Текст книги "Император гнева (ЛП)"
Автор книги: Джаггер Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)
31
КЕНЗО
Последние две недели проходят в тумане.
Я засыпаю, сплетаясь с Анникой. И, если честно, провожу так и большую часть дня.
Будто стал зависимым. Наркоман, одержимый её запахом. Алчный до её вкуса. Пленённый ощущением её губ на своих.
Сота официально объявляет об отставке и назначает сроки, когда Акияма-кай окончательно сольётся с Мори-кай. Да, кое-где слышится ворчание, но в целом обе организации готовы. Возбуждены. Ждут, когда новая империя Мори-кай разожмёт кулаки и покажет свою силу.
Это немного нервирует. Но я давно готов. Я для этого родился. Это в моей крови. А с Анникой рядом я вообще непобедим.
Кир возвращается в Нью-Йорк, но Фрейя задерживается. Она с Ханой уже лучшие подруги – или напарницы по преступлениям. А тот факт, что она умеет ездить верхом, по какой-то причине подкупает Така.
Мал, тем временем, внезапно с головой уходит в работу и исчезает на всю последнюю неделю.
У меня есть вопросы. Несколько.
Но они могут подождать.
Сейчас я просто наслаждаюсь моментом.
У меня есть трон, который я должен занять. Империя, которой я должен править.
Жена, которую я должен любить. Партнёр, которого я должен считать равным себе.
Жизнь, чёрт возьми, прекрасна.
***
– Ну, как там Нью-Йорк?
– Всё так же. Скучаешь? – Кир усмехается в трубку.
Я вздыхаю.
– Иногда. Чуть-чуть. В другие моменты – вообще нет.
Я люблю Нью-Йорк. Но Киото ощущается домом. Теперь тем более, когда здесь Анника.
– Ладно. Расскажи мне про Елизавету Соловьёву.
Теперь уже Кир тяжело вздыхает.
– Моя кузина – сложная женщина, Кензо.
Это мягко сказано.
Елизавета Соловьёва, известная как Белая Королева из-за своего альбинизма… И да, это прозвище она дала себе сама… Правит Соловьёвской Братвой с двадцати трёх лет – твёрдой рукой, хладнокровно и безошибочно. Она никогда не выходила замуж. Никогда не заводила детей. И в ультра-патриархальном мире братвы она доминировала над всеми.
Она не из тех, кого можно сломать.
– Дай угадаю. Она злится из-за Валона.
Кир рычит.
– Она ведёт себя чертовски скрытно, но да, если коротко.
– Хотя он был конченым ублюдком, – замечаю я.
Кир не знает всей истории между Анникой и этим говнюком. Знает лишь, что она на него работала. Анника не раз говорила мне, что не хочет, чтобы он знал о тёмных страницах её прошлого.
– Кензо, если бы мы не делали бизнес с ублюдками, – вздыхает Кир, – то большинство преступных организаций просто не существовало бы.
Это справедливо. И я не могу рассказать ему всю правду о Валоне и Аннике, чтобы он мог использовать это, чтобы усмирить Елизавету. Это был бы колоссальный удар по доверию моей жены.
– Моя кузина делала с Лекой много бизнеса, – продолжает Кир. – Грубо говоря, он составлял треть её экспортной сети.
Чёрт.
– Она знает, что это был не ты, кто лично его убил. Но…
– Но именно драка Анники с Улканом привела к его смерти. А раз она моя жена – всё становится сложнее.
– Именно, – рычит Кир. – Я с утра весь день на телефоне с Елизаветой. Она играет в закрытую, но судя по намёкам, тот факт, что ты вычистил сеть Леки за последнюю неделю, серьёзно испортил её настроение.
Я довольно усмехаюсь. После смерти Валона я позаботился о том, чтобы мои люди – или те, кого мы наняли – уничтожили всё, что осталось от его бизнеса. Два десятка складов по всей Европе и Средиземноморью сгорели. Четыре грузовых судна попали в лапы международных силовиков. Ещё два затонули прямо в портах просто потому, что почему бы и нет.
Его брат, Бесор, получил пожизненный срок. Но у него были намерения занять место Валона. И если вдруг нашёлся бы кто-то с деньгами и ресурсами, кто смог бы его подкупить или вытащить… Теперь ему просто нечем было бы управлять.
– Я не собираюсь извиняться, Кир, – рявкаю я. – Если Бесор выкупится из тюрьмы, ему нечем будет командовать—
– Кстати, об этом, – тихо перебивает Кир. – Бесора вчера убили в тюрьме.
Я поднимаю брови.
– Правда?
– Да.
– Типичная тюремная разборка или…?
– Его забили насмерть прямо на прогулке. Но это не самое интересное.
– Продолжай.
– Когда его нашли, на его груди было вытатуировано послание: мол, долг его брата не оплачен. И что если деньги не поступят быстро, вся семья Лека за пределами тюрьмы тоже окажется под ударом.
Я нахмуриваюсь.
– Видимо, тот, кто заказывал это "послание", не получил новость, что Валон мёртв.
Кир молчит.
– Кир…
– Я задам щекотливый вопрос, и постарайся не обидеться, – рычит он. – Насколько крепко у тебя в руках полиция Киото?
Я стискиваю зубы.
– Очень… По крайней мере, так я думал.
– Они ведь нашли тело Леки?
Чёрт.
Я уже несусь к выходу, перескакивая через ступеньки, бегом в гараж.
– Да, – бросаю я, запрыгивая в Porsche 911 и заводя двигатель. – К чему ты клонишь?
– Елизавета не так уж и уверена, что Лека мёртв.
Я с грохотом вылетаю на дорогу. Охранники распахивают ворота, кивая мне, пока я проношуcь мимо.
– Почему? – рявкаю я.
– Потому что сегодня утром она говорила с ним по видеосвязи.
…Блядь.
***
Полицейский участок Киото замолкает, когда я врываюсь в двери. Половина офицеров сдержанно кланяется мне, когда я прохожу мимо.
Они знают, кто я.
Тот, кто платит им вторую зарплату. Кто оплачивает их отпуска, машины, учёбу их детей.
Чувствую ли я себя виноватым за открытую коррупцию?
Ни хрена.
Заместитель начальника Тэцуя быстро вскидывает голову, когда я заглядываю в его кабинет.
– Кензо-сан, – хрипло произносит он, вставая и кланяясь. – Я не знал, что вы заглянете…
– Идём.
Тецуя не задаёт вопросов, не колеблется ни на секунду.
Мне это в нём нравится.
Молча следует за мной по коридору и так же молча стоит в стороне, когда я с ноги вышибаю дверь в кабинет его начальника.
Начальник полиции Хадзимэ вскакивает со своего места.
– Кензо! – его улыбка яркая, но на лбу уже выступили капли пота.
Может, дело в том, что я ворвался сюда, как сам чёрт из преисподней.
А может, в том, что этот ублюдок мне врёт, и он только что понял, что я это знаю.
– Закрой дверь, Тецуя, – роняю я.
За спиной раздаётся щелчок замка.
Хадзимэ бледнеет, когда я приближаюсь к его столу.
– Я хочу его видеть.
Он натягивает нервную улыбку.
– Увидеть… что именно?
– Тело, – рычу я. – И настоятельно рекомендую не задавать мне идиотских вопросов, о каком теле идёт речь.
У него дёргается кадык. Глаза мечутся мимо меня, в поисках поддержки у Тецуи.
Но что-то мне подсказывает, что он её не получит. Не от того, кто только выиграет от его падения.
– Вало… Валон Лека? – запинаясь, выдавливает Хадзимэ. – Ты имеешь в виду…
– Очевидно. Ну? – Я киваю в сторону двери. – Двигаемся?
– Ах… Кензо… – он заикается. – Жаль, что ты не позвонил заранее, чтобы я мог подготовить…
– И сколько же, по-твоему, белых гайдзинов2 у тебя в морге, что ты так запаниковал?
– Кензо…
Он осекается, когда я чуть распахиваю пальто, позволяя ему увидеть блик стали на лезвии моего меча.
– Я спрошу только раз, Хадзимэ, – голос мой холоден и точен, как удар катаны. – Ты нашёл тело Валона Лека?
Я хочу, чтобы он сказал "да". Честно.
Потому что если нет – значит, призрак из прошлого Анники вовсе не призрак.
Лека мёртв. Должен быть.
Я сам видел его, недвижимого, в огромной луже собственной крови. Даже если бы он каким-то чудом перелез через ту стену, у него просто не хватило бы крови, чтобы пройти и десяти метров, не говоря уже о том, чтобы выжить.
Но мне нужно, чтобы этот ублюдок сказал это вслух. Чтобы подтвердил, что я не схожу с ума.
Но Хадзимэ не говорит ничего.
И вот это – эта гробовая тишина – заставляет холодный нож страха скользнуть вверх по моему позвоночнику.
– Кензо… – захлёбывается он, широко распахнув глаза.
Будто только сейчас вспомнил, как хвастался мне своей холостяцкой жизнью. Как гордо рассказывал, что у него нет ни семьи, ни детей, которые могли бы его «сдерживать».
Я не слишком-то великодушен. Но такие мелкие детали иногда спасают жизни.
– Кто заплатил тебе?
Он начинает всхлипывать.
– Кензо, прошу! Я…
– Кто. Тебе. Заплатил, – рычу я.
– Я не знаю! – Он мотает головой, отчаянно цепляясь за любую возможность. – Мужчина… белый. С акцентом. Может, турок… или грек…
– Албанец? – шиплю я.
– Да! Возможно! – радостно кивает он, словно дал мне правильный ответ и надеется получить за это спасение. – Он пришёл и предложил мне конверт, если я скажу, что мы нашли тело. Он выглядел… не очень. Кензо, прошу! Я знал твоего отца! И ты, и я…
Я поворачиваюсь к Тецуе.
– Готов занять его место?
Он лениво бросает взгляд на своего рыдающего начальника, затем снова смотрит на меня и равнодушно кивает.
– Разумеется, мистер Мори.
Умный человек. Холодный. Амбициозный.
Вот почему он мне нравится.
– Нет! – визжит Хадзимэ. – Нет, подожди…
Одним движением я разворачиваюсь, выхватываю меч и провожу острием по его горлу.
Волна алого хлещет наружу.
Хадзимэ цепляется за рану, глаза лезут на лоб, но уже через пару секунд свет в них гаснет, и его тело падает на пол.
Я платил ему целое состояние за верность.
И я не потерплю, чтобы он кормился с двух рук.
В моём империи ему места нет.
Я опускаюсь на одно колено и вытираю лезвие о лацкан его пиджака, затем поднимаюсь и снова смотрю на Тецую. Он не выглядит ни шокированным, ни расстроенным.
Прекрасно.
– Поздравляю с повышением, начальник Тецуя. – Я киваю в сторону трупа и растекающейся по полу лужи крови. – Извините за беспорядок.
– Ничего страшного, мистер Мори.
– Я могу считать, что доходчиво объяснил, что верность мне означает не заглядываться на других?
– Абсолютно ясно, мистер Мори, – с вежливой улыбкой отвечает Тецуя и отвешивает глубокий поклон. – И спасибо вам.
***
Машина ревёт, а моя нога тяжелеет на педали, подгоняемая дурным предчувствием.
Когда звоню Аннике, а она не берёт трубку, становится ещё тяжелее.
Я сжимаю руль так, что побелели костяшки, и прохожу повороты на извилистой дороге к дому быстрее, чем должен бы, особенно в этот час – когда сумерки уже накрыли всё густым покрывалом.
Лека жив.
Или… нет. Может, нет. Но он и, сука, не «официально мёртв», как я думал. Тела нет. Доказательств – ноль.
И это…
Это мне очень не нравится.
Я влетаю на подъездную дорожку и выскакиваю из машины.
– Анника! – рявкаю, врываясь в дом. – АННИКА!!
– Кензо?
Я оборачиваюсь и вижу, как Мал выходит с террасы.
– Чего ты орёшь?
– Где она? – бросаю я.
Он хмурится.
– Анника? – Мал кивает в сторону гаража, где обитает Такеши. – Ты только что их пропустил.
– Что?
– Они вчетвером уехали в гору на байках. В сторону замка Сакамо. КЕНЗО!
Я не слушаю его. Разворачиваюсь и бегу обратно к машине, прыгаю за руль и завожу двигатель с рыком.
Мал распахивает пассажирскую дверь и запрыгивает внутрь.
– Что ты творишь?
– Еду с тобой, – бурчит он.
– Пристегнись.
Я вылетаю с подъездной дорожки и врываюсь на шоссе.
– Что, блядь, происходит, Кензо? – Мал злобно сверлит меня взглядом.
– Лека происходит, – шиплю я, кидая на него короткий взгляд. – Хадзимэ купили. Тела никогда не находили.
– Блядь, – Мал плюёт в окно. – Он жив?!
– Ну, официально не мёртв, – бросаю я в ответ. – А этого мне достаточно, чтобы паниковать, когда моя жена куда-то уезжает и не отвечает…
– КЕНЗО!
Я вижу чёрные следы шин на дороге ровно в тот момент, когда Мал орёт моё имя.
Я бью по тормозам. Выкручиваю руль.
Машина замирает прямо перед грудой разбитых мотоциклов.
Чёрт.
Я за долю секунды выскакиваю из машины и несусь к обломкам.
– АННИКА! – ору я, пока сердце не бьётся вовсе.
Мой взгляд падает на изуродованный чёрно-фиолетовый байк с неоновыми розовыми полосами, разломленный пополам на обочине.
– АННИКА!!
– Кензо!
Такеши выходит из кустов, шатаясь, с кровоточащей раной на плече. Его рука перекинута через шею Ханы – у неё разбито лицо, кровь струится по виску.
Чёрт.
Я подбегаю к ним вместе с Малом и опускаюсь на колени, помогая Хане сесть на землю.
– Они забрали её! – выпаливает Хана, зажмурившись от боли. Её глаза дрожат от ужаса. – Кензо, они забрали Аннику!
– Кто?!
– Лека! – рычит Такеши.
Мои глаза расширяются.
– Он выжил, – шипит Такеши. – Этот ублюдок каким-то образом выжил. И с ним был Теган. Они влетели в нас на фургоне, смели всех, затащили Аннику в машину и…
– Фрея! – Хана задыхается и показывает на погнутый отбойник через дорогу. – Она упала вниз!
Она не успевает договорить, а Мал уже срывается с места, перепрыгивает через отбойник и исчезает в кустах.
– Куда они поехали? – рявкаю я.
Такеши указывает вверх по дороге.
– В сторону замка Сакамото. Чёрный фургон, я не успел запомнить номер.
– У тебя есть телефон?
Он сжимает зубы и вытаскивает из кармана.
Телефон разбит вдребезги.
– Чёрт, – шипит Так.
– Мой тоже потерялся, – шепчет Хана.
Молча швыряю свой ему в руки.
– Звони нашим.
Я уже разворачиваюсь, чтобы бежать обратно к машине, когда Мал снова появляется над обрывом.
На руках у него тело.
Завёрнутое в его куртку.
Из горла Ханы вырывается сдавленный крик, но Мал качает головой.
– Она в порядке, – хрипло говорит он, укладывая Фрею на землю.
– Я в порядке! – звучит из-под куртки раздражённый голос. – Просто куртка слетела во время аварии!
Мал кивает на небо.
Темнота ещё не опустилась полностью.
Мой взгляд падает обратно на Фрею, на её полностью прикрытое тело.
Вот почему он накрыл её курткой. Чёрт, он знал про её фоточувствительность?
Но сейчас не время для вопросов.
Я резко оборачиваюсь, рывком открываю дверцу «Порше» и запрыгиваю за руль.
Мал оказывается рядом через секунду.
– Куда ты собрался?
– Ты знаешь, куда, – рычу я, запуская двигатель и врубая первую передачу. – И нет, ты не едешь со мной.
– Какого хрена…
– Оставайся здесь, – холодно говорю я, глядя ему в глаза. – Смотри за ними, пока не приедут наши.
Он хмурится.
– Почему замок Сакамото? Там же туристов тьма, и служители…
– Они не в замок едут, – рычу я.
Он морщится.
– Кензо, там всего одна дорога…
– Нет, не одна.
Я вижу, как щёлкает в его голове.
– Нет, – он трясёт головой. – Ты не поедешь туда без подкрепления.
– Я люблю тебя, Мал, – шиплю я, сжимая руль, – но если ты не отойдёшь от машины прямо сейчас, я тебя перееду.
Он стоит, мрачный, как штормовое небо, но кивает.
– Если найдёшь их… просто подожди, пока…
Я нажимаю на газ, срываясь с места.
У меня нет времени ждать.
Времени у меня вообще нет.
32
АННИКА
Ты можешь рассказывать себе тысячу раз, что призраков не существует. Но когда ты сталкиваешься с одним из них, во плоти, не имеет значения, что ты себе говорила. Не имеет значения, во что ты веришь. Призраков не волнуют на это.
По крайней мере, моего точно не волнует.
– Я думал о тебе, кукла.
Я вздрагиваю. Одно только это слово, произнесенное им, заставляет меня хотеть вырвать все до последнего кусочка. Сидя на ржавом металлическом стуле, к которому привязана, я невидящим взглядом уставилась на каменный пол. Ничего не говорю. Даже не смотрю на Вала, хотя чувствую, что он стоит совсем рядом в сыром мраке.
Я не знаю, где мы находимся. Пыталась запомнить повороты, которые мы сделали после аварии на мотобайках, когда он и Тенган тащили меня в тот самый фургон, который только что сбил моих друзей с дороги. Но в истинном ужасе реальности, разворачивающейся вокруг меня, я потеряла счет.
Теперь я здесь.
«Здесь» холодно, сыро и пахнет плесенью. Стены из изогнутого, покрытого мхом камня; комната в форме цилиндра. Один единственный светильник висит в центре двухэтажной комнаты, а металлическая лестница, прикрепленная к стене, вьется к верхнему этажу. Металлический мостик окружает это, с двумя отверстиями, которые ведут в темные коридоры, аналогичные двум внизу.
Где-то вдалеке слышу низкий механический гул, который звучит как… генератор, возможно?
У меня нет ни малейшего представления, где Тенган.
– Ты думала обо мне…
– Никогда, – я холодно выпалила, не глядя на него.
Валон смеется хриплым, хрюкающим смехом.
– Ты все еще не очень хорошая лгунья, не так ли, кукла?
Он в плохом состоянии. В самом деле, ожидание, когда он рухнет на землю мертвым в любой момент, – одна из немногих вещей, которые держат меня на плаву в данный момент.
Его кожа бледная и восковая. Глаза налиты кровью, а его порванная, грязная одежда выпирает из-под тяжелых бинтов на животе, груди и левой руке, которая в повязке.
Что бы Улкан с ним ни сделал, я хотела бы, чтобы он все еще был жив, чтобы я могла отправить ему корзину с подарком и попросить сделать это снова.
Мои глаза шарят по разрушающемуся старому помещению, всматриваясь в ржавые стулья и сгнившие письменные столы, в старую карту Императорской Японии, приколотую к плесневелой пробковой доске, и в несколько древних металлических картотек, перевернутых на бок.
Также есть маленький холодильник и раскладушка, с грязными, кровавыми простынями.
Думаю, я знаю, где Валон прятался последнюю неделю.
Он скривился, его лицо искажено от боли, когда он повернулся ко мне.
– Кукла…
– Не называй меня так, – прошипела я ядовито.
Небольшая улыбка изогнула тонкие губы Валона, его бледное, потное лицо смотрело на меня, когда он развернулся и подошел к столу через комнату. Он поднял что-то одной рукой, затем повернулся и подошел сзади ко мне.
– У меня для тебя подарок, – тихо прошептал он.
– Мне наплевать… ОЧИЩАЙ!
Я вздрогнула, резко повернув голову в сторону и широко уставившись на шприц в руках Валона.
Игла глубоко вонзена в обнаженную кожу моего плеча.
Я пялюсь на иглу и тяну свои ужасающиеся глаза к его.
– Что это было?
Он холодно улыбается.
– Это была страховка. И прежде чем ты пригрозишь мне, что твой дорогой муж придет за тобой, позволь мне избавить тебя от лишних хлопот. Я знаю, что он придет за тобой. – Его губы мрачно искажаются. – На самом деле, я на это надеюсь. И тебе стоит надеяться, что он тоже.
Я уставилась, завороженная, когда он медленно вытаскивает иглу из моей кожи.
– Что ты только что мне вколол?!
Улыбка Валона холодна.
– Яд, кукла.
Внутри меня поднимается рвота. Я задыхаюсь, когда мое горло сжимается, глаза у меня усталые и я просто смотрю на то место, где он уколол меня.
– Но не волнуйся. Твой муж – умный человек. Он разберется, куда я тебя утащил. Он придет за тобой. И когда он это сделает, если он так же умен, как я думаю, он сделает то, что ему скажут. Если он это сделает, ты получишь это.
Он держит маленькую стеклянную бутылочку передо мной.
– Антидот к тому, что я тебе только что дал. У тебя есть около часа, прежде чем все станет… – он улыбается ледяной улыбкой… – весьма неприятно.
– Ты ублюдок. – Я натягиваю веревки, связывающие мои запястья за спинкой стула. – Когда он доберется сюда…
– Он сделает ровно то, что я ему скажу, – выплевывает Валон.
Мои глаза вылазят, когда он достает пистолет из своего пиджака, испытывая боль. Громкий металлический щелчок его взвода раздается в сыром каменном помещении.
– Если он не сделает этого, он будет наблюдать, как ты умрешь.
33
КЕНЗО
Я стою у разрушающегося, темного входа в систему бункеров, челюсть зажата, вглядываюсь в черную бездну. Не был уверен в сумасшедшей гонке сюда. Но черный фургон, припаркованный за кучей скошенных кустов неподалеку, говорит мне, что я прав. Именно сюда он её забрал.
Официально эти старые бункеры Второй мировой войны, когда-то занятые солдатами Имперской Японии по мере подготовки к вторжению союзников, закрыты для публики и запечатаны как опасные. Во-первых, кто, черт возьми, знает, как сохранена структурная целостность этих укрытий. Во-вторых, то, что изначально выглядит как один туннель, ведущий вниз через кирпичную арку, на самом деле является лабиринтом случайных путей, обрушившихся бараков и преднамеренных тупиков. Если этого было недостаточно, то на протяжении многих случаев потенциальные исследователи попадались на старые ловушки или наталкивались на разлагающиеся старые взрывчатые вещества и расплескивались по стене.
В довершение ко всему там воздух буквально является ядом. Десятилетия старых химикатов и боеприпасов, выделяющих токсичные хрен знает что, означают что, если ты не обеспечишь небольшую вентиляцию, есть неплохой шанс, что ты потеряешь сознание и больше никогда не проснёшься.
По всем этим причинам местное правительство Киото запечатало место и вывесило около ста знаков предостережения на четырех языках, чтобы отговорить исследователей и искателей острых ощущений. Они даже запечатали главный вход около дюжины раз. Но какой-то идиот неизбежно снова его разрывает, игнорируя все предупреждения и заходит внутрь…Я имею в виду, что мы с Малом сделали именно это несколько раз, когда были моложе.
Снова бросаю взгляд в сторону, на едва заметный фургон, припаркованный в единственном другом месте здесь, кроме замка Сакамато, к которому ведет дорога. Это очень явная ловушка. Валон хотел, чтобы я пришел сюда, в поисках Анники.
Свирепо смотрю в черный мрак туннеля. Ловушка или нет, этот ублюдок держит мою жену. Женщину, которую я люблю. Он мог бы стоять передо мной с целой армией, и я все равно пошел бы внутрь.
Он еще не знает, но сегодня он умрет. Я вхожу в темноту. Годы назад человек по имени Рейф научил меня чему-то, что я никогда не забыл: когда ты охотишься на вредителей, ты можешь стоять на крыше, стреляя, надеясь попасть в них. Или ты можешь положить приманку и поймать их.
Существует лишь один истинный способ истребить что-то, что забрало то, что тебе принадлежит. И сегодня вечером, пока я шагаю в черноту с смертью на плече и яростью, пульсирующей в моих венах…
Сегодня вечером я один из чертовых змей Рейфа. Темнота полностью поглощает меня, когда я спускаюсь вдоль входа в главный туннель. Сначала лунный свет освещает граффити и уличное искусство, нанесенное на стены. Когда свет тускнеет, так же исчезает и искусство.
Даже местные подростки знают, что нельзя идти дальше. Впереди в полумраке едва видно, что главный туннель немного изгибается вправо, за поворотом. Я знаю это от десятков раз, когда исследовал это место, когда впервые был в Киото, и искал опасности и приключений. Также знаю, что прямо впереди, как раз перед поворотом, есть боковой проезд, который уходит от главного туннеля, а затем возвращается в него, как только он делает поворот – вероятно, туннель, который когда-то был замаскирован, чтобы солдаты могли легче защищать это место в случае нападения.
Только когда я подхожу к чернильно-черному отверстию в боковом туннеле, замираю, прислушиваясь. Дыхание. Кто-то – как раз впереди, за поворотом в главном туннеле – дышит. С трудом. Они ждут меня, но они испуганны. Я холодно улыбаюсь про себя. Им чертовски стоит быть испуганными.
Беззвучно вытаскиваю меч из ножен, когда незаметно вхожу в боковой туннель и тихо движусь вниз. В конце я медленно заглядываю за угол, затем напрягаюсь. Мои губы изогнуты опасно. Действительно, чуть дальше, назад к отверстию, я могу различить силуэт человека, присевшего на корточки с оружием в руках. Он дрожит, и когда он поднимает руку, чтобы почесать подбородок от нервозности, я ловлю быстрый отблеск лунного света на его очках. Тенган.
Я бесшумно перехожу к нему и быстро подбираюсь к этому маленькому ублюдку, прежде чем мой меч пронзит его в темноте. Тенган кричит, подскакивая и конвульсируя, когда мой меч пронзает его насквозь сзади.
– Мне следовало сделать это раньше, когда ты говорил с моей женой так, как ты это делал.
– Кензо! – он блеет, задыхаясь через рот и влажное отверстие в груди, издавая хриплый, отчаянный звук. – Кензо, пожалуйста…
Он всхлипывает, крича от боли, когда я немного поворачиваю лезвие.
– Меня не интересует твоя мольба о милости, – я злыми словами произношу. – Где они.
– Пожалуйста… – он булькает. – Кензо…
Единственное, что удерживает его от падения на землю, – это моя рука на мече, застрявшем прямо в нем, когда он дрожит и кричит от боли.
– Эта рука не только против твоего позвоночника, Тенган, – шиплю я. – Но она проколола твои легкие.
Я вновь поворачиваю лезвие, вызывая новый крик агонии из его горла, наклоняясь ближе к нему.
– Не обманывай себя, Тенган. Ты умрешь здесь сегодня ночью… один… в темноте. – Он с трудом выдавливает рвущее всхлипывание.
– Тем не менее, – говорю я. – Ты можешь либо провести следующие несколько часов в мучительной боли, либо, если предпочитаешь, ты можешь уйти быстро, с немногой честью.
Он всхлипывает, когда я делаю медленный вдох.
– Я могу сделать это долгим, Тенган, – тихо бормочу я. – Очень-очень долгим временем. Или ты можешь сказать мне, где Валон и моя жена, кто с ними, и что меня ждет, и я быстро покончу с твоими муками.
– Кензо…
Я прижимаю рукоятку меча к его спине, наслаждаясь криками агонии, которые вызывает это движение.
– На один уровень вниз! – он задыхается, плюя кровью. – К задней части комплекса! В конце этого туннеля есть лестница. Иди вниз, поверни направо, потом налево…
– Я знаю это место.
Он направляет меня к старому командному центру, где капитан, командующий этой оборонительной крепостью на закате Имперского правления, командовал своими войсками.
– Кто еще там? – злюсь я.
– Никого! – шепчет Тенган, задыхаюсь. – Только Валон и твоя жена!
Я качаю головой за ним.
– Почему, Тенган? – злюсь я. – Сота так долго хорошо к тебе относился. – Он начинает плакать.
– Я… у меня был долг. Я глубоко влез в долги к корейцам в казино.
Я кривлю губы.
– Ты чертов идиот.
– Мне жаль, – он выдает. – Я был в отчаянии, и Валон нашел на меня наживку. – Он кричит от боли, когда пытается взглянуть на меня через плечо. – Кензо, Валон нуждался в этой сделке с тобой и Сотой. Он заплатил мне, чтобы я помог ему продвинуть это с вами.
– Почему.
Тенган дрожит, откашливая кровь, когда опирается на мой меч.
– Он должен кому-то деньги, и они начнут убивать людей, чтобы их получить.
Да, как брат Валона, думаю я, вспоминая, что Безор Лека был только что убит в тюрьме из-за долгов своего брата. Я презрительно смотрю на Тенгана.
– Так что – что, ждать здесь в темноте и стрельнуть в меня был его план получить деньги? – Тенган всхлипывает, качая головой.
– Я не собирался стрелять в тебя.
Я издаю горький смех, пнув пистолет, который он уронил минуту назад.
– Действительно, – плевлю я. Он снова качает головой.
– Вот там, – задыхается он. – Спальный мешок.
Мой взгляд скользит мимо него, и, конечно, у меня достаточно адаптировалось зрение к тусклому свету, чтобы заметить канвасовый спортивный мешок на земле.
– Сота уже заплатил Валону за пробный запуск. Он привел партию электроники для Соты, как оплата за пробный срок.
Он кивает подбородком в сторону мешка.
– Когда ты пришел сегодня, Валон хотел, чтобы я сказал тебе, чтобы ты вернул деньги Соте, а затем вернулся сюда и перевел Леке какую-то сумму денег.
– Тогда он отпустит Аннику.
Подожди, что?
Я уставился на сумку.
Что-то здесь пахнет чушью.
Тенган закричал, завизжал и рухнул на колени, когда я выдернул меч из его груди. Я оставил его таким, пока подошел к сумке и резко ее открыл. Да, она заполнена наличными.
– В чем подвох? – цежу я, глядя на него с презрением.
Тенган наполовину свалился на стену, его лицо стало бесцветным.
– Подвох?
Я опрокинул сумку дном вверх, разбросав деньги по земле, затем заглянул внутрь. Чуть не пропустил это. Но тонкая полоска лунного света, пробивающаяся через туннель, отразилась от чего-то на дне.
Я пригляделся, и у меня челюсть напряглась.
Это проволока.
Я крепко схватил маленькую полоску черной ткани над ней и потянул назад.
Черт возьми.
Вся нижняя часть сумки обшита пластинами, с проводами, ведущими к удаленному спусковому устройству.
Валон не хотел, чтобы я передал деньги Соте.
Он хотел, чтобы я передал чертову бомбу.
Я вижу, как это будет развиваться: Тенган даст мне требования Валона, а я, ослепленный желанием спасти Аннику, сделаю так, как он говорит. Когда я вернусь сюда, чтобы провести те деньги, которые Валон хотел, он привел бы в действие бомбу, убив Соту прямо у него дома.
А затем, я думаю, он бы убил и меня, как только получил свои деньги.
Безмолвно, моя голова вертится, я запихиваю деньги обратно в сумку и закидываю ее на плечо. Затем я поворачиваюсь к Тенгану, который прижат к стене на грани смерти.
– Пожалуйста… – задыхается он, кровь стекает по подбородку. – Пожалуйста, Кензо, прости…
– Нет.
Он хрипит, когда я выдергиваю меч из него, падая вперед и еле успевая поддержаться рукой о стену.
– Но я выполню нашу сделку.
Одним чистым движением голова Тенгана отделяется от его тела. Я вытираю лезвие о манжету его штанов. Затем поворачиваюсь и сверкаю в темноту.
Как змея, уловившая запах своей жертвы.
