Текст книги "Отчаянная решимость (СИ)"
Автор книги: Джанетт Ниссенсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
Она ужасно скучала по маме, скучала, что не может ей позвонить или написать по электронной почте, чтобы получить совет или утешение, и печаль, которую она испытывала, потеряв свою любимую мать, иногда поглощало ее целиком. Марк никоем образом ей не помогал, слишком занятый обустройством нового дома во Флориде и поиском работы, своим началом новой жизни с Холли. Кара редко что-либо слышала от отца, только тогда, когда она сама ему писала или звонила. Все ее близкие друзья из средней школы разъехались по всей стране, по разным университетам, но в отличие от нее они, казалось, хорошо устроились и отлично проводили время. Не желая постоянно ощущать себя самой большой неудачницей всех времен и народов, Кара ничего не рассказывала об отношениях с двумя соседками по комнате даже Фрэнни, которая навещала ее время от времени. Кара осознавала, что Фрэнни работала полный рабочий день, имела мужа и трех детей подростков, поэтому последнее, что ей было нужно, это выслушивать нытье Кары, как она несчастна.
Поэтому Кара пыталась заглушить свое горе и забыть о своих бедах разными неблагоразумными способами, напиваясь на вечеринках, куда ее приглашали; поедая слишком много не совсем здоровой пищи и сладкого, отчего она набирала лишние фунты с огромной ужасающей скоростью; она поддавалась сладким разговорам парней, ломая себя и соглашаясь заняться с ними сексом, совершенно неправильных парней во всех отношениях – один использовал ее для бесплатных занятий математикой; другой тем самым пытался заставить свою бывшую подругу ревновать; третий, на самом деле интересовался Кайли и в конце концов переспал с ней – это было довольно неприятное зрелище для Кары.
Но именно, когда она неосторожно поддалась одному парню (красивому, сладко говорящему, она была так уверена, что с ним все получится) тот выложил ее обнаженные и полуобнаженные фотографии, которые он сделал, пока она спала, на всех своих страницах в соцсетях, Кара поклялась отказаться от парней, выпивки и вечеринок. К счастью, сплетни и непристойные комментарии, которые ей пришлось пережить после фиаско с опубликованными фотографиями, довольно быстро утихли, хотя ей пришлось временно закрыть свои страницы в соцсетях.
Ее решимость держаться подальше от пороков, которые временно отвлекли ее внимание от тоски и боли, к сожалению, вернулась острой, как бритва, болью и тоской. Она компенсировала их едой, получив к рождественским каникулам убийственные «пятнадцать фунтов первокурсника».
И Рождество, проведенное с отцом и Холли во Флориде, конечно же, не помогло похудению. Если уж быть честной, то она чувствовала себя еще более несчастной, потому что новая жена ее отца была совсем недоброй и неприветливой. Кара чувствовала себя несчастной все время, что провела с ними, ее практически полностью игнорировала сама Холли и ее родственники, которые жили поблизости и казалось, постоянно находились у нее в доме. Марк суетился вокруг своей беременной молодой жены так, как никогда не суетился вокруг Шэрон. Дом во Флориде, купленный на деньги от продажи дома в Портленде, который Шэрон унаследовала от своей матери, был гораздо больше, новее, роскошнее и мог похвастаться бассейном. Сердце Кары сжималось от злости и печали, когда она наблюдала, как ее отец ухаживал за своей новой женой и предоставлял ей все, о чем она просила, это маленькая жадная стерва, а ее собственная мать работала на трех работах, чтобы содержать его и обходилась в жизни без стольких вещей.
Кара больше дюжины раз за первый ужасный семестр хотела бросить институт, тихо плакала по ночам, потому что чувствовала себя настолько несчастной и одинокой. Но каждый раз, когда она уже готова была бросить университет, Кара вспоминала обещание, данное матери перед ее кроватью, и понимала, что ей придется стиснуть зубы, найти в себе силы и выдержать все до конца.
Единственным ярким событием первого года обучения было ее знакомство с Мираи Робинсон в начале весеннего семестра. Миниатюрная, бойкая, наполовину японка посещала уроки английского языка и почти сразу же прониклась симпатией к Каре. Было совершенно очевидно всем, что Мираи оказалась, словно не в своей тарелке, с жесткой, конкурентной программой, которой славился Беркли, и она призналась как-то Каре, что ее приняли сюда благодаря влиянию ее отца. Ларс Робинсон вышел из стен этого университета и был чрезвычайно богат, он делал частые и значительные пожертвования, достаточные, чтобы зачислили его младшую дочь, иначе ее бы никогда не приняли в такое заведение.
И Мираи оказалась почти полной противоположностью тем друзьям, с которыми обычно общалась Кара, она была болтливой, буквально одержима модой и знаменитостями, а также социальными сетями, и еще она была очень добрая, с щедрой душой и натурой. Однако она не была особенно хорошей студенткой, и фактически находилась перед выбором – или ее отчислят, если она не подтянет предметы. Кара предложила ей помочь в учебе, в обмен за репетиторство Мираи часто угощала ее обедом, ужином или они ходили в кино.
По мере того как их дружба только росла, Кара все больше и больше времени проводила в квартире Мираи, которую арендовал для нее отец, конечно, за пределами кампуса, и, в конце концов, Кара находилась в квартире гораздо чаще, чем в своей комнате в общежитии. Квартира состояла из одной большой комнаты, но Кара предпочитала спать на диване в этой комнате, а не на неудобной койке в общежитии.
Однако, несмотря на все усилия Кары, Мираи так и не смогла подтянуть свои оценки, чтобы перейти на второй курс. Мираи отнеслась к своей потери философски, признавшись, что ей не нравится университет и согласилась она учиться в Беркли только, чтобы угодить своему отцу. Она решила воспользоваться летом, чтобы решить, чем хотела бы заняться, сначала отправившись в путешествие в Японию и Гонконг с матерью, а затем в Европу и на восточное побережье – с отцом. У ее родителей была больше, чем тридцатилетняя разница в возрасте, и Кара узнала, что мать Мираи была третьей женой ее отца. И пока они были официально женаты, ее родители проводили больше времени порознь, чем вместе.
Мираи настояла, чтобы Кара осталась в ее квартире на лето, так как срок аренды был продлен до конца августа, за что Кара была ей очень благодарна. Летом она работала на трех разных работах, чтобы как-то помочь Марку с расходами на ее образование, ее отец все больше и больше постоянно жаловался, чем раньше, во сколько ему обходится ее образование. Он отказался платить за трехместную комнату на следующий год в кампусе, поэтому Кара оказалась в общежитии, в комнате с огромным количеством соседей. Комната Кары даже нельзя было назвать официально спальней, так как там не было ни шкафа, ни окна, и едва хватало места, чтобы втиснуть узкую кровать и комод внутрь. Общежитие напоминало настоящий улей, постоянно кто-то приходил и уходил с друзьями в любое время. Здесь было шумно, многолюдно и не очень чисто, и Кара обнаружила, что в большинстве случаев делает свою домашнюю работы в кампусе в библиотеке или в свободной аудитории.
Тем не менее, было лучше жить в общежитии, чем делить комнату с противными бывшими соседками, сейчас Кара действительно могла посвятить себя полностью учебе. В этом году она записалась на дополнительный курс в надежде получить диплом немного раньше и сократить расходы отца. Между занятиями, учебой и выполнением домашних заданий, а также двух работ у нее не было времени для общения и свиданий. Но после фиаско на первом курсе она посчитала, что это даже хорошо.
Следующий удар от отца она получила на Рождество и была застигнута врасплох. Она прилетела во Флориду на каникулы (за свой счет, Марк заявил, что не может оплатить ей авиаперелет), с трудом вынесла еще одну неделю, пока Холли и ее нескончаемая вереница родственников игнорировали ее или же смотрели на нее исподлобья. А поскольку ее младшему сводному брату Хантеру был почти год, и он учился ходить, то все внимание Марка было сосредоточено на нем, его сыне. Поэтому Кара была несколько удивлена, когда в последний день ее визита отец пригласил ее на ланч. Но она тут же распознала его тактику, он хотел смягчить удар опустошающей новостью, думая, что салат Кобба и стакан чая со льдом каким-то образом могли как-то заглушить ее боль.
Кара недоверчиво уставилась на отца.
– Прости, я видно неправильно тебя расслышала. Что значит, ты больше не можешь платить за мое обучение? Мне нужно отучиться еще два с половиной года, если ты забыл.
Марк нахмурился, явно чувствуя себя неловко из-за неприятного разговора.
– Я не забыл, – угрюмо ответил он. – Но обстоятельства изменились, Кара. Холли не может работать, потому что очень устает с Хантером, и нам нужно на что-то жить.
– И какое это отношение имеет к оплате моего обучения? – спросила она. – Я точно знаю, что мама отложила деньги, которые она унаследовала от бабушки. Эти деньги всегда предназначались для оплаты моего образования в университете, папа. А не для того, чтобы заплатить за бриллиантовые серьги, которые ты подарил своей теперешней жене на Рождество. И не для оплаты маникюра-педикюра, как она сообщила своим сестрам, что посещает салон каждую неделю. И не для комнаты, забитой игрушками для Хантера. Это мои деньги, а не их.
Лицо Марка под загаром покраснело от гнева.
– Ошибаешься, милая. Мы с твоей матерью жили вместе поэтому, когда она умерла, все перешло ко мне. Так что юридически это мои деньги. И я могу делать с ним все, что захочу.
Глаза Кары наполнились слезами, сердце разрывалось от очередного предательства отца, которого в детстве она боготворила.
– Папа, – прошептала она прерывающимся голосом, – ты обещал маме у смертного одра, что всегда будешь заботиться обо мне, что ты заплатишь за мое образование. Как ты можешь так поступить с ней? Со мной? Не выполнив ее последнюю волю.
У него хватило такта выглядеть при ее словах виноватым.
– Я помню, что обещал вам обеим, – неохотно признался он. – И я знаю, что ты возненавидишь меня за это, Кара. Но теперь у меня есть жена и ребенок, и Холли хочет еще ребенка в следующем году. К сожалению, жизнь не всегда складывается так, как мы хотим. Обстоятельства меняются, люди тоже меняются. Я надеюсь, что ты сможешь это понять, будь благосклонна и милосердна.
– Милосердна! – взорвалась она. – Господи, папа. Я живу фактически в гребаном шкафу. Я работаю на двух работах по несколько часов в день. У меня нет денег на одежду, на кино и даже купить стакан кофе в течение месяца. Я живу на лапше «Рамэн» и бутербродах с арахисовым маслом, и я не могу подстричься почти уже год. А твоя жена тем временем хвастается, сколько стоит ее бразильский выпрямитель для волос, и показывает матери шпильки от Джимми Чу, которые она купила по дешевке в магазинах – всего за четыреста долларов. Ты хоть представляешь, как тяжело мне приходится работая, чтобы заработать столько денег? Или как эта сумма может помочь мне с расходами?
Марк махнул рукой.
– Не обращай внимания на все, что говорит Холли, – настойчиво произнес он. – Иногда она склонна преувеличивать.
– Как скажешь, папа. – Кэра разочарованно выдохнула. – Ну так расскажи мне. Поскольку я так поняла, ты отрезаешь меня от денег, которые предназначались для меня, как ты думаешь я должна оплачивать обучение, книги и мои расходы на жизнь?
– Ты умная девочка, Кара. Я уверен, что ты легко получишь стипендию и гранты, – уверенно ответил Марк. – Кроме того, я уже заплатил за весенний семестр, так что у тебя будет прилично времени, чтобы все обдумать до следующей осени. И ты теперь взрослая, в конце концов. Пришло время тебе самой позаботиться о себе и не зависеть от меня.
Кара была так расстроена и рассержена, что ни один ответ не приходил ей на ум, она смогла только отодвинуть тарелку, аппетит пропал. За все оставшееся время во Флориде, она не сказала отцу ни единого слова, и по самодовольному, удовлетворенному выражению лица Холли Кара поняла, что за всем этим стояла ее стервозная мачеха.
По возвращении в Калифорнию она ни одного дня не потратила впустую, используя их для заполнения заявок на стипендии, кредиты и гранты, отчаянно пытаясь найти средства, чтобы продолжить свое обучение в следующем учебном году. Но как бы она ни старалась жонглировать цифрами, не оставалось ничего другого, как работать полный рабочий день днем и перевестись на вечернее отделение. Она считала себя счастливицей, получив работу у Анджелы, которая была не только внимательным боссом, но и щедрым, иногда давая ей бонусы.
И хотя у нее была Мираи и еще несколько хороших друзей, Кара уже два года назад поняла, что она осталась одна в этом мире. Контакт с отцом она прекратила, он давно уже не поддерживал ее, если так разобраться. Она много работала, много училась и все равно сводила концы с концами с большим трудом. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ходила на свидание, покупала себе новые наряды, и сегодняшний мини-шопингом она произвела, благодаря Мираи, и она уже не помнила того времени, когда не беспокоилась, как наскрести деньги на обучение в следующем семестре. Но придет день и все окупится, твердила она себе, она наконец получит диплом и выполнит обещание, данное умирающей матери.
И, конечно же, сейчас был еще один дополнительный бонус – завтрашнее свидание с мужчиной, от которого она млела уже шесть месяцев. «Возможно…просто возможно, – подумала Кара, – ее удача наконец-то повернулась к ней лицом».
6.
Данте в десятый раз за последние пятнадцать минут посмотрел на часы и снова задался вопросом, о чем, черт возьми, он думал вчера утром, когда чисто импульсивно решил пригласить на ужин ассистентку Анджелы? Когда он пришел в офис Ника, чтобы принести подписанные документы, он все еще находился в отвратительном настроении с прошлой ночи… и вдобавок мучился жутким похмельем. Увидев Кэти на экране телевизора, улыбающуюся и счастливую под руку с другим мужчиной, Данте почувствовал, что в нем что–то вспыхнуло, и ему не понравилась то чувство, которое в нем появилось, бессердечная и холодная часть самого себя. Это нисколько не помогало тому, когда он поддался искушению и ввел имя Кэти в строке поиска Google на своем компьютере. Результат выдал полдюжины недавних хитов, с фотографиями красивой, сексуальной блондинки, которую еще два месяца назад он надеялся сделать своей женой, а сейчас она тусовалась с другими мужчинами, и заголовки каждой статьи заставляли кровь Данте закипать – «Рэнд Деннисон, звезда предстоящего фильма The War Room, на красной ковровой дорожке со старлеткой Кэти Карлайл». «Альт-рокер Магнус Кеннеди на Billboard Music Awards с новой подружкой, актрисой Кэти Карлайл». «Рамон Уэрта и Кэти Карлайл только ли напарники по фильму? Актеры новой сезона «Заклятые враги» выглядели ужасно милыми на недавнем ужине в Verlaine».
Возможно, он мало что знал об индустрии шоу-бизнеса, за исключением того, что узнал от Кэти, но Данте был достаточно сообразительным, чтобы понять, что эти так называемые свидания и потенциальные романы, о которых любили рассуждать СМИ, скорее всего, были просто рекламным трюком. Но была ли Кэти, на самом деле, на свидании с кем-то из этих парней, не имело значения. Но испытывал он ярость совсем от другого (продолжая тянуться к бутылке текилы), женщина, которую он считал любовью всей своей жизни, отказалась от всего, что он ей предлагал, променяв на подобную славу. Данте был готов дать ей свою фамилию, свою любовь, свою пожизненную преданность (свою, черт побери, душу, ради всего святого), она отбросила все это в сторону ради того, чтобы увидеть только свое имя и фотографию в прессе. Горькая правда заставляла его чувствовать себя куском дерьма, самым большим неудачником в истории, но в основном он чувствовал себя полным дураком.
И это ощущение еще больше выводило его из себя, и проснулся утром он все еще испытывая злость, и его ярость только усугубилась из-за отвратительного похмелья, он даже не мог вспомнить толком, когда так напивался за последние годы. И ярость только укрепила его решимость пригласить на свидание первую привлекательную женщину, с которой он столкнется за день. К сожалению, этой женщиной оказалась маленькая Кара – милая, веселая помощница Ника, юридически, правда Анджелы. Пригласить ее сегодня на ужин было импульсивным желанием, неразумным импульсивным желанием, как только он узнал, что вчера был ее день рождения и вместо того, чтобы весело праздновать его, она должна была отправиться на лекции по производным ценным бумагам.
И именно это откровение, что Кара хотела стать дипломированным специалистом в области финансов, да еще и окончив его Альма-матер – Беркли, заставило Данте внезапно взглянуть на нее в совершенно ином свете, поймав себя на мысли, что в ней было скрыто гораздо больше, чем он предполагал. Он всегда думал о ней, как о слегка взбалмошной и слишком наивной, она напоминала ему раздражающую младшую сестру. Он и раньше замечал, что она была немного влюблена в него, это было довольно очевидно, учитывая, как она смотрела на него широко раскрытыми глазами или нервно хихикала, когда он ее поддразнивал. Данте льстило ее влечению к нему, но он был чрезвычайно осторожен, чтобы она ничего себе не придумывала. В основном это было связано с его отношениями с Кэти и преданностью ей, поэтому ему не нужна была тогда Кара или другая женщина, когда он встречался с Кэти. «Не говоря уже о том, – мрачно подумал Данте, – что Ник надрал бы ему задницу, если бы заподозрил, что между Карой и его лучшим другом что-то происходит». Из бесцеремонных комментариев, которые Ник время от времени выдавал Данте, он понял, что у Ника срабатывает защитный рефлекс в отношении Кары и Анджелы.
И ни тот и ни другой не будет счастлив, если узнают, что он пригласил Кару сегодня на ужин, даже из-за благих намерений. Данте всерьез подумывал отменить свое импульсивное предложение, по крайней мере, несколько раз за сегодня ему приходила эта мысль, он даже хватался за телефон и начинал набирать номер офиса Ника. Но потом вспомнив, с каким восхищением Кара смотрела на него вчера утром, как ее огромные золотисто-карие глаза блестели от восторга, а ее заразительная улыбка мгновенно заставляла почувствовать его намного лучше, он неохотно опускал трубку, решив хорошо провести с ней время, добившись от нее еще нескольких таких же ослепительных улыбок. Они получат удовольствие от обеда, правда, в укромном, тихом месте, где не будет риска столкнуться с Ником и Анджелой или с другими своими знакомыми, немного поболтают, а потом он отвезет ее домой и уедет. Во время ужина он будет вести себя мило и непринужденно, не давая Каре ложных надежд, что вечер может повториться, затем возобновит поиски женщины, которую сможет трахнуть и забыть, потому что та женщина точно не будет такой милой, веселой и чертовски молодой Карой!
Его телефон зазвонил, по высветившемуся номеру на экране, он понял, что это Кара. Данте еще пару секунд колебался, понимая, что это его последний шанс отказаться от свидания, которое он вообще не должен был назначать. Но когда услышал ее счастливый, оживленный голос на другом конце провода, он откинул эту мысль, поняв, что не может испортить ей праздник.
– Привет, это я, – весело пропела она. – То есть Кара.
Данте усмехнулся.
– Да, я понял. Ты уже идешь?
– Я примерно в двух кварталах от вашего офиса, так что буду у вас меньше чем через пять минут. Мне подождать вас в вестибюле или вы предпочитаете, чтобы я поднялась к вам в кабинет?
Он содрогнулся, представив ехидную насмешку от своего делового партнера Хоуи, если тот хотя бы мельком увидит Кару. Хоуи был не только шутником, он был прирожденным комиком. И по мнению Данте, Хоуи не упустил бы случая попросить у Кары водительские права, чтобы удостовериться, что она совершеннолетняя. Или выдать еще какой-нибудь неприятный комментарий.
– Нет, не нужно. Я буду ждать тебя внизу, и мы пойдем ужинать. Надеюсь, ты любишь французскую кухню.
Кара блаженно вздохнула, и этот звук странно возбудил ее.
– Обожаю, – заверила она. – На самом деле, все, что не является лапшой «Рамэн», бутербродами с арахисовым маслом или сухими хлопьями, будет потрясающе, но французская еда звучит просто невероятно.
Данте содрогнулся при мысли, как бы он выживал на той еде, которую она только что перечислила. Он был гурманом в еде, выросший в семье поваров и рестораторов, и даже во время учебы в университете он старался избегать фаст-фудов, которыми питались большинство студентов.
– Тогда, я думаю, тебе понравится место, которое я выбрал для ужина. Увидимся через пару минут.
Он надел пиджак и вышел из своего просторного, роскошно обставленного кабинета. Венчурная фирма, совладельцем которой он являлся, была небольшой с точки зрения бизнеса штата, но Данте и Хоуи – оба настояли на том, что офисы должны кричать о классе и деньгах – деталь, которую они считали важной для привлечения высокого уровня клиентов.
Ассистент Данте покинул свое место, был вечер пятницы, офис почти опустел, когда он направился к лифтам. Спускаясь в фойе, он снова собрался с духом, чтобы вести себя как можно более непринужденно сегодня вечером, давая понять Каре, что сегодня будет единственным разом, и их сегодняшний ужин не стоит рассматривать, как свидание.
Но все его благие намерения вылетели в трубу, причем очень быстро, как только он ее увидел, поджидающей в фойе. Девушка (поправка, женщина), несколько нервно топталась у входной двери, причем мало походила на ту Кару, которую он привык видеть в офисе Ника последние несколько месяцев. Кара всегда в офисе Ника выглядела моложе своих двадцати двух лет, словно быстро созревшая старшеклассница, и он даже не мог точно описать, во что она была вчера одета, за исключением того, что на ней было что-то черно-белое.
Молодая женщина, которая с нетерпением поджидала его, была необыкновенно ошеломляющей – другого слова невозможно было подобрать. И Данте понял, что он очень хорошо запомнит, во что она была одета сегодня вечером, и возможно, будет помнить об этом еще несколько месяцев.
Красное платье плотно облегало ее пышные формы, но не слишком обтягивая, и оно не было слишком открытым. Яркий цвет идеально подходил к тону ее кожи, а стиль платья создавал иллюзию, будто она была немного выше, чем на самом деле. Она приложила некоторые усилия к макияжу, ее мерцающие золотисто карие глаза казались огромными на маленьком личике в форме сердечка, а ее пухлые губы с четко выраженными губками бантиком были ярко алыми. Ее темные волосы рассыпались игривыми волнами по плечам и спадали на спину, ее шевелюра казалась настолько огромной при ее невысоком росте.
Впервые с тех пор, как они познакомились полгода назад, он задумался о ней как о взрослой женщине, а не как о подростке. И не обычной простой женщине, а сексуальной, знойной, напоминающей ему юную Софи Лорен из старых итальянских фильмов, которые он смотрел вместе с бабушкой и дедушкой еще в детстве.
Кара подняла глаза и встретилась с ним взглядом, и улыбка на ее лице мгновенно застыла, как только она заметила его взгляд. Потом он ободряюще улыбнулся ей, она расслабилась, и знакомый блеск вернулся в ее глаза, пока он шел в ее сторону.
Он взял ее за руку, с удивлением осознав, какой маленькой казалась ее рука в его большой ладони, отметив, что ее пальцы слегка дрожали. Она громко ахнула, когда он поднес ее руку к своим губам и слегка поцеловал костяшки ее пальцев.
– Привет, красавица, – приветствовал он ее с озорной улыбкой. – Я едва тебя узнал. Это явно не твой обычный офисный наряд.
Щеки Кары залились румянцем.
– Гм, нет, точно не он. И ты не единственный, кто это заметил. Например, Ник спросил меня, с кем у меня сегодня свидание. Я сказала ему, что кое с кем, с кем познакомилась в университете.
Данте одобрительно кивнул.
– Хороший ответ. Потому что мне совсем не нужно, чтобы Ник надрал мне задницу. Он бы тут же пригрозил, не моргнув и глазом, если бы узнал, что я пригласил тебя сегодня на ужин.
Кара сжала губы, и показала, что застегивает губы, словно на молнию.
– Молчок, – объявила она. – Хотя я очень сомневаюсь, что Нику есть до этого дело. За целый день иногда он едва говорит мне несколько слов. И, – добавила она уверенно, – ты определенно по своему виду можешь постоять за себя.
Она дотронулась до его бицепса, и почему-то он почувствовал от ее легкого прикосновения, словно удар электрическим током. Чтобы скрыть свою реакцию, он покачал головой.
– Даже не собираюсь пытаться, – признался он. – Я часто хожу в спортзал, но Ник настоящий хищник в спортзале. Он подгоняет своего личного тренера, а не тот его. И хотя ему уже почти сорок, он в хорошей форме, может даже сегодня выйти и сыграть в профессиональный бейсбол. Так что, спасибо за доверие ко мне, дорогая, но я уверен, что разозленный Ник Мэннинг запросто надерет мне задницу. А теперь давай оставим тему о твоем чертовом боссе. Не знаю, как ты, а я умираю с голоду. Давай спустимся в гараж и возьмем мою машину, да?
Он повел ее к лифту, поддерживая за спину, запоздало осознав, что даже на каблуках темная макушка Кары едва доставала ему до плеча, почти на целый фут, давая ему преимущество в росте. И он испытал странное удовольствие от этого, странное, потому что в основном встречался с женщинами, которые были или среднего роста, или выше его. Кэти, например, была на три дюйма ниже него – шесть футов два дюйма, на шпильках, которые она предпочитала, она часто была выше его на дюйм или почти на дюйм. Маленькая Кара вызывала у него инстинктивное чувство защиты, ему хотелось ее защищать, и необъяснимым образом, он чувствовал себя, если можно так сказать, более... ну, сильным и мачо что ли.
Данте открыл пассажирскую дверцу машины для Кары, на которой приехал сегодня утром, одной из дюжины машин его автомобильного парка. Она не могла оторвать взгляд от темно серебристо-серого автомобиля, почти с благоговением проведя рукой по капоту.
– Ты ездишь на... «Астон Мартин»? – недоверчиво спросила она. – Поразительно. Не думала, что кроме Джеймса Бонда, есть у кого-то такая машина.
Он усмехнулся, помогая ей сесть внутрь.
– Ну, это более новая модель, чем та, которую 007 обычно водит в фильмах – The Vanquish. Ее я купил последней к коллекции моих автомобилей.
Пока они ехала до места назначения через город, Данте рассказывал ей о своем давнем увлечении автомобилями – увлечении, которое началось еще в детстве, когда он болтался в автомобильной мастерской своего деда по материнской линии. Он признался, что обладает навязчивой идеей по поводу автомобилей, причем у него имеется специальный гараж под его коллекцию в мамином доме.
– В доме, где я живу, за мной зарезервированы три места на парковке, – сообщил он ей. – Но большинство автомобилей находятся в Хилдсбурге. И поскольку я стараюсь навещать свою семью каждые выходные, каждый раз, когда приезжаю туда, я меняю машину.
– Поразительно. – Кара ошеломленно смотрела на него. – И у тебя все машины такие классные?
Он пожал плечами.
– Полагаю, все зависит от того, как ты определяешь понятие «классные». Большинство из них считаются высококлассными, но у меня также есть несколько классических марок. В том числе «Камаро» моего отца, один из самых популярных старых автомобилей. Хотя, если бы мне пришлось выбирать самую любимую из всех них, я бы выбрал свой «Корвет Стингрей» 1963 года выпуска. В тот год, они произвели единственную модель с разделенным задним стеклом. Мне потребовалось около пяти лет, чтобы выследить одну из них, а затем еще три года, чтобы восстановить ее. Но это того стоило. Эта машина – моя гордость и радость, хотя я не часто езжу на ней.
Всю дорогу Кара ловила каждое его слово, хотя он готов был поспорить, что она почти ничего не знала о машинах. И все же ему чертовски льстило ее полное внимание, к чему он не привык за долгие годы свиданий. По своему опыту общения с женщинами, одновременно обширным и разнообразным, Данте часто ловил себя на мысли, что женщины, как правило, предпочитали больше говорить о себе. Они лелеяли надежду, что чем больше будут про себя рассказывать, тем больше заинтересуют его аспектами их жизни, и он захочет узнать о них больше, поэтому почти не расспрашивали его. Кара была полной противоположностью, потому что, судя по ее выражению лица, она была счастлива, слушая его.
Она с любопытством огляделась, когда они прибыли к ресторану – уютному французскому ресторанчику под названием «Chou Chou», расположенному в жилом районе.
– Где именно мы находимся? – спросила она, когда он помог ей выйти из машины. – Я имею в виду, понятно, что мы все еще в Сан-Франциско, но я не могу понять в какой части?
Данте закрыл дверцу машины, включил сигнализацию.
– В Форест-Хилл, – ответил он. – Я не удивлен, что ты не знакома с этим районом, поскольку он считается не модным. Но думаю, тебе понравится это место. Еда выше всех похвал, и внутри просто очаровательно. Вот увидишь.
Но он, конечно, не добавил, что этот ресторанчик находился довольно далеко от главных автомагистралей, поэтому вряд ли кто-то из его друзей забредет сюда. Как только Кара вошла в заведение, красиво декорированное, ее лицо озарилось радостью.
– О, как красиво! – воскликнула она, ее маленькая ручка скользнула вверх и схватила его за плечо. – Именно так я и представляла себе маленькое парижское бистро.
Интерьер заведения был небольшим и уютным, с ярко выкрашенными стенами, ковром с узором и деревянными столами, покрытыми бледно-розовыми скатертями. Данте обедал здесь всего один раз с клиентом, который жил по соседству, но он был уверен, что Каре это место понравится. Он был рад увидеть, что правильно выбрал место, не ошибся.
– Боюсь, что здесь нет полной лицензии на алкоголь, только вино и пиво, – посетовал Данте после того, как их проводили к столику. – Надеюсь, ты не против?
Кара кивнула.
– Вполне нормально. Наверное, мне все равно не стоит много пить.
Он насмешливо улыбнулся.
– Почему? Неужели ты относишься к тем, кто от одного бокала вина начинает танцевать на столе?
Она засмеялась в ответ.
– Тогда я должна выпить почти всю бутылку, прежде чем зайду так далеко! Не то чтобы я не страдала от ужасного похмелья на первом курсе. Но я быстро поняла, что вечеринки – это совсем не мое. Нет, причина, по которой мне не стоит пить вина из-за калорий. Если я уж собираюсь сегодня ударить по калориям, то лучше уж в еде.
Данте отмахнулся.
– Эй, сегодня же твой день рождения, ты не забыла! Ты можешь выпить несколько бокалов вина, а также съесть вкусный ужин и еще десерт. С чего ты взяла, что тебе нужно следить за калориями?
