Текст книги "Неистовый (ЛП)"

Автор книги: Дж. Б. Солсбери

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)

– Можно мне остаться с тобой на ночь? – Ее голос такой робкий, такой непохожий на нее, что я задаюсь вопросом, не сожалеет ли она о том, что мы сделали. Я чувствую, что она готовится к моему отказу.

Полагаю, одна ночь в объятиях друг друга не слишком опасна.

Я киваю.

– Только оденься. – Тем самым устраняя как можно больше искушений.

Поворачиваюсь к ней спиной, чтобы набить дровами печь, пока Джордан одевается. Когда понимаю, что она закончила, поворачиваюсь и ложусь рядом с ней на кровать из шкур. Женщина двигается ко мне, прижимаясь щекой к моей груди.

– Гризли?

– Хм.

– Спасибо, – говорит она, зевая. – Ну, знаешь, за все.

– А теперь спи.

Потому что, если она не перестанет быть милой, я могу снова трахнуть ее до восхода солнца.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ДЖОРДАН

Я просыпаюсь в тусклом свете хижины, прижавшись щекой к широкой, твердой, теплой груди, и впервые за долгое время чувствую себя довольной. Если подумать, не могу вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так хорошо. Расслабленной, отдохнувшей и болью во всех нужных местах.

Гризли, как оказалось, хорошо разбирается в женщинах. Одного его прикосновения было бы достаточно, чтобы зажечь меня, но в сочетании с его шепотом и тем, как мужчина оберегал мою голову от твердого пола и избегал моих ноющих ребер, это был афродизиак, которого я никогда не ожидала.

Испытывая жажду и потребность мочевого пузыря в уборной, я осторожно сажусь.

Его веки распахиваются, как будто он не спал все это время и только притворялся спящим.

– Ты в порядке?

У меня внутри все теплеет от его заботы. Пока мы с Линкольном были вместе, у меня никогда не возникало ощущения, что он заботится о моем благополучии. Если я болела, он спал на диване. Когда серьезно болела, он спал в доме друга, чтобы не заразиться. У меня такое чувство, что Гризли рискнет самым худшим из вирусов, прежде чем он оставит меня, пока я недееспособна. Он хотел бы, чтобы я поверила, что ему на меня наплевать. После вчерашней ночи я задаюсь вопросом, был ли он сам единственным человеком, которому он когда-либо лгал.

Я кладу руку ему на грудь, и его мышцы напрягаются от моего прикосновения.

– Я прекрасно себя чувствую. Мне просто нужно пописать.

Гризли хмурится, как будто неодобрительно относится к такой личной информации, но кивает в невербальном освобождении меня от его присутствия.

Наклоняюсь и касаюсь его распухшими, воспаленными губами. Грубость его волос на нежной коже моего лица заставляет меня застонать. Он судорожно втягивает воздух при соприкосновении. Осознание того, что я, таким образом, влияю на человека, обладающего властью и стоицизмом, заставляет меня почувствовать себя могущественной.

– Я сейчас вернусь.

Он слегка ворчит, когда я отталкиваю его, чтобы встать. Натягиваю сапоги и хватаю куртку, и к тому времени, когда выхожу на улицу, он уже встал и добавил дров печь. На улице светит солнце, и облака – тонкие белые полоски на голубом небе.

Уборная, как морозильная камера. Я больше не ищу пауков или злых демонов, ползущих снизу, но вместо этого дрожу от холода, пока нахожусь внутри. Улыбаясь тому, как далеко продвинулась с моей первой ночи, я также чувствую беспокойство. Что будет после того, как я вернусь в город? Я не могу дать Гризли свой номер телефона и ждать, пока он позвонит. У него даже нет телефона. Я даже не уверена что чувствую, когда нахожусь рядом с ним. Может, мои чувства так сильны из-за того, что мы одни в глуши? Потому что он спас меня?

Именно в этих мыслях я слышу низкий и повторяющийся звук «чух-чух» вдалеке. Кажется, это… Я снова прислушиваюсь.

– Вертолет. – Я вскакиваю с сиденья, натягиваю штаны и выскакиваю наружу как раз вовремя, чтобы увидеть большой черный вертолет, парящий неподалеку.

– Александр! – Я мчусь по тому, что осталось от снега и грязи, крепко держась за ребра. – Там вертолет! – Влетаю в дверь хижины и вижу, что мужчина хмуро смотрит в окно. – Видишь? Должно быть, они увидели хижину. Они приземляются.

Мужчина влезает в ботинки и плюхается на стул, чтобы зашнуровать их. Я следую за ним через дверь и через деревья туда, где я видела зависший вертолет. Мой желудок переворачивается и шевелится от возбуждения. К закату я могу оказаться дома в настоящей постели! От этой мысли у меня горят глаза.

Мы выходим через густую рощу деревьев на поляну. Из-за отсутствия тенистых деревьев на земле почти нет снега, и посреди огромного пространства, как гигантский ангел-спасатель, припаркован изящный вертолет с золотой надписью «Норт Индастриз» на боку.

Задняя дверь открывается, и из нее выходит мужчина в деловом костюме, выглядящий так, словно он находится на Уолл-стрит, а не в какой-то глуши в Адирондаке.

Мое подсознание кричит, что что-то не так. Это не спасательный вертолет, и мужчина не одет в спасательное снаряжение.

Незнакомец улыбается Гризли, но эта улыбка мгновенно исчезает, когда его взгляд останавливается на мне. Челюсть Александра напряжена, и он не сводит глаз с новоприбывшего, когда тот неловко идет в своих мокасинах по грязной земле.

– Ты рано, – рычит Александр, как только мужчина оказывается в пределах слышимости.

Какого хрена?

– Прости, брат. – Он изучает меня прищуренными глазами, в которых кипит неверие.

Брат? Не просто дружеское выражение нежности. Хотя у этого человека более светлые волосы и чисто выбритое лицо, я вижу их семейное сходство.

– Ну… – Он осматривает меня с ног до головы, с выражением отвращения на лице. – Сюрприз?

Я придвигаюсь ближе к Гризли.

– Почему ты здесь? – спрашивает Александр тоном, требующим ответа.

– Я за тобой. – Незнакомец переводит взгляд на меня. – Кто ты, черт возьми?

Мое сердце колотится под ребрами.

– Ты понимаешь по-английски? – спрашивает мужчина со снисходительностью в голосе. – Как ты нашла Алекса?

– Я нашел ее. Три недели назад. – Александр наклоняет голову и смотрит на мужчину так, что большинство мужчин съежились бы, но этот парень встречает его взгляд.

– Я потерялась и была ранена. Твой… брат… спас меня.

Парень изучает меня, его карие глаза – такие же, как у Александра – скользят по моей руке, которую я крепко прижимаю к ребрам, а затем останавливаются на моем лице. Или, точнее, моей разбитой и распухшей губе.

– Это правда?

– Хейс.

Мужчина смотрит на Александра и ухмыляется.

– Ладно. Что ж, нам нужно ехать. Полагаю, твою гостью нужно будет подвезти?

– Мы все едем в одно и то же место. – Гризли хватает меня за локоть и разворачивает, чтобы я направилась обратно в хижину. – Десять минут.

Он тащит меня по лесу, как непослушного ребенка.

– Что, черт возьми, происходит? У твоего брата есть вертолет? Мы едем в одно и то же место? Что это значит? Город? Ты живешь в Нью-Йорке? – С кем, черт возьми, я занималась сексом прошлой ночью? От этого вопроса меня тошнит. Я пытаюсь вырвать руку из его хватки, но безуспешно. – Отпусти меня!

Гризли игнорирует меня.

Я останавливаюсь, и инерция его следующего шага сбивает меня с ног. Он поворачивается как раз вовремя, чтобы поймать мое падение, и я утыкаюсь лицом в твердую стену его груди.

– Почему ты все так усложняешь? – Он хватает меня за бицепсы и поднимает в полный рост на расстоянии вытянутой руки.

– Я все усложняю? – Я изучаю его с ног до головы, его бородатое лицо, пронзительные глаза и напряженные мышцы. – Кто ты такой?

Мужчина поворачивается и направляется обратно в хижину, не отвечая мне.

– Мистер Норт, сэр. – Мужчина, одетый в белую рубашку с вышитой спереди надписью «Норт Индастриз», приветствует нас у открытой двери вертолета. – Рад снова видеть вас.

– Мерфи. – Гризли садится в вертолет передо мной.

– Мэм. – Мерфи кивает мне. Его густые, русые волосы, причесанные до совершенства, и отсутствие значительных морщин заставляют меня думать, что он ненамного старше меня. – Добро пожаловать на борт.

– Спасибо. – Я вхожу в салон, и меня поражает запах кожи и дорогого одеколона. Два ковшеобразных сиденья первого класса обращены к многоместному сиденью. Братья уже заняли свои места, так что я сажусь на сиденье одна.

Александр настороженно наблюдает за мной, в то время как его брат занят тем, что тычет пальцами в свой мобильный телефон. Когда двое мужчин смотрят на меня, я наклоняюсь к окну и прижимаюсь лбом к стеклу, надеясь слиться с интерьером.

Мерфи закрывает наружную дверь, погружая нас троих в тишину.

Между братьями происходит какое-то шарканье, и я краем глаза замечаю, что перед Гризли ставят ноутбук. Затем ему вручают мобильный телефон.

Что происходит? Я прожила с этим мужчиной три недели, занималась с ним сексом и, по-видимому, абсолютно ничего о нем не знаю.

Двигатель оживает, винты вращаются, и хотя я знаю, что снаружи громко, внутри удручающе тихо, усиливая неловкость. Разве внутри вертолетов не должно быть шумно? Что это за причудливая машина?

Динамик надо мной щелкает.

– До города погода ясная. Полет займет ровно один час сорок пять минут. – Динамик выключается, и мой желудок сжимается, когда мы взлетаем.

Я смотрю, как лес, когда-то такой большой и пугающий, становится все меньше и меньше подо мной. Крыша хижины едва видна сквозь деревья, и я чувствую укол грусти при прощании.

– Полагаю, знакомство не помешает. – Мистеру Костюму удается без энтузиазма улыбнуться. – Меня зовут Хейс Норт. Я брат Алекса. А ты кто?

Я прочищаю горло.

– Джордан Уайлдер.

Еще одна вымученная улыбка.

– Похоже, вам двоим есть что рассказать. – Он склоняет голову к Александру, который щелкает по ноутбуку, его глаза отслеживают изображения или информацию на экране.

– Да. – Я снова поворачиваюсь к окну, потому что он может услышать эту историю от своего гребаного брата.

Не могу поверить, что почти месяц провела в хижине наедине с этим человеком и не знала, что он живет в городе, или, что у него есть брат-миллиардер или чертова вертолетная площадка на заднем дворе.

– Ты похудел, – слышу я, как Хейс говорит Александру. – Я должен был забрать тебя до того, как разразилась буря.

– Мне нужно было больше времени, – тихо говорит Александр.

– Выглядишь отдохнувшим.

– Так и есть.

Хейс усмехается, глядя на меня, вероятно, не подозревая, что я вижу его краем глаза. Мои щеки вспыхивают, когда я задаюсь вопросом, имеет ли его отдохнувший вид какое-либо отношение к прошлой ночи, и может ли его брат это почувствовать.

– Макмиллиан и Кастильо висели у меня на заднице с тех пор, как ты уехал, и контракты на проект Уэстбрука подписаны и готовы для тебя.

Гризли ворчит, его пальцы быстро двигаются по клавиатуре.

Он выставил меня дурой. Все это время я думала, что он какой-то нецивилизованный горный человек, хотя на самом деле он какой-то влиятельный бизнесмен с Мэдисон-авеню.

– Чем вы, ребята, занимаетесь? – выпаливаю я, чувствуя, как во мне поднимается боль.

Хейс смотрит на меня, задрав нос, а Александр поверх экрана ноутбука.

Я скрещиваю руки и ноги.

– Что-то незаконное?

– Конечно, нет, – рычит Хейс.

Я пожимаю плечами.

– Тогда чем?

– Ты не знаешь? – Он переводит взгляд с брата на меня, и медленная ухмылка растягивает его губы. – О, это забавно.

От смущения невозможно удержать его взгляд. От ощущения, что это какая-то большая шутка, и я в ее центре, все скисает у меня внутри.

– Проектированием. – Александр не сводит с меня глаз.

Хейс хихикает.

– Проектированием. Вы инженеры?

– Я юрист, – говорит Хейс.

– Это многое объясняет.

Губы Александра дергаются.

Хейс хмурится и делает жест в сторону брата.

– Алекс – инженер-архитектор. А еще он чертов гений.

– Хейс, – рявкает Александр низким голосом, от которого вибрирует воздух.

Его брат облизывает губы.

– В любом случае, у нас полно работы. Еда и напитки там, в холодильнике.

Я бы с удовольствием выпила содовой – или, еще лучше, виски, – чтобы унять эту боль в груди, но идея прикоснуться к чему-либо кажется неправильной. Как прикоснуться к кристаллу Сваровски грязными руками.

Боже мой, неужели это происходит на самом деле?

Ну, тогда это объясняет рубашку от «Берберри».

К сожалению, это больше ничего не объясняет.

АЛЕКСАНДР

Прошло больше часа с момента нашего взлета, и я работаю над спецификациями для проекта Уэстбрука. Я всегда был нездорово одержим своей работой. Когда я глубоко погружен в проект, то не сплю и не ем. Это одна из причин, по которой мои братья настаивают, чтобы я каждый год приезжал в хижину. Одна из менее опасных причин.

Сообщение от Хейса появляется в верхней правой части экрана моего компьютера.

«Не мог бы ты объяснить мне, как умудрился наткнуться на женщину, находясь в творческом отпуске?»

Смотрю налево и вижу, что брат смотрит на меня, приподняв бровь.

«Я охотился. Нашли ее раненой и почти мертвой у подножия скалы. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Оставил ее там?»

Его пальцы яростно стучат по клавишам. Могу только представить, что будет дальше. Хейс взял на себя роль моего защитника, хотя на пять лет меня моложе. А поскольку он возглавляет юридический отдел «Норт Индастриз», его задача – уберечь мое имя от скандала и не допустить появления в газетах. Нелегкая работа, учитывая все обстоятельства.

«Не хочу показаться придурком, но да. Меня тошнит при мысли о том, что твой героизм мог выйти боком. Ты сам знаешь, что не можешь находиться наедине с женщинами».

Я готовлюсь ответить, когда приходит еще одно сообщение.

«Особенно такой, как она».

Мои пальцы застывают на клавишах, и дрожь пробегает по коже. Я выдыхаю успокаивающий вздох и стараюсь не позволять своему разуму вызывать образы, которые он требует.

Начинаю писать: «Я не мог оставить ее умирать…»

Но от него приходит еще одно сообщение.

«Ты должен рассказать мне каждую деталь времени, проведенного с мисс Джордан Уайлдер. Каждую. Деталь. Пожалуйста, скажи мне, что ты не причинил ей вреда».

Я удаляю свой предыдущий ответ и набираю новый.

«Не причинил».

Нажимаю «Отправить» и надеюсь, что моего ответа будет достаточно, чтобы закрыть эту тему.

«Ты же не думаешь, что я настолько глуп, чтобы поверить, что свежий порез на ее губе – результат падения три гребаные недели назад, Алекс».

Дерьмо.

Я избавлен от необходимости печатать ответ, когда в динамике раздается голос Мерфи.

– Мы в десяти минутах от пентхауса. Приготовьтесь к посадке.

Я поднимаю взгляд на Джордан, когда она выпрямляется в кресле и трет опухшие ото сна глаза. Как бы она ни старалась не заснуть, я видел, как она дремала дюжину раз, прежде чем, наконец, позволила сну овладеть ею. Тот факт, что женщина чувствовала себя достаточно безопасно, чтобы спать, немного успокоил волнение в моей груди с тех пор, как мой брат появился в хижине.

Она смотрит в окно, пока Мерфи везет нас через реку Гудзон к Центральному парку.

Полет проходит гладко, и все же, по мере приближения к дому, турбулентность шевелится в моей груди. Иррационально я чувствую, что у меня отняли те несколько дней, которые у меня оставались с Джордан.

Хотя брат прав. Мне повезло, что между нами не произошло ничего плохого. Может быть, это хорошо, что наше время сократилось до того, как я сделал что-то, о чем мог бы пожалеть.

ПЯТНАДЦАТЬ

ДЖОРДАН

– Святое дерьмо. – На самом деле я не хотела произносить эти слова вслух, но когда Мерфи опускает вертолет на плоскую крышу современной высотки, слова просто вырываются сами собой.

Это не просто какой-то причудливый нью-йоркский небоскреб. Я видела это здание во время посещения парка. Весь белый и стеклянный, он выделяется, как хрустальный собор на западе Центрального парка. Каждый его этаж размером, по крайней мере, с два типичных этажа, с балконами, увитыми зелеными виноградными лозами и листвой.

Как только двигатель выключается, и роторы останавливаются, Мерфи открывает дверь.

– Добро пожаловать домой, сэр.

Александр хмыкает и встает со своего места.

Хейс протягивает руку к открытой двери.

– Сначала дамы, – говорит он без улыбки.

Я выхожу из салона и вижу, что Александр ждет меня. Он наклоняется, как будто собирается что-то сказать, но останавливается и хмуро смотрит на что-то прямо через мое плечо.

– Эй, Зандер!

Александр ворчит, мускул на челюсти дергается.

– Алекс. Зандер. – Еще один удар по тому, что, как мне казалось, я знала об этом человеке. – Ты же говорил, что никто тебя так не называет? – А еще он сказал, что никогда не лжет, и я ему поверила. Но после того, как на его пороге появился вертолет, я все ставлю под сомнение.

Его ореховый взгляд согревает меня.

– Ты спросила, можно ли меня так называть.

Ох. Верно. Полагаю, что уменьшительные имена зарезервированы для близких людей, и хотя мы разделили наши тела прошлой ночью, все же я не в счет. Прикусываю губу и морщусь от острой боли и медного привкуса крови, напоминая о его метке на мне.

Его лицо мрачнеет.

Чья-то рука тяжело опускается ему на плечо, и мужчина, похожий на Хейса настолько, что мне приходится оглянуться, чтобы убедиться, что это не он, приветствует меня улыбкой.

– Ты, должно быть, Джордан. – Он протягивает руку. – Нет, у тебя не двоится в глазах. Я Хадсон, брат-близнец того засранца и младший брат этого сварливого придурка.

Александра, похоже, совсем не позабавило представление Хадсона.

Совершенно белая улыбка и добрые глаза Хадсона ни разу не дрогнули, когда он пожал мне руку.

– У Зандера куча дерьмовой работы, так что я имею честь доставить тебя домой.

Домой. Верно.

– Хорошо, спасибо. – Я поворачиваюсь к Александру, моему Гризли, и ищу в его глазах какое-то подобие нерешительности. Знак того, что он не готов попрощаться со мной навсегда.

Но он лишь смотрит на меня с холодным безразличием.

– Алекс, у тебя через тридцать минут конференц-связь, – кричит Хейс, прижимая телефон к уху.

– Какого черта мы здесь стоим, – говорит Хадсон и ведет нас обоих к большим стеклянным двойным дверям. – Уверен, что ты голодна и измучена, и хочешь оставить все это позади.

Он открывает двери, и Александр входит первым, а Хейс следует за ним по пятам. Хадсон остается рядом со мной, когда мы входим в красивый вестибюль, заполненный белыми мягкими диванами, столами из натурального дерева и полностью укомплектованным баром с барменом в галстуке-бабочке.

Лестница ведет вниз в другой вестибюль, похожий на тот, что выше, но бар заменен рядом стеклянных лифтов.

Хадсон ведет меня мимо лифтов и за угол к другим стеклянным дверям, покрытым матовым покрытием для уединения. На стене висит клавиатура с подсветкой, которая, как я полагаю, должна быть средством отпирания двери, но поскольку она уже открыта, я не вижу, чтобы кто-нибудь использовал ее, чтобы знать наверняка.

Пентхаус за дверью не похож ни на что, что я когда-либо видела лично. Я вхожу в гигантское открытое жилое пространство с современным черным секционным диваном, который больше, чем вся моя квартира. Кухня огромная и может похвастаться профессиональной техникой из нержавеющей стали и обеденным столом, который вмещает не менее двадцати человек. Я не могу себе представить, чтобы Гризли мог терпеть так много людей в своем пространстве.

Окна от пола до потолка выходят на просторы Центрального парка, а акценты из натурального дерева и комнатных растений придают тому, что обычно является стерильным пространством, тепло и уют.

– Сюда, – говорит Хадсон, указывая на винтовую лестницу, которая, кажется, практически парит на краю комнаты.

Я ищу Гризли, но он, должно быть, ускользнул, пока я любовалась его домом.

– Давай, иди сюда. – Хадсон машет мне рукой.

Я следую за ним в другую гостиную с более удобным диваном и огромным телевизором. Он ведет меня через еще одну двойную дверь в спальню огромных размеров. Кровать застелена стеганым одеялом и завалена белыми пушистыми подушками. Окно здесь такое же, с панорамным видом на парк. Я никогда раньше не видела парк с такой высоты.

– Там на столе еда. Ванная здесь, – говорит Хадсон, отрывая мой взгляд от вида. – Я взял на себя смелость принести кое-какую одежду, а также туалетные принадлежности, которые тебе могут понадобиться.

– Одежду? Откуда ты узнал мой размер?

– Хейс сделал предположение в вашем полете. На самом деле он действительно хорош в этом.

Это меня не удивляет. У близнецов такое лицо, которое привлекло бы внимание женщины с другого конца комнаты. А их высокий рост, худощавое, мускулистое телосложение и строгая одежда заставили бы даже самую скептически настроенную женщину поверить, что она нашла того, кого искала. Уверена, что у них была изрядная доля женщин. Я заметила, что ни один из них не носит обручального кольца.

– Не торопись. Когда будешь готова, спускайся вниз. Нас ждет машина, чтобы отвезти тебя домой. – Он запинается. – И еще кое-что, чуть не забыл. К нам едет врач, чтобы проверить, нет ли у тебя травм.

Я потираю больные ребра и заживающую рану.

– Я в порядке.

– Я в этом не сомневаюсь. Это просто мера предосторожности.

– Это Гри… – Я прочищаю горло. – Александр просил тебя сделать все это?

Его брови сошлись на переносице.

– Я имею в виду, почему бы просто не отвезти меня домой прямо сейчас? Почему такой первоклассный сервис?

Его улыбка исчезает, и на лице появляется оттенок жалости.

– Послушай, мисс Уайлдер…

– Джордан.

– Джордан. – Он наклоняет голову и засовывает руки в карманы брюк, что делает его похожим на модель дорого одеколона. – Могу я быть честным?

– Да, конечно.

– Я даже представить себе не могу, каково тебе было последние несколько недель. Хотел бы я сказать, что первоклассное обслуживание обусловлено только тем, что мы сочувствуем тому, что ты испытала, когда потерялась в лесу, сломала ребра и этот шторм…

– Я не знала, что кто-то знает об этом

Он наклоняется вперед.

– Слухи распространяются быстро. – Парень откидывается назад. – Что подводит меня к сути дела. Мы не можем допустить, чтобы ты покинула здание… – Мужчина окидывает взглядом мою грязную куртку, испачканные брюки и грязные ботинки. – В таком виде.

Чувствую, как горит мое лицо.

– Как бы нам ни хотелось сказать, что мы полностью доверяем каждому сотруднику «Скайлайн», мой брат не может рисковать тем, что его имя или его здание будут связаны с каким-либо негативом в прессе.

– Его здание?

Он кивает.

– Да. – Растерянность окрашивает его лицо. – Ты ведь знаешь, кто мой брат, не так ли?

– Нет, на самом деле нет. – И мысль о том, что я спала с мужчиной, который держал почти все о себе в секрете, вызывает у меня тошноту. – Еще несколько часов назад я предполагала, что он родился в дикой природе и вырос среди волков.

Хадсон поджимает губы и кивает, борясь с улыбкой.

– Понимаю.

– Я знаю, что его зовут Александр, и, судя по названию на борту вертолета, который доставил нас сюда, его фамилия Норт.

Мужчина поднимает брови, ожидая, что я сложу два и два.

– Александр Норт. Инженер-архитектор. – Я пожимаю плечами. – Что я упускаю?

Он отшатывается, ухмыляется, качает головой и смеется.

– О, это забавно. Ты действительно не знаешь.

– Не знаю чего?

Хадсон вздыхает, отступает и ведет меня в ванную.

– Теперь все имеет смысл.

– Рада, что хоть для кого-то это имеет смысл, – говорю я с раздражением.

– Не торопись, – говорит он. – Доктор будет ждать здесь, в спальне, а я буду внизу, когда ты будешь готова.

Я не торопясь сделала именно то, что предложил Хадсон. Я проглотила теплый сэндвич с бифштексом и жареным картофелем, выпила стакан воды со льдом и чай со льдом и с полным желудком направилась в душ. Многочисленные насадки для душа – полностью стоящие тех десяти минут, которые потребовались мне, чтобы понять, как они все работают – были именно тем, в чем нуждалось мое измученное тело. Я наполнила ванну такой горячей водой, что у меня закружилась голова. Затем вернулась в душ и стерла две одноразовые бритвы, чтобы убрать все волосы с моего тела. Я закуталась в теплый халат и с ног до головы намазалась разнообразными дорогими продуктами.

Я высушила волосы, и теперь смотрю на одежду, оставшуюся висеть в совершенно пустом встроенном шкафу. Выцветшие синие джинсы, очень мягкие и идеально растянутые, белая рубашка с воротником на пуговицах, подчеркивающая женскую талию, серый кашемировый свитер с глубоким V-образным вырезом и коричневое сшитое на заказ пальто. Я проверяю этикетки – «Том Браун», «Лулу студио» – я никогда раньше не слышала об этих брендах. Я беру коричневые замшевые батальоны и смотрю на этикетку. «Тори Берч». Этот бренд я узнаю. Еще есть лавандовые трусики из дорогого на ощупь хлопка и соответствующий бюстгальтер. Я проверяю размеры.

– Ха… да, он хорош.

Одеваюсь и смотрю на себя в зеркало. Мои волнистые волосы ниспадают на плечи, делая меня похожей на влиятельного блогера моды Instagram. Мое лицо, однако, выглядит скучным по сравнению с моей роскошной одеждой.

Я перебираю образцы косметики и выбираю тонированный увлажняющий крем, немного бронзатора, тушь для ресниц и блеск для губ. Не помню ни одного случая в своей жизни, когда я прилагала столько усилий, чтобы просто покинуть здание. Это будет самая гламурная прогулка позора, которую я когда-либо совершала.

Вся прошлая ночь была лишь удобным сексом между двумя одинокими людьми, которые ничего не знают друг о друге. Какие бы чувства, как мне казалось, ни возникали между нами, они явно были односторонними.

Сворачиваю свою грязную одежду и выбрасываю ее в мусор, радуясь, что больше никогда ее не увижу.

Когда выхожу из ванной, меня ждет женщина. Она отрывает взгляд от телефона и вежливо улыбается.

– Мисс Уайлдер, я доктор Дженис Оберман. – Она протягивает мне руку, и я пожимаю ее. – Мне сказали, что у вас есть старые травмы, которые, возможно, требуют внимания.

– Думаю, со мной все в порядке. Они заживают.

Ее голубые глаза сверкают на свету, а кожа буквально светится здоровьем и молодостью. Серьезно, как давно она работает врачом? Потому что она выглядит моложе меня.

– Если вы не возражаете, я бы хотела оценить их лично. – Она жестом предлагает мне сесть на мягкую скамью в изножье кровати.

Моя медицинская страховка по работе – дерьмо. И я даже не знаю, есть ли у меня еще работа. Было бы глупо отказываться от бесплатной медицинской помощи. Поэтому я послушно сажусь.

Я показываю ей все свои раны, от пореза на лбу, который теперь превратился в маленький красный шрам, до сломанных ребер и, наконец, заживающей раны под рукой.

– Должно быть много людей, которые будут рады видеть вас дома, – говорит она и слегка нажимает на чувствительные места.

Уверена, что Линкольн, Кортни и Дарин будут шокированы.

Она прижимает стетоскоп к моей груди.

– Ваши родители, должно быть, ужасно волнуются.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю.

– Я не близка со своими родителями, так что, вероятно, нет.

– Мне очень жаль, – говорит женщина с грустной улыбкой, затем отстраняется и кладет свой стетоскоп. – Норт отлично справился с заботой о вас. Антибиотики, вероятно, спасли вам жизнь. – Она кивает на мою губу. – А когда произошел ушиб губы?

Я приоткрываю губы, пока она изучает укус.

– Я, э-э… должно быть, укусила её во сне.

Женщина отстраняется, ее небрежная улыбка исчезает.

– Уверены, что все было именно так? Вы больше ничего не хотите мне сказать?

Ты имеешь в виду, как богатый парень, с которым я занималась сексом прошлой ночью, укусил меня в момент страсти? Нет, спасибо.

– Нет.

Она грустно улыбается и отступает.

– Я собираюсь попросить вас сделать рентген, чтобы убедиться, что ваши ребра заживают должным образом. И дам вам рецепт на более мощный антибиотик, просто чтобы убедиться, что мы уничтожили всю инфекцию в этой ране. У вас будет несколько значительных шрамов на животе, где вы поцарапались, и рана также оставит след. Я пропишу какой-нибудь лосьон, который может помочь с этим. – Она набирает в свой телефон всевозможные вещи, пока говорит.

Я застегиваю рубашку и поправляю свитер.

– Я не знаю, покроет ли моя страховка…

– Об этом не стоит беспокоиться. Мистер Норт настоял, чтобы он покрыл все расходы. Вы знаете «Центр диагностики Картрайт»? Заходите в любое время на рентген. Я позабочусь, чтобы они знали, что вы придете. – Она кладет телефон в карман пальто. – Водитель заедет за вашими лекарствами по дороге, когда повезет вас домой.

– Вау. Спасибо.

– Не благодарите меня. – Она хватает свою сумочку. – Спасибо…

Александру.

– …Хейсу.

Я смотрю на свои ботинки.

– Хейс. Конечно.

– Желаю вам удачи, мисс Уайлдер. И добро пожаловать домой. – Она выходит из спальни, а я остаюсь на месте и смотрю в окно.

– Пора домой. – И все же дом больше не чувствуется прежним. Когда эта пыльная деревенская хижина стала больше походить на дом, чем что-либо еще?

Я медленно выхожу из спальни, стараясь рассмотреть каждую деталь пентхауса, зная, что никогда больше не окажусь в таком прекрасном месте. Я нахожусь наверху винтовой лестницы, когда слышу приглушенные голоса, доносящиеся снизу. Наклоняюсь и сосредотачиваюсь, пытаясь уловить голос Александра.

– …на этот раз удалось увернуться от пули. – Это, похоже, Хадсон или, может быть, Хейс.

– Надо признать, ей повезло, – говорит другой мужской голос, на этот раз более ровный, громкий и немного ленивый. – Не могу дождаться встречи с ней. Она горячая штучка?

– Тише, – говорит другой голос. Несколько секунд тишины, а затем: – Тебе нужно подстричься.

– Ой, не порть совершенство.

– Ты просто не можешь удержаться, чтобы не нажать на кнопки старика, не так ли? – Это определенно Хадсон. Я слышу улыбку в его голосе.

– Он слишком занят поклонением вам троим, ему плевать на меня.

– Выплачь мне речку из своего годового жалованья в двести тысяч штук.

Очевидно, Александра там нет, иначе я бы услышала, как он огрызнулся на кого-то или, по крайней мере, фыркнул. Я спускаюсь вниз, делаю последний поворот и почти спотыкаюсь на последних двух ступеньках, когда замечаю мужчину, стоящего рядом с Хадсоном. Он высокий, как и все остальные, но полная противоположность Александру. Там, где Гризли громоздкий, грубый и с жестоким лицом, этот парень худой, одетый так, как будто сошел с подиума в Милане, и смотрит на меня, как будто я десерт.

– Так, так, так… – Он неторопливо идет вперед, как будто плывет. Единственным доказательством того, что его ноги действительно касаются земли, является звук его начищенных шнурованных ботинок. – Женщина часа. – Его взгляд пожирает меня от лица вниз, и, вернувшись к глазам, он одаривает меня похотливой улыбкой, которая обещает все виды грязи. – Ты великолепна. – Он дотрагивается до лацкана моего пиджака, разглаживает его на ключице и отрывает кусочек невидимой ворсинки. Золотое кольцо на его среднем пальце светится, и я читаю инициалы КН. – Должен отдать должное самому себе. Я бог моды. – Он протягивает мне руку, а когда я протягиваю ему свою, подносит костяшки моих пальцев к губам. – М-м-м, ты пахнешь божественно. – Он одет в вельветовые брюки цвета клюквы и застегнутую на все пуговицы рубашку черного цвета с принтом ярких роз. – Ты носишь эту одежду, как вторую кожу.