сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Я продолжила свою работу. Эли оттолкнулся от окна, зашел внутрь и завалился на диван. Он взял альбом с рисунками тату и стал перелистывать страницы.
— Я хотел убить того детектива сегодня.
Я подняла глаза.
— Не ты один. Я хотела того же недавно, — ответила я, пытаясь поднять настроение. Я собрала зарисовки и подвесила их на подсветку - идентичная той, которую используют доктора для просмотра рентген-снимков. Я стояла там, выискивая дефекты, и внезапно почувствовала Эли прямо позади меня.
— Нет, — сказал он тихо. — Ты не понимаешь. Я хотел убить его.
Я обернулась и встретила его разъяренный взгляд.
— Почему?
Я поняла, что гнев кипел в Эли весь день.
— Из-за того, что он обращался с тобой как с ребенком, — произнес он. — И из-за его сегодняшних мыслей. — Его глаза сверлили мои. — Это было бы так легко.
Я положила руку на грудь Эли.
— Я ценю твою галантность. Правда. Но он просто глупый смертный. Я могу справиться с ним, — улыбнулась я. — Поверь мне.
Воздух вокруг нас стал безмолвным; взгляд Эли потемнел.
— Что ты чувствуешь, когда прикасаешься ко мне? — спросил он и передвинул мою руку над своим сердцем. — Что-нибудь?
Это было тем, чего я избегала; это было нелегко. Между нами бурлили чувства, и я знала, что он имеет в виду не секс. Он сказал мне совершенно серьезно, что я была его. Я сказала ему то же самое, пока тема не была снова затронута. Что он имел в виду под «его»?
Я опустила руку и отошла.
— Я не знаю, Эли.
Тишина захватила «Татуманию» на несколько секунд, а затем Эли удивил меня.
— Я хочу, чтобы ты сделала мне татуировку.
Я взглянула на него, осуждено.
— Татуировки - на всю жизнь, а если считать твою, то - на чертовски длинную жизнь. — Я подняла голову. — Ты знаешь, какую хочешь?
Эли задержал свой взгляд на мне.
— Да. — Он поднял медальон на шее. — Эту. Наш фамильный герб.
Пока медальон висел перед моими глазами, я разглядывала его вовсю. Прежде я его уже видела, и теперь он меня заинтересовал.
Грифон, сжимавший пару кинжалов, сидел в центре лилий, которые обрамлялись тернистой лозой. Внизу - имя Дюпре.
Я посмотрела на него.
— Довольно необычный герб.
— Ты сможешь его сделать? — спросил он.
Я улыбнулась, взяла его за руку и толкнула в кресло.
— Садись.
Я взяла карандаш и альбом для рисования, и через пару минут на листке был эскиз татуировки, размером в большой апельсин.
Я показала ее Эли, и он кивнул.
— Идеально, — сказал он.
Я отсканировала эскиз, затем распечатала и подошла к Эли, который по-прежнему глазел на меня.
— Где? — спросила я.
— Между лопатками, — он повернулся. — Черные чернила.
Мое сердце забилось быстрее, и я кивнула.
— Снимай футболку и приступим.
Эли натянул футболку на голову и развернулся животом к столу с чернилами. Я протерла его спину антисептиком и дала ей просохнуть, а затем положила распечатанный эскиз печатной стороной к спине, прямо между лопаток. Я включила Вдову, одела перчатки, загрузила чернила и наклонилась к уху Эли.
— Будет немного больно, — я опустилась на стул.
Он хихикнул.
— Да, окей.
— Не смейся, — предупредила я. Я отклеила пленку с рисунка, отпечатавшегося на его коже, и стала рисовать. Эли даже не дрогнул. — Хорошо, — сказала я и сосредоточилась на работе.
Честно говоря, это был классный рисунок, и татуировка должна была получиться просто крыше сносящей. Уверенными движениями я вытатуировала герб рода Дюпре на мускулистой спине их старшего сына.
Делать татуировку Эли в таких интимных условиях было более чем эротично - мое дыхание участилось, сердце забилось быстрее. Моя грудь прикоснулась к его спине, когда я наклонилась. Я чувствовала возбуждение, даже сквозь перчатки. Я втянула его запах в свои легкие, и это возбуждало меня еще больше.
Чтобы закончить тату, мне потребовался час и сорок минут, и, клянусь Богом, я не хотела, чтобы это кончалось. Наконец, татуировка была закончена — она выглядела сногсшибательно.
Я вручила ему небольшое зеркало, и он повернулся проверить мою работу.
— Неплохо, — одобрительно сказал он, затем обернулся ко мне. — Ты настоящий художник.
Я пожала плечами.
— Спасибо, — ответила я, затем глубоко вдохнула и попыталась прогнать сексуальное возбуждение, которое перемещалось внутри меня только из-за того, что я была в комнате вместе с Эли.
Я возилась с уборкой, затем выключила Вдову. Я прошла в другую часть комнаты и по-прежнему чувствовала взгляд Эли на себе.
— Почему ты отшиваешь меня? — сказал он, следуя за мной. Без рубашки. — Это не похоже на тебя.
Я щёлкнула свет и пошла обратно к лестнице.
— Ты прав, Эли. Это не похоже на меня. Но я уверена, что так будет лучше для нас обоих.
Он схватил меня, прежде чем я направилась к лестнице.
— Ты чувствуешь, что это лучше или ты боишься меня? Чувствуя отвращение от того кем я являюсь. — Он притянул меня к себе и его горячий взгляд прожигал меня. — Правду, Райли. — Я посмотрела на него в ответ.
— Дай. Мне. Пройти. Я не спорю на лестнице.
Его рука отбросила мою руку, как будто он обжегся.
— Тогда иди.
Я знала, я отважилась ступить на очень опасную территорию, проходя по этим ступенькам и заманивая себя между стенами моей квартиры с Эли Дюпре снова - особенно с тех пор как Жиль сказал мне держаться подальше. Но сгоряча, и в споре, это казалось единственным выходом.
Напряжение между нами за последние несколько дней со времён Тайбэй было практически невыносимым и моей целью было решение данного вопроса прежде, чем я на самом деле должна буду остаться под одной крышей с ним и всей его семьёй.
Я топала впереди него, прекрасно зная, что его глаза были на моей заднице — мне было всё равно. Внутри квартиры длинные туманные тени, лежащие поперек комнаты и балок, какие бывают в самые жаркие дни августа, тускнели, проходя через венецианские стекла.
Меня неожиданно поразило, что не было ни моего брата, ни моей собаки; всё что я любила, исчезло и ничего никогда не будет прежним.
Я оглянулась на Эли.
— Что именно ты ожидал от меня? Я не могу врать - ты постоянно читаешь мои мысли, поэтому я уверена, ты уже знаешь, насколько сильно я постоянно хочу тебя. Это как какая-то чертова болезнь или наваждение. Знаешь, я не боюсь тебя из-за того, кем ты являешься.
— Ты знаешь это. — Его глаза и голос смягчились. — Тебе следовало бы.
— Если бы да кабы, — ответила я, звуча как ребенок. — Похоже, правильные поступки и подчинение правилам не в моем характере.
Эли приблизился ближе, его глаза смотрели в мои.
— Я не могу выбросить тебя из головы. Не могу забыть о той ночи. Обеих ночах.
— О, я понимаю, — сказала я и откинулась на плюшевые подушки сидения возле венецианского окна. Не важно, смертные или вампиры, все мужики одинаковы: они думают не головой, а тем, что у них в штанах. — Так ты одержим сексом?
— Сексом с тобой, — объяснил Эли и шагнул ближе ко мне. — Только с тобой. — Его тело накрыло мое, когда он облокотился на стену рядом со мной. Он все еще не прикасался ко мне, но я чувствовала, как во мне разгорается желание. — То как ты двигаешься, звук твоего голоса, — произнес он, своим темным, обольщающим голосом. — Твои мысли обо мне той ночью, о том, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал, и то, как ты трогала себя. Твой запах - не духи, и не шампунь, — сказал он, приблизив длинную прядь моих волос к носу и вдохнув запах. — Ты.
Он засунул руки в волосы с разочарованием.
— Я наблюдал за тобой Райли... прежде чем мы встретились. Ты заинтриговала меня, и я обнаружил себя у твоего окна, в твоей комнате. — Его глаза исследовали меня. — Это все ты.
— Ты наблюдал за мной в моей комнате? — Сказала я, мой голос дрожал, спокойно. Эта мысль возбудила меня. — Зачем?
— Ты заинтриговала меня, — ответил он, его тело соприкасалось с моим. — Потому что я должен был сделать это.
Мое сердце уже билось быстрее, и я пыталась дышать нормально.
Я не могла перестать пялиться на мускулы на его торсе, как его пресс сокращался, и его лицо; тени выросли и комната была практически брошена в темноту, но было достаточно сюрреалистического света, чтобы разглядеть черты его лица.
Его угольно-черные волосы свисали на лоб и светящиеся голубые глаза, и когда он говорил, его губы пленили меня, они были полными, прекрасной формы, и память о них на моей коже снова разжигала меня повсюду. Его щека, покрылась только что выросшей тенью, и сделало его бледную кожу безупречной и чувственной.
Мои пальцы жаждали прикоснуться к нему. Мое сердце тосковало по нему. Мои мозги превратились в кашу.
Не поднимая своих глаз на меня, Эли приблизился, взял мою руку и приложил поверх своего сердца.
— Я снова спрашиваю. Что ты чувствуешь, когда прикасаешься ко мне?
Мои глаза закрылись, когда его рука накрыла мою и прижала ее к его груди.
— Я чувствую сладострастную энергию, которой не могу насытиться и эта медлительность на моей коже, внутри меня сводит меня сума, — сказала я тихо, моя грудь вздымалась и опускалась быстро в такт моему прерывистому дыханию. Я посмотрела на него. — Одержимость. Я чувствую тебя.
Эли скользнул еще ближе и прижал свою руку поверх моей.
— Но не сердцебиение.
Я приподнялась, скользнула руками по бёдрам Эли, и повела его к постели, которую я только что расстелила. Цепляясь за его шею, я села к нему на колени, моё кожаное платье задралось вверх, когда я расставила ноги по разную сторону и скрестила их за его спиной. Он сидел молча, абсолютно спокойно, но я знала, что если бы у него было бьющееся сердце, оно бы колотилось как сумасшедшее прямо сейчас.
Его руки скользнули к моим бедрам, пока его глаза исследовали меня. Я положила руки ему на грудь и приблизила губы к его губам.
— Мое сердце бьется достаточно для нас обоих, — прошептала я напротив его рта. — Только не убивай меня, хорошо? — я зарылась руками в его шёлковые волосы и мягко поцеловала его, а он сидел спокойно, пока я исследовала его рот.
Я пососала его нижнюю губу, медленно, затем перешла к его зубам своим языком, а лёгкая небритость на его щеке прикасающаяся к моей ладони зажгла меня и заставила скользнуть ближе. Я скользнула руками ниже его горла, и он пробежался своими руками по моим обнажённым бёдрам, сильно придвинул меня к себе и углубил поцелуй.
Мой разум полностью опустел, когда его язык касался моего, а его рот двигался эротично по моим губам, и везде, где его руки касались меня, разжигался огонь.
— Ты действительно это имела в виду, когда сказала, что я твой? — тихо спросил он.
Я заглянула ему в глаза.
— Ты знаешь, что я действительно это имела в виду.
Эли остановился, и хотя он держался за меня, я выскользнула из его объятий и повернулась, переплела свои пальцы с его и дернула, направляя его к себе в комнату.
Он без слов последовал за мной, но подтянул меня ближе к себе, пока мы шли, спиной к его груди. Он отпустил мою руку, скользнул пальцами по моим бедрам и сильно прижал меня к себе; ощущение его твердой плоти, прижимающейся к моей пояснице, сделало меня горячей и влажной, и я подалась к нему, вытянув руки, и обвила ими его шею.
Его руки поднялись вверх, медленно скользя по маслянистой гладкой ткани моего платья, и накрыли ладонями мои груди, и даже, несмотря на тонкую кожу, это вызвало ощущения пульсации во мне, заводя меня еще больше. Его губы дразнили кожу на горле, и мое сердце колотилось от нетерпения.
Я полностью доверяла ему. Я хотела его полностью.
В моей комнате, Эли остановился и прижал меня ближе к себе; мы просто слились вместе. Я забыла отключить док-станцию iPod в магазине, так что музыка снизу поднялась и дрейфовала через вентиляцию, а темнота теперь закрепила свой покров. Только тени, и полутёмные проекции играли против наших возможностей, скрывая все подробности, предоставляя всё остальное другим органам чувств: прикосновению, пристрастию, чутью.
Я потерялась в Эли; для меня он не был бессмертным; он не был вампиром. Он был необходим.
— Эли, — сказала я, не подозревая, произнесла ли я его имя вслух.
Я расслабилась возле него, пока его руки исследовали меня; с томящей медлительностью он распустил шнуровку на бюсте моего платья, мои груди вывалились наружу и ладони Эли накрыли их.
Моё тело становилось тёплым, затем горячим, а его руки прокладывали путь вниз по сторонам моих бедер, где он тянул моё платье всё выше, лаская мои бёдра и потянув меня за задницу к его возбудившемуся достоинству.
Он застонал возле моего уха; я чуть не кончила от этого звука.
Когда его рука направилась к моей внутренней части бедра и даже немножко дальше, я приподняла свои бёдра; его пальцы сперва скользнули к маленькому шёлковому треугольничку, затем медленно с лёгкостью в мою влажность.
Моя голова упала на его грудь, и моё тело начало обуревать, но он сдвинул свою руку и остановил оргазм. Я практически прикоснулась к себе, я была так неистово желанна и необходима. Он утихомирил мои руки, крепко сжав их.
— Не надо, — сказал он мне на ухо. — Нет пока, — я заставила себя остановить трепет и это практически не сработало.
Но Эли поднял меня одним быстрым рывком и положил меня поперёк кровати. Он схватил три подушки и уложил их позади меня, задрал моё платье вверх над бёдрами и медленно стянул мои трусики.
Каждое нервное окончание в моём теле гудело от удовольствия; его сильные руки скользнули вверх по моим бедрам и развели их, а когда его голова склонилась, и он вкусил меня своим языком, я взорвалась, искры полетели из моих глаз, я провела руками по его волосам и придержалась. Его пальцы схватили мои бёдра и глубоко вкусили, а моё тело охватил экстаз.
Прежде чем мой оргазм завершился, он отстранился, и мне не надо было намекать. Я до смерти хотела иметь его внутри себя, и я последовала за ним, поднимаясь с кровати. В этот раз моя нужда была слишком сильной чтобы сдерживаться - он сделал это; он вызвал это. Я не могла избежать этого.
Мы поменялись местами.
Я толкнула его обратно на кровать; я стянула своё платье и сапоги и встала на колени между его ног, в то время как я ловко расстегивала каждую пуговицу на его ширинке. Я чувствовала себя первобытной, дикой и ничто и никто не мог удовлетворить меня, за исключением Эли.
С жестокостью, которая удивила даже его, я стянула его джинсы, только для того, чтобы обнажить его внизу. Затем я посмотрела на него и его глаза ничего не отражали, кроме стеклянных чёрных орбит в темноте.
Я задержала свой взгляд на нём, в то время как моя рука скользнула по его твёрдости, каменная и твердыня и гладкость одновременно; я погрузила его в свой рот; он дёрнулся, застонал, и это снова сделало меня влажной. Я не могла взять больше.
Я откинулась назад, стянула одежду сначала с одного бедра, потом с другого; я оседлала его и поглотила его полностью. Ощущение, от того что Эли наполняет меня, перехватило дыхание и я ахнула, а затем он схватил меня, перевернул на спину и последовал за мной.
Он посмотрел на меня, сплёл свои пальцы с моими и поднял мои руки над моей головой.
— Ты мне доверяешь? — спросил он, его голос был хриплым и скрипучим.
— Да, — ответила я охрипшим шёпотом. — Доверяю.
Самым чувственным движением, которым я когда-либо испытывала в своей жизни, Эли обернул свои руки вокруг моей спину и держал меня, когда начал двигаться.
Каждый дюйм наших тел слился воедино, он двигался быстрее, мы двигались вместе и оргазм, который я отрицала дважды, взорвался в совершенстве, и моё тело дёрнулось в неконтролируемых спазмах, когда я в отчаянии схватилась за Эли. Его тело двигалось вместе с моим, и я чувствовала его содрогания как свои собственные.
Он замедлился; он остановился; он не отодвинулся от меня, его руки тесно сцепились вокруг моего тела. Он лежал очень тихо. Слишком тихо. О, черт.
Я стала такой же тихой, как и Эли. Я едва дышала.
Спустя почти две минуты — а это долго, очень долго — я сделала маленький вздох.
— Эли? — Я спросила, шепча.
Он не отвечал.
Вот дерьмо.
Затем, медленно, он поднял голову. Я вздохнула с облегчением, когда пара флиртующих глаз, посмотрели вниз на меня. В уголке его сексуального рта появилась небольшая ухмылка.
— Ты удивительна. — Он поцеловал меня. — Моя. — Я ударила его, а он засмеялся и положил свою голову на моё плечо.
Затем, пока мы были в окружении друг друга, Эли Дюпре опустил свою голову и поцеловал меня, мягко, нежно, тратя очень много времени на исследование каждого дюйма моего рта, который возможно был попущен во время нашей страсти. Затем он поднял палец к моему ангельскому крылу и нежно дотронулся до него, проведя по нему пальцем там, где оно разветвлялось на моем виске.
— Ты такая противоречивая, Райли По, — сказал он. — Знак кромешной темноты написан на твоём лице, — он погладил ее снова, — и тревожной заботы внутри.
Он положил руку на моё сердце.
Невероятная неясность описала занятие любовью с Эли Дюпре. Я знала, что я была навечно испорчена.
— Для записи, — сказал он, ловя мою нижнюю губу своими зубами. — Не мой член привёл меня сюда.
