Текст книги "Отчаянная решимость (СИ)"
Автор книги: Джанетт Ниссенсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 26 страниц)
– Хорошо. – Она взяла его визитку и засунула ее в сумочку. – Я буду ждать с нетерпением завтрашнего ужина.
– Я тоже. – Данте еще раз щелкнул по воздушному шарику Минни Маус. – И с Днем рождения, Кара. Хотя праздник будет завтра во время ужина.
Он на прощание подмигнул ей, она же с восхищением смотрела на его широкоплечую фигуру в хорошо сшитом темно-синем костюме в тонкую полоску, когда он выходил за дверь. Она досчитала до пятидесяти, полностью уверенная, что Данте скрылся из ее виду, потом выудила из сумочки свой старенький сотовый телефон. Бросив взгляд направо, успокоившись, что Дипак поглощен своими делами, быстро набрала номер своей лучшей подруги, чуть ли не лопаясь от новостей, которыми ей необходимо было с ней поделиться.
– Мираи? Да, я знаю, что уже отправила тебе письмо и смс с благодарностью за цветы и воздушный шарик… кстати, мне ведь не пять лет. Да, я знаю, что послала тебе воздушный шарик Hello Kitty на твой день рождения, но тебе ведь он понравился. А теперь слушай внимательно, потому что ты не поверишь в то, что только что со мной произошло!
4.
Кара нащупала выключатель, переступив порог де-юре квартиры, которую она называла домом уже почти два года. Как только помещение осветилось, она тут сбросила сумочку и сумку с покупками на пол, и стянула с затекших плеч потертые ремни невероятно тяжелого школьного рюкзака. Она прислонилась к дверному косяку, чувствуя себя совершенно измученной, с трудом держась на ногах. День был очень длинным, он начался еще до восхода солнца, а сейчас было около одиннадцати часов вечера, после вечерних лекций плюс поездки на автобусах с пересадкой домой, и если ей повезет в данный момент, она проспит целых шесть часов, потом проснется и начнется все сначала. По крайней мере, уже сонно думала она, завтра пятница и занятий вечером не будет. Она пойдет на настоящее свидание впервые за много лет. И не просто свидание заметьте, а с великолепным парнем, в которого была без памяти влюблена последние полгода.
Каре все еще не верилось, что Данте, на самом деле, пригласил ее на ужин. В конце концов, несмотря на то, что он всегда по-доброму относился к ней, даже иногда флиртовал, раньше он никогда не подавал даже намеков, что может каким-то образом заинтересоваться ею. Без сомнения, тогда его нежелание обращать на нее внимание скорее всего было связано с тем, что у него были серьезные отношения, по крайней мере, до недавнего времени.
И она знала, подслушав сплетни Лии, которая не пыталась их скрывать, выражаясь, как всегда, громко и открыто, что бывшая девушка Данте была то ли моделью или актрисой, следовательно, была потрясающе красива. Кара не могла вспомнить ее имя, потому что ей было неприятно думать о том, что Данте имел с кем-то серьезные отношения, но она не сомневалась, что эта женщина должна была быть сногсшибательной, чтобы удерживать и подогревать интерес к такому красивому мужчине целый год.
Но сейчас его отношения с этой женщиной закончились, и, возможно (только возможно) у Кары появился шанс с ним, с этим парнем, о котором она мечтала много месяцев подряд. С самого первого раза, как только Ник познакомил ее с Данте (а это было вскоре после того, как они с Анджелой перебрались в новый кабинет), Кара была просто очарована Данте. Конечно, он был старше ее по меньшей мере на десять лет и, конечно, был более зрелым, чем любой из парней, с которыми она встречалась раньше. Но он был также утонченным, понятно, что богатым, находился в совершенно другой лиге, нежели она. Но по какой-то причине его влекло к ней, по крайней мере, только чтобы пригласить ее на ужин завтра вечером.
– Не торопись с выводами, глупенькая, – упрекнула она себя, начиная складывать вещи. – Наверное, он пригласил тебя на свидание только потому, что сегодня твой день рождения и ему стало тебя жалко. И еще, это даже не настоящее свидание, а просто обычный ужин между друзьями. Или даже не друзьями, а просто знакомыми. Скорее всего, подобное будет только единожды, затем он найдет очередную сексуальную красотку, которая займет место последней его возлюбленной, а ты вернешься к тому, что останешься личным помощником босса, девушки его друга. Так что готовься к этому, Кара, хорошо? Не начинай надеяться и не жди чего-то большего.
Поскольку ей уже давно пора было лечь спать, Кара быстро переоделась в свободную ночную рубашку, которую все время надевала для сна, умылась. Она приготовила еду на ланч, упаковав в контейнеры, и перекус на завтра, и собиралась приготовить рабочую одежду на утро, когда запоздало вспомнила о сумке, которую принесла с собой домой.
– Ты иногда бываешь такой легкомысленной, Кара, – упрекнула она себя. – Сколько времени прошло с тех пор, когда ты покупала себе платье? Ты ведь помнишь, что принесла домой новое платье и туфли?
Она вытащила платье-футляр ярко алого цвета и повесила его в свой тесный, крошечный шкаф, потом достала черные босоножки с ремешками из той же сумки. Она любовно провела рукой по ткани платья, думая о том, как ей повезло, что она купила его. С трудом она могла найти на себя красивые вещи своего размера (десятого), слишком женственные или, которые были полной противоположностью, слишком девчачьими. И ко всему прочему она обладала «проблемной фигурой» – с большими сиськами, удивительно тонкой талией, но при этом пышными бедрами и объемной задницей. Она фактически редко находила одежду, которая настолько хорошо сидела на ней, поскольку она не могла позволить себе переделку по фигуре, поэтому Кара мирилась и носила исключительно то, что было для нее слишком длинным или плохо сидело.
Но маленькое красное платье, которое она купила сегодня, сидело на ней, как перчатка, сделанное из вискозы с лайкрой, оно растягивалось. Яркий цвет подчеркивал ее темные волосы и светло-оливковый оттенок кожи, в этом платье она чувствовала себя одновременно сексуально и уверенно, рассматривая свое отражение в зеркале шкафа. Босоножки на высоких каблуках были она купила со скидкой, и они стоили именно столько, сколько оставалось на подарочной карте, которую Мираи импульсивно отправила ей по электронной почте, включая и купленный новый комплект нижнего белья.
Мираи была так рада, услышав о свидании Кары, что буквально заорала в трубку, причем достаточно громко, что Дипак бросил на Кару уничтожающий взгляд. Кара шикнула на свою подругу, но Мираи неохотно снизила тембр голоса, не в состоянии снизить свой уровень возбуждения.
– ОМойБог, девочка, я не могу поверить в это! – Взвизгнула Мираи. – Ты наконец-то идешь на свидание после стольких лет с мистером Высоким, Темноволосым и Супер-горячим!
Кара как-то незаметно сфотографировала Данте, пока он болтал с Дипаком, и показала его фотку своей лучшей подруге. Мираи, предпочитающая мужчин со светлыми волосами или светлых шатенов, тем не менее не могла признать, что Данте, несомненно, очень сексуальный мужчина.
– И итальянец, как и ты, – заметила она.
На самом деле, Кара была лишь наполовину итальянкой по отцовской линии, и она определенно унаследовала его цвет кожи.
«Если бы только, – с тоской думала она, – я бы пошла в него и по телосложению – высокая, стройная и длинноногая, а не походила на свою миниатюрную полноватую маму».
Но сегодня Мираи расспрашивала Кару, что она собирается надеть на свидание завтра, отчего Кара вздохнула с сожалением.
– Честно говоря, понятия не имею, – призналась она. – Я сейчас одета в черное платье с полосатым верхом, так что оно исключается завтра. Единственный приличный наряд, который у меня есть – темно-синяя блузка.
Кара почувствовала, как ее подруга вздрогнула по телефону при упоминании этой вещи.
– Ни за что, – напористо запротестовала Мираи. – Подобную вещь надевают на похороны. Или на обед с бабушкой. Определенно не на ужин с Мистером Сексуальность.
– А как же моя черная юбка?
– Та, которую ты всегда носишь с белой блузкой, и в ней ты похожа на официантку? Э… эм… явно это не то.
Кара разочарованно вздохнула.
– Ну, у меня закончились все идеи. И поскольку ты отлично знаешь содержимое моего скудного гардероба, я открыта для твоих предложений, но только не покупку чего-то нового. У меня сейчас почти нет денег, что я даже не могу позволить себе купить молоко до следующей зарплаты. Я ем сухие кукурузные хлопья на завтрак уже всю неделю.
– Дай мне секунду, хорошо? – Взмолилась Мираи.
На другом конце провода установилась тишина почти на две минуты, Кара скрестила пальцы, чтобы ее ненароком не вызвала к себе в этот момент Анджела. К счастью, Мираи появилась опять с торжествующим видом.
– Вот. Все готово, – объявила она. – Я только что отправила тебе электронную подарочную карту в «Мейси» – не мой любимый магазин, но там ты сможешь купить на эти деньги гораздо больше, чем в «Барни» или «Нордстроме». Посмотри на пришедшие письма, хорошо?
– Мираи, – запротестовала Кара, открывая свою электронную почту. – Ты уже прислала мне подарок на день рождения. Подарочная карта – это чересчур, особенно на сто пятьдесят баксов. Я не могу ее принять. Кроме того, ты сказала, что исчерпала весь лимит по своим кредиткам?
– Да, точно, – весело согласилась Мираи. – До тех пор, пока не уговорила папу погасить мой долг по кредиткам. Он также порадовал меня вчера, я смогла многое что купить в «Саксе и Бергдорфе», и он перевел двадцать тысяч на мой текущий счет. О, цветы, которые я тебе послала, я списала с его счета, так что фактически подарочная карта – единственное, что я тебе подарила от себя.
Кара не смогла сдержать пару раздраженных смешков.
– О, папенькина дочка, ты же знаешь об этом, не так ли? – спросила она насмешливо. – Настоящая папина дочка. Ты можешь уговорить своего отца на что угодно, не так ли?
Мираи хихикнула в ответ.
– Я знаю, на какие «кнопки» нужно надавить, это точно, – призналась она. – И поскольку я решила остаться с ним, пока он окончательно не поправиться после операции на ноге, помогая и поддерживая его, он, испытывая благодарность, очень щедр в данный момент ко мне. Поэтому перестань причитать о подарочной карте и купи себе наконец, красивое платье для свидания. И ради Бога, Кара, купи также приличный комплект нижнего белья, на оставшиеся деньги, хорошо? Сексуальное, которое будет очень идти тебе. Не то, которое сейчас имеется у тебя. Мне иногда кажется, что у бездомных женщин лифчики и трусики лучше, чем ты носишь.
– Мои не так уж и плохи, – слабо запротестовала Кара. – Но я выполню твои указания, мэм, и куплю себе что-нибудь красивое. Хотя я не совсем понимаю, почему это так важно для тебя.
– Ну, конечно, это же важно, глупышка! – Произнесла Мираи. – В конце концов, у тебя есть только один шанс произвести хорошее первое впечатление на итальянского жеребца. И простые белые хлопковые трусики – не то, сто ты захочешь иметь в тот момент.
Кара была ошеломлена словами своей подруги.
– Эмммм, а ты не слишком торопишься с выводами? Он же пригласил меня на ужин, скорее потому, что ему стало меня просто жаль. Я не слышала от него приглашения еще и на секс.
5.
Портленд, штат Орегон, четыре с половиной года назад
– Спасибо, что подвез меня домой. Я позвоню тебе позже вечером, хорошо?
Кара потянулась через пассажирское сиденье, чтобы быстро чмокнуть в губы Джека Макмануса, своего парня за последние несколько месяцев. Они с Джеком знали друг друга со средней школы, но по-настоящему пригляделись только в начале выпускного года. Джек повзрослел за лето, превратившись из худощавого, эксцентричного парня в подтянутого, мускулистого, более уверенного в себе молодого человека, при этом сняв очки и подтяжки. Кара подросла всего лишь на один ничтожный дюйм, но, наконец-то у нее округлилась, выросла грудь и почему-то бедра, но больше ее никто из школьников не принимал за двенадцатилетнюю девочку.
Они с Джеком в первый день на уроке математике сидели рядом, потом завели разговор, и в тот же день начался их зарождающийся роман. Они оба были девственниками, по крайней мере, до тех пор, пока несколько недель назад впервые не занялись сексом – несколько неловко и неуклюже. К счастью, их последующие свидания были лучше, и Кара признавалась самой себе, что сексу нужно постоянно учиться, всею душой надеясь, что секс явно с каждой неделей будет становиться только лучше и лучше.
Она не слишком задумывалась, как сложатся ее отношения с Джеком после окончания школы и вообще этим летом. В конце концов, они могут разойтись в разные стороны в конце августа – она отправится на юг в Калифорнию, чтобы учиться в Калифорнийском университете в Беркли, а Джек двинется на восток в университет Дьюка. Кара была по жизни реалисткой, понимая, что роман на расстоянии редко может продлиться, сохранив отношения, особенно между двумя, которые не встречались достаточно долго.
Но тогда, четыре с половиной года назад, ей нравилось проводить время с Джеком, они даже начали строить планы на выпускной бал, который должен был состояться в апреле.
«Больше ничего и не нужно от жизни в данный момент», – думала Кара, входя в их маленький скромный домик, в котором она жила с родителями. Школа ей давалась легко – она была первой по всем предметам и была на пути к тому, чтобы получить медаль почетного выпускника в конце мая. Она также участвовала в жизни нескольких клубов и школьных групп, и в дискуссионном клубе, школьной газете, в итальянском клубе и «Джуниор Киванис», которая развивала лидерские навыки у молодежи и занималась благотворительностью. Кроме того, она посещала уроки танцев в студии, в которой начала заниматься, когда ей исполнилось пять лет, а также помогала с обучением младшим школьникам, зарабатывая деньги, чтобы смогла потом оплатить свое собственное высшее образование. Ее любили, и она была популярна среди широкого круга друзей, хотя она и предпочитала тусоваться с умными, прилежными детьми, а не со всеми в толпе, если можно так выразиться. Ей предложили досрочно поступить в Беркли, и она могла стать третьей женщиной в их семье, поступившей в престижный университет, последовав по стопам матери и бабушки. Жизнь определенно была хороша, и ее будущее казалось таким светлым.
Но как только она вошла в дом, то внезапно почувствовала дрожь по спине, бросив рюкзак и куртку в прихожей. В доме было почему-то жутко тихо, хотя она знала, что оба ее родителя находились дома, так как их машины стояли на подъездной дорожке. Обычно в это время дня мама готовила ужин, а отец (если он находился дома, а не в баре со своими приятелями) сидел на диване в гостиной, смотря спорт или новости, даже не задумываясь, чтобы пошевелить пальцем и помочь жене. Но в данный момент телевизор не работал, из кухни не доносилось никаких вкусных запахов, и стояла жуткая тишина, словно родителей не было дома.
Кара обнаружила их за кухонным столом с мрачными лицами. Шэрон выглядела более бледной и расстроенной, были заметны темные круги под глазами, и Кара удивилась про себя, почему она до сих пор не замечала, что ее мать похудела на несколько фунтов.
– Что случилось? – спросила она, и чутье подсказало ей, что случилось что-то очень серьезное. Она отодвинула стул и присела рядом с бледной матерью и угрюмым молчаливым отцом.
Шэрон взяла Кару за руку и крепко сжала, ее глаза наполнились слезами.
– О, детка. Мы с твоим отцом хотим тебе кое-что сообщить. Плохие новости, Кара. Очень плохие. Я всем сердцем хотела бы избавить тебя от этого, но не могу уже этого скрывать.
Изо всех сил стараясь не поддаваться панике, Кара с беспокойством смотрела на родителей.
– Боже. Вы разводитесь, да? Вы оба решили, что мне уже почти восемнадцать и я почти уже окончила школу, так что пора заканчивать играть в семью. Да?
Но развод, каким бы ужасным он ни был, был не той плохой новостью, которую мать решила ей сообщить. Новость оказалась, действительно, самой худшей, худшей из всех новостей. Шэрон диагностировали рак поджелудочной железы четвертой стадии, и ей оставалось жить всего лишь несколько месяцев. Эту форму рака было трудно диагностировать раньше, только тогда, когда метастазы не распространилась на другие органы, только тогда пациенту могли поставить диагноз, что он болен. И сейчас Кара как раз вспомнила, что ее мать, начиная со Дня благодарения, часто жаловалась на боли в животе и усталость, но как часто происходит, Шэрон все списывала на стресс и переутомление. В дополнение к своей основной работе – преподавание математики в средней школе, Шэрон вела уроки в местном колледже вечерами, а также подготовительные курсы по субботам. Дополнительные деньги помогали сводить концы с концами, пока Марк настолько безответственный отец, не работал, находясь в поисках.
И несколько дней назад, вернувшись на работу после рождественских каникул, у Шэрон диагностировали рак. Она упала в обморок в школе, и одна из ее коллег учителей (лучшая подруга Шэрон по жизни – Фрэнни) отвезла ее в больницу. Врачи сделали уйму анализов, которые только сегодня были готовы, о чем и сообщили Шэрон. До сегодняшнего дня она ничего не говорила Каре, не желая беспокоить ее понапрасну, если все было бы хорошо.
Кара крепко сжала руку матери, стараясь заглушить поток слез, которые готовы были пролиться, уговаривая себя быть сильной ради женщины, которая всегда была с ней рядом.
– Может врачи могут как-то помочь, – упрямо возразила Кара. – Хирургия, химиотерапия, радиация. Ты молода, сильна, здорова. Я знаю, что ты сможешь побороть подобное, мам.
Но Шэрон лишь грустно покачала головой.
– Нет, детка. Поверь мне, у меня была точно такая же реакция, когда доктор сообщил мне об этом, я была готова бороться с этой штуковиной зубами и ногтями. Но эта зараза слишком широко распространилась по моему организму, поразив лимфатические узлы, слизистую оболочку желудка. И врачи говорят, что следующее, что будет затронуто – это печень. Они не в состоянии остановить развитие этой болезни, Кара, врачи могут только мне помочь немного снизить болевые симптомы. Прости, детка. Извини, что я скорее всего не увижу, как ты поступишь в университет, переедешь в общежитие и осуществить все свои дальнейшие планы, которые мы строили.
На этот раз Кара не смогла сдержать слез, которые горячими струйками стекали по ее щекам.
– А как же мой выпускной? – прошептала она между всхлипыванием. – Ты ведь увидишь его, по крайней мере, не так ли?
Шэрон ободряюще обняла свою горячо любимую дочь.
– Надеюсь, что так, детка. Видит Бог, я готова бороться как черт, чтобы прийти к тебе на выпускной.
И Шэрон, действительно, стала бороться. Она уперлась, настаивая, доучить свой класс старшеклассников до января, хотя тут же отказалась от других дополнительных заработков. Поначалу жизнь текла почти, как обычно, хотя Кара замечала, что мама выглядела все более уставшей и изнуренной в конце трудового дня. Кара взвалила на себя почти все обязанности по дому, каждый вечер готовила ужин, несмотря на протесты Шэрон, которая не хотела, чтобы с ней нянчились, уверяя, что она чувствует себя хорошо. Но к концу месяца Шэрон еще больше похудела, изо всех сил стараясь изо дня в день справляться с нагрузками, но выглядела при этом все более больной.
Как только Шэрон перестала работать, то казалось слабела с каждым днем. В течение первых двух-трех недель февраля она заставляла себя оставаться позитивной и веселой. Даже настояла пойти с Карой в магазин, чтобы выбрать ей выпускное платье и аксессуары. Она также посетила обед по случаю Дня Рождения Фрэнни, пришла на беби шауэр одной учительницы, с которой работала, и отправилась в кино вместе с Карой. Она была полна оптимизма, что обязательно придет на вручение диплома Кары и, конечно же, будет присутствовать на ее выпускном балу и восемнадцатилетие – событиях, которые произойдут через несколько дней друг от друга.
Но новые анализы и рентген в конце февраля показали, что рак затронул уже и печень, отчего отведенное ей время резко сократилось. Шэрон больше не могла терпеть боль и неохотно начала принимать сильно действующие обезболивающие, которые ей назначили. Она все больше и больше спала, и была немного не в себе, когда просыпалась после препаратов. У нее пропал аппетит, а затем и вовсе исчез, и она из пухленькой превратилась в скелет. Медсестра хосписа, назначенная ей в помощь, сообщила Марку и Каре, что Шэрон нуждается в круглосуточном уходе, и дала телефон агентства, которые могли предоставить медсестер на дом. Когда Марк осознал, сколько придется платить за медсестру, то начал усиленно протестовать, говоря, что они не могут себе этого позволить. Кара поняла, что ее отец стал паниковать, как он будет разбираться с финансовыми проблемами без денег, которые зарабатывала Шэрон, но она была возмущена, что он был не готов заплатить любую цену, чтобы за его женой ухаживали.
И на нервах Кара объявила своему отцу, что позаботится о своей матери сама, решив поговорить с заместителем директора школы, не могла бы она перейти на домашнюю форму обучения. Она уже сократила свое пребывание в школе, полностью забросив клубы, оставив только посещение занятий. Она сказала учителю танцев, что, скорее всего, не сможет участвовать в большом выступлении всей студии в июне, перестав посещать занятия. И ей пришлось отменить свидания с Джеком, который понимал и поддерживал ее – в отличие от ее собственного отца. Но с другой стороны, учитывая ненадежность и полную безответственность своего отца, Кара была не удивлена отсутствием поддержки с его стороны.
Марк Бреганте был чрезвычайно красивым, обаятельным балагуром, который буквально поразил застенчивую, прилежную Шэрон после их первого знакомства. Шерон была настолько без ума от него, что бросила магистратуру, в которой собиралась получить докторскую степень – необходимый шаг, чтобы стать профессором университета, о чем она всегда мечтала, чтобы пойти по стопам своей матери, ради того, чтобы помочь Марку получить высшее образование. Но Шэрон забеременела Карой, и планы получения докторской степени снова пришлось отложить. Она клялась самой себе, что обязательно получит ученую степень, но обстоятельства по прежнему мешали достижению ее целей, как правило обстоятельства заключались в том, что Марк не мог долго удержаться на одной и той же работе.
На протяжении многих лет, и особенно когда она стала немного старше, Кара часто слышала многочисленные оправдания своего отца, почему он ушел с одной работы или почему его выгнали с другой. Причины, как правило, по его словам, заключалась в том, что он был специалистом слишком высокого уровня для этой работы или не получил повышения, которое заслуживал, как он считал, или его доставал босс. Как бы то ни было, Марк редко оставался на одной работе дольше нескольких месяцев в году, часто большую часть года не работая вообще. Если он и работал, то чаще всего простым продавцом, где основная часть его зарплаты рассчитывалась из комиссионных, которые он получал с продаж, для семьи его заработок был ненадежным. Поэтому Шэрон взвалила на себя сначала одну, а затем и две работы в дополнение к своей основной, она также преподавала летом – в Летней школе, сколько Кара себя помнила, мама работала, как вол, чтобы содержать семью, тем самым, компенсируя недостаток Марка как кормильца.
Но его ненадежность в качестве кормильца была далеко не единственным недостатком. Будучи настолько привлекательным, харизматичным мужчиной, Марк, естественно, всюду привлекал женское внимание к себе, и у него было слишком большое эго, чтобы отвергать те предложения от женщин, которые вешались на него. В детстве Кара часто натыкалась на тихо плачущую мать или слышала, как бабушка или Фрэнни советовали Шэрон «бросить этого никчемного ублюдка, и пусть он попытается сам себя хоть раз прокормить». Но каждый раз Шерон признавалась, что слишком сильно любит Марка, поэтому не готова даже задумываться, чтобы его бросить, несмотря на то, сколько раз он ее подводил или причинял ей боль, она каждый раз его прощала. Он был ее настоящей слабостью, ее навязчивой идеей, и она готова была смириться с чем угодно, лишь бы удержать его рядом с собой, закрывая глаза на его частые флирты и измены.
Став старше и лучше понимая, что происходит, Кара тоже стала уговаривать мать оставить отца и начать жить своей жизнью. Это был, пожалуй, единственный раз, который помнила Кара, как ее мать огрызнулась на нее, явно потеряв самообладание, сказав не лезть не в свое дело, потому что ничего не понимает. Кара шокированная столь нехарактерным для ее спокойной матери эмоциональным взрывом, больше никогда не поднимала эту тему. Но было совершенно очевидно, что ее отец чувствовал себя вполне свободно, делая все, что ему заблагорассудится, и Кара быстро научилась ни в чем на него не рассчитывать. На протяжении всей ее жизни слишком много было случаев, когда Марк опаздывал на ужин или находил предлог, чтобы не посещать ее школьные мероприятия, особо не утруждая себя появлением на ее концерте танцевальной студии.
Но Кара все же надеялась, что в этот раз Марк все же справится со своими обязанностями мужа и будет рядом со своей женой в самый трудный для нее момент. Да, он был дома каждый вечер к ужину и помогал, когда это было необходимо, но основная часть ухода за Шэрон легла на плечи Кары. К счастью, Каре не пришлось переходить на домашнее обучение, так как мать Фрэнни, недавно вышедшая на пенсию, работающая долгое время медсестрой, которая была для Шэрон второй мамой, вызвалась присматривать за Шэрон в течение дня, пока Кара была в школе. А коллеги учителя и друзья Шэрон не только предлагали подменить Кару по выходным, но и приносили еду для Кары, Марка и всех, кто случайно оказывался у них в доме.
В начале апреля медсестра хосписа отвела Марка и Кару в сторону и тихо сообщила им, что до смерти Шэрон осталось несколько дней. Кара проводила каждую возможную минуту у постели матери, едва находя время поесть, посещать занятия или делать домашние задания. Джек стал проявлять нетерпение, когда она сообщила, что не может выкроить время, чтобы встретиться с ним и определенно расстроился, когда Кара сообщила, что, скорее всего, не пойдет на выпускной. Она не могла оставить мать в такой критический момент, да и вообще не могла наслаждаться жизнью. Кара недоверчиво покачала головой после разговора с Джеком, удивляясь про себя, насколько парень, с которым она была так близка несколько месяцев, стал таким бесчувственным, не понимая и не поддерживая ее.
Когда Шэрон в очередной раз пришла в сознание (частые дозы морфия отправляли ее в забытье), она еле слышно позвала Марка и Кару к себе. Она взяла в свою хрупкую ладонь руку Кары и еле слышно произнесла:
– Пообещай мне, детка, – прошептала она, – что исполнишь все, о чем мы говорили – поедешь в Италию, заведешь как минимум двух детей и, главное, получишь диплом в Беркли. Я рассчитываю, что ты продолжишь традицию, а? Третье поколение. Заставь меня и твою бабушку гордиться тобой. Обещаешь?
Кара кивнула, смаргивая слезы и целуя мать в лоб.
– Обещаю, мам. Чего бы это ни стоило.
Затем Шэрон повернулась к Марку, заставив его пообещать, что он всегда будет оберегать их дочь Кару, всегда будет присматривать за ней и, самое важное, поклянется использовать деньги, оставленные Шэрон ее матерью три года назад, на обучение Кары в университете. Марк заверил жену, что выполнит ее просьбу, и в этот момент Шэрон кивнула, устало закрыла глаза и впала в кому.
Через два дня она умерла, так и не придя в сознание. Кара, Фрэнни, ее мать и медсестра хосписа стояли рядом с постелью Шэрон, Марка не было. В этот вечер состоялся выпускной бал Кары, на который, она позже узнала, ее так называемый бойфренд Джек привел другую девушку в качестве своей партнерши.
«Дочь не далеко ушла от матери, – устало подумала Кара. – Мы обе совершенно не умеем выбирать мужчин, почему-то всегда выбираем не тех, ненадежных».
Она оцепенело перенесла тяжелое испытание похорон Шэрон, благодаря своей воле пережила оставшиеся несколько недель в школе и даже возобновила посещение некоторых внешкольных клубов, включая занятия танцами. Джек робко извинился, признав, что вел себя как придурок, спросив, может смогут они начать все сначала. Кара была слишком подавлена горем, чтобы сказать «нет», с отчаяньем пытаясь отвлечься от своей постоянной тоски, поэтому вернулась к Джеку, несмотря на то, что всегда отличалась рассудительностью. В конце концов, в данный момент ей не было никакого дела до своей гордости или самоуважения, учитывая ужасную трагедию, которую она пережила.
И боль от потери у Кары увеличивалась с каждым днем. Менее чем через два месяца после смерти Шэрон и всего за неделю до окончания школы Кара приехала домой и застала отца с риэлтором. Новость, что Марк выставляет на продажу ее любимый дом, в котором она выросла (единственный дом, который знала) потом оказалась только лишь верхушкой айсберга. Кроме того, Марк собирался жениться на своей двадцатилетней подружке официантке, которая была на четвертом месяце беременности, и переехать с ней во Флориду. Риэлтор пообещал, что дом продастся довольно быстро, хотя и заверил, что Кара сможет оставаться в доме до тех пор, пока ей не придет время переехать в Калифорнию, где она собиралась начать учебу.
Фрэнни и остальные друзья Шэрон были возмущены действиями Марка, и Фрэнни без колебаний высказала ему все, что о нем думает, прямо в лицо. Всем было понятно, что у Марка был роман с этой женщиной, пока Шэрон умирала от рака, факт, который вызывал у Кары и Фрэнни тошноту. И когда Кара отказалась присутствовать на свадебной церемонии своего отца, Марк так разозлился, что дал указания риэлтору совершить сделку на две недели раньше, до того времени, как она должна была уехать в Беркли, оставив ее без жилья. Но Фрэнни снова спасла ее положение, настояв, чтобы Кара пожила пока у нее, хотя у нее было трое детей подростков и муж. Фрэнни также сказала, что отвезет Кару в Беркли и поселит ее в общежитие, заявив при этом, что Шэрон поступила бы точно так же, если бы вопрос касался ее детей, Фрэнни сказала, что это самое меньшее, что она готова была сделать ради памяти своей лучшей подруги. Фрэнни также предложила оставить у нее кое-какие вещи, сувениры и другое, которые Кара забрала из дома, в основном книги, фотографии и личные вещи ее матери. Марк забрал из дома все, что хотел, но его новая жена Холли презрительно заявила, что большинство мебели слишком старомодна, и он распродал оставшееся имущество.
Первый семестр для Кары в Беркли был ужасным. Чтобы сэкономить деньги, Марк сказал, что она будет жить в комнате в общежитии с двумя соседками, комната была по сути обычной на двоих с дополнительной кроватью, втиснутой туда. Две ее соседки по комнате – Кайли и Райли, не только имели рифмующиеся имена, но и обладали восхитительно раздражающими манерами, они дружили с восьми лет и были лучшими подругами. Они были настолько близки, как сестры, и даже поразительно походили друг на друга – высокие, стройные, загорелые и светловолосые. Были почти неразлучны, каждая должна была стать специалистом по коммуникациям, поэтому посещали одни и те же занятия, и фактически каждую минуту проводили вместе. Девочки превзошли самих себя, не допускаю Кару в свой тесный маленький кружок, не приглашая ее тусоваться с ними и вообще, делая вид, будто ее нет в комнате. Они частенько приводили друзей, особенно мальчиков, и без того в тесную, маленькую комнату, и Кара, возвращаясь после занятий, часто обнаруживала незнакомцев, развалившихся на ее кровати или сидящих за ее столом.
