Текст книги "Император гнева (ЛП)"
Автор книги: Джаггер Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
9
КЕНЗО
Гнев переполняет меня, и я не совсем понимаю, что происходит, когда ухожу от женщины, от которой, как я думаю, хочу избавиться.
Это мое замешательство, когда речь заходит об Аннике.
Хочу быть вдали от неё, но в то же время жажду, чтобы она была рядом со мной. Я желаю ненавидеть её, но одновременно стремлюсь полностью завладеть ею. Желаю наказать её… и, да, я действительно хочу её наказать.
В гневе я вхожу в домашний кабинет Соты и прохожу по элегантно обставленной комнате, украшенной бесценными японскими артефактами эпохи Эдо, к барной тележке Соты. Я наливаю себе щедрую порцию хорошего скотча, который, он здесь держит, и подношу стакан к губам. Смотрю в окно четвёртого этажа, выходящее на Вест-Виллидж.
Что, чёрт возьми, вызывает во мне этот гнев? Этот неистовый гнев? Имею в виду, конечно, я не ревную. Но это всё равно неправильно, что она так близко и по-дружески общается с кем-то из этих ублюдков.
Делаю глоток скотча, пытаясь вспомнить его. Он старше, хорошо одет, но немного неряшлив. Я не разглядел его лица, но, судя по тому, что он попал на вечеринку, он кто-то важный, кого знают Кир или Сота.
Я запоминаю это как подсказку, чтобы выследить его и…
За что именно?
Ударить его? Сказать ему держаться подальше от моей ненастоящей жены, которая мне даже не нравится?
Может быть.
Или, может быть, просто разбить ему гребаное лицо, а потом как бы невзначай упомянуть, чтобы он держался подальше от Анники? Да. Лучше.
Я ворчу себе под нос, допиваю виски, наливаю вторую порцию и возвращаюсь на вечеринку, пока меня не хватились.
Но помимо злости на Аннику за то, что она разговаривала с этим ублюдком, и на него за то, что он подобрался так близко к ней и, чёрт возьми, прикасался к ней, меня гложет ещё кое-что.
Тьма. Голод. Желание, которого у меня не должно быть.
Этот поцелуй не должен был произойти.
Я не совсем понимаю, что заставило её обнять меня и так страстно поцеловать. Уверен, что это не было связано с «продажей» брака. Во-первых, очевидно, что Аннике на всё это было ещё меньше наплевать, чем мне. А во-вторых, прямо перед поцелуем в её глазах было что-то очень странное. Как будто она тонула в чём-то. Как будто она отключалась.
Это, по крайней мере, на мой извращённый вкус, было более чем возбуждающе: мысль о том, что она не спит, но и не бодрствует. Её тело принадлежит мне, в то время как её разум отключен.
Что? Мы не можем выбирать свои наклонности. Я не выбирал экстремальную сексуальную изюминку, такую как сомнофилия, в качестве «того», что меня возбуждает.
Секс во сне. Идея овладеть женщиной во сне. Или, как в случае с Анникой, безжалостно трахать её, пока она обмякает и «отключается от реальности».
Поправляю брюки, пытаясь скрыть пульсирующую выпуклость между бёдрами.
Я отвлекся. Опять же, этого не должно было произойти. Я не должен был позволять этому продолжаться, и мне совершенно точно не следовало отвечать на её поцелуй. Жадно.
Потому что я не чёртов идиот, и это далеко не первый раз, когда женщина решает «забыть» какого-то другого мужчину или «отомстить» ему за то, что он её бросил, пытаясь переспать со мной.
Имею в виду, что я ростом сто девяносто восемь сантиметров, ежедневно тренируюсь и выиграл генетическую лотерею. Прекрасно понимаю, как женщины смотрят на меня, особенно когда татуировки на руках дают понять, насколько я опасен на самом деле.
Тем не менее, чёрт возьми, я никогда не был фанатом чьих-то «диких историй» или грёбаных отмщений. И уж точно, чёрт возьми, не позволю своей собственной жене вести себя так.
Я всё ещё злюсь, когда замечаю Мэла в другом конце комнаты. К счастью, с ним наш брат-агент хаоса, Такеши. Хорошо.
Примерно через час Так сможет уйти и терроризировать Манхэттен своими обычными запретными выходками, как ему заблагорассудится. А до этого мне нужно, чтобы вся моя семья присутствовала при том, как мы с Анникой подпишем кровавую расписку, которая скрепит нас этим гребаным браком.
Подхожу к ним и присоединяюсь к окнам, выходящим на задний двор Соты и пруд с карпами.
– Надеюсь, держишься подальше от неприятностей? – рычу я, мрачно глядя на Такеши.
Он ухмыляется, откидывает длинные волосы с лица и оглядывает комнату.
– В данный момент… в основном.
– Думаешь, ты сможешь удержаться от желания сеять хаос и беспорядок в течение следующего часа или около того?
– Ради тебя, брат, я, конечно, постараюсь.
Я закатываю глаза, когда он с ухмылкой похлопывает меня по плечу.
– Не стоит обо мне беспокоиться, – пожимает он плечами. – Это ты целуешься со своей ненастоящей невестой на своей ненастоящей вечеринке по случаю помолвки. Если бы я когда-нибудь видел такой крик о помощи, то, наверное, пришёл бы на помощь.
– Или, о чудо, он просто хотел поцеловать её, – присоединяется к нам Хана с бокалом красного вина в руке. – Я знаю, что настоящие межличностные отношения для тебя загадка, Так.
Он закатывает глаза, глядя на свою близняшку.
– Как будто мы все не понимаем, что у меня их много, много.
– Я имею в виду настоящие, эмоциональные отношения, – вздыхает Хана, бросая на него испепеляющий взгляд. – Любишь романтические отношения?
– Ого! Так вот что это было, братан? – ухмыляется Так, искоса поглядывая на меня.
– Едва ли, – бормочу я. – Просто продаю их.
– Что ж, тогда ты чертовски хороший продавец, – сухо бормочет Хана, ухмыляясь, когда я показываю ей средний палец.
– Давайте не будем забывать о Мэле, который вздыхает по той девчонке-готушке с чёртовым ошейником, – смеется Такеши.
– По кому, по Фрейе? – спрашивает Хана.
– Подожди, на этой вечеринке есть больше одной цыпочки-гота в ошейнике с шипами? – смеётся Так. – Потому что теперь мне интересно.
Хана игнорирует его и поворачивается к Мэлу.
– Запал на Фрею?
– Вовсе нет, – рычит он. – Таку просто нравится всё это затевать и подливать масла в огонь.
Обычная ссора между братьями, которую я втайне люблю, отходит на второй план, и на моём лице появляется мрачная ухмылка, когда я замечаю кое-что в другом конце комнаты.
Не кое-что. Кое-кого.
– Кто-нибудь знает, кто это, чёрт возьми? – ворчу я, кивая подбородком в сторону того же ублюдка, с которым Анника только что так мило беседовала. Ублюдка, который, кажется, ещё не принял мудрое решение уйти.
– Парень в угольно-сером костюме? – спрашивает Хана, и я киваю. – Валон Лека, – морщит она лоб. – Глава "Братства", армянского преступного синдиката. Они выполняют большую посредническую работу на контрабандном пути между Италией и Турцией. Метамфетамин, кокаин, героин – тоже, я думаю. – Она качает головой. – Судя по всему, не очень приятный парень.
Я прищуриваюсь.
Какого хрена Анника вообще разговаривает с армянским контрабандистом наркотиков?
– Как, черт возьми, он вообще попал внутрь? – бормочу я.
Такеши фыркает.
– Подожди, ты серьёзно?
Я смотрю на него.
– Да?
Мой брат ухмыляется.
– Черт возьми, мне нравится, когда я знаю то, чего не знаешь ты.
– Перестань быть мудаком и просто скажи мне.
Он усмехается.
– Сота ведёт с ним переговоры о том, чтобы поручить кое-какую работу его организации.
Я уставился на него.
– Господи, это тот контрабандист, с которым он разговаривал?
– Ага, – хмыкает Мал. – Сделай нам всем одолжение и попробуй уговорить Соту отступить. У Леки очень плохая репутация. Конечно, он предлагает выгодную сделку, но это потому, что Сота будет его первым делом с якудза, а он этого хочет. – Мэл качает головой. – Чувак – чертов психопат, по крайней мере, я так слышал.
– Заметано, – рычу я. – Какого хрена он вообще рассматривает идею работать с кем-то подобным?
Хана закатывает глаза.
– Угадай.
Черт.
– Тенган.
– В точку, – пробормотала моя сестра.
Тенган – управляющий делами Соты. Он также заноза в моём сердце, и сказать, что мы не сходимся во взглядах на большинство вещей, – всё равно что назвать Вторую мировую войну «разногласиями». К счастью, я почти не общаюсь с ним. Хана, к сожалению, не имеет такой роскоши.
– Серьёзно, – тихо говорит Хана. Она поворачивается ко мне. – Соте действительно стоит держаться подальше от этого парня.
И моя невеста тоже должна держаться подальше.
– Кензо, – говорит Мал, толкая меня локтем и постукивая по своим наручным часам. – В тот раз, брат.
– Черт.
Хана поворачивается и улыбается мне.
– Эй, не падай духом. Как я и пытаюсь тебе сказать, она довольно крутая.
Так ухмыляется и хлопает меня по плечу.
– Крутая или нет, но ты собираешься взять на себя кровные обязательства. Отступать некуда, брат.
***
Традиционно в Японии не принято использовать маркеры крови. Однако с приходом двадцатого и двадцать первого веков, когда мир якудза начал вести более глобальный бизнес с преступными организациями Запада и Ближнего Востока, такие маркеры стали более распространёнными.
Это именно то, на что похоже: мафиозные контракты, подписанные кровью тех, кто в них участвует. Каждый подписавший оставляет свой отпечаток большого пальца рядом со своим именем, тоже кровью. Эти контракты абсолютно бесспорны. Нарушить одно из них равносильно тому, чтобы отлучить себя и всю свою организацию от преступного мира.
Другими словами, это серьёзное дело.
Когда мы вчетвером выходим на террасу на крыше особняка Соты, он, Кир и его заместитель Исаак уже ждут нас. Анника и Фрейя тоже стоят в стороне.
Я поворачиваюсь и хмурюсь, когда замечаю, что Мэл пристально смотрит через сад на крыше на подругу Анники. Я резко толкаю его локтем.
– Либо скажи мне, что это значит, либо отпусти.
Он тут же поворачивается ко мне, полностью сосредоточившись на мне.
– Отпускать нечего.
Он кивает своей квадратной челюстью, и мы оба поворачиваемся, чтобы поклониться Соте, который подходит и крепко обнимает меня, похлопывая по спине, прежде чем отстраниться.
– Я горжусь тобой, Кензо, – тихо говорит он. – И знаю, что твой отец тоже гордится тобой.
– Что ж, – говорит Кир, указывая на стол, накрытый рядом с ним. – Начнём?
На столе лежит контракт, который связывает Аннику со мной, а меня с ней. Чуть позже мы официально поженимся. Но это закрепит нашу помолвку и гарантирует, что свадьба состоится. Рядом с контрактом лежит маленький металлический медальон с торчащей из него булавкой – инструмент, которым мы проколем себе большие пальцы и подпишемся кровью.
Никаких фанфар. Никаких громких, затянутых речей. Мы оба читаем контракт, а затем без лишних слов Анника отталкивает меня и хватает медальон. Она слегка морщится, когда протыкает большой палец и сжимает его, а затем опускает старомодную авторучку в маленькое углубление, в котором теперь осталось немного её крови.
Её рука быстро двигается, когда она подписывает своё имя размашистым росчерком, а затем резко тычет большим пальцем в бумагу рядом с ним.
– Готово, – бормочет она, как будто только что успешно прошла тест.
Анника не смотрит на меня, когда я беру у неё медальон и ручку, проделываю то же самое, подписываюсь и оставляю отпечаток большого пальца рядом с её отпечатком.
Это уже официально.
Я поворачиваюсь к Аннике, чтобы сказать ей что-то, но не уверен, что именно. И тут мой взгляд падает на маленькую красную точку на её груди, прямо над сердцем.
Чёрт возьми!
Точка перемещается на её лоб, и я кричу:
– Ложись!
Набрасываюсь на неё, впечатывая в стол и опрокидывая его, контракт и нас на землю. Звук глухой, но нет никаких сомнений в том, что это ружейный огонь врезается в дерево патио. Стекло разлетается вдребезги, Мал хватает Соту, а Так – нашу сестру, и все падают на террасу, когда раздаются новые выстрелы.
Я оборачиваюсь, и мой взгляд сначала устремляется на Соту. Мэл коротко кивает, показывая мне поднятый вверх большой палец, прежде чем выхватить пистолет из кармана пиджака. Такеши делает то же самое, когда я смотрю на него. Только тогда осознаю, что кулаки бьют меня по рукам и груди.
– Отвали, чёрт возьми!
– Лежи смирно! – шиплю я на Аннику, которая пытается сбросить меня с себя. Она снова бьёт меня, и я морщусь, хватаю её за запястье и поднимаю его над головой. Я поворачиваю голову и смотрю в темноту через дорогу на здание, которое выше этого на один этаж.
И вот вижу темную фигуру, быстро прыгающую вдоль края, чтобы присесть на корточки и лучше видеть.
– ДАЛЬНЯЯ КРЫША! – реву я.
Удерживая Аннику одной рукой, я поднимаю пистолет и делаю три выстрела. Так и Мэл делают то же самое, подпрыгивая, чтобы лучше прицелиться. Айзек и Кир тоже достают пистолеты, и темная фигура быстро отступает.
Я рычу, наконец-то отпуская Аннику, и вскакиваю на ноги. Вижу только край дальней крыши. Парень пытается быстро разобрать винтовку.
Он собирается бежать.
И я, чёрт возьми, точно собираюсь погнаться за ним.
– Оставайся с Сотой! – говорю Хане, которая коротко кивает. Кир тоже держится позади, но не из трусости. Этот человек – глава Николаевской братвы. Его единственный наследник находится в больнице на аппарате жизнеобеспечения, и он не может позволить себе роскошь прыгать по крышам, преследуя стрелка.
Но мы можем.
Мэл, Такеши, Айзек и я бежим по крыше и совершаем невероятный прыжок на частную крышу соседнего здания. Оттуда мы прыгаем к следующему зданию, которое всё ещё строится и к которому сбоку прикреплён кран для подъёма тяжёлых материалов на верхний этаж.
Кран возвышается над улицей, создавая мост на другую сторону… если вы достаточно храбры.
Оказалось, что мы, четверо, были достаточно безумны.
Исаак последним забирается на крышу, и мы возвращаемся в том же направлении, откуда пришли. Мы двигаемся бесшумно – Так, Мэл и я, потому что в якудза с детства учат быть скрытными. Но я должен сказать, что Исаак впечатляет своей скоростью и бесшумностью, в то время как высокий и крепкий Кир не отстает от нас.
– Ложись!
Мэл сбивает меня с ног, и я падаю на землю как раз в тот момент, когда позади меня взрывается кусок кирпичной стены. Впереди мы замечаем снайпера, который снова быстро опускает винтовку. Но на этот раз мы намного, намного ближе.
Он наш, черт возьми.
– Направо! – шиплю я своим братьям. Они оба кивают и взлетают на соседнюю крышу, обходя стрелка с фланга. Я бросаю взгляд на Айзека, и он сурово кивает мне в ответ.
– Ты со мной?
– Десять лет в спецназе? – ворчит он в ответ. – Да.
– Этого хватит.
– Вперед!
Мы оба бросаемся к стрелку, когда он опускается на одно колено и наводит винтовку. Затем он вздрагивает и пригибается, когда Такеши и Мэл бросаются на него сбоку. Он так и не заметил, как они приблизились.
Попался, ублюдок.
– Брось оружие! – Кричу я, когда мы бросаемся на него.
Он так и делает. Затем он делает нечто совершенно неожиданное.
Бросает винтовку, встает, разворачивается, а затем бежит к краю пятиэтажного здания.
– Подожди!
Он перелетает через него головой вперед, раскинув руки в стороны. Я подбегаю к краю и смотрю вниз, морщась, когда вижу, как он падает на тротуар внизу, и его череп разлетается вдребезги, как дыня.
– Что за хрень? – ворчит Так, тоже выглядывая за край, его лицо перекошено. – Какого чёрта он это сделал?
– Не хотел, чтобы его поймали, – ворчит Айзек, пожимая плечами и спокойно убирая оружие в кобуру.
– Да, но… серьёзно? – бормочет Такеши.
Айзек снова пожимает плечами:
– Что? Его не поймали.
Когда мы возвращаемся в здание Соты, я первым делом направляюсь к нему. У него сбивается дыхание, но это лишь результат выброса адреналина. Он не ранен, и Хана с тремя другими людьми Соты уже поднесли к нему кислородный баллон, чтобы облегчить его состояние.
Затем поворачиваюсь и встречаю взгляд Анники. Я молча подхожу к ней по крыше.
– Ты в порядке?
Она кивает. Её лицо выражает некоторое потрясение, но не более того.
До меня вдруг доходит: в неё стреляли уже не в первый раз.
Почему меня это так беспокоит?
– Ты не ранена?
– Она в порядке, – бормочет Фрейя, бросая на меня взгляд.
– Она может сама за себя ответить, Мортиша, – бросаю я в ответ.
Фрейя прищуривает глаза, а затем улыбается:
– Знаю, ты пытаешься быть придурком, но я воспринимаю это как комплимент.
– Отлично. Воспринимай, как хочешь, – бормочу я, отстраняясь от неё и хмуро глядя в лицо Анники. – Тебе правда не больно?
Она приподнимает бровь:
– Боже мой, сколько раз ты хочешь, чтобы я это повторила?
– Один раз, вслух, было бы неплохо, – ворчу я.
Она закатывает глаза:
– Я в порядке. Можешь перестать притворяться, что тебе не всё равно, ладно?
Анника встает и проталкивается мимо меня, чтобы подойти и поговорить с Киром, Айзеком и Фреей. Я просто продолжаю смотреть ей вслед.
Дело в том, что…
Я осознаю, как настойчиво спрашивал её, всё ли с ней в порядке, и что всё это было не просто для показухи, чтобы притвориться, что мне не всё равно.
Возникает вопрос: почему, чёрт возьми, мне было так важно убедиться, что с моей фальшивой женой, которая мне даже не нравится, всё в порядке?
Ответ шуршит у моих ног. Я хмурюсь и наклоняюсь, чтобы поднять маркер с кровью, пока его не сдуло с крыши. Смотрю на наши имена, написанные на нём.
Мне всё равно, потому что нравится мне это или нет, должен я это или нет, но эта женщина – моя законная жена.
Брак будет заключён. Он был скреплён кровью. Он был скреплён насилием.
И пути назад уже нет.
10
АННИКА
В течение двух недель после нападения на особняк Соты Акиямы мы, по сути, находимся на полной изоляции. С тех пор, как я переехала в Нью-Йорк несколько месяцев назад, я живу в потрясающей квартире Тейлор, потому что она теперь живёт с Дрейзеном в его невероятно роскошном особняке в Центральном парке. Фрейя тем временем живёт жизнью рок-звезды в разных роскошных отелях.
Однако после перестрелки Кир прекращает все это. Мы с Фреей переезжаем в двухуровневый пентхаус, который он купил около года назад, а сам он отправляется в Лондон по делам.
Там мы в безопасности: пентхаус – это крепость, охраняемая небольшой армией его людей. Но мы, по сути, пленницы. На улицу выходить нельзя, кроме как во внутренний дворик Кира. Даже тогда мы должны находиться там только в том случае, если сначала предупредим охрану, чтобы они были начеку.
Честно говоря, это головная боль. Но, по крайней мере, со мной Фрейя, и примерно через неделю я уже живу по её преимущественно ночному расписанию, что меня вполне устраивает.
Наконец, после двух недель плена, Кир даёт добро.
Личность стрелявшего в нас снайпера пока не установлена. Но ясно, что он был нанятым профессионалом. Пистолет и боеприпасы невозможно было отследить, отпечатки пальцев парня были химически выжжены, и даже все его настоящие зубы были заменены имплантатами.
В нашем мире все это очень явные признаки профессионального киллера. И к тому же очень дорогого. То, что он предпочел самоубийство поимке, еще больше подчеркивает это.
Но, честно говоря, у Соты много врагов, которые могли бы захотеть его смерти – или смерти любого из нас. У Кира, наверное, их в два раза больше. Так что теперь, когда стрелок мёртв, у нас нет другого выбора, кроме как жить дальше.
Таков мир Братвы, в котором мы живём. Опасность всегда… где-то рядом, за углом. Нужно просто научиться быть достаточно быстрой, чтобы заметить её приближение, прежде чем она тебя настигнет.
Я не рассказала Тейлор о стрельбе и последующем карантине, потому что, как уже сказала, хочу отделить свой беспорядочный мир от её упорядоченного. Однако она знает, что я выхожу замуж за Кензо.
Мы немного поговорили об этом, и как жена Дрейзена она понимает, даже если ей не нравится, что её сестра выходит замуж за якудзу, чтобы остановить войну.
Однако после карантина, когда свадьба уже не за горами, Тейлор говорит мне, что пригласит меня на девичник.
Не «спрашивает, хочу ли я». Говорит.
Обожаю её.
Вечер, когда я неохотно устраиваю девичник перед свадьбой, на которой не хочу быть, на самом деле оказывается довольно приятным. Тейлор, как управляющий партнёр Crown and Black, имеет определённый вес в этом городе.
Она каким-то образом договаривается о нашем посещении невероятного ресторана, отмеченного двумя звёздами Мишлен. Когда мы входим, нас проводят в отдельный VIP-зал, примыкающий к кухне, с окном, через которое мы можем наблюдать, как повара готовят еду на безупречной, великолепной кухне.
В качестве дополнительного сюрприза, как только мы садимся, входит Фуми, сводная сестра Кензо и лучшая подруга Тейлор, и крепко меня обнимает.
– Что ты здесь делаешь? – недоверчиво выпаливаю я. Имею в виду, она стала моей подругой, но жена губернатора, пришедшая на девичник перед свадьбой мафиози, кажется… сомнительной… с точки зрения имиджа.
Фуми фыркает от смеха.
– Э-э, собираюсь праздновать с тобой?
Моё лицо мрачнеет.
– Прости, я не то имела в виду. Просто хотела спросить… должна ли ты быть здесь? Ну, как жена губернатора и всё такое?
– Ой. – Фуми морщит нос и отмахивается от меня. – Да, к черту все это. Я определенно могу быть здесь.
– Я здесь ради первых леди, которые говорят «к черту все!» – смеется Фрейя, когда приносят шампанское, заказанное Тейлор.
После того, как все было разлито, Фрейя произносит в мой адрес довольно красноречивый тост, на удивление почти лишенный какой-либо вульгарности и ругательств. Фуми сочиняет ещё одну песню, которая очень хорошо написана и затрагивает тему поиска чувств там, где их не ожидаешь найти, поиска своей второй половинки там, где её меньше всего ожидаешь…
Бла-бла-бла.
Имею в виду, что это прекрасный тост, и я обхожу стол, чтобы обнять её после того, как она его закончит. Но… да ладно.
Я не «нахожу чувств там, где их не ожидаю» с её ворчливым, жадным до власти сводным братом. Извини, но нет.
После второго тоста бросаю взгляд на сестру, ожидая, что она скажет что-нибудь. Она просто смотрит на меня одним из своих «взглядов».
– Ладно, говори, – вздыхаю я.
Она качает головой.
– Ты знаешь, что собираюсь сказать.
– Что ты не хочешь, чтобы я вышла замуж за придурка из якудзы, чтобы остановить войну? – Я бросаю взгляд на Фуми. – Без обид.
Фуми смеётся.
– Без обид. Кензо —…она деликатно откашливается… – интересный персонаж. Мы узнаём друг друга. Но я имею в виду… Она приподнимает брови. – Я понимаю, леди. Он настойчивый.
– Да, по буквам: к-р-е-т-и-н, – бормочу я, поворачиваясь к Тейлор. – Так в этом была суть?
Она закатывает глаза.
– Да, что-то в этом роде.
– Говорит леди, которая сама замужем за гангстером. Я имею в виду, «чья бы корова мычала?».
Фуми и Фрейя смеются, когда моя близняшка бросает на меня еще один взгляд, прежде чем улыбнуться и взять меня за руку.
– Просто… Пожалуйста, не думай, что ты одинока. У тебя всегда есть я. Ты ведь знаешь это, правда?
Знаю. Но я также прожила свою жизнь с определёнными личными установками. И одна из главных, особенно после того, как потеряла того, чьё имя нельзя называть, заключается в том, что я сама за себя отвечаю.
И сама плачу по своим счетам.
Я уверена, что Тейлор могла бы помочь мне избавиться от этого брака, попросив об этом Дрейзена. Он сидит за Железным столом – своего рода объединением сверхмощных семей Братвы – вместе с Киром.
Но я должна это сделать. Мне это не нравится, но Кир был рядом половину моей взрослой жизни. Он дал мне дом и жизнь, которая не сводилась к воровству от одной сделки к другой. Если это остановит войну и убережёт его и его людей от кровавой бойни, то так тому и быть.
Это цена, которую готова заплатить.
В какой-то момент я встаю, чтобы пойти в дамскую комнату, и Фрейя идёт со мной. По её взгляду и по тому, что она была непривычно тихой всю ночь, я уже понимаю, что у неё что-то на уме.
– Ладно, выкладывай, – вздыхаю я, когда дверь за нами закрывается.
Она бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем заглянуть под дверь кабинки, чтобы убедиться, что мы одни. Затем она поворачивается ко мне.
– Послушай, я не хотела говорить об этом дома у Кира, потому что уверена, что там все прослушивается.
Я хмурюсь.
– Хорошо?
Фрейя нервно сглатывает.
– Стрельба…
– Фрей, это может быть…
– Мы будем говорить о том, что он-кого-нельзя-называть был на той вечеринке, или нет?
Я замираю.
– Прости, – тихо говорит она, касаясь моей руки. – Я просто… Прошло две недели, а ты так и не упомянула, что он был на той вечеринке. Но я его видела.
– Всё в порядке, – бормочу я.
Она сглатывает, пристально глядя на меня.
– Это не так, – выпаливает она. – То есть… совсем не так.
– Послушай, я не знаю, почему он был там, ясно? – раздражённо говорю я. – Но он явно знает Соту, иначе как бы вообще туда попал?
– Чего он хотел?
– Ничего, – огрызаюсь. – Ладно? Мы можем оставить это?
Она кривит губы.
Думаю, это значит «нет».
– А он знает о…
– В машине? – Бормочу я. – Да.
– Черт, – выпаливает она, нервно сжимая руки. – Черт, Анника, это же… – Она отводит взгляд. – Ты думаешь, за этим стоит он? Имею в виду стрелка.
Я содрогаюсь.
– Я не… Не знаю.
– Ну же, Энни, – тихо говорит она. – Так и должно быть.
– Мы этого не знаем.
Она выдыхает, прислонившись к туалетному столику.
– Думаешь, может, пора рассказать обо всём этом Киру?
Я яростно мотаю головой.
– Чёрт, нет. Нет.
Это всегда было нашим с Фрейей правилом: не втягивать приёмную семью в наши махинации. Эта чёртова машина с Улканом и тем, кого я не буду называть, находится прямо на территории «не вмешивайся в дела Кира».
– Тогда расскажи своему будущему мужу? – шепчет она.
– Ни за что.
– Почему, чёрт возьми, нет?
Я криво улыбаюсь и обнимаю подругу.
– Потому что он этим воспользуется, Фрей.
Она хмурится.
– Чёрт. Ты, наверное, права.
– И, кроме того, мы не знаем, что это был тот, кого нельзя называть. Насколько нам известно, это мог быть кто-то, кто охотился за Кензо. Я имею в виду… – Я вздрагиваю.
Было бы странно, если бы он подошёл ко мне с непристойным предложением на вечеринке, а через полчаса какой-нибудь наёмник попытался бы застрелить меня с крыши.
– Может, это был Улкан?
Чёрт. Я даже не подумала об этом.
Мы обе тихо выдыхаем в тишине ванной.
– Блин, – стонет Фрейя. – Я устраиваю худшую девичью вечеринку в истории, да?
– Эй, могло быть и хуже.
– А как именно?
Я ухмыляюсь, похлопываю ее по плечу и открываю дверь туалета.
– Может, ты выйдешь замуж за этого ублюдка.
И снова, в конце концов, мы замечательно проводим время. Еда потрясающая, вино феноменальное, компания прекрасная. Оказалось даже, что шеф-повар – личный друг Тейлор, поэтому он сам приготовил для нас специальный десерт и рассказал о том, как его приготовить.
Это был невероятный вечер, и к тому времени, как мы вышли, я была достаточно счастлива, чтобы не обращать внимания на то, что скоро выхожу замуж за Кензо.
Но даже этот потрясающий вечер не заставил меня забыть о том, что я поцеловала его.
Хуже того, он поцеловал меня в ответ.
Вдвойне хуже то, что когда он это делал, мне это нравилось.
Очень.
Не знаю, что на меня нашло в ту ночь. Имею в виду, да, я тонула в темноте, которую всегда приносит близость этого ублюдка Вейлона. И да, Кензо был так близок мне, и, наверное, я просто чувствовала, что он был единственным спасательным кругом, за который могла уцепиться, чтобы не утонуть.
Но что потом? Не знаю. Прошло две недели, а я всё ещё не могу понять, почему я так его поцеловала.
…А потом следующие две недели каждую ночь мечтала об этом.
Влажно.
Стыдно.
Тейлор и Фуми должны улететь после ужина, потому что утром у них важные показания. Когда мы вдвоём выходим из ресторана, Фрейя поворачивается ко мне и пожимает плечами.
– Ну что? В какие неприятности мы теперь вляпались?
– Что бы это ни было, можно мне пойти с вами?
Мы обе оборачиваемся на звук её голоса, и я широко улыбаюсь, когда вижу Хану. Я пригласила её на ужин сегодня вечером, но она вежливо отказалась. И всё же она здесь.
Она грациозно наклоняет голову, словно читая мои мысли.
– Всё ещё привыкаю к тому, что у меня есть сводная сестра, – пожимает она плечами. – Мне лучше с Фуми, когда мы наедине. Понимаешь?
– Ну, ты как раз вовремя, – ухмыляется Фрейя. – Мы как раз пытаемся придумать, как бы нам похулиганить.
Сестра Кензо ухмыляется.
– У меня есть идея. Она откашливается и поворачивается ко мне. – Я тебя не знаю, – честно говорит она. – Имею в виду, без обид, и ходить по магазинам одежды было весело и все такое, но я не… Не совсем.
Я пожимаю плечами.
– Честно.
– Ну. – Она лукаво улыбается. – Я всегда говорю, что есть только один реальный способ узнать кого-то получше.
Фрейя хмурится.
– Какой же это…?
Хана улыбается.
– Караоке.
Фрейя фыркает от смеха. Я приподнимаю бровь.
– Думаешь, мы можем взять с собой наших теней? – мрачно бормочу я, кивая подбородком в сторону чёрного внедорожника, припаркованного в полуквартале отсюда. Кир никогда не упоминал, что после карантина за нами будут следить. Но, да ладно. Я же не идиотка.
Хана пожимает плечами.
– Можем. – Она подмигивает нам. – Или мы можем… избавиться от них?
Очевидно, что в конечном итоге мы остановились на варианте Б. И, очевидно, это был ошеломляющий успех.
Час спустя, когда "люди Кира" успешно отделались, мы втроем оказались в безумном караоке-баре в Кей-тауне. Я не пьяная в стельку, потому что мне нравится достигать определенной точки и останавливаться на ней, но после ужина у меня было приятное возбуждение, и должна сказать, что, хотя никогда раньше не была большой поклонницей караоке, я получаю удовольствие.
Хана действительно потрясающая. Фрей справилась со своей веселой девчачьей влюбленностью в нее, и они прекрасно ладят, когда мы спускаемся в главный бар и лаунж-зону, чтобы выпить еще по стаканчику.
Ждем бармена, когда Фрейя, которая уже изрядно навеселе, поворачивается к нам с ухмылкой.
– Давайте поиграем в «тайные таланты».
Хана приподнимает бровь.
– Что?
Я стону.
– Мы с Фрей постоянно играем в эту игру. Но это немного глупо, потому что мы уже знаем тайные таланты друг друга.
Хана смеётся и качает головой.
– Я вам завидую. У меня не так много друзей, особенно подруг. – Она морщится. – Слишком много братьев-психопатов.
– Что ж, вот тебе приглашение поиграть, – хихикает Фрейя. – Выкладывай. Какой у тебя тайный талант?
Хана краснеет и прячет лицо в ладонях.
– Ладно, это… глупо. И неловко…
Фрейя фыркает.
– Тем больше причин поделиться, леди!
Я улыбаюсь ей.
– Да ладно.
Хана вздыхает.
– Хорошо, хорошо. Хорошо. Так что… я могу выпить, не используя руки.
Мы с Фрейей разражаемся смехом и кричим: «Докажи!»
Хана стонет и снова прячет лицо, когда бармен возвращается с нашими напитками.
– А можно мне рюмку текилы к этому?
Бармен кивает, берёт рюмку, наливает текилу и ставит перед Ханой. Она смотрит на нас, её лицо краснеет, и она съёживается от смущения.
– Ладно, пристегнись.
Она обеими руками откидывает назад свои светлые волосы и наклоняется вперед. Мы с Фреей ошеломленно наблюдаем, как ее губы обхватывают край рюмки – не буду врать – довольно соблазнительным образом. Она сдерживает улыбку, поднимает голову, запрокидывает ее и осушает рюмку, ее горло напрягается, чтобы проглотить, а губы все еще крепко обхватывают емкость. Затем она опускает пустой шот, по-прежнему держа его только губами, и с шумом выдыхает.
