Текст книги "Бесконечный поцелуй тьмы"

Автор книги: Джанин Фрост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

– Вы немая? – спросил Реджи, теряя терпение.

– Нет конечно, – Кира ответила совершенно нейтральным тоном. – Но вы не говорили со мной раньше.

Ее запах выдавал нервозность, но во всем остальном Кира представляла собой образец самообладания, когда она стояла пред грозные очи древнего Стража Закона. По сузившимся глазам, Реджедефу не понравилось ее холодное спокойствие.

– Меня мучает жажда, – сказал Реджи, и голос его понизился до угрожающего мурлыканья. – Этот человек будет пищей.

Реджедеф рванулся, его рука обхватила руки Киры прежде, чем она могла даже вздрогнуть, а затем его тело застыло.

Менчерес медленно сжал свою силу вокруг Стража закона пока ничего не дернулось на его старом враге, кроме его рта. Глаза Киры были широко раскрыты, когда она отступила от Реджи, но она не побежала. Сильная.

– Ты посмел напасть на меня? – прошипел Реджедеф

– Если я нападу, ты лишишься своей головы, – Менчерес отозвался холодно. – Но я совершенно в праве остановить тебя при попытке использовать одного из моих людей без моего разрешения, Страж.

Взгляд Реджи горел обещанием мести, но оба они знали, что это было бесполезно. Он был недостаточно сильным, чтобы заключить Менчереса в тюрьму, но законы были на стороне Менчереса. Он позволил себе еще мгновение, чтобы насладиться беспомощностью Реджи прежде, чем отпустил его из захвата своей силы.

Так быстро, как он смог двигаться, Реджи отскочил от Киры, как будто она была змеей. Затем он поймал себя на том, что смотрит на них обоих.

Менчерес улыбнулся. Кира не двигалась до тех пор, пока ее рука была в мертвой хватке Реджи, показывая большее самообладание, чем древний Страж Закона. Выражение ярости появилось на лице Реджи перед тем, как его черты лица выдали смущение, он знал, что было показано ею.

Реджедеф взмахнул рукой в пренебрежительном жесте к Кире. – Я достаточно увидел.

Он посмотрел на дом и Кира повернулась без слов, покидая сад. Его уважение к ней снова выросло. Если бы она запаниковала или начала преднамеренно спорить со Стражем Закона, преследуя насмешками его обращение с ней, Менчерес, возможно, был бы вынужден наказать ее – это было тем, чего хотел Реджедеф. Но ее самообладание оставило Реджедефа ни с чем, как только кипеть на медленном огне от собственного бессилия. Он мог сослаться на настоящие законы, чтобы наказать, но Кира удерживала его от того, чтобы сделать что-нибудь сейчас.

И как только Кира благополучно вернулась домой и Менчерес ушел, оба оставили бы в прошлом ожесточенный приезд Реджедефа. Менчерес снова улыбнулся своему старому врагу.

– Ты знаешь, где выход, Реджи.

Глава 6

За эти два дня Кира смотрела телевизор больше, чем за последний месяц, плюс загорала у бассейна – то, чего она не делала, даже не могла вспомнить, как долго. Кто бы мог подумать, что это было время, которое она проводила, будучи заключенной в доме с вампиром? Тем не менее, у нее было еще, что сделать. Каждый раз, когда она покидала свою комнату, она знала, что Горгон следовал за ней по пятам, что, в равной степени, нервировало и раздражало. Она не видела Селену, Курта и Сэма с того дня на кухне. Она надеялась, что у них не появились неприятности за-за того, что они разговаривали с ней. Ни один из них, казалось, не боялся обстоятельств, но опять же, Кира видела только поверхность жизни среди нежити. Гораздо больше может скрываться в глубинах, и были шансы, что многое из этого, не из приятного.

Кира также не видела Менчереса с того дня, как у него был зловещий гость. Она вздрогнула, вспоминая Реджи, как Менчерес назвал его. У нее прибавилась мысль о том, что все вампиры используют успокаивающую ауру, как часть своей маскировки. Как только она увидела Реджи, ее инстинкты забили с тревогой «Опасность, опасность!». Ее недолгое пребывание с ним в саду, было похоже на стояние рядом с разъяренным быком – любое резкое движение, ее кишки предупредили ее, может привести к ужасному нападению.

И это было до того, как хладнокровный ублюдок пытался ее укусить. Кира успокоилась тем, что Менчерес выполнил свой обет, что никто не мог прикоснуться к ней, пока она была с ним. Когда Реджи уставился на нее, в то время как Менчересу каким-то образом удалось пригвоздить его к месту, она чувствовала волны злобы, исходившие от него. Она могла сказать, что он не просто хотел укусить ее. Он хотел обидеть и унизить ее, хотя она была тем человеком, которого он никогда раньше не встречал.

Хоть она и надеялась никогда не увидеть его снова, встреча с Реджи освободила некоторые тревоги Киры. Даже глядя на него со своего места на дереве, перед его порочным представлением в саду, что-то в Реджи отвернуло ее от него. Ее инстинкты доказали, что еще способны предупреждать об опасности, даже с вампирами. Это дало Кире надежду, что Менчерес не лгал ей в ожидании того дня, когда использует ее воспоминания, чтобы поработить ее. В конце концов, он не должен беспокоиться о том, нравилось Кире ее заключение или нет. Кому-то, такому быстрому и сильному, как вампир, не стоит беспокоиться о согласии.

Возможно, страшно в этом признаться, но Кира была бессильна перед этим обстоятельством. Она только обманывает себя, думая, что Менчерес должен контролировать ее разум, чтобы заставить ее остаться здесь.

С положительной стороны, ей, наконец, удалось связаться со своей сестрой по телефону. Кира дала Тине то же объяснение, что Горгон дал Фрэнку – что Кира была дома, больная гриппом. Тина была обеспокоена, но обе знали, что она не рискнет приехать навестить ее. Не в то время, когда у Киры, якобы, был заразный вирус, который еще больше ослабил бы иммунную систему Тины. От внимания Киры не ускользнуло, что каждый смех Тины заканчивается приступом кашля, а ее голос был грубее, и слова давались тяжело. В свои двадцать девять, Тина уже заканчивала свою жизнь, и это было так несправедливо.

Мысль была настолько удручающей, что вывела Киру из ее комнаты. Она только вчера разговаривала с Тиной, но сейчас она хотела поговорить с ней снова. Ей необходимо заверить себя, что в настоящее время Тина все еще была здесь, все еще была частью ее жизни.

Кира спускалась вниз, высматривая Менчереса или Горгона. Если бы она просто взяла телефон, без разрешения кого-либо из них, она все это знала, то включилась бы сигнализация. Тогда они могут не поверить, что она просто хотела связаться со своей сестрой и подумают, что она все-таки решила позвонить в 911. В ней вспыхнуло раздражение. Она могла понять, почему вампиры защищают секрет своего существования среди людей, но ей все еще расплачиваться за это в течение нескольких следующих дней. По крайней мере, она надеялась, что это было все время, что она расплачивается за нечаянное обнаружение их существования.

Она добралась до первого этажа и быстро проверила гостиную и кухню. Никого. Тогда Кира вышла в патио, но территория бассейна была пуста. То же было и с садом. Кира вернулась внутрь, чтобы проверить прачечную, когда голос позади нее заставил ее подпрыгнуть.

– Ищешь кого-то?

Она обернулась, укрощая свой бешеный пульс, чтобы увидеть Менчереса. Его не было здесь секунду назад, как будто она нуждалась в напоминании о том, каким невероятно быстрым он был.

– Я должна повесить на тебя колокольчик, – сказала Кира, прежде чем смогла подумать.

Вместо того чтобы разозлиться или рассмеяться, Менчерес склонил голову. – Прости меня, я не хотел тебя испугать.

Так совершенно официально. Такой жесткий контроль ситуации все время – за исключением того утра на складе. Каким был настоящий Менчерес? Ты действительно хочешь знать? – спросил внутренний голос.

Нет, вероятно, не хочет. Особенно не в этих обстоятельствах, когда она была его заключенной.

– Я хотела снова позвонить своей сестре.

Часть нее ненавидела спрашивать разрешения, чтобы сделать такую простую вещь, но другая часть напомнила ей, что если бы Менчерес был более жестокой личностью, ее бы уже не была в живых. Мертвые следователи не расскажут о вампирах, взволнованно думала Кира.

– Конечно, – ответил Менчерес, как будто не существовало какого-либо шанса, что он откажет.

Кира выдохнула, она не осознавала, что задержала дыхание. Что это за странный сценарий был: держать пленника, обращаясь с ним как с гостем – большую часть времени. Воинственные особенности Реджи промелькнули в разуме Киры. Он не рассматривал ее как гостью. На самом деле, она почувствовала себя насекомым под холодным, безжалостным взглядом Реджи.

– Ожидаете ли вы, что вампир вернется в ближайшее время? – спросила Кира, осторожно подбирая слова.

Менчерес выгнул бровь. – Я предполагаю, что ты говоришь не о Горгоне?

– Нет. Я говорю о том, у кого темные прямые волосы и кто похож на тебя.

– Реджи, – пробормотал Менчерес. – Нет, я не ожидаю, что он вернется сюда в ближайшем будущем.

– Хорошо, – пробормотала Кира. – У меня от него мурашки.

Крошечная улыбка тронула его губы. – Еще одно доказательство, что твоя молодость не является препятствием, чтобы быть мудрой.

Кира почувствовала, как ее губы в ответ растягиваются. – Мне тридцать один. В моем виде, если женщине за тридцать, считается, что она на пути к среднему возрасту.

Менчерес засмеялся, поражая Киру, и этот звук прокатился по ее спине в трепещущей ласке. Впервые она видела его смеющимся и его расслабленное выражение в сочетании с широкой улыбкой изменили его лицо с непроницаемого на великолепное. Боже, ты великолепен, подумала она, радуясь, что вампир не может слышать, что у нее в голове – или знать, как трудно было на него не смотреть.

– Такие глупые человеческие понятия, что женщины прекрасны в первой половине своей молодости. Моей жене было тридцать пять человеческих лет, когда мы поженились, и она была восхитительной...

Как только его смех резко оборвался, знакомый беспристрастный вид появился на его лице.

Кира потянулась к руке Менчереса. – Реджи сказал, что твоя жена умерла. Мне жаль.

Странная грустная улыбка мелькнула на губах Менчереса. – Как и мне, но не по тем причинам, о которых ты думаешь.

Десятки вопросов тотчас всплыли в уме Киры от этого таинственного комментария, но в следующий момент Менчерес сменил тему.

– Пойдем туда, где ты сможешь позвонить. Библиотека наиболее удобное место.

Тебе не нравится эта тема вообще, не так ли? – думала Кира, ее инстинкты следователя убеждали ее узнать больше об, очевидно, необычных обстоятельствах смерти жены Менчереса. Но Кира отбросила их. Она была здесь не случайно; она была пленницей, хотя к ней хорошо относились. Если она спросит Менчереса о его жене, и он станет отмалчиваться, он, возможно, не позволит ей позвонить сестре. Тина была важнее, чем любопытство Киры.

– Библиотека – это хорошо, – все, что сказала Кира и последовала за ним.

*   *   *

Менчерес ждал в соседней комнате, пока Кира делала звонок. Он покинул ее с иллюзией личного пространства, оставив одну в библиотеке, но оба знали, что он слушает.

Он удивился тому, как изменился голос Киры, когда она разговаривала со своей сестрой. Он стал мягче, нежнее, с оттенком покровительства. Любовь Киры к сестре слышалась в каждом слоге, и в этих коротких разговорах, которые слышал Менчерес, эта любовь странно успокаивала его, хотя он не был ее получателем.

Почему женщина, у которой скоро не останется о нем воспоминаний, может повлиять на его настроение просто голосом, недоумевал он. Вскоре Кира уйдет, и как только это произойдет, Менчерес намеревался жить только до тех пор, пока сможет найти другой подходящий способ, чтобы убить себя. Он должен провести свои последние дни с вампирами, которых он обратил, или со старыми друзьями, или даже прося прощение у своего партнера за действие, что вызвало такой разрыв отношений между ним и Кости.

Вместо этого, он нашел себя стоящим в своем доме с мыслями, которыми завладела Кира, хотя пытался дать ей столько пространства, сколько было возможно. Должно быть, ее новизна привлекла его в ней. Она ничего не знала о нем, когда бросилась к нему на помощь на складе, и то, что она узнала о нем с тех пор, должно было просто привести ее в ужас. Тем не менее взгляд Киры, которым она одарила его на днях у бассейна, когда он навис над ней, был наполнен теплом. Тогда она случайно позволила себе влечение к нему, как если бы это не сравнивало его с землей, там где он стоял.

Это не имеет смысла. С тех пор, как Менчерес захотел столько одиночества, сколько это было возможно в последние дни, но не мог быть в полном одиночестве не вызывая подозрения, он выбрал этот маленький, скромный дом. Горгону и людям были даны строгие указания не говорить Кире ничего о нем, поэтому Кира не могла знать о его статусе среди вампиров, о том, какие необыкновенные у него были способности, что его богатство было далеко за пределами списка журнала Fortune 500, или любые другие вещи, что заманили многих других до нее. То, что она нашла его привлекательным, созданным просто из плоти и костей, и больше ничего, одновременно манило его и делало недоверчивым.

Если бы все было иначе, Менчерес повлиял бы на тягу, которую чувствовал к Кире, первой женщине за тысячи лет – возможно когда-нибудь – желающей его без скрытых мотивов. Но его время почти истекло.

Конечно, льстивые комментарии Киры могли также склонять его к тому, чтобы отпустить ее. Кира не намекала о каком-либо желании к нему с того дня у бассейна. Было вполне правдоподобно, что она попыталась очаровать его, чтобы он отпустил ее, поняла, что это не сработает, и прекратила. Менчерес ощутил острую боль, когда предположил такое. Да. Это было гораздо более вероятно.

– Снова лечение? – голос Киры прервал его размышления. Это звучало, как будто она глубоко вздохнула и ее пульс ускорился. – Хорошо, те же помогли, и я должна найти возможность пойти с тобой... Я говорила, что чувствую себя лучше, и я была на антибиотиках в течение нескольких дней... Да, мой телефон дома все еще барахлит... ну, я заснула и забыла зарядить батарею. Извини, что пропустила твой звонок. Я позвоню тебе завтра. Обещаю. Люблю тебя, Крошка-Ти.

Щелчок просигнализировал, что Кира повесила трубку, но Менчерес остался там, где был. Внезапная неровность ее дыхания сказала, что она борется со слезами. Кира не была склонна к слишком острому реагированию до сих пор, так что ее сестра должно быть очень больна. Менчерес почувствовал укол вины, что не может ускорить возвращение. Независимо от состояния ее сестры, это не означало ничего нового, и Менчерес не мог позволить Кире покинуть его с нетронутыми воспоминаниями. Если повезет, она пробудет здесь всего лишь день или два.

– Я закончила, – крикнула Кира, ее голос был более хриплым, чем обычно.

Менчерес поднялся, радуясь, что она не попыталась тайно сделать еще один звонок. Это свидетельствовало об осторожности и понятливости, двух вещах, недооцененных в современное время, из того, что он наблюдал. Когда он вошел в библиотеку, глаза Киры были сухими; но нахмуренный лоб и ее запах свидетельствовали о глубоком беспокойстве.

Он не пытался ее гипнотизировать последние два дня. Возможно, прошло достаточно времени, чтобы стереть воспоминания, даже если он все еще не может слышать ее мысли.

– Кира, я попытаюсь прорваться в твой разум снова. Если это пройдет успешно, ты сможешь вернуться домой сегодня ночью.

Она посмотрела на него и в этом взгляде были одновременно надежда и настороженность. Он также обнаружил смешанные чувства по этому поводу. Логика говорила, чем быстрее Кира уйдет, тем лучше будет для них обоих, но несмотря на это, он знал, что будет... скучать по ней.

Глупо скучать по женщине, которая не хотела ничего большего, как забыть, что она когда-то встречала его, он нашел бы это смешным, если бы шутка была не про него.

– Хорошо, – сказала Кира, вставая.

Его глаза вспыхнули изумрудным, когда соединились со светом ее зеленых, убеждая ее не отводить взгляд.

– Кира. – Ее имя было почти шепотом, но возбуждающая энергия наполнила это единственное слово. – Иди ко мне.

Она подошла, взяв его за руки, которые он протянул ей. Ее сердцебиение, дыхание и движение крови по венам были симфонией звуков, взывающих к нему. Но ее разум оставался тихим, изолируя свои секреты за стеной, за которую он не мог пробиться.

– Открой свой разум для меня, – выдохнул он, выпуская больше своей силы.

– Я... пытаюсь, – сказала она сквозь зубы, выхватывая свои руки из его хватки.

Эта ментальная стена покачнулась, но не пала. Менчерес выпустил ее руки и отступил назад.

– Все еще слишком рано, – сказал он, больше обеспокоенный осознанием того, что он освобожден от необходимости сказать Кире «прощай» сегодня вечером, и своей неспособностью снова вторгаться в ее разум.

– Прошло почти пять дней с того утра на складе, – сказала Кира, кружа вокруг в разочаровании. – Пять дней пребывания здесь. Я не знаю, сколько еще смогу выдержать. Давай же, отпусти меня.

У нее не было сомнений в своем желания забыть его навсегда – или в лучшем случае, никогда больше его не видеть. Если бы только он чувствовал такую же целенаправленную отрешенность над ней.

– Твоя сестра считает, что ты восстанавливаешься после гриппа, и твоя работа сохранена. Я знаю, что эта ситуация не твой выбор, но она скоро закончится.

Кулаки Киры сжались и ее естественный сладостный аромат испарился. – Моей сестре нехорошо.

– Есть ли опасность, что она умрет в ближайшие дни? – напрямик спросил Менчерес.

Кира колебалась, кусая губы. – Нет.

– Тогда я не могу оправдать риск.

– Послушай, она напугана! – огрызнулась Кира. – Я не думаю, что такое часто случается с вампирами, но случается с нами остальными. Эти госпитализации тяжелы для Тины. Они били по ее спине, чтобы ослабить слизь в легких, затем назначили лечение, чтобы помочь ей легче дышать. Она моя младшая сестра, я сказала ей, что буду там с ней. – Голос Киры колебался, став холодным. – Я сказала ей, что она может всегда рассчитывать на меня.

Менчерес закрыл глаза. Кира не знала этого, но преданность была одним из качеств, которые он ценил больше всего. И он понял все слишком хорошо, то чувство ответственности, которое Кира чувствовала по отношению к кому-то, кого она считала своим. Он внимательно изучал ее сильное, красивое лицо и линию упрямого подбородка. Любые манипуляции им, Кира попыталась бы оправдать. На ее месте, Менчерес сделал бы то же самое.

– Есть одна вещь, которая может ускорить мои способности, чтобы стереть твои воспоминания.

В выражении Киры появилась надежда, и она сделала шаг к нему.

– Какая? В любом случае я сделаю это.

Будет ли она по-прежнему говорить так, когда услышит, что за этим последует? – Твоя кровь даст мне большую власть над тобой. Для людей с очень сильным разумом, пить ее иногда необходимо, чтобы загипнотизировать их. Ты очень волевая, Кира. Может быть, большое количество моей крови в твоем организме не позволяет мне манипулировать твоим разумом.

Кира побледнела, когда осознала то, что ей придется делать. Менчерес смотрел на нее, сохраняя равнодушное выражение. Было ли ее покровительство сестры больше, чем страх предложить свое горло вампиру?

Она с трудом сглотнула, потом коротко кивнула. – Хорошо. Давай сделаем это.

Он был удивлен ее быстрой капитуляцией. – Ты понимаешь, что это значит, что я укушу тебя и буду пить твою кровь? – спросил он, просто на случай, если она не поняла.

Кира выдавила короткий смешок. – Ты – вампир. Я не думаю, что ты будешь использовать иглу и соломинку.

– Ты не боишься? – бросил он ей вызов.

Ее взгляд бледно-зеленых глаз был твердым, даже когда ее пульс начал учащаться. – Ты обещал не причинять мне вред. Поэтому мне нечего бояться.

Лояльность. Храбрость. Решимость. Характерные черты Киры были как сияние факела на все его годы беспощадности. Долго спящие эмоции переполнили его, и его глаза вспыхнули зеленым. Он не мог вспомнить, когда в последний раз он встречал кого-то с ее качествами. И ее кровь станет частью его, когда он будет пить из нее. Когда Кира откинула волосы назад и встала всего в дюйме от него, он обнаружил, что хотел ее крови в себе так сильно, что не смел коснуться ее, чтобы не травмировать своей настойчивостью.

Она вздрогнула, оглядываясь через плечо. – Ощущается, как что-то просто причешет меня... ты такое не ощущаешь?

Его сила разивалась и оборачивалась вокруг нее во всех отношениях, которые он не мог себе позволить. Менчерес умерил ее, просто позволяя своей ауре ласкать ее без окутывания энергией, поглаживая ее кожу, словно десятками рук.

– Подойди ближе, – прохрипел он, все еще не доверяя себе прикоснуться к ней. Прошло так много времени с тех пор, когда он испытывал что-то такое же сильное к женщине. Неожиданный всплеск необходимости скользнул сквозь него, наполняя кожу энергией. Если так он чувствовал себя в ожидании укуса Киры, то как это будет чувствоваться, обладая ее телом? Наполнить ее красные губы медленным, восторженным криком, когда он направит свою плоть глубоко внутрь нее?

Из Киры вырвался звук, почти вздох. Менчерес осадил себя, стараясь подавить внезапную вспышку похоти, что привело к бессознательному биению его силы по наиболее чувствительным скоплениям ее нервных окончаний. Глубина его отклика на нее была поразительной, как будто что-то давно спавшее в нем пробудилось с ревом.

– Как это? – спросила Кира, наклоняя голову в сторону с закрытыми глазами.

Гладкая линия ее шеи с пульсирующей жилкой были почти его гибелью. Менчерес сжал кулаки, с большим трудом возвращая себе контроль. Медленно. Ее никогда не пробовали раньше.

Знание того, что он первый будет претендовать на ее кровь, вызвало в нем примитивный инстинкт. Он привлек Киру в успокаивающее, сильное объятие. Ее пульс бился под его губами, когда он поглаживал ими ее шею. Ее плоть была такой мягкой, ее запах смешался с его, когда он привлек ее ближе. Она не разговаривала, но ее дыхание перешло в маленькие, колеблющиеся дуновения, согревающие его там, куда они приземлялись. Его рука скользнула вниз по ее спине, притягивая еще ближе, вырывая ее стон от ощущения ее тела вплотную к его.

– Сколько... тебе нужно взять? – прошептала она неуверенно, частота ее сердечных сокращений подпрыгнула, когда Менчерес задел ее горло клыками.

– Не бойся.

Его голос был низким, почти рычащим, когда он пропустил сквозь руку густую массу ее волос. Чувственное трение ее груди о его, возрастающее и падающее от ее учащенного дыхания, активизировало его жажду изучить ее всю. Тщательно, неустанно и медленно. Но хотя он держал ее гораздо ближе, чем это было необходимо, его руки оставались на ее спине и голове, удерживая ее, вместо того, чтобы познать изысканные изгибы ее тела.

Она ахнула, когда Менчерес провел своим ртом по ее шее, медленно посасывая, постоянно надавливая. Он еще не проткнул ее, но готовил ее к своему укусу, подходя к месту, где сочная вена была ближе к поверхности. Его глаза закрылись от вкуса лимонного нектара ее кожи, когда ее пульс бился напротив его рта, и от дрожи, что промчалась по всему ее телу. Ее запах окутал его, смесь опасения, колебания... и чего-то еще. Возбуждения.

Темный трепет торжества захлестнул Менчереса. Она может и не знала этого, но часть Киры жаждала, чтобы он укусил ее по причинам, не имеющим ничего общего с ее сестрой. Ты хочешь быть востребованной таким образом, думал он, проведя языком по ее шее еще раз. И ты будешь. Сейчас.

В следующее мгновение его клыки погрузились в ее плоть.

Глава 7

Все в Кире замерло от ощущения этих острых клыков, прокалывающих ее кожу, но она не была готова к тому, что случилось в следующий момент. Вместо боли, ее накрыл каскад чистейших ощущений. Сладкое, сочное тепло, казалось, медленно распространяется от ее шеи, вниз по ее плечам, и ниже, пока она не почувствовала, как ее тело погрузилось в горячий шоколад. Все ее заботы исчезли в такой спешке, что она почувствовала головокружение, только поняв, какой был тяжелый стресс, когда он уже не имел значения.

Её пальцы перебирали что-то густое и шелковистое. После того, как туман исчез из ее сознания, Кира поняла, что подняла свои руки и сейчас они находились в волосах Менчереса. Он глубоко, гортанно застонал в её шею, как только начал глотать. Мою кровь. Менчерес пьет мою кровь.

Мысль должна была напугать ее или, по крайней мере, сделать ее беспокойной, но Кира, напротив, прижалась еще ближе к нему. Осколки удовольствия вонзились в нее, когда его клыки скользнули глубже. Тепло, распространяясь по ее телу, начало кружиться и сосредотачиваться в одном месте, заставляя ее сделать вдох,в ответ на внезапно вспыхнувшую нужду в ее лоне. Ее руки запутались в его жестких, темных волосах, необъяснимо побуждая Киру тереться своей шеей о его рот.

Наслаждение пронзило ее достаточно сильно, чтобы заставить ее с трудом дышать, когда его клыки снова скользнули в нее. Она услышала свой стон. Почувствовала другой головокружительный разлив тепла. Как может укус доставлять так много блаженства?

Менчерес поднял голову слишком рано, оставив прохладный воздух на ее горле, вместо жесткого, чувственного давления его рта. Нежная ласка его рук по спине и голове исчезла, оставив разочаровывающую пустоту вместо ощущения его объятия.

Она даже не подумала, прежде чем притянула его голову вниз к своей шее.

– Не останавливайся, – выдохнула она.

Резкий вздох вырвался у него, когда его язык проделал долгий, медленный путь по ее горлу, где был след от его укуса.

– На самом деле ты так не думаешь.

Черта с два она так не думала. Она нуждалась в чудесном ощущении тепла, заполняющем ее тело. Нуждалась в его прикосновениях... Ее грудь скользнула по мускулистой груди Менчереса, когда она схватила его за голову и притянула ближе к изгибу своей шеи.

Он мягко, но решительно обхватил ее запястье рукой и оторвал от себя, отстраняясь от ее шеи. Эта скребущаяся необходимость в ней начала медленно угасать, оставляя лишь тепло и сладкую вялость, словно она только что вышла из горячей ванной,после того, как надышалась закиси азота.

Кира покачнулась, когда головокружение накрыло ее. Менчерес поднял ее и положил на что то мягкое. Она открыла глаза и обнаружила их на диване. Она ожидала, что его рот будет перемазан кровью, или струйку крови на его лице, но ничего не нарушало поразительной красоты черт его лица. Его глаза по прежнему были ярко зелеными, встречая ее взгляд с не имеющей имя силой.

Она не имела ни малейшего понятия о том, что сказать. Раскованность, которая заставила ее прижимать голову Менчереса к своему горлу, требуя нового укуса, исчезла, оставив Киру в растерянности. Эта страстная реакция лишь то, что случается с каждым, кого кусал Менчерес? И по этому он говорил, что она не подразумевает то, что говорит, прося не останавливаться?

Или она не хотела, чтоб он останавливался, так как укус был предлогом для большего, желания, которое она испытывала к нему? Она разумеется не позволила бы себе фривольного поведения при других обстоятельствах. И независимо от причин своих действий он по прежнему был ее похитителем – ее нечеловеческим захватчиком. И она не собиралась усложнять и без того сложную ситуацию.

–Ты чувствуешь себя лучше?– спросил Менчерес тоном, нисколько не окрашенным ее смущением.

Кира отвернулась, глубоко вздохнув. Она заметила, что сердце ее больше не скачет. На самом деле, стучало оно ровно, словно она только что проснулась.

–Прекрасно.– Потом она решилась спросить. -Это мое "Еще, еще!" обычная реакция людей на твой укус? Или я должна извиниться?

Менчерес отстранился от нее прежде чем ответить.

– Это очень часто происходит.

Его тон был настолько жестким, что Кира бросила на него взгляд. Его лицо стало совершенно закрытым, словно у статуи. Почему ты ожидала другого? спросила она себя. Этот опыт нов для нее, но Менчересу нужно кусать человека каждый день. Единственная причина, почему он не зевает, лишь потому вероятно, что ему не нужно дышать.

Затем внезапно, он оказался перед ней на коленях, его руки обхватили ее лицо,а зеленые глаза захватили ее.

– Ничего не произошло, Кира. Я не кусал тебя. Ты не возвращалась в мой домой. Ты пришла с работы во вторник утром, заболела, и поэтому с тех пор находилась в своей постели.

Странная сила надавила на ее мозг, когда его голос казалось вибрировал в ее голове. На долю секунды Кира приободрилась. Работает наконец! Но так же быстро ее охватила тревога. Если это так, то она забудет Менчереса. Она даже не вспомнит, что встречала его...

Она моргнула и настойчивый натиск исчез из ее головы. Менчерес по прежнему пристально смотрел на нее своими яркими, нереальными глазами, но она уже не чувствовала желания попасть под власть их свечения.

– Это не работает. – Странное чувство нахлынуло на нее. Сожаление? Облегчение? Кира отбросила его прежде, чем определила, что это было.

Менчерес оказался на другой стороне комнаты спиной к ней прежде, чем она моргнула. Ничего в его положении не выдавало его мыслей.

– Мы попробуем через два дня.– сказал он.

Это будет как раз через неделю после того рокового утра на складе. Как сказал Менчерес, это должно было быть максимальным временем, для удаления защитного эффекта от его крови для стирания памяти. И в голове Киры тут же всплыл вопрос, который тревожил ее ранее.

Что будет, если по прошествии двух дней, он по прежнему не сможет стереть ее воспоминания? И если Менчерес не сможет заставить ее забыть все, что она узнала о нем и такихже как он..... он когда-нибудь отпустит ее?

* * *

Менчерес лежал на дне бассейна, лучи солнца второй половины дня скользили по непрозрачному стеклу. Он более часа был здесь, в искусственно подогреваемой воде, но даже этого, что обычно расслабляло его, было недостаточно для его успокоения. Он думал о коже Киры под его ртом вчера, о ее вкусе, и ее запахе, ставшем глубже и богаче от возбуждения.

Он знал, что ее возбуждение – лишь ответ на его укус. Менчерес сталкивался с ответом, подобным реакции Киры, бесчисленное количество раз, когда кормился как от мужчин, так и от женщин. Что было действительно странным, так это его собственная реакция. Когда Кира молила его не останавливаться, на мгновение, он заколебался. Он мог пить из нее все время, взять ее, забрав лишь немного крови, но подарив невероятное ощущение от своего укуса, и не только это. Его желание было настолько велико, что причинило физическую боль, когда пришлось отстраниться от Киры. Менчерес не мог вспомнить последний раз, когда бы он хотел кого-то так сильно. Возможно и никогда.

И это была не только похоть. Когда он вновь не смог подчинить ее разум, облегчение, что наполнило его, было неоспоримо. Он задавался вопросом, не было ли его собственное нежелание основной причиной в неспособности стереть память Киры. Да, была и еще одна причина для подобного, но правда состояла в том, что он не желал с ней расставаться. Было странное удовольствие видеть Киру каждый день. Ее голос был великолепен, и волновал его не зависимо даже говорила она с ним или нет, а ее непосредственная близость занимала его мысли намного больше, чем он когда-либо позволит ей знать.