Текст книги "Император гнева (ЛП)"
Автор книги: Джаггер Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)
6
АННИКА
– Вот в чем дело, придурок, – тихо рычу я. – Ты не можешь просто взять и уйти. Не можешь уйти сейчас и заставить нас с Фреей разгребать это дерьмо. Ты понял?
Дамиан не отвечает: неудивительно, ведь он все еще находится в медикаментозной коме. Но я чертовски уверена, что он все еще слышит меня и понимает, о чем говорю, громко и четко.
Прошла неделя после стрельбы, и, судя по всему, ему намного лучше. Он всё ещё в коме, но это нужно, чтобы его организм мог сосредоточиться на восстановлении. Специалист из Дубая, которого привёз Кир, говорит, что он и команда ещё раз осмотрят его, чтобы удалить несколько последних фрагментов пули, которые всё ещё находятся опасно близко к сердцу Дамиана. После этого, по их словам, ему станет лучше.
Надеюсь так и будет.
– В любом случае, ты пропускаешь столько драматических событий, пока дремлешь, как ленивый мудак, – бормочу я ему, сжимая его руку. – Имею в виду, я выхожу замуж, а ты упускаешь столько возможностей пошутить на этот счет. Позволь произнесу это еще раз: я выхожу замуж.
Почти ожидала, что Дамиан проснется от этого.
Но нет.
– Я собиралась пойти за свадебным платьем. Но всерьёз подумываю о том, чтобы просто прийти на эту дурацкую вечеринку в джутовом мешке. Или, может, в костюме на Хэллоуин, просто чтобы повеселить народ. Что думаешь?
Машины, окружающие Дамиана, пищат и жужжат в такт.
– Сожми мою руку один раз, за вариант клоуна, два раза – за соблазнительную медсестру.
Я смотрю на него.
– Да ладно тебе, чувак. Тебе нужно выбрать что-то одно.
Вздохнув, я улыбаюсь, наклоняюсь и обнимаю его.
– Люблю тебя, придурок. Серьезно, поправляйся. – Я прикусываю губу и снова сжимаю его руку. – Не знаю, смогу ли без тебя.
Целую его в лоб, смахиваю слезинку и встаю. Нет. К черту это. Я никогда не плачу. И определенно не доставлю Дамиану такого удовольствия, если проделаю это над ним.
Развернувшись, пересекаю комнату, распахиваю дверь и выхожу…
– Черт! – Восклицаю я, на кого-то натыкаясь.
Я отшатываюсь, на моих губах застывает извинение. Мы с Ханой Мори смотрим друг на друга в изумлении, наши брови удивленно приподнимаются.
– Э-э… привет, – неловко выпаливаю я.
Она узнаёт меня и улыбается.
– Привет!
Опять же, я знаю всю семью Кензо и его ближайшее окружение, потому что именно так поступает умный человек, если на него ведется охота.
У Кензо есть три брата и сестры. Четыре, если считать Фуми Ямагути, которая в наши дни является первой леди Нью-Йорка. Но со стороны якудзы есть три брата и сестры Мори. Вроде как. Мал Ульстад на самом деле является двоюродным братом Кензо по материнской линии. Но он живёт как их брат с тех пор, как ему исполнилось двенадцать или около того.
Кроме того, есть близнецы: Такеши и Хана. И сейчас передо мной стоит Хана.
Как и у её братьев, у Ханы великолепное сочетание северных европейских и японских черт. Она выше среднего роста, с длинными, неестественно прямыми и идеально обесцвеченными светлыми волосами, красивыми тёмными глазами и мягкими губами. Она почти похожа на Фрею в стиле техно-готик-панк, только более… Не знаю, модная? Профессиональная?
Без обид, Фрей.
Она одета во все черное, очень элегантная и стильная, как будто она финансовый директор корпорации по добыче полезных ископаемых на Луне из научно-фантастического фильма. На её лице нет ни единой морщинки, а из причёски не выбивается ни один светлый волос, который, как мне кажется, был обесцвечен добела. Её слегка готический макияж можно описать как поцелуй шеф-повара.
– Итак, э-э…
– Будущая невестка, да? – сухо спрашивает она, выгибая бровь.
– Думаю, да, – неловко отвечаю я. – Итак, эм…… С кем ты здесь хочешь встретиться?
Иисус христос. Мое задание состояло в том, чтобы быть менее неловкой в общении с самой собой.
Она кивает подбородком в сторону коридора.
– Окада. Он один из людей Аоки.
Я вздрагиваю.
Единственный из людей Аоки, кто выжил в перестрелке в ночном клубе с Дамианом и его людьми.
Полагаю, я должна ненавидеть Хану за то, что она на «другой стороне». Но в таком глупом и бессмысленном сценарии нет ни победителей, ни проигравших.
Все проигрывают.
– Как он? – с надеждой спрашиваю я.
Ее губы слегка изгибаются, давая мне намек на улыбку.
– Он… поправляется, спасибо. Его выписывают завтра.
– Это хорошо, – тихо говорю я.
Она хмурится, кивая мимо меня на Дамиана, лежащего в постели.
– Мне жаль твоего брата.
– О, он на самом деле не… – Я качаю головой. – Не знаю, почему я это сказала. По сути, он мой брат. Спасибо.
Хана криво улыбается.
– Найденная семья – это все равно семья. У меня тоже есть брат, который на самом деле мне не брат.
Я опускаю взгляд на свои ноги, а затем снова смотрю на неё.
– Мне жаль Аоки.
Она пожимает плечами.
– Я встречалась с ним всего пару раз. Честно говоря, судя по всему, он был тем ещё придурком. Но спасибо.
Она снова смотрит мимо меня на Дамиана, прикусывая нижнюю губу.
– С ним всё будет в порядке?
Я киваю.
– Да. Завтра ему предстоит еще одна операция. После этого, по их мнению, они смогут отключить его от системы жизнеобеспечения и постепенно вывести из комы.
Хана одаривает меня искренней улыбкой.
– Это хорошо. – Мы смотрим друг на друга с чуть меньшей неловкостью и скованностью. – Послушай, как бы то ни было, мне жаль, что тебе приходится выходить замуж за моего брата.
Я фыркаю.
– О, так ты с ним тоже знакома.
Хана бросает на меня взгляд.
– Чтобы внести ясность, я люблю своего брата.
Чёрт.
Но Хана снова слегка улыбается мне.
– Я имела в виду, что мне жаль, что тебе приходится выходить замуж за того, за кого ты не хочешь, – она смотрит на очень милые и дорогие на вид серебряные часы на своём запястье. – Послушай, не знаю, странно ли это, и ты можешь спокойно сказать «нет», но я как раз собиралась пойти поискать платье для вечеринки… Она приподнимает бровь. – Хочешь пойти со мной?
Погоди, что?
На днях Фрейя была права: у меня не так много друзей, потому что, честно говоря, я в них не разбираюсь. Фрейя и Дамиан знают об этом, и я вроде как сдалась в попытках расширить свой круг общения.
Но это кажется невероятно дружелюбным, и я – к своему стыду – подпрыгиваю от радости. Потому что сестра Кензо кажется чертовски крутой.
– Э-э, да, – пожимаю плечами настолько непринуждённо, насколько это возможно. – Думаю, могла бы это сделать.
– Круто! – Хана широко улыбается, когда мы обе поворачиваемся и направляемся по коридору к главному вестибюлю.
Я хмурю брови.
– Итак, что это за вечеринка?
Хана резко останавливается, заставляя меня споткнуться, и поворачивается, с ошеломленным выражением на лице.
– Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь. Вечеринка по случаю помолвки, конечно.
Издаю громкий, резкий смешок, затем останавливаюсь.
– Подожди… ты серьезно?
– Эм, да?
Я фыркаю, качая головой.
– Да, не может быть.
Хана морщится.
– Да, это не обсуждается, поверь мне. Дело не в Кензо, а в Соте. И поверь, когда он говорит, что что-то состоится, особенно если речь идет о вечеринке, то дело не в «если». А скорее «где, когда и насколько безумно большой бюджет». – Она ухмыляется. – Извини, но в этом вопросе ты должна мне довериться.
Я со стоном приваливаюсь к стене.
– Чёрт.
– Да, ну… – она пожимает плечами. – Всё не так плохо. Я имею в виду, может, ты не хочешь выходить замуж за Кензо…
– Не хочу. Без обид.
Она пожимает плечами.
– Без обид. И, может, он не хочет жениться на тебе…
– Он точно не хочет.
Хана ухмыляется.
– Ну, если не брать в расчёт чувства жениха и невесты, то куча людей, которых Сота пригласил, будут весь вечер говорить тебе, как ты потрясающе выглядишь, как тебе повезло, и осыпать тебя выпивкой и подарками.
Я приподнимаю бровь.
– Серьёзно?
– Так что, может, стоит извлечь из этого максимум пользы, верно?
Она берёт меня под руку.
– Пойдём. Давай найдём тебе платье.
***
Ладно, я не только не из тех, кто «заводит друзей», но и не очень люблю ходить по магазинам. Или быть модницей.
И всё же, несмотря на всё это, я прекрасно провожу время с Ханой.
Моя будущая невестка – большая модница и знает каждый элитный бутик на Манхэттене. В каждом чертовом заведении ее встречают с распростертыми объятиями и угощают шампанским, а к нам относятся как к членам королевской семьи. И спустя несколько часов и около семи бутиков, уже после наступления темноты, я нашла идеальное платье для вечеринки по случаю помолвки, и оно мне действительно нравится.
Ладно, очень нравиться. Но для меня? Быть в платье? Зачёт.
После того, как оплачиваю платье в последнем магазине, Хана обнимает меня и обменивается со мной номерами, а затем говорит, что останется ещё ненадолго, потому что они с владелицей этого бутика давние подруги.
Я ещё раз обнимаю её, забираю свои покупки и, выходя за дверь, достаю телефон.
Ого. Девять пропущенных звонков от Фрейи.
Я уже собираюсь перезвонить ей, как вдруг прямо передо мной с визгом останавливается знакомая чёрная «Ауди». Тонированное стекло опускается, и Фрейя ухмыляется мне с пассажирского сиденья.
– Развлекаешься со своей новой подружкой?
Она кивает куда-то мимо меня. Я оборачиваюсь и вижу в окне Хану, которая болтает со своей подругой и потягивает шампанское.
– Ревнуешь, Фрейя?
– К ней? – Фрейя фыркает. – Ну да. Эта стерва выглядит на все сто. Она как я, если бы у меня был класс. Я – версия с сайта желаний.
Издаю ещё один громкий смешок и киваю Хане, которая находится в магазине.
– Столкнулась с ней, когда заходила к Дамиану. Она на самом деле чертовски крутая.
– Серьёзно. Она выглядит как самый крутой человек, которого я когда-либо встречала. – Фрейя улыбается мне. – Я видела Дамиана прошлой ночью.
– Ночные медсестры теперь разрешают тебе приходить после отбоя, или ты снова пробралась тайком?
Она ухмыляется.
– Мы с Делорес теперь дружим. Она сказала, что я напоминаю ей ее внучку. – Она морщит лоб. – Как он выглядел сегодня?
– Хорошо, – улыбаюсь я, наклоняясь и кладя руки на подоконник открытой двери. – Врачи сказали, что они уверены, что смогут вывести его из комы после следующей операции.
Само собой разумеется, что мы обе просто пытаемся подбодрить друг друга по этому поводу.
– Подожди, так что ты задумала? Ты не отвечала на мои звонки.
Я искоса смотрю на нее.
– Фрей… Ты выследила меня здесь?
Она пожимает плечами.
– Как я и сказала, ты не брала трубку.
– Ладно, нам нужно снова поработать над границами.
Она фыркает.
– Думаю, мы давно это преодолели, не так ли?
– Что было такого чертовски важного?
Улыбка внезапно исчезает с лица Фрейи.
– Может, ты сядешь.
Я проскальзываю в машину и поднимаю стекло, когда Фрейя поворачивается ко мне.
– Улькан не собирается сдаваться.
Ледяное острие пронзает мое сердце. Я быстро пытаюсь отмахнуться от него.
– Ч-что ты имеешь в виду?
– Я тут покопалась в даркнете, поговорила с некоторыми знакомыми. – Ее лицо бледнеет еще больше, чем обычно. – Говорят, он начал серьезно прощупывать почву. Он всерьёз разозлился из-за того, что случилось.
Чёрт возьми.
Как уже сказала, я редко совершаю ошибки. Но, помимо Кензо, Улкан Гаджафери был одной из них.
Это случилось несколько месяцев назад, как раз когда я воссоединился со своей сестрой после стольких лет разлуки. Знаю, что нам не следовало этого делать, особенно с таким психопатом, как Улкан, но мы с Фреей взялись за эту работу.
Задним умом все крепки. Когда я вспоминаю об этой конкретной работе, вижу все тревожные сигналы, от которых обычно отказываюсь. Но я была так сосредоточена на деле Тейлор, а деньги были настолько хороши, что я согласилась, не раздумывая.
Улкан Гакафери, печально известный албанский криминальный авторитет и психопат, нанял нас, чтобы мы украли машину – новенький неоново-жёлтый «Ламборгини» – с парковки ультраэксклюзивного жилого комплекса в Мидтауне. Он был готов заплатить много: триста пятьдесят тысяч за сам автомобиль плюс ещё сто тысяч за наше время.
Имею в виду, что это самый глупый и быстрый способ заработать почти полмиллиона. А мы с Фрейей в своё время угнали сотни дорогих спортивных автомобилей для покупателей в Дубае и Китае.
Так что согласились. Были некоторые опасения по поводу денег, но он заплатил половину вперёд и рассказал нам, что это шутка над его приятелем-соперником. Что они постоянно так подшучивают друг над другом, и потом все будут над этим смеяться.
Так что мы его угнали. Это заняло всего девятнадцать секунд, и мы уже ехали к месту встречи, когда я решила проверить багажник.
И тут пластинка затрещала, и музыка остановилась.
В багажнике было что-то похожее на сто пятьдесят фунтов кокаина, может быть, два миллиона наличными и пара очень подозрительных на вид автоматов.
Невероятно, но это было не самое худшее.
Хуже всего было то, что все это было помечено как принадлежащее ему.
Моему дьяволу. Моему демону. Человеку, который чуть не убил и при этом уничтожил часть меня.
Человеку, от которого мне, наконец, удалось сбежать, а теперь мы только что украли у него целое состояние.
Валон Лека.
Именно тогда мы с Фреей приняли решение о начале игры. Бросили машину у туннеля Линкольна, стерли с нее отпечатки пальцев и убрались восвояси.
Очевидно, люди Улкана связались с нами, требуя сообщить, где машина. Мы ответили, воспользовавшись анонимным сервисом обмена сообщениями Фрейя, сообщив, что работа была предложена нам недобросовестно и что мы не заинтересованы в краже у Валона. Улькан хотел вернуть свой депозит, но было ясно, что он хотел получить его вместе с нашими головами в мешке.
Так что мы отказались от одноразовых аккаунтов, которые использовали для общения с ним, и оставили все это позади.
По крайней мере, я так думала.
– Черт, – бормочу я. – Насколько мы уязвимы?
Фрейя морщится.
– Имею в виду, что это небольшое число. Но мне бы гораздо больше понравилось, если бы оно было нулевым.
Я хмурюсь, отмечая наши варианты.
– Вот и Брокер. Но… очевидно, что нет.
Брокер – это парень из даркнета, который специализируется на подобных заданиях. Именно он связался с нами и предложил работу от Улкана. Но он неподкупен. Я имею в виду, неподкупен.
– Там охранник. – Фрейя выглядит обеспокоенной.
Я качаю головой.
– Нет. Он меня не видел.
Это была единственная вещь, которую мы не могли предусмотреть: охранник на парковке слишком задержался на одном этаже, чтобы выкурить сигарету, и отменил свою смену. Это означало, что он увидел, как я присела на корточки рядом с машиной, когда открывала дверцу.
Когда он закричал, я включила свою программу “красотка ищет улики, указывающие на то, что ее парень ей изменяет”, а когда он приблизился, я достала свой аварийный газовый баллончик и брызнула ему в лицо, вырубив его.
Не самый мой гордый момент.
– Анни…
– Мы говорили об этом, Фрейя. Любой, кто надышится этим газом, теряет память на тридцать секунд, прежде чем газ подействует на его организм.
– Но ты не знаешь, как долго он смотрел, прежде чем накричал на тебя и ты подошла достаточно близко, чтобы распылить на него газ.
Я качаю головой.
– Нет. Ни за что.
– Он может запомнить твоё лицо, Анника. – Просто говорю, что мы должны были…
– Я не убийца, Фрейя. – Поворачиваюсь и вижу, что она смущённо смотрит на свои руки. – И ты тоже, если уж на то пошло.
Она выдыхает.
– Я знаю. Но это наше слабое место. Просто говорю.
– Он никогда нас не раскроет.
– Будем надеяться, что нет, – бормочет она. Фрейя откашливается и кивает на сумку в моей руке, меняя тему. – Это подозрительно похоже на платье.
– Приготовься.
Она улыбается.
– Серьезно? Из-за чего?
– Из-за вечеринки по случаю моей помолвки.
Она громко смеется. Я просто качаю головой.
– Смейся сколько хочешь, ты тоже пойдешь.
– Ни за что.
– Да ладно. Ты же знаешь, как Кир относится к традициям и необычным мероприятиям, и для него это будет так много значить, если ты придёшь, ведь Дамиан…
– Ты сволочь, – ворчит она.
– И ты любишь меня, несмотря на это. Так что… да… в любом случае, – смеюсь я. – Если ты ищешь платье, то настоятельно рекомендую это место. – Я поворачиваюсь и киваю в сторону магазина, из которого только что вышла. – Просто… – Я закатываю глаза. – Неважно.
Фрейя хмурится.
– Нет, что?
– Я собиралась сказать, чтобы ты держалась подальше от зелёного, потому что это то, что будет на мне.
– А потом ты вспомнила, с кем разговариваешь? – хихикает она. – Всё чёрное, сучка. Может, я сделаю ещё несколько пирсингов в бровях, раз уж это твой особенный день, – воркует она, не скрывая сарказма.
– Теперь ты ещё и тупица.
7
КЕНЗО
– Остановлю тебя прямо здесь, прежде чем ты начнешь, – бормочу я, холодно глядя на Мэла поверх края своего бокала, в стиле «Old money».
– Понятия не имею, о чём ты говоришь, – мягко отвечает он, и на его лице появляется редкий намек на улыбку, когда он удивленно приподнимает бровь и подносит бокал к губам.
– Миллион и одна шутка. Давай просто не будем, пожалуйста?
Вокруг нас бурлит вечеринка по случаю помолвки. Главы семейств отдают дань уважения семье Акияма-кай. Здесь и друзья Соты, и Кир со своей группой из Николаевской братвы, а также главы их трибутных семей.
Мероприятие проходит в доме, который Сота купил в Вест-Виллидж после того, как стало ясно, что он собирается проводить больше времени в Нью-Йорке для лечения. С одной стороны, Сота – один из самых закалённых, смертоносных и хладнокровных главарей якудзы, которые когда-либо жили.
С другой стороны, этот парень действительно в некотором роде домашний кот.
Да, он мог бы легко останавливаться в лучших отелях, когда бы ни приезжал в Нью-Йорк. Но Сота не хочет мыла в индивидуальной упаковке и обслуживания в номерах. Он предпочитает привычный матрас, кухню для самостоятельного заваривания чая и сад, на который можно смотреть, потягивая его.
Хана приложила огромные усилия, чтобы превратить старый особняк Вест-Виллидж в потрясающий дворец, достойный тёмного сегуна. Это современное пространство, оформленное в ярко выраженном японском стиле, но также наполненное отсылками к более древней культуре, к которой, я знаю, тяготеет Сота.
Сегодня это место стало эпицентром нашей с Анникой «помолвки».
Неважно.
Рядом со мной брат делает большой глоток из своего напитка, оглядывая комнату. Забавно: мы с Мэлом состоим в родстве по линии моей матери, хотя технически он мой двоюродный брат, а не родной. Но когда его мать – моя тетя – скончалась, мама взяла его к себе, и он переехал жить к нам в наше поместье в Англии. Мэлу тогда было двенадцать, и с тех пор он почти всегда был рядом со мной.
Если это не делает кого-то твоим братом, я действительно не знаю, что делает.
Самое забавное, конечно, наблюдать, как другие люди пытаются осмыслить слово «брат», когда они смотрят на нас двоих.
Очевидно, что у нас общая половина родословной, поскольку наши матери были сестрами. Но если он чистокровный викинг, а его отец тоже норвежец, то у меня есть и японские предки Хидео.
Именно это смешанное происхождение заставляет меня так крепко держаться за тех, кого я называю семьей. И именно поэтому я ожесточился против мира после того, как всю жизнь не мог «вписаться» в него.
В высокомерных кругах, где вращалась мать, я был «ровно настолько» азиатским, чтобы выделяться, и многие из этих людей никогда не давали мне забыть об этом. Затем, когда я связался с Сотой и якудзой, то был «недостаточно азиатом» для многих их друзей.
Самому Соте было всё равно. И он терпеть не мог, когда кто-то называл меня «гайдзином».
– Он не иностранец, – огрызался Сота. – Он просто не торопился возвращаться домой.
Мэл допивает остатки коктейля. Как только делает глоток, его челюсти сжимаются, а брови хмурятся.
– Кто она, черт возьми, такая? – тихо бормочет он.
Я поворачиваюсь, чтобы проследить за его пронизывающим взглядом через комнату. Только что вошла Фрейя Холм.
Я морщусь, скрипя зубами.
– Подруга Анники, – бормочу я, хмуро рассматривая её наряд. Я имею в виду, что это официальное мероприятие с предполагаемым формальным дресс-кодом. И, конечно, чёрный цвет был бы приемлем.
Но вряд ли Фрейя наденет маленькое чёрное платье. Это больше похоже на то, что чертова Мортисия Аддамс надела бы на чёртовы похороны. Чёрный бархат, ниспадающий до пола, длинные расклешённые рукава и драматически глубокий вырез, наполовину заполненный гребаной сеточкой.
И она сочетает его с блестящими чёрными армейскими ботинками, а на шее у неё чёртово колье с шипами.
Вдобавок ко всему, Фрейя обыгрывает свою обычную призрачную внешность с помощью оттенков белого, фиолетового и чёрного в макияже, а её тёмные волосы собраны в причёску, которая заставила бы Хелену Бонэм Картер гордо улыбнуться.
Это всего лишь вечеринка по случаю помолвки. Что, черт возьми, она собирается надеть на настоящую свадьбу – маску «Крика» и погребальный саван?
Моё внимание возвращается к Мэлу, когда он опрокидывает свой пустой стакан, берёт в рот последний кубик льда и с хрустом проглатывает его.
– Как её зовут, – шипит он.
– Это Фрейя, прости, в чём дело? – рычу я, пристально глядя на него.
– Ни в чем.
– Мэл…
Он качает головой и моргает, наблюдая, как Фрейя исчезает в толпе. Мэл прочищает горло, и его плечи заметно расслабляются.
– Ни в чем, – ворчит он, на этот раз более уверенно. – Я перепутал ее с другой.
– С кем?
Он поворачивается, его взгляд падает на мой пустой стакан.
– Давай нальем тебе чего-нибудь выпить.
На этом, я полагаю, разговор окончен.
На данный момент.
Мы направляемся к бару, расположенному вдоль стены огромной гостиной Соты.
– Итак, – ухмыляется Мэл, полностью возвращаясь к своему обычному состоянию. – Где твоя краснеющая невеста?
– Вероятно, замышляет мою гибель.
Он снова ухмыляется.
– Я должен спросить: тебе обязательно… – его ухмылка становится шире. – Довести это до совершенства? – Он пожимает плечами. – Я имею в виду, не пойми меня неправильно, но подстроено это или нет, нравится она тебе или нет, она довольно горячая штучка…
– Спасибо, Мэл.
– Я имею в виду, гребаная задница на…
– Да, я понял, – шиплю я.
– Эти губы? Обернутые вокруг…
– Заткнись нахуй, – огрызаюсь я.
Мэл выглядит удивленным.
– Что меня на самом деле беспокоит, – небрежно замечает он, – что она отрежет тебе член, а не то, что ты трахнешь её им.
– Этого не произойдет.
– Знаешь, в наши дни делают отличные легкие бронежилеты. На ощупь они могут быть как пара очень толстых боксеров…
– Нет, имею в виду… – Я вздыхаю. – Я не собираюсь трахать ее.
– Почему собственно?
– У нас есть… – Я холодно смотрю на него. – У нас есть история, – наконец ворчу я.
– О, правда? – смеется Мэл. – Как непристойно.
– Это не то, о чём ты думаешь, – бормочу я. – Помнишь ту ночь несколько лет назад, когда меня ограбили в клубе «Кловер» в Киото? Когда я потерял мамино ожерелье?
Он хмурится.
– Подожди, ночь… – Его глаза расширяются. – Иди ты, – почти хрипит он, сдерживая громкий смех. – Это была она? Ты женишься на гребаном животном! Я имею в виду… срань господня. – Он смеётся, качая головой.
– Я прекрасно понимаю, – рычу в ответ.
В этот момент боковым зрением замечаю, что толпа немного расступается. Я поворачиваюсь, и у меня перехватывает дыхание, когда мой взгляд останавливается на Аннике.
Черт.
Анника не столько входит в комнату, сколько скользит в неё. Я уже видел её в платье раньше – дважды. Однажды это было буквально на днях на вечеринке у Киллиан, а в другой раз – в Киото, пять лет назад. Но там было темно, и меня накачали наркотиками. Она…
Из своих исследований о ней я хорошо знаю, что она обычно не любит одевать платья. Но когда Анни входит, вся комната дружно затаивает дыхание и поворачивается, чтобы посмотреть на неё на долю секунды дольше, чем, я полагаю, кто-либо намеревался…
Этого достаточно, чтобы задаться вопросом, почему, чёрт возьми, она не носит их чаще. Если отбросить моё закипающее отвращение и злость на Аннику, эта женщина выглядит как гребаный сон.
Она вплывает в комнату в зелёном атласном платье до пола на одной бретельке, которое пересекает её грудь по диагонали, создавая едва заметный намёк на ложбинку. Атлас с косым вырезом облегает каждый изгиб её высокой, стройной фигуры, немного стягиваясь на талии, прежде чем расшириться к бёдрам и изгибу попки. Разрез резко поднимается высоко на бедре, открывая дразнящий вид на её длинные ноги и золотые с жемчугом туфли на каблуках с ремешками.
В волосах не хватает шокирующей, не свойственной её характеру элегантности: они собраны в строгий конский хвост с несколькими выбившимися прядями, обрамляющими лицо. Как будто кто-то другой отвечал за её наряд, но Анника прочно сидела за рулём во всём остальном, что сопровождало подготовку к вечеру.
Всё ещё… Чёрт возьми. Она выглядит сногсшибательно.
Чувствую, как кровь становится немного горячее, и я полностью осознаю, как член набухает и уплотняется в брюках костюма, когда я впитываю её.
Словно почувствовав на себе мой взгляд, Анника поворачивается ко мне. Наши взгляды пересекаются в другом конце комнаты, и я наклоняю голову, слегка кивая ей подбородком…
А затем Анника поднимает руку и показывает мне средний палец, прежде чем уйти в другую сторону.
– Боже, эта свадьба будет невероятной, – смеётся Мэл рядом со мной. – Я не шучу – кому-то нужно обыскать эту женщину на предмет оружия, прежде чем струнный квартет начнёт играть «Канон ре минор» Пахельбеля.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
– Сделаешь мне одолжение?
– Да?
– Иди побеспокой кого-нибудь другого.
Он усмехается.
– Я пойду поищу Така. Давно его не видел, а на подобных мероприятиях это обычно означает, что у него неприятности.
Он не ошибается. Я тоже не видел нашего младшего брата уже добрых полчаса, и, судя по истории, это может означать одно из трёх:
– он ввязался в агрессивную перепалку с персоналом;
– где-то с кем-то подрался;
– по уши увяз в чьей-то жене.
– Да, это… – Я хмурюсь. – Наверное, это хорошая идея.
– Удачи с… – Мэл поворачивается и кивает подбородком в сторону Анники, исчезающей в толпе. – Ну… со всем. – Он фыркает, качает головой и отправляется на поиски нашего брата.
Я делаю столь необходимый глоток своего напитка, когда замечаю, как Хана направляется ко мне. Слава богу. Я готовился к светской беседе с кучкой пожилых приятелей Соты из якудзы, которые хотели поздравить меня или выслужиться в надежде, что в один прекрасный день я возглавлю всю империю.
Моя сестра выглядит как обычно элегантно и великолепно в переливающемся серебристом платье, которое завязывается на шее сзади и спускается от бедра к лодыжке под острым углом. В серебре есть едва заметный оттенок лаванды, который подчеркивает эффектность её крашеных светлых волос, уложенных в сложную прическу.
Клянусь Богом, в другой реальности Хана – честный генеральный директор крупной инновационной технологической компании 23-го века.
– Надеюсь, никто не говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь сегодня вечером.
Она бросает на меня сердитый взгляд.
– Извини?
– Я бы не хотел разбивать кому-нибудь лицо на собственной вечеринке по случаю помолвки.
Хана закатывает глаза.
– Тебе нужно поработать над своей странной речью с комплиментами, прежде чем выходить замуж. Это… отталкивает.
Я усмехаюсь, пожимая плечами.
– К твоему сведению, возможно, кое-кто сказал мне, что я сегодня отлично выгляжу.
– Кто? – спрашиваю я с недоумением.
– Позволь мне просто предупредить тебя, чтобы ты, Мэл и Так не начали вести себя как сумасшедшие, чрезмерно заботливые братья, готовые кого-нибудь убить. Этого не будет, – она бросает на меня взгляд. – Ты заметил, кто ещё сегодня выглядит потрясающе?
Я сжимаю челюсти.
– Думаю, тебе стоит уточнить, кого ты имеешь в виду.
– О, я так не думаю, – Ханна ухмыляется. – Должна сказать, она очень хорошо выглядит.
– Это… неплохое платье, – замечаю я.
Хана фыркает.
– Боже, спасибо. Я сама выбрала его для неё.
Я хмурюсь.
– Вы двое ходили за платьями?
– Да, и?
– Хана… – я качаю головой, нахмурившись. – Она тебе не подруга.
– Кто это сказал?
– Я.
Хана издаёт смешок.
– Что ж, в таком случае, ваше высочество, – хихикает она. – А вы не думали, что она так же заинтересована в браке с вами, как и вы с ней? Возможно, даже меньше?
– Рассмотрено. Отправлено в архив. Никаких претензий. Она – мирный договор, Хана. Неизбежное зло, – отвечаю я.
Не успеваю я произнести и слова, как замечаю, что ко мне направляется один из старших якудза, с которым я надеялся не разговаривать. Хуже того, это Мацуи Аки.
Мацуи и Аки-кай – небольшая семья якудза, которая когда-то давно присягнула на верность Мори-кай, клану моего отца. В последние несколько десятилетий, когда Мори-кай не существовало, Мацуи присягнул на верность Соте. Но с тех пор, как я начал восстанавливать свою империю, Сота настоял на том, чтобы семьи, подобные семье Мацуи, соблюдали свои первоначальные клятвы Мори-кай. Следовательно, Мацуи теперь подчиняется непосредственно мне как своему оябуну.
И это было бы здорово, если бы не тот факт, что Мацуи – подлый, эгоистичный маленький засранец, который по-настоящему предан только себе и своему банковскому счёту. Хуже того, в последнее время он чуть ли не швыряет в меня свою дочь Ниши.
– О, чёрт, я чуть не забыла… – бормочет Хана. – Мне пора бежать.
Хана начинает уходить, но я хватаю её за руку.
– За что? – рычу я.
– За… что? – она бросает на меня поражённый взгляд, прежде чем посмотреть на Мацуи, который приближается к нам. – Отлично. У меня от него мурашки по коже. Пожалуйста, можно мне уйти?
Я вздыхаю.
– Конечно. Посмотри, сможешь ли ты помочь Мэлу убедиться, что Такеши не занимается своим обычным дерьмом.
– Удачи, – бормочет она, уходя, и в этот момент ко мне, слегка наклонившись, подходит Мацуи.
– А-а-а! – восклицает он с широкой улыбкой. – Поздравляю, принц!
Однако, когда я смотрю в его глаза, то замечаю, что в них нет и следа радости. Он, вероятно, один из немногих, кто не рад моей помолвке, третий после нас с Анникой. Это означает, что я не буду учитывать его не слишком тонкие попытки заставить меня жениться на его дочери.
Ниши, стоящая рядом с ним, одетая в потрясающее красное платье, которое оставляет мало простора для воображения, улыбается мне и подходит ближе.
– Поздравляю, Кензо, – мурлычет она, облизывая губы, словно слегка провоцируя меня, и смотрит мне в глаза. – Ей очень повезло.
– Аригато, Мацуи-сан, – говорю я, официально кланяясь ему, прежде чем повернуться и коротко кивнуть Ниши. – И тебе спасибо. – Я снова поворачиваюсь к её отцу. – И, Мацуи, мне нужно поговорить с тобой, чтобы устранить… задержки в новых правилах, которые установил для нашей организации.
По мере того как я постепенно восстанавливал Мори-кай и расширял своё присутствие в Киото, я недавно издал указ для всех глав семей, которые подчиняются мне. Вношу несколько изменений, и одно из самых важных заключается в том, что в будущем наша организация не будет заниматься проституцией.
