Текст книги "Император гнева (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

34

КЕНЗО

Сырая и свирепая энергия пульсирует по моим венам, пока я иду по темному туннелю. Участок пути, ведущий туда, где Валон держит Аннику, становится абсолютно черным. Но потом, после лестницы и первого поворота в туннелях, тусклый свет впереди начинает вести меня.

– ВАЛОН! – рычу я.

Заявление о своем присутствии – это преднамеренное действие. Очевидно, мне приходила в голову мысль подкрасться к нему. Но мысль о том, что его неожиданность может закончиться тем, что Аннику ранят… или что-то хуже… было слишком великим риском.

Кроме того, я хочу, чтобы он знал, что я иду. Хочу, чтобы он поверил, что я так же ослеплен яростью, как он хотел бы это видеть.

Не ошибся, я полон ярости. Ненависти. Уничтожающего желания убить его голыми руками.

Но мне нужно убрать ее от него, прежде чем я это сделаю. И то, что я задумал – сыграть на его жадности и отчаянии – вероятно, мой единственный шанс.

– Довольно, Кензо.

Как и ожидалось, когда я врываюсь через кирпичную арку из туннеля в командную комнату, Валон ждет меня, стоя прямо за Анникой, с широко открытыми глазами. У него пистолет, направленный прямо на меня.

Мой взгляд встречается с ее, невысказанные слова мерцают между нашими глазами.

– Брось оружие, – рычит Валон, указывая своим пистолетом. Я киваю, вынимаю меч из-за спины и кладу его рядом с пистолетом Тенгана.

Валон вздрагивает, когда его взгляд опускается на спортивную сумку в моей руке. Прежде чем он успевает что-то сказать, я бросаю ее ему под ноги.

– Я пришел предложить обмен, – холодно шиплю я ему. – Во-первых, забери свои деньги обратно. Я говорю от имени Соты, когда говорю, чтобы ты оставил их. Знаю, что у вас была пробная сделка, и я знаю, что ты хотел бы рассчитаться с ним. Война у вас со мной, а не с Сотой.

Я подаю ему чушь с серебряной ложкой, смотря ему прямо в глаза, когда делаю это.

Важно, чтобы он не заподозрил, что я знаю, что еще находится в сумке.

– Что бы здесь ни происходило между нами, – продолжаю я, – Сота будет соблюдать тот факт, что вы с ним в расчете.

Валон кажется заинтересованным, но кивает в сторону сумки.

– Почему ты так уверен, что Сота не захочет вернуть свои пятьдесят тысяч?

– Как я уже сказал, – пожимаю я плечами. – У меня есть полномочия говорить от его имени. Я знаю этого человека половину своей жизни и знаю, что для него важно погашать долги. Могу оценить, что твое возвращение денег было жестом доброй воли. Но услуги были оказаны. Сота захочет заплатить за них, независимо от того, будете ли вы вести бизнес вместе после сегодняшнего дня.

…Тем самым закладывая в его голове идею, что он будет дышать и после сегодняшнего дня.

Валон самодовольно улыбается.

Да, это срабатывает.

– Я могу предположить, что раз у тебя есть эта сумка, то Тенган… больше не с нами?

Я пожимаю плечами.

– Ты можешь.

– Он сказал тебе, прежде чем ты убил его, что еще я от тебя требовал, кроме возврата денег Соте?

Я киваю.

– Он сказал.

Мои глаза встречаются с глазами Анники, губы сжимаются, прежде чем я вновь перевожу взгляд на Валона.

– Отдай мне Аннику, и я переведу тебе сколько угодно.

Валон издает холодный смех.

– Ни за что, Кензо. Так это не работает. Ты думаешь, я просто так отпущу твою истинную любовь? – Он фыркает. – На твоем слове, что ты заплатишь мне после…

– Истинная любовь? – холодно рычу я. Я презрительно усмехаюсь, качая головой. – Ты ошибаешься, Валон. – Я указываю на нее подбородком. – Ты думаешь, мне есть дело до этой маленькой похитительнице? Она для меня просто игрушка, ничто иное. Игрушка.

Что-то ядовитое пробуждается в глазах Анники, и ее ноздри раздуваются. Она шипит что-то сквозь кляп, но я продолжаю смотреть на Валона.

– Я с ней закончил. Конечно, я хочу ее вернуть. Именно поэтому здесь. – Я пожимаю плечами. – Но даю тебе слово, что это не из-за любви. Я хочу убить ее сам.

Мне требуется вся моя сила, чтобы не смотреть на женщину, которую люблю больше всего на свете.

Но мне нужно продать это.

Я должен.

Валон выглядит скептически.

– Чушь, – хмурится он. – Ты думаешь, я идиот?

Я качаю головой.

– Конечно, нет. Но можешь спросить любого: эта маленькая сучка только и делает, что создает проблемы. Она обирала меня с того момента, как состоялась эта комeдиальная свадьба. Она также обманывала Соту, и он это знает. – Я хмурюсь. – Ты, конечно, понимаешь, насколько она хороша в том, что она делает, и на что способна. – Я поворачиваюсь, чтобы плюнуть на пол. – Не имеет значения, сколько она дала. Вор – это все равно вор.

Это медленно, но изменение накатывается на лицо Валона, и мне приходится сдерживать свою самодовольную улыбку.

Да, это тот вид, когда он глотает это дерьмо целиком.

– Мне не следовало к ней приближаться, – говорю я. – Знаешь, в первый раз, когда мы пересеклись, эта сучка украла у меня.

Валон хмурится.

– Да… Я думаю, я слышал эту историю. Это было ожерелье, да?

Я качаю головой. На этот раз я смотрю на Аннику.

Прямо на Аннику.

– Это был кошелек, – рычу я. – Сучка украла его прямо из моего правого кармана пиджака.

Из всех чудес, которые я надеюсь вытащить сейчас, это самое сложное. Бомба в этой сумке имела удаленный детонатор. Я уже видел такие СВУ раньше, и знаю, что триггер выглядит чем-то вроде простого сотовой телефона.

Первоначальный план Валона состоял в том, чтобы я передал бомбу Соте, а потом вернулся сюда, где он заставил бы меня перевести ему деньги, прежде чем взорвать Соту.

Если бы я был на месте Валона, держал бы этот детонатор очень близко, скорее всего, при себе.

Но его левая рука в повязке. Его карманы на штанах можно проверить. Но он не пытается запихнуть руку в карман за триггером. Вот почему я предполагаю, что он в наружном кармане пиджака.

Риск заключается в надежде, что Анника знает меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я сейчас говорю.

…Что я говорю ей, что делать.

– Твой кошелек? – насмехается Валон.

Я киваю сердито.

– Да. Прямо из моего правого кармана пиджака, пока я покупал ей чертово питье. И с тех пор ничего не изменилось.

И именно тогда я это вижу.

Ярость и огонь в ее глазах тускнеют, и понимание загорается.

Она понимает, что я говорю, не произнося ни слова.

Она знает меня.

– Считай, что эти деньги – задаток, – рычу я, кивая подбородком на спортивную сумку у его ног. – У нас были разногласия. Но мы оба бизнесмены. Нет необходимости добавлять эмоции или мелочность в это.

Мои слова предназначены как отвлечение. Это срабатывает. Я смотрю прямо на Валона, но на краю моего зрения вижу, как рука Анники движется за её спину, к его правой стороне.

– Давай сделаем это, Валон, – рычу я. – Мы оба можем выйти отсюда с тем, что хотим. Ты получаешь свои деньги, а я получаю эту сучку, чтобы отомстить. Согласен?

Брови Анники поднимаются и опускаются дважды. Мой взгляд мелькает к ней. Обе ее руки теперь снова перед ней.

Она поняла.

– Какова твоя цена, Валон, – говорю я. Достаю телефон, который забрал у Тенгана, и машу им в воздухе. – Назови сумму, отпусти ее, и я переведу тебе прямо сейчас. Нам не нужно продолжать эту войну.

Глаза Валона сужаются, и его губы сжимаются, как будто он обдумывает это. Обычно это было бы абсурдным предложением. Но очевидно, что он здесь борется с инфекциями и старается не истечь кровью. Он сгорбился и явно чувствует боль. Честно говоря, меня удивляет, что он вообще жив, даже если кажется, что он поддерживает себя здесь, в туннелях, на обезболивающих и стимуляторах. Он выглядит так, будто его держат в заложниках, черт возьми.

Значит, это может сработать. А если нет – я убью его голыми руками, даже если в процессе меня подстрелят.

– Пять миллионов, – шипит он.

Я сдерживаю желание закатить глаза.

Делаю вид, что раздумываю, хмурюсь. Потом киваю:

– Договорились. Пять миллионов за неё. И считаем дела улаженными по-джентльменски.

Губы Валона кривятся.

– Переводи.

– Сначала она.

Он не двигается. Время замирает.

И наконец он резко толкает её вперёд. Дуло пистолета не дрогнув, остаётся направленным на меня, палец уже на спусковом крючке.

– Попробуешь хоть что-то, Кензо… – Он качает головой.

Но я почти не слышу его. Вижу только Аннику, медленно идущую ко мне. И изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не схватить её, не прижать к себе, не сорвать этот чёртов кляп и не поцеловать её до потери дыхания.

Она останавливается в шаге от меня. Наши взгляды встречаются, и я замираю. Её рука между нами. Медленно поворачивается ладонью вверх.

Я опускаю взгляд. Чёрный брелок в её ладони.

Мои мышцы напрягаются, готовые к прыжку.

Чёрт. Всё будет на грани.

Я не знаю, сколько взрывчатки в той сумке и насколько мощным окажется взрыв. Может, он разнесёт это место к чёртовой матери.

Но выбора нет.

– Назад, сука, – рычу я, заставляя себя выглядеть яростным. Киваю на тоннель у себя за спиной. – Разворачивайся и иди, пока не дойдёшь до лестницы. А мистер Лека и я закончим наши…

– Стой.

Валон вскидывает пистолет, смотрит на меня, сузив глаза.

– Деньги, Кензо, – рявкает он. – Сейчас.

Я киваю, поднимая телефон Тенгана и делая вид, что разблокирую экран.

– Секунду…

Медленно шагаю вперёд. Постепенно оказываюсь перед Анникой, незаметно оттесняя её назад, в тоннель.

– Ну? – бормочу. – Номер счёта?

Валон начинает диктовать цифры. Я делаю вид, что печатаю. Шаг за шагом отступаю назад, ведя Аннику к тоннелю.

Валон заканчивает.

Ну что ж.

– Готово, – киваю я. – Переведено. Было приятно иметь с вами дело, мистер Лека. Надеюсь, теперь мы оба можем разойтись по-хорошему…

– Подожди-подожди. – Он фыркает. – Как будто я тебя отпущу, не проверив.

Мои пальцы сжимают брелок. Сердце колотится. Каждая мышца натянута, как струна.

Вся вселенная застывает в ожидании перед бурей.

Валон тянется за телефоном, чтобы проверить перевод. И в тот момент, когда его пальцы касаются края пиджака, он замирает.

Чёрт.

Время растягивается. Его брови хмурятся. Рука медленно скользит в карман. И… Да. Он понял.

Понял, что брелка там нет.

Я разворачиваюсь в прыжке, толкая Аннику вперёд, в тоннель.

Валон рычит от ярости.

Гремит выстрел.

Обжигающий огонь взрывается в боку.

Я нажимаю кнопку брелка, бросаясь вперёд, накрывая Аннику собой.

Белый свет ослепляет. Жар и оглушительный гул накрывают меня с головой.

А затем я падаю в чёрную бездну.

35

АННИКА

Звон в ушах сдавливает череп. Медленно приходит осознание: я лежу на земле. Горло забито пылью и копотью, и когда я кашляю, серый пепел оседает на потрескавшихся губах.

Рот беззвучно открывается и закрывается. Зрение скачет, то вспыхивает, то гаснет. Пальцы дрожат, скребут шершавый пол.

Гулкий писк в ушах – единственное, что я слышу.

Я задыхаюсь, кашляю, жадно вдыхаю воздух, забитый дымом. Пытаюсь опереться на руку, затем на колено, но мышцы предательски слабеют.

Чёрт.

Мир кренится, я валюсь в сторону, но в последний момент успеваю схватиться за стену. Цепляюсь за неё, вжимаясь лбом в холодный камень, пока ноги не перестают дрожать.

Кензо.

Молнией пронзает сердце, вырывая меня из оглушённого ступора. Я резко оборачиваюсь, лихорадочно осматривая тёмное помещение.

По какому-то безумному стечению обстоятельств лампочка под потолком всё ещё горит, болтаясь на проводе. Тени мечутся по стенам, пляшут, безумно вращаются в хаотичном ритме.

А потом я его вижу.

Нет.

Я кричу его имя, но не слышу собственного голоса за пронзительным звоном в ушах. Спотыкаюсь, почти падаю, но продолжаю идти, пока не опускаюсь перед ним на колени.

– Кензо…

Мой собственный голос, приглушённый и чужой, наконец прорывается в реальность.

– Кензо…

Он лежит на спине, одежда обгорела, покрыта каменной пылью. Глаза закрыты. Из раны в боку сочится кровь.

Господи.

– КЕНЗО!

Я снова выкрикиваю его имя – и вздрагиваю, когда в ушах что-то лопается. Звон отступает, уступая место реальным звукам.

И тогда я слышу это.

Сначала не понимаю, что вижу. Мы в тоннеле, ведущем из комнаты, где меня держали. И когда я смотрю через кирпичную арку обратно… пол выглядит так, будто он движется.

Дышит.

Тает.

Валона нигде не видно, но прежде чем я успеваю об этом задуматься, пол вдруг выгибается, как будто под ним что-то пульсирует.

Я резко вдыхаю и, не раздумывая, тяну Кензо к себе.

Пол вздувается, а затем с глухим грохотом обрушивается.

Из трещин хлещет чёрная жидкость. А потом, словно прорывается плотина…

Вода.

Чёрт.

Оглушительный рёв заполняет пространство.

Кензо медленно моргает, его голова безвольно откидывается набок. Он балансирует между сознанием и беспамятством.

А вода продолжает подниматься.

– Я вытащу тебя.

Я хватаю его под мышки, стискиваю зубы, напрягаю все мышцы, пытаясь сдвинуть с места. По миллиметру, по сантиметру тащу его прочь, волоку по полу, вглубь тоннеля, туда, откуда он пришёл.

Там должен быть выход.

И если мне придётся выжать из себя последние силы – пусть так.

Я успеваю протащить его всего на несколько шагов, прежде чем поднимаю голову – и сердце падает в пятки.

Тоннель завален.

Нет.

Я роняю руки Кензо, бросаюсь вперёд, разгребаю завал голыми руками, отшвыриваю кирпичи, камни. Но вскоре пальцы натыкаются на бетонные глыбы и арматуру – слишком тяжёлые, слишком прочные, чтобы сдвинуть их с места.

Позади раздаётся хриплый, сдавленный звук.

Я резко оборачиваюсь.

– Кензо!!

Бросаюсь к нему, когда он пытается приподнять голову над водой.

Которая всё ещё. Блядь. Растёт.

Мы должны выбираться. Срочно.

Я снова хватаю его под руки, пытаюсь поднять, но он морщится, тяжело дышит. Потом его тёмные, пронзительные глаза фокусируются на мне.

– Анника…

– Вставай!! – кричу я, дёргая его на себя.

Мышцы на его руках напрягаются, когда он поднимается, опираясь на одно колено. Его лицо перекошено от боли, но он встаёт.

Смотрит на меня.

– Ты в порядке? – хрипит, стиснув зубы.

– Да! – ору я сквозь грохот воды, уже подступающей к коленям. Наклоняюсь, хватаю его меч с пола. – Кензо…

– Лестница! – шипит он, кивая в сторону зала, который стремительно заполняется водой.

Я следую за его взглядом и вижу металлическую лестницу, привинченную к стене. Она ведёт на второй уровень, где тянется узкий переход.

– Окей! – кричу я, обхватывая его за талию и закидывая его руку себе на плечи.

Кензо стонет, тяжело опираясь на меня, а я сгибаюсь под его весом. Тёплая, липкая кровь пропитывает мою рубашку.

Время на исходе.

Когда мы выбираемся из тоннеля в высокий круглый зал, вода уже по колено. Я делаю шаг вперёд – и резко дёргаю нас назад, вскрикивая.

Пола больше нет.

Ещё секунда – и я бы шагнула прямо в пустоту, в чёрную бездну, скрытую под мутной водой.

Игнорируя страх, который подкатывает к горлу, я крепче прижимаю его к себе и медленно двигаюсь вдоль стены, нащупывая путь к лестнице.

Вода уже по пояс.

– Ты сможешь подняться?!

Он переводит на меня осунувшийся взгляд и медленно кивает.

– Ради тебя – хоть на грёбаный Эверест, – хрипит он.

Подъём мучительно медленный.

Шаг за шагом.

Его рука тяжело висит у меня на плечах, а пальцы белеют, стискивая перила. Вода поднимается вместе с нами: когда мы добираемся до верха, её уровень остаётся на уровне колен.

Спотыкаясь, мы добираемся до одного из двух тоннелей, зеркально повторяющих проходы на нижнем этаже.

– Секунду… – стонет Кензо, ноги подкашиваются, и он оседает, прижимаясь спиной к кирпичной стене.

Я стискиваю зубы и помогаю ему опуститься в полусидячее положение.

Он опускает взгляд.

Рана в боку продолжает кровоточить.

Его мокрая одежда уже насквозь пропиталась багровым.

Пулевое.

Я резко вдыхаю, рву его рубашку, не обращая внимания на болезненный шип, и осматриваю дыру в теле.

Чёрт.

Чёрт.

Я не думаю – просто срываю с себя верх и прижимаю ткань к ране.

– Держи, – голос срывается на команду, пока я в панике ищу что-то, чем можно зафиксировать повязку. Потом понимаю – ремень.

Я стягиваю ткань, затягиваю поясом так сильно, как только могу. Это не спасёт его. Но может дать нам несколько драгоценных минут.

– Анника…

– Подожди, – я дёргаю ремень ещё туже.

– Анника. Вода.

Я резко оборачиваюсь, ожидая увидеть надвигающийся вал, но…

Тишина.

Комната, до этого наполненная ревущей стихией, притихла.

Вода больше не поднимается.

О Боже.

Я поднимаюсь на ноги и подхожу к краю лестничной площадки. Вода стоит внизу, застыв ровным уровнем в трёх-четырёх футах от нас.

Спасибо. Спасибо. Спасибо.

Я возвращаюсь к Кензо и падаю на колени рядом с ним, убирая спутанные пряди с его бледного лица.

– Как ты?

Он едва заметно усмехается.

– Прекрасно, принцесса.

Я закатываю глаза, но чувствую, как сердце сжимается в груди.

Ему плохо.

Очень плохо.

– Анника… – его глаза закрываются, потом снова открываются, но веки тут же дрожат и смыкаются. Голова падает на стену. – Анника, где…

– Я здесь, – я хватаю его за руки, переплетая пальцы с его холодными, и сжимаю.

Целую его, и меня едва не выворачивает от слабости его губ.

Мы должны уходить. Сейчас же.

– Валон… – сипло выдавливает он. – Где…

– Он мёртв.

– Нет. – Кензо стонет, едва заметно качая головой. – Я видел. Он убежал.

Лёд разливается по позвоночнику.

– Что?

– Перед… – он сжимает зубы от боли. – Перед взрывом… Он откинул сумку и скрылся в тоннеле.

Холод медленно впивается в кости.

Я медленно оборачиваюсь, ловя себя на том, что ожидаю увидеть тень чудовища в проходе за нами.

Пустота.

Я сглатываю, глядя в зев тёмного тоннеля.

– Я пойду посмотрю, куда он ведёт.

– Никуда, – голос Кензо едва слышен.

Я вновь смотрю на него. Глаза закрыты, голова качается из стороны в сторону.

– Я смогу найти путь…

– Это лабиринт, принцесса, – он слабо усмехается. – С Малкольмом мы в детстве лазили по этим бункерам. Здесь наверху… – его горло дёргается, когда он сглатывает. – Десятки коридоров… – его голова снова мотается. – Ведут в пустые комнаты. В тупики. В ловушки…

Его дыхание становится слабее.

Моё сердце сжимается.

Я снова поворачиваю голову к тоннелю.

Выхода нет.

Или, по крайней мере, не здесь.

Я делаю слабую улыбку и убираю спутанные пряди с его лица.

– Зато вода остановилась?

Кензо не реагирует. Только слабое движение головы.

– Это не вода, – его голос срывается, как ржавый металл. – Это воздух…

Я вздрагиваю.

– Что с воздухом?

– Химикаты… – он снова сглатывает. – Неразорвавшиеся заряды, отравленный газ… десятки лет…

Он поворачивает ко мне осунувшееся лицо. Его глаза едва приоткрыты.

– Когда… Когда почувствуешь вкус тухлых яиц на языке… – его голос едва слышен. – Тогда начнётся обратный отсчёт.

Только сейчас я осознаю, насколько тихо стало вокруг.

Внизу, до взрыва, воздух ещё шевелился. Где-то был выход.

Сейчас его нет.

Я медленно оборачиваюсь, всматриваясь в кромешную тьму тоннеля.

Мы выберемся.

ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ.

– Я найду выход, – я наклоняюсь, целую его щёку.

Его рука слабым, но цепким движением обхватывает моё запястье.

– Валон… – он едва дышит. – Он может…

Я наклоняюсь и поднимаю меч Кензо с пола.

Клинок с тихим шелестом выскальзывает из ножен.

– Я буду осторожна.

Проверяю самодельную повязку на его ране. Кровь уже полностью пропитала её, но, похоже, она всё же выигрывает для нас несколько драгоценных минут.

Они нам понадобятся.

Я поднимаюсь, разворачиваясь к темноте, сжимая меч в руке. Сердце глухо ударяется о рёбра, когда я вглядываюсь в мрак. Медленно двигаюсь вперёд, стараясь игнорировать кошмары детства, которые словно оживают, выползая из теней.

Успеваю сделать пятнадцать шагов, прежде чем упираюсь в кирпичную стену. Поворот на девяносто градусов влево. Следую за ним. Новый поворот. Я продолжаю идти, осторожно протягивая руки в стороны, надеясь нащупать другие проходы или двери.

Затем под моими ногами что-то хрустит.

Я замираю, застывая на месте, пока холодный ужас медленно карабкается вверх по позвоночнику.

Я здесь не одна.

Снова раздаётся хруст камня.

Заставляю себя не слушать крики разума, не поддаваться рвоте, подступающей к горлу от первобытного ужаса. Вместо этого я прижимаюсь к стене, крепче сжимая рукоять меча Кензо и задерживая дыхание.

Из темноты раздаётся холодный, сиплый смешок.

Совсем рядом.

– О, не затихай так быстро, марионетка…

Господи…

Голос Валона плывёт из непроглядного мрака, как зловещий дух, нашёптывающий из пустоты.

– Я знаю, что ты здесь…

Двигайся. Не дай себя загнать в ловушку.

Я осторожно двигаюсь вперёд, пригнувшись, выставив меч перед собой.

– Интересно… – Валон говорит медленно, его голос эхом разносится в чёрной пустоте. – Помнишь ли ты, как вернуться к своему дорогому мужу?

Моё тело напрягается до последней мышцы.

– Или же мне доведётся добраться до него первым? Кажется, он был не в лучшей форме…

Нет.

Я резко разворачиваюсь и, уже не заботясь о тишине, бросаюсь обратно по тому же маршруту, пытаясь вспомнить каждый шаг, чтобы не заблудиться в этом лабиринте.

Если мне суждено умереть здесь, в темноте, от ядовитого воздуха, я лучше умру рядом с тем, кого я…

И тут меня накрывает.

Воздух выходит из лёгких рывком, пока осознание с яростью обрушивается на меня.

В панике взрыва. В хаосе, когда Кензо был ранен. В воде. В этом бешеном подъёме. В крови.

Я забыла.

Но сейчас вспомнила.

Моя рука срывается с рукояти меча и хватает плечо.

Там, где Валон вогнал иглу с ядом.

Кровь застывает во мне.

Я срываюсь с места, несусь вслепую, врезаясь в стены и углы, отскакивая от них, словно мяч в пинболе. Потом, внезапно, впереди появляется слабый отблеск света.

Поворачиваю за угол и едва не задыхаюсь, когда вижу Кензо. Он всё ещё там, где я его оставила, привалившись к стене.

Я бросаюсь к нему, но успеваю сделать лишь пару шагов, прежде чем из арки, ведущей к металлическому переходу, выходит тёмная фигура.

Валон.

Резко торможу, и крик застревает в горле, когда он медленно поднимает пистолет, усмехаясь с омерзительной жестокостью.

– Иди сюда. Сейчас же, марионетка, – шипит он, слегка поворачиваясь.

И только теперь я вижу, во что превратилось его лицо.

Правая половина – обугленная, покрытая волдырями, из которых сочится гной и кровь. Ухо с той стороны полностью сожжено, исчезло.

– Ну же, не бойся, – его голова чуть наклоняется, и внезапно он взводит курок, вдавливая дуло в лицо Кензо.

– ИДИ! СЮДА!

Моё дыхание сбивается, когда я медленно делаю шаг вперёд, ощущая, как сердце гулко бьётся в висках.

– Антидот, – сиплю я. – Валон, отдай мне…

– Конечно, марионетка, – низко рыкнул он, уголки его губ выгнулись в злобной ухмылке. – Я дам тебе его. И покажу выход.

Улыбка расширяется, и в глазах загорается нечто новое – холодная, бесчеловечная жестокость, которой я прежде в нём не видела.

– Но сначала я тебя вытрахаю.

Я вздрагиваю, словно меня ударили. Отшатываюсь, не в силах отвести взгляда от его ледяного, самодовольного выражения, пока из глубин сознания не начинают всплывать все самые страшные воспоминания.

– И, о нет, я не говорю образно, – хрипло продолжает он. – Я имею в виду буквально. Прямо здесь. На глазах у твоего дорогого мужа.

Он оборачивается, бросая на Кензо презрительный взгляд. Тот еле дышит, еле держится в сознании, его тело бессильно опирается на стену.

– Ты мерзкое животное, – рычу я, выставляя меч перед собой и двигаясь к Валону.

– Ах-ах-ах.

Он качает головой, поднимая что-то в руке.

У меня внутри всё обрывается.

Маленький стеклянный флакон с антидотом.

Без крышки.

– Стой, где стоишь, – рыкает Валон. – Или это отправится в воду.

Его губы кривятся, и он снова улыбается:

– К тому же, мы оба знаем, что ты не убийца, марионетка.

Я смотрю на Кензо, моля, чтобы он пришёл в себя. Чтобы его раны чудесным образом затянулись. Чтобы он встал и покончил с этим.

– Брось меч, – тихо приказывает Валон. – И иди сюда.

Я не двигаюсь. Кензо умирает. У него мало времени. Он должен выбраться отсюда.

Моё лицо остаётся непроницаемым, когда я поворачиваюсь к чудовищу, что насмехается надо мной.

– Выход есть?

– Разумеется.

Он морщится, сжимая окровавленный бок.

– Я не собираюсь умирать здесь.

– Тогда почему не ушёл?! – выплёвываю я. – Какого хрена ты просто не свалил…

– Потому что, марионетка, – ухмыляется он. – Я хочу, чтобы он смотрел. Хочу, чтобы твой муж собственными глазами увидел, какая шлюха его жена.

Будто лезвие пронзает меня снова и снова, когда все эти кошмары, которые я столько лет закапывала глубже, вдруг вырываются наружу.

– Я тебя ненавижу, – захлёбываюсь я, слёзы текут по щекам.

– Мне плевать, – зло шипит Валон. – Живо сюда. Лицом к стене.

– Анника…

Хриплый голос Кензо доносится до меня, и я вижу, как он из последних сил пытается разлепить веки.

– Ах, ты нас слышишь, Кензо? – Валон усмехается. – Хорошо. Слушай, ублюдок. Слушай, как твоя шлюха-жена стонет подо мной.

Рука Кензо вздрагивает, глаза резко распахиваются, и я вижу в них ярость.

Он бросается на Валона…

И падает.

Я вскрикиваю, бросаясь к нему, но дуло пистолета Валона, упирающееся мне в лицо, заставляет меня замереть.

– К стене, марионетка, – тихо приказывает он. – И меч оставь.

Я не могу осознать всю глубину этого ужаса. Не могу даже по-настоящему почувствовать этот момент – настолько он абсурден.

Я знаю одно: это сломает меня.

Но я смотрю на Кензо, истекающего кровью, умирающего, и понимаю: это единственный способ его спасти.

Если это стоит мне души – так тому и быть.

Если это сломает меня – пусть так.

Если это сделает меня мерзкой в его глазах…

Слёзы текут по лицу, но я сжимаю зубы.

Так. И. Будет.

– Пошёл ты, – холодно бросаю я, даже не глядя на Валона.

Я опускаю меч, прислоняя рукоять к стене. Мои ноги почти не слушаются, когда я, медленно сгорбившись, подхожу к стене, на которую указывает Валон.

– Разворачивайся, – шепчет он.

Зажмуриваю глаза и поворачиваюсь.

Он тут же набрасывается, впечатывая меня в кирпич, его грязные руки скользят по бёдрам, телу.

Каждое прикосновение – как лезвие.

Уйти.

Закрыться.

Перестать существовать.

Меня тошнит, когда он хватает меня за талию. Валон рычит, дёргая ремень одной рукой, другой стаскивая мои брюки…

Он орёт.

– СУКА! – визжит он, резко отскакивая.

Я оборачиваюсь и вижу… Кензо.

Он всадил пряжку моего ремня прямо в икру Валона.

Кровь льётся с его груди, но его глаза встречаются с моими… и он снова падает.

Валон вытаскивает пистолет.

Я смотрю на мужчину, которого люблю.

И на того, кого ненавижу.

И понимаю одну вещь с абсолютной ясностью.

Так мы не умрём.

Я срываюсь с места, хватаю рукоять меча, разворачиваюсь и с силой загоняю клинок в ногу Валона.

Он взвывает, роняя пистолет.

– Сука! – взвизгивает, глядя на меня с ужасом. – Ты, грёбаная…

Лезвие взмывает вверх серебряной дугой.

Левая рука Валона отлетает к стене, отскакивает, падает на пол.

Я смотрю на окровавленный обрубок с тем же ужасом, что и он.

Но потом чувствую то, чего никогда раньше не ощущала рядом с этим чудовищем.

Силу.

Я чувствую себя грёбаной бурей.

Валон истошно вопит, зажимая окровавленный остаток руки.

– Это! – рычу я. – За семью, которую я так долго искала!

Я взмахиваю снова.

На этот раз я готова к виду крови, когда его правая кисть летит прочь.

– А это за моего мужа!

Валон, забрызгивая кровью стены, пятится в тоннель, его лицо скривлено от боли и ужаса.

– А это?!

Я бросаюсь вперёд и вгоняю меч ему в грудь.

Его рот широко раскрывается, кровь и слюна пенятся на губах, когда он судорожно захлёбывается.

– А это за меня, ублюдок!

Я с яростью проворачиваю клинок, дёргая его из стороны в сторону, пока из его груди не начинает хлестать кровь. Затем резко выдергиваю меч и безмолвно смотрю, как Валон оседает на колени, а затем заваливается назад, мёртвым грузом рухнув на пол.

Меч выпадает из моих пальцев.

Я бросаюсь к Кензо.

Его тело всё ещё кажется крепким, сильным – настолько, что это делает происходящее ещё более сюрреалистичным. Он слишком тяжёлый, слишком живой, а я едва могу поднять его, чтобы привалить к стене.

– Ты убила его… – шепчет он едва слышно.

Меня трясёт, пока я снова стягиваю его рану пропитанной кровью рубашкой, затягивая её ремнём. На этом этапе это почти бессмысленно.

Мой взгляд падает на маленький стеклянный флакон на полу.

Он пуст.

Я сглатываю, пытаясь не замечать ледяной ужас, который медленно расползается внутри меня. И даже когда в глазах темнеет, я просто опускаюсь рядом с Кензо, затащив его руку себе на плечи и прижимая его ладонь к своей.

– Отдохнём немного, – шепчу я. – А потом выберемся.

– Анника.

Я заставляю себя посмотреть на него, проглатывая слёзы.

Его тёмные, затуманенные глаза смотрят прямо в мои. Прядь волос упала ему на лоб, а дыхание срывается с губ едва слышным шёпотом:

– Я люблю тебя.

Я сжимаю его пальцы крепче.

– Я тоже тебя люблю.