Текст книги "Лучшее прощение — месть"

Автор книги: Джакомо Ванненес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

– Это мудрое решение. Благодарю вас.

– А если бы я оказался не так мудр?

– Тогда, к великому моему сожалению, мне пришлось бы заключить с вами соглашение по поводу «пяти трупов в поисках автора» [46]46
  Парафраз названия известной пьесы Л. Пиранделло «Шесть персонажей в поисках автора».


[Закрыть].

– Неплохое название для детективного романа с шумным успехом, – заключил комиссар, и оба рассмеялись.

Эпилог

Червиниа, 18 Декабря 1991 года

Было уже десять часов утра и холодные лучи бледного зимнего солнца освещали Розовое Плато.

Порывистый ветер то и дело вздымал сухой снег, секущий лицо и мешающий видеть.

Термометр показывал только −18°, но из-за ветра холод становился невыносимым.

Комиссар Ришоттани спокойно сидел на безлюдной террасе горнолыжной гостиницы, предаваясь своим мыслям. Непогода не раздражала его.

Вдруг он напрягся: стройная женская фигурка, появлявшаяся и исчезавшая в снежных завихрениях на склоне горы привлекла его внимание. Длинные волосы, перехваченные ленточкой, уверенные смелые движения лыжницы напомнили ему Джулию.

Грусть накрыла его волной. И ненависть вновь закипела в крови. Ему казалось, что чья-то невидимая рука сжала сердце. Он почувствовал вдруг, как непоправимо глубоко его одиночество. Почувствовал то, что хотел бы забыть и не мог забыть.

Он спрашивал себя, когда же ненависть оставит его. И сам себе отвечал: к сожалению, никогда. Люди родятся, живут и умирают, унося с собой самые разные чувства. Тащат за собой этот багаж своих чувств через всю жизнь, то освобождая свои чемоданы, то вновь заполняя их до отказа, Радость, надежда, любовь, ненависть, благородство, эгоизм сменяют друг друга.

В его багаже – только ярость и ненависть, все остальные чувства он потерял по дороге.

Прав был старый Аарон: теперь Ришоттани хорошо знал, что значит страдать и ненавидеть. Именно поэтому он согласился не открывать имя виновного в туринских убийствах.

Такая ненависть, как у Франческо заслуживала уважения.

Он вновь вспомнил слова раввина: «Настоящая ненависть подобна реке, которую питает тысяча притоков». Перед его глазами вставало лицо старого Аарона, на котором, казалось, запечатлелись все несчастья и унижения, испытанные его народом. Усталое, измученное лицо человека, несущего на себе груз тысячелетних страданий. Как ему удалось догадаться о «пяти трупах в поисках автора»?

Понятно еще те двое из ДИГОСа и начальник управления, но вице-префекты Генуи и Венеции? Один покончил с собой, другой упал с балкона седьмого этажа, и ни у кого не возникало ни малейших подозрений.

Его верный сообщник – велосипед – незаметно ускользал от расследования, по привычке занимавшегося поисками преступника с машиной, мотоциклом и т. д.

А вот раввин догадался.

Время шло, а жажда мести только росла в нем. Что это было, спрашивал он себя: ярость питала его ненависть, или же наоборот, ненависть возбуждала ярость и неудержимое желание убивать?

Неважно, – говорил он себе. Все это только философские тонкости, только уловки, чтобы не признаваться самому себе, что после стольких лет безупречной работы ты превратился в свирепого убийцу.

И ни малейшего раскаяния? Нет. Как разменный автомат, я возвращаю доллары тому, кто дает доллары, и франки тому, кто дает франки. С убийцами рассчитываюсь смертью. Это единственная подходящая для них монета. Смерть не берет сдачи и чаевых тоже. Настоящая леди.

Он усмехнулся. Если бы они знали, что у меня нет того знаменитого списка! Того и гляди, я сам бы сыграл роль «Великого Старца».

Великий Старец.

Один ли это человек или группа людей, как водится в больших корпорациях? Одно несомненно: каждая ячейка должна состоять из двух человек, каждый из которых знает еще двоих и т. д.

Если кто-либо оказывался предателем или решал «завязать», его тут же убирали. Никакой утечки информации. Все точно так же, как в мафии.

Теперь уже трудно понять, где кончается прежняя мафия и начинается новая, мафия политиков, промышленников, коммерсантов.

Странно, что он все еще жив. Они, наверное, думают, что я убил тех троих из-за Джулии. Просто отомстил.

А двое других – или самоубийство или позднее раскаяние.

Тем лучше, пусть так и думают. А что касается Великого Старца или Старцев, я не дам вам передышки! Пока жив, буду искать.

У меня большое преимущество перед вами: я не боюсь смерти. Меня уже убили. Вместе с Джулией. Тот, кто охотится за вами, – не человек, а монстр. У меня нет сердца, есть только жажда убивать вас.

Как я теперь понимаю несчастного Франческо.

«Великий Старец, – повторил он еще раз. – Никто до сих пор не знает, кто это. Кроме Франческо. Он знал. Если он действительно существует, он очень ловок. Очень. Брокар, конечно, сказал бы, перебрасывая из одного угла рта в другой свою вечную сигару: «Все это выдумки дерьмоедов журналистов…»

– Эй, Ледоруб! Ледоруб!

Кто-то старался докричаться до него сквозь завывания ветра. Армандо увидел какую-то фигуру, с трудом пробиравшуюся к террасе. Через завихрения снега он с трудом разглядел, что это был сын лыжного проводника.

– Эй, Роберто! Что случилось?

– Там на перевале застрял мальчишка! Наверное ногу сломал. Очень тебя прошу, Ледоруб, поезжай туда. Возьми с собой что-нибудь выпить, а то он замерзнет, прежде чем мы доберемся с носилками. Ты его сразу увидишь. Ему лет двенадцать. Там с ним какая-то женщина, наверное родственница или гувернантка.

– Ладно, – ответил Армандо.

Он вошел в гостиницу, взял веревку, проверил, есть ли коньяк в фляжке, которую всегда носил с собой, прихватил в баре несколько кусочков сахара и сунул их в карман. Потом вышел, надел лыжи и начал головокружительный спуск, с наслаждением чувствуя, как снег бьет в лицо.

Дорога от Розового Плато к Червиниа раздваивалась. С одной стороны – обязательная лыжня, с другой – спуск к Зерматту.

Он заметил их еще издали, сразу же в конце обязательной лыжни. Ветер, врываясь в ущелье, делал мороз невыносимым.

Подъехав, он сбросил лыжи и принялся трясти женщину. Она скорчилась около мальчика, пытаясь прикрыть его от ветра, и, казалось, совсем окоченела.

– Быстрее! Нужно двигаться, – властно приказал Армандо. – Топайте ногами. Двигайтесь непрестанно! Смелее, не останавливайтесь! Нужно быстрее восстановить кровообращение.

Она послушно поднялась.

– Выпейте, – протянул он фляжку. – Кусок сахара в рот и пейте!

Потом он склонился над мальчиком. Губы его стали уже фиолетовыми.

Армандо разглядел широкую мордашку с выступающими скулами, светлые большие глаза, прямой нос, густые волосы, выбивающиеся из-под меховой шапки. Кого-то он ему напоминал.

– Как дела, молодой человек?

– Не слишком хорошо. У меня не отстегнулся предохранительный замок на правой лыже и, кажется, я растянул ногу.

Мальчик говорил с трудом, дрожа и стуча зубами от холода.

– Сколько тебе лет?

– Почти двенадцать.

– Ну, тогда ты уже не маленький, и мы можем поговорить, как мужчина с мужчиной. На мой взгляд, с твоей щиколоткой ничего серьезного, – постарался он успокоить мальчика. – Выпей-ка вот немного коньяка с сахаром и тебе станет лучше.

Ветер выл вокруг них, забрасывая снегом.

Мальчик глотнул коньяка. Присутствие этого великана, неизвестно откуда взявшегося, вернуло ему уверенность.

– Послушай, молодой человек. Если мы останемся здесь ждать помощи, то превратимся в ледышки. Давай-ка я привяжу тебя к спине, и мы начнем потихоньку спускаться. Не боишься?

– Нет, синьор. Я не боюсь, – гордо сказал мальчик.

– Вот и хорошо. Я люблю таких спортивных молодых людей.

Женщина тем временем, казалось, начала слегка оживать.

– Синьора, – обратился к ней Армандо, – если можете, надевайте лыжи и идите впереди нас. Как, справитесь?

– Думаю, что да.

– Тогда вперед! Вы должны все время быть прямо передо мной.

Женщина послушно выполняла все его указания. Присутствие Армандо приободрило ее.

Ледоруб поднял мальчика и, закинув его за спину, обвязал веревкой.

– Как вас зовут, синьор? – спросил мальчик.

– Ришоттани. Армандо Ришоттани.

– Значит, вы и есть знаменитый комиссар Ришоттани? Я о вас много слышал.

– Вот как? Вполне возможно. Здесь многие меня знают, – рассеянно ответил Армандо. – А как зовут тебя?

– Франческо Рубироза.

– Черт возьми! – вырвалось у комиссара.

– Что такое, синьор комиссар? Что-нибудь не так?

– Ничего, ничего. Держись-ка покрепче за шею, сейчас поедем. Не боишься?

– Я ведь уже сказал, что нет, – обиженно ответил мальчик.

«Кровь великое дело!» – улыбнувшись, подумал Армандо и начал спуск, чувствуя за спиной этот хрупкий груз.

Он так мягко и плавно объезжал неровности, будто сам ветер легко и невесомо подхватил его и понес на своих крыльях.