Текст книги "Бесконечный поцелуй тьмы"

Глава 1

Менчерес почувствовал запах крови вампира еще до того, как ощутил землистый дух упырей на первом этаже дряхлого склада. Их было шестеро – молодых, нахальных и они были спокойны, когда он зашел внутрь. При более детальном изучении стало ясно, что кровь вампира ощущалась на двоих из них. Остальные четыре не имели прилипшего медного аромата, но по хищным взглядам, брошенным на Менчереса, можно было понять – они хотят это исправить.

– Недавно в этом районе пропал молодой вампир, – сказал Менчерес вместо приветствия, игнорируя то, что упыри начали обходить его со всех сторон. Они выглядели лет на двадцать по человеческому возрасту, а по энергии их ауры, как нежить были, считай подростками. – Короткие светлые волосы, тату на руке, пирсинг в брови. Зовут  Трик, – продолжал он.  – Вы видели его?

– Ты очень глуп, вампир, если рискуешь быть вне укрытия, когда рассвет уже так близко, – протянул упырь, от которого сильнее всех разило кровью вампира, не отвечая на вопрос Менчереса, зловеще улыбнувшись, показывая зубы.

Вместо того чтобы вызывать страх, их слова раздражали Менчереса. Эти глупцы думали, что у них есть преимущество из-затого, что скоро рассвет, но они явно не знали, что солнечный свет имеет значение только для юных вампиров. Однако, даже с его маскировкой под молодого вампира, если бы эти гули были мудры, они бы задумались над тем, что Менчерес странно спокоен, несмотря на их угрозы.

Опять же, будь они умны, они бы не убили Трика в том же районе, где живут. Менчересу потребовался лишь час, чтобы их выследить. Такая глупость – не только вопиющее неуважение к законам вампиров и упырей, но и ставит под угрозу саму тайну существования их расс. В другом настроении, Менчерес бы убил зубастика-гуля без дальнейших разговоров, а остальных пятерых приберег для публичного наказания. В конце концов, Менчересу даже не нужны от них признания, что они убили Трика – аромат вампирской крови на них – лучшее доказательство.

Упырям повезло, потому что сегодня, он не искал возмездия за убийство Трика. Возможно, то, что он лишился видений своего будущего, было даже к лучшему. В противном случае, если бы он предвидел, как закончит свою длинную в вечность вражду с бесчестным Стражем Закона, Реджедеф, он бы задумался о собственном здравомыслии.

Но если бы не пропали видения, все это не было бы необходимо. Гнев вспыхнул в нем. После четырех тысяч лет предвидений, потеря его дара стала скорее вредом, чем неожиданностью. Он долго оплакивал эту свою способность, ему тяжело было жить с ней, но теперь, когда она исчезла, со всеми другими своими способностями, он не мог защитить того, кого хотел. Обвиняющие слова звенели в голове Менчереса. «Видения, почему, когда это нужно мне больше всего, вы покинули меня?»

Реджедеф, возможно, ненавидел Менчереса на протяжении тысячелетий, но он был слишком умен, чтобы идти на врага, который мог бы предвидеть любые нападения, прежде чем их даже запланировали. Теперь, когда видений у Менчереса не было, это был лучший шанс Реджедефа. Все знали, что Реджедеф не стесняется использовать его значительную власть в качестве Стража Закона, фабрикуя обвинения против Менчереса за преступления, которых не было. Реджедефу не привыкать нарушать закон, чтобы удовлетворить свои собственные цели. Это было то, что он сделал еще до того, как стал членом мощного правящего совета вампиров.

Его старый враг может предвкушать предстоящую схватку и те жертвы и потоки крови, которые, несомненно, ожидаются, прежде чем один из них победит, но Менчерес покончит с бойней до ее начала. Ему даже довольно приятно представить себе разочарование Реджедеф, который почувствует себя лишенным возможности реализовать свои планы мести.

Так что, когда шестеро упырей направлялись к нему, вытащив свои серебряные ножи и хищно улыбаясь, Менчерес просто стоял. Это обещает быть кровавой баней, но кровью и болью его не удивить. Эти двое были его компаньонами гораздо дольше, чем эти упыри могли бы себе даже представить.

Он бросил взгляд на предрассветном небо – интересно, кстати, светит ли солнце в загробной жизни?. Прежде чем солнце взойдет высоко, либо он, либо упыри об этом узнают.

***

Кира шла вниз по Эшланд Авеню, предпоследней улице перед ее домом. Внезапный порыв ветра растрепал ее волосы. «Да, Чикаго не даром называют Городом Ветров» – подумала она и откинула темные пряди, упавшие на глаза. Усталым движением Кира переместила свой тяжелый рюкзак на другое плечо. Каждый раз, неся его на работу и назад домой, Кира думала, что скоро не будет так надрываться. Она была счастлива, что ее босс предоставил ей в пользование машину компании. Это было более приятно при том, что многие люди, живущие и работающие в Западном Лупе не имели собственного автомобиля. Но они  и не должны были таскать с собой различные фотоаппараты, видеокамеры, бинокли и другие необходимые элементы слежки, – именно все это она и носила.

По крайней мере, у нее была продуктивная ночь. Ее слежка за женой клиента, наконец, дала результат в виде нескольких компрометирующих фотографий, которые Кира закинула в офис, прежде чем отправилась домой. Она сможет, наконец-то выспаться, и даже ее требовательный босс на это нечего не скажет.

Работа частного детектива выработала у нее привычку следить за всем происходящим вокруг, и это было естественно для Киры, но ее внимание обострилось еще больше, когда она зашла за следующий угол. По этому участку дороги идти ночью было откровенно говоря страшно и она была рада, что солнце уже почти взошло. Ветхие склады должны снести, но затяжной спад экономики видимо замедлил их перестройку. Для Киры было важно, что аренда в ее доме, кварталом дальше, значительно ниже благодаря этим заброшенным зданиям, испещренным граффити, но это также означает, что она должна быть бдительной. Грабежи здесь не редкость.

Она почти обогнула склады, когда вздрогнула от жуткого смеха. Он раздался внутри одного из складов и звучал скорее угрожающе, нежели весело. «Иди спокойно», – сказала себе Кира, расстегивая карман рюкзака, где хранила пистолет, – «Ты почти дома».

Этот резкий смех раздался снова, на этот раз совсем рядом. Кира остановилась, прислушиваясь. Если бы это было днем, шум от машин и пешеходов заглушил бы все шумы и голоса, исходящие из склада, но предрассветная тишина только обостряла звуки, и следующим она различила что-то вроде громкого стона. Кто бы ни издал этот звук, он был ранен, а когда за ним последовал ужасный смех, Кира  поняла – звуки связаны между собой.

Она вытащила мобильный телефон из рюкзака, прибавив шаг в направлении своего дома.

– Девять-один-один, что у вас случилось? – произнес спокойный женский голос.

– Я хочу сообщить код 37, – приглушенным шепотом произнесла Кира.

– Повторите еще раз? – женщина на том конце провода заметно насторожилась.

– Нападение при отягчающих обстоятельствах, – утонила Кира, удивившись, что оператор не знает полицейские коды. Она назвала адрес, где расположен склад. – Похоже, на нижнем этаже, – уточнила она, подумав.

– Пожалуйста, подождите, пока я переключу вас на другого оператора, – быстро проговорил голос, и в трубке что-то щелкнуло. Спустя несколько мгновений, уже мужской голос спросил, что случилось.

– Я сообщаю о нападении при отягчающих обстоятельствах, – сказала Кира решив не пугать говорящего знаниями кодов на этот раз. Она дала адрес и информацию еще раз, сжимая кулаки от понимания, что тратится драгоценное время.

– То есть, вы не видели нападение? – уточнил оператор.

– Нет, я не пошла туда, – сухо сказала Кира, собираясь идти дальше. Она уже была так близко к спасительному дому!

– Вы поступили правильно, – скучающе проговорил голос. – Как Вас зовут?

– Я предпочитаю оставаться анонимной, – сказала Кира после паузы. У нее был опыт общения с полицией, и не особо приятный.

– Мы отправим туда автомобиль, – буквально пропел оператор в трубку.

– Спасибо, – пробормотала Кира и повесила трубку. Она сделала все, что могла. «Надеюсь, что этого будет достаточно для спасения несчастных» – подумала она и быстро побежала по лестнице.

Но когда она уже подходила к своей двери, ее шаги невольно замедлились. Разум твердил – иди домой, а совесть кричала – «Вернись и помоги!». Полиции нужно около десяти минут что бы доехать до склада и неизвестно, есть ли у потерпевшего эти минуты?

«Никогда не пытайтесь быть героем, малыш. Оставь это копам», – всплыло в памяти наставление ее босса, но вместо того, чтобы утешить ее, вызвало гнев. Если бы не старания ее бывшего мужа, она была бы одним из тех "копов". Она – лучшая в полицейской академии, получила сертификат правоохранительных органов, и она была всего в двух кварталах от этого крика, а не в нескольких минутах, как патрульная машина.

Голос Мака, глубокий и отчетливый, произнес в голове: «Спаси! Спаси хотя бы одну жизнь». Это было кредо ее наставника. Если бы в свое время Мак был таким же, как ее босс, Кира давно была бы мертва. «Не стой, думая, следует ли помочь кому-то нуждающемуся» – голос Мака бился в ее голове.

Мак бы не колебался, есть ли у него значок или нет. Какой же она хочет быть, – такой, как ее старый друг Мак, или бесчувственной, как ее равнодушный, пресытившийся босс, Фрэнк?

Кира развернулась, почти бегом направляясь обратно к складам и источнику крика.

***

Изо рта Менчереса вырвался долгий стон, когда серебряный нож полоснул его по ребрам. Когда упыри начали его резать, он не издал ни звука, и они стали водить ножами еще медленнее по его плоти, принимая его молчание как вызов. Тогда он стонал и даже кричал. Это помогло, они становились все более возбужденным, резать стали глубже.

Вскоре ему придется выбирать между использованием своей энергии, чтобы скрыть тот факт, что он Мастер вампиров, или чтобы защитить себя от усиливающейся боли. Он потерял слишком много крови, чтобы продолжать делать то и другое. Но если у нападавших было зернышко разума, выявление степени его могущества могло вынудить их к бегству. Нет, он не мог упустить шанс. Сэкономим на боли.

Менчерес убрал ментальные щиты, что он возвел между собой и теми безжалостно режущими ножами. Он почувствовал, словно огонь охватил его тело, серебро вызвало интенсивную, мучительную реакции, когда оно прорезало его.

Убрав защиту от боли, у него возникла новая проблема. Каждый новый порез или ножевое ранение вызвало вспышку ответной энергии в нем, что жаждала возмездия. Менчерес отключал инстинкты самосохранения, сосредоточившись на сдерживании своей ауры, боролся со своим желанием убить упырей, хотя его энергия требовала, чтобы ее выпустили.

– Стейкс, – Менчерес сказал, обращаясь к нему по имени, которое использовали другие. – Ты неопытен, или это то, на что ты способен?

Упырь зарычал на оскорбление, втыкая глубоко в бедро Менчереса свой кинжал. Другой упырь перехватил длинные, черные волосы Менчереса и отрезал кусок из плеча.

Гнев Менчерес поднялся снова, темный и смертоносный, стремясь слиться с его силой, чтобы обрести форму. Он усмирил его снова, зная, если он потеряет контроль хоть на мгновение, все упыри умрут. А они не достигли еще своей цели.

– Бросьте ножи и отойдите от него, – неожиданно раздался чей то голос.

Менчерес бросил взгляд в сторону звука с тем же изумлением, что и упыри. Неужели он так отвлекся на собственные мысли, а упыри – на пытки, что человеку действительно удалось подкрасться к ним?

Доказательство стояло на другой стороне комнаты, в классической позе для стрельбы, пистолет направлен на упырей собравшихся вокруг него. Глаза женщины были расширенны, лицо бледное, но она держала свое тяжелое оружие очень уверено.

Это осложнение ему не нужно.

– Немедленно уходите, – сказал Менчерес. Ее теплое, смертное тело слишком заманчиво для мясоедов, чтобы сопротивляться, если она не сбежит сразу.

– Так, так, – Стейкс двинулся, оставив свой нож, воткнутым в бедро Менчереса. – Смотрите, ребята. Десерт.

Отчетливый щелчок показал, что женщина взвела курок.

– Я буду стрелять, предупредила она. – Все вы, положите ножи и отойдите от него. Полиция уже в пути...

Ее голос дрогнул, когда Стейкс отошел от Менчереса. Большинство того, что они сделали с ним, было закрыто от ее глаз телами упырей, но когда Менчерес был полностью открыт взору женщины, она увидела окровавленное тело.

В этот момент гули напали.

Менчерес знал, что он ничего не должен делать. Не должен бросаться на помощь, а изображать беспомощность, пусть даже упыри убьют ее. В конце концов, у него был план, когда отправлялся сюда, и план никак не вязался со спасением безрассудного человека.

Но в ту же секунду, что он позволил упырям достичь женщины, еще одна мысль ударила Менчереса, преодолевая его практичность. Она пыталась его спасти. Он не мог позволить ей умереть за него.

Сила рванулась наружу, ударяя в упырей. Окровавленные веревки вокруг Менчереса начали расслабляться сами собой, извиваясь как змеи, когда Менчерес бросил свою мощь на шестерых гулей. Удары были слабее, чем обычно, из-за потери крови, но пронзительные крики вырвавшиеся у пожирателей плоти закончилась так же внезапно, как появились. К тому времени, как веревки расползлись и Менчерес подошел к женщине, ни один из упырей не мог даже пошевелиться.

Менчерес пнул Стайкса, под которым лежала женщина. Она задыхалась, кровь изо рта текла тонкой струйкой, но из зияющей раны в животе она била ключем. Его колебания ей дорого стояли. Упырю удалось ее смертельно ранить прежде, чем был остановлен. В считанные минуты женщина истечет кровью до смерти.

Она посмотрела на него снизу вверх, страдания отражались на ее лице, а затем ужас понимания, когда она взглянула на свой живот.

– Тина, – прошептала женщина, ее ярко-зеленые глаза закатились, и она потеряла сознание.

На этот раз Менчерес не стал мешкать, он рванул клыками свое запястье и поднес рану к ее рту. Но кровь не потекла. Конечно – упыри выпустили ее всю. Он схватил женщину и поднес ее к столбу, к которому он так недавно был привязан. Затем Менчерес зачерпнул горсть крови, лужицей собравшейся на полу, и влил ей в рот. Ее пульс был неустойчивым, дыхание еле ощутимое, но он все равно заставил ее глотать.

Послышались звуки сирен. Полиция уже подъезжала, и Менчерес зачерпнул другую горсть своей крови, растирая ее по ране в животе. Горячая кровь женщины, смешалась с его, но только на мгновение. Затем ее кровотечение остановилось, края плоти потянулись друг к другу, когда рана начала заживать внутри и снаружи благодаря регенеративным особенностям его крови.

Снаружи хлопнули двери автомобиля. Менчерес оставил девушку на грязном, окровавленном полу и подошел к упырям. На него уставились глаза полные ужаса, когда он смотрел на них.

– Если бы вы убили меня сразу, то могли бы прожить еще несколько дней, – сказал холодно Менчерес. Он бросил свою силу в коротким, контролируемом рывке. И в следующий момент с громким хрустом шесть голов отлетели от тел гулей.

К складу приближались шаги. Менчерес остановился, оглядываясь на женщину. Она пришла в сознание, и она смотрела на него, ее глаза смотрели с шоком и ужасом.

Она видела его клыки. Видела как он убил упырей. Она знала слишком много о нем, чтобы оставить ее здесь.

– Полиция, – крикнули за дверью. – Здесь есть пострадавшие?

Менчерес схватил женщину и вылетел из разбитого окна, прежде чем офицеры ворвались в помещение и застыли в шоке от увиденной ими внутри бойни.

Глава 2

Кира была уверена, что все произошедшее в ней – не игра ее больного воображения, не сон, и эта уверенность приводила ее в ужас. Все что произошло с ней  было ужасно, невероятно и  могло значить только одно – человек, похитивший ее, не мог быть обычным человеком. Это было невозможно, нелогично, невероятно, но это – единственное правдоподобное объяснение. Обычные люди не могут так быстро восстановиться после тех травм, которые она видела у него. У обычных людей нет огромных клыков и глаз, горящих зеленым светом в темноте. И обычные люди не могут отрывать людям головы на расстоянии.

Даже если на минуту предположить, что все это было лишь ее галлюцинация, вызванная шоком от происходившего, но как логично объяснить то, что она оказалась здесь? И каким способом! Люди, черт побери, не умеют лететь, просто так оттолкнувшись от земли! Тем не менее, ее похититель улетел с ней, а затем, держа ее так, как будто она невесома, легко и непринужденно перескакивал с крыши на крышу, как будто это были ступеньки лестницы.

Кира всегда боялся высоты, и этот страх в сочетании с головокружением, шоком, потерей крови заставил ее в какой то– то момент потерять сознание и проснувшись в очень нормальной и милой спальне, она долго не могла понять как она здесь очутилась и что случилось с ней. Кира посмотрела на разорванную, забрызганную кровью одежду, потрогала свой плоский живот – рана на нем чудесным образом исцелилась – и перевела взгляд на кресло. В нем, удобно устроившись, сидел ее похититель со странной полуулыбкой на красивых губах.

– Не бойся, ты в безопасности, – проговорил  он со странным акцентом.

Кира с трудом удержалась от грубости, готовой сорваться с ее губ. «Чертов мудак», – подумала она мрачно и окинула себя взглядом. Оружие не было, что впрочем, не удивительно. Хотя, вряд ли оно бы помогло – Кира с дрожью вспомнила бойню на складе, где ее пистолет был для этих существ не страшней детской игрушки.

– Где я? – спросила Кира, продвигаясь под одеялом, которым кто-то – он? укрыл ее.

– В безопасном месте, – ответил ее похититель, вызывая нервный смешок у Киры.

«Ну, конечно. Я такой же безопасности, как парашютист с нераскрывшимся парашютом», – горько подумала она.

– Как странно, – пробормотал мужчина в следующий момент, и улыбка исчезла с его лица, – Я могу чувствовать твой страх, но я не могу услышать ни слова о нем.

Кира медленно выбиралась из кровати, но, услышав это, замерла. Ее бросило в дрожь, но она заставила себя внимательно рассмотреть человека, который сначала так странно спас ее, а теперь удерживал ее в плену и вел не менее странные беседы светским тоном.

При внимательном рассмотрении в нем не было ничего уж такого необычного, и Кира доже нехотя призналась себе, что в другой ситуации он показался бы ей даже симпатичным.

Прямые черные волосы, спереди свободно падающие на грудь были неровными прядями искромсаны сбоку. На первый взгляд черты его лица указывали на Ближневосточное происхождение, но светлая, почти прозрачная кожа – странное, но очень необычное сочетание – говорила о европейских предках. На чувственных губах опять заиграла насмешливая полуулыбка, в то время как изогнулись черные брови. Боже мой! Куда девалось прежнее неземное зеленое свечение? На нее мрачно смотрели угольно-черные глаза, обрамленные длинными ресницами.

«Ему на вид лет двадцать – двадцать пять, морщин нет, но взгляд умудренного, уставшего старика… Странно – он так и не смыл брызги крови были на шее, хотя надел свежую рубашку и брюки», – размышляла Кира, – «Если бы не кровь, неравномерно остриженные волосы, и не этот странный взгляд, его можно было бы принять за какого-нибудь рядового клерка, с которым я могла бы столкнуться в метро».

Но только сегодня утром она видела его порезанным на куски, а сейчас на нем не было видно никаких признаков травм. И это было самое главное доказательством того, что он не может быть человеком.

Кира задумалась. Она точно знала одно – она была свидетелем таких событий, про которые нельзя никому рассказывать. Впрочем, таких свидетелей обычно не оставляют в живых

–Очаровательно, – произнес он скорее для себя и его изумленный голос буквально, «вытолкнул» Киру из ее горьких размышлений. – Я не могу услышать и слова из того, о чем ты думаешь.

Руки Киры инстинктивно прижались к вискам, как будто она пыталась физически блокировать его попытки проникнуть в ее разум. Он одарил ее очередной задумчивой полуулыбкой.

– Это не помогло бы тебе при нормальных обстоятельствах, но как я уже сказал, я не слышу твои мысли, – галантно проговорил он.

– Ты кто?– вырвалось у нее. – Пришелец? Я знаю, что правительство лгало о происшествии в Росвелле.

– Ничего, о чем стоит беспокоится, Тина, – ответил он, пожимая плечами. -Скоро ты сможешь….

– Почему ты зовешь меня Тина? – прервала его Кира испуганным шепотом. Незнакомец непонимающе приподнял брови и Кира взорвалась.

–Держитесь подальше от моей сестры! – буквально прорычала она, вставая. В этот момент она забыла кто он, что он,  и мечтала только о том, что бы как-то остановить его, причинить ему боль, что бы он не смог добраться до ее сестренки.

– Ничего не слышу… Может быть, мне просто нужно больше крови, – пробормотал незнакомец и протянул руку. – Ты не поняла. Ты произнесли «Тина» перед тем, как потеряла сознание. Я подумал, что это твое имя.

Кира этого не помнила, но его объяснение было правдоподобным. Когда она увидела, как ужасна ее травма, то ее последняя мысль была о Тине,  ее сестренке, которая никому на свете не нужна кроме ее и о ней никто не будет заботится, если она умрет. Да, те страшные раны должны были убить ее, но первое, что Кира заметила после пробуждения, что ее живот исцелен. Невероятно, но даже следа не осталось, она чувствовала себя прекрасно, и единственным напоминанием о ране оставалась ее порванная и окрашенная кровью одежда.

Это заставило посмотреть на своего похитителя по другому. Должно быть, он как-то исцелил ее. Означает ли это, что он правдив, когда говорит, что она в безопасности, или же этот субъект готовит для нее что-то похуже? Если у него не было плохих намерений, почему он не оставил ее на складе с полицией?

Незнакомец сидел неподвижно, только одна рука успокаивающе протянута к ней. Кира глубоко вздохнула и села на кровать. Она попадала в разные ситуации на работе, чтобы знать, что истерики никогда никому не помогали. Правда, ничего в работе частного детектива не подготовило ее к происходящему, но если она хочет сохранить даже самый маленький шанс на выживание, необходимо держаться спокойно.

– Меня зовут Кира,– представилась она. Если он взял ее вещи, то все равно увидит документы в портмоне. – Я хочу пойти домой. Я не помню, что произошло сегодня утром. Когда я пытаюсь вспомнить, не могу – все размыто... – голосом пай-девочки произнесла Кира и невинно потупила глазки.

– Ты лжешь, – произнес насмешливо странный человек. Угольного цвета глаза сузились. – Мне не нужно читать твой разум, чтобы знать это. Я чувствую запах лжи.

Кира сглотнула.

– А ты бы не притворился, что ничего не помнишь, если бы ты был на моем месте?– голос ее непритворно дрогнул.

–Я не знаю, – ответил он почти задумчиво. – Я никогда не был в твоем положении. Я всегда знал, о детях Каина, даже когда был ребенком.

Он тряхнул головой, избавляясь от наваждения.

– Почему я это говорю тебе? Наверно, потому что очень хочу есть. Ну, давай покончим с этим.

Он вдруг очутился перед ней, и положив руки на плечи. Как он мог так быстро передвигаться? Ее сердце бешено заколотилось, в то время как безумный ужас накатился на нее. Покончим с этим? Это он, походя, упомянул об ее убийстве?

– Не бойся, – прошелестел он ей в лицо. Его глаза изменились, светясь страшным ярко-зеленым светом, и она не могла оторвать от них взгляда. В ушах зашумело и дико сдавило в висках. «О Боже, он собирается снести мне голову, как тем другим на складе» – в ужасе подумала Кира.

– Перестань,– ахнула Кира. – За что? Я же пыталась помочь тебе!

–Я знаю, – перебил он, нежно коснувшись ее лица. – Это было очень смело. Глупо, к тому же, но, тем не менее, храбро. Посмотри в мои глаза, Кира. Ничего не произошло сегодня утром. Ты не ходила на склад. Ты не видела меня. Ты пошла домой, заснула, и больше ничего не произошло.

Его голос вибрировал и почти физически проникал в мозг. Давление на виски Киры усилилось, но не было чувства, что голову срывают с плеч. «Может быть, он не пытается убить меня»– мелькнула у нее робкая надежда. «Ведь убийство тех на складе не отняло у него так много времени».

После нескольких мгновений пристального взгляда в его невероятно яркие глаза, Кира попыталась урезонить его снова.

– Это именно то, что я скажу! Кем бы вы ни были и кем бы ни были они, я не хочу об этом знать. Я просто хочу забыть об этом.

Лицо его стало хмурым.

– Невозможно, – пробормотал он. Его глаза вспыхнули ярче.

         – Ничего не произошло сегодня утром. Ты шла домой, ты пошла спать, – забормотал он, пристальней глядя ей в глаза.

– Поняла, – сказала Кира, мигая. Глядеть в его глаза было больно, словно она смотрела в два зеленых прожектора.

До того, как она моргнула в следующий раз он был на другой стороне комнаты, глядя на нее с той же задумчивой подозрительностью, как и она на него чуть раньше.

– Ты не восприимчива к моей силе, – удивленно сказал он и неожиданно рассмеялся.

– Это впрямь памятный день, – продолжил он, успокоившись и покачивая головой, – Может быть, это потому что я дал тебе свою кровь, исцеляя тебя. Видимо по этому я не могу тебя гипнотизировать. Как только моя кровь уйдет из твоего организма, я попробую снова.

Это прозвучало плохо. Это звучало подтверждением ее опасений, что она не сможет уйти в ближайшее время. Перед ее глазами мелькали воспоминания. Кровь. Гипноз. Клыки. Полет. Только одно существо соединяло в себе все это, но этот незнакомец не мог действительно быть вампиром. Или мог?

– Я могу вспомнить, что произошло сегодня утром, но ты можешь держать пари, я никому не скажу, – произнесла Кира тихо. – Ты не должен ждать, пока очистится моя кровь. Если я пойду домой, то я обещаю, что не скажу никому ни слова о тебе, о складе, или о чем либо, не вполне нормальном.

Он смотрел на нее, чернота сменила зелень в его глазах. Потом медленно и  задумчиво он покачал головой.

– Сейчас, ты, наверное, верить в это, но я не могу ручаться, что ты не изменишь свое решение позднее, – вздохнул он.

Щелчок закрывающейся двери прозвучал как выстрел и Кира вздрогнула. Его не было, он ушел. Но как?  Кира рванулась за ним, толкнула дверь, но не смогла открыть ее. Наверное, что-то очень тяжелое подпирало дверь с другой стороны.

Как она сможет сбежать от него, когда он движется так невероятно быстро? Еще раз слово «вампир» всплыло у нее в голове. Это было наиболее подходящее объяснение для ее похитителя.

В то же время, разве вампиры не должны загораться на солнце? Он не сгорел. Солнце уже встало, когда он нес ее со склада, но это ничуть не доставило ему неудобств. Кроме того, у нее был крест на шее, но это не помешало ему пронести ее по половине крыш Чикаго сегодня утром. Это делало большую дыру в ее «вампир-теории».

Киры не могла до конца поверить, что она размышляет, каким сверхъестественным существом он является. Ничего и никого подобного просто не должно существовать, не говоря уже, чтобы какое-то существо похищало ее! Ее здоровый скептицизм сражался с увиденным. Даже если принять во внимание долгую ночь без сна, которая могла привести к галлюцинациям, покрытый кровью, совершенно исцеленный живот напоминал Кире – глаза не обманывали ее. Ей живо вспомнилась ее агония. Та холодность, которая просочилась через каждую пору, исчезающие чувства..., а затем резкий рывок к жизни как раз вовремя, чтобы увидеть ее темноволосого захватчика отрывающего головы нескольким людям, когда его руки даже не коснулись их.

Не имеет значения, кто он был, решила Кира. Самое главное сбежать от него. Она начала рыскать по спальне. Нет компьютера. Нет телефона, по крайней мере, она его нигде не видела. Ванная комната обставлена со всеми удобствами, но там не было ничего полезного для побега.

Она подошла к окну и посмотрела вниз в полном отчаянии. Конечно, было бы странно, будь там балкон или приставная лестница. Она предположила, что должна быть довольна, что не видно рва с водой, или не слышно волчьего воя по периметру. Она еще в Чикаго? Или, когда она была без сознания, он сумел отнести ее куда подальше?

Кира опустилась на кровать, перебирая ткань покрывала. Фрэнк, вероятно, даже не заметит ее отсутствия до позднего вечера. Ее босс знал, что она всю ночь занималась слежкой, он ожидал, что она будет спать сегодня допоздна. Тина также не будет пытаться искать ее, ведь если Кира не отвечала, ее сестра только подумает, что она работает. Единственная надежда, что ее похититель оставил рюкзак на складе. Полиция, несомненно, проверит ее местонахождение, если они нашли вещи на месте ужасных убийств. А если он взял его с собой, когда схватил ее? Она не могла вспомнить. Ее рюкзак не было в этой спальне, и это все, что она знала.

Кира рванула одеяло, желая от досады превратить его в лоскутки, но его плотная, гладкая ткань, состоящая из тысячи нитей, была прочнее, чем канат. Все, что ей удалось в попытке его порвать – это сломать несколько ногтей.

Кира улыбнулась. Ей вспомнились слова Фрэнка: «Импровизация – это необходимая часть работы». Он говорил ей это, когда готовил для работы в качестве частного детектива. Фрэнк был прав.

Кира пошла в ванную, волоча одеяло за собой.

***

Менчерес закрыл глаза, на первом глотке. Теплая плоть прижимается к его рту, сладкий пульс вибрирует под его губами. Приятные мысли дымкой накрыли его мозг, когда он слегка уперся клыками, но они не были его мыслями. Они принадлежали Селене, человеку от которого он кормился.