ей стало вдруг действительно холодно под этим изучающим взглядом.
– Джефф Джервис – это я! – представился он, прекрасно зная, что в этом нет нужды.
– Как поживаете, мистер Джервис? – вежливо поинтересовалась Натали, будто не заметив протянутой ей руки.
Ее взгляд демонстративно уперся в лысый череп хозяина, старательно замаскированный скудными остатками седых волос.
– Честно признаться, не очень хорошо, – ответил Джефф. – Я сбит с толку…
– Я тоже.
– Хотя бы это нас объединяет. Мы можем помочь друг другу?
– Вероятно. Если поговорим в тихом месте. В вашем огромном доме, вероятно, такое найдется?
– Разумеется!
Она, следуя по пятам за Джервисом, пронзила толпу гостей, словно раскаленная игла, сопровождаемая любопытными взглядами тех, кто еще был трезв, поднялась по нескольким лестницам разных архитектурных стилей и размеров и очутилась в кабинете, который, как птичье гнездо нависал над залом для приемов. Сквозь затемненные стекла можно было наблюдать за публикой, оставаясь невидимым.
Натали заняла место на диване, обитом старой черной кожей, Джервис сел в кресло у письменного стола, а Грег примостился на подоконнике. Стены были сплошь увешаны вымпелами и почетными дипломами различных религиозных, благотворительных и политических организаций. Особую гордость хозяина, вероятно, представляла коллекция бейсбольных шапочек всех команд, какие только есть в США. Под каждой красовался ярлык с автографами игроков.
– С чего начнем? – спросил Джервис.
– Вы хорошо знали моего мужа?
– Мы были друзьями.
– Не морочьте мне голову, мистер Джервис! Если в наших разговорах и упоминалось ваше имя, что было очень редко, то называл он вас кровососом.
– Я польщен! – улыбнулся Джервис. – Но слова – это только слова… сотрясение воздуха. Уоллес был прагматик. Это нас объединяло. Подтверди, Грег!
Грег молча кивнул, не отрывая взгляда от танцующих внизу «ковбоев» и их дам. Пальцы его отбивали ритм, на красивом лице – маска полного равнодушия к беседе Натали и Джеффа.
– Мы частенько сражались в теннис. Он говорил, что его жена побивает его по всем статьям. Я ожидал увидеть мускулистую теннисистку, а вы оказались… очень женственной.
Натали проигнорировала комплимент.
– Как вы познакомились?
– Нас познакомил президент… дай бог памяти… в восемьдесят первом году… Не улыбайтесь так иронически, Натали… Я герой Вьетнама, Уоллес герой мировой войны. Президент свел двух героев для беседы «на кухне» – так русские называют откровенные разговоры.
– Я выросла в семье, которая верой и правдой служила президенту США.
– Бог благословил вас! – с плохо скрытой насмешкой произнес Джефф. – Но у Бога много дел так же, как у президента. Бог, как и президент, не нашел времени проинформировать вдову Уоллеса…
– Никто из нас никогда не впутывался в операции «плаща и кинжала»! Никто не вляпывался в дерьмо!
– Так ли, Грег? – Джефф вдруг заставил Грега вздрогнуть.
Но Грег промолчал.
– Медаль Уоллеса за секретные услуги хранится у меня. Я могу ее вам вручить, но думаю, что еще не настало время. Я как слон, проживший много лет. Меня выпускают на прогулку, но следят, чтобы я не раструбил то, что видел за долгие прожитые годы.
– Слова… Слова… Я цитирую вас. Я устала от слов… Вы знаете про секретный телефон Уоллеса?
– Мы его убрали. Если это причинило вам ущерб, мы возместим издержки.
– Женщина звонила по этому телефону. Она не знала, что Уоллес убит!
– Это нас не касается. Если поврежден газон на вашей лужайке, мы готовы восстановить все в прежнем виде. Если б не ваш кузен Грег, я бы вообще не стал разговаривать с вами.
Грег приподнялся, словно шар, надуваемый теплым воздухом, и тут же опустился на прежнее место.
– «Блат» – вы знаете такое русское слово? «По блату» я согласился принять вас и буду откровенным до конца. Вашего мужа президент вытолкал в шею два года назад.
– Почему?
– Потому, что началась гласность и перестройка. Уоллес говорил, что это обман, блеф, но президент придерживался другого мнения.
– А вы какого мнения придерживались?
– У меня не бывает своего мнения!
– Тогда я хочу знать, за что был убит мой муж?
– Я вам советую – не переходите черту… Дальше начинается опасная зона.
Натали с надеждой посмотрела на Грега, но тот демонстративно «выключился» из разговора. Джервис перехватил ее взгляд.
– Грег чувствует, что провинился, поэтому прячет глаза, – безжалостно заявил он.
– Грег? – удивилась Натали.
– Он поддерживал бредовые идеи Уоллеса.
– Какие идеи?
– Уоллес вбил себе в голову, что в России зреет какой-то заговор. Что перестройка – это лишь ловушка для Запада. С этими идеями он с помощью Грега вышел на президента. Президент не поверил. Он отказался слушать Уоллеса и запретил ему вмешиваться не в свое дело. Уоллес решил самостоятельно искать доказательства. Он пугал президента будущей гражданской войной в России, где в ход пойдут уже не пулеметные тачанки, а ядерные ракеты. Он помешался на Армагеддоне. Грег, по-моему, тоже. Я грешным делом поддался на его уговоры и кое-что потратил на поиски его «доказательств».
Джервис не был похож на человека, способного одолжить ближнему хоть один цент без залога.
– В результате Уоллес потерял «Колдунью»! – сделала вывод Натали.
Джервис рассмеялся.
– У твоей кузины, Грег, деловой ум! Она все схватывает на лету.
– Уоллес нашел доказательства?
– Их нет и быть не может.
– Тогда за что он убит? Полиция зашла в тупик…
– Мы тоже.
– Вы? – усомнилась Натали.
– Поверьте мне, за эти дни мы перелопатили весь земной шар. Мы задали вопросы всем, кто мог дать ответ. Никто ничего не знает. Ни ЦРУ, ни британская разведка, ни КГБ… Нуль, пустота…
Натали вспомнила Любу – ее страх, ее взметнувшиеся от ветра волосы, ее поспешное бегство.
– Есть один приемлемый вариант – он им надоел…
– Кому?
– Русским. Десятки лет он, как челнок, летал туда-сюда, покупал меха и очаровывал всех своей улыбкой. Они убрали его на всякий случай.
– Вы выдали его?
– Натали! – наконец вмешался в разговор Грег. Он выглядел испуганным.
– Ты боишься, что я перейду черту? Мне плевать. Кто-то хотел занять его место, воспользоваться его связями и репутацией…
– Вы очень проницательны, миссис Невски… – с ледяным спокойствием произнес Джервис.
– Я угадала?
Джервис пожал плечами.
– Ваша версия вполне логична. Только виновников ваших несчастий ищите не здесь. Нам не нужен ваш «Котильон».
– Я могу расценить это как намек?
– Как угодно. Многие желают вас утопить, чтобы самим высунуть голову из воды. Неприглядная картинка, но что поделаешь? Уоллес имел много друзей, а друзья познаются в беде.
– Стив Вайнтрауб один из таких «друзей». «Котильон» для них как кость в горле.
– Слышал о нем, но никогда не встречался… Я отцеживаю своих знакомых через несколько фильтров.
– Но используете осадок, ковыряетесь в нем?
Грег решился вставить свое слово:
– Не глупи, Натали! Джефф единственный, кто может тебя спасти.
– Замолчи, Грег!
Она вдруг увидела себя замерзающей в холодной ночи у угасшего костра, и два волка, Джефф и Грег, подкрадываются к ней… А ей нечем вновь разжечь отпугивающий их огонь.
Книга третья
ПРОБЛЕСК НАДЕЖДЫ
14
– Не верится, что уже два месяца как его нет с нами, – шумно вздохнула Диана.
«Два месяца, неделя и три дня», – мысленно уточнила Натали, но не стала поправлять ослепительную Диану Дарби.
Диана только что вошла в теплое помещение, и снежинки бушевавшей на улице вьюги таяли на ее лице и щекотали кожу. У Натали же тяжелые пласты снега лежали на душе, и ничто не могло их растопить.
– Дьявольски невесело я справила Рождество! – жаловалась Диана. – Уоллес был у меня все время в памяти. Кончилось тем, что мой сосед по кровати ушел без подарка.
Натали изобразила сочувствие.
– А Новый год! Он вообще улетучился из памяти. Как ты справила Новый год?
– Легла спать и проспала до десяти утра.
– К черту все эти праздники! Хочется работать, работать… – Диана тряхнула своей золотой гривой, и в комнате взметнулся порыв ветра.
Актриса была облачена в нечто похожее на костюм для восхождения на Эверест. Мужские часы «ролекс» из золота украшали ее тонкую руку. Она глянула на них:
– Что там у тебя, Натали? Выкладывай побыстрее!
Эта очень серьезная встреча была кульминацией и завершением долгих переговоров между агентами обеих сторон. За это время выяснилось многое – и дурное и хорошее. Например, закулисная активность и предательство Лауры Дрейк, хотя кто же в джунглях бизнеса не грызет глотку лучшему приятелю? Но появилась надежда, что Диана Дарби заглотнет червячка, насаженного на крючок.
День выдался нелегким. С утра телефон разрывался от звонков. У Натали заболела шея. Она слишком долго держала прижатой к уху телефонную трубку. Их общий с Уоллесом стол был завален деловыми бумагами. Она поспешно доставала их из ящиков. Она даже не успела повесить свой драгоценный жакет в шкаф, как позвонил в панике владелец нью-йоркского салона. Он сказал, что вынужден закрыть свой салон. Канадские поставщики требовали немедленной оплаты чека, который, оказывается, был не обеспечен банковским счетом… Джоан перехватила трубку и как могла утихомирила его. Несколько часов продолжалась эта телефонная свистопляска.
– Как у тебя еще хватает сил жить на этом свете без Уоллеса? – грустным голосом спросила Диана.
– Работа меня спасает так же, как и тебя!
Диана расхохоталась. Смех ее вспыхнул и тут же погас, как маленькая лужица бензина на автозаправке, куда упала неосторожно оброненная непогасшая спичка.
– Эй! – Она издала звук, которым ковбои подзывают стадо. – Мы что, играем в покер? Незачем со мной темнить!
– Открываю карты! Уоллес мне завещал твой талант.
Диана была озадачена.
– Какой талант?
– Актрисы. Ты сможешь сыграть роль прапрапрабабушки всех нас, спрыгнувшей на американский берег с «Мейфлауэра»? Пуританской красавицы, родившей восемнадцать детей? И спасающейся от холодного ветра…
– Накидкой, проданной «Котильоном»? – подхватила Диана.
– Да! – Натали была полна вдохновения. – Ты девушка, которая ступила на неизведанную землю и повела за собой своих робких спутников! Я хочу видеть тебя героиней рекламного сериала, а не только моделью…
Диана вздохнула.
– Да! Уж я-то потрудилась на «Котильон» достаточно. Я как лошадь таскала на себе ваши попоны. И скакала по манежу перед публикой.
– Ты в любой одежде была хороша. Но за одеждой зритель часто не успевал разглядеть твои глаза. Не мог услышать твой голос.
– Теперь вы хотите забраться мне в душу?
– Ты актриса, Диана! Что захочешь, то и откроешь зрителю.
– Давай, давай… – За иронией Диана не могла скрыть своей заинтересованности.
– Лаура прислала черновые наброски! – Натали выложила на стол красивую папку. Все было сделано изящно и по высшему качеству – тонкими штрихами тушью в четырех цветах. Если бы Диана догадывалась, сколько нервной энергии потратила Натали, чтобы Лаура Дрейк и ее прославленное рекламное агентство выполнили этот заказ «Котильона»!
– Здесь продумали все вплоть до шрифта титров. «Котильон» – старожил среди фирм, торгующих мехами, и это надо подчеркнуть. Уоллес выкупил его торговую марку много лет назад на одном аукционе, где распродавалось имущество мелких банкротов.
– К чему мне лезть в историю? – поморщилась Диана. – Для зрителей я еще молодая жирная дичь, а не старая костлявая утка.
– Я хочу завлечь покупателей, которые гордятся своим происхождением от первых пуританских переселенцев. Тех, что сошли с «Мейфлауэра», – терпеливо объяснила Натали.
– Вроде тебя! – ухмыльнулась Диана.
– Нет, мы шотландские пресвитериане. Мои предки приплыли на другом корабле. Я прочту тебе твой текст – рассказ правнучки о своей прабабушке.
– Минутку! – решительным жестом руки Диана попыталась прервать Натали. – У вас есть дублерши на роли моих прабабушек? Или мне придется шамкать беззубым ртом и трясти седыми космами?
Натали проигнорировала ее реплику.
– Бабушка имела свое личное место в зале нью-йоркской биржи, – читала Натали. – У нее было чутье койота из прерий… Она продала все акции накануне «великого краха», а деньги вложила в меховой бизнес. Мягкие, пушные деньги – они вечны!
Диана слушала с непроницаемым видом. Она давно уяснила, что загадочная полуулыбка египетского сфинкса придает ее хорошенькому личику должную значительность. Натали продолжила чтение после паузы:
– И тут неожиданный поворот… Мы как бы заглядываем в будущее и видим внучку в окружении компьютеров в современном офисе. Внучка говорит в камеру: «Деловая смекалка передается по наследству. Оружие деловой женщины – не только острый ум и быстрая реакция, это и женское обаяние. Меха «Котильона» придают женщине уверенность в своем очаровании и смелость… Не всякий мужчина отважится пройти неизведанным путем…» И опять мы видим бабушку. На собачьих упряжках она пробивается к полюсу, как командор Пири. Ее спутники замерзают по дороге, один за другим превращаясь в ледяные статуи. Но ее согревает горячее сердце…
– И мех «Котильона»! – догадалась Диана.
– И заключительная часть: Диана Дарби в меховом манто того фасона, который носила Элеонора Рузвельт, разбивает бутылку шампанского о стальной борт спускаемого на воду авианосца. «Большому кораблю – большое плавание!» Текст: «Место в Конгрессе – это не предел твоих возможностей. "Котильон" желает тебе попутного ветра!»
– Что ж, вы с пользой потратили время. – Диана тут же поставила точку в разговоре. – Я прокручу это в своих жалких мозгах и дам ответ в ближайший уик-энд.
– Как насчет ленча в субботу? – спросила Натали. – Я заказала столик в «Русской чайной».
– Там собираются все меховщики. Ты хитра! Хочешь, чтобы нас увидели вместе?
– Что в этом плохого?
– Согласна, если там кормят по-прежнему…
Молчание воцарилось в обеденном зале «Русской чайной», когда Натали появилась там. Звяканье вилок и ножей стихло, деловые беседы прервались на полуслове. Старенький метрдотель проводил Натали к столику в центре зала. Диана громко приветствовала ее…
– Вот это салют! Сотня старикашек-меховщиков подавилась пищей при виде тебя. А кто те двое в углу, что продолжают болтать?
– Они из Народного Китая, – шепнул старик.
– Да простит им их покойный Мао! – Диана нарочито громко рассмеялась.
– Рад снова видеть вас здесь, миссис Невски, – тихо сказал метрдотель, дружески коснувшись руки Натали, и тут же обратился к Диане: – Ваш великий пост кончился?
– Как вы угадали? Я хочу нажраться!
– Почему же вы так долго не посещали нас?
– Обиделась. Вы не поместили на стене мое фото, которое я вам послала.
– Его похитили.
– Я бы прислала вам замену…
– Слишком большой соблазн для ваших поклонников. Я не хотел вас беспокоить… Ваши фото – это такая ценность…
– Я щедра, – заявила Диана.
– Мы не желаем привлекать сюда нежелательные элементы с улицы.
– Может быть, вы правы! – великодушно согласилась Диана.
– Вам показать меню, леди?
– Мы не умеем читать, зато вы сможете прочитать наши мысли. Я, например, голодна.
– Я понял, мисс Диана. – Старик с достоинством удалился.
– Как тебе живется, Натали?
– Продаю, – жестко ответила Натали. – Опустошаю склады, чтобы не завелась моль…
– Есть на кого опереться?
«Как умна эта «глупая» Диана! Как она умеет ударить по больному месту!» – подумала Натали.
– Я полагаюсь на Джоан.
– Что ж, она твой верный индеец! И больше никого?
– И Лео Моргулис… «Ты что, хочешь отправить меня на отдых? То-гхо-пишься, Нат!» – Натали смешно пародировала еврейский акцент Моргулиса.
– Этих людей тебе завещал Уоллес, – серьезно сказала Диана.
– А ты считаешь, что я сама не умею продавать? – вспылила Натали. – Я знаю, Уоллес смог бы продать Бруклинский мост партнерам по теннису… Я берусь всучить его акционерам… И еще выстроятся очереди покупателей.
Диана иронически зааплодировала.
– Ты неверно воспроизводишь еврейский акцент Уоллеса и его друзей. Я-то их знаю. Они произносят: про-х-дать!
– А я что тебе твердила? Ты – актриса!
– Да. А ты кто? Что за тобой – происхождение из семьи аристократов, которому сейчас грош цена?..
– Ты так считаешь?
– Выстави его на биржу… Поймешь, что оно не стоит и ломаного гроша.
Натали дипломатично промолчала. В это время подали заказанные блюда. Диана жадно набросилась на русскую солянку.
– У тебя есть кому заботиться о доме? – спросила она за едой.
– Приходит прислуга.
– Она шастает по всем комнатам?
Натали насторожилась, как будто стальная пружина раскрутилась внутри нее.
– Уоллес не привез тебе подарок? – осторожно поинтересовалась она.
– Какой?
– Из России… перед смертью.
– Кому нужны их глупые матрешки?
– Мне он привез меховой жакет. Из настоящих таежных шкурок.
– Какая прелесть! Я бы хотела его увидеть. Давай-ка я быстренько здесь рассчитаюсь, и мы заедем к тебе…
Они заехали на Тридцать третью улицу в контору «Котильона». Диана подождала в машине, пока Натали вышла к ней в меховом жакете.
– Мой бог! – вскричала Диана. – За эту вещь я бы трахнулась со всем Гарлемом…
– Вряд ли ты там столько заработаешь.
– Ты права, Натали. Как ты его выставила на это? – Не понимаю.
– Не строй из себя невинную девочку. Такой подарок мужчина может сделать только в сексуальном безумстве. В такую дорогостоящую любовь мне трудно поверить.
А действительно, как Натали могла внушить Уоллесу такую безумную страсть? Она никогда не переоценивала свою сексуальность. Все на месте, но нет в ней взрывной женственности, которой обладала Диана.
Ранним утром на углу Бродвея и Сорок пятой улицы Натали среди респектабельной публики, следовавшей подобно ей советам пройтись пешком несколько кварталов до места работы, вдруг остановилась и громко засмеялась. На светящемся табло цифры показывали, как доллар падал по отношению к японской иене. Всем это не сулило ничего хорошего. В том числе и «Котильону».
Прогноз на будущий аукцион в Сиэтле был неутешительным. Однако Натали вдруг стало весело. Она вспомнила одну из их с Уоллесом праздничных ночей. После первого показа моделей «Котильона», который она сама организовала, взяв на себя всю ответственность, после всего этого утомительного действа – яркого света, роскошных манекенщиц, блеска бриллиантов и удушливого аромата духов – они остались одни в прохладной спальне, где было открыто настежь окно.
– Я совсем пустая… Я, наверное, не соблазняю тебя, – сказала тогда Натали.
– Ты для меня – вечный соблазн, – ответил он.
– Я не способна на всякие женские хитрости, к которым ты привык…
– Я их могу себе вообразить… Но ты нужна мне другая…
– Какая?
– Я не смогу отделиться от тебя. Я – часть тебя.
– А я – часть тебя. Мы с тобой одно целое.
И вдруг усталости как не бывало! И случилось так, что это была самая прекрасная любовная ночь из всех ночей, проведенных ими вместе.
Мать Натали несколько раз напоминала, что нужно разобраться с гардеробом Уоллеса – кое-что продать, выбросить или отдать благотворительным фондам. По ее мнению, это избавило бы Натали от тяжких воспоминаний. Натали долго откладывала этот момент, но наконец согласилась уделить матери время на разборку одежды Уоллеса.
Когда они распахнули шкафы, миссис Стюарт чуть не упала в обморок.
– Боже мой! Он, кажется, решил превзойти супругу Маркоса по количеству одежды!
– Уоллес считал, что в бизнесе надо иметь лицо! Одежда – это вывеска фирмы.
– Твой отец был послом. Он посещал все приемы и банкеты. И у него было всего четыре костюма на все случаи жизни. Здесь же я вижу тридцать пар туфель… Он что, был маньяк-коллекционер?
– Он не хотел выбрасывать старые добротные вещи. Они когда-то делались вручную… в Лондоне, сразу после войны.
Она выхватила у матери из-под рук белый льняной костюм и разложила его на кровати.
– Это его аукционный костюм. По нему всегда его узнавали в толпе. К нему полагался алый галстук и такого же цвета платок в нагрудном кармане.
– Что делать с этой грудой тряпья?
– Не знаю.
– Я могу хотя бы выкинуть его бесчисленные галстуки?
– Красный и голубой – это были его любимые цвета.
– Неплохое сочетание.
– Мама, ты подала мне идею. Я сошью из них покрывало для кровати.
Мать в искреннем испуге отшатнулась от Натали.
– Ты намерена пользоваться покрывалом из галстуков?
– Они такие шелковистые.
– Не сошла ли ты с ума?
– Их цвет так великолепен…
– Ты хочешь похоронить себя в его гробнице, как скифские женщины…
– Наоборот! – Натали таинственно улыбнулась. – Я хочу продолжать жить, но его жизнью.
Ей не давала покоя «тайна» Уоллеса. Какую новость привез он из загадочной России?
Ту, в которую не поверил хитроумный Джервис. Открыл ли он нового шпиона в американском правительстве? Или заговор против президента? Или план вторжения в Европу… или в Персидский залив? Не женского ума это дело – разбираться в проблемах международной политики…
Следователи топтались на месте. Убийство так и не было раскрыто. Люба словно провалилась в черную дыру. Натали регулярно давала в газету «Сельские новости» объявления, где содержался намек на жемчуг: «Перл, приглашаю тебя на ленч» или «Перл! Будь моей Валентиной». Отклика не последовало. Клерк, принимающий объявления в редакции газеты, украдкой посмеивался, считая всю затею с «Перлами» затянувшейся и неостроумной шуткой. Натали даже решилась поместить такое объявление в «Геральд трибюн интернейшнл», но Люба так и не ответила ей.
Натали подметила за собой одну странность. У нее возникла потребность ощущать рядом какую-то опасность. Она нуждалась в этом чувстве, как в наркотике. Она возбуждала свое воображение все новыми и новыми картинами. Вот, например, среди пешеходов на улице часто мелькает одно и то же лицо – может быть, это слежка? Или таинственные позвякивания телефона. Или изучающие двусмысленные взгляды, которыми встречают ее появление некоторые из знакомых Уоллеса. От всех этих сумасшедших галлюцинаций ее могла спасти только работа.
Она слетала на короткое время в Сиэтл на пушную биржу и наблюдала, как прежние коллеги Уоллеса производят закупки мехов. Из них четверо привлекли ее внимание своим эксцентричным видом. Один мужчина был одет в ярко-алый спортивный костюм, другой облачился в поношенную одежду лесного траппера – грубую фланелевую рубаху, кожаные штаны и куртку. Двое других, совсем старики, водрузили на головы старомодные бейсбольные шапочки – символ их лихой молодости. Она могла предложить им работать для «Котильона» на комиссионных началах, но у них было слишком много разных клиентов, а Уоллес принципиально имел дело только с теми, кто отбирает меха лишь для одной фирмы. «Слуга двух господ – это уже не слуга», – рассуждал он. Но все же из любопытства Натали ввязалась в беседу со старым брокером, одетым, как траппер с берегов Юкона. Она вволю напоила его крепким элем в уютном трактире, обставленном в стиле «прежних времен».
– Вы можете нанять любого молокососа, и он вам будет отбирать меха! – заявил брокер после второй бутылки. – Кому теперь нужен опыт и зоркий глаз, когда девяносто пять процентов зверей выращены на фермах?
Уоллес часто говорил об этом. Старики обучались своему искусству на аукционах, где выставлялись шкурки, добытые охотниками в лесах и тундре. Каждый зверек имел свою индивидуальность. Клиент зависел от художественного вкуса брокера в выборе качества и окраски меха, от его особого чутья на малейшие повреждения, причиненные трапперами при добыче и хитроумно скрытые ими.
– Любой может ткнуть пальцем и заявить: «Беру всю партию!» – продолжал ворчать старик. – Имей только деньжата наготове.
Натали махнула рукой официантке, чтобы подали еще пива.
– А что вы скажете о русских мехах?
– Норка? – старик фыркнул. – Ничего хорошего не скажу.
– Почему?
– Милая! Норка не глупа. Она предпочитает богатые страны. Звери, чьи шкурки здесь развесили, при жизни питались, как короли. Индюшачьи потроха и свежую рыбу им подавали на стол. В бедных странах, таких, как Россия, люди из потрохов варят себе суп и облизывают ложки, а свежую рыбу видят во сне. А норки страдают там от голода. И неважно, какой они породы, пусть самой лучшей американской, – без хорошей пищи толку не будет. Разве Уоллес вам этого не рассказывал?
– Я хочу послушать вас.
– Так слушайте. После второй мировой войны американские звероводы продавали племенных производителей и скандинавам, и русским, и даже китайцам. Тогда мы производили и продавали три миллиона шкурок в год. Сегодня русские продают десять миллионов, скандинавы – семь, а китайцы столько, что и считать нечего. А мы по-прежнему три миллиона. Великая американская широта души! Но русским нечем кормить своих норок. Их меха идут вторым сортом.
– Но Уоллес закупал в России партии в сотни тысяч.
– Знаю. Он занимался этим делом еще до твоего появления на свет божий, милая моя!
– А как же качество?
Джек с Юкона, как называли старого брокера окружающие, запустил руку под фланелевую рубаху и долго с наслаждением скреб себе грудь, потом осушил еще одну бутылку пива из батареи, выставленной перед ним на столе.
– Нет правил без исключений. Если перелопатить десять миллионов тонн мусора, наверняка наткнешься на золотишко. Старая истина. И два-три процента их товара – это высший класс. Твой Казак имел наметанный глаз и знал нужных людей.
– Но «Союзпушнина» не делает никаких поблажек на аукционах. Там все равны.
– Конечно. Но Казак заранее, месяца за три, получал сведения, когда будет выставляться лучший лот, и был готов его купить.
– Я все-таки не понимаю…
– Понимайте как хотите… Я вам сказал то, о чем все говорили… Я сам ни разу не видел его в деле там, в России. Если б я работал с Казаком на аукционах, то, может, и подглядел бы какой-нибудь из его секретов. Одно скажу: он всегда попадал в яблочко!
Она попросила Билла Малкольма, своего прежнего босса и бывшего любовника – был такой факт в биографии Натали, – встретиться с нею. Свидание состоялось в столовой для высшего руководства фирмы «Стюарт, Малкольм и Харди». На завтрак им подали копченую лососину и фаршированные яйца. Всего три раза в жизни Натали посещала эту обитель для избранных. Однажды тетя Маргарет привела сюда ее – маленькую девочку, которой все в мире казалось огромным, потом после Гарварда здесь скромным завтраком отмечалось ее поступление в фирму и еще Билл Малкольм решил отпраздновать тут заключенную ею удачную сделку. После этого вход сюда, в святая святых, был ей закрыт. Джентльмены из правления банка не приглашали своих любовниц в столовую «боссов». Обстановка небольшого зала должна была внушать клиентам почтение – скромность и бешеные затраты одновременно. Те, кто знал, сколько могут стоить отделка стен старым деревом кофейного цвета и массивные кожаные кресла, тут же проникались уважением к своим гостеприимным хозяевам. Над камином висел портрет основателя. Сам Уистлер нарисовал его. Это был предок того Стюарта, который усыновил когда-то Уоллеса. Старинное столовое серебро, лиможская посуда и свежие цветы украшали каждый столик, накрытый скатертью белее, чем порошок кокаина, потребляемый не так уж далеко от этого храма в вонючих притонах Нью-Йорка.
