Текст книги "Император гнева (ЛП)"

Автор книги: Джаггер Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

24

АННИКА

Мы с Ханой сидим в тишине. Она не спрашивает, почему я плакала, или почему мы с Кензо кричали друг на друга. Она не спрашивает, почему меня все еще немного трясет, или не интересуется, куда улетел ее брат.

Она просто сидит рядом со мной в саду, обнимая за плечи и поглаживая мои волосы.

Как будто нужно было напоминание о том, почему она мне так нравится.

Я чувствую, как Хана двигается, и поворачиваюсь, чтобы проследить за тем, куда только что переместился ее взгляд. Мал выходит из гостиной, его брови нахмурены.

– Что тебе нужно, Анника? – ворчит он. – Чай?

– Думаю, что что-нибудь покрепче и более шотландское было бы лучше.

Он криво усмехается и кивает. Как только он собирается вернуться обратно, мы резко поворачиваемся на звук двигателя, ревущего на подъездной дорожке. Шины визжат, и скрежет металла заставляет нас всех вскочить на ноги и броситься вокруг дома в сторону подъездной дорожки.

Дерьмо.

Такеши, которого я видела, как он уезжал с Кензо ранее, с трудом встает на ноги с разбитого мотоцикла. На нем нет шлема, и еще до того, как он опускается на колени, я вижу кровь, стекающую по его лицу и с руки, которую он прижимает к груди.

– ТАК! – кричит Хана, пока мы втроем бежим к нему.

– Что, черт возьми, случилось?! – шипит Мал, присев рядом со своим братом. Я вздрагиваю, когда вижу рану на лице Такеши и боль в его глазах, когда он гримасничает. Его глаза затуманены, но когда они находят мои, они проясняются.

– Кензо? – выдыхаю я.

Его горло дергается.

– Они забрали его, – ворчит он, морщась от боли.

– Кто забрал? – рычит Мал.

– Какой-то, блядь… албанец, кажется, – бормочет Такеши сквозь стиснутые зубы. – Почти уверен, что именно это я слышал, как он говорил своим людям.

– Что произошло? – выпаливаю я.

– Мы поехали в дом Леки, – бормочет он, снова морщась. – Но он был пуст, и когда мы туда добрались, там повсюду была кровь. Мы нашли Леку всего изрезанного, но потом на нас набросился этот ублюдок и его люди. – Он качает головой. – Большой ублюдок с бритой головой и бородой. Восточноевропеец, это точно. Его парни называли его Газа, или что-то типа Газа…

– Гакафери.

Мое сердце падает, лицо белеет, когда имя срывается с моих губ.

– Да, – ворчит он. – Вот именно.

О, черт.

– Они вырубили Кензо. Я одного из них взял, но их было еще около дюжины. Я… – Его голос срывается, когда он отводит взгляд. – Я… я оставил его…

– Нет, ты выбрался, Так, – тихо шипит Мал, качая головой и беря брата за руку. – Твоя смерть в бою с дюжиной парней не спасет Кензо. Выбраться и позвать подкрепление – вот что могло бы его спасти. Понял?

Так мрачно кивает.

Я уже иду прочь.

– Погоди-ка, ковбойша, – ворчит Мал.

Игнорирую его, мое лицо окаменело, а сердце колотится, когда я бросаюсь к гаражу. Внутри я хватаю шлем и ключи от того же мотоцикла, на котором каталась на днях. Мал врывается следом за мной, когда я останавливаюсь перед открытым шкафчиком на стене.

– Что, черт возьми, ты…

Он поднимает руки, отступая, когда я резко поворачиваюсь к нему с мечом в руке, направленным прямо на него.

– Я иду за Кензо, – шиплю я. – Что ты, черт возьми, делаешь?

Его глаза вспыхивают, когда он наклоняет голову набок.

– Это ловушка, Анника, – бормочет он. – Ты думаешь, они просто отпустили Така? Гакафери хочет…

– Он хочет, чтобы я пришла к нему, – огрызаюсь я. – И он получит желаемое.

Мал хмурится.

– У нас… история, – шиплю я. – Сделка, которая пошла не по плану. Если он хочет так это уладить… – Я смотрю на лезвие в моей руке. – Знаю, что это ловушка, Мал. Но у него мой муж.

– И мой брат, – рычит он, поворачиваясь и хватая другой набор ключей и шлем. Он проходит мимо меня, вытаскивая меч из шкафчика. – Пошли. Мы теряем время.

***

Сердце сжимается, когда мы входим во внутренний двор арендованного дома Валона.

Кровь… очень много крови.

Прямо очень много.

– Не Кензо, – тихо рычит Мал. Он хмурится, наклоняясь и проводя пальцами по следам на каменной террасе. – Кензо тащили… сюда, – бормочет он, быстро подходя к одному из крылец, окружающих внутренний двор. Он присаживается рядом с колонной, указывая на царапины на ней. – Его здесь связали. Немного крови, видишь? – Мал указывает чуть выше на колонну. – Так сказал, что ударили Кензо по затылку. Это та кровь. Это не… – Он поворачивается, кивая подбородком на огромное пятно посреди двора.

– Валон, – ядовито шиплю я сквозь стиснутые зубы.

Мал кивает.

– Да, я думаю, это был он. – Он хмурится. – Черт. Это… очень много крови.

Пятно переходит в мокрый след волочения, будто тело тащили в сторону. Мы следуем за ним, сердце колотится при мысли о том, что за углом мы найдем чудовище, разрезанное пополам. Когда натыкаемся на стену с кровавыми царапинами, тянущимися вверх и через нее, мои брови хмурятся.

Он тоже выбрался.

Я смотрю на Мала, который кивает.

– Думаю, они оставили Леку умирать. Когда он остался один, он добрался сюда и перелез через эту стену.

Я с трудом глотаю, дважды. Секунду спустя смотрю на Мала, видя, что он смотрит на меня с любопытством.

– Хочу его смерти, – холодно шиплю я.

Он кивает.

– Думаю, ты уже исполнила свое желание. Это безумное количество крови на земле. Он, возможно, и перебрался через стену, но далеко не ушел. – Мал внимательно смотрит на меня. – Лека должен быть мертв, Анника. Возможно, он добрался до конца улицы или через дорогу по другую сторону этой стены, чтобы спрятаться в канаве. Но к этому времени он должен был истечь кровью.

Меня поглощает жгучее желание найти тело и вырезать сердце. Но есть еще кое-что, чего я жажду еще больше.

Мне нужно найти Кензо.

Сейчас я не могу думать о Валоне или о мести, если он каким-то образом все еще цепляется за жизнь поблизости.

Сейчас я должна найти своего мужа.

– Они недалеко.

Мал присел на корточки, указывая на окурок в белых камнях дзен-сада. Он еще слабо тлеет.

Ублюдки, которые взяли Кензо, все еще рядом.

А значит, и он тоже.

Пронизывающая боль, которую я редко испытывала раньше, пронзает меня. Это боль, которую я чувствовала в ночь гибели моей семьи. В ночь, когда я думала, что потеряла Тейлор. Это боль, которую испытывала не так давно, когда ей угрожала опасность, и я чуть не потеряла ее снова.

Озарение поражает меня, как пощечина.

Я знаю, что это за боль.

Это страх потерять любовь: настоящую, искреннюю любовь. Такую любовь, от которой я пыталась защититься с восемнадцати лет. Такую, которую я теперь чувствую глубоко в костях и в душе к Кензо.

Я не позволю этому случиться.

Не потеряю его.

– Насколько ты близок с местными властями?

Мал кивает, читая мои мысли.

– Близок. Я позвоню нашим парням в местный участок. В Киото не так уж много дорог. Они могут устроить какие-нибудь пьяные облавы и поискать Гакафери и его людей.

Резко киваю и вытаскиваю свой телефон.

– Спасибо, – бормочу я, нажимая на имя контакта и поднося телефон к уху.

– Что, там два часа ночи? – ворчит Фрейя. В Нью-Йорке около часа дня, а значит, она, вероятно, только проснулась.

– Мне нужно, чтобы ты взломала муниципальную систему видеонаблюдения Киото, – выпаливаю я.

– О, это и все? – бормочет она.

– СЕЙЧАС, Фрей!

Ее сарказм исчезает.

– Сейчас. Подожди, – быстро говорит она, чувствуя нетерпение в моем голосе. – Одну минуту.

Я слышу, как она щелкает по клавиатуре.

– Хорошо, я сейчас ищу черный ход. Не должно быть слишком… вот, – ворчит она. – Я внутри. Что я ищу?

– Улкана.

Фрейя резко втягивает воздух.

– Он там? – шипит она.

– Да. И у него Кензо.

Пауза.

– Ты меня слышала? – бормочу я. – Он…

– Да, нет, я слышала, – отвечает Фрейя, печатая. – Я полагаю, чувства… изменились? – спрашивает она, ее голос повышается в удивлении.

Киваю, мое сердце разрывается.

– Изменились, – шепчу я. – Пожалуйста. Найди его, Фрей.

– Дай мне отправную точку.

Я быстро называю адрес арендованного дома Валона.

– Прокрути запись примерно на сорок пять минут назад.

– Одну секунду. – Ее пальцы стучат по клавиатуре ее ноутбука. – Окей, вот мы и на месте. – Она ругается. – Да, там Улкан. Похоже, его люди убили охранников в доме и затащили их внутрь… – Она что-то печатает. – Перемотка – готово. Да, они тащат кого-то за пределы территории…

Моя грудь сжимается, когда она снова резко вдыхает.

– Это Кензо. Они запихнули его в фургон и уехали.

– Он ранен? – шепчу я, глядя вдаль, пока Мал с беспокойством смотрит на меня.

– Да, Анни, – тихо говорит Фрейя. – Он ранен.

Черт.

Поднимаю глаза, встречаясь взглядом с Малом, его челюсть мрачно сжимается.

– Я нашла фургон, – выпаливает Фрейя мне в ухо.

Начинаю бежать обратно к мотоциклам, а Мал мчится за мной.

– Веди.

25

КЕНЗО

– На мой взгляд, брак сильно переоценен.

Я поднимаю голову. Мой правый глаз довольно сильно опух, но я все равно могу смотреть на Улкана, несмотря на боль… ну, повсюду.

Болит все. Прежде чем мы покинули дом Валона, двое головорезов Улкана поработали надо мной кулаками и той же резиновой дубинкой, которой они вырубили меня ранее – пока я все еще был привязан к этому чертовому столбу.

Но я сосредоточен не на боли и не на бреднях Улкана. Вместо этого пытаюсь оценить, насколько сильно сошли с рельсов первоначальные планы этого психопата.

Я бросаю взгляд на перепуганную мать, прижавшуюся в углу кухни, держа своих двоих маленьких детей позади себя.

Да, что бы Улкан ни задумал, это было не это.

– Все будет хорошо, – тихо бормочу я по-японски женщине.

Ее лицо бледное и страдальческое, глаза широко раскрыты от страха за своих детей, которых она прячет за спиной.

– Ты знаешь, кто я? – спрашиваю я ее.

Она быстро кивает.

– Тогда ты знаешь, что я позабочусь об этом. Извините, что побеспокоил вашу семью…

Я ворчу, когда Улкан бьет меня ладонью по рту.

– Невежливо говорить на иностранном языке в присутствии тех, кто его не знает, мистер Мори, – холодно огрызается он. Он поворачивается, кивая подбородком на женщину. – Что, черт возьми, ты ей говорил, а? Говорил наброситься на меня?

Он вытаскивает нож с устрашающим видом и начинает наступать на нее.

– Улкан! – кричу я ему в спину, останавливая его. – Это я тебе нужен, а не они, – рычу я. – Она испугалась. Ее дети напуганы. Я просто успокаивал ее и говорил, что все будет хорошо.

Он медленно поворачивается, чтобы посмотреть на меня с маниакальной ухмылкой. Но как только он крутит нож в руке, один из его людей врывается на кухню и начинает что-то бормотать своему боссу на том, что, как я думаю, является албанским.

Улкан либо пропускает мимо ушей, либо предпочитает не замечать иронии, когда огрызается в ответ на том же языке. Затем он поворачивается ко мне, его лицо омрачено и злобно.

Я усмехаюсь.

– В чем дело, Гакафери? Все идет не по плану?

Очевидно, что бегство Такеши не было случайностью. Никто из людей Улкана, похоже, не последовал за ним, и никто не выглядел обеспокоенным этим во время нашей поездки.

Они хотели, чтобы он “сбежал”. Они знали, что он побежит обратно к моей семье и расскажет им, что произошло, чтобы они пришли искать меня.

Чтобы Анника пришла искать меня.

Но этот малобюджетный многоквартирный дом явно не то место, где Улкан намеревался ждать. Что-то напугало их, пока мы ехали, и мы свернули сюда, в дом этой несчастной женщины прямо у шоссе.

Он резко поворачивается ко мне, его глаза сужаются.

– На каждой трассе за городом установлены контрольно-пропускные пункты, – мрачно бормочет он. – Копы работают на тебя?

Я улыбаюсь.

Да, это говорит мне о том, что Так добрался домой. Это также означает, что Хана уже позвонила людям, которых она знает в полицейском управлении. Они не “работают” ни на одну семью якудза. Но вся система построена на услугах и долгах, и всегда есть кто-то наверху, кому ты можешь оказать услугу и приберечь ее до тех пор, пока тебе что-то не понадобится позже.

– Что бы ты ни запланировал, – выплевываю я Улкану, “все пошло к чертям”. Я холодно смеюсь, кашляя, когда боль в ребрах пронзает меня. Поворачиваюсь и сплевываю кровь на пол, прежде чем повернуться, чтобы бросить испепеляющий взгляд на албанца. – Ты думаешь, что я просто какой-то случайный мускул якудза?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на бедную женщину в углу.

– Ты говоришь по-английски? – спрашиваю я по-японски.

Она кивает.

– Немного, – давится она в ответ.

– Не могла бы ты, пожалуйста, сказать этому дураку, кто я?

Она кивает, в страхе поворачиваясь к Улкану и дрожащим пальцем указывая на меня.

– Король,” – выпаливает она. – Киотский король.

Неуверенный взгляд мелькает на лице Улкана, когда я холодно улыбаюсь ему.

– Я якудза в этом городе, ты, тупой придурок, – рычу я. – Твоей единственной надеждой было выбраться, прежде чем дороги закроются. – Я качаю головой. – Ты не покинешь Киото живым, я тебе обещаю.

Звонит телефон одного из людей Улкана. Он лает в него, коротко кивает, затем вешает трубку и что-то говорит своему боссу. Губы Улкана растягиваются в ухмылке, когда он поворачивается обратно ко мне.

– Похоже, мистер Король, – усмехается он, – что ваши люди нашли нас.

Я мрачно улыбаюсь.

– Вот мое предложение. Пусть эта женщина и ее дети выйдут отсюда. Развяжите меня и сложите оружие. Не оказывайте сопротивления. Если вы все это сделаете, я дарую вам чистую, безболезненную смерть. Альтернатива, поверьте мне, будет совсем иной.

Улкан просто ухмыляется.

– Пожалуйста, простите мой несовершенный английский, мистер Мори. Я имел в виду одного из ваших людей, а не нескольких.

Дерьмо.

– Скажи мне, Кензо, – тянет он. – Кто из твоих друзей ездит на розовом, фиолетовом и черном мотоцикле? Потому что я собираюсь убить их у тебя на глазах.

Я пытаюсь вспомнить. У Такеши есть полдюжины мотоциклов, с которыми он возится, но в основном он ездит на черном с золотым драконом. Хана предпочитает белую Yamaha с красной полосой, а Мал любит черный с неоново-зеленым Ninja…

Это поражает меня, как холодный удар льда в сердце.

…Анника была на розовом, фиолетовом и черном мотоцикле, когда она, Так и Хана отправились на свою прогулку.

О Боже…

Прежде чем успеваю взять под контроль свои эмоции, Улкан начинает усмехаться.

– О, пожалуйста, скажи мне, что мне так не повезло, – хрипит он. – Твоя сука-жена приехала спасать тебя, Кензо? Это она…

– В следующий раз, когда ты так заговоришь о моей жене, – ровно рычу я, – я вырву тебе язык.

Он усмехается.

– Я в ужасе, мистер Мори, – саркастически бормочет он. Его глаза блестят. – Видите ли, дело даже не в деньгах, которые она мне должна, они меня больше не беспокоят. Как я уже сказал, наша честь – самое ценное в этом мире. Быть обиженным так, как она обидела меня, требует… – он бросает на меня холодный взгляд… – равного ответа. Она украла часть моей чести. Поэтому, когда она ворвется сюда, чтобы спасти тебя, мистер Мори, я заберу ее честь…

Я напрягаюсь, когда он наклоняется близко к моему уху.

– Из ее задницы, у тебя на глазах. На самом деле, я думаю, что позволю всем моим людям по очереди порезвиться в этой дыре.

Он смеется, пока я рычу на него, дергаясь на стуле, к которому привязан.

– Злись сколько хочешь, мистер Мори, – усмехается он, поворачиваясь, чтобы отдавать приказы своим людям, когда снаружи у многоквартирного дома раздается звук ревущего мотоцикла. – Мне все равно.

Из дюжины людей, которых Улкан имел в арендованном доме Валона, сейчас здесь осталось только шестеро. Остальные умчались на других машинах, и, я полагаю, это они, разведывая обстановку, позвонили, чтобы сообщить ему о блокпостах.

Но это все еще шесть чертовых парней. И у них, может, и нет оружия, но они все еще размахивают увесистыми ножами, дубинками, а в одном случае – двумя топорами.

– АННИКА! – во всю глотку реву я. – УХОДИ! УЕЗЖАЙ! ЭТО ЛОВУШ…

Я ворчу, когда Улкан снова бьет меня по рту, размывая мое зрение, пока кровь брызжет с моих губ. Женщина и ее дети в углу вздрагивают и отворачиваются, пока Улкан штурмует их, хватает тряпку для мытья посуды со стойки рядом с ними и возвращается, чтобы заткнуть меня ею.

Снаружи выключается двигатель. Улкан кивает своим людям, бормоча что-то по-албански.

Нет.

Я реву в тряпку, изгибаясь и ударяясь о спинку стула, как будто, чтобы разбить его и освободиться. Но это безнадежно, и мои рычания недостаточно громкие. Она прямо сейчас войдет в эту ловушку.

Снаружи слышу резкие крики людей Улкана, когда они выбегают из парадной двери. Сама Анника не кричит. Все, что я слышу, – это звон стали о сталь. Снова и снова, а затем звук стонущего в агонии мужчины.

Еще столкновения металла о металл. Мокрый булькающий звук смерти, забирающей еще одного человека.

Мучительный крик боли, когда еще один падает, крича.

Какого черта. Это уже троих она вывела из строя.

Мои глаза мечутся к Улкану. Его лицо напряжено, беспокойство морщит его лоб, пока он вытаскивает зловещего вида мачете из-за пояса. Он продвигается к парадной двери квартиры, крепко сжимая мачете, пока четвертый человек кричит снаружи, умирая.

Рука обхватывает мой рот сзади. Запах, который я так хорошо знаю, наполняет ноздри, когда я вздрагиваю.

– Сиди смирно.

Голос Анники, прошептанный у меня на ухе, снимает всю боль. Он посылает свежий прилив адреналина, струящегося по моим венам, пока она перерезает веревку вокруг моих запястий, освобождая их.

Я бросаю взгляд на Улкана, но он стоит к нам спиной в другой комнате. Поворачиваюсь обратно к Аннике.

Она ухмыляется мне, ее глаза сияют, а нижняя губа закушена между зубами.

Сейчас так много всего, что я хочу сделать. Хочу поцеловать ее. Я хочу обнять ее и никогда не отпускать.

Хочу сказать ей, что люблю ее.

Но ни для чего этого нет времени.

– Выведи их отсюда, – тихо шиплю я, кивая подбородком на женщину и ее детей.

Бровь Анники хмурится, когда ее взгляд скользит по мне.

– Ты ранен…

– Пожалуйста, – качаю я головой. – Выведи их.

Она быстро кивает, поворачиваясь, чтобы тепло улыбнуться перепуганной матери и двум малышам. Она манит их, и женщина подходит, быстро подталкивая своих детей за Анникой. Они подходят к открытому окну на другой стороне маленькой кухни и один за другим на цыпочках выходят на пожарную лестницу.

– Ты маленькая сука!!

Я резко поворачиваю голову, как раз в тот момент, когда Улкан врывается из гостиной, размахивая мачете в сторону Анники, которая помогает женщине выйти на пожарную лестницу.

Мгновенно я вскакиваю на ноги, хватаю стул, к которому только что был привязан, и, резко развернувшись, бросаю его в лицо Улкану. Он жалобно мычит от боли, когда тот врезается в него, сбивая с ног, а кровь брызжет у него изо рта.

– Кензо!

Я поворачиваюсь, когда Анника хватает меч моего деда, который прислонен к стене. Она бросает его, я ловлю и разворачиваюсь, вытаскивая его из ножен.

Улкан бросается на меня, его мачете поднято высоко, а на лице маниакальный гнев.

Мое лезвие вонзается вперед ровно и с отработанной легкостью. Улкан давится, хрипя от крови, которая пенится у него во рту, пока мой меч глубоко вонзается ему в грудь. Его глаза выпучиваются, мачете падает на пол.

Я выдергиваю лезвие, и Улкан тяжело опускается на колени, воздух с хрипом вырывается из дыры в его груди, а кровь льется у него изо рта.

– Скажи ей отвернуться, принцесса, – тихо рычу я, поворачиваясь, чтобы встретиться взглядом с Анникой, все еще стоящей у окна на пожарную лестницу. – Этой женщине не нужно видеть…

– КЕНЗО!

Я ворчу, когда что-то твердое ударяет меня, сбивая с ног в дожде из раздробленных деревянных щепок.

Твою мать, это стул, который я бросил в Улкана.

Я тяжело падаю на землю, моргая от черных пятен и звезд, пока ноющий звук заполняет мои уши.

Вставай.

Вставай, черт возьми.

Анника кричит.

Чистый адреналин, взрывающийся в моих венах, заставляет подняться на ноги и пошатываясь двинуться к ним. Улкан прижимает Аннику к стене, рыча ей в лицо, пока его кровь брызжет ей на грудь. У него снова это чертово мачете, и Анника снова кричит, когда он отводит руку назад, словно собираясь обрушить его ей на голову.

Он не получает такой возможности.

Я хватаю меч моего деда с пола, пока набрасываюсь на Улкана. Сталь вспыхивает, и его поднятая рука внезапно падает на пол, чисто отсеченная от плеча, рука все еще сжимает мачете.

Анника вскрикивает, когда я хватаю Улкана и отправляю его на пол. Разворачиваюсь к нему, пока он тупо смотрит на кровоточащую культю своего плеча, где секунду назад была его рука. Его глаза выпучиваются, когда его взгляд поднимается ко мне.

– Я говорил тебе, что будет, если ты еще раз так назовешь мою жену, – бормочу я.

Он пытается что-то сказать. Но мое лезвие вспыхивает, вонзаясь ему в рот, перерезая язык и мокро выходя из затылка.

Свет гаснет в его глазах, когда я снова выдергиваю лезвие, и он падает грудой на пол.

– Кензо…

Анника подбегает ко мне, подхватывая меня, прежде чем я падаю. Я поворачиваюсь к ней со стоном, когда крепко прижимаю ее к себе.

Парадная дверь выбивается. Сморщившись, я заставляю себя повернуться, подняв меч.

Мал останавливается на полпути в дверном проеме, его окровавленный клинок наготове. Его глаза встречаются с моими, когда мои ноги начинают подкашиваться.

– Полегче, братишка, – ворчит он, бросаясь вперед и подхватывая меня вместе с Анникой, прежде чем они оба обнимают меня и выводят из парадной двери.

– Женщина, которая здесь живет, – хриплю я, когда замечаю, как она прячется с соседями, которые вышли посмотреть, что, черт возьми, происходит. Я склоняю голову перед ней, а затем бросаю взгляд на своего брата. – Позаботься о том, чтобы она и её дети были в безопасности. Найдите им новый дом; хороший. И дайте ей все, что ей нужно на жизнь в финансовом плане, плюс достаточно, чтобы ее дети могли пойти в школу.

Он хмурится.

– Хорошо, но как насчет того, чтобы сначала отвезти тебя домой…

– Сделай это, Мал.

Он твердо кивает.

– Хорошо, все сделано, даю тебе слово. Я знаю, как ты относишься к тому, что дерьмо якудза разрушает жизнь мирных жителей.

– А теперь мы можем, пожалуйста, отвезти тебя домой? – бормочет Анника, прижимая меня к себе.